[GNUS`Inc.] [OT5 и ниипёт! ©] [ARMY]
Название: "Восходящая"
Коллажист: Rikarda J
Автор: Крокодил Василий
Фэндом: TVXQ5
Персонажи: Джунсу-центрик
Жанр: ангст, ау, фантастика
Рейтинг:PG
Коллажист: Rikarda J
Автор: Крокодил Василий
Фэндом: TVXQ5
Персонажи: Джунсу-центрик
Жанр: ангст, ау, фантастика
Рейтинг:PG
Каждый шаг тяжело отдавался во всем теле, словно бы Джунсу шел не по палубе собственного исследованного вдоль и поперек фрегата, а пробирался сквозь безликую толпу на казнь. Более того, еще сам не знал, будет он на этой казни в роли палача или смертника. И понятия не имел, какую именно роль предпочтет.
Тусклое аварийное освещение рассеивало темноту узких коридоров красноватым и блеклым сиянием, но не давало глазам отдохнуть. Джунсу криво усмехнулся: времени у него на отдых сейчас было столько, что и врагу не пожелаешь. Впереди замаячили широкие двери в медотсек, и Джунсу небрежно махнул перед сканером рукой, без запала ругнувшисьна ненужные никому предосторожности. С тихим шипением створки разошлись в стороны, и приятный голос поприветствовал исполняющего обязанности капитана корабля. Здесь, в медотсеке, в отличие от остальных помещений фрегата, от ослепительно белого света резало глаза и можно было заметить хоть какие-то признаки жизни: на экране управления отображалось бесполое лицо ИИ, его опоясывали, как кольца Сатурн, мигающие значки-пиктограммки; над четырьмя из пяти веретенообразных капсул, расположенных по периметру помещения, светились красные огоньки – ни одного зеленого; роботизированная рука над центральным пультом управления изредка опускалась и переключала тумблеры и рычажки.
Джунсу подошел к экрану ИИ и негромко приказал подготовить последнюю капсулу к погружению в криосон. Все тот же безукоризненно вежливый голос осведомился, когда капитана стоит разбудить, сообщения какой важности следует тут же донести до ушей капитана и не желает ли капитан поставить какой-нибудь определенный тип сновидений.
Болезненно прикрывая глаза каждый раз, как его называли капитаном, Джунсу так же тихо и твердо отвечал на вопросы, желая как можно скорее забыться в сладковатом дурмане наркотика, позабыв на долгие месяцы обо всем, о чем сейчас так настойчиво кричат мигающие значки вокруг лица ИИ, и о том, что прячут в себе четыре занятые капсулы.
Велев напоследок оставить включенными системы жизнеобеспечения только на уровне с медотсеком, Джунсу прошел к своей капсуле и тяжело опустился на обитое мягкой тканью сидение. Взгляд его, слишком спокойный, до той степени недвижимый, что казался мертвым, так ни разу и не опустился на стоявшие рядом ячейки. Забравшись с ногами в капсулу, Джунсу вытянулся во весь рост, уже совсем не чувствуя страха из-за медленно накрывающей его пластинки полупрозрачного стекла.
ИИ начал обратный отсчет, и Джунсу уже мог ощутить появившийся в воздухе запах эфира и коснувшийся кончиков пальцев холод.
Подумать только, еще семь лет назад для него не было ничего страшнее этого чувства медленно подбирающегося к груди смертельного сна. Сейчас же оно сулило ему избавление от долгих дней наедине с самим собой и пустым полуразваленным кораблем, единственной ношей которого были четыре занятые капсулы для криосна.
Глубоко вздохнув и едва не закашлявшись от въедающейся в легкие приторной смеси, Джунсу закрыл глаза и позволил забытью поглотить себя с головой.
В первый раз он проснулся спустя три месяца и четыре дня с момента погружения в анабиоз. Потерев глаза онемевшей рукой, Джунсу медленно, неуверенно поднялся в своей капсуле, с трудом проталкивая воздух по будто огрубевшим бронхам. Все тот же яркий белый свет ударил по нервным окончаниям, заставляя поле зрения поплыть разноцветными пятнами и путая сознание.
По-птичьи поджатая под себя механическая рука у пульта управления была недвижима. Невольно взгляд скользнул мимо мигающей голограммы ИИ на ячейки для криосна. Но, не задержавшись на все так же пылающих красным лампочках над ними, снова ушел в сторону ИИ.
Встряхнув головой для ясности, Джунсу неловко выполз из своей капсулы и подошел ближе к изображению, олицетворяющему искусственный интеллект их корабля. И снова вежливое приветствие и пожелание доброго дня. Снова абсолютно чужое «капитан».
На траектории дрейфа «Восходящей» система обнаружила заброшенный спутник некогда процветающей, но давно пустой колонии. Посчитала его весьма важным объектом исследования и решила оповестить об этом обитателей корабля.
И не будь Джунсу единственным, кто остался на ногах после столкновения с контрабандистами, этот спутник заинтересовал бы не одного члена команды. Кто-то истек бы слюной при одном упоминании о покинутых колониях, позабытых памятниках былого времени и прочей исторической чепухе, а кто-то определенно засверкал бы глазами от одной только мысли о возможности разобрать что-нибудь ранее невиданное на мельчайшие детали, а потом сложить обратно, как магнитный конструктор «Лего», добавив при этом еще парочку-другую современных лазеров, миниатюрных ядерных реакторов и окрестив новое детище чем-нибудь пафосным и благозвучным вроде Ориона или Портативного Излучателя Световых Волн.
— И чем оно отличается от обычного фонарика? — перевесившись через плечо младшего лейтенанта, скептически спросил Джеджун. Тот только презрительно отмахнулся, в который раз любовно оглядывая собственное детище. Ючон, сидевший на другом конце дивана в гостевом зале, тоже не обделил вниманием монументальное сооружение, под тяжестью которого наверняка провалился бы стол, не будь он полностью изготовлен из углепластика, и не преминул укорить старшего: — Неужели не понимаешь? Оно ж портативное, видишь, делать фонарики такими маленькими и акку — Ай! — Ючон обиженно запустил подушкой обратно в Чанмина и тут же ребячески округлил глаза, надеясь усмирить недовольство младшего, с готовностью взявшегося за подушку во второй раз.
— Да ладно вам, — примирительно выдавил Юнхо, одновременно пытаясь не выронить из рук джойстик дорогущей олдскульной приставки для видеоигр и стараясь несильными, но отвлекающими тычками заставить потерять контроль Джунсу. Тот шипел, ругался сквозь зубы и упорно не сдавался, опережая капитана вот уже на семьдесят девять очков. — Лишь бы дитя не плакало.
Ючон с облегчением выдохнул, когда отправленная таки в полет подушка угодила прямо в голову Юнхо.
Через пару секунд, в течение которых капитан малого исследовательского судна пытался отбиться от пытавшейся удушить его подушки, Джунсу с торжествующим воплем опрокинулся на спину, победно боксируя воздух, а Юнхо, взглянув на экран, с жалобным стоном прижал подушку к животу и обиженно выпятил нижнюю губу.
Джеджун подошел ближе, утешающее потрепав лидера их маленькой команды по встрепанной макушке, и отодвинул его бесцеремонно в сторону, забирая джойстик.
— Настал час расплаты! — зловеще расхохотался он, и Джунсу с готовностью сгорбился над своим джойстиком, упрямо прищурившись и высовывая от усердия язык.
— И эти дети еще утверждают, что старше меня по званию, — уныло протянул с дивана Чанмин, намеренно не замечая тычков со стороны Ючона.
В момент, когда Джеджуну удалось (каким-то невероятным чудом, не иначе) одержать победу над Джунсу, раздался победный вопль Юнхо, и вот уже первый валится на второго, не удержав равновесия, и оба они вместе падают на третьего, превращаясь окончательно из троих участников серьезной научно-исследовательской миссии (по крайней мере, ими самими неописуемая важность их экспедиции была принята единодушно) в кучу барахтающихся в клубке конечностей и сдавленного смеха ребятишек, которых и за пределы детских интернатов выпускать боязно.
«Восходящая» продолжала скользить по тщательно выверенному маршруту.
Джунсу покачал головой, велел убрать из реестра событий, достойных упоминания, сообщения, подобные этому — обо всем, что не касалось получения отклика на сигнал просьбы о помощи, что не касалось состояния корабля и количества оставшегося топлива, не затрагивало никоим образом пятерых членов команды, большая часть которых не способны сейчас и часа прожить без поддержки систем жизнеобеспечения и погружения в анабиоз.
Лейтенант согласился с предложением снова подготовить капсулу к погружению в анабиоз и направился в ее сторону. Над открытой крышкой горел зеленый огонек, говорящий о том, что ячейка свободна и готова к использованию. Когда Джунсу опять погрузится в сон, он будет гореть холодным синим светом.
Тревожный красный мерцал, только когда состояние находившегося в капсуле человека было критическим.
В этот раз забытье пришло к Джунсу гораздо раньше.
На капитанском мостике все так же было непривычно тихо и пусто. На единственном работающем экране проецировалось то самое сообщение о помощи, безуспешно запускаемое в эфир час за часом. В правой части полукруглого помещения между двумя проекторами, встроенными в пол и потолок, светилась голлографически смоделированная безволосая голова искусственного интеллекта. Сейчас она было повернута в сторону только что появившегося на мостике Джунсу. Лишенные эмоций глаза проследили его путь до капитанского кресла в центре отсека, пока тонкие губы двигались вслед за доносящимся из динамиков голосом. Очередное приветствие эхом отозвалось в пустом помещении, но так и не нашло ответа.
Джунсу тяжело опустился в обитое черной кожей кресло – немалая роскошь, наслаждаться которой имел честь только капитан. Большую часть стены спереди занимал широкий экран, где на фоне раскинувшегося на пути корабля космического пространства были выведены данные о состоянии самого фрегата, маршрут его следования, расчет вероятности возможных препятствий и масса иных сведений, учет которых был жизненно необходим для нормального управления судном. Хорошо, что в обычное время экран можно было смело делить на пять частей: крайняя правая – для инженера-программиста, его кресло располагалось рядом с проектором ИИ и при случае он мог подвинтить винтик-другой или отвесить целительного пинка несговорчивой машине; ближе к капитанскому креслу – для штурмана и по совместительству второго пилота, большую часть полета занимавшегося подначиванием сидящего рядом техника и получением замечаний от всевидящего капитана; по левую руку от капитана стояло кресло первого пилота, и Джунсу с тоской посмотрел на свое привычное место; самым крайним левым креслом было место единственного научного сотрудника фрегата (из-за которого их маленький корабль и окрестили научно-исследовательским), по совместительству занимавшего должность корабельного кока и медика.
Сейчас большая часть экрана предупреждающе мигала красным: повреждение отсеков с первый по пятый, отказ одного из двух двигателей, нестабильное состояние имеющегося на борту топлива, легкие неполадки в системе воздухообеспечения, тяжелая потеря жизнеспособности четырех пятых команды и целая свара из космических нелюдей на пути дрейфа.
«Только этого не хватало», — подумал Джунсу и уткнулся лицом в ладони. Перед глазами все еще мелькали разноцветные огни — следы резкого пробуждения, а в голове стоял туман наркотического опьянения, но сделать он все равно ничего значительного не смог бы: без одного двигателя и с реагирующим на малейший толчок топливом, без знающей свой собственный корабль от А до Я команды — пытаться удрать отсюда было бы равносильно выходу в космос без скафандра.
Меж астероидов носились узкие носатые флаеры гангеров — сквайров с Млечного пути, и массивные длиннокрылые их вечных соперников — катха. Чуть поодаль насупилась громада крейсера кого-то из них, изредка изрыгающая еще парочку-другую флаеров и держащая на прицеле расположившийся напротив крейсер врагов. Залпы пушек легких одноместных кораблей разбивались о щиты крейсеров или разбивали вдребезги свои мишени, оставляя в астероидном поясе маленькой планетки чуть больше космического мусора.
Щиты исследовательского фрегата выдержали бы максимум ударов пять, после чего каждый новый выстрел придавал бы кораблю все большее сходство с решетом. К счастью, медленный, но неукоснительный дрейф судна позволял им как можно дольше не попадать под прицелы инопланетных существ, так и не свыкнувшихся с мыслью о том, что какие-то там голокожие прямоходящие могли освоить космос не хуже других, более экзотических видов. Да и вряд ли их системы слежения могли принять в расчет едва теплящуюся жизнь на борту заглохшего фрегата, единственным оружием которого были две стандартные лазерные пушки и слабенькие по военным меркам щиты.
Джунсу поднял глаза на экран и горько вздохнул. Если бы все беды ограничивались только разбушевавшимися не в первый раз пришельцами. Если бы. По его подсчетам топлива им на одно лишь жизнеобеспечение хватит еще лет на десять. После этого все системы заглохнут, и корабль превратится в бесполезную груду мусора. И если в открытом космосе шансы на то, что их сигнал о помощи заметят, были хоть сколько-нибудь отличающимися от нуля, то в астероидном поясе, куда их неумолимо затягивает притяжение планеты, найти их будет куда как труднее.
Мысль о собственной беспомощности претила Джунсу, но он действительно ничего не мог сделать. У него не было ни достаточной технической подготовки, чтобы попытаться хоть как-нибудь наладить двигатель, ни искры гениальности, касающейся того, как бы половчее вытащить собственный зад из куда менее приятной глазу задницы. Да и прилива сил Джунсу сейчас не ощущал, только опустошение и съедающее его изнутри чувство поглотившего корабль холода. Словно вместе со всей командой лед сковал и внутренние помещения фрегата, высасывал из него едва теплившуюся жизнь и поглощал яркие краски.
Что частично было правдой, ведь во время того, как Джунсу был в анабиозе, компьютер переставал поддерживать во всех помещениях условия, пригодные для существования, и только перед его пробуждением в некоторых отсеках возобновлялась работа систем жизнеобеспечения.
Единственным утешением — слабым, очень слабым — служило лишь то, что терпеть душащие его чувства долго не приходилось. Как и сейчас, когда Джунсу нужно будет, хоть для успокоения совести, пересидеть здесь час, два, может, день или сутки, пока склока между двумя видами не изживет себя, а после он снова отправится в медотсек и забудет обо всем еще на сколько-нибудь месяцев.
До следующего пробуждения от бесполого голоса ИИ, вновь и вновь напоминающего о том, что капитану необходимо подняться и получить сообщение первой важности.
Никогда и ничего Джунсу не хотелось больше, чем увидеть, как капитан действительно встанет и сделает все так, как может только он: безупречно, красиво и правильно, с какой точки зрения ни посмотри. Но капитан оставался все так же неподвижен и бледен в своей капсуле криосна, и подниматься приходилось Джунсу, все так же упорно не глядящему в сторону других ячеек.
Судя по календарю, Джунсу не открывал глаз вот уже больше семи лет подряд. Совершенно не казалось странным, что за это время он так и не успел соскучиться по механическому голосу ИИ. На голову компьютера обрушилось даже больше немых проклятий, чем раньше, пока лейтенант, заметно покачиваясь, брел по направлению к пультам управления.
Радостных известий он не ждал, как не ждал он, собственно, и слишком уж плохих, зная, что хуже обстоятельств уже вряд ли можно придумать. Разве что прибавить к и без того паршивой ситуации пару гигантских космических червей и нескольких чистильщиков, опустившихся уже до того, чтобы грабить доживающие последние месяцы корабли.
«Доброе утро, капитан, приветствуем вас на борту «Восходящей». Состояние корабля с момента вашего предыдущего пробуждения не изменилось. Численные показатели степени повреждения корабля представлены на схеме слева. Состояние членов команды «Восходящей» с момента вашего предыдущего пробуждения не изменилось. Численные обозначения вероятности нормализации их параметров после пробуждения представлены справа. В радиусе одной мили вокруг корабля разумных форм жизни за этот период времени замечено не было. Сообщений о получении посланного вами сигнала не было. Есть одно важное сообщение класса 1.13.»
— Давай сюда свой класс 1.13, удиви меня, — едва слышно пробормотал Джунсу, мечтая как можно скорее снова оказаться внутри капсулы. — Открыть сообщение, — добавил он в полный голос. Мышцы его после семи лет беспробудного сна слушались плохо, и ему едва удалось справиться с собственным языком и губами, норовившими сплести слова в совершенно не опознаваемую череду звуков.
«В соответствии со «Сводом правил функционирования искусственного интеллекта», а именно правилом номер 1 «Приоритет человеческой жизни» и его пунктом номер 7 «Приоритет жизнеспособного человеческого организма перед иными вариантами жизненных форм», подпунктом номер 32 «Приоритет жизнеспособного человеческого организма перед нежизнеспособным», в котором указано…»
Джунсу перестал слушать уже после озвучивания номера правила. Его содержание он себе примерно представлял. И представлял себе, что могло означать его упоминание в той ситуации, в которой он оказался. Но даже думать об этом не хотел, не хотел решать все с точки зрения последнего оставшегося «жизнеспособным» человека на борту корабля, большая часть ресурсов которого уходит на поддержание жизни четырех остальных членов команды. Не хотел решать все с точки зрения человека, которому предстоит выбирать между парой лишних лет для себя, в течение которых его могут найти и спасти — или не найти совсем — и одним установленным в качестве стандарта годом для всех них вместе.
Жить все еще хотелось, очень хотелось. Как хотелось и избавиться от чувства вины за то, что именно он, только он, Джунсу, остался практически цел и невредим после той заварушки.
Воздух с трудом выходил из легких, застревая где-то в глотке и мешая собраться с мыслями. Под ложечкой неприятно затянуло, и Джунсу, не дослушав окончания сообщения, отошел от экрана. Взгляд сам собой наткнулся на четыре рядком стоящих капсулы с покрытым изморозью стеклом крышек, и ноги Джунсу невольно подвели его, спутав шаг и едва не заставив разбить свой собственный нос об один из пультов управления. Собственная капсула казалась стоящей несколько особняком, несмотря на то, что расстояние между всеми пятью было абсолютно одинаковым.
Судорожно ухватившись за пульт и пытаясь подпереть себя руками, Джунсу не сводил глаз с капсул. Он знал, что шансов поправиться без профессиональной помощи у всех четверых нет вообще. Что шансов на то, что их найдут в ближайший год, чуть больше. Что шансов выбраться из этой передряги одному в разы больше.
Но он мог видеть их лица сквозь рябь изморози на стекле. Спокойные, безмятежные, просто спящие. Лица штурмана, научника, техника, капитана — членов команды его корабля. Лица Ючона, Джеджуна, Чанмина, Юнхо — его друзей.
Он не знал, сможет ли вынести вид своего лица в зеркале, если все-таки выживет. Если выживет. Если выживет он один. Один единственный из всей команды.
Ноги не слушались Джунсу, и он едва справился с теми несколькими метрами, которые отделяли его от капсул. Тяжело опустившись на сидение своей, лейтенант не мог точно сказать, сколько он потом просидел вот так, не двигаясь и не давая ответа. Взгляд его теперь был прикован к полу.
Медленно, словно бы совсем не контролировал свое тело, Джунсу лег в капсулу, отстраненно думая о том, что можно было сделать ее и помягче.
«Ваше решение, капитан?»
Точно на зачете по экстремальным ситуациям. Ошибешься — лишишься стипендии, а то и места в Академии. Тогда казалось, что даже если ты случайно окажешься в подобной ситуации, все равно не от твоего решения будет зависеть исход дела — всегда найдется кто-то умнее тебя, выше по рангу, старше или опытнее.
— От имени капитана приказываю…
23 марта 3123 года малый крейсер «Пятнадцатый» вошел в гравитационную зону планеты ПН-167 и включил сканеры на полную мощность в поисках отправителя старого, почти затихнувшего сигнала SOS. Путь его следования лежал за несколько космических миль отсюда, но его командор своевольно изменил маршрут, зная, что большая часть команды его поддержит, едва заслышав о позывных потерпевшего крушение фрегата. Несколькими днями больше в пути, несколькими меньше — всегда можно было отбрехаться вышедшими из строя частями механизма, внезапным нападением банды кровожадных пиратов или еще какой неурядицей, заранее подправив кое-что в судовом журнале, конечно же.
Командор Пак Чонсу не сводил внимательных глаз с экранов сканера, ища хоть какие-то признаки жизни среди осколков астероидов и прочего космического мусора. За его правым плечом первый помощник капитан Ким Ёнун нетерпеливо переминался с ноги на ногу, едва сдерживая себя, чтобы не броситься всем телом на хлипкие перила капитанского мостика и не начать резким лающим голосом отдавать приказы поторапливаться и не просиживать свои мундиры на рабочем месте просто так. За левым плечом командора сосредоточием высокомерия и надменности застыл второй помощник Ким Хичоль. В его холеных чертах не было заметно и капли тревоги или надежды, но командор знал своего второго помощника достаточно хорошо, чтобы научиться читать между строк. И заметить, что у виска его блестят мелкие капельки пота, а бледные губы чересчур уж сильно кривятся в недовольной гримасе.
— Замечен источник сигнала, — от сухого, исключительно профессионального голоса говорящего по спине у командора прошла дрожь. Иногда даже он опасался главы навигационного отдела — черт знает, что у него было на уме большую часть времени. — На три часа в расстоянии трех узлов отсюда. Признаков жизни не обнаружено.
Подавив тяжелый вздох угасающей надежды, командор коротко приказал снарядить группу для исследования парящего между обломков каменной породы фрегата. Изрядно потрепанного, изуродованного небрежными руками бандитов корабля, на борту которого командору даже когда-то довелось побывать.
И можно было только позавидовать атмосфере, царившей на борту «Восходящей». Мечтать о чем-то подобном на многолюдном и слишком разношерстном крейсере и не приходилось. Разве что нарисовать себе в воображении картинку, как командор покупает на старательно откладываемые премии фрегат среднего класса, берет из своей нынешней команды человек четырнадцать самых близких и верных и отправляется искать приключений куда-нибудь в сторону Третьей Солнечной системы. Кажется, там даже обнаружили кого-то, похожего на эльфов из старинных земных преданий.
Давя из себя горькую усмешку, командор молча наблюдал, как от корабля отшнуровывается цепочка флаеров с идущим за ними тяжеловесным транспортником и направляется в сторону темнеющего впереди мертвого корабля.
Старшему лейтенанту Ли Хекдже не нравились скафандры в общем и его конкретный — тесный в груди и с неудобным громоздким шлемом-аквариумом — в частности. Но система, отвечающая за создание пригодных для жизни условий на корабле была давно отключена, отсеки разгерметизированы, и прогуляться без этой неудобной бандуры на голове по внутренним помещениям фрегата было равнозначно беззаботной прогулке по открытому космосу.
Приходилось мириться с временными неудобствами.
Старлей поежился. Внутренние помещения корабля были ему знакомы, но их вид через прибор ночного видения заставлял настораживаться и ожидать появления неизвестного хищника из-за каждого угла. Ему стоило бы поменьше смотреть боевиков, особенно тех, в которых вновь и вновь перетиралась тема противостояния человеческого вида и их храбрых союзников всяким совсем уж неприятным личностям.
Сглотнув, старлей отвел взгляд от разорванного, словно лист бумаги, металлического перекрытия и пошел в ту же сторону, куда несколько минут назад он отправил остальную часть группы во главе с лейтенантом Ли Донхэ. И его же лицо, жутковато подсвеченное шлемом, вынырнуло из темного проема дверей, хмуро кривя брови и зовя следовать за ним.
Хвататься за сердце перед непосредственным подчиненным (хоть и было распито между ними двумя не одна и не две бутылки старого доброго пива) старлей себе не позволил, а капли пота, защекотавшие лоб и виски кое-как впитала в себя подкладка под шлем. Цепляясь за стены и провода, змеящиеся вдоль стен, он проплыл вслед за лейтенантом в круглую комнату, где собралась большая часть исследовательской группы. В центре уродливой птичьей лапой скрючилась рука управления медотсеком, за нее как раз уцепился лейтенант Шин Донхи, пробирающийся ближе к противоположной стене. Зависнув у нее в нескольких десятках сантиметров от пола, он обернулся и подозвал ближе зашедшего вслед за старлеем медика.
Тот бросил всего один быстрый взгляд в ту сторону и коротко приказал отсоединить и вынести капсулы для криосна к транспортнику.
Старлей старательно отводил глаза, пока остальные возились с тугими от бездействия рычагами, и так и не осмелился поднять взгляд, когда капсулы выводили из медотсека. Он успел убедить себя еще лет семь назад, что его друзья навсегда затерялись в бесконечной космической пустыне по дороге куда-нибудь к старым, еще первого поколения, колониям, и расставаться с изъедающей его изнутри надеждой, что, может быть, не все так потеряно, как кажется, не хотелось. Да и просто смотреть на остановившие время капсулы — для живых или для мертвых — было выше его сил.
Все это время стоявший рядом Донхэ положил ему руку на плечо и чуть сжал. И только после того, как все вышли из медотсека, приобнял, похлопывая по спине, и шумно выдохнул.
Посмотреть на лицо своего подчиненного и друга старлей тоже не отважился.
Тишина не оглушала. Она была мягкой, как падение лепестка вишни в безветренную погоду, обволакивала и кутала в пуховые перины беззвучного умиротворения. Не была она и зыбкой, оставляла после себя лишь уверенность в том, что нет ничего обманчивого и притворного в этой тишине. В такой тишине приятно раскинуться на полу после изнуряющей тренировки или сидеть в обсерватории на одном из туристических лайнеров, находя незамеченные до того звезды и рисуя для себя новые созвездия. В такой тишине единственным спутником остается только лишь собственное дыхание и, может быть, глухой стук сердца, отбивающего свой неизменный ритм.
Сейчас Джунсу не слышал даже себя. Грудь его мерно вздымалась, это он мог чувствовать, но не мог найти ни свой вдох, ни выдох. Он мог чувствовать, как на шее слабо бьется пульс, но ни звука не отдавалось в ушах. Ему стоило бы насторожиться, попытаться придти в себя, но тишина успокаивала, укачивая в своих теплых светлых руках, убаюкивала нежной беззвучной колыбельной. И Джунсу поддался ей, так и не открыв глаз, позволил сну — настоящему живительному сну унести его за собой.
Сон отступал медленно, будто волны во время отлива, с каждой минутой отходящие все дальше от берега. Грезы же отпускали еще неохотнее, и даже спустя пять минут после пробуждения Джунсу казалось, что он снова в маленькой комнатушке общежития Академии, снова перепирается ни о чем с бессменным Хёкки — другом детства, одноклассником и однокурсником, снова мечтает о том, как он будет рассекать космические просторы на самом современном и быстром корабле, представляет себе свою будущую команду — всегда безумно крутую и непобедимую.
Только тепло жетона на шее напоминало о том, что Академию он уже давно закончил, поступив в офицеры запаса, да легкое покалывание на коже навевало мысли о кабинетах физиотерапии, посещение которых было обязательным после особенно тяжелых практических занятий.
Приоткрытые глаза ослепил яркий белый цвет, окружающий Джунсу со всех сторон. Только спустя минуту глаза пообвыкли, и он смог оглядеть невысокий потолок и тесные стены, автоматическую дверь с маленьким окошком в ней и расположенные в стыке стен с потолком светодиоды. Возле кровати, на которой полулежал Джунсу, стоял небольшой столик, девственно-чистый. К запястьям, лежащим поверх светло-серого одеяла, были подведены тонкие трубочки, от которых по всему телу распространялись волны едва ощутимой дрожи.
В комнате, кроме Джунсу, никого больше не было.
Никто не пришел и спустя полчаса, как он очнулся. Спать уже не хотелось. На смену опустошению пришло осторожное любопытство и страх, что все в любую секунду может обернуться кошмаром, в котором никогда не было места ни для него, ни для дорогих ему людей.
Медленно поднявшись с кровати и отсоединив от рук трубочки, Джунсу оглядел белый балахон, который был на него надет. Ничего не просвечивает — и то хорошо.
За дверью тянулся светлый коридор с рядом таких же дверей по обе стороны от него. И ни души.
Не торопясь и придерживаясь стенки Джунсу пошел вперед, заглядывая по пути в палаты через маленькие окошки в дверях. Некоторые из них были пусты, в каких-то спали или лежали незнакомые ему люди, и Джунсу не решался вламываться в первую попавшуюся комнату с настойчивыми расспросами.
Другой конец коридора кончался шлюзом, и ближайшие к нему двери выглядели чуть посолидней: около каждой находился небольшой экран с парой-другой кнопок, где помимо имени и идентификационного номера выводились жизненные показатели.
Но сейчас экраны даже не были включены. Все палаты интенсивной терапии были пусты. В остальных же он не нашел тех, кого искал.
Джунсу прикрыл глаза, пытаясь прогнать застилающую сознание красную пелену.
Все было бессмысленно. И пусть у него не было причин сожалеть о своем решении, то, что вопреки этому все усилия оказались тщетными, полностью лишило его сил.
Тихо ругаясь на набедокуривших в системе медицинского обслуживания стажеров, из-за которых полегло все оборудование и заблокировались двери, ведущие от центрального медицинского отсека, Ли Сонмин терпеливо дожидался, пока механики на пару с системниками наладят все испорченное какими-то своими окольными путями (раз уж доступ к медотсеку был перекрыт и напрямую все отрегулировать было нельзя). Хорошо хоть, никого в критическом положении сейчас в отделениях не было, иначе…
Сонмин и думать не хотел об этом «иначе». Не до того сейчас.
Наконец, с тихим щелчком загудели мониторы, подняли головы дроиды-операторы, тут же принимаясь за свою обычную работу, и распахнулись сразу все двери.
Сонмин поспешил к тем из них, которые вели в единственную заселенную часть отделения. Из динамиков ему в спину донесся голос главы технического отдела, тихо и жестко отчитывающего стажеров. Теперь уж точно можно не опасаться повторения сегодняшнего номера — будут вести себя тихо, как мыши.
Метнувшись от экрана к экрану у палат интенсивной терапии, Сонмин едва не свалился с ног, споткнувшись о сидящего на полу Джунсу. С трудом удержав рвущуюся наружу брань, медик быстро присел на колени, по привычке тут же проверив пульс и зрачки. Вид у старого друга был не самый пышущий жизнью: бледный, с судорожно вырывающимся изо рта дыханием и совершенно неживыми глазами.
Свет, ударивший прямо в глаза, выдернул Джунсу из поглотившего его оцепенения, заставив отпрянуть и едва не треснуться головой о стенку — Сонмин вовремя поймал его за плечи и слегка встряхнул, чтобы привести в чувство. Еле удержался от того, чтобы не влепить еще и оплеуху.
Благо, дверь, у которой сидел Джунсу, приоткрылась, и наружу выглянула встрепанная и нахмуренная физиономия. Недоуменно огляделась по сторонам, остановившись глазами на расположившихся на полу и капризно спросила, где ее корабль.
Джунсу замер. Казалось, он даже перестал дышать.
Небрежно отряхнувшись, Сонмин поднялся на ноги и тяжело вздохнул. Наверное, неполадки в системе не только его заставили поволноваться. Подойдя к последнему оставшемуся экрану, он проверил, как идут процессы регенерации и насколько снизился риск развития осложнений, остался доволен результатами и снова повернулся к хмурому, как черт, технику отправленной в металлолом «Восходящей». Хорошо, команду ее успели вовремя оттуда вытащить. Иначе еще пару недель, месяц максимум, и спасать было бы уже некого.
— В палату и на кровать. Сейчас же, — угрожающе размяв шею, Сонмин твердой рукой указал на дверь, пресекая все возражения на корню. — И Джунсу с собой захвати, чего ему здесь-то сидеть.
Нерешительно выглянув за двери своей палаты, Ючон оглядел тянущийся за ними коридор и снова смерил взглядом белую комнату позади себя. Коридор привлекал больше. Там, по крайней мере, еще с десяток дверей было — хоть какое-то разнообразие. Капельницу тащить с собой было ленно, но судя по все еще наполовину полному пакету в ней и постепенно улучшающемуся самочувствию — когда Ючон только очнулся, было совсем худо, а сейчас, вон, даже на разведку отправился — ее стоило с собой взять.
Запахнув поплотнее балахон, в который был одет, Ючон осторожно прикрыл за собой дверь. В начале коридора, совсем рядом, были массивные двери, ведущие, как полагал Ючон, в главное помещение медотсека. Туда он направляться пока опасался, решив разведать сначала обстановку здесь. У двери напротив ровно светился небольшой экран с выведенными на него жизненными показателями. Написанное сверху имя заставило Ючона нахмуриться и внимательнее вчитаться в бегущие строчки. Спустя долгую минуту, правда, он бросил это бесполезное занятие, понимая, что без помощи медика, желающего разжевать штурману каждое из слов, ему здесь не разобраться. Хорошо хоть, все светилось умиротворяющим зеленым цветом. Зеленый — хорошо, красный — плохо — это единственное, что уяснил для себя Ючон из длинной и нудной лекции Джеджуна на тему находящейся на их корабле медицинской аппаратуры и принципов работы с ней.
В небольшом окошке, затянутом полимерным стеклом, Ючон разглядел бледное лицо их корабельного кока-медика-официально-научного-сотрудника, удовлетворился его спокойным состоянием и едва заметным румянцем на щеках и двинулся дальше, решив не нарушать его сон.
От не более осмысленного разглядывания экрана у следующей двери Ючона отвлек раздраженный возглас, донесшийся из-за двери напротив, той, которая соседствовала изначально с его собственной палатой. Бросив короткий взгляд через окошко в двери и определив состояние капитана «терпимым» (того уже и бледно-болезненным назвать нельзя было — спит человек ну и пусть спит себе дальше, чего мешать), Пак осторожно приблизился к той палате, из которой теперь пробивались в коридор звуки разгорающейся ссоры. Голоса были до боли знакомыми, но проверить не мешало, мало ли что и кто. Дверь с тихим шелестом отъехала в сторону, и перед глазами Ючона предстали двое самых младших из их команды. На обоих — больничные балахоны, поодаль стоит пустая капельница. Кровать между ними скорее напоминала поле боя, чем место для сна — одеяло было небрежно отброшено в сторону, простыня скомкалась по краям, но по центру была аккуратно расправлена. Подушки в пределах видимости не наблюдалось. Зато россыпь карт между двумя ясно намекала на тему их ссоры.
— Ты жульничал!
— Не пойман, не вор, — голос самого младшего так и сочился самодовольством.
— Пятый раз подряд выигрываешь, разве нужны еще доказательства? — Джунсу обвинительно ткнул пальцем Чанмина в грудь.
— А я везучий, — тот только хмыкнул и принялся собирать карты.
— Пять раз подряд?! — Джунсу с ногами вскочил на кровать и попытался надавить на техника преимуществом в росте. Как с гуся вода.
— Подвинься, — решительно прошел в комнату не выдержавший Ючон, потянув Джунсу за руку и снова усадив его вниз. Сам он сел рядом, напротив Чанмина, не сводя внимательных глаз с его рук, тасующих свежую, не потрепанную еще колоду. Об ухмылке, появившейся на лице самого младшего, он и так знал, поднимать глаза и проверять надобности не находил. — На троих раздавай, — и только когда карты были на руках — неплохие карты, не смог не оценить Ючон, — чуть коснулся притихшего Джунсу плечом, кидая на него взгляд между делом. Тот только улыбнулся уголками губ, не опуская глаз.
— Пас, — Ючону не было нужды смотреть в карты, чтобы ответить. — Кто-нибудь вообще знает, где мы находимся? — будто бы между делом поинтересовался он.
— Ага, — Чанмин недовольно скривился при взгляде на свои, — пас. На «Пятнадцатом». Если, конечно, Сонмин-хен, Кюхен и Хекдже-хен все еще на нем ходят, — и в ответ на вопросительный взгляд Ючона усмехнулся: — Откуда, думаешь, у нас карты?
Пак хмыкнул.
— Мне, скорее, другое интересно, — после хода Джунсу продолжил Чанмин. — Который сейчас год? Либо у них в системе сбой, либо я как-то упустил из виду десять лет своей жизни, — он задумчиво закусил губ. — Не заметили, какая дата стоит на экранах снаружи? Март двадцать третьего.
Ючон поперхнулся, во все глаза уставившись на Чанмина: — Чего?
Пожав плечами, он повернулся к Джунсу. Замершему, помрачневшему вмиг Джунсу. — В порядке?
Поколебавшись мгновение, Ким отрицательно качнул головой. — Не в порядке.
Тяжесть последних пережитых дней заставила Джунсу сгорбиться и сжать в пальцах треснувшие карты. Почувствовав, как твердо опустилась рука Ючона на его плечо, он приник ближе, впитывая в себя тепло — живительное тепло, которого ему еще совсем недавно так не хватало. Можно было заметить, и как ненароком придвинулся чуть ближе Чанмин. Едва-едва.
— После того, как те парни нас оставили, Юнхо-хен и я едва успели перенести вас троих в капсулы до того, как, — Джунсу с трудом сглотнул, — стало бы слишком поздно. «Восходящая» осталась без движков, все системы в аварийном состоянии, большая часть команды и пяти минут не продержится в живых без заморозки… — он сдался, выпуская из рук карты и уткнувшись лицом в ладони, стирая утягивающие за собой на глубину тягостные воспоминания. Ючон крепче, до боли сжал его плечи, прижимая к себе. — Еще и капитан, который решил, что сможет умолчать о том, что сам без пяти минут покойник, и с головой у него все в порядке — просто царапина, не о чем беспокоиться, пока не свалился с ног, — Джунсу болезненно усмехнулся. — Я пытался уменьшить энергозатраты, сам все это время провел в капсуле, изредка просыпаясь, но даже так топлива хватало лишь ненадолго. Нас еще и занесло к третьей солнечной, в самый астероидный пояс. Там же никто не летает! Не знаю, как нас нашли, — все силы уходили на то, чтобы продолжать говорить, но и остановиться он не мог — воспоминания разрывали его изнутри, заставляя вытаскивать их из себя, как осколки стекла из свежих ран на коже. — Но три месяца назад меня разбудили, сказав, что энергии хватит только на год при таком же расходе. И либо…
Ючон совсем развернулся к задыхающемуся словами Джунсу лицом, обнимая, успокаивая, и обменялся с Чанмином невеселыми взглядами поверх его головы.
— Ну, судя по тому, что мы все пятеро до сих пор живы, — мрачно закончил за него очевидную мысль Шим, — то Экзамен ты провалил. Потому что выжить должен был ты один, как наиболее жизнеспособный, — Чанмин невежливо пропустил мимо ушей сдавленное пожелание ему удавиться со своими экзаменами и правилами со стороны Джунсу и продолжил: — Ну, хоть собой не пожертвовал, а то куда б мы полетели потом без пилота-то? Не на Ючона ж полагаться?
Младший легко увернулся от подзатыльника со стороны скованного все еще прижатым к нему Джунсу Ючона, в который раз попытавшегося наглядно объяснить, почему его стоит называть хеном, в придачу возмущающимся, с чего это он, маленький негодяй, сомневается в его способностях к пилотированию.
Джунсу слабо усмехнулся, все еще не поднимая головы, и тихо выдохнул.
В нарушении правил, когда в этом тебя не могут уличить власть имеющие лица, он никогда не видел греха. Сейчас же он и под гнетом смертной казни не смог бы заставить себя сожалеть о принятом решении.
Сонмин навестил их спустя еще три партии и с тихим вздохом закрыл глаза на открытое нарушение больничного распорядка. Ну не отбирать же у детей единственную игрушку. Хорошо хоть не на раздевание играют.
Быстро опросив каждого о самочувствии и проведя несколько тестов, Сонмин ненароком, уходя, обронил: — Вы бы потише тут — мешаете Юнхо в соседней комнате соблюдать постельный режим. Так и рвется вас проверить.
Расцветшие на лицах всех троих ухмылки прекрасно дали медику понять, что слова его достигли именно той цели, которой он добивался.
И когда за ним закрывалась дверь в главное отделение медотсека, он все же успел уловить, как зашелестела снова открываемая дверь палаты и коридор пересекли тихие шаги нескольких человек.
— Что за вечеринка в белых халатах, да без меня? — с шумом отъехавшая в сторону дверь в палату Юнхо возвестила о прибытии последнего действующего лица. Встрепанный, одетый в точно такой же, как у всех четверых, балахон, да еще и бледнее обычного Джеджун представлял собой пугающее зрелище.
Застигнутые им врасплох остальные застыли, кто как сидел, или лежал в случае Юнхо: Чанмин на полу, эффективно используя отобранную у капитана подушку, Джунсу развалился в ногах у лежащего, а Ючон, скрестив ноги по-турецки, сидел на столе. Единственный стул валялся вверх тормашками в углу комнаты.
Проигнорировав оный, Джеджун прошел мимо кровати к столу и взгромоздился на него рядом с Ючоном, аккуратно подтягивая за собой почти полную капельницу с темно-красной субстанцией.
Шмыгнув носом, он еще раз оглядел всю компанию ничуть не смущенный повышенным вниманием к своей особе и зевнул: — Чего?
— Нда, до чего ж прекрасное видение, — после секундной паузы выдал Чанмин, зевнув следом.
Еще три широких зевка не заставили себя ждать.
Джеджун пренебрежительно повел плечами и требовательно вытянул вперед руку: — Ну, раздавать кто-нибудь будет? Или мне еще пойти поспать?
Джунсу подошел к экрану ИИ и негромко приказал подготовить последнюю капсулу к погружению в криосон. Все тот же безукоризненно вежливый голос осведомился, когда капитана стоит разбудить, сообщения какой важности следует тут же донести до ушей капитана и не желает ли капитан поставить какой-нибудь определенный тип сновидений.
Болезненно прикрывая глаза каждый раз, как его называли капитаном, Джунсу так же тихо и твердо отвечал на вопросы, желая как можно скорее забыться в сладковатом дурмане наркотика, позабыв на долгие месяцы обо всем, о чем сейчас так настойчиво кричат мигающие значки вокруг лица ИИ, и о том, что прячут в себе четыре занятые капсулы.
Велев напоследок оставить включенными системы жизнеобеспечения только на уровне с медотсеком, Джунсу прошел к своей капсуле и тяжело опустился на обитое мягкой тканью сидение. Взгляд его, слишком спокойный, до той степени недвижимый, что казался мертвым, так ни разу и не опустился на стоявшие рядом ячейки. Забравшись с ногами в капсулу, Джунсу вытянулся во весь рост, уже совсем не чувствуя страха из-за медленно накрывающей его пластинки полупрозрачного стекла.
ИИ начал обратный отсчет, и Джунсу уже мог ощутить появившийся в воздухе запах эфира и коснувшийся кончиков пальцев холод.
Подумать только, еще семь лет назад для него не было ничего страшнее этого чувства медленно подбирающегося к груди смертельного сна. Сейчас же оно сулило ему избавление от долгих дней наедине с самим собой и пустым полуразваленным кораблем, единственной ношей которого были четыре занятые капсулы для криосна.
Глубоко вздохнув и едва не закашлявшись от въедающейся в легкие приторной смеси, Джунсу закрыл глаза и позволил забытью поглотить себя с головой.
В первый раз он проснулся спустя три месяца и четыре дня с момента погружения в анабиоз. Потерев глаза онемевшей рукой, Джунсу медленно, неуверенно поднялся в своей капсуле, с трудом проталкивая воздух по будто огрубевшим бронхам. Все тот же яркий белый свет ударил по нервным окончаниям, заставляя поле зрения поплыть разноцветными пятнами и путая сознание.
По-птичьи поджатая под себя механическая рука у пульта управления была недвижима. Невольно взгляд скользнул мимо мигающей голограммы ИИ на ячейки для криосна. Но, не задержавшись на все так же пылающих красным лампочках над ними, снова ушел в сторону ИИ.
Встряхнув головой для ясности, Джунсу неловко выполз из своей капсулы и подошел ближе к изображению, олицетворяющему искусственный интеллект их корабля. И снова вежливое приветствие и пожелание доброго дня. Снова абсолютно чужое «капитан».
На траектории дрейфа «Восходящей» система обнаружила заброшенный спутник некогда процветающей, но давно пустой колонии. Посчитала его весьма важным объектом исследования и решила оповестить об этом обитателей корабля.
И не будь Джунсу единственным, кто остался на ногах после столкновения с контрабандистами, этот спутник заинтересовал бы не одного члена команды. Кто-то истек бы слюной при одном упоминании о покинутых колониях, позабытых памятниках былого времени и прочей исторической чепухе, а кто-то определенно засверкал бы глазами от одной только мысли о возможности разобрать что-нибудь ранее невиданное на мельчайшие детали, а потом сложить обратно, как магнитный конструктор «Лего», добавив при этом еще парочку-другую современных лазеров, миниатюрных ядерных реакторов и окрестив новое детище чем-нибудь пафосным и благозвучным вроде Ориона или Портативного Излучателя Световых Волн.
— И чем оно отличается от обычного фонарика? — перевесившись через плечо младшего лейтенанта, скептически спросил Джеджун. Тот только презрительно отмахнулся, в который раз любовно оглядывая собственное детище. Ючон, сидевший на другом конце дивана в гостевом зале, тоже не обделил вниманием монументальное сооружение, под тяжестью которого наверняка провалился бы стол, не будь он полностью изготовлен из углепластика, и не преминул укорить старшего: — Неужели не понимаешь? Оно ж портативное, видишь, делать фонарики такими маленькими и акку — Ай! — Ючон обиженно запустил подушкой обратно в Чанмина и тут же ребячески округлил глаза, надеясь усмирить недовольство младшего, с готовностью взявшегося за подушку во второй раз.
— Да ладно вам, — примирительно выдавил Юнхо, одновременно пытаясь не выронить из рук джойстик дорогущей олдскульной приставки для видеоигр и стараясь несильными, но отвлекающими тычками заставить потерять контроль Джунсу. Тот шипел, ругался сквозь зубы и упорно не сдавался, опережая капитана вот уже на семьдесят девять очков. — Лишь бы дитя не плакало.
Ючон с облегчением выдохнул, когда отправленная таки в полет подушка угодила прямо в голову Юнхо.
Через пару секунд, в течение которых капитан малого исследовательского судна пытался отбиться от пытавшейся удушить его подушки, Джунсу с торжествующим воплем опрокинулся на спину, победно боксируя воздух, а Юнхо, взглянув на экран, с жалобным стоном прижал подушку к животу и обиженно выпятил нижнюю губу.
Джеджун подошел ближе, утешающее потрепав лидера их маленькой команды по встрепанной макушке, и отодвинул его бесцеремонно в сторону, забирая джойстик.
— Настал час расплаты! — зловеще расхохотался он, и Джунсу с готовностью сгорбился над своим джойстиком, упрямо прищурившись и высовывая от усердия язык.
— И эти дети еще утверждают, что старше меня по званию, — уныло протянул с дивана Чанмин, намеренно не замечая тычков со стороны Ючона.
В момент, когда Джеджуну удалось (каким-то невероятным чудом, не иначе) одержать победу над Джунсу, раздался победный вопль Юнхо, и вот уже первый валится на второго, не удержав равновесия, и оба они вместе падают на третьего, превращаясь окончательно из троих участников серьезной научно-исследовательской миссии (по крайней мере, ими самими неописуемая важность их экспедиции была принята единодушно) в кучу барахтающихся в клубке конечностей и сдавленного смеха ребятишек, которых и за пределы детских интернатов выпускать боязно.
«Восходящая» продолжала скользить по тщательно выверенному маршруту.
Джунсу покачал головой, велел убрать из реестра событий, достойных упоминания, сообщения, подобные этому — обо всем, что не касалось получения отклика на сигнал просьбы о помощи, что не касалось состояния корабля и количества оставшегося топлива, не затрагивало никоим образом пятерых членов команды, большая часть которых не способны сейчас и часа прожить без поддержки систем жизнеобеспечения и погружения в анабиоз.
Лейтенант согласился с предложением снова подготовить капсулу к погружению в анабиоз и направился в ее сторону. Над открытой крышкой горел зеленый огонек, говорящий о том, что ячейка свободна и готова к использованию. Когда Джунсу опять погрузится в сон, он будет гореть холодным синим светом.
Тревожный красный мерцал, только когда состояние находившегося в капсуле человека было критическим.
В этот раз забытье пришло к Джунсу гораздо раньше.
На капитанском мостике все так же было непривычно тихо и пусто. На единственном работающем экране проецировалось то самое сообщение о помощи, безуспешно запускаемое в эфир час за часом. В правой части полукруглого помещения между двумя проекторами, встроенными в пол и потолок, светилась голлографически смоделированная безволосая голова искусственного интеллекта. Сейчас она было повернута в сторону только что появившегося на мостике Джунсу. Лишенные эмоций глаза проследили его путь до капитанского кресла в центре отсека, пока тонкие губы двигались вслед за доносящимся из динамиков голосом. Очередное приветствие эхом отозвалось в пустом помещении, но так и не нашло ответа.
Джунсу тяжело опустился в обитое черной кожей кресло – немалая роскошь, наслаждаться которой имел честь только капитан. Большую часть стены спереди занимал широкий экран, где на фоне раскинувшегося на пути корабля космического пространства были выведены данные о состоянии самого фрегата, маршрут его следования, расчет вероятности возможных препятствий и масса иных сведений, учет которых был жизненно необходим для нормального управления судном. Хорошо, что в обычное время экран можно было смело делить на пять частей: крайняя правая – для инженера-программиста, его кресло располагалось рядом с проектором ИИ и при случае он мог подвинтить винтик-другой или отвесить целительного пинка несговорчивой машине; ближе к капитанскому креслу – для штурмана и по совместительству второго пилота, большую часть полета занимавшегося подначиванием сидящего рядом техника и получением замечаний от всевидящего капитана; по левую руку от капитана стояло кресло первого пилота, и Джунсу с тоской посмотрел на свое привычное место; самым крайним левым креслом было место единственного научного сотрудника фрегата (из-за которого их маленький корабль и окрестили научно-исследовательским), по совместительству занимавшего должность корабельного кока и медика.
Сейчас большая часть экрана предупреждающе мигала красным: повреждение отсеков с первый по пятый, отказ одного из двух двигателей, нестабильное состояние имеющегося на борту топлива, легкие неполадки в системе воздухообеспечения, тяжелая потеря жизнеспособности четырех пятых команды и целая свара из космических нелюдей на пути дрейфа.
«Только этого не хватало», — подумал Джунсу и уткнулся лицом в ладони. Перед глазами все еще мелькали разноцветные огни — следы резкого пробуждения, а в голове стоял туман наркотического опьянения, но сделать он все равно ничего значительного не смог бы: без одного двигателя и с реагирующим на малейший толчок топливом, без знающей свой собственный корабль от А до Я команды — пытаться удрать отсюда было бы равносильно выходу в космос без скафандра.
Меж астероидов носились узкие носатые флаеры гангеров — сквайров с Млечного пути, и массивные длиннокрылые их вечных соперников — катха. Чуть поодаль насупилась громада крейсера кого-то из них, изредка изрыгающая еще парочку-другую флаеров и держащая на прицеле расположившийся напротив крейсер врагов. Залпы пушек легких одноместных кораблей разбивались о щиты крейсеров или разбивали вдребезги свои мишени, оставляя в астероидном поясе маленькой планетки чуть больше космического мусора.
Щиты исследовательского фрегата выдержали бы максимум ударов пять, после чего каждый новый выстрел придавал бы кораблю все большее сходство с решетом. К счастью, медленный, но неукоснительный дрейф судна позволял им как можно дольше не попадать под прицелы инопланетных существ, так и не свыкнувшихся с мыслью о том, что какие-то там голокожие прямоходящие могли освоить космос не хуже других, более экзотических видов. Да и вряд ли их системы слежения могли принять в расчет едва теплящуюся жизнь на борту заглохшего фрегата, единственным оружием которого были две стандартные лазерные пушки и слабенькие по военным меркам щиты.
Джунсу поднял глаза на экран и горько вздохнул. Если бы все беды ограничивались только разбушевавшимися не в первый раз пришельцами. Если бы. По его подсчетам топлива им на одно лишь жизнеобеспечение хватит еще лет на десять. После этого все системы заглохнут, и корабль превратится в бесполезную груду мусора. И если в открытом космосе шансы на то, что их сигнал о помощи заметят, были хоть сколько-нибудь отличающимися от нуля, то в астероидном поясе, куда их неумолимо затягивает притяжение планеты, найти их будет куда как труднее.
Мысль о собственной беспомощности претила Джунсу, но он действительно ничего не мог сделать. У него не было ни достаточной технической подготовки, чтобы попытаться хоть как-нибудь наладить двигатель, ни искры гениальности, касающейся того, как бы половчее вытащить собственный зад из куда менее приятной глазу задницы. Да и прилива сил Джунсу сейчас не ощущал, только опустошение и съедающее его изнутри чувство поглотившего корабль холода. Словно вместе со всей командой лед сковал и внутренние помещения фрегата, высасывал из него едва теплившуюся жизнь и поглощал яркие краски.
Что частично было правдой, ведь во время того, как Джунсу был в анабиозе, компьютер переставал поддерживать во всех помещениях условия, пригодные для существования, и только перед его пробуждением в некоторых отсеках возобновлялась работа систем жизнеобеспечения.
Единственным утешением — слабым, очень слабым — служило лишь то, что терпеть душащие его чувства долго не приходилось. Как и сейчас, когда Джунсу нужно будет, хоть для успокоения совести, пересидеть здесь час, два, может, день или сутки, пока склока между двумя видами не изживет себя, а после он снова отправится в медотсек и забудет обо всем еще на сколько-нибудь месяцев.
До следующего пробуждения от бесполого голоса ИИ, вновь и вновь напоминающего о том, что капитану необходимо подняться и получить сообщение первой важности.
Никогда и ничего Джунсу не хотелось больше, чем увидеть, как капитан действительно встанет и сделает все так, как может только он: безупречно, красиво и правильно, с какой точки зрения ни посмотри. Но капитан оставался все так же неподвижен и бледен в своей капсуле криосна, и подниматься приходилось Джунсу, все так же упорно не глядящему в сторону других ячеек.
Судя по календарю, Джунсу не открывал глаз вот уже больше семи лет подряд. Совершенно не казалось странным, что за это время он так и не успел соскучиться по механическому голосу ИИ. На голову компьютера обрушилось даже больше немых проклятий, чем раньше, пока лейтенант, заметно покачиваясь, брел по направлению к пультам управления.
Радостных известий он не ждал, как не ждал он, собственно, и слишком уж плохих, зная, что хуже обстоятельств уже вряд ли можно придумать. Разве что прибавить к и без того паршивой ситуации пару гигантских космических червей и нескольких чистильщиков, опустившихся уже до того, чтобы грабить доживающие последние месяцы корабли.
«Доброе утро, капитан, приветствуем вас на борту «Восходящей». Состояние корабля с момента вашего предыдущего пробуждения не изменилось. Численные показатели степени повреждения корабля представлены на схеме слева. Состояние членов команды «Восходящей» с момента вашего предыдущего пробуждения не изменилось. Численные обозначения вероятности нормализации их параметров после пробуждения представлены справа. В радиусе одной мили вокруг корабля разумных форм жизни за этот период времени замечено не было. Сообщений о получении посланного вами сигнала не было. Есть одно важное сообщение класса 1.13.»
— Давай сюда свой класс 1.13, удиви меня, — едва слышно пробормотал Джунсу, мечтая как можно скорее снова оказаться внутри капсулы. — Открыть сообщение, — добавил он в полный голос. Мышцы его после семи лет беспробудного сна слушались плохо, и ему едва удалось справиться с собственным языком и губами, норовившими сплести слова в совершенно не опознаваемую череду звуков.
«В соответствии со «Сводом правил функционирования искусственного интеллекта», а именно правилом номер 1 «Приоритет человеческой жизни» и его пунктом номер 7 «Приоритет жизнеспособного человеческого организма перед иными вариантами жизненных форм», подпунктом номер 32 «Приоритет жизнеспособного человеческого организма перед нежизнеспособным», в котором указано…»
Джунсу перестал слушать уже после озвучивания номера правила. Его содержание он себе примерно представлял. И представлял себе, что могло означать его упоминание в той ситуации, в которой он оказался. Но даже думать об этом не хотел, не хотел решать все с точки зрения последнего оставшегося «жизнеспособным» человека на борту корабля, большая часть ресурсов которого уходит на поддержание жизни четырех остальных членов команды. Не хотел решать все с точки зрения человека, которому предстоит выбирать между парой лишних лет для себя, в течение которых его могут найти и спасти — или не найти совсем — и одним установленным в качестве стандарта годом для всех них вместе.
Жить все еще хотелось, очень хотелось. Как хотелось и избавиться от чувства вины за то, что именно он, только он, Джунсу, остался практически цел и невредим после той заварушки.
Воздух с трудом выходил из легких, застревая где-то в глотке и мешая собраться с мыслями. Под ложечкой неприятно затянуло, и Джунсу, не дослушав окончания сообщения, отошел от экрана. Взгляд сам собой наткнулся на четыре рядком стоящих капсулы с покрытым изморозью стеклом крышек, и ноги Джунсу невольно подвели его, спутав шаг и едва не заставив разбить свой собственный нос об один из пультов управления. Собственная капсула казалась стоящей несколько особняком, несмотря на то, что расстояние между всеми пятью было абсолютно одинаковым.
Судорожно ухватившись за пульт и пытаясь подпереть себя руками, Джунсу не сводил глаз с капсул. Он знал, что шансов поправиться без профессиональной помощи у всех четверых нет вообще. Что шансов на то, что их найдут в ближайший год, чуть больше. Что шансов выбраться из этой передряги одному в разы больше.
Но он мог видеть их лица сквозь рябь изморози на стекле. Спокойные, безмятежные, просто спящие. Лица штурмана, научника, техника, капитана — членов команды его корабля. Лица Ючона, Джеджуна, Чанмина, Юнхо — его друзей.
Он не знал, сможет ли вынести вид своего лица в зеркале, если все-таки выживет. Если выживет. Если выживет он один. Один единственный из всей команды.
Ноги не слушались Джунсу, и он едва справился с теми несколькими метрами, которые отделяли его от капсул. Тяжело опустившись на сидение своей, лейтенант не мог точно сказать, сколько он потом просидел вот так, не двигаясь и не давая ответа. Взгляд его теперь был прикован к полу.
Медленно, словно бы совсем не контролировал свое тело, Джунсу лег в капсулу, отстраненно думая о том, что можно было сделать ее и помягче.
«Ваше решение, капитан?»
Точно на зачете по экстремальным ситуациям. Ошибешься — лишишься стипендии, а то и места в Академии. Тогда казалось, что даже если ты случайно окажешься в подобной ситуации, все равно не от твоего решения будет зависеть исход дела — всегда найдется кто-то умнее тебя, выше по рангу, старше или опытнее.
— От имени капитана приказываю…
23 марта 3123 года малый крейсер «Пятнадцатый» вошел в гравитационную зону планеты ПН-167 и включил сканеры на полную мощность в поисках отправителя старого, почти затихнувшего сигнала SOS. Путь его следования лежал за несколько космических миль отсюда, но его командор своевольно изменил маршрут, зная, что большая часть команды его поддержит, едва заслышав о позывных потерпевшего крушение фрегата. Несколькими днями больше в пути, несколькими меньше — всегда можно было отбрехаться вышедшими из строя частями механизма, внезапным нападением банды кровожадных пиратов или еще какой неурядицей, заранее подправив кое-что в судовом журнале, конечно же.
Командор Пак Чонсу не сводил внимательных глаз с экранов сканера, ища хоть какие-то признаки жизни среди осколков астероидов и прочего космического мусора. За его правым плечом первый помощник капитан Ким Ёнун нетерпеливо переминался с ноги на ногу, едва сдерживая себя, чтобы не броситься всем телом на хлипкие перила капитанского мостика и не начать резким лающим голосом отдавать приказы поторапливаться и не просиживать свои мундиры на рабочем месте просто так. За левым плечом командора сосредоточием высокомерия и надменности застыл второй помощник Ким Хичоль. В его холеных чертах не было заметно и капли тревоги или надежды, но командор знал своего второго помощника достаточно хорошо, чтобы научиться читать между строк. И заметить, что у виска его блестят мелкие капельки пота, а бледные губы чересчур уж сильно кривятся в недовольной гримасе.
— Замечен источник сигнала, — от сухого, исключительно профессионального голоса говорящего по спине у командора прошла дрожь. Иногда даже он опасался главы навигационного отдела — черт знает, что у него было на уме большую часть времени. — На три часа в расстоянии трех узлов отсюда. Признаков жизни не обнаружено.
Подавив тяжелый вздох угасающей надежды, командор коротко приказал снарядить группу для исследования парящего между обломков каменной породы фрегата. Изрядно потрепанного, изуродованного небрежными руками бандитов корабля, на борту которого командору даже когда-то довелось побывать.
И можно было только позавидовать атмосфере, царившей на борту «Восходящей». Мечтать о чем-то подобном на многолюдном и слишком разношерстном крейсере и не приходилось. Разве что нарисовать себе в воображении картинку, как командор покупает на старательно откладываемые премии фрегат среднего класса, берет из своей нынешней команды человек четырнадцать самых близких и верных и отправляется искать приключений куда-нибудь в сторону Третьей Солнечной системы. Кажется, там даже обнаружили кого-то, похожего на эльфов из старинных земных преданий.
Давя из себя горькую усмешку, командор молча наблюдал, как от корабля отшнуровывается цепочка флаеров с идущим за ними тяжеловесным транспортником и направляется в сторону темнеющего впереди мертвого корабля.
Старшему лейтенанту Ли Хекдже не нравились скафандры в общем и его конкретный — тесный в груди и с неудобным громоздким шлемом-аквариумом — в частности. Но система, отвечающая за создание пригодных для жизни условий на корабле была давно отключена, отсеки разгерметизированы, и прогуляться без этой неудобной бандуры на голове по внутренним помещениям фрегата было равнозначно беззаботной прогулке по открытому космосу.
Приходилось мириться с временными неудобствами.
Старлей поежился. Внутренние помещения корабля были ему знакомы, но их вид через прибор ночного видения заставлял настораживаться и ожидать появления неизвестного хищника из-за каждого угла. Ему стоило бы поменьше смотреть боевиков, особенно тех, в которых вновь и вновь перетиралась тема противостояния человеческого вида и их храбрых союзников всяким совсем уж неприятным личностям.
Сглотнув, старлей отвел взгляд от разорванного, словно лист бумаги, металлического перекрытия и пошел в ту же сторону, куда несколько минут назад он отправил остальную часть группы во главе с лейтенантом Ли Донхэ. И его же лицо, жутковато подсвеченное шлемом, вынырнуло из темного проема дверей, хмуро кривя брови и зовя следовать за ним.
Хвататься за сердце перед непосредственным подчиненным (хоть и было распито между ними двумя не одна и не две бутылки старого доброго пива) старлей себе не позволил, а капли пота, защекотавшие лоб и виски кое-как впитала в себя подкладка под шлем. Цепляясь за стены и провода, змеящиеся вдоль стен, он проплыл вслед за лейтенантом в круглую комнату, где собралась большая часть исследовательской группы. В центре уродливой птичьей лапой скрючилась рука управления медотсеком, за нее как раз уцепился лейтенант Шин Донхи, пробирающийся ближе к противоположной стене. Зависнув у нее в нескольких десятках сантиметров от пола, он обернулся и подозвал ближе зашедшего вслед за старлеем медика.
Тот бросил всего один быстрый взгляд в ту сторону и коротко приказал отсоединить и вынести капсулы для криосна к транспортнику.
Старлей старательно отводил глаза, пока остальные возились с тугими от бездействия рычагами, и так и не осмелился поднять взгляд, когда капсулы выводили из медотсека. Он успел убедить себя еще лет семь назад, что его друзья навсегда затерялись в бесконечной космической пустыне по дороге куда-нибудь к старым, еще первого поколения, колониям, и расставаться с изъедающей его изнутри надеждой, что, может быть, не все так потеряно, как кажется, не хотелось. Да и просто смотреть на остановившие время капсулы — для живых или для мертвых — было выше его сил.
Все это время стоявший рядом Донхэ положил ему руку на плечо и чуть сжал. И только после того, как все вышли из медотсека, приобнял, похлопывая по спине, и шумно выдохнул.
Посмотреть на лицо своего подчиненного и друга старлей тоже не отважился.
Тишина не оглушала. Она была мягкой, как падение лепестка вишни в безветренную погоду, обволакивала и кутала в пуховые перины беззвучного умиротворения. Не была она и зыбкой, оставляла после себя лишь уверенность в том, что нет ничего обманчивого и притворного в этой тишине. В такой тишине приятно раскинуться на полу после изнуряющей тренировки или сидеть в обсерватории на одном из туристических лайнеров, находя незамеченные до того звезды и рисуя для себя новые созвездия. В такой тишине единственным спутником остается только лишь собственное дыхание и, может быть, глухой стук сердца, отбивающего свой неизменный ритм.
Сейчас Джунсу не слышал даже себя. Грудь его мерно вздымалась, это он мог чувствовать, но не мог найти ни свой вдох, ни выдох. Он мог чувствовать, как на шее слабо бьется пульс, но ни звука не отдавалось в ушах. Ему стоило бы насторожиться, попытаться придти в себя, но тишина успокаивала, укачивая в своих теплых светлых руках, убаюкивала нежной беззвучной колыбельной. И Джунсу поддался ей, так и не открыв глаз, позволил сну — настоящему живительному сну унести его за собой.
Сон отступал медленно, будто волны во время отлива, с каждой минутой отходящие все дальше от берега. Грезы же отпускали еще неохотнее, и даже спустя пять минут после пробуждения Джунсу казалось, что он снова в маленькой комнатушке общежития Академии, снова перепирается ни о чем с бессменным Хёкки — другом детства, одноклассником и однокурсником, снова мечтает о том, как он будет рассекать космические просторы на самом современном и быстром корабле, представляет себе свою будущую команду — всегда безумно крутую и непобедимую.
Только тепло жетона на шее напоминало о том, что Академию он уже давно закончил, поступив в офицеры запаса, да легкое покалывание на коже навевало мысли о кабинетах физиотерапии, посещение которых было обязательным после особенно тяжелых практических занятий.
Приоткрытые глаза ослепил яркий белый цвет, окружающий Джунсу со всех сторон. Только спустя минуту глаза пообвыкли, и он смог оглядеть невысокий потолок и тесные стены, автоматическую дверь с маленьким окошком в ней и расположенные в стыке стен с потолком светодиоды. Возле кровати, на которой полулежал Джунсу, стоял небольшой столик, девственно-чистый. К запястьям, лежащим поверх светло-серого одеяла, были подведены тонкие трубочки, от которых по всему телу распространялись волны едва ощутимой дрожи.
В комнате, кроме Джунсу, никого больше не было.
Никто не пришел и спустя полчаса, как он очнулся. Спать уже не хотелось. На смену опустошению пришло осторожное любопытство и страх, что все в любую секунду может обернуться кошмаром, в котором никогда не было места ни для него, ни для дорогих ему людей.
Медленно поднявшись с кровати и отсоединив от рук трубочки, Джунсу оглядел белый балахон, который был на него надет. Ничего не просвечивает — и то хорошо.
За дверью тянулся светлый коридор с рядом таких же дверей по обе стороны от него. И ни души.
Не торопясь и придерживаясь стенки Джунсу пошел вперед, заглядывая по пути в палаты через маленькие окошки в дверях. Некоторые из них были пусты, в каких-то спали или лежали незнакомые ему люди, и Джунсу не решался вламываться в первую попавшуюся комнату с настойчивыми расспросами.
Другой конец коридора кончался шлюзом, и ближайшие к нему двери выглядели чуть посолидней: около каждой находился небольшой экран с парой-другой кнопок, где помимо имени и идентификационного номера выводились жизненные показатели.
Но сейчас экраны даже не были включены. Все палаты интенсивной терапии были пусты. В остальных же он не нашел тех, кого искал.
Джунсу прикрыл глаза, пытаясь прогнать застилающую сознание красную пелену.
Все было бессмысленно. И пусть у него не было причин сожалеть о своем решении, то, что вопреки этому все усилия оказались тщетными, полностью лишило его сил.
Тихо ругаясь на набедокуривших в системе медицинского обслуживания стажеров, из-за которых полегло все оборудование и заблокировались двери, ведущие от центрального медицинского отсека, Ли Сонмин терпеливо дожидался, пока механики на пару с системниками наладят все испорченное какими-то своими окольными путями (раз уж доступ к медотсеку был перекрыт и напрямую все отрегулировать было нельзя). Хорошо хоть, никого в критическом положении сейчас в отделениях не было, иначе…
Сонмин и думать не хотел об этом «иначе». Не до того сейчас.
Наконец, с тихим щелчком загудели мониторы, подняли головы дроиды-операторы, тут же принимаясь за свою обычную работу, и распахнулись сразу все двери.
Сонмин поспешил к тем из них, которые вели в единственную заселенную часть отделения. Из динамиков ему в спину донесся голос главы технического отдела, тихо и жестко отчитывающего стажеров. Теперь уж точно можно не опасаться повторения сегодняшнего номера — будут вести себя тихо, как мыши.
Метнувшись от экрана к экрану у палат интенсивной терапии, Сонмин едва не свалился с ног, споткнувшись о сидящего на полу Джунсу. С трудом удержав рвущуюся наружу брань, медик быстро присел на колени, по привычке тут же проверив пульс и зрачки. Вид у старого друга был не самый пышущий жизнью: бледный, с судорожно вырывающимся изо рта дыханием и совершенно неживыми глазами.
Свет, ударивший прямо в глаза, выдернул Джунсу из поглотившего его оцепенения, заставив отпрянуть и едва не треснуться головой о стенку — Сонмин вовремя поймал его за плечи и слегка встряхнул, чтобы привести в чувство. Еле удержался от того, чтобы не влепить еще и оплеуху.
Благо, дверь, у которой сидел Джунсу, приоткрылась, и наружу выглянула встрепанная и нахмуренная физиономия. Недоуменно огляделась по сторонам, остановившись глазами на расположившихся на полу и капризно спросила, где ее корабль.
Джунсу замер. Казалось, он даже перестал дышать.
Небрежно отряхнувшись, Сонмин поднялся на ноги и тяжело вздохнул. Наверное, неполадки в системе не только его заставили поволноваться. Подойдя к последнему оставшемуся экрану, он проверил, как идут процессы регенерации и насколько снизился риск развития осложнений, остался доволен результатами и снова повернулся к хмурому, как черт, технику отправленной в металлолом «Восходящей». Хорошо, команду ее успели вовремя оттуда вытащить. Иначе еще пару недель, месяц максимум, и спасать было бы уже некого.
— В палату и на кровать. Сейчас же, — угрожающе размяв шею, Сонмин твердой рукой указал на дверь, пресекая все возражения на корню. — И Джунсу с собой захвати, чего ему здесь-то сидеть.
Нерешительно выглянув за двери своей палаты, Ючон оглядел тянущийся за ними коридор и снова смерил взглядом белую комнату позади себя. Коридор привлекал больше. Там, по крайней мере, еще с десяток дверей было — хоть какое-то разнообразие. Капельницу тащить с собой было ленно, но судя по все еще наполовину полному пакету в ней и постепенно улучшающемуся самочувствию — когда Ючон только очнулся, было совсем худо, а сейчас, вон, даже на разведку отправился — ее стоило с собой взять.
Запахнув поплотнее балахон, в который был одет, Ючон осторожно прикрыл за собой дверь. В начале коридора, совсем рядом, были массивные двери, ведущие, как полагал Ючон, в главное помещение медотсека. Туда он направляться пока опасался, решив разведать сначала обстановку здесь. У двери напротив ровно светился небольшой экран с выведенными на него жизненными показателями. Написанное сверху имя заставило Ючона нахмуриться и внимательнее вчитаться в бегущие строчки. Спустя долгую минуту, правда, он бросил это бесполезное занятие, понимая, что без помощи медика, желающего разжевать штурману каждое из слов, ему здесь не разобраться. Хорошо хоть, все светилось умиротворяющим зеленым цветом. Зеленый — хорошо, красный — плохо — это единственное, что уяснил для себя Ючон из длинной и нудной лекции Джеджуна на тему находящейся на их корабле медицинской аппаратуры и принципов работы с ней.
В небольшом окошке, затянутом полимерным стеклом, Ючон разглядел бледное лицо их корабельного кока-медика-официально-научного-сотрудника, удовлетворился его спокойным состоянием и едва заметным румянцем на щеках и двинулся дальше, решив не нарушать его сон.
От не более осмысленного разглядывания экрана у следующей двери Ючона отвлек раздраженный возглас, донесшийся из-за двери напротив, той, которая соседствовала изначально с его собственной палатой. Бросив короткий взгляд через окошко в двери и определив состояние капитана «терпимым» (того уже и бледно-болезненным назвать нельзя было — спит человек ну и пусть спит себе дальше, чего мешать), Пак осторожно приблизился к той палате, из которой теперь пробивались в коридор звуки разгорающейся ссоры. Голоса были до боли знакомыми, но проверить не мешало, мало ли что и кто. Дверь с тихим шелестом отъехала в сторону, и перед глазами Ючона предстали двое самых младших из их команды. На обоих — больничные балахоны, поодаль стоит пустая капельница. Кровать между ними скорее напоминала поле боя, чем место для сна — одеяло было небрежно отброшено в сторону, простыня скомкалась по краям, но по центру была аккуратно расправлена. Подушки в пределах видимости не наблюдалось. Зато россыпь карт между двумя ясно намекала на тему их ссоры.
— Ты жульничал!
— Не пойман, не вор, — голос самого младшего так и сочился самодовольством.
— Пятый раз подряд выигрываешь, разве нужны еще доказательства? — Джунсу обвинительно ткнул пальцем Чанмина в грудь.
— А я везучий, — тот только хмыкнул и принялся собирать карты.
— Пять раз подряд?! — Джунсу с ногами вскочил на кровать и попытался надавить на техника преимуществом в росте. Как с гуся вода.
— Подвинься, — решительно прошел в комнату не выдержавший Ючон, потянув Джунсу за руку и снова усадив его вниз. Сам он сел рядом, напротив Чанмина, не сводя внимательных глаз с его рук, тасующих свежую, не потрепанную еще колоду. Об ухмылке, появившейся на лице самого младшего, он и так знал, поднимать глаза и проверять надобности не находил. — На троих раздавай, — и только когда карты были на руках — неплохие карты, не смог не оценить Ючон, — чуть коснулся притихшего Джунсу плечом, кидая на него взгляд между делом. Тот только улыбнулся уголками губ, не опуская глаз.
— Пас, — Ючону не было нужды смотреть в карты, чтобы ответить. — Кто-нибудь вообще знает, где мы находимся? — будто бы между делом поинтересовался он.
— Ага, — Чанмин недовольно скривился при взгляде на свои, — пас. На «Пятнадцатом». Если, конечно, Сонмин-хен, Кюхен и Хекдже-хен все еще на нем ходят, — и в ответ на вопросительный взгляд Ючона усмехнулся: — Откуда, думаешь, у нас карты?
Пак хмыкнул.
— Мне, скорее, другое интересно, — после хода Джунсу продолжил Чанмин. — Который сейчас год? Либо у них в системе сбой, либо я как-то упустил из виду десять лет своей жизни, — он задумчиво закусил губ. — Не заметили, какая дата стоит на экранах снаружи? Март двадцать третьего.
Ючон поперхнулся, во все глаза уставившись на Чанмина: — Чего?
Пожав плечами, он повернулся к Джунсу. Замершему, помрачневшему вмиг Джунсу. — В порядке?
Поколебавшись мгновение, Ким отрицательно качнул головой. — Не в порядке.
Тяжесть последних пережитых дней заставила Джунсу сгорбиться и сжать в пальцах треснувшие карты. Почувствовав, как твердо опустилась рука Ючона на его плечо, он приник ближе, впитывая в себя тепло — живительное тепло, которого ему еще совсем недавно так не хватало. Можно было заметить, и как ненароком придвинулся чуть ближе Чанмин. Едва-едва.
— После того, как те парни нас оставили, Юнхо-хен и я едва успели перенести вас троих в капсулы до того, как, — Джунсу с трудом сглотнул, — стало бы слишком поздно. «Восходящая» осталась без движков, все системы в аварийном состоянии, большая часть команды и пяти минут не продержится в живых без заморозки… — он сдался, выпуская из рук карты и уткнувшись лицом в ладони, стирая утягивающие за собой на глубину тягостные воспоминания. Ючон крепче, до боли сжал его плечи, прижимая к себе. — Еще и капитан, который решил, что сможет умолчать о том, что сам без пяти минут покойник, и с головой у него все в порядке — просто царапина, не о чем беспокоиться, пока не свалился с ног, — Джунсу болезненно усмехнулся. — Я пытался уменьшить энергозатраты, сам все это время провел в капсуле, изредка просыпаясь, но даже так топлива хватало лишь ненадолго. Нас еще и занесло к третьей солнечной, в самый астероидный пояс. Там же никто не летает! Не знаю, как нас нашли, — все силы уходили на то, чтобы продолжать говорить, но и остановиться он не мог — воспоминания разрывали его изнутри, заставляя вытаскивать их из себя, как осколки стекла из свежих ран на коже. — Но три месяца назад меня разбудили, сказав, что энергии хватит только на год при таком же расходе. И либо…
Ючон совсем развернулся к задыхающемуся словами Джунсу лицом, обнимая, успокаивая, и обменялся с Чанмином невеселыми взглядами поверх его головы.
— Ну, судя по тому, что мы все пятеро до сих пор живы, — мрачно закончил за него очевидную мысль Шим, — то Экзамен ты провалил. Потому что выжить должен был ты один, как наиболее жизнеспособный, — Чанмин невежливо пропустил мимо ушей сдавленное пожелание ему удавиться со своими экзаменами и правилами со стороны Джунсу и продолжил: — Ну, хоть собой не пожертвовал, а то куда б мы полетели потом без пилота-то? Не на Ючона ж полагаться?
Младший легко увернулся от подзатыльника со стороны скованного все еще прижатым к нему Джунсу Ючона, в который раз попытавшегося наглядно объяснить, почему его стоит называть хеном, в придачу возмущающимся, с чего это он, маленький негодяй, сомневается в его способностях к пилотированию.
Джунсу слабо усмехнулся, все еще не поднимая головы, и тихо выдохнул.
В нарушении правил, когда в этом тебя не могут уличить власть имеющие лица, он никогда не видел греха. Сейчас же он и под гнетом смертной казни не смог бы заставить себя сожалеть о принятом решении.
Сонмин навестил их спустя еще три партии и с тихим вздохом закрыл глаза на открытое нарушение больничного распорядка. Ну не отбирать же у детей единственную игрушку. Хорошо хоть не на раздевание играют.
Быстро опросив каждого о самочувствии и проведя несколько тестов, Сонмин ненароком, уходя, обронил: — Вы бы потише тут — мешаете Юнхо в соседней комнате соблюдать постельный режим. Так и рвется вас проверить.
Расцветшие на лицах всех троих ухмылки прекрасно дали медику понять, что слова его достигли именно той цели, которой он добивался.
И когда за ним закрывалась дверь в главное отделение медотсека, он все же успел уловить, как зашелестела снова открываемая дверь палаты и коридор пересекли тихие шаги нескольких человек.
— Что за вечеринка в белых халатах, да без меня? — с шумом отъехавшая в сторону дверь в палату Юнхо возвестила о прибытии последнего действующего лица. Встрепанный, одетый в точно такой же, как у всех четверых, балахон, да еще и бледнее обычного Джеджун представлял собой пугающее зрелище.
Застигнутые им врасплох остальные застыли, кто как сидел, или лежал в случае Юнхо: Чанмин на полу, эффективно используя отобранную у капитана подушку, Джунсу развалился в ногах у лежащего, а Ючон, скрестив ноги по-турецки, сидел на столе. Единственный стул валялся вверх тормашками в углу комнаты.
Проигнорировав оный, Джеджун прошел мимо кровати к столу и взгромоздился на него рядом с Ючоном, аккуратно подтягивая за собой почти полную капельницу с темно-красной субстанцией.
Шмыгнув носом, он еще раз оглядел всю компанию ничуть не смущенный повышенным вниманием к своей особе и зевнул: — Чего?
— Нда, до чего ж прекрасное видение, — после секундной паузы выдал Чанмин, зевнув следом.
Еще три широких зевка не заставили себя ждать.
Джеджун пренебрежительно повел плечами и требовательно вытянул вперед руку: — Ну, раздавать кто-нибудь будет? Или мне еще пойти поспать?
-
-
31.12.2014 в 10:24-
-
31.12.2014 в 13:46замечательная история, почти до самого конца держащая в напряжении. я чуть не расплакалась даже, больно страшно было х))
спасибо
ах, так чудесно, что всё ещё плакать хочется