Real

[птенчик~]

Название: Real
Автор: swk
Иллюстратор: mizuho
Фэндом: EXO, SHINee
Персонажи: Чонин, Тэмин, Кёнсу, Чанёль; Джонхён, Бэкхён и Сэхун - второстепенные
Пейринг: Тэмин/Чонин/Кёнсу
Рейтинг: R
Жанр: телепортация!AU, фэнтези, легкий ангст, романтика
Размер: 24K~
Краткое содержание: Чонин привык жить в другом мире. Реальность с работой в полицейском участке, проблемами и экспрессивным практикантом ему совсем не нравится. Он хочет вернуться в спокойную гавань к Тэмину, но сам не замечает, как запутывается и теряется между двух миров.
От автора: в первую очередь, спасибо артеру mizuho, которая выбрала мою работу среди множества остальных. Выбрала, прислушалась к моему нытью и нарисовала такой замечательный рисунок. Он очень волшебный и отлично отображает всю суть истории! Обязательно его рассмотрите. И, конечно же, спасибо бесяня, без которой этой работы не было бы. Она тот, кто направлял меня и подталкивал, указывал на ошибки и вдохновлял. И спасибо себе, потому что эта работа стала для меня особенной.

«У этой планеты есть – вернее, была – одна проблема: большинство живущих на ней людей только и делали, что страдали, так как не находили в жизни счастья. Рождалось множество решений, но почти все они сводились к перераспределению маленьких зеленых клочков бумаги – что само по себе весьма странно, так как кто-кто, а маленькие зеленые клочки бумаги никаких страданий не испытывали, ибо счастья не искали»

Субботнее утро – любимое время недели. Именно тогда, когда не надо заставлять свои ноги идти на работу, а голову работать, рот разговаривать, Чонин чувствует себя спокойно и миролюбиво. Смотрит на небо и слегка улыбается, предвкушая, как проведет остаток выходного.

Напевая, Чонин шлепает босыми ногами на кухню. По полу гуляет сквозняк и больно задевает коленки, но надевать штаны поверх трусов Чонин не будет. Это его выходной, и он имеет полное право ходить по квартире так, как пожелается.
От пения в одних трусах (стоя на левой ноге и лениво помешивая рамён в кастрюле) Чонин ловит особенное удовольствие и поднимает свое настроение. И даже с некоторым содроганием замечает, что давно так себя не чувствовал.
Но все - потом, а сейчас у него есть утро, рамён и какая-то глупая передача по телевизору. Не сказать, что Чонин фанат зомбоящика, но что-то забавное в этих странных шоу он находит, насмехаясь над глупостью ведущих и участников. Каждый раз, слыша какую-то ересь, видя недалекие лица, он понимает, что зря не любит этот мир. И настроение сразу поднимается.

Чонин вымывает посуду и думает о том, что квартире нужна уборка и посторонняя рука, потому что ему-то, собственно, все равно на то, что творится внутри, но вот Тэмин порой ругается, когда смотрит фотографии. Чонин на критику только фыркает и морщится (это вообще любимая реакция, из-за которой у него точно будет сморщенный нос в старости).
Еще Тэмин говорит, что квартире Чонина нужно больше света и что тяжелые темно-коричневые шторы априори не могут создавать здоровую атмосферу, автоматически вызывая депрессивное настроение и сонливость, коими Чонин и страдает, снова же по мнению Тэ.
- Ничего это не депрессивно, а очень даже красиво, - бурчит Чонин, с трудом отодвигая тяжелую ткань в гостиной.
Солнце слишком яркое и слепит глаза, ветер воет за окном, а улицы внизу шумят своей привычной занятой жизнью.
Суббота такой же активный день, как и будни, но только не для Ким Чонина. Он просто кладет голову на подлокотник дивана и закрывает глаза. Дремать на полный желудок – очень легко и приятно.

Просыпается Чонин тогда, когда солнце напоминает скорее красный персик, нежели раскаленную звезду. Город больше не шумит, и, кажется, все вокруг решили взять с него пример и передохнуть.
Чонин потягивается с грацией дикой кошки, выгибаясь до хруста в позвонках, вытягивая руки и ноги, дыша глубоко и громко выдыхая. Тело поет, а мышцы под кожей перекатываются. И если утро – не его время, то вечер – абсолютно наоборот.
Через несколько минут он крутится у зеркала, выбирая более подходящую одежду. Не кривя душой, просто ту, что чище и не такая помятая. Стиральная машинка недавно сломалась, а желания и средств, чтобы купить новую, нет. Чонин холостяк до мозга костей, и насколько он не может измениться, настолько он не любит это в себе.
Когда мягкая рубашка приятно обнимает, а штаны не сковывают движения, он довольно выдыхает. Время.

Сколько бы раз Чонин ни задавался вопросом, ответ найти все так же было невозможно. Есть только предчувствия и предположения, ощущения, что правильно, а что нет, но никак не сознательная мысль. Надо просто представить и почувствовать. Все случится само.
Чонин подходит к зеркалу и протягивает руку. Поверхность гладкая и холодная, приятно покалывает пальцы, кажется, где-то внутри раздаются волны вибрации. Чонин закрывает глаза, но не убирает руки, делает глубокий вдох и представляет, как внутри начинаются изменения. Сердце замедляет свой ход, органы заменяются зияющей пустотой, в ногах становится легко, в голове – тишина, ни единой мысли.
Это самый любимый момент в жизни Чонина: когда он чувствует, как существует и не существует одновременно, растворяется в пространстве, превращаясь в молекулы.
Когда на смену легкости приходят мягкие покалывания, медленно ползущие с пальцев на ногах на кончик носа, Чонин разрешает себе открыть глаза и выдохнуть. Сначала темно, затем светло и, наконец, он начинает видеть знакомые очертания. Тело больше не кажется чужой вещью, сердце снова бьется и отдает в висках, появляется гусиная кожа от лизнувшего шею ветра, а в голове - рой мыслей.
И, как и всегда, по традиции, Чонин опасливо вертит головой, осматривается. Он знает, что здесь безопасно, но все равно не может отделаться от ощущения, что так надо, что без этого ритуала что-то может пойти не так.

- В этот раз ты минута в минуту, - замечает голос.
Чонин улыбается, медленно поворачиваясь. На огромной ветке какого-то странного дерева (говорят, оно зацветает только тогда, как начинает гнить и буквально разваливаться на глазах) сидит старый знакомый и смеется.
Тэмин так же верен традициям, как и Чонин.
- А ты давно пришел? – спрашивает Чонин, ловко забираясь (годы и годы тренировок) на ветку, даже не принимая в помощь чужую руку. Он поудобнее усаживается и игриво болтает в воздухе ногами.
- Нет, я просто почувствовал, что ты идешь, - Тэмин говорит спокойно, согревая своей уверенностью и равнодушием.
И Чонин улыбается, так, как не позволяет себе в том мире.
На Тэмине сегодня свободная сорочка и льняные узкие штаны, ноги босые. Ветер подхватывает сероватую ткань и надувает ее, оголяя часть шеи и груди, Чонин не может не заметить. В белые косички на этот раз вплетены красные ленты, а копна волос украшена цветком. Выглядит странно празднично.
- Ты сегодня с красными нитями? – удивленно спрашивает Чонин, прикасаясь кончиками пальцев к чужим волосам.
Они у Тэмина нежные, как шелк, и мягко перекатываются в пальцах.
- Да, Чанёль сказал вплести их обязательно, когда буду встречать тебя, - кивает Тэмин, придвигаясь ближе.
- Но почему? – тихо спрашивает наивный Чонин, а ему в ответ только заливисто смеются.
- Чанёль сказал, что это знак перемен, чтобы предупредить всех об их наступлении.
- Сомневаюсь, что это что-то хорошее, - Чонин бурчит, а между бровями пролегает морщинка. Он смакует слова Тэмина на губах, перекатывая их на языке и решая, нравится ли ему то, что было сказано. И понимает, что не нравится.
Перемены – всегда плохо, они несут слишком много потерь. Но Тэмин словно читает мысли, хитро сверкает глазами и поджимает губы, наблюдая. Выжидая.
- Не будь таким, Нини, - наконец, произносит он, хватая Чонина за руку и сплетая их пальцы. – Перемены – всегда хорошо, каким бы неприятными они ни казались, но результат всегда окупит переживания.
Чонин не выдергивает руку и не возмущается, вместо этого постепенно начинает расслабляться, облокачиваясь на плечо Тэмина и закрывая глаза. Именно ради этого он появляется здесь каждые несколько дней. На пару часов по будням и на весь вечер по выходным. Чтобы вздохнуть спокойно и жить, не делая ничего и не занимаясь излишней рефлексией, поддаваясь давлению гнусного внешнего мира.

Они идут по траве (Чонин упорно твердит, что это мох, а Тэмин в ответ – что трава) уверенным пружинистым шагом, крепко держась за руки. Даже не разговаривают, а просто наслаждаются пением птиц и красотой крыльев бабочек, мельтешащих перед глазами.
На самом делеТэмин обычно очень общительный и болтает, не умолкая, но в этот раз он идет, смотрит в небо и молчит, озорно закусывая губу. Чонину хочется его легонько одернуть и намекнуть, что он соскучился по голосу и по разговору, но он слишком нерешительный и трусливый, когда дело касается отношений. Поэтому он только бурчит себе что-то под нос и идет следом, не решаясь оторвать взгляда от земли.

Наконец, они подходят к тропинке, что ведет к старому разрушенному дому, и сердце Чонина замирает. Оно всегда замирает, когда они тут. Но рука Тэмина только крепче сжимает, а большой палец нежно поглаживает костяшки.

- А тут ничего не меняется, - констатирует Тэмин, утягивая Чонина влево, в противоположную сторону от пустующего дома, и только тогда Чонин выдыхает. – Я все еще помню тот день, когда нашел тебя, - прижимается ближе Тэмин, дыша куда-то в район шеи.

И Чонин помнит, словно это было не больше 14 лет назад. А ведь он всего лишь вертелся перед зеркалом.
Он с родителями тогда как раз переехал в новый дом на окраине Сеула. Весь день они выгружали, открывали и распаковывали коробки, расставляли их по местам, осматривали дом и выбирали себе комнаты. Несмотря на то, что от десятилетнего Чонина помощи было немного, малыш все равно устал, ведь помогал родителям добросовестно.
Последнее, о чем его попросили – отнести зеркало (только аккуратно, оно ведь очень большое и тяжелое!) на чердак, а затем заняться своими важными детскими делами.
Чонин нес зеркало как какое-то знамя, правда, было оно слишком тяжелым, и у него постоянно тряслись колени от страха, что вот-вот это совершенство упадет и разобьется на тысячи осколков.
Когда зеркало, наконец, было поставлено у стенки, Чонин с облегчением выдохнул и нерешительно потянулся к материалу, скрывающему его.
Зеркало как зеркало, такое, как и многие другие – в гостиной, в ванной комнате, в коридоре. Но все равно что-то цепляло в нем Чонина и притягивало к себе, заставляя бездумно водить пальцами по ледяной поверхности.
На самом деле ничего странного с зеркалом не произошло, просто Чонин внезапно увидел, как его отражение пошло рябью, такими легкими маленькими волнами, а затем воздуха стало не хватать.
Паника слишком быстро охватила тело, перекрывая кислород и сбивая сердце с ритма. В глазах потемнело, а в животе начало медленно разгораться пламя. От страха и смятения Чонин вскрикнул и резко отпрянул от зеркала, но вместо пола его ждал шаг в пустоту.
Чонин дождался, когда онемение в ногах уйдет, а воздуха будет достаточно для полного вдоха, и только тогда открыл глаза. Он стоял на тропинке, вокруг не было никого, кроме птиц на деревьях и неизвестных насекомых в траве. За спиной был маленький домик, а по сторонам – тропинка, уходящая в неизвестность.
Маленькому Чонину хотелось плакать и звать маму пока она не придет, но было настолько страшно, что даже слова не вылетали изо рта. Собравшись с силами, он сел на траву, обнял колени и спрятал в них голову.
Казалось, что он сидел вечность, но солнце все так же светило, птички все так же пели, а ветер трепал волосы. И кто-то стоял за спиной.
Чонин нутром почувствовал, человека, стоящего над ним, и резко повернулся, теряя равновесие и заваливаясь на землю.

- Ты такой забавный, - было первым, что сказал незнакомец.
Сутулый нескладный мальчишка. Пугающе худой, с длинными конечностями и копной светлых лохматых волос, спадающих на лицо. Он присел рядышком и внимательно уставился на зареванное лицо Чонина, смотрел, словно на какую-то диковинку.
Чонину стало легче, он забыл о страхе и начал всматриваться в лицо мальчишки, в его светлые голубые глаза, таившие в себе тайну. Они завораживали и успокаивали, поглощали все мысли. И внезапно захотелось спать.
- А еще черный, ха-ха, - голос у незнакомца был приятный, словно Чонина гладили по ушам чем-то мягким, и он не мог наслушаться. – Меня зовут Тэмин, а тебя?
Он говорил так просто и дружественно, что Чонин терялся и запутывался с каждой секундой все больше. Он хотел закричать и спросить где он, как попал сюда, что это вообще за Тэмин такой и что ему от него нужно. Но вместо этого Чонин проглотил нервный ком и пару раз моргнул, собираясь с силами.
- Я – Чонин и я не знаю, как я сюда… попал. Что это за место?
Чонин начал вертеться по сторонам, у него было стойкое ощущение, что это не то место. Словно и не планета Земля вовсе, но поверить в реальность своих глупых детских ощущений было трудно.
- А ты ведь неместный, - внезапно произнес Тэмин, хватая Чонина за плечи, и начал трясти его как грушу, внимательно смотря в глаза, а затем отпустил. Резко подвелся и подал руку. – Пошли со мной, я знаю, у кого ты можешь все узнать.

Ладонь Тэмина была больше его собственной, но такая мягкая и теплая, что отпускать совершенно не хотелось. Чонин плелся за новым знакомым, постоянно спотыкаясь и утыкаясь носом ему в плечо. В ответ Тэмин только хохотал и напевал что-то себе под нос на непонятном языке.
А еще Чонин заметил странные маленькие косички, чуть выглядывающие из-под светлых лохматых волос. В них были вплетены разноцветные ленты и завязаны внизу бантиками. Рука сама потянулась к диковинке, но стоило только подумать о том, чтобы прикоснуться к ним, как Тэмин резко развернулся и вперился прожигающим взглядом.
- Не знаю, кто ты и что ты, но, слышишь, никогда не прикасайся к чужим косам здесь. Это наше имя и гордость, нельзя давать незнакомцу трогать то, что определяет тебя, как личность.
Тэмин не был злым, он просто говорил Чонину правду, но это так пугало, что Чонин вырвал свою руку из захвата и пошел следом, стараясь никаким образом не прикоснуться. Тэмин смотрел удивленно и непонимающе, улыбка сошла с лица, а на лбу появились морщинки. Наконец, что-то озорное мелькнуло в его глазах, а губы растянулись в широкой улыбке. Его рука снова нашла замерзшую ладошку Чонина.
- Не кукься, тебе не идет. Пойдем лучше быстрее, - и они перешли на бег, крепко держась за руки и не смотря по сторонам. Только ветер в лицо и заливистый смех.

Чонин постоянно вертел головой по сторонам, стараясь ухватиться взглядом за что-то знакомое. Но все, абсолютно все, было чужим – начиная от мягкой короткой травы, заканчивая деревьями с листьями всевозможных цветов. Иногда им попадались кошки или собаки, по дереву скакали смешные пушистые грызуны. Над головой постоянно кружила пестрая маленькая птичка с огромными длинными крыльями.
Чонин смотрел и понимал, что это не тот мир, который он привык видеть, и сомнений в этом не возникало. Более того, росла внутренняя уверенность, что он все равно знает это место и что оно безопасное, как и парень, держащий его за руку. Через некоторое время Чонин начал расслабляться и привыкать, решая пустить все на самотек. Он был на удивление спокойным и трезвомыслящим, словно не попал в неизвестное место, а просто приехал к бабушке, у которой не был несколько долгих, наполненных событиями лет.

Наконец, дорога закончилась прямо перед глухим темным лесом, но Тэмин не затормозил. Он посмотрел на Чонина и сжал его ладошку еще крепче, нежно поглаживая большим пальцем. Поворот, еще поворот и съехать по горке. Пугающий лес слишком быстро расступился, представляя ярко-бирюзовое озеро, освещенное солнечным светом.
Промочив штаны насквозь, в воде стоял мужчина. Его волосы трепал ветер, а рыбы проворно проплывали рядом. У него было слишком доброе лицо для такой пугающей ауры. Сердце Чонина пропустило удар, замедляясь от страха.
Тэмин не останавливался, ведя Чонина прямиком к высокому мужчине.
Широкая улыбка, большие глаза и высокое крепкое тело. Было в незнакомце что-то величавое, что вызывало благоговейный страх и желание преклонить голову. Но не у Тэмина.
- Чанёль! Чанёль! – немедля, Тэмин забежал в воду и начал говорить шепотом.
Чонин стоял вдалеке, морща нос и неуверенно пряча руки в карманах. Тэмин доставал Чанёлю до плеча и казался слишком хрупким и маленьким, вызывая опасения, что его могут легко раздавить, вот так просто одной большой ладонью. Но ничего не происходило. Чанёль только внимательно слушал Тэмина, а затем перевел взгляд на Чонина, читая его как открытую книгу.
Учитывая то, как неприятно засосало под ложечкой, Чонин мог вполне поверить, что этот странный человек и вправду его читал. И почему-то совершенно не хотелось выставлять себя напоказ, чувствовать ранимым и обнаженным. Не придумав ничего лучше, он просто отвернулся и начал пинать маленькие камушки под ногами.

Большая рука на плече была неожиданностью. Чонин ума не мог приложить, как так быстро этот здоровяк мог добраться до него, не произведя никакого шума. Он пугал его все сильнее, а прикосновение руки обжигало плечо. Испуганный, Чонин скинул ее и резко повернулся, встречаясь лицом к лицу с Чанёлем и с его удивительной радужной оболочкой глаз. Он никогда такого не видел и был уверен, что такие глаза одни в своем роде. Поэтому Чонин смотрел и смотрел, не шевелясь и не дыша. Наконец, Чанёль сделал шаг назад и пару раз моргнул, убивая всю магию момента.
РаскрасневшийсяЧонин мгновенно уставился под ноги, проклиная себя за такую увлеченность. А Чанёль. Он просто засмеялся, таким громким и звонким смехом, что птицы разлетелись, а рыбы начали возбужденно выпрыгивать из воды.
Через несколько мгновений Тэмин стоял рядом и заботливо взирал на Чонина, протягивая свою руку. Не думая, он вцепился в чужую ладонь, как в спасательный круг, и быстренько спрятался за плечо Тэмина. Чанёль на это только покивал головой.
- Ты пришел к нам из другого мира, - наконец произнес верзила.
Чанёль подмигнул Тэмину и прошествовал к пенькам, расположенным вокруг костра. По щелчку пальцев собранные в центре ветки вспыхнули пугающим ярким пламенем, слишком алым, чтобы быть похожим на пламя из привычной жизни Чонина.
- И, мне кажется, я даже знаю, кто ты, Чонин-а, - совсем ласково сказал Чанёль, поднося свои широкие ладони к огню и поглаживая его игривые кончики.
- Я тоже знаю, кто я. Ким Чонин, 10 лет, теперь живу в Сеуле? – нашел в себе храбрость Чонин, крепко держась за сухую мягкую ладонь Тэмина.
- О нет, малыш. Ты особенный, тот, кого мы когда-то потеряли, - внезапно голос Чанёля стал тихим и грустным, а сердце Чонина подозрительно заныло, и он затаил дыхание, внимательно вслушиваясь в чужие слова. – Тот дом, напротив которого ты оказался – это твой дом, твой и твоих покойных родителей.
Руки Тэмина мгновенно оказались вокруг хрупких плеч, помогая унять дрожь.
- Моих родителей?
Чанёль смотрел на Чонина и аккуратно держал в пальцах косичку. Как и у Тэмина, она выходила из-под копны волос и была с вплетенной лентой. Такой же радужной, как и глаза Чанёля.
- А ты черный, Тэмин уже говорил тебе это? – внезапная улыбка, и чужая рука оказалась в волосах Чонина.
- Угу.
- Ты несчастливый, - совсем тихо произнес Чанёль. – И был им с самого рождения. Никогда в нашей стране не рождались дети с черными волосами и темной кожей, но все знали, что это может означать только плохое, какое-то невезение. Люди ждали, что ты принесешь перемены и боялись. Настолько, что очень часто нападали на твоих родителей, предупреждали, просили держать тебя подальше. Но, знаешь, что самое смешное? Этого и не понадобилось. Ты понимаешь, о чем я?
Чанёль перестал играться со своей косичкой и внимательно посмотрел на Чонина, снова вызывая то самое чувство, словно его видели насквозь.
- Просто однажды, где-то в годик, как только ты научился ходить, ты исчез. Растворился прямо перед носом у родителей и не вернулся. Ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Тогда-то я и понял, что ты был особенным даже для нашего мира.
Шестеренки в голове маленького Чонина крутились с опасной скоростью, пытаясь переработать всю информацию и донести ее до осознания. Невезение, темные волосы, исчезновение. Все это было слишком для одного маленького мальчика, который просто прикоснулся к зеркалу, помогая родителям. Но разве мог он выкинуть из головы все услышанное? Он сам, в конце концов, переместился. И не верить в то, что подтверждалось, было глупо.
- А что с родителями? – внезапно для самого себя спросил Чонин.
- Ох, Чонин-а, - в глазах Чанёля плескалось еще больше раздражающей жалости. – Они не пережили твоего исчезновения, не дождались. Просто потухли. Сначала мать, а затем отец. Прости их.
- Я совсем их не помню и не знаю, поэтому не думаю, что должен за что-то прощать, - слишком холодно ответил Чонин, сталкиваясь с осуждением в глазах Тэмина. – Я правда ничего не помню и не понимаю, как можно что-то почувствовать. Единственное, что я сейчас чувствую – у меня болит голова и немеют пальцы.
Чонин понимал, что за такие слова его осудят, не поймут, а, может, накажут. Он не сомневался в правдивости слов Чанёля и в том, что его «родители» умерли. Но Чонин чувствовал себя пустым альбомом для рисования, а усопшие не оставили в нем ни единого мазка, и он просто не мог своим маленьким бесчувственным сердцем дать им хоть немного сожаления. Возможно, Чонину стоило себя возненавидеть.
Руки Тэмина на плечах приятно согревали, но этого было недостаточно. Едкий холодок медленно пробирался, начиная с пальцев на ногах и заканчивая ушами. Чонин ежился и ближе прижимался, пряча руки под кофтой Тэмина. Результата не было.
- Чонин? – голос Чанёля вытянул из ледяного небытия и заставил обратить на него внимание. Жаждущий тепла Чонин, медленно открыл глаза и посмотрел на мужчину перед собой.
Лицо Чанёля было обеспокоенным, глаза снова переливались радугой и в этот раз Чонин был уверен в реальности того, что видит. Но ему почему-то стало смешно и спокойно, он чувствовал, как с носа медленно течет горячая струйка крови, но не обращал внимания, беспечно вытирая ее ладонью. Глаза Тэмина расширились в ужасе, и он отодвинул Чонина от себя.
- Да ты исчезаешь! Чонин, снова исчезаешь! – Тэмин был таким искренне испуганным (его губа дрожала, а руки больно сжали плечи), что Чонин не мог не улыбнуться своей слабой неуверенной улыбкой.
- Все в порядке, я обязательно вернусь, только дождитесь, - произнес он, прежде чем закрыть глаза и вдохнуть полной грудью, отдавая тело на растерзание телепортации.

Через мгновение Чонин снова находился в комнате у зеркала, сидел на полу и ошарашено вертелся по сторонам, пытаясь понять, насколько было правдивым то, что он пережил. Сознание упорно подкидывало, что все сон, просто сон. Но ощущение тепла чужих рук на своих плечах и грязная дорожка крови над губой, убеждали совсем в другом. Чонин выглядел вымученно и потрепанно, словно пережил удивительное приключение, что на самом деле он и сделал.
Настойчивое чувство, что все случилось так, как должно было случиться, и Чонин никак не смог бы избежать приключения в неизвестность, приятно грело. Внутренний голос говорил, что он еще обязательно вернется туда, к верзиле Чанёлю и Тэмину, у которого улыбка искренняя-искренняя, а руки теплые-теплые и очень заботливые.

Чонин нервно трясет головой, отгоняя неприятные воспоминания.
Неделя после первой телепортации была сущим адом. Он постоянно жил в ожидании того, что снова отправится в другой мир, проводил кучу времени у зеркала, прикасался к нему и один раз едва не разбил. Мать злилась и ругалась, но Чонину было все равно. После слов Чанёля в нем что-то изменилось, как ролевая маска спала, и он больше не чувствовал бесконечного уважения и любви к матери, которые чувствовал когда-то. Он понимал, что ни мать, ни отец не были ему родными, хоть и воспитали.
Чонину вообще казалось, что на самом деле у него вообще не было близких людей. Он оградился ото всех, проводя большую часть времени возле зеркала.
Но следующий раз случился тогда, когда он ожидал меньше всего. Оказалось, зеркало было совсем не главной причиной телепортаций Чонина, дело было в нем самом и в способе отвлечения от реальности.
Во второй раз Чонин исчез из своего привычного мира, когда купался в ванной, опустился на дно, закрыл глаза и позволил воде полностью накрыть себя. Все случилось еще быстрее, чем в прошлый раз. Открыл глаза Чонин, снова стоя на тропинке с полуразрушенным домом за спиной и улыбающимся Тэмином.

- Я знал, что ты идешь, - хохотал Тэмин, подхватывая ослабленногоЧонина.

Они проводили вместе столько времени, сколько могли урвать. Как оказалось, Чонина хватало не больше, чем на половину дня, потом ему резко становилось плохо, из носа начинала течь кровь, кружилась голова, тошнило.
Мудрый Чанёль (как обычно, пугающий и вызывающий благоговение одновременно) объяснял это тем, что мир требует Чонина обратно. Он гладил в воде рыбу и говорил, что Чонин еще слишком слаб, чтобы противиться тому, что предрешено, и что он точно не сможет жить в этом мире, пока не вырастет и не окрепнет.
Чонин крепко сжимал зубы и соглашался. Верил, просто потому, что не было другого варианта, хотя понимал, что мир с Тэмином и Чанёлем, с другими неизвестными существами намного приятнее, чем его серый и тусклый, с родителями, которые вовсе и не родители (по приездеЧонин провел с ними серьезный разговор и узнал, что они нашли его на опушке леса, не смогли расстаться и усыновили).

Он просто телепортировался настолько часто, насколько позволяло здоровье.
Тэмин всегда встречал его одинаково: ожидая где-то поблизости, сидя на ветке или играясь с насекомыми на земле. Он подходил, хватал маленького Чонина за руку и уводил далеко: иногда в лес, где они присоединялись к Чанёлю в его отступничестве, иногда в город и на рынок, где люди кидали на него испуганные взгляды. У Чонина были черные, как смоль волосы, и не росли косички с вплетенными лентами. Он скорее напоминал ворона, ворвавшегося в жилое помещение во время чаепития, нежели обычного жителя. Но все равно это их не останавливало. Они смеялись, баловались и шалили, не забывая вовремя удирать.

Через некоторое время такая жизнь превратилась для Чонина в серые будни, и он уже не представлял ее иначе. Помимо школы и родителей у него существовало место, куда он возвращался. Словно несколько раз в неделю он ходил на кружок, только вместо танцев или пения была телепортация.
С каждым годом время задержки все увеличивалось и порой (Чонин все еще не может понять, как вообще это определяется) Чонин мог остаться с Тэмином почти на день. Бывали и случаи, когда у него просто не получалось даже добраться до мира Тэмина. Тогда Чонин впадал в тоску и специально не появлялся неделями, не желая делать себе больно и видеть мир, в котором ему никогда не жить.
Постепенно все это стало незначительно. В последний год Чонин просто смирился и приготовился провести всю свою жизнь «между», хотя Тэмин (то ли вечный дурак, то ли вечный оптимист, решить было трудно) утверждал, что в скором времени все разрешится, нужно только подождать.
Порой Чонин думал, что Тэмин знает что-то тайное, что сообщил ему Чанёль, но не рассказывает из собственных противных соображений. И каждую встречу эта мелькающая между строк тайна дико бесила Чонина.

- Чонин, ты снова проваливаешься куда-то! – голос Тэмина звонкий, а губы слишком близко к уху, и Чонина оглушает. Аккуратно, двумя пальцами он отодвигает чужое лицо от себя и фыркает.
- Ты слишком громкий.
- А ты слишком хмурый, Чанёль снова будет смеяться.
Чонин спотыкается на ровном месте, утаскивая за собой Тэмина. Трава мягкая и, кажется, влажная, от таких ощущений настроение еще хуже. Хотя когда у него вообще оно было хорошим?
- Мы идем к Чанёлю? Зачем? – Чонин старается не звучать удивленно, поднимаясь и помогая Тэмину, крепко обхватывая его под пояс (параллельно отмечая, какой все же Тэмин легкий).
- Не знаю, он нас звал.
- Эм, хорошо?

Почему-то Чонин не уверен, что Чанёль их именно звал. Он скорее поверит, что Тэмину самому захотелось, или еще вернее – Чанёль как-то навеял ему мысль привести Чонина.
Этот здоровила - вообще человек пугающий и самый загадочный из тех, кого Чонин когда-либо встречал. Он даже не делает ничего странного! За что его можно было бы считать пугающим или необычным, он просто такой, какой есть. Одного взгляда достаточно, чтобы ощутить ауру, окружающую Чанёля.
Они всегда находят его в лесу или у озера, такое впечатление, что Чанёль уже давно не человек, а какая-то лесная фея, постоянно общающаяся с цветочками и рыбками и изредка помогающая путникам.
В роли путника, разумеется, Чонин. А предсказывать будущее и делать решения вместо него - любимое занятие Чанёля.

- В этот раз вы поздно, - сегодня Чанёль сидит под большими раскидистыми ветвями и что-то читает.
Чонин понятия не имеет, как можно что-то прочитать в такой темноте чащи, но ведет плечами, он всегда старается не впутываться в странные дела Чанёля.
- Просто Нини замечтался, - отвечает Тэмин, затягивая Чонина за собой и усаживая его под дерево.
- Я не мечтаю, - вырывается само собой у Чонина, и есть здесь доля правды.
Он на самом деле не помнит, когда мечтал в последний раз. И что вообще можно рассматривать, как мечту? Желание получить повышение на работе? Жить в счастье и спокойствии? Или же суметь остаться тут с Тэмином, Чанёлем, всеми остальными навсегда?
- Все люди мечтают, - улыбается Чанёль и кидает в Чонина шишку. Она больно бьет в лоб и оставляет после себя красное пятнышко. – Просто твои мечты ускользают от тебя в сон, - продолжает он, как ни в чем не бывало.
- Но если я их не помню, то какая разница?
- Большая, не помнить и не иметь – вещи разные. Не думаю, что ты смог бы приходить сюда, не имея глубоко в сердце искренних желаний.
Чонин молчит, капитулирует. Просто бормочет что-то неразборчивое в ответ очередным доводам (они всегда едкие и всегда непобедимые) Чанёля и утыкается носом в плечо Тэмина в надежде придремать. Сон - всегда полезно, без разницы, рабочий это день или выходной.
Тэмин сначала смеется, но тут же успокаивается, как только получает несколько увесистых тычков в плечо, и придвигается еще ближе, чтобы было удобнее.
- А как у тебя дела на работе, Чонин-а? Как ты там говорил…, полицейский участок?
Чонин недовольно открывает глаза и внимательно смотрит на Чанёля. Разговор ему не нравится. Что Тэмин, что Чанёль очень редко интересуются его работой, и обычно это что-то значит. Недоброе.
- Отлично. Мало того, что я сам на побегушках у следователя, так мне еще хотят приставить какого-то практиканта, - весьма недовольным тоном сообщает Чонин, морща нос, а затем шепотом злобно добавляет. – Я же тут самый добрый и ответственный, определенно, угу.
- Нини, не будь таким. А для чего нужен этот практикант?
- Чтоб жизнь всем портить! Просто придет какой-то малолетка из университета, чтобы посмотреть, что и как делается, убедиться в правильности выбранной профессии, набраться опыта и тому подобное. На деле же он будет ходить за мной хвостиком и строчить бесконечные отчеты, которые мне потом читать и подписывать. Разумеется, ни на какие серьезные дела его никто брать не будет.
- Но это же так мило, Нини! Ты обзаведешься маленьким хвостиком, который будет зависеть от тебя! – если бы не звонкий и довольный смех Тэмина, Чонин бы обязательно стукнул его или отодвинулся. Но остается только сидеть и послушно выслушивать, как радостно фантазирует Тэмин. – Это напоминает мне те времена, когда ты только попал к нам. Тебе было всего лишь 10, а мне уже 15, и ты так трогательно каждый раз в меня вцеплялся, что мое сердечко чуть не выскакивало.
- Тэмин, может, ты заткнешься?!
Чонин правда собирался терпеть. Тэмину свойственно постоянно придаваться воспоминаниям. Он может часами сидеть (с ужасно глупой улыбочкой) и рассказывать Чонину непонятно какие истории из детства (не то чтобы было интересно…), даже не требуя реакции. Но Чонин не любит, когда вспоминаются времена его детства и, более того, высмеиваются. Он не стеснительный человек, просто не любит, просто неуютно.
У Тэмина язык без костей, а Чонин слаб, и поэтому всегда (всегда!) этим пользуются. Он не может ни стукнуть на самом деле, ни разозлиться и уйти. Чтобы хоть как-то сохранить свою гордость, с непроницаемым лицом Чонин встает, скидывает руку Тэмина со своего плеча и садится рядом с Чанёлем, сохраняя маленькую дистанцию. Близкие контакты с ЧанёлемЧонин себе не часто позволяет.
- Не гневайся на него, Чонин-а, - Чанёль ласков, а еще он почему-то слишком внимательно смотрит в глаза Чонина, от чего по спине пробегает холодок. – Тэмин просто любит, когда ты смущаешься.
- Но я не…!
- Хорошо, не смущаешься. Но ты все равно не злись. И Тэмин прав. Практикант – это хорошо, очень. Просто не относись к нему как к врагу, и ты увидишь, он тебе понравится.
Чонин хочет сказать, что это ему решать, с кем сходиться, а с кем нет; кто ему понравится, а кого он отвергнет. Но Чанёль считает аудиенцию оконченной и отворачивается, начиная собираться. Он всегда так делает: говорит что-то якобы важное, а затем просто берет и уходит, словно не он звал к себе под предлогом страшной смерти. Это бесит Чонина, но поделать он ничего не может, потому что чувствует власть Чанёля, распространяющуюся на него, на всех вокруг.

Остаток дня Чонин и Тэмин проводят вместе, теряясь где-то между. Чем дальше они отходят от места встречи с Чанёлем, тем легче становится, тем расслабленнее и распущеннее становится Чонин. Тем интимнее и нежнее становятся мимолетные мазки в губы. Руки согреваются, а глаза начинают блестеть.
Чем дальше от знакомых мест, тем больше просыпается желание и уверенность в своих силах. Разгорается похоть, и заканчивается все, как и всегда. На какой-нибудь лужайке, на смятых одеждах, но запредельно близко в объятиях друг друга.

После выходных, проведенных в спокойствии с Тэмином, обязанность идти на работу кажется пыткой. Не такой уж и важный человек Ким Чонин, чтобы обязательно приходить в полицейский участок каждый день. Все равно его начальник снова сбежит к своей любовнице, а Чонина (исключительно из лучших побуждений) отправит помогать обычным патрульным, что закончится снятием очередной кошки с дерева или поиском нерадивой мамаши для гиперактивного ребенка.
Чонин не получает ни капли удовлетворения от всего этого, но продолжает работать просто потому, что ему все равно, и на самом-то деле не сложно. Работа достаточно легкая и скучная, не требующая излишних усилий, и Чонину этого достаточно. Удивительным образом он выбрал такую профессию несколько лет назад (куда было проще всего поступить) и не прогадал.
Мысль о том, что сейчас он бы мог сидеть и трудиться над какими-нибудь схемами или лечить людей, приводит Чонина в ужас и панику. И в качестве отвлечения, по пути на работу он заходит в кафе и покупает пару стаканчиков кофе.
На самом деле, он даже немного контактирует с сотрудниками. Второй стаканчик кофе, например, куплен специально для Бён Бэкхёна, славного заводного парня, который находится, примерно в таком же положении, как и Чонин.

- Утро доброе, Кимчо! – радостно кивает Бэкхён, на автомате вытягивая руку, чтобы проходящий мимо Чонин вручил подарочек, не останавливаясь.
- Утро добрым не бывает, - звучит традиционный ответ, и именно это начинает очередной унылый рабочий день.

Нет ничего удивительного в том, что и сегодня следователь ушел по своим секретным делам, а Чонин сидит в его кабинете и перебирает недописанные отчеты. Он принципиально не будет их исправлять и доделывать, потому что ленивый и противный, а начальник тожеслишком ленивый. В итоге, все закончится тем, что они вдвоем засядут в конце месяца в кабинете на сутки, а выползут оттуда мертвыми, но с готовыми делами.
Вместо продуктивной работы Чонин раскачивается на стуле и начинает поддаваться сну, почти не обращая внимания на внутренний голос, напоминающий, что что-то он забыл.
Что-то забытое вежливо стучит в дверь и ждет пару минут (громко ворча), когда Чонин соизволит дать свое добро.

- Извините за беспокойство. До Кёнсу – студент-практикант.
- Ум, - единственное, чем одаряет студента Чонин, прежде чем открыть глаза.
Студент-практикант похож скорее на школьника-практиканта, и Чонин подумывает проверить документы и направление, прежде чем хотя бы представляться. Он и до этого не горел желанием иметь дело с практикантом, а теперь просчитывает, насколько быстро он сможет передать балласт в чужие руки. Например, Бэкхёну? Ради такого Чонин даже сделает вид, что они друзья, и напомнит, что друзья друг другу помогают.
Идея кажется очень заманчивой и улыбка почти появляется на хмуром лице, но звенит телефон, и Чонин отворачивается, чтобы принять вызов и лишний раз не лицезреть чужое ожидание.

- Чонин, к тебе придет практикант. Так вот, не смей ничего с ним делать: ни скидывать его в другие руки, ни подталкивать к уходу. Нашему участку дали юного гения, и мы должны этим гордиться, холить и лелеять его, усек?
Порой Чонин думает, что этот человек его начальник только потому, что обладает мерзкой хитростью и пронырливостью ящерицы. А своих подчиненных держит в ежовых рукавицах.
Слова о «юном гении» кажутся дешевым прикрытием, и Чонин мысленно соглашается оставить этого практиканта просто ради того, чтобы выяснить, что на самом деле с ним не так.
Связываться с новыми людьми, еще такими юными и неопытными совсем не хочется. А разве когда-то был выбор?
- Ким Чонин, - представляется он ленивым голосом, - с сегодняшнего дня и до конца практики ты будешь закреплен за мной. Все твои бумажки подписывать буду тоже я, так что в твоих же интересах слушаться меня.
Чонин не кладет трубку специально, чтобы начальник слышал, как он выполняет свою работу. И только когда разносятся гудки, взгляд его становится хищным и пронизывающим. Чонин снова осматривает человека на пороге, теперь внимательно.
Практикант До Кёнсу низкий и щуплый (скорее всего будет Чонину едва по плечо), он странно хмурится и сужает глаза (скорее всего у него проблемы со зрением) и это вызывает первую волну возмущения. Зачем на такой опасной работе (а она, правда, бывает опасной), такой сотрудник? Который вряд ли пробежит стометровку или не увидит преступника.
У До Кёнсу копна густых давно не стриженных волос, торчащих во все стороны и лезущих в глаза, что кажется не очень приятной картиной. Одет он в брюки и жилетку поверх рубашки. Чонину хочется рыкнуть и выгнать его, никак не смеяться. Когда такая нелепость стоит перед глазами, ему совсем не весело, ему неприятно. Ненависти к До Кёнсу нет, есть скорее неприязнь к тем, кто принимает таких людей на работу, а потом они не выполняют свои обязанности, и все переходит на тех, кто свои выполнять способен. Вот тогда и страдают такие типы, как Чонин. На самом деле ему плевать на самого До Кёнсу, но не плевать на последствия его пребывания здесь.
- Если мне придется таскаться с тобой, как с маленьким бестолковым ребеночком, я отправлю тебя обратно в университет, даже не предупредив, - совсем не запугивает Чонин. Он просто говорит, как именно он поступит, если Кёнсу будет рушить его мир спокойствия и благодати. Чонин привык жить так, как заведено, и больше всего он не любит перемены.
Внезапно в сознании вспыхивают красные ленты Тэмина и тихие слова насчет приближающихся перемен. Чонин трет виски и думает, что неплохо было бы поговорить с Чанёлем.
К сожалению, говорить с Чанёлем некогда.

У Чонина создается впечатление, что практикант принес с собой не только лишние хлопоты, так еще и полосу невезения. За последние полтора года Чонин еще ни разу не был так занят. Вообще, все их отделение. Даже следователь оторвался от своих важных дел вне участка и вернулся на рабочее место, выстреливая приказы по тысячи в секунду.
Возможно, это просто стечение обстоятельств: школьники и многие студенты на каникулах, праздники, тепло, выпивка и развлечения. Нет ничего удивительного в том, что уровень происшествий (мелких, но дико противных) повысился. К ним постоянно приводят каких-то дебоширов, либо поступают жалобы на ограбления, драки, повреждения имущества.
Стечение обстоятельств, но Чонин предпочитает считать, что виноват в этом приход стажера. Просто потому, что он слишком хорошо справляется со своими обязанностями и Чонину не к чему придраться, его ожидания не оправдываются, и он чувствует себя обманутым.

До Кёнсу представляет собой синоним слова компетентность. Он прекрасно понял, что имел в виду Ким Чонин в первый день их знакомства и, видимо, сделал свои выводы. Чонин понятие не имеет, каковы они, но вот уже идет четвертый день, а он не слышал и лишнего слова от своего стажера. Если выкинуть из головы мысли, то можно даже представить, что Кёнсу и нет в участке, что не он ходит невидимой тенью за Чонином и не всматривается буквально в каждое движение.
Кёнсу сам знает, как заполнять основные документы, как принимать жалобы и куда дальше направлять пострадавших. За день он овладел компьютерной программой, а за час познакомился с начальником Чонина. И все действительно хорошо, но что-то мешает.
Возможно, Чонин просто устал от постоянного потока несчастливых людей и очень хочет отправиться к Тэмину, прижаться к нему и бурчать пока не сядет голос.
Но он не может, потому что чувство ответственности и усталость. Несмотря на то, что Чонину плевать на большую часть сотрудников полицейского участка, он не может оставить Бен Бэкхёна (такую же жертву, как и он), О Сэхуна (простого полицейского, которому еще жарче, чем ему) и горемычного практиканта (на самом деле, его он бы оставил с огромным удовольствием, но начальник против), поэтому и сидит с ними до последнего. Что вообще является подвигом для Ким Чонина, не обладая излишней активностью, он хотя бы просто остается на работе.
По приходу домой у Чонина совершенно нет сил, чтобы расслабиться и почувствовать приятную боль. Внутренний голос подсказывает ему, что он просто не переживет перемещение к Тэмину, сорвется на половине пути или даже не стартует, и это удручает Чонина.
Вечера дома одинокие и холодные. Чонин ест вредную еду (ведь обычно его кормит Тэмин), много спит, а все остальное время посвящает книгам и размышлениям. Он искренне считает, что это еще вреднее для здоровья, но поделать ничего не может. До выходных остается всего лишь день, а там он уже, во что бы то ни стало, отправится туда, где его сердцу и душе спокойно.

Последний рабочий день недели такой же сумасшедший, как и предыдущие, и вместо привычных двух стаканчиков кофе (себе и Бэкхёну), Чонин приносит 4, как и обычно, отдавая один сотруднику, а три сохраняя для себя. Приятно видеть, как даже следователь в своем кабинете выглядит злым и измученным; желание уйти отсюда в место, где можно расслабиться, так же видно, как и желание Чонина. Бэкхён часто говорит, что в чем-то начальник и подчиненный всегда схожи, если они могут работать вместе, не разбегаясь.
Чонин работает уже три года.
Практикант лавирует в участке как на балу, аккуратно обходя людей и успевая со всеми поздороваться. Чонин даже не знает, что такое большое количество – все его сотрудники. Но знакомиться он не видит необходимости, сделает это, когда коснется работы.
До Кёнсу приходит вовремя, минута в минуту, неизменно в жилетке поверх рубашки. Сегодня он в очках, и Чонин удивленно округляет глаза, значит он был прав и практиканта приняли, несмотря на проблемы со зрением. Остается только лишний раз фыркнуть.
- Разве можно с очками на службу? – безэмоционально спрашивает Чонин, пока загружается компьютер. Кёнсу сидит рядом на стуле и что-то скрупулезно записывает в блокнот.
- Больше чем половина нашей страны имеет проблемы со зрением. Если бы на такое обращали внимание, думаю, Южная Корея бы перестала функционировать, за неимением рабочей силы, - практикант отвечает по факту, не отрываясь от блокнота и даже не смотря на Чонина. Не то чтобы это сильно волновало.
- Но это тебе не завод, - продолжает раздраженный Чонин, потому что - последний день работы, и компьютер не грузится, и желание уйти домой растет. – Ты можешь не увидеть преступника или даже не выстрелить.
- Чонин-щи, - вздыхает Кёнсу, откладывая ручку, и смотрит. Так смотрит нянечка на нерадивого ребенка, готовая погладить его по голове, потому что вот оно такое дурное, что с ним еще поделать. – Это простой полицейский участок, максимум, в чем тут мне не поможет зрение – не увидеть кошку на дереве. Неужели вы думаете, я не знал, куда шел?
- И зачем тогда ты сюда пришел. Если для тебя это такая ерунда?
- А вот этого, - Кёнсу поднимает свои большие пугающие глаза и Чонин готов поклясться, что все, нянечка готова бить ребенка по ягодицам, а не гладить, - я не говорил, Чонин-щи. У меня есть на все свои веские причины, которые, впрочем, я имею право не обсуждать. На этом прошу простить меня, Бэкхён-щи хотел, чтобы я помог ему.
Чонин ничего не говорит, а только возвращается обратно к компьютерному экрану. Общаться со практикантом сложно и местами неприятно: что-то в нем кажется неподходящим. Этому месту и самой личности Чонина.
До Кёнсу - неловкий карлик, но имеет внутри себя некий стержень, а Чонин не любит загадки и тайны, поэтому предпочитает держаться подальше.
Чего не скажешь о Бэкхёне, о Сэхуне и даже о его начальнике. В первый день Чонин злился и готовился к тому, что стажер будет слишком напрягать своим присутствием, он не хотел лишний раз утруждать себя и заниматься неизвестным человеком. Оказывается, Чонину не надо проявлять ни капли заботы.
(Чанёль смеялся и говорил, что у Чонина есть внутренняя сила выбирать себе хорошее окружение. Что он как кот: всегда находит то место, где ему уютно. И люди вокруг него просто не могут быть плохими, иначе он просто уйдет.)
Чонин работает в полицейском участке (считая практику) вот уже три года, и мысль уйти еще ни разу не приходила к нему в голову.
Большую часть времени Кёнсу проводит с Бэкхёном и Сэхуном, просто потому, что смотреть на монотонную работу Чонина надоедает, а наблюдать за всем участком интереснее. Просто потому, что Бэкхён прекрасно знает характер Чонина, он забирает миссии контактировать и общаться на себя, позволяя практиканту задавать интересующие вопросы, и проводя ему экскурсы в мир криминала. О Сэхуну же просто скучно с сотрудниками, которые старше его, и он предпочитает общество молодых канцелярских крыс.
К концу дня Чонин чувствует, как головная боль медленно запускает острые когти в его черепную коробку и устало выдыхает. Программа сохраняет результаты, а за окном садится солнце. Сегодня он возьмет несколько банок пива домой и запасется чипсами, по пятницам всегда показывают много шоу.
Когда Кёнсу внезапно заходит в кабинет, Чонин удивляется, он забыл о его существовании.

- Я хотел спросить, - начинает Кёнсу с порога. - Можно ли мне будет на следующей неделе выехать на какое-нибудь происшествие?
- Зачем это? – Чонин даже не пытается скрыть своего недоумения, наоборот, показывает скептицизм.
- Потому что… у меня практика? Как бы между прочим, - Кёнсу фыркает и кладет на стол перед Чонином блокнот. Открывать его даже не надо, и так понятно, что там все наблюдения практиканта за эти 5 дней. Чонин слышал от следователя что-то насчет того, что Кёнсу должен записывать все, что почерпнул на практике, и было бы неплохо у него это проверять. Разумеется, Чонину.
- Сэхун согласен тебя взять? – сам-то он никуда не собирается.
- Конечно, я уже поговорил с ним, - кажется, практикант немного улыбается, но Чонин не очень хорошо разбирается в чужих эмоциях.
- Тогда какие проблемы? Иди. Предоставишь мне потом отчет, да и Сэхуну поможешь, - Чонин не может сдержать зевка, отмахиваясь от Кёнсу рукой, как от назойливой мухи.
Практикант стоит и смотрит несколько мгновений на него, не отворачиваясь и практически не моргая. На самом деле, Чонину становится не по себе, он почти чувствует, как мурашки находят свой путь на его теле. Но Кёнсу вовремя останавливается, трясет головой, словно отгоняет какие-то мысли, и выходит из кабинета, даже не попрощавшись.

- Этот практикант, - мычит Чонин, наконец, собрав все свои вещи и не забыв прихватить чужой блокнот.
Позже, засовывая в рот сразу жменю чипсов, Чонин слушает шоу и листает заметки Кёнсу, написанные аккуратным мелким почерком. Мини-отчеты оформлены настолько точно и умело, что возникают сомнения, не робот ли его практикант. То, что сам Чонин - человек, доказывать не надо, он ведет себя вполне типично для обычного человека, заляпывая жирными руками чистые без единого пятнышка листы. Ким Чонин никогда не отличался чистоплотностью.

Чонин не выспавшийся и злой.
Всю ночь с пятницы на субботу он провел, читая блокнот своего практиканта. Там не было ничего секретного или особенного, просто наблюдения. Главное, что привлекло внимание – скользящее между строк мнение Кёнсу обо всем. На самом деле, Чонин и не понял сразу, пока не привык к стилю написания и не вчитался. Судя по тому, как практикант описывает повседневность, можно сделать выводы, как он относится к окружению. Здесь много упоминаний Бэкхёна: о его компетентности и профессиональности, количестве помощи, что он оказал. Сэхун описывается трудоголиком и просто хорошим парнем, следователь – человеком уважаемым. Все, что написано о Чонине – только его имя и фамилия.

Чонин одевается и чистит зубы, наблюдая, как садится за окном солнце. Наконец, он увидится с Тэмином и забудет обо всем, что раздражало его эту неделю. Глаза кажутся свинцовыми, а тело ломит - все потому что заснул Чонин под утро и за это стоит себя ненавидеть.
Нет ничего удивительного в том, что перемещение дается Чонину с трудом, и что Тэмин знает о его планах заранее. Тэмин всегда все знает, и смотрит смешливо, играясь травинкой в зубах, и ничего не говорит. Наконец, Чонин не выдерживает.
- Что смешного? – Чонин устал и хочет поскорее сесть где-нибудь в тени, возможно, заснуть на чужом плече.
- Ты, - подходит Тэмин, приобнимая за пояс и утыкаясь носом куда-то в шею. – Ты самый смешной.
Чонин никогда не понимал логики Тэмина и вряд ли поймет, но это не тот человек, который смог бы его раздражать. В Тэмине хорошо все, даже его глупые шуточки, порой гнусавая улыбка, и бесконечные фривольности.
Когда они добираются до укрытия и располагаются уютнее в траве, Тэмин позволяет себе лечь на грудь Чонину и запустить руку под футболку. Сегодня у него розовая лента в косичках и это кажется еще ненормальнее обычного.
- Чанёль сказал вплести мне ленту притяжения и симпатии, - объясняет он, не открывая глаза. Горячее дыхание обжигает нежную кожу груди и шеи, но Чонин только расслабляется.
- Зачем? У тебя кто-то появился? – голос звучит спокойно и дыхание ровное, вот только Тэмин почему-то хихикает и от этого щекотно.
- Нет, но Чанёль сказал, что это все связано с переменами. А ты знаешь, насколько он бывает прав.
- Ты слишком доверяешь Чанёлю, - фыркает Чонин, ответно запуская руку в нежные волосы Тэмина. Они слишком шелковистые и мягкие для обычных земных волос.
- А ты слишком доверяешь мне.
Чонин хочет возмутиться и сказать, что никому на этой планете он не доверяет, но Тэмин слишком веселый и уверенный в своей правоте. Он улыбается шире обычного (это странно, и пугает) и неловко целует Чонина в губы, обдавая запахом травы. Чонин не сопротивляется, хоть на лбу и пролегла морщинка. Он грубо хватает Тэмина за бока и тянет на себя.
Чонин всегда старается быстрее стереть улыбку с лица Тэмина.

- Кстати, - Тэмин убирает голову с плеча Чонина, сладко зевая. Они лежат уже второй или третий час (Чонин вообще смутно ориентируется здесь) в полнейшей тишине. Только выдохи и шорохи одеждами. – Как там дела с практикантом? Помнишь, ты нам с Чанёлем рассказывал, что к тебе должны были кого-то….эм, направить?
Чонин кривится как от зубной боли, проклиная память и любознательность Тэмина. Заодно, ненавидя и себя за то, что никогда не врет (просто ни к чему лишние старания) и даже не увиливает от темы.
- Все отлично, - тихо и грубо произносит он, пытаясь не дать нервной неделе снова упасть на плечи. – Работает, все записывает, действует мне на нервы.
- На нервы? Что уже он сделал? – Тэмин просто садится рядом, даже не шутит.
- Ничего, - отмахивается Чонин и тянется к Тэмину обратно, но тот не поддается.
- Как ничего? Почему тогда ты нервничаешь?
- Просто…
- Чонин, – голос Тэмина резкий, он больно вцепляется в руку и внимательно смотрит в глаза. - Ты никогда не был предвзят к людям, которые тебя никак не касались. И либо ты мне врешь, и как-то тебя этот практикант задевает, либо ты становишься нехорошим человеком.
- Словно я когда-то хорошим был…
- Чонин! – Тэмин снова ворчит, а Чонин думает, что тот слишком раскричался. И вообще много внимания этой теме.
- Ладно, я постараюсь не идти на поводу у своих предчувствий и постараюсь не ненавидеть никого лишний раз, ты доволен?
Чонин и сам понимает, что то, как он ведет себя, не очень свойственно ему. И ему это правда не нравится, но с другой стороны, он не привык менять себя или как-то контролировать свое поведение. Но Тэмин выглядит серьезным, а руки его слишком крепко держат, грозя оставить синяки. Чонин не любит расстраивать Тэмина.
- Да, я доволен, - наконец, получает он ответ.
Тэмин снова добрый и заботливый, и не смотрит он больше пугающе. И отпускает руку, и снова возвращается на свое согретое место на плече. Губы Тэмина чуть холодные, и Чонин думает, что такую щекотку на своей шее можно потерпеть.

Выходные проходят в сладком бреду. Чонин практически не разлучается с Тэмином (не считая ночи, проведенной у себя в мире) и успокаивается, душа снова обретает гармонию. Тело кажется отдохнувшим. На прощание Тэмин напоминает вести себя прилично и просит постараться («Сделай исключение ради меня, Нини?») пойти на контакт с практикантом. Чонин фырчит, но соглашается, губы Тэмина очень хорошо умеют уговаривать.

Когда Чонин лениво заходит в участок, мир, к удивлению, не рушится. Все на местах, все такие же усердные работники, и вообще, он пришел последним. В руках Чонина не только кофе для себя и Бэкхёна, но и для Кёнсу, что вообще удивительно.
Сначала округляются глаза у Бэкхёна, но тот молчит и возвращается к компьютеру, затем немаленькие глаза практиканта чуть не выпадают из орбит. Кёнсу выглядит напугано, а взгляд кажется каким-то мутным. Только спустя несколько мгновений внимательного изучения, Чонин делает вывод, что практикант сегодня в линзах.
- На, а то выглядишь совсем помято, - безэмоционально произносит Чонин, ставя стакан на свой же рабочий стол со стороны, где сидит Кёнсу.
На самом деле практикант не выглядит так уж плохо, скорее даже лучше обычного – вместо жилетки на нем обычная водолазка, а линзы очков не увеличивают глаза. И, кажется, Кёнсу тоже считает, что выглядит он вполне прилично, но многозначительный взгляд со стороны Чонина пресекает пререкания на корню.
- Спасибо, Чонин-щи.
- Угу, - зевает Чонин, включая компьютер. Разумеется, начальника еще нет. – Что будешь сегодня делать?
- Отправлюсь с Сэхуном на выезд. Вы же не против? – на самом деле Кёнсу произносит это таким тоном, который ясно дает понять, что он уже все решил, по крайней мере, для себя.
- Разумеется, нет. Не натвори только делов, чтобы мне не пришлось разгребать, - бурчит Чонин, углубляясь в программу и отрываясь от мира.
Кёнсу какое-то время сидит рядом и тихо пьет кофе, затем замечает проходящего мимо Сэхуна и уходит, быстро собирая все свои принадлежности со стола.

Чем ближе обеденный перерыв, тем неспокойнее становится Чонину. Он всегда был человеком интуиции и предчувствий, а поэтому привык верить себе. А сегодня ему не то что странно, ему неприятно. Несозревшее чувство опасности расползается по телу и причиняет физический дискомфорт, не только моральный. Чонин долго не может понять причину, пока не вспоминает одну маленькую, но важную деталь.
- Бэкхён-а, а Сэхун еще не возвращался? – Чонин лениво выглядывает из своего кабинета, Бэкхён все равно рядом и все слышит.
- Нет, - задумчиво отвечает тот, пожевывая карандаш. – Он ушел еще утром, там, говорят, какая-то заварушка в торговом квартале, ну, в семейном магазинчике. С тех пор о них ни слуху, ни духу. Хотя подкрепления не вызывали, так что все не так уж плохо, - утешает Бэкхён и возвращается к своим делам.
Бэкхёну хорошо, не его практикант ушел еще утром на свое первое дело и не вернулся. А практикант именно Чонина, и он несет за него ответственность, а следователь каждый день проверяет, насколько хорошо.
Чонин только пыхтит, насколько людям просто жить, и насколько ему тяжело, доставая мобильный телефон. Он вообще не любит им пользоваться и заряжает раз в неделю, но именно для таких мер он и создан.
- Алло, Сэхун? – в трубке много шума и чужих голосов, Чонин морщится. – Вы где там пропали? У меня есть задание для практиканта, - наглая ложь.
- Тут такое дело, - на том конце провода Сэхун, кажется, замолкает в нерешительности. – Мы сейчас в больнице.
Чонин только лишний раз убеждается, что предчувствия никогда не подводят его. Хочется высказать много ласковых Сэхуну и его несообразительности (а кто еще можно быть виноват?), сбросить вызов и уйти домой, но Чонин только тяжело вздыхает и продолжает ровным голосом.
- В какой и по какому поводу?
- В центральной, твоему практиканту сейчас накладывают швы. На бровь.
Не все так плохо, как могло было быть. Чонин даже начинает подумывать и правда бросить трубку, и отправиться восвояси. Но Сэхун продолжает.
- И он ждет, когда гипс подсохнет.

@темы: band: exo, band: shinee, Strong Heart - 2015

---

Ледяное сердце

[Felix Legion]

Название: Ледяное сердце
Пейринг: Хекджэ (Super Junior)/Донхэ (Super Junior), Суён (SNSD), Юри (SNSD), Солли ( f(x) ), Черин (2NE1), Тэмин (SHINee)
Рейтинг: PG-13
Жанр: спорт!АУ
Размер: примерно 45 700 слов
Предупреждение: Я честно почитываю периодически википедию и смотрю выступления на ютубе. Но все о фигурном катании не знаю =( Заранее прошу прощения у знатоков =(
Краткое содержание: Первое впечатление – одна точка зрения. Молва – другая. Близкое окружение – третья. Но своя точка зрения все равно важнее, и, формируя её, нужно быть аккуратным.
Примечание автора: Спасибо Олимпийским Играм в Сочи 2014 за вдохновение на этот фанфик =) Не смотря на то, что другие фанфики тоже в разработке хD Спасибо бете за то, что в очередной раз не послала, а сделала «Давай вот так!», так что она читайте соавтор =)
UPD: Сразу же скачать в doc формате

Тройной тулуп. Только тройной. Хекджэ уже давно грезил если не про мировой рекорд, то хотя бы про повышение своего. На баллы пока рассчитывать не приходилось - тренера их не ставили, а на соревнования фигуриста, который только перевелся, не пускали. А потому Хек изо дня в день жаждал побить свои рекорды по элементам. Ему хотелось прыгнуть выше и лучше, добавить скорости оборотам, чтобы на него не смотрели, как на прикормыша. В клубе его не особо любили, за глаза называя бесчувственным кирпичом. У Хекджэ и вправду были проблемы с выражением чувств на катке, потому как думал там он никак не о лице, а о поворотах, спиралях и прыжках.
От мыслей о личных достижениях "двухмесячного новичка" отвлек шелест бумаг, которые просматривал тренер. Ли Суман гордился своим небольшим клубом. Его воспитанники и воспитанницы занимали далеко не последние места на районных и городских соревнованиях. И Хекджэ даже чувствовал некоторую гордость, что может заниматься любимым видом спорта под руководством хорошего тренера. Оставалось только добиться записи в основной состав, который возят по конкурсам.
- Я наблюдал за твоими тренировками, - Суман, наконец, отложил бумаги и посмотрел на вызванного «на ковер» фигуриста. - Подготовка у тебя действительно неплохая. Но есть куда стремиться.
Хек кивнул, подтверждая элементарную истину. Тренер сложил руки на столе и продолжил:
- Ты заслуживаешь моего более пристального внимания, потому я возьму тебя в старшую группу. Будешь показывать достойные успехи, попадешь на соревнования... Но сделай что-то с экспрессией, как робот катаешься.
- Приложу все усилия, чтобы оправдать надежды.
- Со следующей недели приходи на три часа. И да, на этих выходных будет районный отборочный конкурс, - Суман подвинул флайер к краю стола, ближе к фигуристу. - Приходи, посмотришь, как проводят такие мероприятия в нашем городе.
Хекджэ посмотрел на лист, выкрашенный в белый и голубой, с объявлением о соревновании, и кивнул.
- На своих соклубников посмотришь, там есть на что. Только не опаздывай! - пригрозил напоследок тренер, поднимаясь. - Все. Свободен.
Хек очень старался не бежать домой, сохраняя свое достоинство. Но радостная новость подгоняла его с большим энтузиазмом. Фигурист теперь загорелся идеей рекордов даже больше, чем раньше.

❄ ❅ ❆

Хекджэ проснулся за час до будильника и больше не смог заснуть. Сидеть дома он тоже не осилил, потому до начала конкурса Хек наворачивал уже -надцатый круг вокруг корпуса ледового стадиона. Каждый раз, проходя мимо входа, он искал взглядом тренера, потом смотрел на флайер, проверял в кармане деньги на билет и мобильный телефон, после чего со вздохом продолжал свой путь.
Ли Суман появился из дверей стадиона и поманил обескураженного Хекджэ к себе. Тот даже подумать не мог, что команда уже могла быть внутри.
- Чего ты так рано? Ходишь как неприкаянный... Так, вот тебе деньги и список, - тренер вложил в руку Хека несколько купюр и исписанный листок. - На той стороне продуктовый магазин, купишь все и заходи, я предупрежу на проходной.
Получив заодно ободряющее и напутствующее похлопывание по плечу, Хекджэ побежал выполнять задание. На обратном пути он тащил два пакета еды и горячих напитков, где-то в процессе покупки сообразив, что это командный паек.
Охрана окинула взглядом представившегося паренька, и указала в какую сторону тому нужно было идти. Хек шел по коридору и с интересом рассматривал разминавшихся спортсменов. Фигуристы перешучивались между собой, разбившись на группы и обсуждая предстоящее выступление. Многие (если не поголовное большинство) обладали совершенно неподъемными амбициями, и Хек надеялся, что те не исходили только из ЧСВ, а все-таки указывали на умения и технику.
Родной тренер нашелся возле катка, обсуждающий что-то с другими мужчинами.
- Принес? Отлично, вот те трибуны заняты нашей командой. Неси все туда и устраивайся, - Суман указал на дальнюю от табло часть амфитеатра сидений.
Хекджэ покорно поплелся в указанном направлении, параллельно наблюдая за тем, как практикуются перед конкурсом соревнующиеся фигуристы.
На льду были исключительно представители сильной половины человечества, потому как первой частью конкурсной программы была мужская. Спортсмены привыкали ко льду, вспоминали ощущение скольжения и повторяли некоторые прыжки. Над катком висело ощущение приближающегося момента, потому напряжение сковывало движения, делая их не такими как раньше.
Спустя несколько минут Хекджэ добрался до нужного сектора сидений, где его встретили фигуристки. Как они могли запомнить новичка, было для Хека загадкой, потому как сам он узнал их очень отдаленно "вроде-что-то-где-то-видел". Заметив принесенный пакет, а затем и его содержимое, девочки радостно разобрали припасы и поблагодарили добытчика.
- Тебя пустили из-за тренера?
- Ну, видимо, да, - ответил Хекджэ, усаживаясь повыше.
- А чего ты тут так рано? - допытывались девочки.
- Сказали не опаздывать.
- И ты пришел за час до начала?
Хек неопределенно кивнул. Не говорить же ему, что пришел он далеко не за час, а намного больше.
Девушки щебетали между собой, успев напрочь забыть о Хеке. А тот, наконец, смог спокойно сосредоточиться на рассматривании спортсменов. Никто из них не выделялся высоким ростом или сильной мускулатурой - да, и не тот это спорт, чтобы превращаться в "шкафа". Только минимум, необходимый для поднятия партнерши. Да и то, далеко не все фигуристы пытались добиться успеха в двух дисциплинах - парном катании и соло. Хекджэ заметил, как один из спортсменов подъехал к бортику к Ли Суману. Логическая цепочка, пробежавшая в голове Хека, пришла к выводу, что это и есть представитель их клуба. Парень внимательно выслушал тренера, пару раз кивнул, хлопнул по бортику и оттолкнулся, направляясь к центру катка. Он был одет во все черное, с оранжевыми блестящими вставками, напоминая расцветкой еще не потухшие угли. И только парень набрал скорость, чтобы сделать прыжок, как объявили пятиминутную готовность. Пытаясь рассмотреть соклубовца, Хекджэ не заметил, как стадион вокруг катка заполнили зрители. Часть, понятное дело, состояла из пришедших выступить фигуристок. Но остальные явно платили за вход, указанную на флайере сумму. Стадион был забит под завязку. Хекджэ раньше такого не видел, все-таки приехал из глубинки...
- Мы рады приветствовать вас на отборочном этапе чемпионата... - воодушевленно вещал ведущий, пока зрители умащивались на местах, а соревнующиеся покидали каток.
Сумана не было видно, что могло означать только одно: выступление фигуриста их клуба было одним из первых. Машина очистила лед, ведущий оглашал имена членов жюри, а девочки-фигуристки перешли на трагический шепот.
Первым выступали "хозяева" стадиона – школа, находившаяся непосредственно рядом с местом проведения. Фигурист описал круг почета, пока его представляли публике, после чего занял стартовую позицию. Из колонок полилась музыка, и Хекджэ узнал «Турецкий марш», под который когда-то выступал сам. Спортсмен уверенно откатывал программу, показывая преимущество на родном льду. Но, как заметил Хек, движения не ложились на музыку, как будто были подготовленные под совершенно другую мелодию. Не считая этого, исполнение было почти безупречным, пока фигурист не ошибся, при этом опершись на лед рукой. Хекджэ вздохнул. Это, конечно, не падение, но баллы ему снимут.
С последним аккордом, закончилась программа, вокруг зазвучали аплодисменты, и Хек тоже похлопал вместе с толпой. Пока спортсмен кланялся и покидал каток, судьи пересматривали спорные моменты и проставляли балы. Ведущий повторил имя спортсмена, имя тренера и название клуба, за который тот выступал, а затем огласил результирующий балл. Девочки зашептались, обсуждая честность оценки и возможность ее побить. Хекджэ молча решил, что превзойти можно что угодно, главное сильно захотеть этого. Заметив, что на лед выходит знакомый спортсмен, Хекджэ выровнялся на сидении. Ли Суман маячил за бортиком, следя за своим воспитанником.
- Ли Донхэ, бронзовый медалист прошлого чемпионата сейчас появляется на льду, - возвестил ведущий, и стадион захлопал.
Хек посмотрел вокруг и снова вернул взгляд на каток. Спортсмен поклонился на все четыре стороны, встряхнул руками и встал наизготовку. Хекджэ оценил отставленную в сторону руку и ногу, потом опущенную голову, пытаясь предсказать, что будет дальше. Из колонок донеслись первые аккорды "Полета Валькирии", заставив немногочисленные разговоры перейти в разряд перешептывания.
Свет потух, на спортсмена направили два луча, чтобы подсветить фигуру. Хекджэ задержал дыхание, ожидая захватывающее зрелище. Вот она точка отсчета и...

 

@темы: band: super junior, Strong Heart - 2015

---

Фанат

[tenshi vi romania]

Название: Фанат
Автор: yakiseop
Переводчик:  lieutenant cloud
Иллюстратор:  Tenshi vi Romania
Фэндом: EXO
Пейринг: Лу Хань/Ким Минсок
Рейтинг: PG
Жанр: АУ, романтика, флафф
Количество слов: ~23к
Разрешение на перевод: получено
Ссылка на оригинал: fujoshism.livejournal.com/14633.html
A/N: Минсок ─ фанат Лу Ханя. Лу Хань ─ фанат Минсока. Лу Хань ─ знаменитость. Минсок ─ нет.
Ссылка на скачивание: yadi.sk/d/69TKtVuXipMHw

Иногда Минсоку приходили сообщения вроде:

Оппа! как тебе их выступление на Love&Music коне??^^
На которые он отвечал так:

Я читал, что многим не понравились их костюмы на выступлении, но не думаю, что все настолько плохо! Сначала они слегка шокировали, но мне кажется, что этот концепт подходит для “Алегрии”, хотя, конечно, было странно смотреть выступление с “Преступником” в таком буйстве красокㅋㅋㅋ
А само по себе выступление просто потрясающее! Это был идеальный дебют “Алегрии”. Готов признаться, я едва не прослезился на высоких нотах Лу Ханяㅠㅠ
Он получал столько сообщений из-за того, что был владельцем интернет фанбазы, посвященной китайской поп-группе “Четыре Сезона”, и по каким-то неведомым причинам множество фанатов прислушивались к мнению Минсока. Возможно, дело было в том, что его блог ─ CXQD_love ─ был одним из первых источников информации о группе в Корее, или, может, в том, что он действительно посвящал всего себя этому, а может, из-за того, что фанаты мужского пола пользовались особым вниманием в фандоме… Он, правда, не знал, но факт оставался фактом: Минсок каким-то образом стал значимой фигурой в фандоме.
В самом начале ему довольно часто приходили вопросы вроде:

Мастер-ши, а кто ваш самый любимый участник в “Четырех Сезонах”??
И:

Гэгэ, кто номер 1 в твоем сердце?
Иногда и в шутливой форме:

Какой твой любимый сезон? ㅋㅋ
И он отвечал:

Весна! ^^

Спустя некоторое время Минсок решил поместить улыбающееся лицо Лу Ханя на боковую панель сайта, дабы избежать ненужных вопросов.
История его становления фанатом “Четырёх Сезонов” была довольно незатейливой. Минсок всегда был поклонником китайской поп-культуры и знал группу “Четыре Сезона” за год до их дебюта. В те времена их было трое, и они назывались “ТриниТи”. Исин выступал под сценическим псевдонимом Лэй, а Лу Хань был Давидом (Минсок не мог без смеха вспоминать об этом). Минсок не был уверен, что они долго продержатся, ведь китайская поп-индустрия была одна из самых неустойчивых в Азии. Потом, где-то в сентябре того года, группа исчезла с поля зрения и объявилась вновь под новым именем, с новым участником и концептом, заключив контракты сразу с несколькими крупными компаниями. Тогда-то Минсок и решился открыть свой фансайт.
Из-за его статуса в фандоме, Минсока считали авторитетом во всем, касательно “Четырёх Сезонов”, и задавали порой довольно непростые вопросы:

Как ты думаешь, в чем причина популярности cxqd в корее?
Удивительно, но факт: группа была довольно известна в Корее, несмотря на чудовищную конкуренцию в индустрии развлечений.
Над такими вопросами Минсок долго раздумывал, прежде чем дать ответ:

Я думаю, всё дело в том, что они отличаются от наших звёзд, но это отличие не настолько критично, чтобы вызывать отторжение. Стратегия чередования центральных участников довольно оригинальна, и, думаю, их продвижением занимаются действительно профессионалы. Также, насколько я знаю, много людей стали поклонниками из-за их тяжёлой работы над собой и желания сблизиться с фанатами.
И, наконец, лично по моему мнению, в Корее не существует групп, которые могли бы справиться с их концептами ㅋㅋ Чтобы простой корейский парень, надев их костюмы, передавал ту же харизму… это просто невозможно ㅋㅋㅋㅋ
Минсок знал, что сам он выглядел бы нелепо в невероятно эффектных костюмах “Четырёх Сезонов”.

Лу Хань узнал о Минсоке практически сразу после создания CXQD_love.
Ну, вернее сказать, это был Исин. Где-то спустя месяц после объявления о дебюте, Исин штудировал просторы сети, дабы проверить их популярность. Лу Хань же просто сидел рядом и терпел его случайные всплески эмоций.
─ Нас обсуждают в треде!
─ Ой, глянь, а вот здесь комментарий обо мне!
─ Вау, а ещё упомянули в этой статье!
И вдруг потребовалась полная концентрация внимания Лу Ханя.
─ Лу Хань! Лу Хань! Взгляни! ─ Исин подсунул ноутбук Лу Ханю под нос. ─ Это же
про нас, верно? На корейском! Сможешь прочитать?
Лу Хань довольно хорошо знал корейский, поэтому он оказал Исину услугу. Структура сайта была ему чужда, и было трудно ориентироваться, но в итоге он сумел отыскать краткое описание в небольшом облачке текста на боковой панели. Из-за недостатка практики со времен старшей школы он читал медленно, но, когда закончил, уже не мог оставаться столь равнодушным, как прежде.
─ Это фансайт! ─ воскликнул он, пролистав до низа. Сайт существовал едва дольше недели, но уже был забит контентом. Насколько Лу Хань понял, быстро пробежавшись глазами по тексу, здесь была вся информация, включая времена, когда они выступали в качестве “ТриниТи”... да даже звездные деньки Исина на детском телевидении!
─ У нас есть фанаты в Корее! – Исин поспешил в студию, где Крис и Тао готовились к съемкам, дабы поделиться с ними столь важным событием.
Пока Исин пытался заразить этих двоих своим волнением, Лу Хань с живым интересом продолжал изучать сайт. Это был, скорее, блог, только без полей для комментариев, но подписчики могли отправлять вопросы на ящик владельцу. Сначала Лу Хань был немного озадачен странными постами, которые были похожи на двусторонний монолог, но вскоре до него дошло, что это были сообщения от других людей, и все стало намного интереснее.
Похоже, одно из сообщений прислал друг владельца. Простое

У тебя получилось! ㅋ
И ответ:

Теперь я буду торчать в сети суткамиㅋㅋ А ты как, еще не затесался в наши ряды?
В другом сообщении было:

Можешь рассказать о них немного больше? я оч хочу стать фанатом!!!
Владелец ответил ссылкой на перевод их официальных профайлов на корейский. Лу Хань открыл ссылку в новой вкладке, дабы изучить попозже.
Еще в одном сообщении спрашивали:

Кто ведет это блог? парень или девушка?^^
И ответ оказался неожиданным для Лу Ханя.

Парень! Или, скорее, старик ㅠ Мужчина в годахㅠ
Фанбой? Лу Хань думал, их днём с огнём не сыщешь! Да еще и в годах? Лу Хань тотчас представил себе офисного сотрудника среднего возраста, бодро размахивающего пэнлайтом, и едва сдержался от хохота. Ответ на следующее сообщение определенно перевесил чашу весов Лу Ханя в сторону симпатии к их Взрослому Корейскому Фанбою:

Оппа~ кто твой биас?

Лу Хань!!
Может, всё дело в двойном восклицательном знаке, но Лу Хань был очень-очень рад.

Минсок получал огромное количество личных вопросов:

Оппа, а сколько тебе лет? ^^
Обычно ответ был таким:

Много. ㅠㅠㅠ
А когда продолжали настаивать:

Кто из “Четырех Сезонов” старше тебя? ^^
Он хитро изворачивался:

Пожалуйста, не задавайте старику такие сложные вопросы!! ㅠㅠㅠㅠ
Потому что хоть он и был одногодкой Лу Ханя и Криса, самых старших участников “Четырёх Сезонов”, его возраст определенно превосходил средний возраст фанатов. Большинство из них были одного года рождения или даже младше самого юного участника, Тао, которого Минсок был старше на целых три года. Иногда Минсок задавался вопросом, сделал ли он правильный выбор в своей жизни.

Лу Хань и Исин заходили на сайт ежедневно. Ну, почти. Так как Исин не понимал корейский, он проводил едва ли пять минут на сайте ради самого факта обновлений. С другой стороны Лу Хань дотошно читал все новые посты, даже если корейский заставлял его мозг просто кипеть.
Так как тяжелый труд их Взрослого Корейского Фанбоя был невероятно ценен, в ответ он только мог быть настолько же преданным.
─ Ты действительно считаешь, что он выглядит как лысеющий дядюшка средних лет? ─ Поинтересовался Крис. Он тоже время от времени с интересом читал блог, но не посвящал этому столько времени, как Лу Хань. Крис имел в виду одно из последних сообщений, которое получил ВКФ ─ Взрослый Корейский Фанбой.
─ Почему бы и нет? По крайней мере, у него хороший вкус, ─ он самодовольно улыбнулся от мысли, что их самый влиятельный международный фанат биасил именно его.
Как только Лу Хань вернулся к самым свежим новостям ─ известным ему новом альбоме, расписании, переводах вейбо и т.д. ─ пролистал страницу вверх до обновлений. Новое сообщение.

Выставишь свою фотку?^^
И ответ:

Нееееет! Вдруг камера заберет мою душу? ㅋㅋ
─ Ай, ─ Крис был недоволен.
─ Так это был ты?! ─ Лу Хань был шокирован своей догадкой.
Крис кивнул, и оба громко захохотали.
Чуть погодя до Лу Ханя дошло, что если Крис смог отправить их ВКФ сообщение, то же самое может сделать и он сам! В конце концов, это было не столь сложно. Поразмышляв почти с полчаса над текстом сообщения, Лу Хань вспомнил, что ему была любопытна одна важная деталь о владельце блога.
Он спросил:

Как тебя зовут? может, у тебя есть никнейм?
Пусть Лу Ханю и хотелось, чтобы на его вопрос ответили немедля, было очевидно, что не стоит ожидать слишком многого от наверняка пожилого фансайт-мастера, поэтому он отправился спать. И проснувшись, он перво-наперво зашёл на сайт:

Чаще всего меня называют оппа/гэгэ, но здесь у меня нет конкретного никаㅋ Вы можете звать меня Сюмином, на других фансайтах я зарегистрирован именно под этим ником.
Значит, Сюмин.

Бывало, Минсок получал такие вопросы:

Гэгэ, ты когда-нибудь получал ненависть от анонов?
Минсоку казалось милым, что кто-то волновался за него, и он отвечал предельно честно:

Бывало и такое, но ничего слишком ужасного в этом нет. Я всегда удаляю подобные сообщения, чтобы лишний раз не провоцировать. Обычно они не касаются лично меня, это просто выброс негатива, поэтому не волнуйся! Гэгэ в полном порядке ~
Он был уверен, что следующее сообщение от анона будет полно ненависти, но вместо этого оно гласило:

Не могу поверить, что существуют люди, которые ненавидят тебя! Ты хороший человек и преданный фанат, не позволяй никому сломать себя!
Он был тронут.

С-спасибо! ㅠ Я счастлив получить такое сообщение! Наверное, я даже распечатаю его и повешу на стенуㅋ

В то же время, в Китае, Лу Хань, ухмыляясь, пялился в монитор. После отправки анонимного сообщения он чувствовал себя немного странно из-за побуждения защитить Сюмина. Однако реакция фаната стоила того. Опуская крышку ноутбука, у Лу Ханя мелькнула мысль, что их фанат номер один заслуживает некоторого поощрения.

Было довольно подозрительно, что ни разу не всплыл один из самых сомнительных вопросов ─ вопрос ориентации Минсока.
Единственным человеком, который интересовался подобным, был Чондэ ─ его лучший друг, и это раздражало. Каждый раз, когда Чондэ просекал, что Минсок находится онлайн, но филонит, он сразу начинал заваливать анонимными сообщениями.

Тебе представилась возможность сходить на свидание с Лу Ханем. Что бы ты сделал?
Развеселившийся Минсок опознал его и ответил:

Повел бы его смотреть на цветение вишни, затем встал на колени с предложением вечной дружбы в комплекте с дружеским золотым кольцом. А в июне была бы свадьба.
Обычно именно Чондэ поддразнивал его по этому поводу… Но в этот раз, через пять минут после публикации ответа, он получил сообщение от нового фолловера (под ником таотастик).

То есть, ты бы не стал встречаться с Лу Ханем? ㅋㅋ
Кажется, это было уже немного слишком.

Мне не хватило бы духу отказать Лу Ханю, если бы он пожелал со мной встречаться ㅋㅋㅋㅋㅋ Уж это я точно знаюㅋㅋㅋ

Когда менеджер поделился мыслями по поводу их удивительной популярности среди корейской молодежи, Крис упомянул Сюмина.
─ У нас даже есть корейский фансайт, ─ Крис с намеком взглянул на одногруппников. И Лу Хань сразу подхватил.
─ Действительно большой! Давай я покажу тебе, гэгэ! ─ Он был взволнован, доставая ноутбук.
Пока Исин делился, каким образом они наткнулись на сайт и тем, что его ведет очень преданный фанбой, Лу Хань прочитал последний пост на cxqd_love и ахнул.
─ Ай, ─ повернувшись в одногруппникам, он уловил в их глазах тревогу. ─ Он заболел!
Крис слегка нахмурился.
─ Правда? ─ Все мемберы плюс менеджер тотчас столпились вокруг ноутбука Лу Ханя, дабы прочитать пост.

Привет! На самом деле я не ваш оппаㅋㅋ Я друг Сюмина, Чондэ. И пишу здесь потому, что Минсок попросил сообщить вам о своей болезни, и что некоторое время он не сможет обновлять блог. Также он просил передать, что вернется через три дня, но с утра его лихорадит, а лицо позеленело, поэтому, смею предположить, что он вернется не раньше, чем через неделю ^^ Пожалуйста, не бросайте cxqd_love, иначе ваш оппа будет плакать! ㅋㅋ
─ Ой, ─ Исин выпятил губу. ─ Бедный Сюмин-гэгэ. Наверняка он пропустит наш стрим в эти выходные.
─ Отправь ему сообщение с пожеланием выздоровления! ─ предложил Крис.
Стоящий чуть поодаль менеджер покачал головой.
─ Ну и кто тут знаменитость…? ─ пробормотал он себе под нос.
Тао, согнувшийся рядом с Крисом в три погибели, надулся и пихнул локтем лидера в руку.
─ Можем ли мы поехать в Корею? ─ Менеджера враз охватило беспокойство от этой просьбы. ─ Я очень хочу.
─ Нам стоит обсудить это с компанией! ─ Высказался Исин. Менеджер-гэгэ уже предвидел неприятности.

Чондэ оппа!! Не мог бы ты выложить фотографию Сюмина оппы? ^^
Мне строжайше запретили постить его фотки, и он жутко надоедлив, когда злится. Но я могу поклясться, что выглядит он примерно вот так:
Крупный план полной луны.
Минсок поперхнулся чаем.
─ ЧОНДЭ!
На выходе из дома доносился гогот улепетывающего преступника.

Лу Хань сложился пополам от смеха.
─ Значит, он пухленький? ─ хихикнул Тао, обратив внимание на новое слово. Возможно, изучение корейского через интернет было далеко не лучшей идеей, но хоть что-то.
─ Наверняка! Попробуй представить себе? ─ Лу Хань нарисовал в воображении лысеющего, бледнолицого толстяка-служащего в футболке и ободке “Четырёх Сезонов”. Хотя временами представление о Сюмине немного менялось, он непременно оставался офисным служащим старше тридцати. Сейчас образ дополнился пухлым животиком.
─ Я очень хочу встретиться с ним. Гэгэ, когда мы полетим в Корею? Может, хотя бы проведем фанмитинг? Совсем маленький?
Менеджер, который как раз корпел над бумагами, вздохнул, ибо был в курсе, что в этой битве он обречен на поражение.
─ Я посмотрю, что можно сделать.

Для Чондэ это был ничем не примечательный вечер: он работал над проектом, оплата которого как раз должна покрыть аренду за грядущий месяц, Минсок торчал в сети и постил свежую информацию о группе, на которой помешался. В общем, всё было как всегда. Прошел месяц с момента, когда Чондэ из-за болезни Минсока был вынужден справляться с целым потоком сообщений поправляйся скорее!!!!, заполонивших его аскбокс. И он, бесспорно, пользовался успехом. Вечер перестал быть обычным в момент, когда около восьми раздался звонок. Чондэ как раз заканчивал редактировать последнюю партию фотографий. Звонил Минсок.
─ Чего надо? ─ небрежно спросил Чондэ.
Невнятные крики атаковали его уши.
─ Боже, Минсок, успокойся! Что стряслось? ─ Чондэ подпрыгнул на месте. Он пытался звучать рассержено, но на самом деле был встревожен.
─ Прости! Но! Чондэ!! ─ Это была истерика. Чондэ надеялся, что его не ограбили или вроде того. ─ Не могу поверить! Я только что прочитал на официальном сайте! “Четыре Сезона”! “Четыре Сезона” летят в Корею!!
Ох. Чондэ с облегчением засмеялся. Не ограблен, просто взволнован.
─ Чондэ, они летят в Корею! Чондэ! ─ Голос Минсока был напряжен. ─ Они проведут фанмитинг в Сеуле в следующем месяце! Мы должны сходить! Ты должен пойти со мной!!
─ Ого, притормози. Почему это я должен идти? Я ведь даже не фанат! ─ И Чондэ действительно не был им. Он знал лишь случайные данные, типа имен участников и некоторых песен, но и это исключительно из-за того, что Минсок никогда не затыкался.
─ Но у тебя есть фотоаппарат! ─ Минсок продолжал настаивать.
─ И? Я не богиня милосердия! ─ Он продолжал сопротивляться, хоть и зарабатывал макросъемкой себе на хлеб. ─ Что, боишься выглядеть как гомик на фанмитинге? Потому что если так, моё присутствие только усугубит положение.
─ Да не боюсь я! Просто не хочу идти один, ─ отлично, теперь он ещё и накуксился. Минсок не обладал сильным даром убеждения, но его обиженное лицо могло растопить даже самое холодное сердце. ─ Пожалуйста? Просто составь мне компанию? Если пойдёшь, то куплю тебе абсолютно новый фильтр.
А ещё Минсок был в курсе его слабостей. Коварный кусок швейцарского сыра.

─ Здравствуйте, ─ Тао ослепительно улыбнулся в зеркало и поклонился. Его корейское произношение явно хромало. ─ Меня зовут Хуан Цзытао. Моё время года ─ осень.
─ Прекрасно! ─ Взволнованный Лу Хань похлопал ему со своего места. ─ Ты быстро учишься! Ручаюсь, твои фанаты будут рады!
Исин практиковался в другом углу, в сотый раз повторяя: “Здравствуйте, меня зовут Исин, я ─ лето, приятно познакомиться”. Крис просматривал сеть, прикидывая, достаточно ли их пропиарили для корейских нетизенов, чтобы провести фантмитинг.
─ А что, если придет слишком мало людей, ─ он явно волновался.
Спокойный как удав менеджер покачал головой.
─ В таком случае компания бы не пошла на это, ─ сдержанно заверил Криса менеджер-гэгэ. ─ Вход будет свободен, да ещё и в популярном месте. Не переживай, будет весело.
─ Здравствуйте, меня зовут Исин, ─ заученно чирикал Исин на корейском, вальсируя по комнате. ─ Я ─ лето. Рад встрече с вами!

Все мысли Минсока были заняты исключительно фанмитингом. Он посмеивался каждый раз, как его взгляд падал постер времен “Цветения”. И он все ещё пытался принять факт того, что скоро увидит их наяву; а ещё он благодарил бога за канувшие в лету розовые кудри Криса (его стиль во время “Цветения” отличался экстравагантностью). Временами он забывал поесть, потому что был слишком занят поиском информации или погружен в создание баннеров для выступления, и из-за этого сильно похудел. Чондэ весь извелся от беспокойства.
─ Ты, ─ упрекнул его Чондэ во время позднего завтрака. В кои-то веки Минсок буквально проглатывал обед и прямо светился от энергии. ─ Сводишь меня с ума. Я чувствую, что должен спасти тебя от самого себя. Ты вообще в курсе, что питаешься исключительно печеньем из зелёного чая?
─ Но они вкусные! ─ возразил Минсок с набитым рамёном ртом.
─ В них столько же питательности, сколько в пенопласте, ─ вздохнул Чондэ. ─ Ты должен взять себя в руки. Если ты не будешь нормально питаться и спать хотя бы семь часов, то заболеешь и не сможешь пойти на фанмитинг. Как тебе такой расклад?
─ Не говори так! ─ Минсок был шокирован от перспектив, которых рисовал ему Чондэ. И он задумался. ─ Мм, должно быть, ты прав. Просто... У меня все внутри буквально переворачивается. Каждый раз, когда я вспоминаю, что скоро увижу их, вот так… ─ Минсок пытался описать свои чувства, но тщетно. ─ Я не знаю! Будто… в тумане.
Чондэ ухмыльнулся.
─ Естественно, ведь ты, наконец, увидишь свою настоящую любовь. ─ Минсок осуждающе взглянул на него, ─ И я совершенно точно сделаю баннер “Сюмин любит Лу Ханя” и буду все время держать его над твоей головой. Будь готов.
─ Пожалуйста, не надо, ─ умолял Минсок, но, кажется, это было бесполезно.

Лу Хань с небывалым энтузиазмом репетировал предстоящий мини-лайв. Четыре песни, по одной для каждого мембера, включая новую “Алегрию”. Так как это весенняя песня, то акцент делался именно на Лу Хане, и тот был столь великолепен на репетиции, что хореограф его даже похвалил.
─ Кажется, кое-кто взволнооооован, ─ с понимающей улыбкой пропел Исин во время перерыва.
─ А ты разве нет? Мы ведь в первый раз летим в Корею, ─ оправдывался Лу Хань. ─ Что, если мы прославимся и там? Разве это не будет замечательно?
Исин все продолжал так же улыбаться.
─ Скажи, ─ он глотнул воды из бутылки, ─ что, если Сюмин-гэгэ не придет на фанмитинг?
Лу Хань нахмурился, склонив голову набок.
─ Ну, это будет немного грустно. ─ Он немного сощурился, уловив намек Исина, ─ Но я так же буду счастлив выступать. Что ты пытаешься сказать?..
─ Расписание! ─ Крис неожиданно ворвался сквозь двери, до смерти пугая одногруппников. ─ Мини-лайв, потом МС и приветствие, раздача автографов и затем энкор. Менеджер-гэгэ пытался превратить раздачу автографов в сессию рукопожатий, но я сказал…
Крис продолжал вещать, Исин продолжал улыбаться, а Лу Хань сощурился еще сильнее.

Минсок был полностью готов за два дня до фанмитинга. Два небольших баннера “Четыре Сезона - любовь” и “Прекрасное Весеннее Солнце”; футболка, с оформлением которой помог Чондэ; полосатый, в цвета мемберов, браслет и голубая кепка Stormy Eyes, первый его фанстафф. Чондэ находился рядом, якобы для напоминания о необходимом сне, но Минсоку казалось, что тот только и делает, что сёрфит по интернету.
Весь корейский фандом “Четырех Сезонов” стоял на ушах. Из-за чрезмерного волнения Минсок едва смог правильно перевести вейбо участников, а его почтовый ящик ломился от вопросов и просьб.

Оппа!!!!! еще два дня!!!!! я так взволнована!!!!!! оппа ведь идет, правда????

Да! Все еще не могу поверить в этоㅠㅠ Давайте повеселимся!! Не забудьте взять с собой альбомы или блокноты, потому что будет раздача автографов!
Альбомы Минсока уже были аккуратно упакованы в рюкзак. Так как их было слишком много, он решил остановиться на нескольких: первое издание дебютного альбома “Фортуна”, специальное издание “Цветения” и самый лучший их альбом, “Круглый год – добрые вести”. Пока он укладывал альбомы, в голове мелькнула мысль взять побольше денег, чтобы купить на фанмитинге копию “Алегрии”, но в итоге решил воздержаться, поскольку уже сделал заказ онлайн.

Гэгэ, я хочу встретиться с тобой @ на встрече в субботу! как тебя можно будет найти? ^^
Минсок задумчиво поджал губы. Если бы он шёл один, то, скорее всего, проигнорировал вопрос, но так как с ним пойдет Чондэ, он чувствовал себя в большей безопасности. Он никогда не постил свои фотографии из страха, что его могут найти и похитить или даже убить. Наверняка он чересчур сильно беспокоился.

На мне будут джинсы, белая футболка в цветах, браслет в розовую+зелёную+оранжевую+синюю полосу и голубая кепка stormy eyes! Я буду держать два чёрных баннера и чёрный рюкзак с красными полосами. Если увидите коротышку, который так выглядит, то можете подходить, так это, скорее всего, я! С нетерпением жду встречи со всеми^^
Вскоре он получил ещё одно сообщение:

Оппа! тебе следует сделать баннер со своим именем. Вдруг после такого cxqd тебя запомнят! d(*・ω・*)b♪
Минсок хмыкнул от такой перспективы.

Ах, уже слишком поздноㅠㅠ Но Чондэ сказал, что будет держать баннер над моей головой. Давайте посмотрим, как он сдержит своё словоㅋㅋ

Исин равнодушно укладывал вещи, как в комнату ворвался Лу Хань.
─ Он придёт, ─ выпалил Лу Хань, показал язык и убежал.
Исин не понял сообщения, да и вообще забыл о нём.

Один день до фанмитинга.
─ … Я имею в виду, что пока твоё желание наведаться в аэропорт не достигнет уровня отчаяния, я туда даже не сунусь, ─ оторвался Чондэ от мороженого. ─ Аэропорты ─ не лучшее место для фанбоев. Там же будет целая толпища, и все будут друг друга пихать, а особенно ─ охранники. Тем более, ты ж их все равно завтра увидишь!
Минсок кивнул и немного надулся.
─ Ты прав, ─ он с нулевым энтузиазмом потыкал тающее мороженое.
Чондэ некоторое время рассматривал его, а затем вздохнул.
─ Так ты хочешь пойти или нет? До туда всего пятнадцать минут на автобусе..
Минсок нахмурился, взвешивая все “за” и “против”. И робко улыбнулся.
─ Фотоаппарат с тобой?

Лу Хань растерялся от неожиданности, когда они покинули зал ожидания. Вау. Вау. Целая толпа народу. Оглушительный шум, появившийся после выхода Криса, сбил Лу Ханя с ног прямо как порыв тёплого ветра, он невольно улыбнулся и помахал толпе. Его взгляд блуждал по людям: три юные девчушки не старше десяти лет стояли прямо перед ним, держа в руках табличку Тао, а рядом находилась женщина (наверное, их мать?) и караулила их; группа девушек-подростков в майках держали табличку “Женская волейбольная команда школы Докын “Четыре Сезона”, и в волосах одной из них, необычайно высокой, кстати, была голубая лента, идентифицирующая её как фанатку Криса. Леди постарше, в компании юноши, и девушки помладше держали баннер “Четыре Сезона - самые лучшие!” и энергично махали; два стильных молодых человека в соответствующих друг другу костюмах держали табличку с надписью “Гей для Лэя”. Лу Хань хихикнул. Это было лучшее, что могло только произойти.
─ Видал? ─ Лу Хань указал Исину на уже неистово махающих парней. ─ Твои настоящие фанаты.
Исин подмигнул им и послал воздушный поцелуй, окончательно добивая, затем развернулся к Лу Ханю и пожаловался.
─ Как они узнали этот псевдоним? Я отказался от него сто лет назад!
Лу Хань хихикнул ещё раз, продолжая махать.
Он наблюдал за множеством собравшихся здесь людей, которые скандировали его имя и махали: молодые люди, дети, подростки (много подростков), мужчины, женщины, люди, которых нельзя было с точностью отнести ни к мужчинам, ни к женщинам, студенты, светские девочки, хулиганы, и т.д.. Тем не менее, он не увидел одного конкретного человека, и эта мысль беспокоила его всё время, пока он не оказался на заднем сидении арендованной машины.
─ Ни одного офисного сотрудника, ─ пробормотал он с недовольным лицом.
─ Я как раз думал об этом! ─ Крис с переднего сиденья повернулся к нему лицом и задел Тао плечом. ─ Я немного осмотрелся, но ни один человек не показался мне похожим на того, кем бы он мог быть. Может, он на работе?
─ И правда! Сегодня же пятница, рабочий день, ─ кивнул Исин. ─ Интересно, грустит ли он из-за того, что не смог прийти?
─ Но сегодня было много фанбоев, ─ вмешался задумчивый Тао. ─ Может, он не настолько стар, как мы подумали? Или просто затерялся в толпе?
Каждый погрузился в размышления, пытаясь восстановить в голове образы людей из толпы.
─ Ладно! В любом случае, завтра мы наверняка встретимся с ним. ─ поставил точку Крис.
─ Кстати, ─ Лу Хань решил сменить тему. ─ Парни, вы видели двинутых фанатов Исина?
Их видели все.

─ Крис чертовски высокий! ─ Чондэ явно был впечатлён. ─ Что за фигня вообще? Он выглядит супер шикарно, просто смешно!
Минсок засмеялся, поигрывая пустой кофейной чашечкой.
─ Ты только послушай себя. Разве ты теперь не ведешь себя как самый преданный фанат?
─ Заткнись! Я точно слышал твои вопли “Лу Хань, Лу Хань”, ты прямо смахивал на психа.
Минсок покраснел из-за упрёка Чондэ.
─ Я просто… ты говорил, что Крис высокий, но я и не предполагал, что настолько!
─Ага, он ─ башня. ─ Минсок посмеивался и держался за сидение, пока поезд останавливался. Еще две остановки, и Минсок будет дома. ─ Думаю, завтра меня ожидает провал. Даже издалека Лу Хань ослепил меня. Я умру, если подойду слишком близко.
Чондэ фыркнул.
─ Может, оно и к лучшему, что мы находились довольно далеко от ограждения, ты бы точно грохнулся в обморок, едва Лу Хань взглянул на тебя.
─ Да, вероятнее всего, ─ улыбнувшись, пожал плечами Минсок.

─ Он был там!!
Обвиняющий возглас Криса разбудил Лу Ханя, вздремнувшего на гостиничной кровати, и он забормотал прямо в простынь “чо, де, кто”.
─ Сюмин-гэгэ! Он был сегодня в аэропорту! ─ Крис продолжал возмущаться, повернув ноутбук к Лу Ханю. ─ Взгляни!
Все мемберы и менеджер собрались рядом. CXQD_love был весь заполнен их фотографиями с аэропорта ─ довольно качественными, между прочим, никому и в голову не приходило, что они могут выглядеть настолько хорошо в движении. И на всех изображениях присутствовал кредит “фото: чондэ”.
─ Подожди, но там был его друг Чондэ, ─ указал Исин, неверно произнеся имя. ─ Это вовсе не значит, что он сам присутствовал там.
─ Дальше идет пост… ─ Крис машинально промотал вниз, быстро просматривая сайт. ─ Вот он.
До загруженных фотографий был опубликован пост.
Сегодня я был в аэропорту!! “Четыре Сезона” прибыли в половину четвёртого дня. Я оказался довольно далеко от них, а таблички позабыл дома ㅠㅠ по крайней мере, фотограф Чондэ сделал множество фото, и я их сейчас опубликую!
─ Эти фото действительно хороши… ─ подметил менеджер-гэгэ.
─ Поверить не могу, он был там, и мы упустили его! ─ хныкал Тао, его брови грустно сложились домиком.
Столь же недовольный Лу Хань кивнул. Он искренне желал хотя бы мельком увидеть Сюмина в аэропорту, просто чтобы соотнести интернетный образ с реальностью. Но, увы, не смог, и сейчас оставалось только ждать завтрашнего дня и момента встречи лицом к лицу с преданным и неунывающим фанбоем номер один.
В ту ночь ему снились пухлые офисные служащие.

Вот и настал этот День. Когда Чондэ и Минсок сошли на станции рядом с местом проведения, Минсок глубоко вздохнул.
─ Альбомы ─ есть, ─ бормотал он, хлопая по рюкзаку, ─ таблички ─ есть, ─ в большой сумке, которую он нес в руках. ─ Кепка ─ на месте, ─ на голове. ─ Браслет…
─ Расслабься. Ты сводишь меня с ума. ─ Чондэ мягко стукнул его по голове, не отрываясь от своей камеры, на которой настраивал баланс белого. ─ Ты перепроверяешь всё в миллионный раз. И даже если ты забыл что-то, фанмитинг не начнется раньше, чем через два часа. Как раз успеешь сгонять домой. ─ Он поднял взгляд, поправил шапочку и скривился. ─ Чувак, я голоден. Не хочешь перекусить?
─ Слишком нервничаю. Прости. ─ Минсок извиняюще улыбнулся, они как раз переходили улицу и приближались к месту проведения. ─ Но у меня есть бутерброд и печенье, если ты… вау, боже ж ты мой.
В окрестностях места проведения было негде и яблоку упасть. Людей было в два раза больше, чем в аэропорту днём ранее, народ толпился под деревьями или закупался товарами в палатках. И, хотя в аэропорту было поразительно большое количество парней, Минсок не видел никого, кроме девочек, девочек и еще раз девочек.
─ Я выгляжу немного по-гейски тут, ─ пошутил Минсок, Чондэ громко рассмеялся. ─ Особенно в футболке в цветочек. О, вот видишь, я же говорил, что они будут продавать стафф. А я брал деньги..?
─ Эм, п-простите меня… ─ неожиданно Минсока тронули за плечо. Обернувшись, он увидел трёх девушек значительно младше себя, вероятнее всего, старшеклассниц. Они смотрели на него любопытными круглыми глазами и держали в руках таблички. Одна из них выглядела ослепляюще модно, другие две были чуть попроще: у одной был яркий неоново-оранжевый ободок, а у второй очень-очень длинные волосы.
─ С-Сюмин оппа…?
Минсок моргнул и, распахнув глаза, ярко улыбнулся.
─ Да, это я! А вы, ребята, читаете мой блог?
Девочки перешли на визг, а Чондэ незаметно давился от смеха.
─ Мы так рады встретиться с тобой! ─ сказала самая стильная из них и неожиданно достала компактный фотоаппарат из сумочки. ─ Можно сфотографироваться с тобой? Пожалуйста?
─ Конечно! Чондэ! ─ Минсок позвал друга. ─ Не мог бы ты, пожалуйста…
─ О, Боже, так ты Чондэ! ─ Воскликнула девушка с оранжевым ободком. Чондэ, который до этого втихаря глумился над Минсоком, был застигнут врасплох тем, что его узнали, и немного смущенно кивнул. ─ А мы можем сфотографироваться и с тобой, пожалуйста?
─ Эм, эм, конечно. ─ Чондэ был явно смущен, а Минсок шутливо подталкивал его локтём и хихикал.
В общем, Минсока просили сфотографироваться ещё раз десять, и всё больше людей подходили поговорить с ним, говорили что-то вроде “Мне нравится твой блог” или “Я подписана на тебя с прошлого года”, и так далее. Конечно, были люди, которые понятия не имели, кто он, или которым было всё равно, ну или слишком стеснялись заговорить с ним, но Минсок был ошеломлен количеством внимания. Даже настроение Чондэ пошло вверх благодаря этому, просьбам сфотографироваться с самыми стильными фанатами. Он говорил Минсоку, что его следующим проектом будет “мода фанаток”.
─ Макросъемка канет в небытие? ─ подшучивал Минсок, чавкая печеньем.
─ Ни за что! ─ Крикнул Чондэ с широко распахнутыми глазами.
Когда стафф объявил, что пора выстраиваться в линию, Минсок и Чондэ ринулись занять хорошее место, и им удалось подобраться достаточно близко к сцене. Пока до предела взволнованный Минсок подпрыгивал на месте, Чондэ ухмыльнулся и достал из рюкзака сложенный ватман а3.
─ Итак… ─ Он развернул баннер и протянул его Минсоку. ─ Ты готов к шоу?
На бумаге было написано: “Сюмин ─ парень Лу Ханя”. Минсок покраснел.
─ Ты не посмеешь! ─ воскликнул Минсок, пряча бумагу от греха подальше, но ухмылка Чондэ стала только шире. ─ Пожалуйста, не надо! Я сделаю что угодно!
─ Не лишай меня веселья, Минсок, ─ покачал головой Чондэ. Стафф начал запускать людей внутрь.
─ Спрячь это обратно, ─ Минсок поспешил, как только очередь начала двигаться. Чондэ послушался, но, очевидно, сдаваться не собирался. ─ Ты не получишь от меня ни одного фильтра! Ужасный друг! Ты хуже всех!
Чондэ только смеялся.

За кулисами нервничали все без исключения. Даже Крис, известный своей чрезмерной выдержкой и отсутствием реакции, был в довольно хорошем настроении. Тао не мог прекратить делать селки. Исин и Лу Хань просто скакали вокруг, раздражая стафф. Менеджер-гэгэ с любопытством просматривал CXQD_love, сохраняя все фотографии Чондэ со вчерашнего дня в папку под названием “загадочный фотограф ЧОНДЭ”.
─ Ты видел их? Ты видел, он полный? ─ Лу Хань и Исин исследовали все закоулки сцены, позаботившись о том, чтобы их не обнаружили.
─ Если бы мне удалось их увидеть, то же самое удалось бы и им, ─ пояснил Исин. ─ Но, кажется, он полон. Или почти. Шум реально громкий.
─ Готовность! Одна минута! ─ крикнул работник стаффа, когда по месту разнесся второй звонок. Лу Хань и Исин одинаково взволнованно посмотрели друг на друга и помчались к ожидающим в полной готовности (вплоть до установленных микрофонов и поправленным гримом) Крису и Тао.
Следуя традиции, они собрались в круг, держа друг друга за плечи, будто спортивная команда, готовая к великой игре.
─ Итак, ─ как всегда неловко начал Крис. ─ Это наше первое выступление в Корее. Это большое событие, поскольку уровень конкуренции зашкаливает, и мы должны положиться на наш упорный труд, чтобы порадовать фанатов. Учитывая то, сколько мы работали, думаю, мы справимся. Давайте смело взойдем на эту сцену и произведем ажиотаж. Готовы? ─ Одногруппники кивнули. ─ Четыре Сезона, вперед!
─ Вперед! ─ Воскликнули они в унисон, похлопали и засвистели, настраиваясь на нужный лад. Исин попрыгал вокруг, убеждаясь, что достаточно согрелся; Лу Хань проверил голос, рукой прикрыв ушной микрофон во избежание неприятностей; Тао растягивался, готовясь к колесу в интро к “Алегрии”; Крис несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь размять напряженные мышцы.
─ Готовность! Двадцать секунд! Выключить свет! ─ крикнул стафф, и свет погас. Сердце Лу Ханя громко стучало в груди.
─ Вперед! ─ скомандовал менеджер, и они взбежали на сцену, интуитивно находя свою позицию в кромешной тьме.
Прозвенел финальный звонок. Стоял оглушающий крик. За достаточно длинную паузу зал погрузился в тишину.
И затем зажегся свет. Крики. Первые мощные ноты “Алегрии” заглушили все разговоры, и Тао идеально завершил свое колесо, следуя за пируэтом Исина.
─ Солнечные дни, лунные ночи, я вижу твою улыбку в чистом небе, ─ голос Лу Ханя слегка дрожал, но все еще был идеально мелодичен, и он немного расслабился. ─ Столетие мечтаний, жизнь, полная надежд, Алегрия.

─ Не плачь! ─ хохоча, крикнул Чондэ Минсоку.
─ Я не плачу! ─ Он действительно не плакал, но чувствовал, будто язык проглотил.
Минсок был уверен, что не заплачет. Это слишком смущало. Когда он смотрел на них, его сердце вело себя странно, дыхание перехватывало, и это было невыносимо. Щеки болели от улыбки, горло горело от подпевания, но он забыл обо всей этой боли, потому что видел Лу Ханя так чётко, и о боже, он идеален.
Когда Минсок осознал свои мысли, он засмеялся и толкнул Чондэ в плечо.
─ Наверное, я, в конце концов, гей, ─ крикнул он, не отводя взгляда от сцены.
─ Что?! ─ Чондэ даже не слышал его.
─ Я сказал: наверное, я, в конце концов, гей! ─ крикнул Минсок еще громче, и мог поклясться, что слышал позади себя девчачье хихиканье. Чондэ разразился смехом.
─ Ни хрена себе, Минсок! ─ Чондэ повернулся обратно к сцене. Минсок даже немного обиделся.

Они закончили выступление летней песней “Танцуй! Танцуй! Танцуй!” и объявили, что заглавная песня их следующего сингла, “Мираж”, также принадлежит лету. Лу Хань не мог сдержаться от смеха, когда Исин на ломаном корейском пояснял, что именно он будет представлять её.
─ Я буду стараться! Поддержите меня! ─ В конце концов, Исин справился и завершил свою речь фирменным жестом. ─ Лето и Любовь! Раз, два…?
─ Исин! ─ воскликнули в унисон хорошо знакомые с призывом фанаты и мемберы.
─ Откуда вы это узнали?! ─ Крис был немало удивлен. Фанаты смеялись. ─ Даже в Китае далеко не каждый нас так поддерживал!
─ Несмотря на расстояние, они все еще преданные фанаты. Верно? ─ Лу Хань улыбался и рассматривал толпу в поисках особенного человека, которого имел в виду. Вскоре он сдался, так как толпа сильно шумела, а лица фанатов были трудноразличимы. Он приказал себе успокоиться и дождаться фанмитинга. ─ Мы постараемся быть такими же преданными. Наш самый юный участник, Тао, упорно трудился. Правда, Тао? ─ Тао в испуге подпрыгнул. ─ Разве ты не учил корейский? ─ Лу Хань обратился к нему на китайском.
─ Да! Здравствуйте! ─ Тао шагнул вперед. ─ Меня зовут Хуан Цзытао. Мое время…время года ─ это осень! ─ фанаты кричали в умилении, Тао залился румянцем, а Лу Хань хихикнул на эту милую ошибку.
─ А сейчас время игр, которые подготовил менеджер для нас, ─ поделился Крис, поглядывая на менеджера. Тот кивнул из-за кулис. ─ И затем фансайн. Вы готовы?

─ Да!! ─ Минсок присоединился к хору, крикнув изо всех сил.

Игры прошли спокойно; Тао и Исин компенсировали свой плохой корейский, развлекая фанатов интерпретативными танцами и пародиями. Лу Хань был уверен, что скоро весь интернет будет заполнен фотографиями Тао с кошачьими ушками и в “секси” позах, и, если признаться, он чуть не свалился со стула, когда Исин спародировал рэп Криса. В итоге после четырёх игр был объявлен главный победитель, менеджер-гэгэ и стафф унесли вешалку с костюмами и подставку для флага, заменив длинным столом. Мемберы переставили стулья.
─ Сейчас, как вы знаете, будет автограф-сессия. ─ Толпа внушительно загудела, Крис улыбнулся. ─ Стафф поможет вам выстроиться в линию. Для желающих получить автограф линия будет начинаться с правой стороны от сцены. Вашей правой, не моей. ─ Фанаты смеялись. ─ Те, кто просто пришёл составить компанию, могут разместиться левее. Не волнуйтесь, мы не закончим сессию, пока все желающие не получат автографы, ─ эту информацию восприняли с аплодисментами, Крис аж растерялся. ─ Что ж… Стафф-ши? Давайте начинать.

Минсок оказался в довольно хорошем месте, и Чондэ внезапно также встал в линию для автографов. Он пожал плечами на невысказанный вопрос Минсока.
─ Я уже здесь, так почему бы не получить бесплатных автографов, ─ он достал фотоаппарат. ─ Здесь ведь не запрещается делать фотографии? Нигде не видно предупреждений.
Минсок ненадолго задумался, а затем привлек внимание ближайшего работника стаффа.
─ Здесь разрешено фотографировать?
Работник стаффа, мужчина-около-сорока, взглянул сначала на Минсока, затем на Чондэ, обратно на Минсока и ещё раз на Чондэ.
─ Ладно, ─ махнул он, наконец, рукой и двинулся дальше организовать оставшуюся очередь.
─ Вот это удача! Я смогу запечатлеть момент твой смерти прямо на сцене. ─ Чондэ сделал пробный снимок участников группы. ─ Чувак, здешний свет ─ полное дерьмо.
─ Поделиться с тобой альбомом? ─ Минсок вытащил первое издание “Фортуны” из рюкзака.
─ Не, все нормально, ─ отказался Чондэ. ─ Кажется, у меня был блокнот или что-то вроде того. Если что, я попрошу их расписаться на моей футболке.
Минсок фыркнул, с недоверием разглядывая упомянутую футболку, и сделал глубокий вдох. Вот оно. Время пришло.

Лу Хань был очарован фанатами. Первая поднялась со слезами в глазах, следующая уже открыто всхлипывала. Лу Хань решил дать каждой уникальное прозвище: та, что со слезами превратилась в “лучистые глаза”, плачущая ─ в “драматичную героиню”. Юную девочку Лу Хань назвал “маленькая принцесса”; ту, что постарше и с волнистыми волосами ─ “потрясающей женщиной”; девчушка с мило изогнутыми губами и большими круглыми глазами стала “котёнком”, а высокая блондинка с голубым обручем (он ее видел в аэропорту!) ─ “звездой волейбола”. Когда он закончил выводить “русалочья копия Меллоу”, дав ей такое прозвище из-за смуглой кожи и обесцвеченных длинных волос, он с удивлением заметил, что следующим в очереди был фанбой.
─ Добрый день! ─ искренне поприветствовал Лу Хань, парень невнятно поздоровался в ответ. Он ужасно нервничал, и Лу Хань улыбнулся; вау, фанбой! Его мысли крутились вокруг Сюмина-гэгэ, он хотел встретить его как можно скорее. Лу Хань написал прозвище на первом издании “Фортуны” ─ “паровая булочка” из-за полных щек. Это был достаточно редкий альбом… Лу Хань был тронут, перевел взгляд на лицо парня, чьи бледные щеки тотчас порозовели.
─ Как тебя зовут? ─ Лу Хань задал тот же вопрос, что и остальными фанатам, дабы закончить подпись с “Для ___ от Лу Ханя из Четырех Сезонов”. Парень нервно сглотнул.
─ Это… Минсок, ─ ответил он, но быстро перебил сам себя. ─ А, но не могли бы Вы, пожалуйста, подписать его как “Сюмин”?
Лу Хань кивнул и вежливо улыбнулся, возвращаясь к автографу. А затем его сердце замерло.
Он резко поднял взгляд, наверняка слишком резко, и впервые за долгое время Лу Хань только смотрел на лицо парня. Его взгляд застыл. Наверное. Он не чувствовал ни одну мышцу лица, а все из-за чего? Что он только что сказал? Что? Сюмин? Что?
Что?
Но…
Не может быть.
Всё же, этот молодой человек, который едва был старше двадцати, с круглыми щеками и миндалевидными глазами, неловко и невинно улыбающийся, был одет, как надо. Этот внешний вид. Лу Хань наконец заметил то, что надо было увидеть сразу. Белая футболка, разрисованная розовыми цветами. Браслет со всем цветами участников “Четырёх Сезонов”. Голубая кепка Stormy Eyes, проданная в ограниченном количестве сто лет назад. Он не видел рюкзак, но лямки были чёрными, а две болтающиеся красные застёжки будто насмехались над Лу Ханем.
Что?
Что?
Он… не может же он быть..?
Взволнованный и покрасневший парень по имени Минсок сияющими глазами смотрел на него, и нет, Лу Хань не мог это принять, не мог, просто не был способен. Кажется, парень слегка задыхался, и Лу Ханю ни капли не было жаль, потому что он тоже едва дышал.
─ Эм, да, конечно! ─ Лу Хань, наконец, справился с оцепенением, волна жара прилила к его лицу. Он все еще был не в себе, когда наконец вывел “Сюмину от Лу Ханя из Четырёх Сезонов”, и только затем он ─ Минсок ─ Сюмин? ─ фанбой поклонился и отправился к следующему участнику, Исину. И только тогда Лу Хань осознал, что написал имя на ханзи и, боже-боже, не мог вспомнить, какие иероглифы использовал.
Лу Хань попытался забыть об этом, запихнул встречу в дальний угол сознания, дабы проанализировать позже, и почти успокоился, как следующий фанат ─ тоже фанбой, о, нет, недавние воспоминания начали возвращаться, взобрался на сцену и застенчиво протянул блокнот на подпись.
─ Простите, что не принес с собой альбом, ─ извинился молодой человек, и Лу Хань засмеялся.
─ Не волнуйся! Многие предпочитают блокноты, ─ ответил он, решив назвать того “мистер большой объектив” из-за огромного фотоаппарата на шее, ─ Как тебя зовут?
─ Я Ким Чондэ! ─ достаточно чётко для слуха Лу Ханя произнес парень.
Лу Хань замер, а затем нервно рассмеялся и поспешно расписался.
Не может быть…

@темы: band: exo, Strong Heart - 2015

---

Гейская феечка

[Zincum]

Название: Гейская феечка
Команда авторов: Zincum & Dad, I am in space
Иллюстраторы: ~Фортунатто~ & Rikarda J
Фандом: BTS + DaeNamHyup
Основной пейринг: Мин Юнги/Пак Чимин
Дополнительные: Шин Донхёк/Мин Юнги
Категория: слэш
Жанр: повседневность, ангст, романтика
Рейтинг: R (нецензурная лексика)
Размер: ~ 29000
Предупреждение: ДОНХЁК, вызывающийся кликом по трём рандомным разделителям.
Краткое содержание: Пак-Чимин-пожалуйста-позаботьтесь-обо-мне разгибается, осматривает всех и улыбается снова. А Юнги понимает, что, кажется, лезть к новенькому будет он сам, потому что хороший, славный даже на вид Пак Чимин в одно мгновение становится его маленьким личным пиздецом. Пиздецом из того разряда, когда привычная лирика сменяется в голове глупыми песенками о любви. И это надолго.
От авторов: авторы предупреждают, что на самом деле это не фик, а конструктор лего под названием "собери пейринг", а так же передают лучей любви артеру и коллажисту, которых любят так же сильно, как и Донхёка, любовь к которому в некоторых сценах выходит за пределы разумного.

Юнги просыпается внезапно для самого себя и, резко дернувшись, случайно ударяется ногой о спинку кровати. В сознании все еще плавают обрывочные и смазанные картинки отступающего сна − тяжелое месиво из событий последней недели, и Юнги шумно выдыхает и трет глаза кончиками пальцев. В ушах противно звенит, не то от усталости, не то от непривычной тишины, и он хмурится, вглядываясь в темноту комнаты.
Юнги всей душой не любит сны и предпочел бы не видеть их вовсе, потому что почти каждую ночь он просыпается и не понимает, когда наступит конец и где находится кнопка выхода. Реальность подступает к нему мягко и почти неслышно, а опускается тяжелой усталостью и пониманием, что пытаться уснуть снова просто бессмысленно. Потому что последние месяц-полтора жизни укладываются в четыре песни в плеере телефона, потому что то, что казалось правильным и привлекательным до, становится двухмерным и блеклым, потому что прежняя уверенность постепенно растворяется, а всё идет совершенно не так, как все они думали.
Юнги кажется, что еще немного, и он заведет себе специальный календарь, в котором будет вычеркивать цифры-даты, ставя поверх маленького квадратика большой ровный крестик, и считать, сколько дней останется до того или иного важного события. Но вот того, чего можно так трепетно ждать, не предвидится, потому что никогда и ничего не идет по четкому плану. Найдя среди кучи вещей, сваленных на стуле, толстовку, он просовывает руки в рукава и натягивает на голову капюшон. Глаза постепенно привыкают к темноте, и она отступает и рассеивается, вырисовывая острые углы мебели, тёмную кучу дисков на полу и коробку с вещами Икчже в углу комнаты. После сна тело пробивает мелкой дрожью, и Юнги морщится, переминаясь с ноги на ногу, шарит рукой под подушкой, а затем кладет блокнот, ручку и пачку сигарет в карман толстовки, которая, кажется, принадлежит даже не ему, а Икчже, который обещал заехать за вещами через пару дней. Странное чувство незавершенности важных дел и какой-то неопределенности подступает со всех сторон, и Юнги снова кажется, что вот-вот что-то случится снова.
Дверь на кухню прикрыта неплотно, и из-под нее тянет сквозняком и сигаретным дымом, и Юнги останавливает руку в нескольких сантиметрах от дверной ручки, прислушиваясь. Предчувствие Юнги подводит редко.
− Носить все эти странные шмотки, постоянно ограничивать себя, придерживаться рамок и правил − это не моё, Намджуни. Ты понимаешь?

Через неделю после того, как агентство утверждает решение о смене концепта группы, уходит Хончоль. Уходит, коротко попрощавшись со всеми и напоследок сделав пару фото, закинутых в папку с теми, что уже есть. Уходит, собрав вещи, и, кажется, совсем ни о чем не жалея.
Намджун же постоянно улыбается, пытаясь поддержать остальных, и делает вид, что всё в порядке, что он всё понимает и считается с мнением Хончоля. Юнги же понимать принципиально не желает, потому что улыбка Намджуна насквозь фальшивая, а Хончоль ведет себя пусть и не как последний друг, но как последний засранец, потому что Юнги знает, что тот уходит не просто так. Уходит не только к полуподвальным клубам, к андеграундной сцене, потому что та роднее и ближе, но и к чёртовому Polaris. Последнее, что Юнги делает перед тем, как за Хончолем закрывается дверь − желает ему удачи и успешного дебюта в какой-нибудь такой же группе, как и они, и начинает медленно жалеть о сказанном, потому что и без того грустная улыбка Хончоля стирается окончательно, когда он коротко кивает и натягивает на глаза козырёк кепки.
В этот момент Юнги думает, что с Хёсаном всё было намного проще, а тот словно чувствует, что про него вспоминают, и ближе к полуночи Юнги приходит сообщение с вопросом, куда пропал Намджун, а ещё какое-то грустное «слышал, что Хончоль ушёл». Юнги не хочется вдаваться в подробности, но Хёсан, кажется, всё сам прекрасно знает, и они просто переписываются на отвлеченные темы до глубокой ночи, отправляя друг другу короткие сообщения без смайликов. Юнги думает, что это странно, потому что они не такие уж и близкие друзья, но Хёсан рассказывает про трек, который хочет спродюсировать, и Юнги понимает, что на него не получается злиться. Хёсан пишет, что забежал бы как-нибудь, если появится свободное время, и что хотел бы познакомиться с новыми − для него новыми − ребятами, а Юнги не может вспомнить, кого именно Хёсан не знает, Сокджина или Тэхёна. С момента его ухода проходит почти год, и это иногда кажется Юнги немного грустным, но выбор между дебютом в качестве айдола и продюсированием был сделан, кажется, ещё тогда, когда Хёсан переступил порог их агентства, и Юнги знает, что тот ни о чём не жалеет.
На следующий день Намджун говорит, что если новый концепт не устраивает еще кого-то, то он лично поможет собрать вещи. Говорит серьезно и тихо, и Хосок пытается обратить все в не очень удачную шутку, но к концу недели небольшая коробка с вещами Икчже уже стоит на его пустой кровати. И когда Икчже начинает обнимать всех по очереди, прощаясь, Юнги плюёт на уважение и делает музыку в наушниках громче, потому что совершенно не хочет слушать, что ему говорят.

Толстовка Икчже на пару размеров больше всей одежды Юнги, и рукава достают почти до кончиков пальцев, но он решает оставить её себе, потому что до сих пор зол и сбит с толку. А там, в темноте и за закрытой дверью всё ещё говорит Донхёк.
− Я не хочу быть айдолом.
− Понимаю, бывает.
− Это мой выбор.
− Это твоё право. Наверное, это была не очень хорошая идея – после очередной пьянки притащить половину состава Дэнамхёпа на прослушивание. Я так и знал, что ничего путного из этого не выйдет, − Намджун усмехается на выдохе, а Юнги за дверью сминает в кармане пачку сигарет.
− Намджуни. Просто продолжай делать то, что хочешь делать. Удачи тебе.
− И тебе тоже.
− Ты все еще часть нашей крю, помнишь об этом?
Дальше Юнги не слушает, а медленно отступает назад, заходя за угол, и прижимается спиной к стене в тот момент, когда дверь открывается и Намджун проходит мимо, шаркая ногами по полу. Когда в прихожей тихо щелкает дверной замок, Юнги слышит приближающиеся шаги и понимает – Донхёк знает, что он все слышал.
− Юнги? − голос у него сипловатый и тихий, и зовет он неуверенно, словно проверяет, не ошибся ли. Донхёк тяжело вздыхает совсем рядом, в каком-то полуметре, и Юнги чувствует, что еще совсем немного, и он не выдержит.
− Можно я попрошу тебя кое о чем?
− Юнги.
− Не осуждай Намджуна, когда мы станем теми, кем станем. Это его выбор.
− Юнги.
− Просто заткнись сейчас, Донхёк.
− Ты тоже часть Дэнамхёпа, знаешь?
− Что-то не помню, чтобы меня туда приглашали.
− Я говорю это к тому, что мы все почти как семья, понимаешь?
− Донхёк, давай поговорим потом?
Донхёк мнётся рядом совсем недолго, а затем на взлохмаченную макушку Юнги опускается его цветастая панамка, а в руки вкладывается потертая бензиновая зажигалка. От этого Юнги становится настолько паршиво, что он готов отключиться прямо на полу в углу между ванной и кухней, потому что Донхёк говорит, что у них все обязательно получится, и дверь за ним закрывается так же тихо, как и за Намджуном.

Донхёк спускается по лестнице медленно, останавливается у подъезда, запрокидывает голову и смотрит в небо. Звезды тускло светят ему в ответ, Донхёк вздыхает, шарит по карманам в поисках сигарет и зажигалки. Твердый картонный уголок уже упирается в ладонь, когда он вспоминает, что несколько минут назад лично отдал зажигалку Юнги. Курить хочется уже почти невыносимо, но Донхёк упрямо садится на скамейку, комкая пачку в кулаке.
В голове крутится их с Икчже разговор недельной давности. Тогда они стояли, кажется, здесь же, Икчже, натянувший капюшон толстовки на глаза, был непривычно хмур, но на Донхёка смотрел уверенно. Тема была все та же – грёбаный концепт стал, кажется, самой обсуждаемой темой, особенно после ухода Хончоля.

– Ты себе это вообще как представляешь? – спросил тогда Донхёк, бесцельно щелкая зажигалкой.
– Да никак. – Икчже помолчал. – И вообще, ебал я эти их штучки.
– Не ругайся при младших! – машинально прикрикнул Донхёк.
Шутливая ругань на тему того, какой пример хён должен подавать младшим, всегда была одним из их развлечений – даже сейчас.
– Где тут младший вообще?
– Напротив тебя. – Донхёк даже покивал для убедительности. Огонёк зажигалки в его руках вспыхнул в последний раз и погас, и следующие щелчки шли уже вхолостую. – Хотя, знаешь, после того, как у тебя попросили паспорт при покупке сигарет…
– Ты напоминаешь мне об этом пятый раз за неделю.
– Зато с накрашенными глазами ты точно будешь выглядеть старше.
– Да нахуй это дерьмо! – взорвался Икчже, но тут же, впрочем, успокоился, добавив уже тише: – Я сваливаю.
– Шутишь?
– Нет.
Икчже смотрел на него из-под капюшона, щурясь так, будто успел ненароком заснуть посреди разговора. Но Донхёк знал, что он сейчас и злится, и растерян, и, может быть, даже боится – не кого-то, а того, что будет дальше.
Донхёк знал, потому что сейчас сам был таким.
– А Намджун? – после очередной тяжелой паузы спросил он.
– Хончоль сказал, что скинни будут ему жать. Мне, я думаю, тоже.
– Что. – Это прозвучало даже не вопросительно.
– Намджун не маленький, он должен решать сам. Как и ты.
– А я решил.

Вынырнув из воспоминаний, Донхёк выкидывает смятую пачку в урну рядом со скамейкой, вытаскивает из кармана телефон и быстро-быстро, промахиваясь мимо кнопок, набирает невнятное «Третьим примете?», отсылая сообщение одновременно Хончолю и Икчже.
В ответном сообщении Хончоля чередуются одобрительные и недоумевающие смайлики – он всегда так разговаривает, если занят очередным треком.
Икчже перезванивает через минуту.

Юнги упускает момент, когда они втроем с Намджуном и Сокджином оказываются на очередной тусовке-пьянке Дэнамхёпа, и осознает свое присутствие на ней только тогда, когда Хёсан над ухом шумно заявляет, что «этот парень такой милый!» и тычет пальцем в Сокджина, которого видит впервые. Сокджин молча смотрит в ответ, явно не зная, как реагировать, Намджун ржет и хлопает себя ладонями, словно тюлень. Юнги хмыкает и сливается со стенкой, пробираясь к диванчику в углу комнаты, потому что понимает, что в этой шумихе до него вряд ли кому-то есть дело.
Впрочем, он ошибается.
− Все же они делают такие крутые вещи, − Намджун забирается на диван с ногами, смотрит на Юнги и улыбается как-то гордо и совсем немного − грустно.
− Ты так говоришь, будто когда-то в этом сомневался, − бурчит в ответ Юнги и без энтузиазма рассматривает противоположный угол комнаты, оборудованный под маленькую сцену-подиум.
Диванчик маленький и со всех сторон завален каким-то хламом, а вокруг слишком весело, шумно и пьяно, чтобы кто-то решил подойти к ним. Икчже настраивает микрофон, Мину под всеобщий галдеж отбирает у Донхёка пиво, а Юнги сегодня особенно ворчливый и раздраженный, поэтому компанию ему составляет только Намджун – Сокджин все еще говорит о чем-то с Хёсаном.
− Нет, я всегда это знал, − Намджун переводит взгляд в сторону гудящего шума − Икчже постукивает по микрофону, проверяя, а потом машет Донхёку рукой − и продолжает уже громче: − вышло реально круто.
− Но без нас, да? − Юнги хмурится от собственных слов, но сдержаться не может. − Я говорил тебе, что тащить меня сюда − не очень хорошая идея.
Юнги действительно говорил. Всю прошлую неделю, одно и то же раз за разом, потому что это не его крю, а Намджуна, и друзья, скорее, тоже Намджуна, а сам Юнги все еще не может перестать думать своё «значит, они нам не нужны», понимая, что на деле это они больше не нужны им. Он говорил, что не стоит тащить его – их – на тусовку по поводу выхода этого несчастного, но, как назло, очень удачного и крутого коллаба Донхёка и Икчже, потому что его не приглашали лично, потому что ни с кем он за эти два месяца так и не заговорил, потому что ему до сих пор стыдно.
Намджун как-то резко грустнеет, глядя на Юнги всё время, пока Икчже в другом углу читает в микрофон первый куплет, а потом пихает того локтем в бок. Юнги кривится и отодвигается к самому краю.
− Скучаешь?
− По кому?
Юнги коротко кивает на сцену.
− Немного. Когда мы с Донхёком были дуэтом, было круто. Даже это место воспоминания навевает.
Юнги не знает, где Сонкём − и Сонкём ли − нашел этот подвал, обустроенный под комнату для репетиций и пьянок, и единственное, что навевает ему это место − сигаретный дым, и это очень раздражает, потому что рука сама тянется к зажигалке, но рядом с Намджуном нельзя, Намджуну он обещал бросить. А еще раздражает то, что Хончоль при встрече приветственно хлопнул его по плечу, как будто бы ничего не случилось.
− Но я не жалею. Разве что было бы неплохо пару раз выступить с Донхёком. Или написать песню. Что-нибудь серьезное, про мечты и свой путь.
Юнги фыркает, осознавая актуальность темы, и чувствует себя крайне неуютно, но Намджун продолжает, сбивая с толку странным вопросом совершенно не к месту:
− Вот о чём ты мечтаешь?
− I wanna big house, big cars and big rings, − тянет он на ломаном английском, немного подумав. − Отстань от меня, я понятия не имею. Это как-то по-детски, эти мечты. Нет у меня её, закончились все.
− А я хочу так, чтобы не «по-детски». Обратная сторона вопроса и все такое. Я не знаю пока, так, просто абстрактная мысль.
− Сделаем, − зачем-то обещает Юнги и кивает в подтверждение своим словам. − И иди уже к ним, я никуда не денусь.
Намджун мнётся, но кивает и уходит, а Юнги ложится на диван, сунув под голову чью-то свёрнутую куртку и надвигая на глаза кепку. Он хочет домой, хочет разобраться во всем, хочет перестать вести себя, как десятилетний ребенок, потому что подобные протесты против всего − это не так круто, как казалось года три назад.
− Эй, − Юнги легко пихают в ногу. − Какого хрена ты тут разлегся? − Донхёк снова толкает его, но уже настойчивее, а затем спихивает ноги Юнги с дивана и садится на освободившееся место. В руках Донхёка две банки с пивом, а за ухо заложена сигарета, и весь он раскрасневшийся и взмокший, но откровенно довольный. А еще он закидывает ноги Юнги к себе на колени и протягивает одну из банок. − Бери, пока даю.
Лишний раз Юнги не думает.
− Настолько не хочешь носить скинни? − Юнги снова кривится, отхлёбывает пиво и хочет отсюда уйти в два раза сильнее, чем минутой раньше.
− Я написал о наболевшем. А тебе обязательно вести себя, как последнее говно? − голос у Донхёка не укоряющий и не злобный, будто бы он просто интересуется. − Нет бы, что толковое сказал. Все поздравили, только ты остался. Настолько не нравится трек?
− Трек классный, − Юнги действительно нравится, но признаваться в том, что последние пару дней в плеере только «Pornstar» он не спешит. − Только текст местами странноватый.
Донхёк давится пивом, а потом несильно бьёт Юнги по колену и смеется.
− Намджун то же самое сказал. Но это круто, что нравится. Мнение друзей всегда важно. Юнги, ты как?
− А почему ты спрашиваешь?
− Ты какой-то помятый и забитый совсем, что ли. Расслабься. Может, тебе девушку найти? Я могу познакомить с кем-нибудь.
− Сомневаюсь, что мне это поможет.
− Сам смотри. А ребята как?
− Намджун не рассказывал разве?
Донхёк снова бьёт его по колену так, что нога дергается, но на этот раз уже без улыбки.
− Рассказывал. Он, в отличие от тебя, не ведет себя настолько по-идиотски и дальше собственного носа смотреть умеет.
− Донхёк?
− Заткнись уже, пока опять чего не ляпнул, − Донхёк подносит к губам Юнги подкуренную сигарету. − Расслабься, Намджун не смотрит.
− Донхёк.
− Ну что?
− Извини.
Извиняться Юнги не умеет, и слова получаются сдавленными и из-за гула музыки почти неслышными, но Донхёк все равно понимает и улыбается одними уголками губ.
− Не передо мной бы лучше извинялся. Я не скажу, что наши две крутые единички сильно на тебя обижены, но это его тоже расстраивает не меньше твоего, знаешь ли. И говнись поменьше.
Юнги улыбается и позволяет споить себе еще две банки пива, потому что Донхёк умеет убеждать, потому что Донхёк снова говорит, что Юнги все равно часть крю, потому что в этот раз Донхёку легко верить. Юнги считает, что Донхёк хороший, но ненавидит его − совсем немного − когда тот сперва тащит его покурить на улицу, а потом хватает за руку выше локтя и ведет в эпицентр пьянки, потому что ему случайно прилетает локтем в бок от повеселевшего и любящего всех Хёсана, и потому что Донхёк останавливается возле Икчже.
− Тут тебе что-то сказать хотят, − говорит Донхёк и отходит в сторону, а Юнги не знает, куда себя деть, потому что ему снова неуютно и стыдно, а он все еще не умеет извиняться.
− Тоже поздравить пришел?
− А ты меня не видел разве?
− Видел, конечно, ты целых три сидячих места на диване занимал, − Икчже наклоняет голову вбок, а Юнги опускает взгляд, рассматривая носы своих кед. − Ждал, когда подойдешь. Чего хотел-то?
− Извиниться.
− Ну так извиняйся.
Сидящий неподалёку Тэгюн притихает и смотрит с интересом, а Юнги все еще хочет сбежать отсюда, потому что извинения − совсем не его, но отступать уже поздно.
− Мне жаль, что я так себя повел. Сперва было особенно паршиво, но, видимо, это был единственный вариант для всех нас, и мы старались держать лицо. Вобщеммнежаль, Икчже-хён. А трек удачный, я рад за вас.
− На тебе моя толстовка, знаешь?
− Я её не отдам.
Икчже молчит несколько секунд, а затем хмыкает и сдавленно смеется.
− Эй, Шуга. Я не жалею, что был с вами. И тебе восемнадцать уже, повзрослей наконец и прекрати быть таким долбоёбом. Прощён.
Юнги закрывает глаза и глубоко вдыхает. Ему хочется смеяться, но это совсем не к месту; хочется сказать, что он действительно скучал, но это уже не в его стиле.
− Хён, а когда ты покупал пиво, у тебя спросили паспорт?
− Не твоего ума дело, маленький еще, − Икчже картинно кривится, пихает Юнги кулаком в бок и смеется. − И вообще, кто тут мелких спаивает?
− Я спаиваю, − Хончоль появляется из ниоткуда, всовывает Юнги еще одну банку с пивом и закидывает руку ему на плечо.
− Хончоль.
− Ой, брось, я и так все знаю. Только не выкинь снова ничего подобного, за такое и получить можешь.
Дэнамхёп не его крю, а Намджуна, и друзья, скорее, тоже Намджуна, но Юнги их всё равно любит. Где-то рядом хохочет Донхёк, который потом читает с Намджуном в микрофон что-то из старого, и хоть неприятный осадок и остается, Юнги чувствует себя уже не так паршиво.
Наверное, только благодаря этому разговору Юнги с трудом, но все же свыкается с мыслью о том, что состав у группы будет все же другой. А Намджун, который как всегда знает больше, чем рассказывает, говорит однажды, что скоро к ним присоединятся ещё вокалисты или вокалист – словно Сокджина и Тэхёна им мало. Юнги тогда лишь неопределенно хмыкает вместо ответа, методично вычеркивая с исписанного листка ненужные и кажущиеся ему глупыми строчки. Пока что из всего текста его устраивает только «I wanna big house, big cars and big rings», которое определяет смысл будущего трека. Правда, какой это будет смысл, не знает даже сам Юнги.
Намджун задумчиво чешет бровь, вглядываясь во вторую часть листка, до которой Юнги ещё не дошел, а потом показывает на строчки в самом низу.
– Оставь их, – говорит он.
«А вообще, у меня нет мечты», «я ни о чем не мечтаю, но никому до этого нет дела» – читает Юнги и скептично хмыкает, но кивает и переписывает их в блокнот, прежде чем скомкать листок и выкинуть в кучу других.
– О чем она будет? – неожиданно спрашивает Намджун, все ещё рассматривая мелкие строчки.
Юнги молчит, но Намджун не торопит его, без разрешения забирает ещё не исчирканные листы и устраивается на диване рядом, вчитываясь в не всегда понятный почерк. Что-то оборвано на половине и оттого бессмысленно, что-то он прочитывает одними губами, пытаясь понять, ляжет ли оно на бит, а что-то даже не дочитывает – настолько оно беспомощно. Разбирать чужую лирику всегда увлекательно, и поэтому Намджун не сразу чувствует, как Юнги толкает его в бок.
– О мечтах – говорит Юнги задумчиво. – О потраченной впустую жизни. О том, что надо шевелиться, а не стоять на месте.
– Ну, хотя бы не о любви, – хмыкает Намджун, и Юнги снова толкает его, но уже не так сильно. Это что-то вроде «круто, чувак» – «спасибо», только на понятном им языке.
– Я слишком стар для этого дерьма, – добавляет Юнги затем.
– Не зарекайся, – говорит Намджун тоном пожившего на свете старика.
И если бы Юнги знал, что ждёт его вскоре, он бы действительно не зарекался, а кроме этого собрал бы вещи и уехал куда-нибудь на отдаленные рисовые плантации. Но Юнги не знает – и именно поэтому он сейчас хмуро косится на Намджуна, пока тот рассматривает очередной листок.
В попытках перенести на бумагу все то, что плавает в его голове обрывками фраз-образов проходит неделя, и наступает очередной понедельник, который не нравится Юнги даже больше, чем все остальные, хотя принципиально не отличается от них ничем: ранний подъем, обжигающий кофе вместо завтрака и тренировки вместо обеда. Ладно, возможно, Юнги и преувеличивает насчет «вместо обеда» – при агентстве можно и поесть, во время короткого перерыва в расписании. При желании, во время него можно еще и покурить – главное, не попадаться на глаза Намджуну, которому он всё ещё обещал бросить.
Однако Юнги отточил эту технику до совершенства – вот и сейчас он быстро запихивает в себя еду и, в очередной раз чувствуя себя школьником, торопливо выходит на улицу, заворачивает за угол тренировочного центра и уже оттуда сворачивает к соседнему дому. В тамошнем дворике почему-то редко бывает многолюдно, и на тощего подростка с сигаретой внимания никто не обращает. Эта самая сигарета и возвращает Юнги подобие хорошего настроения, и на занятие танцами он возвращается почти благодушным.
– У нас новенький, – сообщает Намджун в тот момент, когда Юнги появляется на пороге.
– Кто? Где?
– Пока нигде, но должен вот-вот подойти, – Намджун звучно зевает и потягивается.
– Ну-ну.
На самом деле, Юнги не слишком интересно, кого сейчас добавят к ним в группу, он надеется только, что новенький не будет лезть именно к нему. Из Юнги очень, очень хреновый приятель, и уж тем более друг.
Преподаватель входит внутрь, подталкивая перед собой мальчишку лет пятнадцати. Мальчишка круглощек, у него невероятно, на удивление темные даже для азиата глаза и солнечно широкая улыбка.

– Блядь, – шепчет Юнги, глядя, как мальчишка кланяется и говорит стандартное «Пак Чимин, пожалуйста, позаботьтесь обо мне». – Блядь-блядь-блядь.

Пак-Чимин-пожалуйста-позаботьтесь-обо-мне разгибается, осматривает всех и улыбается снова. А Юнги понимает, что, кажется, лезть к новенькому будет он сам, потому что хороший, славный даже на вид Пак Чимин в одно мгновение становится его маленьким личным пиздецом. Пиздецом из того разряда, когда привычная лирика сменяется в голове глупыми песенками о любви. И это надолго.
– Блядь, – повторяет Юнги снова и отворачивается в другую сторону, не замечая, как удивленно смотрит на него Намджун.

Когда Намджун ловит выпавшую из кармана Юнги пачку сигарет возле самого пола, он не говорит ничего, только кивает молча на водителя, хмурит брови и смотрит с явным осуждением, незаметно убирая её обратно. Юнги думает, что должен поблагодарить или же оправдаться, но ему иррационально хочется, чтобы эти сигареты увидел кто-нибудь из взрослых и отчитал по-настоящему, но Намджун лишь смотрит молча в спину и тяжело вздыхает. Юнги чувствует, как мысли в его голове всплывают мелкими пузырьками к поверхности и лопаются, бурлят, как вода в закипающем чайнике. То, что его все почему-то жалеют, облегчения не приносит.
У Юнги движения не выходят ровными, и он совершенно сбивается с ритма − как думает он сам, но учитель говорит, что за последний месяц его навыки улучшились в разы, и даже Хосок кивает одобрительно, подтверждая. Юнги хмыкает и отворачивается, потому что прекрасно видит в зеркале, что далёк от идеала настолько, что с того берега, где он находится, этот идеал даже не видно.
Лирика не получается тоже, слова ложатся на бумагу ломано и обрывочно, и это скорее похоже на отдельные строчки из множества песен, которые он никогда не закончит, чем на что-то цельное и действительно стоящее. Очередной лист выдирается из блокнота, сминается и откладывается в сторону, потому что мусорная корзина уже давно полная. Юнги локтем сдвигает по столу такие же смятые комки бумаги, делает глоток кофе и заново включает трек, подбирает раз за разом бит, переключая дорожки одну за одной, снова царапает карандашом на бумаге, вытягивая из себя слово за словом. Мысли в голове такие же беспорядочные и спутанные, и все тексты в последнее время выходят лишь о непонимании, отсутствии возможности и сил и совсем немного − о зависти. Юнги ерошит на затылке волосы и вздыхает, вспоминая своё самоуверенное «мой рэп заставляет Superstar K Huh Gak задыхаться», потому что единственный, кто сейчас задыхается от своих текстов − это сам Юнги.
Время далеко за полночь, новый лист выдирается и сминается в неаккуратный комок, и Юнги стаскивает с себя наушники, откидывается на спинку кресла, потягивается, раскидывая руки в стороны и привычно пытаясь достать кончиками пальцев до стен, и улыбается, когда не дотягивается на привычные несколько сантиметров с каждой стороны. Юнги любит эту комнату, приспособленную под свою личную студию, комнату, которая по размерам больше напоминает кладовку, и куда вмещаются только захламлённый стол, компьютер и пара полок. И Юнги больше ничего не нужно – здесь он чувствует себя комфортно, уверенно и защищённо.
В щель под дверью проскальзывает тонкая полоска света. Юнги хмурится, прислушиваясь, осторожно встаёт, бесшумно подходит к двери, приоткрывает ее неслышно и выглядывает было, но тут же отшатывается назад, в темноту своей маленькой почти что студии.
В противоположном углу тренировочного зала стоит спортивная сумка с накинутой поверх курткой, валяются пустые бутылки воды, но Юнги прячется не от этого.
− Мам, не беспокойся и ложись спать, − голос Чимина приглушённый и сдавленный, и у Юнги возникает странное чувство, что тот плачет и улыбается одновременно. − Мне надо тренироваться, мам.
Под веками Юнги время отпечатывается зелеными цифрами электронных часов, и он хочет спросить, какого чёрта Чимин тут делает в почти что два часа ночи, если встал вместе со всеми рано утром. Но он не спрашивает, а прижимает ухо к маленькой щели между дверью и косяком и вслушивается в каждое слово. Не то, чтобы ему действительно любопытно − за все полторы недели, что Чимин живёт и тренируется с ними, повода нормально поговорить и познакомиться ближе, а не просто перекинуться дежурными фразами, так и не нашлось. Дело не в том, что Чимин необщительный − скорее из Юнги очень паршивый друг, а тем более хён. В то время как Чимин находит общий язык с Хосоком, Чонгуком, а особенно − с Тэхёном, Юнги зависает с Намджуном в студии, всё ещё бегает курить в соседний двор и сближаться с ним не думает.
− Со мной всё будет хорошо, правда, − Чимин, кажется, сдавленно всхлипывает и зажимает рот ладонью. − Я обещаю. Только ложись сейчас спать, хорошо? Тебе завтра на работу нужно идти.
Мин закусывает изнутри губу, закрывает глаза и думает о том, что ему подошла бы роль человека, который крадёт чужие жизни. Потому что Чимин даже в разговорах с матерью заботливый и будто солнечный, а Юнги никогда таким не был и вряд ли научится. Он впитывает в себя каждую эмоцию и где-то на краю сознания хочет вернуться в то время, когда ему было пять, и перевоспитаться как-нибудь совершенно по-другому, чтобы сейчас, в свои девятнадцать, быть хорошим сыном, другом и хёном.
Чимин сбрасывает звонок, подходит к сумке и закидывает телефон во внутренний карман, вздыхает устало и трёт лицо ладонями, а затем легко толкает носом кроссовка стоящую рядом на полу потрепанную магнитолу и включает музыку. Юнги думает, что если ему действительно стоит измениться в своём отношении к близким людям, то сейчас самое время.
− Чимин? – вполголоса зовёт Юнги, высунувшись из-за двери, смотрит озадаченно и делает вид, что телефонного разговора не слышал вовсе. Чимин подпрыгивает на месте, поднимает на Юнги растерянный взгляд и отворачивается, когда тот выходит к нему, проходит через весь зал и садится возле его сумки.
− Хён?
− Прости, я, наверное, тебе помешал, − Юнги улыбается одними уголками губ и протягивает Чимину бутылку с водой. Тот мнётся неуверенно, но подходит, берёт бутылку, садится неподалёку и обнимает руками колени, подтягивая их к себе.
− Ничего, всё в порядке. А ты чего тут делаешь? Все уже давно ушли.
Чимин смотрит куда-то в сторону, незаметно трет глаза пальцами и надеется, что Юнги ничего не поймёт.
− Я работал немного, − Юнги пожимает плечами и прислоняется к зеркальной поверхности стены.
− Хосоки-хён говорил, что ты ночами в студии просиживаешь.
Когда Чимин против воли шмыгает носом и судорожно вздыхает, он закрывает рот ладонями и отворачивается смущённо, упираясь щекой в колено. Юнги как никогда отчётливо понимает, что не знает, как успокаивать расстроенных людей. Чимин всхлипывает снова, бормочет себе под нос что-то извиняющееся и собирается уже встать, но не успевает, потому что ладонь Юнги опускается на его макушку и ласково ерошит влажные волосы. Он поворачивает голову, смотрит неотрывно, и в его взгляде читаются нотки неловкости и крайнего удивления, но Юнги руку не убирает, проводит по волосам снова, будто гладит, и улыбается всё так же.
Пропуская между пальцев тёмные волосы Юнги думает, что сам вряд ли бы позволил такое почти что незнакомому человеку, но Чимин делает глубокий вдох и закрывает глаза. Его внезапное доверие становится таким весомым и осязаемым, что Юнги буквально чувствует его кожей, убирает руку растерянно, скользнув по плечу пальцами и не знает, что делать дальше. Он с самого начала не хотел с этим связываться, но спокойно смотреть на расстроенного Чимина у него, оказывается, не выходит тоже. Когда Чимин коротко всхлипывает в последний раз, почти уже успокоившись, Юнги понимает, что отступать ему уже, кажется, некуда.
− Чимини? Хочешь шоколадку?
− Хочу, Шуга-хён.
Юнги коротко отписывается Намджуну, что Чимин с ним в студии, чтобы тот не волновался, слушает, как шелестит фольга в руках Пака, а затем снова ерошит его волосы, и Чимин ему улыбается.

Чимин простой и открытый, но где-то глубоко внутри такой же запутанный и сложный, как сам Юнги, и именно эти черты его обычно и привлекают в людях. Юнги чувствует, что обожжётся о Чимина обязательно, но тянется, сам себя не контролируя, слушает и узнаёт о нём за полчаса в разы больше, чем за последние полторы недели. Чимин улыбается ему неуверенно, но продолжает рассказывать всё подряд, хоть Юнги и не спрашивает, а затем замолкает на минуту, тихо смеётся и говорит, что с самого начала считал Юнги самым хорошим хёном.
− Ты классный такой и крутой, − губы Чимина снова растягиваются в улыбке. − Мне хотелось подойти и поговорить, но ты почему-то не хотел со мной общаться.
«Классный и крутой»
«Хотелось поговорить»
Юнги прикрывает глаза ладонью и смеётся беззвучно, потому что Чимин действительно открытый, хороший и добрый, а ещё говорит, что думает. Потому что Чимин считает его самым классным хёном. Потому что Юнги не чувствует − знает, что обожжётся.
− Я не не хотел. Ты хороший, Чимини.
Тот улыбается смущённо в собственные колени, молчит, а потом тянется и зевает.
− Поехали домой?
Чимин коротко кивает, но Юнги, не дожидаясь ответа, уже достаёт бумажник из кармана, пересчитывает деньги и набирает номер такси.
− Ты только не рассказывай никому, ладно? − Чимин ловит Юнги за рукав возле самого выхода и смотрит не на Юнги − себе под ноги. А тот расплывается в дурацкой улыбке и втайне радуется, что Чимин сейчас на него не смотрит.
− Конечно. И если будет сложно, я всегда тебе помогу, запомни это, ладно?

@темы: band: bangtan boys, Strong Heart - 2015

---

Pretty Boy

[i_am_liar]

Название: Pretty Boy
Автор:  i_am_liar
Бета:  life88
Артер:  Vikara
Фэндом: EXO, SHINee
Пэйринг/Персонажи: Чонин/Чунмён, Чонин/Тэмин
Рейтинг: PG-13
Жанр: АУ, романс, юмор (сомнительный и авторский)
Количество слов: 10 000
Краткое содержание: Дружба Тэмина и Чонина казалась чем-то постоянным и бесконечным, до тех пор, пока в их школе не появился Чунмён, и Чонин не влюбился в него. Именно тогда все покатилось к чертям.
От автора: Первые 5 000 слов писались в течении двух месяцев, зато вторые за два дня и одну ночь. Вдохновлялась мультсериалом "Как говорит Джинджер", и всевозможными подростковыми сериалами про школу типа "TeenWolf" или "Glee". Если Вам что-то показалось, знайте, Вам не показалось. И да, песенка из советского мультифльма - who cares?
Спасибо бете -  life88, которая ругала, ворчала, проклинала, но как всегда сделала все очень круто. Артер,  Vikara, спасибо, что не бросила меня, не смотря на то что я такой ужасный дедлайнер и вообще, фик дописан был только сегодня утром.

Тихий шорох работающих стиральных машинок заглушало громкое урчание голодных желудков, принадлежащих двум парням. Худой бледный парень с огромной железной конструкцией на голове, которая на самом деле была брекетами для коррекции прикуса, недовольно посмотрел на рядом сидящего товарища.

- Чонин, когда-нибудь это все плохо кончится.

- Заворот кишок нам не грозит, железный человек, - сказал тот, кого назвали Чонин. - Ща достираются костюмы и пойдешь домой спокойно.

- Ты мне обещал, что сегодня угощаешь, и что в итоге? Все грязные, чумазые и в земле, - ворчал “железный человек”. - Мы за стирку заплатили больше, чем могли бы за ужин. Балда. А в волосах у меня столько земли, что прям там можно цветы высаживать.

- Кто ж знал-то, - пожал плечами Чонин.



Ким Чонин и так называемый “железный человек”, которого на самом деле звали Ли Тэмин, сидели в одних трусах в общественной прачечной, в ожидании пока пара черных костюмов постираются и высохнут в сушилке.

Так уж вышло, что этим двоим подросткам вечно не хватало приключений и карманных денег. Вот и в этот раз Чонин предложил очередную гениальную идею: поужинать на халяву, зная якобы стопроцентный способ, и будто у него так уже прокатывало. Вот они и вырядились в черные костюмы и пришли на свадьбу. Официальная церемония уже подошла к концу, поэтому они постарались просто затесаться среди гостей, а затем и вовсе присесть за столик и плотно отобедать. Как только они перестали жевать, с ними завели разговор близкие и родные, а они не то, что успели легенду придумать, даже имен новобрачных не выяснили. После этого их чуть ли не взашей выгнали оттуда и сдали охране. В обмен на просьбу не сдавать их полиции, они четыре часа копали землю в саду, высаживая, как раз привезенные саженцы молодых вишен.

- Блинский, - простонал Чонин, бросая лопату и падая на землю.

- Че там с тобой, учти, я уже готов применить рукоприкладство, - сказал Тэмин, усердно закапывая яму.

- Мою ногу засосало, случайно, а когда я ее вытащил, она была без ботинка. Помоги мне его найти, - со смешком сказал Чонин и заржал, Тэмин упал рядом с ним и тоже захохотал.

Выползли оттуда уставшие, потные и грязные - в таком виде даже дома стыдно показаться, да и все, что съели, уже успело исчезнуть, и теперь оба снова были голодны. К слову, ботинок, как бы это ни было парадоксально, они так и не нашли.



Наконец, стиральная машинка загудела сильнее, отчего парни затряслись интенсивнее, чем раньше - отжим, а затем сушка. Еще через двадцать минут Тэмин и Чонин вышли из прачечной, в таком виде, словно их пережевали и выплюнули - такими помятыми они были. А на одной ноге Чонина вместо ботинка красовался полиэтиленовый пакет. К этому времени на улицах уже стемнело, и включили фонари, а они, уставшие, побрели домой, по очереди пиная перед собой железную банку из-под газировки. Уже подходя к своему кварталу, парни увидели, как к ним на встречу бежит знакомая фигура, которая вблизи оказалась их другом Вонщиком.

- Хэй, ребятня, вы где пропадали?

- Считай, что тебе повезло, что тебя наказали после уроков, и ты не пошел с нами, - с усталым вздохом сказал Тэмин, бросая косой взгляд на Чонина.

- Блин, Тэм, в следующий раз пойду с Вонщиком, - фыркнул Чонин, приобнимая Вонщика за шею и уже обращаясь к нему, шагая по улице в сторону дома: - Что расскажешь?

- Я не знаю, что это за херня, но мне сегодня выдали во время отработки наказания вот такую финтифлюшку! - сказал довольный Вонщик, доставая небольшого единорога и протягивая его друзьям. - Типа вел себя хорошо. А я просто дрых сзади, меня и не заметили.

- Что это? - спросил Тэмин разглядывая, маленький сувенир.

- Что-что - передразнил Чонин. - Не видишь что ли? Магнит! - и в доказательство прислонил фигурку к металлической пластинке возле лба, куда она очень быстро прилепилась. Чонин и Вонщик довольно рассмеялись, глядя на недовольного Тэмина с единорогом на лбу.

- Ну, все, посмеялись, и хватит, - сказал Тэмин. - Забирай свой бонус.

Вонщик протянул руку, чтобы отлепить магнитик, но у него это не вышло, так как голова Тэмина потянулась за ним.

- Уммммм, - застонал Тэмин. Вонщик лишь стал усерднее тянуть магнит. - Ммммммммм, - возмущенно завыл обладатель скобы.

- Он не снимается, - сказал Вонщик.

- Ты мне чуть все зубы нафиг не оторвал! Больно же! - разозлился Тэмин. - Чонин, мать твою, ну кто ж тебя просил-то? Фуфел херов! - и, развернувшись, направился к своему дому, к которому они как раз подошли.

Как только хлопнула входная дверь, не успевшие уйти Чонин и Вонщик услышали из распахнутого окна, рассерженный вопль мамы Тэмина:

- Это еще что такое! Как это не можешь отлепить!? Кто это сделал? Можешь даже не говорить, я сама угадаю! Я же запретила тебе общаться с этим Ким Чонином! От него одни неприятности.

- Представляешь, какая это атака на уши Тэмина, если нам и здесь отлично все слышно, - хохотнул Вонщик, утягивая Чонина за собой дальше по улице. - Слушай, друг, а где твой ботинок?

Это всегда было как-то именно так: весело и беззаботно для детей, но куча проблем для родителей. Чонин и Тэмин с самого рождения жили на одной улице, ходили в один детский сад, потом в начальную школу, а теперь и в среднюю тоже вместе. Они были лучшими друзьями, братанами, корешами, чувачками, брателлами и все прочие эпитеты, которые вы можете только представить для двух парней, которые дружат столько, сколько помнят себя. Они знали друг друга, возможно, лучше, чем себя самих.

Тэмин всегда по характеру был более мягким и спокойным, но иногда слишком прямолинейным. Чонин в детстве был не таким стеснительным, а подростком так и вовсе стал тем еще хитрецом. В придачу ко всей их неусидчивости и неугомонности эти двое занимались в танцевальном кружке, поэтому Вонщик раньше называл их “подружками”, считая танцы совсем не мальчишечьим хобби, из-за чего они часто дрались с ним. Они сами не поняли, как Вонщик стал их третьим другом. Но он был таковым, при всем том, что Чонин с Тэмином были всегда вместе и очень часто тусовались только вдвоем. Любимым местом являлась спальня или гостиная Чонина, потому что его мама всегда одобряла их дружбу, в отличие от мамы Тэмина - которая на дух не переносила лучшего друга своего сына, а все оттого, что он якобы приносил одни несчастья в их семью. Все это, конечно, было глупостью, о каких несчастьях может идти речь? Они были мальчишками, и поэтому всегда хулиганили, находили жуков и червей, прятали их в карманы и банки, кидались песком и дрались, а также всегда надеялись найти невероятные приключения, как в сказках, или суперсилу, как в комиксах.

При этом они были на самом деле обычными ребятами, которые играли в баскетбол во дворе, ходили войной на банду мальчишек с соседнего района, рубились в приставку и страдали, когда родители отбирали джойстики. И даже в пятнадцать лет, самый разгар подросткового бунтарства, они продолжали ходить на уроки классического танца, мужественно терпя насмешки многих знакомых, которые никогда не видели, как они танцуют (что определенно бы прекратило все эти дурные разговоры вокруг).

- Педики, - слышал Тэмин, когда они шли по школьному двору.

- Ты видел этих двух голубков, может, мы их заловим, раз девчонки нам не дают, - раздалось из-за угла, прежде чем Чонин и Тэмин успели туда завернуть. Им еле удалось удержать Вонщика от того, чтобы ввязаться в драку. Они всегда слышали подобную гадость от людей, вот только от слов к действию никто никогда не переходил - не рисковали здоровьем. Однажды Тэмин с Чонином и без посторонней помощи неслабо накостыляли задирам.

- Это они в колготках танцуют? Лучше бы занимались чем-нибудь современным, - слышали они от девочек и видели, как те морщат свои носы на них.

Конечно, они отвечали гадостью на гадость, они не могли игнорировать это, ведь они были детьми и слишком прямо воспринимали все это. В какой-то момент Тэмин и Чонин решили отказаться от своего хобби, несмотря на то, что им самим нравилось танцевать. После этого они записались на бейсбол - самый популярный вид спорта в их стране, но места в команде для них не нашлось. Зато их тут же определили в помощники, они занимались формой, полотенцами, инвентарем, расписанием тренировок и прочими делами. Им все равно было нелегко, потому что по старой памяти им приходилось продолжать выносить глупые насмешки. Вот только они очень быстро нашли способ избавиться от них: зудящий порошок в форму, слишком ранние тренировки и еще множество способов сделать жизнь команды хуже. Вскоре все задиры оставили их в покое, надеясь на спокойную жизнь. Тэмин с Чонином и дальше занимались делами команды, стараясь как можно реже попадаться на глаза тренерам, а то они иногда из лишнего энтузиазма заставляли и их пробегать пару кругов для общего развития.

Так и проходили их школьные дни.

Одним днем их класс стоял на физкультуре, ожидая преподавателя. Чонину было ужасно скучно и лениво, что он сел на землю и с наслаждением щелкал жвачкой, выдувая пузыри, он знал, как эти звуки раздражают его товарища. Хотя не то, чтобы Тэмина это раздражало, просто тоже хотелось сладкой и вкусной жвачки, но ему было нельзя, пока он носил брекеты. Тэмин присел рядом с ним на корточки, подставляя бледное лицо солнцу.

- Ты бы не жевал с таким явным удовольствием, а то влетит, если спалят, сам же знаешь, потом отправят жвачки с парт очищать, - зажмурившись, сказал он.

- Неа, - чавкая, да погромче, сказал Чонин, но именно в этот момент появился тренер, которого парни и не заметили.

- Ким Чонин! Ли Тэмин! - парни тут же подскочили на месте, быстро поднимаясь. - Я долго ждал этого момента, - тренер торжествовал. - И приготовил маленький сюрприз на этот случай.

Тренер отошел к большой спортивной сумке, в которой принес инвентарь на урок и достал оттуда небольшую жестяную банку.

- Надеюсь, это станет уроком и вам и всем окружающим, - грозным взглядом окинул остальных учеников тренер Чон, а затем подошел к Чонину и Тэмину, открывая перед ними коробку, полную старых жвачек. - Выплевывайте. Давайте-давайте, да поскорее, урок задерживаете.

Чонин нехотя выплюнул свою в коробку. Тэмин посмотрел на тренера, как на дурака.

- Из-за скобы мне нельзя жевать жвачки, - сказал Тэмин.

- Ли Тэмин, даже если ты ее проглотил, это не отменит наказания.

- Тренер Чон… - начал было Чонин защищать своего друга, ведь тот был действительно не причем.

- Ничего не знаю, - тренер закрыл крышку коробки с жвачками, и Чонин с Тэмином почти успели облегченно вздохнуть. Но после этого последовала пара встряхиваний, которые тщательно перемешали жвачки. - А теперь, берите по одной.

Весь класс вздрогнул от отвращения - брать в рот непонятно после кого жвачку, отковырянную из-под парты. Мерзость какая. Лица Чонина и Тэмина изменились от отвращения.

- Быстро! - рявкнул тренер, Чонин быстро засунул руку в коробку, не глядя, вытащил первую попавшуюся жвачку и взял в рот. - Ли Тэмин!

Тэмин рассерженно зыркнул на товарища, потом на тренера, выбрал жвачку и сунул в рот.

Весь класс вновь поморщился от мерзости происходящего. Когда очень довольный тренер отошел от них, наконец, озвучивая задание на урок. Чонин с виноватым выражением лица посмотрел на Тэмина.

- Прости-прости, выплюнь ее.

- Поздно, она за что-то зацепилась.

- Открой рот, я ее вытащу, давай, - Чонин обернулся на тренера - тот ушел за мячами и битами. - Открывай, - Тэмин послушно открыл рот, Чонин видел жвачку и даже почти вытащил ее, но часть все равно зацепилась за скобы. - Звиняй, Тэм.

Чонин горестно почесал макушку - он вроде бы и не виноват, но и друга все-таки подставил. Так всегда и случалось. Тэмин взъерошил челку друга и улыбнулся ему своей железной, сверкающей улыбкой:

- Да ладно, мне все равно нужно к ортодонту скоро, а это лишь приблизит неизбежное. Но черт, за что ты их так ненавидишь! Такое ощущение, что когда-нибудь ты их выдернешь вместе с моей головой, - удивился Тэмин, поджимая губы, представляя, что скажет мама.

- Ничего подобного, ты с этой фигней только круче. Айрон мэн! - улыбнулся Чонин своему другу.

Все выходные Тэмин и Чонин проводили дома, играя в приставку до лопнувших капилляров в глазах. Иногда они выбирались на соседнюю баскетбольную площадку покидать мяч или ходили в бейсбольный центр, где отрабатывали удар битой, но это было скорее исключением, чем правилом. Оставив танцы, они стали любить ленивые выходные в темной спальне с кучей вредных закусок.

- Тэм, у тебя сыр обмотался вокруг железки, - расслаблено сказал Чонин, разглядывая товарища, свесив голову вниз с кровати, пока Тэмин с остервенением и максимальной сосредоточенностью проходил очередной уровень в Little Big Planet, если можно так говорить об этой милой игре.

- Отвали, - не отрывая глаз от экрана, сказал Тэмин. Чонин хмыкнул, а затем откорябал засохшие куски сыра от коробки из-под пиццы и принялся катать из них крошечные шарики, кидая их в друга. - Отвали, Чонин, я щас завалю все нахер, а потом и тебя. Так и знай. Пощады не будет. Ну, вот, ты попал! - разозлился Тэмин, поднимаясь с пола, на котором сидел, и прыгая на кровать, атакуя Чонина, втыкая тонкий палец под ребра.

После небольшой потасовки парни, тяжело дыша, лежали на кровати.

- Придурок ты, Чонин, я который раз уже не могу пройти! Тебе жалко что ли, пройди за меня?

- Шиш, воспитывай в себе ловкость и реакцию, - сказал Чонин, пытаясь сделать “березку” на слишком мягком матраце.

- Мы ж не на бейсболе, мудачина, - Тэмин мешал ему изо всех сил.

- Тут тоже полезно. Важно сохранять хладнокровие. Кстати, ты заметил Вонщик запал на Мину. - Чонин повернул голову, смотря на Тэмина

- Серьезно? А я думал, он пялится на Хёри постоянно, - Тэмин тоже посмотрел прямо на Чонина, после чего оба рассмеялись.

- О, фига. Странно… А тебе, нравится кто-нибудь из девчонок? - спросил Чонин.

- Не уверен, есть красивые, вроде Соми, но они ужасно болтливые и надоедливые, - поморщился Тэмин. - Девчонки всегда слишком много болтают. Кажется, у меня детская травма.

- Согласен с тобой, бро, дай пять, - радостно воскликнул Чонин, радуясь, что его лучший друг разделяет мнение насчет девчонок, зазнаек и приставушек.

Вот только вскоре все изменилось.

Пережив жаркое лето в Сеуле и закончив, наконец, среднюю школу, парни перешли в старшую с надеждой на какие-нибудь новые приключения и ощущения. В старшей школе было много самых разных кружков и секций, возможно, они, наконец, смогут сменить бейсбол на что-нибудь поинтереснее.

И эти самые приключения, и ощущения начались очень скоро. Всего лишь с одного человека.

В первые дни старшая школа показалась Чонину и Тэмину невероятной скучной: почти всех учеников они уже знали, интересных предметов не прибавилось, а расписание все еще оставалось утомляющим. На одном из уроков литературы Тэмин сосредоточенно жевал лист бумаги, готовясь к смачному плевку прямо в затылок Чонину. Именно в этот момент в дверь класса робко постучали. Учитель выглянул на мгновенье в коридор, а потом пригласил в класс невысокого юношу.

- Представься, пожалуйста.

- Здравствуйте, меня зовут Ким Чунмён. Я немного опоздал к новому учебному году из-за переезда. Вообще, я из Сеула, просто переехал в новый район, надеюсь, вы поможете мне здесь освоиться, - когда этот новичок улыбался, его глаза были похожи на полумесяцы.

“Всссып” - именно с таким звуком Тэмин запульнул свой первый снаряд в ухо Чонину. Мокрая бумажка попала точно в цель, вот только жертва этого словно и не заметила. Затем последовало еще несколько, но точно также - безрезультатно.

- Псст, Чонин! - шепотом позвал друга Тэмин. Вот только снова - никакой реакции. Чонин смотрел, как новый ученик прошел по классу к свободному месту, одаривая всех смущенной улыбкой. Когда Чунмён случайно ударился об угол парты, Тэмин довольно прыснул, ожидая такого же смешка от друга, но тот взволнованно сдвинул брови. - Чонин!

- Тэм? - удивленно спросил Чонин, наконец, обращая внимания на Тэмина.

- Ты залип там? - недовольно спросил Тэмин.

- Мы должны подружиться с Чунмёном, - утвердительно заявил Чонин, навалившись на чужую парту.

- С какого хера? - неожиданное заявление просто обескуражило Тэмина.

- Ну, посмотри, какой он растерянный, это нелегко, вливаться в новый коллектив, - сказал Чонин, а потом и вовсе перестал отвечать Тэмину, уставившись на Чунмёна. Как только прозвенел звонок с урока, Чонин, не оглянувшись на товарища, двинулся к новенькому парню, заводя с ним разговор и словно бы не специально, но вполне осознанно отгораживая его от одноклассников, также жаждущих познакомиться.

Тэмин же несколько минут сидел в полном оцепенении, не понимая, что происходит и как ему реагировать на подобное - Чонин никогда не оставлял его. Когда Тэмин подошел к парте новенького, Чонин уже вовсю болтал с Чунмёном, присев на край стола и скрестив руки на груди, а все остальные разбрелись по своим местам, оставшись без внимания.

- Привет, меня зовут Тэмин, - сказал Тэмин, протягивая руку Чунмёну, и, несмотря на ответную теплую улыбку, ощущение грядущих неприятностей тяжелой ношей осело где-то внутри.

С момента прихода Чунмёна в их школу прошло два месяца, именно столько Тэмин не разговаривал с Чонином наедине. Теперь с ними всегда был Чунмён. Он стал их третьим, каким никогда не мог стать Вонщик. Раньше Чонин и Тэмин были неразлучны словно сиамские близнецы, когда близость иногда доводит до белого каления, но быть раздельно не получается. Но сейчас Тэмин словно бы стал обузой лучшему другу. Чонин привычно звал Тэмина с собой в кафе, кино, по магазинам, просто гулять и еще много куда, вот только общий разговор не складывался. Чонин с Чунмёном оживленно что-то обсуждали, а Тэмин стал привыкать вставлять свои реплики только про себя.

Электронные часы проецировали время на потолок: “00:57”, а телефон рядом с подушкой Тэмина продолжал вибрировать почти без остановки. Но в какой-то момент сотовый, наконец, успокоился, а в следующий момент уже полетели мелкие камушки в окно. Тяжело вздохнув, Тэмин повернулся набок, отворачиваясь от окна. Тихий шорох камней сменился натужным хрипением, бормотанием и хрустом веток дерева, стоящего под окном.

- Тэмин, козлина ты этакая, впусти меня. Иначе я свалюсь нахер и сломаю себе шею.

- Ну и падай нахер, - ворчал Тэмин, но послушно вылез из кровати и открыл окно. Чонин тут же кувырком ввалился внутрь. - Ты по ходу окно перепутал, или дом.

- А? - переспросил Чонин, рассматривая, расцарапанные от лазания по дереву, ладони.

- Бэ, - обычно Тэмин не мучился от неловкости, но в этот раз, у него было ощущение, что Чонин словно незнакомец. Но облегчать участь своего гостя Тэмин не собирался, поэтому он снова забрался в кровать и ждал, пока тот сам начнет разговор.

- Мне нужно сказать тебе кое-что странное, - сказал Чонин после некоторого молчания. - Возможно, я стану тебе противен или еще что-нибудь такое, - дополнил он, запустив пальцы в густую челку.

- Говори уже, - незримый стеклянный купол, разделяющий их, лопнул в тот момент, когда Тэмин заволновался за своего друга. Может быть, случилось действительно что-то серьезное?

- Помнишь, мы как-то говорили о девчонках и симпатиях к ним, - спросил Чонин, подвигаясь ближе к Тэмину.

- Ага. Тебе кто-то понравился? - спросил Тэмин, почувствовав волнение, от которого внутри все скрутило.

- Типа того, я не уверен, - Чонин поджал губы и уставился невидящим взглядом на один из плакатов на стене.

- Ты можешь сказать человеческим языком как-то? - Тэмин нервничал от неизвестности. Кто же та противная девчонка, что умудрилась понравиться его другу. - Что за девчонка?

- Ну, это не совсем девчонка, - Чонин нахмурился еще сильнее.

- Как это, не совсем? - Тэмин запутался.

- Совсем не девчонка. Это Чунмён. Я не гей. Мне нравится только Чунмён, - скороговоркой выпалил Чонин.

- Ого, эм… - Тэмин был ошарашен. Не то, чтобы ему стало противно, но неприятное чувство внутри кололось словно крапива.

- Ты меня ненавидишь? - спросил Чонин с вызовом, подскакивая с кровати.

- Нет, - выпалил Тэмин, - вовсе нет. Просто это немного неожиданно. Как ты понял это?

- Что? - спросил Чонин, не ожидавший такой спокойной реакции от друга.

- Что он тебе нравится.

- Не знаю, - пожал плечами Чонин. - Просто мне хочется смотреть на его улыбку постоянно. И чтобы Чунмён улыбался только мне. Слушать его смех и там не знаю. Не знаю.

- А вы уже… - Тэмин просто не мог произнести это в слух.

- Целовались? - в кои-то веки Чонин сам догадался, что Тэмин имел в виду. - Нет еще. Я ему еще даже не признался.

- Ладно, - закончил их разговор Тэмин, задумчиво глядя в никуда, устраиваясь в своей кровати. Он надеялся, что Чонину никогда не хватит смелости признаться Чунмёну.

- Тэм, я же останусь? Я же не стал тебе противен? - грустно спросил Чонин, не зная куда ему теперь деваться.

- Нет, конечно, только вот спальный мешок забрал Дэсон, к нему там кто-то из друзей ночевать пришел.

Чонин отодвинул одеяло Тэмина и залез к нему, устраивая голову на игрушке в виде мяча для регби.

- Спасибо, друг. Если бы ты меня не понял, не знаю, что было бы дальше, - тихо прошептал почти в самое ухо Тэмина Чонин, обнимая его. У Тэмина по коже побежали мурашки от теплого дыхания.


Сколько Тэмин не старался в ту ночь, он так и не уснул. Присутствие Чонина нагоняло на него целую тучу мыслей, которые беспокойным роем жужжали в голове. Легонько тряхнув головой, Тэмин привычным движением повернулся на бок и оказался лицом к лицу с Чонином. Тэмин знал, чья улыбка самая красивая, и кого он бы хотел видеть постоянно - Чонина. Поддавшись порыву, Тэмин хотел коснуться чужих губ, но лишь неловко стукнулся своей железной скобой.

- Тэм, угрохаешь меня своей железной башкой, - сквозь сон пробормотал Чонин, поворачиваясь на спину.

- Лучше себя, - разочарованно прошептал Тэмин, понимая, что теперь таких ночей на двоих может и не быть вовсе.



Несколько дней спустя Тэмин стоял в школьной столовой, выбирая, что бы взять на обед. Неожиданно кто-то навалился на него сзади.

- Тэм! Тэм! Я ему сказал, я все сказал, я признался ему, - восторженно тараторил Чонин, обнимая друга за шею и вставая рядом с ним. Сердце Тэмина болезненно сжалось в ожидании продолжения. - И самое главное: я ему тоже нравлюсь. Вот круто, блин, так охеренно. Всё, он идет. Я тебе ничего не говорил. Не смущай его. Черт, он такой милый.

- Привет, Тэмин. Как дела? - к ним подошел Чунмён, улыбаясь своей мягкой и доброй улыбкой. - У тебя такой классный пиджак!

- Это школьная форма. У тебя такой же, - сказал Тэмин, нагружая свой поднос по полной.

- На тебе просто сидит очень здорово, - сказал Чунмён, выбирая себе на обед в основном овощи. - Чонин~а, возьми себе тоже овощей, и вон есть куриная грудка, которая тебе нравится.

- Че? - выдал Тэмин, вспоминая, как еще совсем недавно Чонин ел все, что плохо лежит, не задумываясь о влиянии этих продуктов на организм. Но в следующее мгновенье, когда он еще не успел начать смеяться, он задохнулся, получив тычок локтем в ребра.

- Странно, что вы друзья, но при этом питаетесь так кардинально разно, - задумчиво сказал Чунмён, шагая к свободному столику, вместе с Чонином и Тэмином. Парни не нашли что ответить. Хотя Тэмин хотел сказать очень много. - Тэмин, не хочешь с нами на выходных в горы? Чонин любит пешие прогулки, наверное, и ты тоже, а я вычитал про хороший маршрут на Букхансан. Там очень красиво, правда, фоткать нельзя - особо охраняемая зона, все дела, но оно того стоит!

- Пешие? - снова обалдел Тэмин от неожиданности. - А, да-да, Чонин очень любит, - соврал он. - Но нет, я занят буду. Извините.

Одним из самых ожидаемых событий в обозримом будущем для парней была премьера новых Мстителей. Они горячо обсуждали этот фильм, как только появился анонс, а потом следили за выходом каждого трейлера и обновлениями социальных сетей всех главных актеров, снимающихся в этом кино. На сеанс они пошли большой компанией, прихватив половину одноклассников. Тэмин привычно сел рядом с Чонином и уже протянул руку к месту меж их сидений, где обычно находился их огромный стакан с попкорном, но ощутил лишь пустоту. Теперь Чонин делился закуской с Чунмёном, и в прозрачном стаканчике виднелись морковные палочки и яблочные дольки. На скулах Тэмина заиграли желваки раздражения: разве он пустое место? Но потом оборвал себя: “Ты ему друг, а Чунмён теперь важнее”.

Потом на какое-то время Тэмин позабыл об этой неприятной ситуации, но вскоре он услышал разговор:

- Капитан Америка - крутой! - восхищенно прошептал Чунмён Чонину. - Пожертвовал своим телом и в принципе жизнью ради страны. Сильный, храбрый и благородный. Он - мой любимый герой! А тебе кто нравится?

- Мне… - начал Чонин и Тэмин точно знал, что Тони Старк. Они сотню раз обсуждали это и спорили. Спорили оттого, что Тэмину нравился Тор и вообще, во всей этой вселенной было так много занятных персонажей. Так уж вышло. - … Тоже нравится Капитан Америка.

Тэмин подавился воздухом. “Этот Капитан Америка - дебильный задротень. Такой весь идеальный из себя пай-мальчик, противный до ужаса. Прям как твой Тор, но он хотя бы бог по мифологии, ему положено, а этот что?” - вот, что говорил Чонин о своем “любимом” герое.

Тэмин подавился колой, которую пил (Вонщик с ним поделился, потому что Тэмин даже и не подумал купить свою). А затем, поставил стакан обратно в подстаканник, поднялся из кресла и молча вышел из зала. Ему нужно было вырваться из душного зала, подальше от этих людей.

- Эй! - кто-то схватил Тэмина за руку. - Ты чего? - это был Чонин. - Ты куда?

- Ты кто? - нарочито спокойным голосом спросил Тэмин.

- Долбанулся головой, пока выходил из зала? - Чонин слишком сильно сжал пальцы на чужом запястье.

- А я думал, это ты долбанулся хер знает обо что, когда увидел своего распрекрасного Чунмёна. Странно, что ты вообще заметил, что я ушел, - Тэмин продолжал злиться.

- Причем здесь Чунмён? - Чонин тоже начинал кипеть.

- Да все нахер покатилось в гребаный ад, когда появился этот фигов ангелок.

- Не надо так говорить о нем! Что ты взъелся на него?

- Потому что я потерял своего друга, когда появился он, - закричал Тэмин. Люди, идущие мимо, начали оборачиваться.

- Ничего ты меня не потерял, что за бред! Или тебе все-таки противно, что мне нравится парень!? - вдруг прищурился Чонин.

- Мне плевать, кто тебе нравится, потому что я тебя не знаю.

- Да, что за херня? - Чонин схватит Тэмина за грудки.

- Я не знаю Чонина, которому нравится Капитан Америка, который пьет воду без газа вместо колы, и ест обезжиренную невредную пищу. Я не знаю Чонина, который предпочитает гребаные пешие прогулки, - говорил Тэмин, глядя прямо в глаза Чонина. А затем, отцепив руки побледневшего Чонина, Тэмин отошел от него на пару шагов и тихо закончил: - Я не знаю тебя.

Каждому человеку в школе казалось, что произошла маленькая катастрофа. Тэмин и Чонин больше не ходили вместе, не разговаривали, не дурачились и попросту игнорировали друг друга. Такого не видел никто и никогда.

Однако Чонин выглядел несказанно счастливым, с бессменной яркой улыбкой на губах, и находился постоянно в компании Чунмёна. Вот только взгляд его все равно беспокойно скользил по ученикам.

Тэмин держался показательно отстраненно и был либо один, либо с Вонщиком, которому было тяжелее всего, ведь именно он оказался меж двух огней.

Поздним вечером Чонин возвращался домой после того, как проводил домой Чунмёна. На секунду он остановился и замер, стоя под мелкой моросью дождя. Вроде бы и капель не было, но ощущение, будто кто-то методично брызгает из пульверизатора, не оставляло. Натянув капюшон болоневой ветровки, Чонин присел на бордюр и засмотрелся на оранжевый свет фонаря. Неожиданно к нему подбежал красивый большой золотистый ретривер. Тщательно его обнюхав, собака решила, что этому парню можно доверять и присела рядом с ним.

- Ну, что, дружище, - сказал Чонин, обхватив ладонями чуть влажную морду собаки. - Ты потерялся в этом большом городе? - собака лишь только облизнулась. - Мы все в нем, кажется, потерялись, - задумчиво закончил Чонин. Его телефон зазвонил и на экране высветилось “Чунмён”, Чонин с вздохом выключил звук и убрал обратно в карман.

В начале улицы раздались быстрые шаги, и из-за поворота появился бегущий, и порядком запыхавшийся Тэмин. Он стремительно приближался к Чонину, но видимо, как только смог разглядеть его лицо, резко остановился:

- Лакки, ко мне. Иди сюда, - позвал Тэмин пса, похлопывая себя по бедру. Собака тут же повернула голову на голос и побежала к парню. - Куда же ты убежал? Больше не буду отпускать тебя с поводка, раз уж ты такой плохой мальчик.

- Привет, - слегка осипшим голосом поздоровался Чонин, поднимаясь на ноги. Ответа не последовало. - Что, мама наконец дала добро завести собаку?

- Сказала, что собака будет мне лучшим другом, чем ты, - с ухмылкой сказал Тэмин, цепляя поводок к ошейнику. - Впервые я с ней согласен.

Развернувшись, Тэмин хотел пойти к своему дому, но в этот момент сзади его сильно толкнули, и он от неожиданности выпустил из рук поводок. Позади него стоял Чонин, сжавший руки в кулаки.

- Отвали, - Тэмин ответно толкнул Чонина в груди.

- Сам отвали, - снова пихнул Чонин.

- Козел, - парни вцепились друг в друга, изо всех сил мутузя друг друга и валяя по грязному асфальту. Словно бы это не они были лучшими друзьями много лет. Слишком много злости, которую не мог остудить сильный дождь, сменивший морось. Пес бегал вокруг дерущихся парней и громко лаял.

- Эй, что там происходит? Сейчас полицию вызову, - раздался мужской голос из одного из домов. Тэмин оттолкнул от себя Чонина посильнее и поднялся на ноги, вытирая разбитую до крови бровь. А затем, схватив поводок, не оборачиваясь, ушел.

К своему удивлению Чонин почувствовал какое-то разочарование. Ему словно бы хотелось, чтобы эта драка продлилась еще. Хоть немного. Хоть немного задержаться рядом с Тэмином.

Потрогав подбитую скулу, Чонин зачесал пальцами длинную мокрую челку, и посмотрел вверх, подставляя лицо дождю. Завтра вся школа будет в курсе, что они подрались, а еще завтра бейсбол и они могут сцепиться снова, пока будут помогать ребятам готовиться к матчу.

Вот только “завтра” удивило Чонина новостями - Тэмин ушел из бейсбольной команды.

Тэмин знал, на кого в их школе поглядывают косо - на участников театрального кружка. Сам он успел позабыть об этом чувстве, вступив в спортивную команду. Парни, состоявшие в этом сообществе, были неординарными, и о них болтали всякое, но, кажется, это их мало волновало. Удивительно то, что были еще и хор, и кружок робототехники, и куча других, но особое внимание привлекал именно драмкружок. Они всегда выглядели так, словно бы этот день был лучшим в их жизни. Поэтому, увидев на доске объявлений яркий баннер о наборе людей в драматический кружок, Тэмин без долгих раздумий сорвал его и последовал к месту прослушивания.

- Кибом, я тебе тыщу раз говорил, что никто не придет. Будем выкручиваться сами, не в первой. Твоих танцевальных знаний вполне хватит натаскать нас всех, и как-нибудь уж мы вытянем это дело, - невысокий старшеклассник с обесцвеченными волосами задумчиво мерил шагами небольшое помещение, отведенное кружку. Тот, кого звали Кибом, сидел на диванчике, оттягивая длинную темную челку и разглядывая синие прядки, которые уже успели слегка выцвести.

- Ты был не прав, вон, кто-то пришел, - отправил милую улыбку своему собеседнику Кибом. - Мальчик, тебе чего? Или тебя твоя железная скоба сюда как к магниту притянула?

- Эммм… - Тэмин быстро растерял всю свою решимость перед этими старшеклассниками. - Я…

- Кибом, если он не умеет разговаривать членораздельно, я отказываюсь принимать его к нам, - высказался еще один из парней, с круглыми очками в тонкой оправе на носу. Он даже не поднял головы, чтобы посмотреть на пришедшего претендента на место в драмкружке. Он задумчиво листал учебник по литературе, попутно делая какие-то записи.

- Он из спортсменов, есть риск, что ему там весь мозг вышибли, - сказал высокий парень, заходящий следом за Тэмином, отчего тот неловко вышел в центр комнаты. - Так что я поддерживаю Джинки.

- Кто б говорил, - сказал Джонхён. - Самому мячом на футболе по голове не попадали? Или у вас это называется пас головой?

- Это называется навес, - хмыкнул Минхо, заваливаясь на диван рядом с Кибомом и вытягивая длинные ноги. - И кажется, он не в команде, а что-то вроде принеси-подай.

- Ребятки, мы отвлеклись. Так кто ты, мальчик, и зачем сюда пожаловал? - снова подал голос Кибом, так и не отрывая взгляда от своей длинной челки.

- Если хочешь быть счастливым,
Оставайся, мальчик, с нами -
Будешь нашим королём, - мягким голосом напел Джинки песенку из старого мультика, не отрывая взгляда от книги.

- Ладно, давайте дадим ему хоть что-нибудь сказать, а то он так и сбежит от нас неровен час, а лишний фрик нам не помешает. Хотя у нас и так компашка слишком колоритная, - сказал Джонхён, присаживаясь по другую сторону от Кибома.

- Говори, - сказал Кибом, наконец, обращая взгляд к Тэмину.

- Я умею говорить, - выпалил Тэмин, и вся четверка в этот же момент залилась хохотом, заваливаясь друг на друга и утирая выступившие слезы.

- Наш диалог определенно смутил его, - отсмеявшись, сказал высокий парень.

- Отлично, а кроме как говорить, еще что-нибудь? - сказал Кибом, поднимаясь с дивана и поправляя школьный пиджак и обходя Тэмина кругом.

- Раньше я ходил в хореографический кружок, занимался балетом и джазовым танцем, - сказал Тэмин то, с чего стоило начинать. - Современные танцы не пробовал, но много видел на видео, поэтому возможно, что смогу быстро научиться.

- Я тебя, кажется, помню, - задумчиво сказал Кибом. - Тебя разве не Ли Тэмин зовут?

- Ага.

- Вы же с Ким Чонином дуэтом часто танцевали. У вас отлично получалось, пока вы не сдались и не бросили это дело. Я помню вас, - лицо Кибома вновь озарила улыбка, когда он вспомнил былые достижения Тэмина. - Ребята, нам точно стоит взять его, фиг знает, как он там поет и играет, но танцует он точно классно.

- Я придумал нам новую концепцию - Шерлок! Это будет феноменально, - Джинки оторвал голову от книги. - О, а ты кто такой? - кажется, Джинки только понял, что в комнате есть кто-то еще, несмотря на то, что до этого автоматически принимал участие в беседе.

- Не обращай внимания, Джинки иногда слегка выпадает из реальности, когда чем-то увлечен, - сказал Кибом, приобнимая Тэмина за плечи. - А теперь давайте обсудим наше предстоящее выступление и номер, раз нас теперь пятеро.

Новое-старое хобби так увлекло Тэмина, что у него почти не осталось времени на грустные размышления о Чонине. Но по ночам мысли о том, что лучший друг променял его, не отпускали. На утро недосып превращался в раздраженность, которую он срывал на том же Чонине. Тэмин толкал своего друга плечом, наступал ему на задники кед и сбрасывал его учебники с парты. Он бы продолжал это делать, пока однажды его за этим делом не застал Кибом и не вызвал на разговор в кабинете драмкружка. Они впервые оказались вдвоем, и Тэмину было слегка неловко.

- Тэмин, ты, конечно, не пай-мальчик, но и на откровенного придурка не похож, хотя у всех бывает, - с улыбкой сказал Кибом. - Ты талантливее многих, и мне бы не хотелось, чтобы у тебя были проблемы, к тому же, если тебя накажут и оставят после уроков, мы потеряем время на репетиции, и тогда уже я могу разозлиться, понимаешь? - со страшной улыбкой сказал Кибом. - Если у тебя есть какие-то претензии к Чонину, либо скажи ему это в лицо, либо забей и забудь.

В этот момент приоткрылась дверь, и в проеме появился Джонхён:

- Кибом~а…

- Все-все, иду, - пропел Кибом, вставая с дивана. - Ты меня понял? - напоследок обернулся он и посмотрел на Тэмина, который лишь кивнул.

- Кибом! - снова подал голос Джонхён и Кибом быстро улизнул из кабинета.

Маленькая жизнь драматического кружка полностью очаровала Тэмина. Их пятерка только и занималась, что репетировала номер и правила хореографию, делая из своей песни целый мюзикл, пусть и всего на четыре минуты. Иногда, глубоко задумавшись на уроке, Тэмин заглядывался на Чонина, воображая, как бы делал то или иное танцевальное движение он.

Когда Тэмин стал общаться с этой колоритной четверкой, он почувствовал себя так, словно бы он впервые за долгое время вдохнул полной грудью. Как только он подумал о том, что снова будет танцевать, его мышцы загудели в предвкушении движения. Он перестал зажиматься и сутулиться, внутренне прятаться от окружающих людей и опускать голову избегая чужих встречных взглядов. Поэтому теперь, когда уроки заканчивались, Тэмин спешил в свободный тренировочный класс (который Кибом неизвестными силами отвоевал у тхэквондистов). Дурацкая скоба на голове иногда мешала ему делать какие-то движения руками, но совсем скоро, почти перед самым школьным фестивалем, он сможет навсегда избавиться от этой железки.

Ежегодный школьный фестиваль проводили на выезде: вся старшая школа собирала рюкзаки, загружалась в несколько автобусов и отправлялась в небольшой загородный пансионат.

Для Тэмина такой выездной уикенд был впервые, поэтому он нервничал, особенно оттого, что ему пришлось ехать туда одному в автобусе, где не было никого из его друзей. Вонщик опоздал и сел в другой, а парни из драмкружка прислали сообщение, что задержатся, забирая костюмы и подъедут позже на машине.

Тэмин глубоко натянул капюшон на лицо, стараясь скрыть его как можно лучше - он все еще не привык к тому, что теперь выглядит слегка по-другому. Странно было видеть знакомые глаза, губы, нос, отросшие волосы, но почему-то вместе это складывалось в малознакомого человека. И пока он сам не успел привыкнуть к этому, делиться с другими ему не хотелось.

Идя по проходу между сидениями, Тэмин старался не смотреть по сторонам и шел в самый конец. Увидев Чонина, Тэмин поспешно отвернулся, не заметив, что тот проводил его взглядом, хотя до этого сидел словно замороженный, не вслушиваясь в болтовню Чунмёна.

Всю дорогу до пансионата Тэмин делал вид, что дремлет, но внутри было беспокойно, и он краем глаза то и дело ловил на себе взгляд Чонина, что раздражало лишь сильнее.

Добравшись до места назначения, Тэмин быстро скрылся в отведенной ему комнате, в которую потом должны были подселиться парни из драмкружка. Оказавшись один в тихой светлой комнате под самой крышей со скошенным потолком, в которой была одна простая кровать и две двухъярусные, Тэмин почувствовал облегчение. Благодаря деревянным панелям, которыми были оббиты стены, в комнате было очень уютно. Без раздумий он занял одиночную кровать в углу с небольшим окошком над ней, в котором виднелось голубое небо. Закинув руки за голову, он засмотрелся на то, как ветер гонит пушистые белые облака где-то в вышине, и не заметил, как заснул.

- Вы видели его? - громкий шепот Минхо донесся до Тэмина сквозь сон.

- Это точно Тэмин, может мы комнату перепутали? - также шепотом, но с еле уловимыми высокими нотками спросил Джонхён. Дальше последовал тихий бубнеж Джинки, который разобрать Тэмину не удалось.

- Ну, что за глупости вы мелете? - не стесняясь и не понижая голоса, сказал Кибом. - Конечно, это Тэмин. Он таким и был. Подумаешь, железку сняли, лицо-то его точно такое же как раньше, он же не пластику делал, ну, правда. Я вам сразу говорил, что он очаровательный мальчик, только вот бы ему волосы покрасить, - Кибом, не стесняясь, дергал Тэмина за волосы. - Эй ты, спящая красавица, я в курсе, что ты не спишь, так что давай, поднимайся. Надо репетировать. Конкурс уже завтра, я костюмы привез, вдруг те кожаные шорты, что я приволок, будут болтаться на твоей тощей заднице и их придется ушивать.

- Какие еще кожаные шорты!? - возмущенно воскликнул Тэмин, тут же открывая глаза. Парни вокруг него рассмеялись.

- Те, которые я привез Джонхёну, - довольно закончил Кибом, а Джонхён подавился воздухом от неожиданного поворота, но все это, конечно, было шуткой, - Когда мама узнает, что я все это… эмммм - Кибом задумчиво пожевал губы. - Что я это все взял в аренду - она меня грохнет, честное слово. Поэтому не порвите и не испачкайте ничего. Я все-таки пойду в поисках магазина поброжу, а то мы скоро проголодаемся, - задумчиво закончил Кибом, выходя из комнаты. Джонхён еще пару секунд посидел на одной из кроватей, беспокойно ерзая, а потом вскочил.

- У этого парня топографический кретинизм, поэтому пойду-ка я вместе с ним, - сказал Джонхён, выходя следом за товарищем.

- Ладно, - со вздохом сказал Джинки. - Давайте примерим то, что нам оставил Кибом, чтобы его не расстраивать лишний раз. А то ему действительно может влететь за то, что он вещи тырит из магазина собственной матери.

- Ох, Тэмин, ты еще не понял, во что ввязался, - с улыбкой сказал Минхо, расстегивая одну из дорожных сумок, что стояла в углу комнаты.


Зная слегка эксцентричный стиль Кибома, Тэмин опасался, что мог ему предложить его друг, но к его удивлению, его ждали обычные, слегка мешковатые джинсы цвета хаки, шоколадного цвета рубашка и жилет. Минхо и Джинки тоже достались рубашки и брюки, но других оттенков и цветов.

- Уааааааа, - раздался громкий довольный возглас Кибома, который как раз вместе с Джонхёном заходил в комнату. - Ну, разве у меня не идеальный вкус? Бирки не отрывайте, а то потом маман нам всем что-нибудь оторвет.

Парни еще раз отрепетировали свой номер, а Джинки успел разузнать, что какую-то фигню приготовил спортклуб, школьный хор и вообще участников собралось порядка десяти команд. Прогнав пару раз, Кибом, предложил расслабиться, перекусить и поиграть в монополию до ужина. Разложившись на полу и увлекшись игрой, парни и не заметили, как быстро стемнело за окном, а в их дверь несколько раз постучали, приглашая на ужин. Опомнившись, парни побежали в столовую, а после Тэмин шел позади всех и слегка отстал, засмотревшись на яркое звездное небо. Идти обратно в комнату не хотелось, поэтому, увидев припаркованный неподалеку школьный автобус, он аккуратно залез на его крышу и лег там, разглядывая звезды. Как только Тэмин устроился, подложив под голову толстовку, послышались голоса - кто-то приближался к нему. Он почти сразу узнал этот голос:

- Чунмён~а, ну ты же видел, это очень странно, может у Тэмина что-то случилось? Он обычно не прячется так сильно, может его побили?

- Чонин, остынь… - успокоил своего парня Чунмён, приобнимая его за талию и опуская подбородок на его плечо.

- Нет, ну, ты вспомни его в автобусе! - не унимался Чонин.

Тэмин, слыша все это, тихо фыркнул. Что за забота вдруг проявилась?

- Все с ним в порядке было, может просто не выспался, - тихо говорил ему Чунмён, когда они подошли к автобусу. - Посмотри на меня, посмотри… - но Чонин не отозвался на его просьбы, тогда Чунмён сам повернулся лицом к парню и поцеловал его. В это время уже подсматривающий за ними Тэмин, почувствовал, как его сердце болезненно сжалось, и он от бессилия ударил рукой по крыше автобуса, и в этот же момент понял, какую ошибку совершил.

- Эй, кто там? - тут же спросил Чонин. - Ну, ты, извращенец, я сейчас залезу на автобус и надеру тебе задницу! - возмутился он и принялся выполнять угрозу. Тэмин хотел схватить свою толстовку, но до нее было слишком далеко, поэтому он быстро отполз к задней части автобуса, наступил на прикрепленное запасное колесо и спрыгнул на землю. Только не слишком удачно - в щиколотке сразу же почувствовалась острая боль, но нужно было удирать, пока Чонин его не заметил. - Чунмён, лови его!

Но пока Чунмён оббегал автобус, Тэмин очень быстро скрылся в кустах и направился к своему корпусу. Вбежав в комнату, он прижался к двери, пытаясь отдышаться и избавиться от плавающих черных точек в глазах.

Сидя в своей комнате и разглядывая темно-синюю толстовку с небольшим значком молота на груди, Чонин думал, кому могла принадлежать эта толстовка. Конечно всегда есть вероятность существования и других фанатов этого скандинавского бога, но конкретно эту толстовку покупал он для своего друга. Лучшего друга Тэмина. В этот момент в комнату зашел Чунмён, который только что почистил зубы, собираясь на завтрак.

- Тэм… - начал было Чонин, но его тут же перебил Чунмён.

- О боже, я не хочу больше слушать о том, что с Тэмином что-то не так. Все с ним в порядке, а если тебя это так сильно беспокоит, то можешь просто подойти к нему и спросить, и не быть такой задницей! - воскликнул он, после чего мягко чмокнул Чонина в уголок губ и отправился переодеваться.

Когда Чонин с Чунмёном пришли завтракать, то обнаружили, что столовая была почти пустой - большинство либо уже позавтракали, либо ушли готовиться к вечернему представлению. Чонин все время беспокойно крутил головой в поисках Тэмина, но его нигде не было, тогда напросился помогать ребятам расставлять стулья в зале, где будет шоу, но и там он не встретил парней из драмкружка. Вонщик тоже помогал вместе с Чонином, а Чунмён сидел на одном из стульев, поджав ноги, и увлеченно что-то читал в своем смартфоне.

- Как думаешь, у Тэмина все в порядке? Мы вчера с ним случайно столкнулись, - тихо сказал Чонин, скосив глаза на Чунмёна.

- А почему с ним должно быть что-то не в порядке? - в полный голос спросил Вонщик, а Чонин тут же зашикал на него, озираясь на Чунмёна. Вонщик тут же переспросил шепотом: - Почему с ним должно быть что-то не в порядке?

- Он вчера убегал от меня, и мне показалось, что он слегка подвернул ногу, а ему сегодня выступать. А вдруг нога болит? - Чонин нервно почесал лоб, переставая расставлять стулья. Он еще долго что-то бубнил про себя, не заметив, что Чунмён замер и глаза его больше не бегали по строчкам.

Весь оставшийся день Чонин беспокоился и постоянно шуршал в кармане каким-то пакетом, чем постоянно привлекал внимание Чунмёна. Прогуливаясь по парку после обеда, Чонин увидел одного из парней из драмкружка, спешащего куда-то и озабоченно тараторящего по телефону:

- Да вечно все неладно, говорит, что очень больно… - Чонин мягко отстранился от Чунмёна и поспешил к этому парню, отчего тот удивленно притормозил. - Чего тебе?

- Эм… Это моя вина, - сказал Чонин.

- Ты о чем? - не понял парень.

- Ну, ты только что говорил по телефону… и в общем, вот… - Чонин достал из кармана обезболивающий пластырь. - Надеюсь, это поможет.

Уже сидя в зале перед самым фестивалем, Чонин продолжал беспокойно оглядывать зал. Очень быстро он нашел парней из драмкружка. Вот, высокий Минхо - они иногда пересекались на тренировках, тот парень, который сегодня днем говорил по телефону, и еще три старшеклассника, которых Чонин не мог разглядеть со спины. Тэмина с ними не было, он бы заметил его. В этот момент они все обернулись, и один из них указал на Чонина.

- Уау, - вдруг сказал Чунмён.

- Что? - завертел по сторонам головой Чонин в поисках того, что так удивило Чунмёна.

- Ты видел Тэмина?

- Тэмин? Где он? Целый день его ищу! - взволнованным голосом спросил Чонин.

- Да вон же, там, с драмкружком, - указал кивком Чунмёном.

- Где же? - не понимал Чонин.

- Блин, Чонин, - Чунмён был порядком раздражен. - Ты мне постоянно твердишь о Тэмине, и не видишь его? Вон он, в цилиндре.

Чонин присмотрелся к парню в шляпе и не мог поверить своим глазам. Он не узнал Тэмина в профиль, потому что он не был похож на того привычного Тэмина, носившего свои дурацкие скобы и большую часть времени хмурящегося. Этот новый Тэмин открыто улыбался своим друзьям, слегка скрываясь за густой темной челкой. Неожиданно парень, которому Чонин отдал пластырь, протянул руку и аккуратно провел пальцем по щеке Тэмина, поправляя пару прядок. Чонин задержал дыхание и тут же опустил взгляд, не в силах наблюдать за этим, внутри него все словно окаменело.

- Чонин, с тобой все в порядке? Ты как-то побледнел, - в сознание Чонина ворвался Чунмён, который что-то говорил, касаясь его колена, и вглядывался в лицо.

- Да-да, все хорошо, - пробормотал Чонин, а потом, подняв голову, растерянно посмотрел на Чунмёна, растянув губы в вымученной улыбке. - Кажется, сегодня будет интересно.

Чонин почти весь фестиваль сидел словно бы замороженный, не замечая всего, что происходило на сцене. Пока ведущая, это была их одноклассница Кристал, не вышла на сцену, чтобы объявить очередной номер:

- Самое время для выступления одних из самых коронованных участников нашего фестиваля. Эти парни с разных соревнований привозили больше побед, чем любая из наших спортивных команд, - в этот момент бейсболисты и футболисты заулюлюкали. - Да-да. В этом году, участников драмкружка стало больше на одного, так что давайте посмотрим, что покажут они нам в обновленном составе.

Свет погас, и загорелся экран, на котором показались кадры Лондона и Бейкер Стрит - места жительства легендарного Шерлока Холмса, раздались первые аккорды, и зал одобрительно загудел. Пять прожекторов зажглись одновременно, выхватывая из темноты пятерых парней.

Четыре минуты выступления драмкружка пролетели для Чонина слишком быстро. Он не мог оторвать взгляда от Тэмина, чувствовавшего себя определенно в своей тарелке, спокойно и уверенно. Ни единое движение или эмоция на лице не выдавали какое-то беспокойство и дискомфорт, которые могла причинять поврежденная нога. Чонин сам и не заметил, как его губы растянулись в широкой улыбке, а пальцы напряженно впились в сидение.

- Вот это да, - прошептал Чонин, глядя на широкую белоснежную улыбку, которую дарил со сцены всем Тэмин. Он сиял так ярко, что почти ослеплял Чонина.

- Кажется, это именно то, чем он и должен заниматься, - прошептал ему в ухо Чунмён. Чонину почему-то захотелось отстраниться. - Ты ведь тоже раньше танцевал? Может и тебе стоит?

- Вряд ли меня возьмут к ним, - ответил Чонин, когда выступление парней из драмкружка закончилось, и они скрылись за сценой. В это же мгновенье Чонин снова погрустнел и опустил голову. Чунмён тут же схватил его за руку и потащил куда-то за собой. - Эй! Ты чего!

- Иди за мной, - как-то безэмоционально сказал Чунмён.

- Фестиваль же идет, еще не все выступили, - слабо сопротивлялся Чонин.

- Ты хоть чей-нибудь номер запомнил? - приподняв бровь, спросил Чунмён.

- Ну… Шерлок… - начал было отвечать Чонин.

- Кроме драмкружка, - фыркнул Чунмён.

- Эмммм, - задумался Чонин.

- Я так и понял, - с мягкой и слегка грустной улыбкой сказал Чунмён.

Через минуту они оказались в парке, лишь тогда в темноте деревьев Чунмён отпустил его руку и отошел на пару шагов.

- Чонин, нам надо поговорить, - со вздохом сказал Чунмён. - Честно говоря, я так не могу больше. Нам стоит расстаться.

- Что? - удивился Чонин. - Почему ты вдруг…

- Да ты слышишь себя? - вспылил Чунмён, повышая голос. - Ты же все время твердишь о Тэмине. Когда я рядом, когда меня нет наверняка тоже, когда мы смотрим фильм, когда я держу тебя за руку, даже когда я целую тебя, ты все равно только и трещишь о своем друге. Кажется, ты и не был особо влюблен в меня. Тебе просто понадобился я, чтобы понять свои чувства к Тэмину.

- Но я не влюблен в Тэмина, - парировал Чонин.

- Я так не думаю, Чонин~а, - кажется, вспышка злости Чунмёна закончилась также быстро, как и началась. - Ты мне нравишься, правда. Но у меня есть сердце, и я не настолько добрый. Так что скажем, что я отпускаю тебя с миром. А ты разберись в себе, придурок, - закончил Чунмён, беззлобно ударив в грудь Чонина. - И поговори, наконец, с Тэмином, а то ведете себя как два дебила.

@темы: band: exo, band: shinee

---

Opnaðu augun.

[усоми]

Название: Opnaðu augun.
Автор:  baesteros
Иллюстраторы:  Гражданин Мира и  торшер китайский
Фэндом: EXO - основной; BTS и Super Junior - второстепенные
Персонажи: ОТ12
Пейринг: Чанёль/Бэкхён; Чондэ/Минсок
Рейтинг: R
Жанр: AU, фэнтези, драма
Размер: 32K~
Саммари: - Мда, - неопределённо протянул Чонин, разворачиваясь к рядом стоящему Бэкхёну. - Ничего не хочешь нам рассказать?
От автора: для любителей читать под музыку ♥ и хочу высказать слова благодарности моей драгоценной бете, которая натерпелась слишком много нытья по поводу данного текста, а так же Kamenai, Matty_ju и swk, которые поддерживали всякий раз, когда я скатывался на дно своих страданий. ну и как обойти стороной замечательных иллюстраторов Гражданин Мира и торшер китайский, без них бы этот фик вышел совершенно неполным ♥ спасибо вам всем огромное!

Палые ветки хрустели под ногами, иногда слишком ощутимо впиваясь в стопы сквозь достаточно потёртую обувь, пережившую не одно лето со своим подвижным хозяином. Но вряд ли такая мелочь могла остановить, когда в руках крепко зажат свёрток, ради которого юноша рискнул влезть в повозку к отдыхающим в этот солнечный полдень лесным разбойникам. О да, в тот момент Бэкхён, а именно так звали удирающего со всех ног воришку, совершенно не думал о последствиях. Небольшой кинжал так легко и непринуждённо резал обволакивающую ткань навеса, что парень оказался просто не в состоянии остановиться. И теперь расплачивался за свою неосмотрительность бешено стучащим сердцем и сбившимся дыханием.

Данная часть леса являлась совершенно неизведанной, всегда обминаемая случайными путниками из-за россказней местных жителей, из уст которых вышло немало легенд и страшных историй. На деле же всё оказалось куда проще и ограничилось обычной шайкой бандитов, не дающей покоя соседним деревням вот уже на протяжении последних пяти лет.

Бэкхён чуть на лету не врезался в выросшее из ниоткуда раскидистое дерево, практически в последний момент затормаживая и сворачивая в сторону, ведущую, как предполагалось, на тропу к ближайшему поселению. Чонин был просто обязан за свой счёт напоить его отменным, как минимум, элем за сегодняшний марафон.

Именно такая мысль мелькнула у Бэкхёна, оказавшегося под тяжёлыми ветвями дубов и позволившего себе немного перевести дух. Он привалился к стволу практически почерневшего дерева, явно отжившего лет двести, а то и все триста. Возможно, в ночное время суток нахождение в данной местности показалось бы пугающим и не несущим ничего хорошего, но сейчас только едва перевалило за полдень, а солнце уже упорно пробивалось сквозь плотные, зеленеющие листья - весна подходила к своему логическому завершению и готовилась передать бразды правления беспощадно жарящему лету.

Позади раздался неприятный собачий лай, оповещающий о том, что передышка затянулась и нет времени на любование природой и мечты о паре загнанных кроликов, которых было бы неплохо добыть к обеду.Если Бэкхён сейчас не уберёт отсюда своё бренное тело, сам непременно станет чьим-то обедом. И, судя по лязганью зубов невдалеке от обнаруженной поляны, этим кем-то будут те самые охотничьи псы, предвосхищающие награду за их труды.

- Простите, несчастные псинки, но не сегодня, - уже в голос бормотал юноша, снимаясь с места и сразу набирая приличную скорость: адреналин в крови подстёгивал получше любой мотивации притащить свою кражу "домой". И снова мысли о грядущем празднестве растянули губы в широкую улыбку на сверкающем от пота лице, заставляя немного не учесть жизненные каверзные ситуации, как, к примеру, выбравшиеся из-под земли корни могучего дерева, будто бросившиеся под ноги с одним лишь намерением сбить и посмеяться с прорывшего землю носа. С губ слетел болезненный стон, а ладони обожгло, как некогда в детстве, когда нижние конечности плохо держали и заплетались на каждом шагу. Бэкхён знал, что его никто не услышит, поэтому позволил себе негромко выругаться в пустоту бодрствующего леса, вздрагивая от отчётливого фырканья за спиной.

- Надеюсь, это было сказано не в мою сторону, - глубокий мужской голос липким страхом обнял за плечи, поднимая на ноги одним размашистым пинком. Бэкхён неуверенно развернулся, всё ещё окончательно не решив, хочет ли знать обладателя сказанных ему слов. И, о, он никак не ожидал увидеть сидящего под дубом парня, изучающего его своими тёмными глазами, чуть прищуренными после очевидной дрёмы. А ещё Бэкхёну хотелось одновременно смеяться и плакать, потому что "корни могучего дерева" не что иное, как длинные ноги незнакомца, расслабленно вытянутые вперёд.

- А вот нечего мешать честным людям по лесу бегать. Тоже мне, нашёл опочивальню, - Бэкхён находился в возмущении и ему было совершенно плевать, имеет ли он на это право или нет. Пальцы рук автоматически сжались в кулаки, ногтями задевая всё ещё горящую кожу ладоней от незапланированного падения. А затем пришло осознание, перекрываемое дикой паникой, что свёртка нет, и эта беготня вообще была напрасной. Он снова выругался, замечая сморщенную физиономию собеседника, чей отдых был потревожен таким варварским образом, но времени заботиться об этой кислой роже не было, потому что Бэк уже снова сидел на коленях и перебирал дрожащими пальцами между веток и скользких травинок, пытаясь найти утерянное.

- Что-то обронил? - незнакомец лениво поинтересовался, огромной тенью нависая над скукожившимся в три погибели Бэкхёном, лихорадочно пачкающим ногти в пыли и сухой грязи. Тот из своего положения пробурчал что-то напоминающее "не твоё дело" и застыл, услышав грозное рычание буквально в нескольких метрах. Нашли.

- Считай, что ты уже не жилец, жалкий кусок лошадиного дерьма, - послышалось сквозь тяжёлое дыхание и шуршащий топот, издаваемый явно с драконьей грацией. На какое-то мгновение Бэкхёну показалось, что умирать от рук таких паршивых бандитов даже как-то совсем грустно (бегал бы он лучше, и сложись сегодня звёзды в идеальном для него ключе, он бы уже почивал на лаврах своего превосходного мастерства), но. - Отдай то, что ты украл, и мы вырубим тебя прежде, чем начнём расчленять твоё худосочное тельце.

- А говорил, что человек честный, - внезапно вмешался уже знакомый голос длинноногого незнакомца, которого Бэкхён толком и рассмотреть не успел. Он напряг шею, разворачиваясь и встречаясь со смешинками в лёгкой улыбке, почему-то пугающей и кажущейся неестественной в данной ситуации. Бэкхён же смотрелся со стороны сконфуженно, будто не его сейчас загнали со всех сторон: с одной - обвинения в имевшей место быть краже, с другой - порядочности его личности. И вот за последнее хотелось постоять до конца, ведь будучи вором, он всегда брал лишь нечто до невозможного необходимое.

- Честный. Я не брал ничего, что принадлежало бы этим людям, - он смотрел в глаза парня, а может, уже мужчины, превышающего его в росте на целую голову. В свои семнадцать Бэкхён очень хотел быть таким, но каждый раз приходилось мириться с простой истиной: не всем волчатам стать волками. Слишком просто. Бэкхён всматривался в чужие глаза, отливающие завораживающей краснотой, отлично подходящей почти совсем белым волосам, кое-где покрытым серебряной стружкой. Только глядящие в разные стороны забавные уши, что своей структурой напоминали эльфийские, смягчали точеные черты лица, будто кричащие об одиозном происхождении странного путника.

- Не выпадай, а, - звонкий щелчок в самое ухо, и Бэкхён наконец отмирает, спохватившись и отводя взгляд в сторону преследователей. - Хватай свой хлам и несись отсюда со всех ног.

Бэкхён удивился, но принял из чужих рук заветный свёрток, прижимая его к груди, как нечто самое драгоценное. Он испытывает смешанные чувства по поводу встреченного человека, однако.

- Твоё имя?

- Зачем тебе?

- Имя, - Бэкхён настаивал, ведь сейчас было явно не до упрямых игр, пока разбойники, поняв, что на них совершенно не обращают внимания, свирепо рычали, перенимая повадки своих не затыкающихся псов. Металл их топоров поблескивал на солнце, бликами отражаясь на небритых отвращающих лицах, именуемых в просторечии противными мордами.

- Чанёль. Меня зовут Чанёль. Убирайся уже отсюда.

И Бэкхён, удовлетворительно кивнув и бросив напоследок своё имя в ответ, убрался, разворачиваясь и краем глаза замечая играющее между пальцев Чанёля разгорающееся пламя, позиционирующее его не иначе как владельца огненной магии, что считалась прародительницей чуть ли не всего в их мире. И тот был определённо прав, поторапливая юношу, потому что через считанные минуты от дубовой рощи, мирно процветающей на протяжении нескольких столетий, ничего не осталось, кроме пепла, навсегда погрёбшего тела не успевших осознать свою беду лесных бандитов.

- Бэкхён, значит, - повторил Чанёль, разглядывая последствия своих неосмотрительных действий и прикрывая глаза. Магия, исходящая от мальчишки, могла сгубить всё сущее, но он дал ему уйти, совершенно не думая о последствиях. Лёгкий ветерок путался в алеющих от кончиков волос прядках, а Чанёль поднял с земли шляпу с широкими полями, прикрывая своё личное проклятье.

В отличие от легкомысленного Бэкхёна, Чанёль уже знал, что уготовила им хитросплетённая судьба.

***

Чонин разглядывал притащенный Бэкхёном улов с недоверием. Это что же, они почти год болтались в водах Силны, нарываясь на тонну неприятностей в каждой стране, начиная с их родного севера и заканчивая землями юго-запада, где они простаивали вот уже месяц из-за шестого жопочуя их славного навигатора, который твердил о том, что такая необходимая им чаша буквально под носом. Но "под носом" же никак не должно было означать разбойников из соседнего леса, на которых их младшенький нарвался совершенно случайно. Молодой капитан вновь провернул сильный магический артефакт в жёстких от вечных мозолей пальцах, ещё сильнее хмурясь.

- Ерунда какая-то.

- Да нет же! - у Бэкхёна терпение сходило на нет. Он только на палубе родного корабля смог полностью осознать, что парой часов ранее чуть не лишился жизни. И всё лишь ради того, чтобы Чонин назвал его добычу "ерундой". - Он настоящий, точно тебе говорю! Такой же, как на картинах в книге Луханя, тут не может быть никакой ошибки. Это точно один из лечебных артефактов Древнейших.

С каждым словом Бэкхёна лоб Чонина разглаживался, а в глазах-угольках уже вовсю переливами играл такой азартный блеск, словно у хищника, загнавшего свою жертву в угол. Если это действительно безошибочная находка, то дело за малым. Им оставалось отловить пышущего жаром змея и обзавестись пинтой-другой его дорогостоящей крови. Действительно, пустяки. Зарождающаяся было радость на смуглом лице быстро затухла, вынуждая теперь уже Бэкхёна нахмуриться и подойти ближе.

- Ну чего ты? - аккуратная ладонь оказалась на чёрной макушке старшего по званию, да и по всем параметрам, включая банальные возраст и рост. Бэкхён знал, как на названного брата влияют его руки, он прибегал к этому приёму ещё с детства, проведённого всецело вместе в их маленькой деревушке, отдалённой от северной столицы. Жизнь на отшибе имеет плюсы, особенно в их случае.

- Надо дождаться Луханя, чтобы он подтвердил подлинность. Да и ты знаешь, драконы нынче попрятались в свои норы. В прошлый раз мы совершенно случайно на одного наткнулись. Будет ли толк от этой чаши, если мы не сможем найти зверя?

Сомнения Чонина были вполне обоснованы, но совершенно точно не должны были распространиться среди остальной части команды, сейчас разбрёдшейся по суше: кто бродил в поиске припасов, кто просто не смог бездействовать, сидя на корабле. Поисками же артефакта вызвался заниматься Лухань, который не возвращался уже с неделю. Его пропажи не являлись редкостью, но такая затяжная вылазка уже начинала напрягать.

Бэкхён не нашел, что ответить на заданный вопрос, отводя его к разряду риторических. Юноша лишь сильнее растрепал смольные волосы капитана, таким образом стараясь приободрить, а после забрал чашу из его рук, заворачивая обратно в тряпицу и запрятывая в нижний ящик капитанского стола. Слишком долго держать в руках заряженный магией предмет - глупейшая идея, об этом знал даже самый отпетый бродяга.

- Тебя точно никто не видел, кроме тех барыг?

- Ну кто ещё такой умный станет ошиваться в том лесу? - Бэкхён закатил глаза и громко цокнул языком, показывая всю свою наигранную раздраженность и не до конца понимая собственную ложь по поводу встречи с Чанёлем (её хотелось оставить в тайне даже от Чонина). Это казалось правильным решением, хоть возникшее недоверие во взгляде старшего и было оправданным. - Никто.

- Бэкхён, мы сейчас как никогда близки к границам Южной столицы. Если попадёшься на глаза Патрулю Равных, тебе не жить. Ты ведь знаешь.

- Не будь таким занудным, - Бэкхён отчеканил каждое слово, пытаясь скрыть возникшее беспокойство даже от самого себя. Потому что Чонин был прав, а он - несмышлёный дурак, но когда это Бэкхён признавал сей факт в открытую. Парень считал разговор зашедшим в тупик и отвесил шутливый поклон в ленивые шестьдесят градусов, разворачиваясь на пятках и удаляясь из капитанской каюты с нарочито громко закрытой дверью. Чанёль ведь обычный огненный маг и не более, верно?

***

К вечеру того же дня наконец стеклась обратно вся их небольшая команда, а ещё вернулся потрепанный ссадинами и недовольством Лухань, который так и не смог обнаружить искомое. Бэкхён не торопился ничего рассказывать их казначею, предпочитая вертеться рядом с Чондэ и Минсоком, слушая рассказы последнего о великолепии таверн ближайшего посёлка. Чондэ посмеивался, соглашаясь с каждым словом их кока, а Бэкхён смотрел в пустые глаза, заволоченные белой пеленой и надеялся, что его находка оправдает все затраченные силы и ожидания. И что скоро Чондэ снова сможет видеть, не нуждаясь в помощи любого из них. Бэкхён больше всего хотел вновь увидеть снайперские способности своего хорошего друга.

Он хорошо помнил тот день, когда ребята допустили самую масштабную ошибку в их нехитрой деятельности, позволив так опрометчиво пострадать другу и боевому товарищу в битве с огнедышащим монстром. Бэкхён в тот момент был рядом, отчётливо наблюдая ленту огня, полоснувшую Чондэ по лицу, что, в последствии, и лишило парня зрения. В какой-то мере Бэкхён винил себя за случившееся, ведь он мог оттолкнуть Чондэ в сторону, подставив под удар всего-то свою руку, но он дал слабину, из-за которой они и торчали сейчас в южных землях, рискуя в любой момент попасться их опаснейшим врагам, прислуживающим правительству.

- Вам бы всем тоже не мешало туда сходить! В трактире "Глаз гусыни" подают невероятное вино, оно околдовывает! - не унимался Минсок под звонкий смех Чондэ, чем вызвал у Бэкхёна улыбку, а Крис наконец не сдержался от реплики, явно вертящейся в головах у всех присутствующих:

- Ты вообще за продуктами ходил или только с целью бухла нажраться?

Теперь уже смеялись все, даже Минсок, всё это время сжимающий за горло еле живую утку, которую собирался приготовить к ужину. Их смех нарушил громкий крик казначея и книжного червя в одном лице, в простонародье именуемого Луханем. Трио недавно прибывших напугано, а Бэкхён чувствовал дрожь от накатывающего ощущения эйфории, что он не зря подвернул сегодня лодыжку в неуёмном дневном беге.

***

- Чертово пекло! Нет, серьёзно! - Чонин размахивал глиняной кружкой, рискуя пролить то самое околдовывающее вино, что вчерашним вечером расхваливал Минсок. Капитан радовался, словно ребёнок, потому что его ребята - самые лучшие. И всегда так было, он не сомневался, просто дела у них не ладились. Он до сих пор не мог поверить, что чаша, скрытая от посторонних глаз в его столе - подлинный артефакт древности.

Лухань, перепугавший всех криком, не знал, радоваться ли ему находке или раздосадовано причитать о проведённой неделе незнамо где в странной компании отшельников. Сейчас же их захмелевшая компашка сидела почти в самой середине таверны, разнося по старенькому заведению шумный смех и недвусмысленные ругательства подпитого капитана и вполне трезвого Луханя. Крис же сидел между ними, жалостливым взглядом посылая сигналы о помощи менее хмельному Бэкхёну, которому по возрасту вообще не положено, но в качестве такого случая - одну кружечку можно.

Парень вертел головой по сторонам, с интересом разглядывая разномастных посетителей. Их одежда и поведение практически в корне отличались от того, что он привык видеть в родных краях. Бэкхён допил вино, оставшееся на дне кружки, а после громко хлопнул ею по столу, потому что так почему-то делают все вокруг. Этот шум не привлек ничьего внимания, зато сам Бэкхён остановил свой взор на вошедшей только что фигуре, закутанной в дорожный плащ, еле дотягивающий до середины голени. Незнакомец выглядел комично, но его лицо было скрыто грузным капюшоном из крепкой брезентовой ткани, сберегая от возможных насмешек.

Он настолько увлекся вошедшим человеком, медленным шагом движущимся к дальним столам, что не заметил, когда за их собственным оказался непрошенный гость.

- У вас есть чем угостить бабулю, мальчики? - все разговоры за их столом стихли, даже Лухань перестает бубнить себе под нос, настороженно воззрившись на пожилую женщину, втиснувшуюся между плотным рядом празднующих парней. Только один Чонин глядел на старушку ничего не выражающим взглядом, продолжая хлестать очередную кружку годного вина.

- А бабуля ничего не перепутала? - раздраженно кинул Крис, получив за свою грубость смачный подзатыльник от капитана, освободившего свои руки. Опьяневший Чонин охвачен любопытством и охотно отодвигает почти полную кружку возмущённого Криса заглянувшей на их веселье какой-никакой, а даме.

- Чем мы привлекли ваше внимание? –поинтересовался Чонин, галантно подливая из самодельного графина бордовую жидкость, кажущуюся совсем тёмной в тусклом свете догорающих свечей. Старушка усмехнулась, отчего через морщинистое лицо пролегло ещё больше полосующих его ямок. Бэкхёну это виделось ужасающим, но он ничего не сказал, предпочитая оставаться наблюдателем в этой напрягающей ситуации, что казалась такой всем, кроме их бравого капитана, которому сейчас, похоже, и дракон был бы нипочём.

- Вы ведь нуждаетесь в одном очень редкостном ингредиенте, не так ли? - голос скрипучий, прерываемый многолетней хрипотой и забирающийся иголками под кожу. Лухань предупредительно пнул Криса под столом, призывая быть готовым выхватить свой меч в любой момент.

- Откуда вы знаете? - а вот непосредственность Чонина убивала. В их капитане всё было замечательно, пока тот не пересекался с алкоголем, уничтожающим клетки головного мозга подчистую. Луханю хотелось хорошенько приложить того головой о стол, но он лишь продолжал прожигать дыру в подозрительной незнакомке.

- Разве это имеет значение? - вопрос риторический, отвлекающий внимание от скрюченных пальцев, в которых находился небольшой стеклянный пузырёк, полностью заполненный синеватой жидкостью. С губ Луханя срывалось сбившееся дыхание, потому что он узнаёт в содержимом так необходимую им кровь ящера, чей собрат навредил их другу.

- Что вы хотите за него? - тотчас спросил напряжённый молодой человек, подаваясь слегка вперёд и понижая свой голос до вкрадчивого шепота, дабы его слова не полетели дальше их стола. Бэкхён обеспокоенно озирался по сторонам, чувствуя кожей чьи-то взоры, но сослался на паранойю и тоже подался вперёд, чтобы ничего не пропустить. Он кинул косой взгляд на Чонина, который, кажется, начал немного приходить в себя и серьёзнее осознавать происходящее.

- Посмотрим, что вы можете мне предложить, - женщина наоборот отлынивает назад, отталкиваясь свободной рукой от столешницы. - Допустим, у вас есть, хм... Корабль?

- Нет, - голос Чонина сквозил сталью, а сидящие рядом с ним ребята вздохнули облегчённо: капитан снова с ними. - И думать забудь.

- Осади, малыш, ты не понимаешь, от чего отказываешься. Ты ведь и сам не уверен, что эти чудовища ползают по нашим землям, не так ли? - и с этим никто не мог не согласиться. Крис сжал пальцы на рукояти под велением шестого чувства, а Бэкхён вновь начал озираться, будто одергиваемый чужим взглядом. Ему не нравилось всё это, о чём он быстро прошептал на ухо Чонину, прерываемый хриплым смешком старухи.

- Как насчёт воли случая? Крэпс - ничего необычного. С меня эта маленькая безделушка, а с вас - корабль. Ну же, не отказывайся, маленький капитан. Ты можешь остаться при двойном выигрыше.

- Тебе не кажется, что это немного неравные ставки? – Луханя не привлекала ни эта старуха, ни это странное заведение, в которое их заслали Минсок с Чондэ, потому что он не верит в совпадения.

- У вас есть идеи получше, как помочь своему другу?

Вновь давящее молчание посреди праздника шумной жизни, разворачивающейся вокруг. Ни у кого не осталось сомнений, что перед ними сидела старая ведьма, только мотивы её были непонятны. И зачем ей корабль. Но подумать не осталось времени, так как Чонин прервал нерешительную тишину, вызвав у своих вечных спутников смятение.

- Идёт.

Старуха победоносно усмехнулась, тотчас доставая кожаный обшарпанный мешочек, а Лухань неодобрительно мотнул головой, пока не пересекся взглядом с уверенным в своём выборе Чонином, и замер. Он обещал верить в этого человека до конца, какие бы решения тот не принимал.

Четыре пары глаз устремились на два кубика, что теперь лежат перед ними, выборочно повёрнутые изувеченными временем и событиями гранями. Бэкхён невольно задумался, что они прошли через множество рук и ничего хорошего не несут, заряжённые неизвестной энергией, как и тот артефакт, который он раздобыл у бестолковых разбойников. И эта игра не казалась честной, но Чонин был непоколебим и, видимо, уверен в своей победе даже перед ведьмой. Бэкхён же готовился к худшему. По лицам Криса и Луханя читались те же переживания. Только отговаривать капитана никто не торопился, потому что это бесполезно.

- Готов, капитанчик?

Чонин ничего не сказал в ответ, вместо этого подхватывая отдалённую игральную кость, утопающую в его широкой ладони, что своими точеными гранями оставляла еле видимые следы от лёгкого сжатия.

- Давай покончим с этим поскорее, мне уже осточертело твоё присутствие.

Старуха посмеялась и взяла оставшийся кубик, сообщая, что если Чонину так уж не терпится, их игра не будет превышать трёх бросков. У кого очков больше, тот и победитель, который получит и склянку с драконьей кровью, и корабль, принадлежащий Чонину чуть ли не с того момента, как тот произнёс своё первое слово.

Напряжение росло уже с первым броском, когда оба кубика ударились друг об дружку, перекатываясь по столу мучительно тянущихся несколько секунд и постукивая костяными гранями о дубовую поверхность. Результат совершенно не радовал, потому что на кубике Чонина оказалась четвёрка - смертоносное и нелюбимое число, а у старухи была предсказуемая шестёрка, выбивающая из груди наблюдающих разочарованные стоны. Лухань прошипел что-то в духе "кто бы сомневался", но старуха метнула в его сторону уничижающий взгляд, прибивающий задницей к месту.

- Ничего, - совершенно неискренне смеялась женщина, - вам ещё обязательно повезёт.

Чонин ответил ей встречным смехом, а сидящих рядом ребят от такого кинуло в холодный пот. Раздавшийся звук был совершенно недобрым и слышался отчаянно, пробирая до самого естества. Но, как и ожидалось, следующие два броска ничего не поменяли. Наоборот, игральные кости повторили свои движения, словно заколдованные, какими, скорее всего, они и являлись.

Бэкхён растерянно смотрел на кубики, а затем на Чонина и невозмутимую старуху, что взмахом своих длинных пальцев как ни в чём не бывало загоняла игральные инструменты обратно в мешочек, в следующий миг исчезающий за пазухой грязной сорочки. Это заставило Бэкхёна поморщиться от стереотипов, которые были вполне весомым аргументом, чтобы остановить их от настолько проигрышной авантюры.

Чонин же сидел с нечитаемым выражением лица, не подавая никаких признаков эмоций, свойственных ему обычно. Это неприятно давило и раздражало одновременно, потому что никто не знал, что делать дальше, а у Луханя выдалась слишком затяжная неделя глупых и бессмысленных решений, чтобы подумать о возникших трудностях сейчас.

Первым из-за стола поднялся Чонин, всё ещё не говоря ни слова и лишь кивком головы указывая на выход. Каждый думал, что это полная нелепица, и они слишком перебрали хмельного, ведь такого просто не могло быть. Но капитан был уже почти у расшатанных дверей, сопровождаемый довольной своими происками ведьмой. Оставшаяся троица переглянулась непонимающе и тоже торопилась вон из трактира, пока не произошло что-либо ещё, пускающее их труды насмарку.

Почти на пороге Бэкхён затормозил, в последний раз окидывая взглядом переполненный выпивохами трактир. Цепляемый чьим-то наблюдением, он был не в состоянии определить источник паранойи, быстро толкая скрипучую дверь и выбегая в темноту безлунной ночи. Свежий воздух охватывали жалил кожу тревогой. Он ведь не был настолько неосмотрительным, чтобы подцепить на хвост пресловутый патруль, отлавливающий магов вне закона, к которым он был причислен волею жестокой судьбы?

***

Чанёль провел вышедшую братию внимательным взглядом и повернулся к сидящему рядом Сэхуну, что спокойно потягивал нечто горячительное из своей кружки. Им на службе такое не дозволялось, но эти двое и без того нарушают устав, находясь в подобном месте, так что старший закрыл глаза на вольность своего подопечного.

- Ты всё сделал? – удостоверился Чанёль, наконец прикладываясь и к своей кружке. Напиток приятно обжигал горло, и молодой человек позволил себе слегка расслабиться.

- В лучшем виде, командир, - Сэхун был собой доволен, и большего не нужно, чтобы поверить в успешность протекающей операции.

Чанёль носил статус командира отряда "Патруля Равных" уже третий год, совершенно не понимая, за какие такие заслуги ему прилетела данная радость. Признаться, в работе его приятного было мало; она включала в себя отсутствие постоянного жилья, вечные скитания по миру и ненависть половины колдунов его населяющих. Задача чанёлевского отряда была проста до невозможного: они отслеживают опаснейших магов, способных создавать временные и пространственные порталы, что своей природой разрушают структуру материи их мира, а может и других существующих. Ему доводилось путешествовать между мирами лишь раз, и этого опыта вполне хватило, чтобы на своей шкуре ощутить опасность подобных перемещений. Парень пропустил сквозь пальцы несколько абсолютно белых прядей, вновь вернувшихся к своему исходному виду. Метаморфозы его волос - последствия неудачного перемещения. Теперь всякая кровь его жертв впитывалась в него, словно губка, ярко-красным клеймом отражаясь на идеально прямых прядках. Временно, конечно, но приятного было мало: весь тот период, пока он приходил в норму, Чанёль слышал голоса убитых собственноручно людей, словно чёртово проклятье. Хотя верховенство назвало это обычным дефектом, не более. Эта халатность заставила здорово усомниться в чистоте мотивов дражайшего правительства. Но против устава не пойти, ведь на твоё место всегда найдут замену в лице непоколебимого фанатика, коих Чанёль на дух не переносил.

В голову лезла история о мальчишке, положившем начало таким дефектам. Тао, рождённый с неконтролируемой пространственной магией, не поддающейся пониманию ребёнка, навсегда лишил их возможности лицезреть звёзды, что сейчас являлись легендой, а иногда и вовсе принимались за чью-то бездарную выдумку. Чанёль же видел звёзды в другом мире, посещенному благодаря последнему попавшемуся под руку магу порталов. Они пересеклись, когда юного Чанёля только приняли в отряд, хотя правдивее будет сказать, что родители просто отослали взбалмошного сына в место, что сможет воспитать из него достойного мужчину. Кривая ухмылка расползлась по сухим потрескавшимся губам, напрягая тихо сидящего напротив подчинённого.

Сэхун наблюдал за задумчивым старшим с нескрываемым смятением, щёлкая пальцами и убирая теневую завесу, что всё это время скрывала их от чужих глаз. Но всё же не удержался от мучающего комментария.

- Командир, а вы свой плащ у Кёнсу одолжили, да?

Чанёль на подобное заявление лишь отвлечённо хмыкнул, ленивым взмахом руки осыпая поверх волос юнца сноп безобидных искр, которые причинить вред были не способны, служа скорее предупредительным сигналом, нежели чем-то большим.

- Лучше бы за своей тенью внимательней следил, а не языком чушь молол.

Сэхун недовольно поморщил нос и отмахнулся от тлеющих искорок, осторожно стряхивая парочку с плеч. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям, стараясь подцепить ту ниточку, что связывает его с отпущенной тенью, что незаметно была вплетена в тень искомого мага. Такая магия давалась парню со значительным трудом, высасывая немало жизненной энергии, поэтому его не отпускали надежды, что начальство поторопится и пришлёт необходимых людей скорее, чем ему придётся попрощаться с жизнью или лицезреть спаленный разгневанным Чанёлем посёлок, ведь командир мог.

- Парень в нескольких кварталах отсюда и сейчас не движется с места.

Чанёль коротко кивнул на полученную информацию и накинул обратно капюшон плаща, что действительно не принадлежал ему. Глазастые же нынче дети пошли.

***

У Бэкхёна не получалось избавиться от чувства преследования даже на улице. Он отставал от друзей, идущих впереди, настороженно напрягаясь и будучи не в силах понять, что же не давало ему покоя. Ощущения не из приятных, но отвлекали от насущной проблемы в лице наглой карги, присвоившей их корабль. Та неспешно следовала за спокойным Чонином, от которого никто так и не добился какой-нибудь вразумительной речи. Крис же с Луханем перешептывались о чём-то, о чём Бэкхён почему-то знать не хотел. Каждый ныряет с головой в свои перепутанные мысли, а Бэкхёну хотелось лишь похлёбки Минсока, которую тот обещал приготовить на ужин.

Парень смотрел на холодное небо, всю жизнь казавшееся ему каким-то чужим и пугающим, заглатывающим своей бескрайней пустотой. А без лунного света, которому не давали пробиться грозовые тучи весенней стихии, небо выглядело ещё более безжизненным и ненатуральным. Бэкхён слышал когда-то, что ранее их земли освещали мириады звёзд, беспорядочно разбросанных по тёмному полотну. Но они исчезли из-за какого-то мага, сходного с ним по источнику волшебства. Он всей душой хотел изменить ход истории и хоть раз увидеть звёзды, однако его сковывало обещание не использовать свои способности, данное Чонину, что опекал Бэкхёна с малых лет. Да и вернуться во времени парень не мог, обладая способностью перемещаться лишь между существующим множеством неизведанных миров.

- Бэк, ты где застрял? - младший вынырнул из захлестнувшего водоворота раздумий и ускорил шаг, подбегая к поджидающим Крису и Ханю, на лицах которых была заметна нескрываемая обеспокоенность. - Всё в порядке?

Бэкхён кивнул и выдал подобие улыбки, не особо размениваясь на мимическую эмоциональность в окутывающей темноте. Освещение от масляных фонарей было слабое, но Крис всё равно попросил накинуть капюшон, мотивируя это тем, что от лишней осторожности ещё никто не умирал. Будучи по характеру немного резким и раздражительным, парень всё равно проявлял редкую заботу, заключавшуюся в незаметных мелочах и бытовых советах, оказывая незаменимую помощь. Ребята обычно лишь смеялись над подобными повадками, но сейчас каждому из них смех казался чем-то неуместным.

- Думаете, он действительно отдаст ей корабль? - Бэкхён вклинился между старшими, получая на свой вопрос легкое передёргивание плеч с обеих сторон. Иногда Чонина было сложно понять даже самым мозговитым в их команде.

- Сомневаюсь, что он расстанется со своим сокровищем так просто, но и от этой ведьмы будет весьма трудно избавиться, - Крис задумчиво оглаживал выступ рукояти верного клинка. - Мы не знаем природу магии, которой пользуется ведьма. К сожалению, её сможет распознать лишь Чон... - парень умолкнул и остановился, кривясь и шипя что-то сквозь зубы. Лухань замер следом, впечатывая ладонь прямо в середину своего лба.

- Ну конечно! - еле слышно произносит последний, натыкаясь на ничего не понимающий взгляд Бэкхёна. Лухань подобрался к тому вплотную, перекидывая руку через плечо и чуть отодвигая край капюшона, послушно накинутого после совета Криса. - Нам нужен Чондэ, чтобы точно узнать природу её волшебства.

- Разве не будет целесообразнее просто порвать старуху на куски? - удивлённо переспросил Бэкхён, получая в ответ лишь взгляд, уверяющий его в глупости собственных предположений.

- Если он просто порвёт колдунью на куски, она переродится в новом обличии с ещё большей силой, а тогда нам уже будет несдобровать.

Бэкхён пристыжено отвернулся, поедая проклятую старуху ненавидящим взглядом и сетуя на то, как в их мире всё сложно. Мысль о том, чтобы плюнуть на это дрянное место посещала его слишком часто, только Чонин отвешивал ему за это безжалостные подзатыльники и говорил, что от правительства не скрыться, иначе бы уже все пространственные маги давно улизнули отсюда. Но Бэкхён себе подобных ещё никогда не встречал, беспокоясь, что вообще последний, а старшие уверяли, что те просто скрываются, разбредаясь подальше от юга, считавшегося самым опасным местом для людей вне закона.

- И кому нужны эти глупые правила.

- Бэк, не бузи. Силы, что выше нашего понимания, существуют намного дольше, чем мы даже можем себе представить, - Лухань добродушно поглаживал надувшегося, словно пернатая птаха, Бэкхёна по мягким щекам, виднеющимся из-под капюшона. - Орган, связывающий ведьму и источник её сил надо обязательно уничтожать первым.

- Иногда я жалею, что Чонин у нас такой благородный и передал свой нюх Чондэ, чтобы тому совсем тоскливо не было, - пробурчал Бэкхён, вызывая тихий смех у обоих его сопровождающих.

- Всё будет хорошо, мелкий, - Крис накрыл голову Бэкхёна здоровенной ладонью, сильнее натягивая капюшон на глаза, а младший почувствовал, что просто обязан в это верить, и даже не ради себя в первую очередь.

Оставшуюся дорогу они почти не переговаривались, стройным рядом продвигаясь к месту их швартовки и ни о чём не подозревающим ребятам, оставшимся на корабле в качестве охраны, да и, как Минсок выразился, что он там в этой деревне ещё не видел. Бэкхён старался не думать о том, как может сложиться встреча парней с наглой ведьмой, а ещё тайно молился всем существующим высшим силам, чтобы никто не пострадал.

Атмосфера снова начала накаляться, когда вдалеке проявился силуэт самой высокой мачты. Они сбросили якорь в отдалённом от населённого пункта заливе, стараясь оставаться незамеченными, что удавалось им на протяжении целого месяца. Лухань как-то пытался уговорить всех сменять дислокацию хоть изредка, что Чонин делать наотрез отказался, уверяя казначея, что надолго они в этих землях не задержатся.

- Я всё равно никак не пойму, зачем тебе сдался этот корабль, карга, - впервые за несколько часов абсолютного молчания изрек Чонин, останавливаясь в нескольких метрах от прислонённого к суше трапа.

Ведьма ничего не ответила, начиная взбираться на корабль, в то время как Чонин принялся расшнуровывать свою кожаную короткую куртку, украденную Бэкхёном у торговцев с востока; младший считал, что Чонину неимоверно идёт чёрный цвет, постоянно притаскивая тому диковинные вещицы, которые ему удавалось умыкнуть из-под носа зазевавшихся торгашей.

Куртка оказалась в руках у Луханя вместе с льняной рубашкой, после чего Чонин буквально растворился, являя ночи свой облик огромного чёрного пса со светящимися янтарными глазами. Он пустился вверх по трапу, скрываясь на палубе, где минутой ранее пропала из виду и старуха.

- Мне кажется, или после всего Минсок заедет каждому казанком по голове? - выразил общие опасения Лухань, когда послышалось нечеловеческое рычание, разбивающее воздух на мелкие кусочки. Они будто ускользнули, утягивая за собой и дорогостоящее время, раскалывая минуты на долгие часы волнительного ожидания.

Парни стояли на берегу и глядели друг на друга нечитаемыми взглядами, стыдясь бесполезности каждого из них в схватке с ведьмой: Лухань и Крис от рождения были лишены способности пользоваться магией, а Бэкхён просто не мог, потому что табу. Это разъедало изнутри гнилой поганостью, ведь помочь Чонину хотелось.

Всё закончилось внезапно, когда капитан уже в своём облике появился с рассветом на краю трапа. С лицом, измазанным в крови (все разом надеялись, что это кровь ведьмы), зазывая подавленных друзей подняться на борт. Чонин улыбался, и это разбивало сильнее загонов каждого из присутствующих. Они не раздумывая понеслись к старшему, сбивая с ног и заваливая на деревянную поверхность, сгребая охапкой рук в беспорядочные крепкие объятья, выражающие немую благодарность.

Чондэ с Минсоком стояли поодаль, не разделяя всеобщей сентиментальности. Минсоку хотелось убивать просто потому, что он только сегодня отдраил палубу, а Чондэ обиженно надулся, прося кока описать пропущенное зрелище. Ему в ответ громко фыркнули, угрожая бывшему снайперу нешуточной уборкой малоприятных на вид луж из красной жидкости.

- Скажи, как прошло? - наконец сбивчивым шепотом озвучил Бэк волнующий всех вопрос, а Чонин потрепал любопытного по пшеничным волосам, убирая чёлку с глаз.

- Пришлось попотеть, чтобы достать её сердце. Хоть и старая развалина, а оказалась шустрой! Сила огня, что ещё сказать, - жаловался Чонин, словно ребёнок, но тут же нахмурился, демонстрируя углубившуюся складку на лбу, успевшую образоваться из-за частых переживаний. - Всё тараторила о том, что я пожалею о нарушенной сделке. Хотя что она может сделать в теперешнем состоянии, - последним капитан сам себя успокаивал, потому что сил думать о чём-то сейчас не было. Трансформация отняла слишком много энергии, которую мог бы восполнить крепкий сон и питательная еда, но воинственно настроенный Минсок явно не был намерен подпускать их к пище как минимум ближайшие сутки.

Чонин сам сгреб всех своих товарищей в меховые объятья, используя остатки сил на частичное преображение, а после прохрипел огрубевшим басом, что всем надо спать, а уборку оставить на потом.

Как ни странно, согласился даже возмущающийся Минсок, которого Чондэ утащил в их личную каюту. Остальные же раскатились по запачканной палубе, разделяя на их славную компашку очередной общий рассвет, обещающий много замечательных вещей, ведь теперь у них был артефакт и необходимая драконья кровь.

- Подумайте только, мы почти у цели! – воскликнул Бэкхён, развалившийся в форме морской звезды, которую однажды они выловили с песчаного дна, попросив затем Минсока ту приготовить. Варево получилось отвратное и призналось худшим творением их кока, с чем тот охотно согласился.

Лухань с Крисом устало промычали что-то в ответ, а от Чонина донесся согласный храп. Бэкхён чувствовал тепло, разливающееся в груди, вспоминая, что, вроде, это именуется обычным человеческим счастьем. И, пожалуй, на данный момент он мог назвать себя самым счастливым из рода людского, потому что его окружает семья, и это, чего спорить, самое важное.

***

Сэхун следовал за своей целью практически до самого конца, ведомый приказом командира, сейчас почивавшего на жёсткой постели имеющегося в поселении публичного дома, зато в обнимку с какой-нибудь мягкотелой красавицей. Сэхун немного завидовал, потому что обнимать чужое теплое тело было намного лучше шествия шайки потных засранцев, загнавших его в неизвестные места, попахивающие безлюдностью и захолустьем. Молодому патрульному такое положение вещей претило, но он стойко выжидал в засаде, пока со стороны корабля не стерлись все признаки возможной жизни.

Сэхун поднимался по трапу с мыслью, что впервые наблюдает такую неосторожность со стороны людей, каждый день рискующих расстаться с жизнью если не по вине случая, то из-за подобных ему рычагов закона. Чанёль всегда говорил, что именно они вершили правосудие, а Сэхуну ничего не оставалось, кроме как согласиться, когда же на деле он изо дня в день наблюдал полное его отсутствие - того самого правосудия.

В нос ударил свежий запах крови. Самое забавное, что вынес для себя Сэхун - он привык к этому смраду за каких-то два года службы. И сейчас, когда мерил палубу чужого корабля осторожными шагами, не чувствовал никакого отвращения. Парень лишь старался в кровавые разводы не вступать, находя следы своего пребывания на вражеской территории лишними. Пребывание здесь приносило мало радости, а труп с зияющей рваной раной в груди был омерзителен и смотрел в самую душу остекленевшими глазами. Но обязанности связывали по рукам и ногам, которые командир обещался спалить, если Сэхун вернётся из своей разведки ни с чем.

Молодой маг какое-то время рассматривал развалившихся на палубе беспечных бедолаг, задерживая взгляд поочерёдно на каждом из. Особенно внимание привлёк черноволосый парень, испачканный запекшейся кровью, и самый щуплый–их главная цель. Он вглядывался в умиротворённое лицо, которое в тусклом свете трактира казалось более зрелым. Сейчас же перед Сэхуном спал ребёнок, и парню его действительно было жаль.

- Что ты здесь забыл? - резкий вопрос одёрнул от созерцания спящих, а Сэхун обернулся на голос, удивленный, что его обнаружили сквозь завесу используемых теней. Он был укрыт полностью, так почему же. - Я чую твою магию.

Все вопросы отпали, а встревоженный Сэхун заметил бельма в глазах говорящего, и это сохраняло парнишке жизнь, по крайней мере, на пару дней. Сэхун всё равно не понимал, каким образом парниша его чует, потому что слепец не обладал достаточной силой. Он вообще её лишён. Сэхун понял лишь, что мешкает, а это было непозволительной роскошью при доставшейся профессии. Он не произнёс в то утро ни слова, считая, что свою функцию выполнил, хоть и слегка косячно: на палубе чужого корабля делать было больше нечего. Последний раз взглянув на лицо молодого паренька, спящего безмятежным сном, и вновь на окликнувшего, Сэхун развернулся и торопливо покинул место незапланированной встречи. Ему предстояло отчитаться перед собственным ночным кошмаром за все совершенные промахи.

Чондэ вернулся в их с Минсоком каюту, всячески стараясь выкинуть из головы ощущение враждебно настроенной магии. Он почувствовал её ранее, когда парни вернулись из трактира, и она отличалась от ведьмовской. Это настораживало и требовало обсуждения, но Минсок спал, а тревожить уставшего за день кока было себе дороже. Поэтому Чондэ ничего не оставалось, кроме как последовать примеру старшего, уговаривая свой разум заткнуться и уснуть. Отдых ещё никому не вредил.

***

Подъём для всех выдался внезапным, оповещенный громким раскатом послеобеденного грома. Тучи собирались ещё с ночи, намекая лишь на то, что ураган затянется на ближайшие сутки, отрезая путешественников от выхода в море.

- Нам некуда торопиться теперь, - успокаивал всех Чонин, уже приведший себя в относительный порядок. Они всей командой ужинали в трюме, обсуждая планы на ближайшее будущее.

- Но и находиться здесь больше смысла нет, - вслух рассуждал Лухань, отхватывая смачный кусок слегка поджарого утиного бедра. Минсок данную выходку не одобрил, но промолчал, подкладывая в тарелку Чондэ больше овощей, которые младший терпеть не мог.

- А когда?.. - Бэкхён был в нетерпении с того самого момента, как продрал глаза. Мельтешил у старших под ногами, заглядывая то в руки, то в зазевавшийся рот. Все смеялись, а Чондэ сказал, что тот хочет исцеления сильнее пострадавшего. Парень в ответ лишь фыркнул и до самого ужина скрылся с глаз, отказываясь в чём-либо помогать.

- Когда луна взойдёт, сила артефакта возрастёт и будет действовать эффективнее, терпи, - рассудительно пробормотал с набитым ртом Лухань. Бэкхёна такой расклад дел не устраивал, он хочет всё и сразу, а ещё под матрасом были припрятаны два пистоля и полный пороха мешочек, приготовленные специально для дня икс. Для Чондэ.

- Но сегодня ведь намечается буря!

- Бэк, нам не сама луна нужна, это метафора. Скоро наступит ночь, и мы попробуем, - Чондэ посмеялся, потому что такая забота от младшего невероятно грела даже в отсутствие солнца. Он приобнял Бэкхёна за плечи и начал уверять, что всё пройдёт лучшим образом. Тот ему поверил, поэтому остаток ужина проходил в относительно спокойной атмосфере, хотя, признаться, под конец трапезы в нетерпении были уже все.

- Хэй, вытри моську, - Крис кинул в Бэкхёна тряпичной салфеткой, замечая у того что-то на лице. Последний не понял, когда успел вымазаться, всегда аккуратно принимая пищу, но послушно вытерся, первым выскакивая из-за стола.

Команда в полном составе собралась на палубе через несколько мучительно долгих минут. И у каждого в желудке была чёрная дыра, засасывающая любые эмоции, кроме чёртового волнения, трясущего за влажные конечности. Бэкхён мог поклясться, что слышит гул сердец, бьющихся с сумасшедшей скоростью, но когда начинает накрапывать дождь, то собственное замирает, оставляя в ушах звенящую тишину.

Они затащили Чондэ в середину аккуратно нарисованной Луханем пентаграммы, обступая дружным кругом, потому что каждый хотел видеть действие волшебной чаши своими глазами. Чонин бережно держал её, прикрывая ладонью от редких капель, падающих с тёмного неба, затянутого под завязку. Лухань же осторожно откупорил отвоеванный у ведьмы пузырёк, переливая тёмную жидкость до последней капли. Драконья кровь наполнила сосуд лишь наполовину, но, по инструкциям, написанным в книге, этого вполне должно хватить, чтобы излечить недуг.

У Чонина подрагивали руки, когда он подносил чашу к губам Чондэ, напоминая парню о том, что эту дрянь необходимо осушить до конца для его же блага. Последний поморщился, потому что от драконьей крови несёт смертью и проклятым золотом, но деваться было некуда; он зажал нос двумя пальцами, перенимая свободной ладонью предложенный сосуд.

Какое-то время ничего не происходило, а нависшая тишина нарушилась равномерными громкими глотками, заталкивающими жидкость в тело Чондэ. Тот болезненно скривился, но терпеливо продолжал пить до дна, пока на гладких стенках чаши не осталось всего несколько капель как напоминание. Секунды мучительно долго тянулись, пока ноги Чондэ не начали подкашиваться, пригвождая парня коленями к досочной поверхности. Бэкхён встревоженно наблюдал за тем, как по искаженному болью лицу разрастались тонкими верёвочками синие узоры, возникающие под кожей и бегущие прямиком к незрячим глазам, сейчас зажмуренным в нестерпимой агонии. Он хотел помочь хоть как-то, но Чонин предупредительно мотнул головой, сковывая чужое запястье в захвате своих пальцев.

Общее настроение усугубилось из-за отчаянного вопля, а усиливающийся дождь точно не способствовал сглаживанию гнетущей атмосферы. Чондэ схватился руками за голову, не в силах сдерживать рвущийся наружу душераздирающий вой. Чонин сильнее сжал запястье Бэкхёна, потому что наблюдать подобное было невыносимо.

Всё закончилось со вспышкой света, будто повторно выжегшей глаза пострадавшего стрелка. Чондэ не подавал никаких признаков жизни, полностью оседая на коленях и заваливаясь вперёд. Лухань отмер первым, понимая, что друг теряет сознание, поэтому не замешкался и бросился к нему, удерживая за грудную клетку, попутным делом стараясь заглянуть в лицо. Глаза Чондэ были неплотно сомкнуты, а веки подрагивали, будто он отчаянно пытался удерживать их открытыми, но усталость не позволяла. Минсок отмер следом, резко опускаясь возле Луханя, с которым они, не сговариваясь, утащили Чондэ в защищенную от разыгравшейся стихии сухую комнатку.

- Так получилось или не очень? - Бэкхёну было больно от стискивающих пальцев, но он не вырывался, глядя вслед ушедшим. Чонин наконец пришел в себя и выпустил руку младшего из тисков, разворачиваясь и исчезая за стеной дождя в том же направлении, в котором ранее растворились Хань с Минсоком. Бэкхён понял, что сегодня никаких ответов не дождётся, а ещё, что сон отменяется, потому что нервы были напряженнее любых струн.

Парень схватился за рукав Криса, ища поддержки, но тот был растерян не менее. Они ещё какое-то время мокли под ливнем, отрезвляющим разум, а после спустились в трюм, чтобы хлебнуть припрятанный коком ром, тайное место которого обнаружилось во время ночной облавы Луханя на съестные припасы. Тот охотно поделился своим знанием с товарищами, умоляя лишь Минсоку его не сдавать.

Пить ром в тишине оказалось вполне нормально, а Бэкхён даже не обратил внимание на горький привкус. Главное, что напиток согревал изнутри и не давал впечатлительному сознанию впадать в крайности. Крис сидел напротив, оседлав какую-то из пустующих бочек, невидящим взглядом уставившись перед собой. Бэкхён был удивлён, что после всего произошедшего разделял распитие алкоголя и возникшие потрясения именно с этим человеком, хотя, если задуматься, больше, оказывается, и не с кем. Младший хотел поинтересоваться, есть ли у Криса какие-то неприятные воспоминания о магии, но тот нарушил их молчание первым.

- Подойди, - подозвал с нотками приказа в голосе, и это сбило с толку. Но Бэкхён всё равно пошел навстречу протянутой руке, чувствуя через пару мгновений касание холодных пальцев, что очерчивали контуры щеки. - Я всё думал, что мне кажется, но. Где ты успел так напороться?

Бэкхён окончательно потерял нить понимания происходящего, сводя брови к переносице. Крис чуть сильнее надавил на кожу юноши, заставляя Бэкхёна зашипеть от боли. Он чуть ли не отпрыгнул назад, прикладывая ладонь к ноющему месту, расположившемуся немногим выше уголка губ. И вполне осязал рваные контуры отсутствующего куска кожи, который никак не мог незаметно потерять. Крис же видел в глазах младшего испуг и понял, что рана такого характера появилась на точеном лице не просто так. Только этого им не хватало.

***

Ночь протекала по-своему тяжело для каждого из них. Лухань с Минсоком закрылись в каюте, не впуская внутрь даже Чонина, отчаянно скребшегося в дверь первые несколько минут. Он был капитаном и нёс ответственность за каждого из присутствующих, но Минсок лишь строго наказал не тревожить покой Чондэ, оставляя Чонина нервно грызть ногти снаружи. Тот ни на шаг не сдвинулся, утыкаясь лбом в деревянную поверхность, страшась не успеть прийти вовремя на помощь, если таковая понадобится.

С другой же стороны Крис озадаченно наблюдал за Бэкхёном, с неприязнью отмечая еле уловимые изменения во внешности бледного младшего. Левую сторону его лица медленно разъедала неизвестная хворь, постепенно стирая миллиметр за миллиметром молодой кожи. И самое гадкое в ситуации было то, что нет ни малейшего понятия о дальнейших действиях. Никто не оставлял инструкций на такие случаи. Одно было неоспоримо верно: парню необходим лекарь, которого в данную бурю не сыскать.

Сам же Бэкхён сидел и недоумевал: где, когда и почему. В голове навязчиво вертелись слова, произносимые наждачным внутренним голосом, что всё он прекрасно знал, просто принимать боялся. Ведь проблема была куда глубже, чем могло показаться на первый взгляд. Хотя куда уж глубже. Он смотрел в бочку с чистой питьевой водой, впервые за всю жизнь пугаясь собственного отражения. Лицо сгнивало, иначе Бэкхён этот процесс обозвать не в состоянии. И сгнивало с невообразимой скоростью, потому что уже можно было созерцать ничем более не скрытый участок живых лицевых мышц, слишком напоминающих сочный кусок свежего мяса. Это вызывало в пареньке рвотные позывы, сдерживаемые через силу, ведь он - мужчина и должен быть стойким к таким вещам. Хотя сейчас очень хотелось разнести ближайшие предметы на мельчайшие щепки, выпуская наружу подавляемую истерию. Необузданный страх захлёстывал с невероятной мощью, здорово потряхивая, словно ничего не стоящий мешок гнилых овощей.

Крис чувствовал состояние младшего, подходя к парню и похлопывая того по плечу. Он пообещал, что они разберутся с этим как можно скорее, когда минует ночь и чуть утихнет буря. Бэкхён никак не среагировал, продолжая слепо смотреть в бочку с водой так, что начало темнеть на глазах. Последнее, что чётким воспоминанием осталось в голове - надёжные руки Криса, подхватывающие обмякшее тело. Всё-то у них через одно место идёт.

***

- Ууу, друг, ты не говорил, что так изменился за это время, - Бэкхён отчётливо слышал звонкий и довольно родной голос, который помог вынырнуть из тягучего забытья. Он почувствовал под собой жёсткий матрас и лёгкое покачивание и совершенно не помнил, каким образом здесь очутился. Ведь потолок и стены точно не принадлежали его каюте, что он делил с Чонином.

- Чондэ, ты снова можешь видеть! - подорвался с места Бэкхён, совершенно не контролируя звучность своего голоса и заглядывая без всякого стеснения в ясно глядящие на него глаза Чондэ. Тот в ответ довольно улыбнулся и сжал ладонь на узком плече только что очнувшегося.

- Ага, снова придётся глазеть на твой вёрткий зад каждый день, - посмеялся стрелок, видя обиженно надутые губёхи, но быстро унялся, принимая более серьёзный вид, потому что лицо младшего выглядело так, будто какой-то зверь старательно отгрыз от него добрый шмат. - Подняться, так понимаю, можешь без труда.

Парень отстранился и вытянулся в полный рост, а Бэкхён торопливо кивнул и тоже выбрался из нагретой постели, отмечая с удивлением, что находится в каюте Криса и Луханя. В голове сразу же проявились картинки прошедшей ночи и распитие рома с навигатором, что закончилось резким бойкотом его протестующего организма. Желудок от воспоминаний начал сжимать со всех сторон, а тошнота вернулась с такой скоростью, будто и не уходила никуда. Бэкхён был напряжён и попросил у Чондэ зеркало, но тот отрицательно качнул головой и сказал, что лучше Бэкхёну от этого не станет. А затем взял за руку, без слов утаскивая следом за собой.

Чонин с ребятами находились в столовой, и Бэкхён сразу мог сказать, что капитан был чем-то обеспокоен, а ещё определённо не спал всю ночь. И атмосфера на редкость была тихая - все молчали, даже обычно неуёмный Минсок сидел тихо, а Лухань не торопился притрагиваться к еде, хотя обычно сметал всё со стола за считанные минуты. Только Крис выглядел более-менее оживлённым, покусывая голую вилку и не спуская глаз с какой-то точки за небольшим округлым окошком. Такая атмосфера заставляла желудок Бэкхёна скукожиться до крошечных размеров.

- Ребят, - наконец обратил к себе внимание Чондэ, присаживаясь на своё место. Бэкхён сел рядом и обвел присутствующих взглядом побитого пса.

- Бэкхён, как ты себя чувствуешь? - Чонин был белее мела, как оказалось при ближайшем рассмотрении, что странно при наличии загорелой бронзовой кожи.

- Разве не важнее сейчас самочувствие Чондэ? - отбился вопросом младший, потому что собственное состояние описаниям не поддавалось.

- Со мной всё в порядке, - тут же отозвались со стороны, перекрывая самый разумный способ избежать пугающего разговора. Чонин смотрел на Бэкхёна с неодобрением, проскальзывающим поверх неисчерпаемого волнения. И тогда парнишка сдался, позволяя внутреннему напряжению быть выплеснутым наружу. Он безостановочно повторял, что ничего не понимает. И что страшно до чёртиков, потому что ощущение угрозы прицепилось к нему ещё в тот злосчастный вечер в трактире.

У Чонина сердце разбилось на кусочки, потому что Бэкхён не просто как младший брат, он и был младший брат, которого никто из них не уберёг. И ещё Чонин понимал, что ответственность лежала полностью на его плечах, ведь старая ведьма не просто так шипела о том, что парень пожалеет. Наверное, он осознавал, что это - проклятье старухи ещё в тот момент, когда увидел безмятежно лежащего Бэкхёна, разъедаемого заразой, такого беззащитного и не заслуживающего подобной участи, у него ведь только жизнь началась.

Никто не винил Бэкхёна за испытываемый страх и слабость, потому что магия ведьм подвластна только им же подобным. И тут никакой лекарь не поможет. Чондэ не мог без боли в сердце наблюдать за почти рыдающим другом, спрашивая, а не поможет ли тому имеющаяся у них чаша. Но Лухань лишь отрицательно повёл головой, потому что в артефактах было заложено совершенно другое волшебство. Чондэ ругался, разрешая маленькому клочку ненависти поселиться в его открытом этому миру сердце. Потому что заслуживала ли вся эта сложность его доверительного уважения.

- Бэкхёну сможет помочь ведьма, питающая силы огня, - выдал альтернативный вариант Лухань.

- Вряд ли у неё есть причины помогать тем, кто поспособствовал смерти её сестры. Сам же знаешь, как они друг к другу относятся, - Бэкхён источал меланхолию и не хотел цепляться за ложные надежды, за что получил хлёсткую пощёчину от перегнувшегося через весь стол Чонина.

- У нас и у неё нет другого выбора. Так что захлопнись и жри свой аппетитный завтрак, тут ещё много работы перед отплытием.

Бэкхён был обескуражен: Чонин за всю жизнь ни разу не поднимал на него руку, сдерживаясь даже в моменты, когда происки младшего этого действительно заслуживали. Старший тяжело дышал и оправдывать свои поступки не собирался, сжимая ладони в кулаки и удаляясь из столовой. Нависшая гнетущая атмосфера давила, но Бэкхён взялся за вилку и начал запихивать в себя нежеланную еду, совершенно не обращая внимания на притихших ребят. Чертовщина.

Скачать/посмотреть все арты.

@темы: band: exo, Strong Heart - 2015

---

still into you

[hitamyu]

Название: still into you
Автор:  hitamyu
Коллажист:  noonaknowsbest
Фандом: Block B (+B.A.P., SISTAR)
Пейринг/Персонажи: У Чихо/Ан Джэхё; Бан Ёнгук/Ан Джэхё, Ан Джэхё/Кан Джихён
Жанр: колледж!ау, романс
Рейтинг: PG-13
Размер: ~21,5к слов
Предупреждение: наличествует нецензурная лексика
Краткое содержание: очень хорошо учиться в универе, если твой сосед по общаге там только числится, а не живет, а у тебя в жизни случается весь такой классный Бан Ёнгук. Вот только свято место пусто не бывает — спустя некоторое время к Ан Джэхё таки подселяют новичка по имени У Чихо и его розовый чемодан. И этому самому У Чихо внезапно ужасно обидно, что в жизни Джэхё уже случился Ёнгук, потому что вообще-то случиться должен был он.
От автора: автор не то чтобы большой специалист по B.A.P., так что интерпретация Ёнгука может быть несколько спорной, но это вообще не про то, что кто-то плохой, а просто про то, что некоторые люди друг другу вообще не подходят.

Поступить в университет в Сеул оказывается намного легче, чем объяснить маме, что его там не съедят, не убьют и не заставят сделать еще двадцать татуировок вдобавок к той, которую Ан Джэхё по дурости наколол на запястье еще в средней школе. Мама сурово качает головой, и только когда Джэхё прибегает к помощи брата, долго повторяющего, что он в Сеуле (ну ладно, не в самом Сеуле, но совсем рядом — в Соннаме) живет уже два года и даже уши прокалывать не думал, не говоря уж о каких-то более экзотических развлечениях со своим же телом, мама смиряется.

Брат встречает его на вокзале, куда Джэхё из поезда практически выпадает, подхватывает чемодан и крепко держит Джэхё за руку, пока они лавируют в толпах сначала вокзальных, потом метрошных. Чемодан быстро помещается домой к какой-то маминой знакомой аджумме, согласившейся приютить Джэхё на ночь перед регистрацией в общежитие, и брат ведет его есть мясо. Джэхё таскает куски один за другим и млеет от тепла, исходящего от пышущей горелки. В Сеуле внезапно правда сильно прохладнее.

— Привыкнешь, — говорит напоследок брат и совсем как в детстве возит широкой пятерней у Джэхё в волосах.

Он правда привыкает, даже быстрее, чем сам ожидал. Может быть, это отходит на второй план, а может быть, просто в круговерти новой жизни не остаётся времени на погодные страдания. Джэхё заселяется в общежитие, где оказывается на пятнадцати квадратных метрах с двумя узкими кроватями, холодильником, дверца которого отказывается закрываться после того, как Джэхё её дергает, и не знающим ни слова по-корейски китайцем из Гонконга. Впрочем, уже через пару недель китаец лишает Джэхё и холодильник своей компании; Ли Чансон, который обычно сидит рядом с Джэхё на экономтеории, говорит, что вроде как чувак хорошо устроился — нашёл себе какую-то богатую корейскую девочку и аж снял с ней квартиру. Джэхё в принципе неважно, по какой причине ему обвалилось счастье жить одному. Главное, что обвалилось.

После мидтермов он дышит чуть свободнее — в общем-то, в итоге ничего чересчур сложного в учебе нет, если ходить на лекции, а математика иногда даже слишком легкая. Джэхё начинает куда пристальнее оглядываться по сторонам в университете, рядом с ним, и отчасти это пожалуй зря, потому что в поле зрения слишком часто попадается один и тот же парень из университетской футбольной команды. Каким-то непостижимым образом, который скорее всего опять носит имя Ли Чансон, Джэхё узнает, что это Бан Ёнгук и он учится на спортивном менеджменте, и вообще-то не очень хорошо учится, потому что Ёнгук все-таки больше про сам спорт, чем про менеджмент, но в принципе весьма крутой, а в футбол играет закачаешься.

У Ёнгука густые пепельные волосы, маленький тоннель в ухе, те самые двадцать татуировок по всему телу, которыми мама пугала Джэхё, и однажды он ловит его взгляд и прищуривается на Джэхё сам.

Оно все случается быстро — Ёнгук садится к Джэхё за столик в столовой, спрашивает, как его зовут, зачем-то ссылаясь на тренера, и Джэхё даже к чему-то сбалтывает, что он в школе хорошо прыгал, хотя очевидно, что никакому тренеру он нафиг не сдался, да и самому ему спорт еще со старших классов в печенках сидел. Ёнгук усмехается, а потом его окликает кто-то из команды. Он небрежно дергает Джэхё за прядь волос, уходя, и у того сердце ухает куда-то вниз на пол.

Лучше бы, конечно, оно укатилось вовсе, навсегда, и никогда больше эдаким непрошенным образом о себе не заявляло, но у сердца, видимо, другие планы. Оно саднит каждый раз, когда Ёнгук то ли очень двусмысленно, то ли наоборот — слишком однозначно улыбается Джэхё в столовой поверх очереди. И оно сладко тянет томительным предвкушением, когда Ёнгук затягивает его за угол около закрытой аудитории, разглядывает внимательно, а потом целует уже приоткрывшиеся с покорной готовностью губы Джэхё.

— Пошли к тебе, — негромко басит Ёнгук в перерыве между мелкими поцелуями по всей линии челюсти Джэхё и спохватывается почти сразу же:

— Ты же общажный? Соседи?

— Нет соседей, — выдыхает Джэхё, сам поражаясь тому, как может подрагивать от желания его голос, а в следующий момент Ёнгук находит способ извлечь из него и ещё один новый звук: он почти болезненно стискивает Джэхё задницу, и Джэхё очень высоко вскрикивает в ответ, цепляясь за широкие плечи. Ёнгук скалится, радуясь такому эффекту, и выглядит очень довольно, но в его взгляде читается нетерпение пополам с обещанием еще большего удовольствия.

Они вваливаются к Джэхё в комнату, задыхаясь, и у Джэхё кружится голова, и он совершенно не осознает ничего, кроме того, что ему ужасно хорошо, до боли хорошо, так хорошо, как никогда раньше не было. Сознание возвращается где-то ближе к утру, когда истошно звенит будильник, Джэхё в ухо мерно дышат хриплыми вздохами, а поперёк груди лежит ёнгуковская рука. Где-то в подсознании стучит почти животное воспоминание о том, что эта рука творила с ним полночи и что творил весь Ёнгук, и Джэхё хочется свернуться в одеяло, никогда не вылезать и уж точно никогда больше не смотреть на Ёнгука. Но чтобы не смотреть, нужна сила воли, а когда дело касается Ёнгука, она у Джэхё отказывает.

У него абсолютно всё абсолютно везде болит — ужасно ноет поясница, и Джэхё заливается краской, думая о том, как тяжко будет сегодня скакать по лестницам, а руки ужасно затекли от того, как сложно уместиться вдвоем на узкой кровати. Будильник раскалывает заодно и голову.

— Пристрели его, — сонно ворчит Ёнгук, хаотично елозя все той же рукой по телу Джэхё. Ему случайно попадается сосок, и он с закрытыми глазами улыбается, слегка надавливая и слушая, как Джэхё коротко дергается стоном.

— Мне на пары, — почти извиняющимся тоном шепчет Джэхё. Он не в силах прогнать искушение и не поцеловать Ёнгука в закрытые веки, хоть тому небось и не нужны подобные нежности. Он вообще вряд ли надолго, вряд ли серьезно, как бы Джэхё того ни хотелось, но почему-то всё равно притягивает к себе совсем вплотную и говорит резко:

— Да нахер эти пары, не хочу тебя пускать.

И Джэхё остаётся в общаге на весь день, и даже почти на весь — в кровати, вылезая почти исключительно в душ, в который Ёнгук таки вылезает вместе с ним. Джэхё чуть ли не с некоторым облегчением вздыхает, когда шторка дёргается и их под теплой струей становится двое. Почему-то ему кажется, что такая ненасытность Ёнгука дает им будущее чуть более существенное, чем просто секс. Хотя наверное всё-таки не это, а вот то, как Ёнгук низко ржет, глядя на придирчиво завязывающего перед зеркалом волосы на макушке Джэхё, — может быть.

— Всё равно ж никуда не пойдешь, — мурлычет он Джэхё в шею, когда тот пытается налить воды по чашкам. — Для меня стараешься?

В итоге Ёнгук тоже остается — не в общаге и не на день, а в жизни Джэхё и надолго. Джэхё кажется, что сначала он правда ищет слишком глубокий подтекст в том, что для Ёнгука просто развлечение с привлекательным однокашником, которого он не особо хочет знать дальше имени и поведения в постели, но потом всё происходящее словно бы и правда перетекает в нечто чуть более серьезное для обоих. Ёнгук напрашивается к нему раньше, уходит позже, смирно ждёт, пока Джэхё искусает все карандаши в попытках выполнить очередное домашнее задание, и постепенно начинает не только закусывать ухо Джэхё, играя, но и шептать в него какие-то несусветно нежные глупости. Джэхё краснеет, смущается, но ему всё нравится ужасно, и он осторожно пробует в голове слово "любить" применительно к их отношениям.

Перед следующим семестром Ёнгук придирчиво разглядывает варианты расписаний, сочиняя им более похожие, а когда начинается футбольный чемпионат, требует, чтобы Джэхё ходил на все игры.

— А участвовать не хочешь? — почти просительно протягивает Ёнгук, когда Джэхё сидит у него на коленках всё на той же истерзанной общажной кровати, и наверное нарочно для склонения чаши весов в свою сторону поглаживает его по внутренней стороне бедра, но Джэхё все равно качает головой отрицательно.

— Да ну и ладно, — соглашается Ёнгук. Джэхё трется о его бедра, и Ёнгук хрипло усмехается:

— И так тебе хватит потного меня, да.

У них всё очень хорошо, и у Джэхё даже учеба проваливается только на непродолжительное время в самом начале, и, учитывая наличие у Ёнгука дома родителей, бабушки и младшего брата, особенно хорошо то, что вторая кровать в общажной комнате стабильно пустует. Ёнгук иногда в шутку рассуждает о том, как ему повезло связаться с пусанцем, у которого родители далеко, а свободная комната близко, и так же в шутку обещает хорошенько отчихвостить того, кто попытается посягнуть на половину жалких пятнадцати квадратных метров. Но в общем они оба почти два года беспечно не задумываются о том, что к Джэхё могут кого-то подселить, потому что зачем вообще думать, если можно валяться по кровати, сминая одеяло, и ходить в парк кататься на велосипедах.

Джэхё легко обгоняет Ёнгука, и тот потом что-то несёт про слишком длинные ноги и отвлекающую задницу, а Джэхё целует его около реки и думает, что он самый счастливый на свете.

Когда они возвращаются к Джэхё, Ёнгук гладит его по паху сквозь джинсы прямо в коридоре и рассказывает на ухо, что сделает с ним, как только они попадут в комнату. Но дверь внезапно оказывается открыта, а около неё стоит несуразный чемодан с гигантской наклейкой хелло китти и каким-то стишком, нацарапанным над ней черным маркером. Кажется, стишок не очень приличный, но Джэхё крайне пофигу. Хелло китти вкатывается в его комнату, которую он уже слишком привык делить только с Ёнгуком, да и то не каждый день, и наверное он никогда в жизни не испытывал такой силы чувства по отношению к дурацкой мультяшке. Слово "ненависть", впрочем, пожалуй всё равно чрезмерное, оно ассоциируется у Джэхё с желанием крушить и орать. Ему того не хочется. Ему просто хочется, чтобы никакой китти не было, чтобы единственным чемоданом в комнате был его собственный, и чтобы Ёнгук мог иметь его на полу около того чемодана. А сейчас приходится стоять от Ёнгука далеко, потому что Джэхё не готов выставлять своё самое важное напоказ хрен пойми кому с хелло китти.

— Тёлку к тебе сунули, что ли, — одними губами произносит Ёнгук, когда Джэхё отпускает его плечо и делает пару шагов в сторону.

Впрочем, потом на пороге возникает насвистывающий обладатель чемодана — такой же несуразный, как и его пожитки. Джэхё отсутствующе разглядывает гигантский нос, такой же рот под ним, пробегается взглядом по клубку дредов на голове (господи, какой фрик только способен до сих пор ходить с дредами), и все его счастье как будто разбивается фразой, вылетающей из чересчур больших губищ:

— А кто-то из вас тут живет? Слушайте, а чё бардак такой? Я У Чихо, я теперь тоже тут.

— У тебя в мочалке на башке похуже бардак будет, — резко говорит Ёнгук и разворачивается прочь. Чихо без всякого почтения коротко и ясно выставляет ему средний палец вслед, а потом с любопытством поворачивается к Джэхё:

— То есть, мне с тобой жить? Или таки с ним? Чё взбеленило-то его?

— Со мной, — отвечает Джэхё голосом, повисающим где-то посередине между растерянностью и унынием. Он игнорирует вопросы про Ёнгука и вместо этого автоматической вежливостью протягивает руку: — Ан Джэхё.

Чихо хватает его за руку, улыбается широко, от чего рот его становится ещё больше, а глаза совсем уменьшаются, и Джэхё пытается подумать с отвращением про то, какой же этот новоявленный Чихо ещё и страшный вдобавок к хелло китти и предъявлением прав на несчастные квадратные метры.

Только в общем-то какая разница — страшный, красивый, хелло китти, рилаккума. Важно-то в основном то, что теперь придётся как-то с ним уживаться и притираться, и это значит, что будет меньше Ёнгука, зато больше У Чихо, а на такое Джэхё как-то не рассчитывал. Он ругает себя за безалаберность, за непредусмотрительность, за то, что с чего вдруг взял, будто всё их хорошо будет длиться вечно, и наверное все противные мысли отражаются у Джэхё на лице, потому что Чихо толкает его в плечо и неожиданно сердито говорит:

— Ну и чего стоишь столбом, страдаешь? Иди лучше свои тюбики прибери в ванной.

Кажется, на Джэхё действует только слово "ванная", потому что где-то там среди многочисленных баночек, бутылочек и тюбиков валяется ещё и смазка, а её каким-то там соседям видеть точно не стоит.

Отец отвозит Чихо в аэропорт в пятом часу утра и напоследок осматривает скорее критически, чем сожалея о его отъезде — задерживает взгляд на дредах, на мешковатой толстовке, небрежно обвязанной на бедрах, будто размышляя о том, как его вообще могли хоть в какой-нибудь университет принять. Потом он коротко говорит "Ну, пока?" и залезает обратно в машину ещё раньше, чем Чихо успевает побороть зевоту и ответить простым кивком. В общем, наверное, Чихо даже рад, что оно всё разрешилось именно таким образом.

В самолете, несмотря на непотребно ранний рейс, не спится вообще, так что Чихо рассеянно рисует на завалявшихся в карманах салфетках и истёртых чеках что-то вроде плюсов и минусов возвращения в Корею. К плюсам безусловно отправляется мама, в минусы немедленно записывается брат, а паккёнская морда очень быстро возникает и там, и там. Впрочем, Чихо мог бы изрисовать Пак Кёнами все поверхности вокруг себя, разобрать по косточкам, что именно в его лучшем друге минус, а что плюс, но ничего не свернуло бы его с решения валить из Китая прочь. За все три года китайский язык Чихо так и не покорился, серый воздух не начал бесить меньше, и никуда не ушло внутреннее согласие с где-то вычитанным пафосным выводом, что экология просто наглядно показывает — нечем тут дышать, тут всё нельзя.

Чихо знал, что не всё, и в общем не то чтобы всё из неодобряющегося китайским народным правительством ему самому было так уж остро нужно, но неоправданные запреты делали вещи чуть-чуть притягательнее. Дреды он первоначально наплёл в основном, потому что отец однажды обругал всякие экзерсисы над человеческим телом, а делать что-нибудь отцу наперекор Чихо хотелось даже тогда, когда делать наперекор всему миру начало казаться страшной глупостью. В итоге, правда, дреды даже как будто прижились — Чихо до сих пор считает, что идёт ему ужасно, отлично отражает его внутренний мир (что именно в нём могло обозначаться копной косищ, он вряд ли объяснил бы, но однозначно что-то довольно важное) и вообще классно подходит образу крутого хипхопера, каковым Чихо планировал стать в довольно скором времени. В Китае, впрочем, хипхоп пребывал в довольно зачаточном состоянии, и это тоже подстёгивало возвращаться в Корею.

Едва самолет останавливается у рукава, Чихо включает телефон и наконец-то сносит с него бесполезное теперь приложение впн.

В Инчоне идет дождь, что немного отдаляет встречу с небом нормального небесного цвета, каковое в Китае не всегда увидишь, зато вокруг практически нет иероглифических кракозябр, а китайский летевших с Чихо пассажиров заглушают разговоры на нормальном корейском языке и ещё немножко на английском. Чихо зевает в длинной очереди на паспортном контроле и думает, что хангыль красивый, а он скучал. Аэропортный вайфай ловится практически сам собой, так что он отправляет сообщения о своем прилете маме и Кёну, чуть колеблется, глядя на аккаунт брата, но тому, скорее всего, похрен, а Чихо не особо хочется лишний раз связываться.

Кён, конечно, умудряется даже через окошко чата очень шумно возмутиться тем, что Чихо его разбудил, и требует немедленно встретиться, потому что у него кулаки чешутся поставить такому нечуткому другу за это фингал. Чихо пинает перед собой в сторону метро чемодан с хелло китти, тоже крайне не одобренный отцом, и улыбается. Хорошо, когда ты возвращаешься через три года, а тебя тут всё равно ждут. Даже если это Пак Кён, с которым ни хрена непонятно, минус он или плюс.

Впрочем, с получением фингала Чихо решает таки повременить в пользу регистрации в общежитие. Там и так, к тому времени, как он появляется, обнаруживается вполне себе сравнимая с паспортным контролем очередь, где опять слышится дурацкий китайский, поверх него взвизгивают на японском, а потом Чихо толкает светловолосая девочка чуть ли не выше его самого и с каким-то неугадываемым европейским акцентом чересчур чётко произносит корейское "извините". Не то чтобы он тут единственный кореец, конечно, но иностранцев, кажется, в разы больше, и Чихо вдруг осознает, что как-то не приходила ему раньше в голову перспектива житья в общаге с каким-нибудь китайцем. Он морщится на неприятную мысль, но всё-таки надеется на свою привычную удачу — глобально не везёт Чихо не так уж часто. Зато каждый раз в его невезении обычно как-нибудь да замешан Китай.

Ответственная за регистрацию аджумма обещает ему половину аж от пятнадцати квадратных метров, выдает блестящий ключ и даже тыкает пальцем вглубь здания, показывая, в какую сторону тащить чемодан. Чихо расписывается за ключ и невольно косит глазом на соседнюю графу, где за парный уже стоит чужая подпись. Запомнить имя Чихо, конечно, не успевает, зато успевает понять, что оно вполне себе корейское, а общаться с соседом письменно он не будет никогда, ибо глаза ломать о такой почерк, навевающий ассоциации разве что с куриной лапой, — себе дороже. Напоследок аджумма бесцеремонно вопрошает, давно ли у мальчиков принято плести косички и как часто он их моет. Чихо хлопает в ответ прямо по хелло китти и отшучивается чем-то про то, что он весь и во всём уникальный. Аджумма, кажется, верит.

В комнате никого нет, когда он заходит, но притом человеческое присутствие ужасно сильное, ужасно персонализированное, и Чихо никак не может понять, нравится оно ему или нет. Валяющиеся посреди комнаты носки в уточку — не нравятся, ванная, превращенная в склад косметического магазина, пожалуй, тоже не очень, но наверное сочетание склада, уточек и нагромождения аж двух блестящих ноутбуков в углу может представлять из себя что-то по крайней мере не слишком заурядное.

Чихо спотыкается о зарядку одного из ноутбуков и почему-то от этого в основном вспоминает, что не лишним было бы втащить в комнату чемодан. Рядом с чемоданом обнаруживаются аж целых два потенциальных соседа, и первым Чихо ставит всё-таки на мощного сложения чувака с татуировками, бегущими витиеватыми рисунками по краю шеи и руке, и тоннелем в ухе. Может быть, ему подсознательно кажется, что под не слишком заурядное такой чувак подходит больше, чем растерянно хлопающий глазами красавчик рядом, может быть, кажется, что с таким проще было бы ужиться, но в любом случае чувак с первой же фразы падает в глазах Чихо ниже плинтуса идиотским хамством.

А хлопающего глазами меж тем зовут Ан Джэхё, и глаза эти у него таки правда до дури красивые, и вообще он весь им не уступает, и Чихо даже как будто залипает на мгновение, пожимая ему руку, и наверное это всё не очень умно думать применительно к человеку, который разбрасывает носки с уточками по комнате и будет каждый день спать на соседней кровати. Чихо злится на себя и случайно выплескивает это в слишком сердитый тон, когда предлагает Джэхё немножко прибрать склад в ванной.

Пока Чихо раскладывает хелло китти на полу и пытается понять, что ему нужно срочно, что потерпит, а что он вообще неясно нахера припер, Джэхё молча выносит в руках практически все свое добро и сваливает его ворохом прямо около компьютеров. Кучка пробников летит на пол, и Джэхё равнодушно заталкивает их ногой прямо к себе под кровать. Ещё пару едва не падающих баночек он, чуть подумав, запихивает в холодильник, и Чихо импульсивно открывает рот высказать своё мнение о таком способе уборки комнаты, но вовремя решает, что с подобных вещей вряд ли стоит начинать знакомство с соседями.

— А ты программист? — спрашивает он вместо этого, кивая на ноутбуки. Один из них выглядит как форменный раритет, смахивая на престарелый и глубоко несчастный ноут, на котором Пак Кён пробовал писать свои первые недокоды еще до отъезда Чихо в Китай, и Чихо крайне сложно предположить, на что подобная древность может быть годна сейчас, за исключением запчастей. Джэхё коротко качает головой и отвечает:

— Экономист.

— А я на музыку, первый курс, — говорит Чихо, но от Джэхё не следует никакой реакции, если, конечно, не считать таковой то, что он забирается на кровать с ногами и утыкается носом в телефон. Чихо на всякий случай уточняет, что он не церковный и не пианист, он на композицию, и даже прикидывает, не упомянуть ли мимоходом свои рэперские почеркушки, но Джэхё, даже не поднимая глаз, отделывается крайне не заинтересованным "ага", и у Чихо несколько пропадает желание пытаться наладить контакт непосредственно сейчас. В конце концов, у него есть и более насущные проблемы, чем пытаться уложить в голове, за каким лядом экономисту целых два компа. Вот хотя бы фингал до сих пор не получен, о чём любезно напоминает телефон, курлыкая сообщением в каток от Кёна, зовущего Чихо жрать. Всё-таки не зря он и в плюсы тоже попал — бывают у Кёна не такие уж плохие идеи.

Чихо чуть тормозит на пороге, размышляя, не стоит ли позвать Джэхё с собой, потому что Пак Кён-то уж точно разговорит даже зомби, но наверное тратить первую за три года встречу с другом на сутулого зануду с длиннющими, мать их, ресницами ему жалко, так что он просто громко произносит:

— Я скоро вернусь.

Джэхё провожает его бесцветным взглядом и все тем же унылым "ага", и это вообще никак все-таки не вписывается в одну картину с развесёлыми уточками на полу. Нахрен, повторяет себе Чихо, собираясь не думать про него ни единой секунды до возвращения в общагу.

— Блять, — говорит ему Кён первым делом и немедленно протягивает руку к дредам, дергая за три скомканные косы сразу. — Тебя там в Китае не подменили на беженца с Ямайки?

Чихо ржет, бьёт его по сгибу локтя и думает, что наверное они оба изменились, и вряд ли только тем, что у Чихо появились дреды, а у Кёна привычка носить обувь на адской платформе, но к счастью это всё равно не те изменения, которые вносят в их разговоры хоть какую-то малейшую неловкость. С Кёном легко, он болтает точно так же, как флудит в каток, только жестикулирует намного больше, периодически задевая Чихо за плечо.

— А кстати, — спохватывается Кён уже в едальне, когда они успевают перетереть все курсы, на которые успели зарегистрироваться, курсы, на которые не успели, и то, сколько потеряла рэп-культура, когда великая надежда всея корейского хип-хопа Пак Кён всё-таки решил, что писать программы для сведения микстейпов куда интереснее, чем писать сами микстейпы, — А кстати, ты теперь где обретаешься-то? У мамы? Или на улице, как и полагается правильному беженцу с Гаити?

— Недавно был с Ямайки, — фыркает Чихо в гигантскую плошку пибимпаба, но Кён нимало не смущаясь пожимает плечами:

— Я подумал и решил, что ты достаточно жалок для гаитянина. Нет, слушай, если на улице, то можешь воспользоваться гостеприимством. Кто я буду, если не смогу приютить беженца и...

— В общежитии, — хмыкает Чихо, прерывая его, и Кён сразу же херит все его решения не думать любопытным вопросом:

— И чё, соседа тебе выдали? Он как, бомбы собирает под кроватью, я надеюсь?

Чихо неопределенно вертит ложкой в воздухе, пытаясь прикинуть правильное слово про Ан Джэхё, и наконец выдает:

— Шепелявый он.

Как будто это самое важное и определяющее, но на самом деле это просто единственное, в чём он сейчас про Ан Джэхё уверен на все сто, за исключением того, что тот красивый, но в таких мнениях Пак Кёнам точно не признаются.

Чихо возвращается довольно поздно, когда голова у него уже кругом идёт от компьютерных терминов, а в телефоне наконец-то заводится корейская симка, и обнаруживает комнату совсем тёмной и притихшей. Чихо на ощупь разувается, топчется на месте, привыкая к темноте, и пытается так же на ощупь найти свою кровать. Получается быстро благодаря тому, что он поскальзывается о валяющуюся на полу книжку (и это точно не его книжка) и как раз за спинку кровати хватается, удерживая равновесие. Чихо вполголоса матюгается, а сопящий напротив Джэхё шумно вздыхает во сне и, кажется, ворочается туда-сюда, от чего его кровать жалобно скрипит. Спит он с довольно дурацким видом, не слишком похожим на свою холодную отстраненность днем, крепко обнимая пёстрое одеяло всеми конечностями, и Чихо, сощурившись в темноту, совершенно случайно отмечает, что Джэхё носит красные трусы. Интересно, всегда ли одна из первых деталей, которую узнают люди о своих соседях по общаге, это цвет трусов, думает он перед тем, как заснуть самому.

Поздним утром залитые полуденным солнцем пятнадцать квадратных метров приветствуют его абсолютно так же, как вчера, когда он только зашел: Джэхё нет, но он все равно тут ужасно заметный, что по-прежнему своими компами, что всё той же книжкой на полу (бухучет, читает Чихо вверх ногами, свешиваясь с кровати, и закатывает глаза — какой задрот вообще берет учебники в руки раньше начала семестра, а то и раньше начала сессии), только уточек нет — ушел в них, что ли. Чихо почти ревниво хочется как можно скорее обжить свою половину комнаты, чтобы ощущаться тут ничуть не меньше. Например, купить гитару уже в конце концов, как сто лет собирался, и доставать Джэхё по вечерам, пока тот не начнёт разговаривать чуть более развернутыми фразами и желательно всё-таки не в стиле своего знакомца с тоннелем и татуировками.

У Джэхё на кровати вместо него самого валяется куча мятых шмоток, и Чихо невольно разглядывает их, пока аккуратно развешивает в шкаф свои. Такое наплевательское отношение к одежде его даже в какой-то степени возмущает — она вся серая, или чёрная, или на худой конец тёмно-синяя, но в общем по сути своей всё равно серая, и это кому угодно плюсом в карму считаться не может, а уж тем более кому-то красивому. И вообще нельзя же единственными яркими вещами в гардеробе иметь трусы и носки. Чихо пытается сложить воедино все бессмысленные факты, которые успел узнать про Ан Джэхё меньше, чем за сутки, но выходит плохо — они все до ужаса противоречивые, нормальные по отдельности и странные вместе. Как будто в лице кажущегося в меру чокнутым соседа вселенная подкинула ему один из самых причудливых паззлов на свете, где сначала надо ещё придумать, под каким углом разглядывать кусочки, чтобы соединять один с другим.

Чихо прокручивает в голове все те никакущие "ага" и упрямо думает, что Джэхё может морозиться сколько угодно, но У Чихо в одной комнате с человеком, про которого ничего не знает, жить не собирается.

Все первые дни Джэхё отчаянно пытается понять, в чём же дело — только ли в том, что ему ужасно не хватает Ёнгука, ужасно не нравится резкая смена привычной рутины, или всё-таки У Чихо просто неприятен ему сам по себе. Чихо много, Чихо болтает хрень, не обращая внимания на то, что Джэхё почти не реагирует, задаёт вопросы и плюет на крайне безынициативные ответы, лишь изредка вскипая из-за этого витиеватой руганью, из-за которой Джэхё думает, что может быть Чихо стоило пойти на литературу, а не на музыку. Чихо болтается где-то чёрт знает где целыми днями, иногда вовсе не приходит ночевать на выходных, но даже когда его нет, он всё равно есть — зубной щёткой всё с той же хелло китти, фигуркой из десноты на шкафу, куда Ёнгук раньше иногда кидал свои вещи, пришпиленными к стене рисунками и нотами.

Иногда Джэхё ловит себя на том, что разглядывает эти рисунки какое-то неприлично долгое время, но всё равно не испытывает ровным счетом никакого желания хоть сколько-нибудь сближаться с У Чихо. Ему не надо, у него есть Ёнгук, Чансон в конце концов, иногда отрывающийся от учебных дел брат, и наверное У Чихо всё-таки правда просто тот еще сумасшедший фрик, к тому же страдающий непоколебимой уверенностью в том, что Джэхё хочет знать о нём миллион никому неинтересных вещей.

Джэхё бы назвал это крайней степенью самовлюбленности, но то, что Чихо так же бесцеремонно лезет со своим интересом в его собственную жизнь, немножко останавливает. Сумасшествие объясняет всё куда лучше.

Хочется обратно — в нормальность и спокойствие, когда можно было засыпать и просыпаться с Ёнгуком, а не боясь случайно разбудить Чихо слишком шумным движением. Конечно, Джэхё обязательно таки его будит, когда пытается закрыть холодильник, из которого вытащил утренний крем, и, конечно, в этот момент он сидит около долбаного холодильника на корточках в трусах.

Чихо скрипит кроватью, привставая и моргает полусонно, наверное, вообще плохо понимая, что происходит, но Джэхё резко дергает на себя одеяло, кутается в него и как можно быстрее прячется в душ. Вслед ему почти сразу летит весёлое:

— Да я и так знаю, что у тебя красные боксеры, чё стесняться.

Джэхё закрывает глаза и отпускает одеяло на пол, неловко комкая его ступнями. Чихо его выматывает каждой репликой, постоянно напоминая, что Джэхё не один и что так, как было, уже не будет.

Он медленно мылит голову, так же медленно смывает шампунь, словно в попытке оттянуть очередное пересечение с Чихо, и когда выходит, Чихо смотрит на него с пристальным любопытством, будто в Джэхё что-то должно было измениться за то время, что он был в душе. Мокрые пряди волос падают Джэхё на лоб, он поправляет их рукой, рискуя уронить злосчастное одеяло и предстать перед этим внимательным взглядом опять полуголым, и вдруг придумывает, чем можно попытаться осадить Чихо:

— Я тебя старше.

— И чё? — нисколько не смущается Чихо. — Может, еще и на вы обращаться предложишь? У вас, кстати, еще носки в уточку смешные.

Джэхё отчаянно краснеет от того, как Чихо походя упоминает и вправду те ещё забавные носки, подаренные Ёнгуком на какой-то дурацкий праздник, и с некоторой печалью осознаёт, что пожалуй вступать с Чихо в открытую перепалку ему всяко не стоит. Проиграет же.

— Можно просто хёном, — хмуро отвечает он, хотя в общем правильным вариантом было бы "не обращайся ко мне никак", но слушать прямо с утра красноречиво-матерную отповедь о своём унынии противным скрипучим голосом человека, который ровным счетом ничего не знает о жизни Джэхё, не хочется совершенно. Чихо хмыкает и пару раз издевательски повторяет нараспев "Джэхё-хёёён", и оно кажется ужасно странным. Примерно таким же странным, как идея натягивать джинсы под одеялом, лишь бы всё-таки не светануть перед Чихо голыми ногами.

Джэхё зачем-то пересказывает всё Ёнгуку, когда они сидят в пустой аудитории вместо нудной пары, и Ёнгук обозленно бросает в ответ:

— Достал он меня.

Ёнгук не видел Чихо ни разу с того самого первого дня, когда тот только приехал, но Джэхё ужасно понятно это ощущение — тут точно дело не в Чихо, а просто в том, что всё теперь слишком неудобно и непонятно, но он отчего-то чувствует именно себя виноватым в том, что Ёнгук сердится. Ему тоже недостаточно всех этих пустых аудиторий и коротких моментов, когда в футбольной раздевалке никого нет, но Ёнгук реагирует совсем остро и каждый раз ужасно мрачнеет, нехотя отпуская Джэхё около общежития. Он каждый раз настойчиво спрашивает, почему Джэхё не может узнать заранее, будет ли долбаный У Чихо ночевать у себя и когда он собирается валить и когда собирается возвращаться, но Джэхё слишком неловко и слишком не хочется говорить с Чихо лишний раз.

И потом в итоге наступает тот момент, когда Джэхё в лифте общежития пишет Ёнгуку в каток, что пошли гулять вечером, а то в университете не пересеклись, а около двери в комнату телефон пищит ответом, в котором значится короткое — "настроения нет гулять".

Ёнгук почти сразу исправляется и присылает что-то требовательное про хочу к тебе и чтоб на всю ночь, на меньшее не согласен, потому что хочу слишком сильно, но Джэхё просто слишком плохо понимает первую фразу. Он машинально жмёт цифры на замке, всё ещё тупо глядя в экран телефона и не осознавая, что это такое — нет настроения у Ёнгука. У самого Джэхё так бывало, но у него с присутствием любых эмоций, чувств и ощущений часто были проблемы, и к Ёнгуку это всё не относилось никоим образом, а у Ёнгука этого не было никогда. И тем более у него никогда так не было, чтобы не хотеть увидеть Джэхё.

Джэхё спотыкается на пороге о свой же брошенный накануне кроссовок, по-прежнему не замечая ничего, кроме всё того же сообщения, и почти не отражает, когда его ловят за предплечье.

— Хён? — близко-близко спрашивает незваный и непрошеный У Чихо. — Всё нормально?

Джэхё машинально прикрывает экран и медленно кивает, но Чихо, кажется, не верит. Тонкие пальцы нисколько не ослабляют хватку на его руке, Чихо не отходит на адекватное для чужих людей расстояние и смотрит с нескрываемым беспокойством, ужасно искренним, ужасно серьезным, и привычные огрызания вянут у Джэхё на языке. Хамить такому беспокоящемуся и держащему его за руку Чихо у него не получается, но как ещё можно с ним разговаривать — Джэхё не знает, поэтому просто молчит и смотрит в ответ сам — наверное, затравленно и настороженно в худшем случае, стеклянно в лучшем, но в общем всяко вряд ли так, что Чихо возьмёт и отвалит.

— Я тут подумал, — вдруг говорит Чихо, глядя уже не беспокойно, а как-то пополам хитро и любопытно, очередным пока ещё не знакомым Джэхё выражением глаз. Ладонь его съезжает вниз и отпускает джэхёшное предплечье, но сам Чихо и не думает отходить. — хочу срезать это все (он встряхивает головой с уродливыми дредами, и Джэхё чуть отшатывается назад), а то мыть невозможно. И покрасить. Поможешь мне краситься, хён?

— А жёваной морковки не надо? — мамино выражение, которым она гоняла их с братом в ответ на все попытки выклянчить карманных денег больше положенного, у Джэхё едва слышно срывается раньше, чем он успевает подумать, что вообще говорит и кому. У Чихо несколько секунд смотрит на него, не моргая, а потом заливисто ржёт, и этот смех на удивление не звучит обидно, так что Джэхё даже невольно сам дергает уголком губ в улыбку вместе с Чихо.

— Откуда ты такого понабрался, хён, — фыркает тот, отсмеявшись. — Практически хочу в микстейп.

— Из Пусана, — внезапно говорит Джэхё правду. Он крайне смутно представляет себе, что такое микстейп, но наверное что-то музыкальное и почему-то сейчас Джэхё не кажется такой отталкивающей идея слышать про Чихо и его музыкальные шедевры.

Чихо щёлкает языком в ответ:

— Хочу туда когда-нибудь. Ну, поможешь краситься? С твоим арсеналом ты ж наверное должен и с краской уметь обращаться?

— Даже в руках никогда не держал, — опять слишком честно признаётся Джэхё, выдавая Чихо за минуту больше информации о себе, чем за все предыдущие дни. Чихо качает головой, возмущается, что самое-то лучшее Джэхё и игнорирует, кажется, обзывает его лохом, и Джэхё привычно крысится в ответ, но всё равно сейчас это получается иначе, чем до того, как он увидел у Чихо этот с непонятно каких причин волнующийся о нём взгляд.

Чихо тащит его с собой в комбини, долго и придирчиво разглядывает разные блондинистые краски, объясняет, что срезать дреды-то он может в салоне, а вот на покраску уже денег нет, и Джэхё за суетой почти забывает о том, как себя странно повёл Ёнгук. Он вспоминает на секунду, пока ждет Чихо от парикмахера, но правильный ответ так и не приходит на ум. Джэхё торопливо пишет просто, что на ночь не выйдет, пришлепывает кучу грустных смайликов, но в общем в том, что ему правда грустно именно сейчас, он не совсем уверен. Может быть, он пока не готов видеть Ёнгука, у которого нет настроения.

Стриженый Чихо с косой челкой, смешно падающей на один глаз, выглядит почти нормальным, хоть и по-прежнему ужасно некрасивым человеком.

— Ну, пошли разведём, — воодушевленно говорит он Джэхё, радостно тряся краской, и Джэхё усмехается мысли о том, был ли он сам таким же ребёнком на первом курсе. Наверное, не был. Наверное, Чихо просто в принципе слишком активный.

Джэхё долго и вдумчиво читает инструкцию к краске, повторяя каждое предложение по несколько раз, и Чихо нетерпеливо ругается, что хватит шепелявить всякое занудство, мазать надо. На попытку припугнуть его тем, что вдруг неправильно намажешь и выйдет фиолетовый вместо белого, Чихо только отмахивается беспечно:

— Как будто фиолетовый на мне не будет офигенно смотреться.

Может быть, версия о крайней самовлюблённости не так уж была и неверна, думает Джэхё, размазывая краску по голове Чихо. Волосы у него густые и мягкие, и трогать их почти приятно, хотя, конечно, Джэхё не уверен, что ему в принципе как-то может нравиться трогать кого-то, кроме Ёнгука. Чихо пытается вертеться, радостно вещает что-то про музыку и моду одновременно, и Джэхё даже кажется, что Чихо такой чересчур довольный даже для своего стандартного состояния просто из-за того, что ему наконец-то удалось Джэхё хоть немножко растормошить. Когда остаётся только ждать, пока краска впитается, Джэхё хочет спрятаться за широкий монитор компьютера и спокойно покрошить монстров, но Чихо опять хватает его за руку:

— Погоди, хён, надо запомнить этот день.

Какой этот, вертится у Джэхё на языке, но наверное день срезанных дредов собственно. А Чихо внезапно вытаскивает из чемодана полароид и утыкается плечом в плечо Джэхё, вытягивая руку.

— Э, — только и успевает произнести Джэхё, когда в глаза ему щёлкают вспышкой. Чихо трясет получившейся фотографией, как будто ждать пару минут до проявления решительно невыносимо, и когда наконец вырисовывается изображение, он возмущенно восклицает:

— Хён, ну ты чё, улыбнуться вообще не можешь? Давай ещё, чтоб тебе.

Он прислоняется к Джэхё плечом обратно, снова наводит камеру, и Джэхё широко раскрывает глаза, ожидая вспышку, но вместо этого чувствует, как в угол рта его тыкает чужой указательный палец, а сбоку звучит суровое "Улыбнись". И у Джэхё на мгновение ёкает сердце, в котором нет, не было, не может быть никого, кроме Ёнгука, и от шока он отталкивает Чихо всеми конечностями сразу. Тот смотрит исподлобья чуть обиженно и, кажется, собирается убирать полароид, но Джэхё быстро исправляется:

— Нет, давай, я... Попробую.

На второй фотографии у Чихо выпендрёжно-сердитая гримаса, а Джэхё улыбается самой неестественной улыбкой в мире, и именно ее в итоге Чихо забирает себе.

Чихо ставит полароид к себе на полку рядом с деснотовской фигуркой. Джэхё растерянно пытается понять, куда свой вообще можно приткнуть. Засовывать в альбом при Чихо неудобно — еще заметит фотографии с Ёнгуком, да и в принципе странно пихать сегодняшний полароид к кадрам с его близкими людьми вроде Ёнгука, брата и мамы.

— В холодильник засунь, — снисходительно фыркает Чихо, осторожно проверяя, не пора ли смывать краску. Джэхё издает нервный короткий смешок и в итоге прячет фотографию в учебник по финансам. Пока Чихо копошится в ванной, завершая процесс превращения из дредастого неформала в яркую блондинку, Джэхё быстро проверяет каток, с некоторым облегчением видя, что Ёнгук пока ничего не написал, и надеется завтра забыть этот день к чёртовой матери, включая все дурацкие фотки с дурацким психом Чихо. Тот вылезает из ванной, вытирая голову на ходу и из-за этого случайно впечатываясь лбом Джэхё между лопаток. К счастью, больше ничего не собирается ёкать, но вздрогнуть таки Джэхё вздрагивает — от неожиданного прикосновения холодных мокрых прядей.

— Круто же? — спрашивает Чихо, тряся платиновыми вихрами прямо посреди комнаты, и Джэхё невольно кивает. В общем всё лучше, чем дреды, хотя может быть и к ним он на самом-то деле успел привыкнуть.

Чихо отстает от него, принимаясь щелкать селки и видимо делиться с миром новостью о своей новой прическе, а Джэхё таки раскрывает новый компьютер и запускает игру. Прямо посреди миссии его вдруг пинают в бедро, а потом Чихо своим безапелляционным тоном выдает: "Слышь, хён, подвинься", и плюхается рядом, вперивая любопытный взгляд в монитор. Джэхё ждет надоедливых вопросов вроде кто это, зачем это, почему ты не возьмёшь пулемет вместо меча, но Чихо спрашивает только:

— А со вторым чё делаешь?

— По учёбе пишу всякое, — автоматически отвечает Джэхё и краем глаза замечает, как Чихо крутит пальцем у виска. Чья б корова мычала, думает Джэхё, нарочно дёргая плечом, чтобы заехать Чихо по уху. Тот бодает его блондинистой макушкой в ответ, а потом почти целый час смирно торчит рядом, глядя Джэхё в монитор и отвечая на сообщения у себя в катоке.

На следующий день Ёнгук хватает Джэхё на первом же перерыве между лекциями, целует до чёрных мушек перед глазами и шепчет, что обязательно придумает, как им быть, и Джэхё почти готов поверить в то, что ничего перед этим — не было. Но когда он приходит домой, Чихо расплывается в широченной улыбке, рассказывает про реакцию сокурсников на свои волосы, и Джэхё немножко даже хочется отделаться простым "ага" в ответ, но больше не получается.

Потому что предыдущий день был и никуда не денется и полароид, выпавший из учебника Джэхё на лекции по финансам, он всё-таки решил убрать в альбом, хоть и в самый конец, а не по соседству с другими.

Наверное, это немного по-детски, но Чихо правда чуть-чуть удивляется тому, что когда он меняет дреды на короткий блонд, практически ничего не меняется. Ну то есть, мама ерошит его по макушке и смеётся, что скоро забудет, какого цвета волосы у сына на самом деле, брат снисходительно хмыкает (и ему хочется теперь показывать фак вместо языка, как было раньше), Кён вопрошает, когда ждать у него на голове ирокез, а какая-то девчонка с курса подкидывает Чихо в карман рюкзака свой айди в катоке. Сколько-нибудь выбивается из стандартной картины мира тут разве что последнее, но Чихо всё равно забывает о ней сразу же после добавления, тем более определить, кто именно это был, ему так и не удается.

— Ты просто плохо пытаешься, — бубнит Кён, когда они в очередной раз пересекаются на обед. — Мог бы ценить, что наконец-то нравишься людям, которые не так очаровательно добры, как я.

Может быть, Чихо правда плохо пытается, а может быть, ему просто не особенно хочется пытаться хорошо. Наверное, это всяко не совсем те изменения, которых бы ему хотелось, и вряд ли он согласился бы, что лучше хоть какие-то, чем никаких. У Чихо вообще проблемы с тем, чтобы принимать "хоть какие-то" варианты в любой сфере. Впрочем, проблемой это скорее обычно становилось для других — для того же Кёна, когда они еще пытались что-то делать в области музыки вместе, а теперь для тех, кому выпадало несчастье оказаться с Чихо в группе на какие-нибудь коллективные задания.

Наверное, если бы Ан Джэхё прижали к стене и потребовали прямой ответ, считает ли он проблемой то, что Чихо "хоть сколько-то нормальные" отношения с ним устраивали ничуть не больше, чем предшествовавшие им отношения совершенно несуществующие, он бы ответил да, и Чихо знает, что он бы ответил да. Но смириться с тем, что даже теперь, когда Джэхё начал иногда внятно (ну, в меру своих шепелявых возможностей) разговаривать, они живут на своих общих пятнадцати квадратных метрах совершенно отдельными жизнями, у Чихо не выходит при всём желании.

Ему хочется, чтобы Джэхё не надевал наушники, когда Чихо пробует свои мелодии, и хочется, чтобы с ним можно было спокойно пойти обедать, как с тем же Кёном, и вообще зачем им сидеть на отдельных кроватях, если в общем-то на одной тоже было ничего. И Чихо даже не против просто смотреть, как Джэхё сосредоточенно гоняет бесконечную дурацкую игрушку.

Джэхё старательно держит дистанцию, вплоть до того, что не заходит в ванную, даже если Чихо там просто чистит зубы, раскрыв дверь нараспашку, и каждый раз за вежливое "я подожду" Чихо хочется как минимум плеснуть в него водой похолоднее, а то и затащить внутрь и окунуть под ледяной душ целиком, чтоб одумался. Невыносимо бесит, что дистанция категорически отказывается сокращаться, и Чихо, конечно, очень нравится полароид, который у них тогда вышел, но одного мало, оказывается. Хочется ещё миллион. И чтобы Джэхё улыбался на них не криво, не приклеенно, а так, как он иногда улыбается в телефон — искренне и без напряжения. Жалко, что даже с телефоном он такой редко, а чаще всё-таки хмурый и никакой.

Спрашивать Джэхё, чему он улыбается, кажется ничуть не лучшей идеей, чем спрашивать его тогда, что с ним произошло. Чихо почти физически больно вспоминать абсолютно отсутствующий взгляд сквозь себя, которым Джэхё тогда смотрел на пороге, явно мечтая, чтоб все люди вокруг, и У Чихо в особенности, провалились куда подальше, и наблюдать, как в такое же перетекает улыбка, ему не слишком хочется.

Поэтому он просто продолжает болтать о ерунде, спрашивать о ерунде, потому что тогда оно сработало, и у Чихо каждый раз невольно губы расплываются счастливой усмешкой при воспоминании о том, как Джэхё отмахивался от него, разбираясь в инструкции для краски. Он заставляет Джэхё таки послушать трек, куда и правда попадает "жёваная морковка", и потом три дня злится, что тому не понравилось, настолько заметно, что сам Джэхё в итоге виновато толкает его в плечо в какой-то момент:

— Я просто не люблю рэп.

— Ты просто дурак, хён, — ворчит Чихо в ответ, и Джэхё пожимает плечами, опять уходя в учебник, телефон и ноутбук одновременно. Чихо подглядывает чуть-чуть из-за экрана своего собственного ноутбука, где опять бессердечно висит саундфордж, коим приходится пользоваться за неимением лучшей программы, которую Кён ещё не написал, и Джэхё всё равно такой красивый дурак, блин.

В громоздких очках, нелепым хвостом на затылке, в отвратительно серой своей одежке, грызущий карандаш и путающийся в проводах своей же тонны техники. Очень красивый, и очень угрюмый, и Чихо в какой-то момент перестает бороться с подсознательным желанием не просто сидеть рядом, а обнимать, и чтобы никакой угрюмости больше, пока Чихо его обнимает.

И конечно, если бы он его сунул под холодный душ, ничем нормальным это не закончилось бы, потому что Чихо в общем-то нравится воображать, как с мокрого Джэхё слетела бы вся его суровая отстранённость, и он бы обязательно поцеловал его тогда, и вдруг бы Джэхё всё-таки не был против, раз он всё-таки даже умеет для Чихо улыбаться.

— Хватит пялиться, — дружелюбно говорит Кён, когда Чихо, забывшись, так же подглядывает за Джэхё на противоположный конец столовой. Чихо как-то огрызается (возможно, всё той же жёваной морковкой, чёрт бы её побрал, такую приставучую), а потом к задумчиво распивающему шоколадное молоко Джэхё подходит смутно знакомый чувак и обнимает его так, как хотелось самому Чихо, и нисколько не стесняется толпы людей вокруг.

Чихо сосредоточенно стукает ложкой по верхней губе, когда Джэхё оборачивается и сияет той самой улыбкой, какая обычно предназначалась телефону. Может быть, даже похлеще.

В следующую секунду его стукает по лбу другая ложка — Пак Кён переходит от слов к делу, и Чихо даже как будто бы это помогает войти обратно в разум. По крайней мере, как Джэхё в обнимку с чуваком уходят из столовой, он уже отразить не успевает.

На следующий же день Чихо натыкается на них в комбини недалеко от общежития, и, кажется, вообще всю дорогу он был несусветным идиотом, потому что конечно чувак ему вполне себе знаком — это всё тот же, с тоннелями и хамством, и начерта он Джэхё сдался, Чихо понять примерно так же сложно, как объяснить себе, почему он столько времени нихрена не замечал.

Джэхё держит его за руку, смеётся и сам что-то шепчет на ухо, и Чихо почти хочется нарочно крикнуть что-нибудь вроде "Привет, хён, вынес ли ты мусор", но он не кричит. Он вообще не говорит ничего, пока его не окликает сам Джэхё чуть удивленно. Тоннельный чувак роняет вполголоса "блять", и Чихо при всей своей ненависти к слишком вежливым и оттого бесцельным разговорам старательно разводит именно такой минут на пять.

Ему так не нравится тоннельный чувак, ему так не нравится, как Джэхё на него смотрит, ему так не нравится, что вот этому самому — можно, обнимать можно, улыбки получать, претендовать на кучу времени Ан Джэхё и на, такое ощущение, все его эмоции. Ему можно, а У Чихо нельзя.

— Это Ёнгук, — говорит Джэхё чуть позже, когда приходит домой, и даже зачем-то уточняет, нервно закусывая и без того распухшую губу: — Бан Ёнгук, со спортивного менеджмента.

Чихо мысленно даёт себе щелбан за то, что скорее пялится на губы Джэхё, чем слушает его реплику, и кивает, но заставить себя не смотреть почему-то куда сложнее теперь, когда он знает про наличие Бан Ёнгука, и про то, почему Джэхё в телефон улыбается, и наверное надо сказать, что знает, что все его хочется того, сего, этого про Джэхё не сбудутся, потому что они уже сбылись у Бан Ёнгука. Надо сказать, но получается так себе.

Может быть, лучше было бы продолжать не знать и продолжать не замечать у Джэхё на губах следы чужих губ и не пытаться вглядываться в то, как у него краснеют пятна на ключицах в вырезе очередной серой футболки. Может быть, стоило бы чёртов тот полароид отвернуть прочь к стене и забыть нафиг вообще всё, что было — начиная с первой своей мысли про то, какой Ан Джэхё красивый, и заканчивая воспоминанием о том, как он размазывал краску Чихо по голове.

Джэхё роняет очередное "подожду" тем же вечером, и у Чихо почти тянется рука всё-таки его облить, потому что бесит сегодня особенно сильно, но он резко осекается. Сегодня и нельзя — особенно.

— Хён, — вдруг говорит Чихо прямо через полный рот зубной пасты вместо этого в зеркало, где отражается стоящий в коридоре Джэхё, и зеркальный Джэхё смотрит на него, близоруко щурясь и крутя свои громоздкие очки в руках, — я с тем треком выиграл баттл.

Скорее всего, Джэхё даже не представляет себе, что такое баттл, и хорошо ещё, если он в принципе помнит, о каком треке речь, но он смущенно дёргает уголком губ в ответ, как будто бы подтверждая, что помнит, и Чихо выплевывает воду в раковину вместе с обещанием, что это вот и был тот самый последний раз, когда он пристал к совсем чужому Ан Джэхё, который не просто наглухо закрыт для него самого, но ещё и открыт для кого-то другого.

В общем-то не то чтобы Джэхё для него так уж чрезмерно важен — всего-то месяца полтора бок о бок, не то чтобы Чихо успел о нём так уж много разузнать, чтобы не смочь всё это забыть — носки с уточками, красные трусы и пусанское происхождение вряд ли могут считаться чем-то слишком существенным, и не то чтобы вокруг не было людей, заслуживавших внимания Чихо куда больше. Он даже кое-как отыскивает контакт той самой девчонки среди списка в катоке и посылает ей пару дурацких сообщений, на которые приходят настолько глупые ответы, что в голову опять лезет непрошеная жёваная морковка. Впрочем, если бы морковкой всё и ограничивалось, было бы вполне неплохо. Жаль, что у вселенной другие планы, и ровно тогда, когда Чихо кажется, что он наплевал, растёр и успокоился, ей непременно надо подсунуть ему зрелище целующихся Джэхё с Ёнгуком за углом общежития.

И это внезапно противно, и внезапно очень легко представить, как бы оно было иначе — если бы это Чихо скользил губами по длинной шее и нетерпеливо лез руками под толстовку. И как Джэхё бы в ответ произносил его имя, которое, как будто бы, за все полтора месяца так вслух ни разу и не сказал, и все эти театры воображения про то, чего никогда не будет, — вот вообще не то что Чихо нужно про чужого, чужого, сто раз сказать себе это, и все равно не поможет, совершенно не его Джэхё. Конечно, Чихо немножко жалко своего собственного бесконечного трепа каждый день, и даже простых ответных "ага", одиноко повисающих прямо посреди комнаты, жалко, но вляпываться во все происходящее ещё глубже у него никакого желания всё-таки нет, и уж точно оно пропадает, когда Чихо ловит себя на том, что дрочит в душе не на абстрактные представления о своих любимых девицах с широкими бедрами, а на всё те же хреновы театры воображения про человека, который, чёрт его дери, сидит на кровати напротив. Так близко, почти что руку протяни — дотронешься. Только ему нельзя дотрагиваться. Ему нельзя, а Ёнгуку можно.

Чихо пытается убедить себя, что в общем раз Джэхё улыбается, то видимо ему хорошо и пусть ему будет хорошо, а если ему Бан Ёнгук сам по себе не нравится — ну так кого это волнует. Успех убеждений выходит примерно такой же, как с уговорами себя не смотреть Джэхё на губы и не думать про то, что он красивый и его наверняка хорошо обнимать. То есть, особо никакого успеха и нет.

Джэхё слишком мало улыбается, чтобы считать, что ему хорошо, и больше всего на свете Чихо хочется забить на все его улыбки, прекратить считать это сколько-то важным для своего собственного настроения, но видимо пока он каждый день разглядывает, как Джэхё переодевается из серого уличного в черное домашнее, роняет банки с кремами из холодильника и насупленно смотрит в престарелый компьютер, виснущий прямо посреди презентации, вряд ли что-то выйдет. Ему будет упрямо казаться, что Ёнгук не умеет дурацкого шепелявого Джэхё обнимать правильно, но объяснить хотя бы самому себе, с чего он взял, что смог бы сам найти правильный способ, Чихо вряд ли в силах. Наверное, Чихо кажется, что Ёнгук просто и не особо хочет это правильное искать.

@темы: band: b.a.p., Strong Heart - 2015, band: block b

---

Молодожёны

[Vikara]

Название: Молодожёны
Автор:  miksar
Артер:  Vikara
Бета:  Mysterious O_o
Фэндом: Super Junior, Running Man
Пэйринг/Персонажи: Хичоль/?, Гэри/Джихё, Джихё/?
Рейтинг: PG-15
Жанр: АУ, юмор, романс, гет, ангст
Количество слов: ~20к
Краткое содержание: С новой парой всегда появляются новые головные боли. Но на этот раз Хичоль желает насладиться шоу по полной. Шоу и реальность. Настоящая пара и экранная. Что крепче? А что будет, если всем заведует Ким Хичоль, имеющий свои планы по поводу всего этого?
От автора: спасибо тем заечкам, что мне так помогали во время написания <3  RingO_o,  Ui Love и  Haide Mai и отдельные сердца оформителю ^^

По телевизору как раз идут новости, когда Хичоль, недавно вернувшийся домой, с комфортом располагается с банкой пива на диване. Не то, чтобы он предпочитал алкоголь в середине дня, просто в холодильнике, к его разочарованию, ничего кроме этого не оказывается. Вытянув ноги, Хичоль потягивает холодный напиток и размышляет о том, как в последнее время стало скучно снимать похожие друг на друга, одинаково слащавые парочки. Как истинному ценителю развлекательных шоу в целом и "Молодоженов" в особенности, ему до невозможности обидно, что из-за имиджа каждая знаменитость всем довольна. И тем, кто достался в пару. И тем, какие подарочки эта экранная половинка дарит. И даже тем, как "быстро" и "естественно" у них развиваются "отношения". Самое забавное, по мнению Хичоля, то, как с треском лопаются все эти пустые слова, когда кто-нибудь из пары ввязывается в скандал с не экранной половинкой, которая сразу выставляется "да он/она мне прям как сестра/брат", лучший друг, ничего больше. Это воистину смешно. Смотреть, как в шоу "пострадавший" становится в глазах партнера мучеником, которого возненавидели все из-за нападок гадких журналистов. Для Хичоля успех именно этого шоу зависит целиком и полностью от того, зародится ли та самая "химия" по-настоящему, а не только на словах. Но за все время существования программы так ни разу парочки в шоу не стали парами в жизни, даже на небольшое время. Большинству зрителей хватает показной любви, хотя есть и такие, кто разделяет точку зрения Хичоля. "Не нравится партнер, так не говори "люблю"" Возникает вопрос, а в чем тогда суть шоу, раз не во взаимоотношениях пары молодоженов? В них самых. Не в любви, а во взаимоотношениях. Поэтому-то Хичоль даже собирался уже уйти с работы сценариста этого шоу. Его давно уже звали в другую компанию. Единственное, точнее единственный, кто его до сих пор держит, это режиссер, заправлявший всем на этом шоу. Шивон. Он даже пошел на некоторые уступки, разрешив Хичолю, что угодно делать с новой парой, которая как раз стартовала. Новенькие были тщательным образом продуманы и рассмотрены со всех сторон по несколько раз. Хичолю очень хотелось сделать бомбу, а не обычное дневное шоу. Ради того, чтобы воплотить свою задумку, он даже приставил к каждому из партнеров новой пары по человеку. Шивон возмущался, но ничего сделать не смог. Это было основным требованием к тому, что Хичоль не уйдет из шоу.
- Новый фильм режиссера Ли Хенджуна, вышедший на экраны в этот вторник, на сегодняшний день уже собрал кассу. Многие знаменитости пришли поддержать картину, в числе которых была замечена популярная актриса Сон Джихе.
- Еще бы, там такой главный герой, - плотоядно ухмыляется Хичоль. С новой парой всегда появляются новые головные боли. Но на этот раз Хичоль желает насладиться шоу на полную.

В сотый раз примерив очередной костюм, Гэри бросает взгляд на свое отражение.
- Как?
- Хорошо, - коротко и ясно недовольным голосом отвечает его личный стилист, по совместительству менеджер, вторая мамочка и охранник, Мина, которой изрядно надоело все это. Нервничающий Гэри, по правде, хуже ее шестилетнего племянника. Тот, по крайней мере, не может так безаппеляционно опровергать ее мнение. "Хороший костюм, сидит, как влитой и смотрится потрясающе", - так началось ее утро. Но теперь приближается время обеда, а Гэри все никак успокоиться не может, примеряя новые вещи. Как будто действительно жениться собрался, а не поиграть в любовь на камеру. "Как?" Мина успевает уже возненавидеть этот вопрос, когда рэпер - ее подопечный, наконец, начинает пристально смотреть в зеркало, молча поворачиваясь то одним, то другим боком, явно в замешательстве.
- Идеально, - пользуется затишьем менеджер, даже не глядя на костюм, - берем.
Блестящий серебристый костюм смотрится на Гэри действительно хорошо. Не вульгарно, а с ноткой лоска. Хотя, Мина согласилась бы сейчас и на спортивный костюм, лишь бы отправиться уже в салон и приступить к съемкам.
- Нуна, скажи, что лучше купить на первую встречу? - спрашивает её Гэри, едва успев выйти из ателье.
- Цветы, - пожимает плечами Мина.
- Цветы? Не пойдет, это слишком банально.
Иногда Гэри абсолютно невыносим. И Мина возводит глаза к небу, вопрошая, за что ей все это. Не успел уладиться вопрос с одеждой, как возникает новый. Подарок.
- Тогда подари ей набор говядины. Абсолютно не банально на первой встрече, - с сарказмом отвечает Мина.
- Ты гений! - радостно хлопает по плечу Гэри и отправляет ее в магазин, пока ему наносят макияж. Мине ничего не остается, как плестись за мясом. В душе, она даже жалеет бедную девушку, которую поставят ему в пару.
За окном, как и в его душе, во всю бушует весна. И, сидя в кресле, пока ему укладывают волосы, Гэри в который раз за последнее время гадает о том, кем же окажется его экранная половинка. Он настолько погружается в размышления, что не сразу замечает протянутый конверт. И только после оклика вздрагивает и неловко улыбается оператору с камерой в руках.
- Письмо, - зачем-то подтверждает очевидное Гэри и немедленно вспарывает конверт, в котором оказывается миссия.
- Ты начинаешь свою виртуальную женатую жизнь с яркой и боевой девушкой, часто появляющейся на красной дорожке, - вслух читает он напечатанное письмо, - айдол? Актриса? Боевая? Ынджи? Хёри? Ой, нет. Она же замужем, - смеется он своей глупой ошибке, - встреться со своей виртуальной женой в ...
Глаза Гэри от нетерпения загораются. Вот оно. Улыбка будто навечно приклеивается к его лицу.
- Три часа. Еще целых три часа, - поглаживает он колени, выдавая свое волнение.

- Здра-авствуйте, я Кан Гэри из района Чамсиль. Приятно познакомиться, - рапортует он спустя час в студии компании, снимающей "Молодоженов".
- Какой твой идеальный тип? - следует вопрос, когда сценарист понимает, что тот больше ничего добавлять не собирается.
- Мне нравятся милые девушки. И красивые, - неловко теребя краешек пиджака, отвечает Гэри.
Хичоль усмехается, глядя на нерешительный вид всегда крутого и уверенного в себе на сцене рэпера. Веселье только начинается, а сценаристу уже все нравится.
- Есть какие-нибудь ожидания от встречи?
- Надеюсь, я ей понравлюсь, - четко и честно отвечает Гэри.
"Надеюсь, что нет", - про себя думает Хичоль.

Последние наставления Мины, и Гэри отправляется на встречу в солнечном настроении, весело болтая на камеру и обращая на себя все внимание на улице.
- Я хорошо выгляжу? - спрашивает он оператора, у которого улыбка также застыла на губах, как будто "женился" он, а не его подопечный, - может, снять шляпу? - уточняет Гэри, подтверждая слова действием.
- Не стоит, было лучше, - одними губами отвечает его личный оператор Мёк.
Гэри неловко улыбается и поспешно натягивает шляпу обратно. А потом внезапно останавливается, заметив вывеску кофейни.
- Надо принести ей кофе. С сердечком, - уверенно говорит он и направляется к прилавку, - мне, пожалуйста, два капучино.
Про сердечки он добавить забывает, поэтому приходится довольствоваться обильной пенкой. До парка он добирается без приключений, если не считать, что пару раз чуть не пропахал носом асфальт споткнувшись. Хичоль от души поржал, наблюдая за съемкой со своего ноутбука. Прямая трансляция с камеры оказывается прекрасное изобретение человечества.
- Перейдите на другую сторону улицы. Там вид гораздо красивее, чем здесь, - приказывает он в микрофон и оборачивается ко второму экрану. Партнер уже ждет Гэри в парке, сидя на скамейке почти у самой воды, где молодоженов ожидает первая совместная поездка.

Волнение с каждым шагом все увеличивается, заставляя сжиматься все внутри. Гэри всем телом чувствует, как эти переживания мешают, но ничего с собой поделать не может. Ноги еле передвигаются, ладони потеют, и в голове нет ни единой связной мысли, будто он безбожно пьян. Он понятия не имеет, что сказать, как начать разговор, как себя вести, когда подойдет. И от этого легче не становится.
Силуэт девушки Гэри замечает сразу, но узнать, кто она спины не представляется возможным. Сжимая в руках карточку с миссией, полученную днем, он собрается с силами еще несколько минут и только после этого подходит ближе. Гэри никогда не верил в любовь с первого взгляда. До этого момента.
- Сон Джихе, - с округлившимися от удивления глазами только и может сказать он, вместо приветствия.
- Здравствуй, - встает актриса и протягивает ему руку.
Как завороженный Гэри пожимает ее. И, неловко выронив карточку из рук, и садится напротив, даже неподумав о том, что забыл представиться.
- Я твой фанат, - выдает он ту единственную мысль, что вертится в его голове с момента, как он ее узнал, - это...это тебе.
- Спасибо, - ярко улыбается Джихе, забирая из его рук горячий стакан с кофе.
"Вот и познакомились", - довольно комментирует Хичоль, потирая руки.

- Всем здравствуйте. Меня зовут Сон Джихе. Я актриса. Прошу, позаботьтесь обо мне.
В розовом платье до пола и на высоченных каблуках, сразу понятно, что она еще и модель. Сама поза выдает её с потрохами. Сон Джихе - популярная актриса первого плана, завоевательница многих наград и обладательница бойкого характера. Хичоль выбрал ее совсем не случайно.
- Какие у тебя предпочтения в парнях?
- Я должна быть уверена, что смогу опереться на него, - чушь, сказанная уверенным тоном.
- Какой твой идеальный тип?
- Самодостаточный мужчина с хорошим чувством юмора, - Джихе очаровательно улыбается в камеру, будто позирует модному журналу.
- Будет ли какой-нибудь знак, если тебе понравится муж?
- Вряд ли, хотя... я надену шляпку! – придумывает она на ходу.

"Джихе! Я же не сплю, правда?" - щипает Гэри себя за палец. "Как его зовут-то?" - думает Джихе, отпивая уже остывший горький кофе, "фу, гадость какая". Пауза затягивается, и Хичоль рявкает в микрофон, чтоб дали, наконец, этой неловкой парочке карточку с миссией.
- Ооо, - протягивает Гэри таким удивленным тоном, будто впервые видит подобное, а Джихе уже вслух читает то, чем предстоит заняться.
- Отправьтесь в свою первую совместную поездку. Лодка ждет вас у причала, - дочитав, она резво вскакивает на ноги и тянет своего "мужа" за рукав, - побежали скорее кататься.
Гэри расплывается в улыбке еще больше, позволяя вести себя, чем становится удивительно похожим на довольного кота. Джихе же будто и не замечает ничего, думая лишь о предстоящем развлечении. Она ожидает моторную лодку, а у берега «припаркована» обычная деревянная с веслами. Окинув взглядом расфуфыренного в дорогущем костюме Гэри и себя на каблуках и в платьице, Джихе усмехается про себя.
- Одежда у нас самая, что ни на есть, удобная для этого, правда? - звонко спрашивает она и проворно залезает в лодку.
Гэри даже не успевает подать ей руку, помочь спуститься, за что мысленно хлопает себя по лбу. Джихе с самого начала оказывается шустрее. Расстегнув пиджак, он берется за весла и с грехом пополам отчаливает лодку от берега.
- Красиво так, люблю весну, - делится своими впечатлениями Джихе, указывая на цветущие деревья, обрамляющие водоем.
- Теперь для меня весна - это ты, - отвечает Гэри, заставляя Джихе содрогнуться от слащавости момента.
Хичоль, пристально наблюдающий за происходящим в студии, давится чаем и кашляет.
- Я-я-я, не делай так, - смех у Джихе такой же звонкий, как и голос.
- Как-то жарко, - откладывает он весла в сторону и расстегивает сковывающий движения пиджак.
Джихе же его мнение не разделяет. Посреди речки гуляет ветер, а она все-таки в легком платье. Ситуацию омрачает еще и то, что она до сих пор не знает, как зовут ее новоиспеченного "мужа".

- Каково первое впечатление о твоей жене?
- Бойкая, красивая. Моя жена просто идеальна!

- Как мне тебя называть? - прерывает Джихе затянувшееся молчание, преследуя единственную цель.
- Оппа? - сразу находится Гэри, к несчастью актрисы не называя свое имя.
- Так сразу? – улыбается Джихе в ответ, закрывая лицо руками - а как будешь называть меня?
- Любимая? - улыбается Гэри и сам смущается своих слов, отчаянно краснея.
- Кажется, я еще не готова, - Джихе немного не по себе от такого любвеобильности парня, которого лично она видит впервые, - холодно, - зябко подергивает она плечами.
И Гэри во второй раз кидает весла на произвол судьбы, чтобы проворно стащить с себя пиджак и укрыть им плечи актрисы. «Рыцарь?» - думает она, глядя на него. И благодарно кивает.
- Ух, хорошо, - улыбается он в ответ, почувствовав тот самый прохладный ветерок, что «заморозил» до этого Джихе.
Сидя напротив своей экранной жены, Гэри до сих не может поверить своему счастью. Ведь он действительно фанат этой актрисы еще со времен ее дебюта на большом экране. Он заприметил ее сначала на второстепенных ролях, а уж когда она стала ведущей, не пропускал ни одной дорамы с ней. Смотрел с ней все интервью и шоу, где она редко, но появлялась.
- Оппа? Ты меня вообще слушаешь? - возвращает его к реальности Джихе.
- Мое сердце всегда тебя слушает, - ваяет он снова приторно-сладкую фразочку, от которой так и хочется прыгнуть прям в воду. Слащаво до невозможности.
Хичоль на другом конце города кривится и вздыхает. Гэри по его мнению оказавается еще более влюбчивым, чем он раньше думал. Хичоль прекрасно знал, что тот фанат актрисы, но не до такой же степени! Всему же есть предел, в конце концов.
Тем временем Джихе тоже исподтишка разглядывает своего "мужа", с которым ей предстоит сниматься, скорее всего, полгода, если не больше. "Не лишен обаяния", - решает она про себя и счастливо улыбается, завидев конечный пункт их поездки. Ей уже хочется поскорее оказаться дома, а ведь сниматься предстоит еще несколько часов.
- Кушать хочется, - говорит она, вспомнив, что по сценарию следует перекус.
Хичоль на другом конце города одобрительно ухмыляется. Хоть кто-то из этой парочки не потерял голову. Его прогнозы оправдываются. Гэри по уши влип. И он тут же демонстрирует это новой фразочкой:
- А я итак сыт. Любовью к тебе.
Следом слышится хлопок по плечу и смешок Джихе. "Не слишком ли быстро он?" - думает актриса, скрывая свои мысли за милой улыбкой.
А Хичоль порывисто отставляет кружку с печеньками подальше, чтобы экран ноутбука все-таки остался в сохранности. А парочка, между тем, причаливает и быстрым шагом отправляется в ближайшее кафе, в котором для них уже зарезервирован столик.
- Ты знаешь, когда из какой я группы? - спрашивает Гэри по дороге, застав Джихе врасплох. Она даже имя его до сих пор не знает, а уж из какой группы...Сейчас это слишком жестокий вопрос.
- А ты знаешь, где я дебютировала, как актриса? - переходит она в контратаку, хитро улыбаясь. Её защита – нападение. Поэтому надо нарочно сбить с толку "мужа", чтоб тот не вспомнил про свой вопрос.
- Дорама..?
- Ну? - Джихе полностью уверена, что тот промажет. И даже победно улыбается уже по этому поводу.
- Возраст, нет...невинный возраст, - неуверенно говорит Гэри, спустя несколько минут молчаливой ходьбы, - я ведь прав? Прав? Прав?
Джихе не остается ничего, как согласиться и вздохнуть. План с треском проваливается. И теперь она чувствует себя еще более неловко. Джихе уже готова провалиться под землю, если «муж» вспомнит о своем вопросе. Но, к счастью, они как раз подходят до кафе, и он обо всем забывает.

- Ты всегда так быстро говоришь девушкам о любви?
- Если она мне действительно нравится, то да, - с серьезным видом подтверждает Гэри.

В кафе оказывается прохладно из-за включенного кондиционера, а еще безумно тихо. Фоновая музыка отсутствует, и неловкость ощущается слишком явно. Джихё наблюдает за своим партнером, у которого чуть ли не сыпятся из глаз сердечки, и думает о том, что зря согласилась. Такой тип парней очень влюбчив и наивен. Может ждать по несколько часов, лишь бы устроить сюрприз, дарит букеты роз на памятные даты и прячет шарики в багажнике машины. По правде, она очень надеялась, что ей достанется статный актер, с которым она когда-нибудь снималась или просто пересекалась на съемочных площадках. Тот же Со Чжисоп, или Ли Минхо. Или Ким Убин. С воспоминаниями о последнем у Джихе даже краснеют щеки. Красавчик, сердцеед аудитории любого возраста. Она была бы нереально счастлива, достанься он ей в пару. Но... перед ней сидит человек-знаменитость, которого легко можно спутать с парнем из стаффа. Он заказал что-то вкусное им и разглядывает карту вин. Что-что, а выпить Джихе хочется. Но не в первый же день. И не с ним.

Сделав вид, что ей надо в туалет, она удаляется из ресторанного зала и пристает с расспросами к своему оператору.
- Как его зовут? - незнание имени весьма напрягает ее. Все-таки, в любой момент он может вспомнить свой вопрос.
- Кан Гэри, - оператору весело, и он ничуть не скрывает это.
- Не записывай, - Джихё ловко отворачивает камеру в сторону, на злость Хичоля, и продолжает, - чем он занимается? Он точно не актер, правда? Он не может быть актером.
- Вы правы, он рэпер. Из группы Лиссан, - оператор показывает ей профайл Гэри, где тот весь крутой. В кепке с названием его группы, в модном прикиде и с сексуальным взглядом.
- Аааа, - протягивает Джихе, - спасибо, - даже так, её не особо впечатляет партнер по шоу. Вероятно, в этом виновато первое впечатление, а еще ожидание большего, - Пожалуй, нам пора возвращаться.
"Скоро буду дома", - набирает она на телефоне и отправляется уже к столику, когда в голове всплывает: "Шляпка! Надо срочно надеть шляпку" Поддерживать ложные привязанности сложнее, чем кажется. То, что делается само собой в жизни, является четко продуманным планом на шоу. Из головы просто напросто вылетают такие обещания. Шляпка. Если понравился Гэри, она сказала, что наденет её. "Ничего поумнее придумать не могла?" - думается ей. Это же просто очень логично - напяливать шляпку в кафе... но не надеть уже нельзя. Ведь это такой бум поднимет. "Джихё не нравится её партнер в "Молодоженах"" И стиснув зубы, актриса улыбается, надевает шляпку и садится напротив Гэри. "Будем искать плюсы", - решает она, рассматривая лицо рэпера. Все равно с ним ей придется провести много времени. Узкие глаза, прямоугольное лицо и ничем не выдающиеся губы. Ничего примечательного. Снимаясь рядом с любимцами нации, Джихе видела по-настоящему красивых и статных мужчин. Этот к таким не относится. "Зато вряд ли у него будет скандал с девушкой во время наших съемок", - плюс возможно найти везде, если действительно захотеть. А к этому времени как раз подходит официант и ставит перед ними тарелки с едой. Спагетти со стейком. При взгляде на еду, жизнь не кажется уже такой ужасной, как до этого. Мало того, Джихё не покидает ощущение, что не ела она целую вечность. Так аппетитно выглядит блюдо.
- Приятного, - желает Гэри, и Джихё в ответ кивает. Кушать она любит почти так же, как и подарки.
- Ты больше любишь европейскую кухню или азиатскую? - спрашивает он, когда чувство голода немного притупилось.
- Одинаково, честно говоря. А вообще, под настроение, - Джихе улыбается, блаженно вытянув ноги под столом. На её счастье, сбоку это не видно, - стейк волшебен.
- Согласен,- Гэри расцветает в улыбке, будто это он получил похвалу, а не кусок обжаренного мяса. Он вообще много улыбается и всем доволен. Джихё это кажется слегка подозрительным, а Хичоль просто угарает на другом конце города, наблюдая за ними обоими. "Правильно я подобрал пару", - в очередной раз убеждается он.
Джихё по жизни всегда везет. Даже в таких мелочах, как погода. Когда идет дождь, у нее всегда с собой зонтик, а в жуткий зной - шляпка, предотвращающая солнечный или тепловой удар. Джихё всегда везет, поэтому, когда солнце внезапно заходит за тучи, а по стеклу окна начинают бежать вниз струйки дождя, она недоверчиво ахает. На ней легкое летнее платье и высокие каблуки. А еще, у неё нет с собой зонта. Даже куртки с капюшоном нет. И вообще, дождь сегодня не обещали.
- О, погода так испортилась, - комментирует очевидное Гэри, и Джихё стреляет в него недовольным взгляд,- хорошо, что мы не на лодке, правда? - невинно улыбается он.
Хичоль в голос ржёт, как конь, приблизив изображение, где Джихё пытается скрыть свои истинные эмоции, что так и рвутся наружу. Вероятно, она размышляет сейчас о том, глупый Гэри или все же притворяется. Дождь в Сеуле в это время года абсолютно непредсказуем. Может пройти за минуту, а может остаться на весь день.

- Каково твое первое впечатление о Гэри? - сценаристка явно с любопытством ждет ответ, о чем свидетельствует блеск её глаз. Похоже, шоу приносит незабываемые впечатления не только зрителям, но и тем, кто придумывает это все.
- Хорошее, - Джихё пальцами поправляет волосы, размышляя, что бы еще сказать, - похоже, нам будет весело.
"Похоже, тоже", - думает Хичоль, потирая руки.

После совместного обеда, Гэри сажает её в машину, прикрывая своим пиджаком, что без сомнения весьма мило с его стороны. Джихё находит еще один плюс, видя его галантность. Конечно, пока что это смотрится слегка пафосно. Но практика нужна везде, так считает Джихё.
- Музыку включить? - спрашивает он, когда закрывает за ней дверь. Пристегивается Джихё раньше, чем он успевает ей помочь и в этом. Рано позволять ему это. Не кстати в голове её всплывают кадры из дорам, где это, невинное казалось бы, дело заканчивается смачными поцелуями. Джихё давно не та невинная актриса с широко распахнутыми глазами и легким незаметным макияжем, но к такому развитию событий пока не готова. В глубине души она вообще надеется, что до поцелуя дело в принципе не дойдет. Были же пары на этом шоу, которые уходили раньше, чем касались наконец друг друга губами. (К великому разочарованию зрителей, надо полагать. Но все же)
- Включи, - соглашается Джихё, возвращаясь в реальность. Гэри выруливает с парковки с таким умиротворенным выражением лица, будто каждый день находится наедине с девушкой.
Салон заливает веселая мелодия из последнего камбэка женской группы, и Джихё расплывается в улыбке. Ей хочется подпевать, но она не решается, пока Гэри сам вдруг не начинает голосить на весь салон. Хичоль кривится и затыкает уши, смотря на все это безобразие. Зато Джихё полностью удовлетворена и задорно фальшивит, путая слова. А в карму Гэри опускается еще один плюсик. Отсутствие людей рядом немного расслабляет, и под конец поездки, Джихё засыпает, убаюканная печальной песней 2АМ. Гэри останавливает машину почти у её дома и так и сидит, не решаясь её будить, актриса так безмятежно спит.

- Я вернулась, - с порога заявляет Джихё, и тут же чувствует дыхание на своей шее, руки мужчины нежно обвивают её талию.
- Я соскучился, - любимый голос обволакивает её внутренности, заставляя сжаться.
- Я тоже.
Их губы касаются, туфли летят в сторону вместе со шляпкой и платьем, а Джихё смеётся и бежит в спальню под одеяло. Она устала и хочет ласки, а еще тепла любимых рук. Она полностью уверена, что заслужила и то, и другое.

Гэри после съемок не спешит домой, решив заехать в гости к Квансу. После напряженного дня ему насущно требуется дружеская поддержка, а еще соджу, которого у того навалом. Квансу встречает его на пороге взлохмаченный со смешными очками на носу. В длинной полосатой майке и шортах, будто только что проснулся. Позже оказывается, что так и есть. Вместо приветствия Квансу сразу интересуется, что стряслось. Они знакомы уже довольно давно, и знают друг друга как облупленные.
- Знаешь, кто мне достался в пару? - говорит Гэри, садясь на диван и положив голову на подушки, уставившись в потолок.
- Сюзи? - усмехается Квансу.
- Хуже.
- Да ну? Сон Джихё? - Квансу таращится на него с минуту, а потом хлопает в ладоши. - Обалдеть! Вот это судьба! Ты же с ума по ней....За это надо выпить!
- Тебе лишь бы выпить, - усмехается Гэри, но руку за пивом тянет.
- И как она? Красивая? - у Квансу тут же появляется бесконечное количество вопросов.
- Ага, красивее, чем на картинках, - улыбается Гэри.
- Не знаю даже, поздравлять тебя или сразу жалеть, - смеется Квансу, получая подушкой в бок, - главное, сходи с ума не так явно. Женщинам такое не всегда нравится.
- Сказал главный плейбой нашего столетия, - фыркает Гэри, - я постараюсь, но не ручаюсь.

@темы: band: super junior, band: Running Man, Strong Heart - 2015

---

Прости, детка

[Катсяшь]

Название: Прости, детка
Автор:  Команда Дэ
Коллажисты:  Катсяшь и  кошачий принц
Фандом: Bangtan Boys (BTS)
Пэйринг: Чонгук/Тэхён
Рейтинг: R
Жанр: АУ, повседневность, hurt/comfort
Предупреждения: нецензурная лексика
Аннотация: У Чонгука зависимость от отомэ-игр. Особенно от одной конкретной. Он играет в нее без остановки, иногда пугая этим своего друга – Чимина. Он не то чтобы совсем задрот, но с этой игрой совсем свихнулся. А вся проблема в том, что сколько бы он ни пытался, закончить ветку со своим любимым персонажем никак не получается. 99% и все. И «прости, детка, но у меня есть кое-кто». И Чонгук злится, курит, истерит Чимину в скайп, а потом все начинается по новой.
И очень усложняется, когда он встречает этого любимого персонажа во плоти. Только зовут его не Ким Тэён, а Ким Тэхён. Ну и волосы у него другого цвета. А так – один в один. В общем, беда.

- Прости, детка, – бросает он и виновато улыбается, – но у меня уже есть кое-кто.
Чонгук откидывается в кресле, неуверенно улыбается в ответ, а в глазах у него такое четкое «да ла-а-а-дно», что его и произносить вслух не надо. На графе отношений – две девятки. Девяносто девять, мать твою. Что значит «прости»? Что значит «есть кое-кто»? Он зачарованно водит мышкой по экрану, будто надеясь, что какая-то комбинация загогулин и кружочков вдруг возьмет да и спасет ситуацию, но нет, нифига. Чонгук осатанело жмет на крестик, экран бледнеет, а в окошке выскакивает ехидное «программа не отвечает».
«Ну, блин, – думает Чонгук. – Ну как так-то?»
И достает из сумки припасенную пачку сигарет.
Ну как так?
Он роняет пепел мимо пепельницы в форме половинки бильярдного шара с восьмеркой, роняет прямо на белую футболку, но даже не замечает этого, дробно отстукивая по кнопкам в окно скайпа:

– Ну что за хрень?!

– Опять? – гогочут ему в ответ смайлики со слезящимися глазами. – Вот ты лузер.


Чонгук закатывает глаза, отталкивается от стола и, отъезжая на середину комнаты, задумчиво пялится в экран. Долбануть бы Чимина чем-нибудь. Прямо через экран. Вообще, это была бы клевая суперспособность – бить людей через экран. Он хмыкает, представляя приятеля, офигевшего от такого поворота, и стряхивает пепел теперь уже куда надо. Иногда Чимин бесит.

– Я все правильно сделал! – орет на него Чонгук капсом. – Чего за херня?

А вместо ответа Чимин высвечивается звонком вызова. Ленивая жопа. Ну как может быть настолько лень жать на кнопки?

– Сопли подбери, малой, – ржет Чимин своим почти девчачьим голосом, когда Чонгук нажимает «принять», – «это всего лишь игра».
А вот и нифига подобного. Это для Чимина – всего лишь игра. А для Чонгука – потрясающий и идеальный во всем Ким Тэён, раз за разом дающий ему от ворот поворот. У Ким Тэёна красивые черные глаза, аккуратно, волосок к волоску, уложенные белоснежные волосы и голос такой здоровский, что Чонгук даже не поленился, записал его себе в телефон. Чонгук вообще, когда не надо, такой деятельный, что прям жуть. Если бы он был таким деятельным раньше, то стал бы крутым и богатым. Но он не стал. Он учится на архитектора, курит, иногда выпивает и звонит маме раз в месяц, а то и реже. Чонгук – не самая образцовая личность. И эта мысль его совсем не греет. Зато греет Ким Тэён. Ровно до того момента, пока не говорит: «Прости, детка». Чонгук не любит, когда ему говорят «прости». Он вообще терпеть не может это слово. У него есть целый список слов и выражений, которые его бесят. «Прости» там, если интересно, на третьем месте. Это о многом говорит.

Ким Тэён работает в магазине одежды. Он высокий, красивый, не пьет и не курит, ходит в спортзал по вечерам, бегает по утрам. Ким Тэён любит котиков, кофе, гулять по набережной, и Чонгука тоже, кажется, любит, но что-то все время мешает им быть вместе. Может быть, неправильное чонгуково поведение. Может быть, то, что Ким Тэён – персонаж дурацкого дэйт-сима.
«Завязывал бы ты с этим», – хмыкает Чимин, напрягаясь от длительной паузы. – «Выйди в люди, найди себе реальную девушку».
«Нормальную работу, – продолжает мысленно Чонгук, состроив недовольную рожу, все равно веб-камера уже год как не работает, – начни правильно питаться, запишись на курсы, брось курить». Он это тысячу раз слышал. Слышит каждый месяц. От матери.

– Мамочка, – кривится он, – это ты? Куда ты дела Чимина?

Чимин замолкает и тренькает на Чонгука уведомлением о сообщении. Чонгук разворачивает скайп и нажимает «принять» рядом с отправленным файлом. Файл качается с черепашьей скоростью, Чонгук успевает отвлечься и сбегать за кофе на кухню, а когда возвращается, жмет «открыть». И долго молчит на фоне дебильного чиминова смеха. С экрана на него смотрит чья-то голая задница и дай бог, чтобы Чимин не сам ее запечатлел.

– Это ты, – хохочет Чимин. – У тебя, по ходу, вебка заработала, я сфоткал твое лицо.
Чонгук отпивает кофе и лезет в гугл. Гугл все знает. Он наверняка знает, почему Чимин такой идиот. Сможет ответить на вопрос: «Зачем я вообще общаюсь с этим придурком уже пять лет?» И даже найдет информацию о том, как все-таки уломать неприступного Ким Тэёна на более серьезные отношения. Он уже водил его в кино, приглашал в гости, пил с ним чай, но каждый раз все заканчивалось этим дурацким «прости». Господи, как Чонгук ненавидит это слово.

«Как убить человека на расстоянии», – пишет Чонгук, слушая чиминову трепотню. Но гугл предлагает только порчу и пачку картинок, совершенно не связанных с запросом. Ну и хрен с ним. «Жаркое лето прохождение» – пишет он, стирая предыдущий запрос. И, по ходу, с этим предыдущим запросом все было проще.

– Чего, нету нифига? – интересуется Чимин, шурша чем-то будто бы прямо в микрофон.

– Ты следишь за мной? – удивляется Чонгук и машет вытянутым средним пальцем перед мертвой вебкой.

На всякий пожарный. Его камера подохла год назад, но от случайностей никто не застрахован. Если бы Чонгук параноил чуть больше, а ленился чуть меньше, он бы давно вытащил ее из разъема и выкинул в мусорку. Но ему лень. И пофиг, если честно.

– Конечно, – хмыкает Чимин. – Я же говорю, камера заработала.

Чонгук отправляет ему картинку с надписью «фак ю» крупными буквами и копается в ссылках, предложенных гуглом. Но нифига там нет.
Он сворачивает окна, снова откидывается в кресле и медитирует на Тэёна, улыбающегося с экрана. На рабочем столе он смотрится идеально. Впрочем, как и везде. Чонгук точно знает, с кем хочет встречаться. Если бы Тэён был реальным, он бы ни за что не сдался и сделал его своим. Парнем, другом – неважно. Просто своим. Чтобы он каждый день говорил это тягучее «детка» и улыбался только ему.
Да, Чонгук играет в девчачьи симуляторы свиданий. Да, он не сказал Чимину, что пытается клеить нарисованного парня, а не девушку. Да, он, кажется, влюбился.
Нет, он не идиот.
Он просто... Все сложно.
Чонгук тяжело вздыхает и жмет на «завершить вызов». Чимин плюется оборванным на середине предложением и замолкает. С реальными людьми все-таки очень трудно общаться. Может быть и хорошо, что Тэён двухмерный. С ним легко.
Чонгук открывает окно игры, проматывает заставку и слышит свое любимое «привет, детка».

– Привет, – растягивает он губы в улыбке и жмет на кнопку.

"Не хочешь прогуляться?" – ярко улыбается Тэён.
А Чонгук, конечно, хочет. Он любит гулять. Любит котиков и кофе. Любит Тэёна, наверное.
Чонгуков толстый лохматый кот Пусан пырится на него с дивана, недовольно прищурив глаза, и негромко урчит. Он привык ко всему этому, чего уж там.

Чонгук просыпается от звонка будильника. На автомате встает, на автомате умывается, заваривает себе кофе покрепче, курит, почти невзатяг, а потом одевается и идет совершать подвиги. Если думать о подвигах, существовать гораздо легче. Если воспринимать всю свою жизнь как череду квестов и локаций – гораздо веселее. В автобусе, который подъезжает практически сразу, ему перепадает свободное местечко. Чонгук чувствует, что сегодня точно повезет. Сегодня, наконец, фортуна улыбнется во все тридцать два. Бывают такие ощущения, которые ничем не объяснить, но ты точно уверен, что все так и есть. То ли интуиция, то ли мистическая сила. Чонгук заваливается на сидение и улыбается. Ночью ему опять снился Тэён. Тэён был, как всегда, красивый, шутил, не переставая, и Чонгук легко смог добиться его расположения, даже получил спешл бонус. Чонгук хочет увидеть этот сон снова, хочет, чтобы все получилось наконец, и чтобы Чимин прекратил над ним ржать. Хотя, похрен, пусть смеется сколько угодно. В один прекрасный день его настигнет кармическое наказание, честное слово. Чонгук улыбается своим мыслям и пялится в окно. В наушниках – легкая незапоминающаяся музыка, в душе – что-то мягонькое, как пуховое одеяло.

Ему сегодня повезет. Даже погода будто намекает на это – улыбается, солнце светит ярко, греет сквозь стекло. Чонгук прикрывает глаза и жмурится. А когда открывает, мир взрывается.
Чонгук, наверное, снова успел заснуть.

Бывают такие сны, в которых ты просыпаешься. Сон во сне. Бесконечная матрешка. Чонгук, наверное, влип в эту карусель и все никак не может проснуться по-настоящему. Как иначе объяснить то, что происходит? Такое не может случиться наяву, особенно с ним. Ни при каких обстоятельствах. Нет, нет, нет. НЕТ. Это всего лишь небольшое совпадение, просто похожее лицо. Чонгук зациклился в своем сне-матрешке и пропал. Или вообще не проснулся, так и остался в кровати, с котом, дрыхнущим в ногах. Это же очевидно. Это же пиздец.
Ким Тэён не может реально существовать. Разве что Чонгук попал в какое-то необъяснимое поле, прямо вместе со всем автобусом, и переместился в свою дурацкую игру. Нелепый дэйт-сим. В котором Ким Тэён сидит напротив него, закрыв пол-лица маской, и пытается поспать, прислонившись растрепанной головой к стеклу. У этого Ким Тэёна волосы совсем не белые, а каштановые, темные, без укладки и мягкие даже на вид. Этот Тэён выглядит уставшим, несмотря на раннее утро, и совсем каким-то живым. Чонгук еще не видел его спящим, но вот он, прямо перед ним, спит, прислонившись к окну. Как он вообще умудряется спать, когда автобус так встряхивает? Или это встряхивает Чонгука?

Невообразимо. Чонгуку даже не хочется верить, потому что если он рискнет и все-таки примет это за реальность, то по закону подлости все окажется сном.

Чонгук, наверное, окончательно слетел с катушек. У него тяжелая жизнь задрота, мало друзей в реале и выматывающая учеба с дедлайнами через раз. От компьютерной зависимости, говорят, бывают всякие проблемы. Может, и галлюцинации тоже входят в их число. Нужно обязательно погуглить, по возвращении. А пока... А пока Чонгуку жизненно необходимо проверить хотя бы на ощупь. В автобусе полно людей, но Чонгуку плевать, он все равно тянется к лицу сидящего напротив Тэёна. Это, должно быть, выглядит странно. Чонгук, сама ситуация. Но, с другой стороны, кому какое дело? Дядька, сидящий рядом с ним, хмурится, но молчит. Молчи, дядька. Это не твое дело.
Кончики чонгуковых пальцев застывают в миллиметре от тэёнова лица, когда автобус подбрасывает. Чонгук дергается, тушуется и отдергивает руку. Если Тэён воображаемый, то дядька не сверлил бы Чонгука взглядом. Если Тэён воображаемый, то Чонгуку срочно надо вправить мозг. А если нет… Если Чонгук дотронется до него, то что скажет Тэён? Это будет плюс десять к отношениям или минус? Скажет он что-нибудь или уйдет молча? Развернется ли на уровне его груди диалоговое окно?
Тэён открывает глаза и сонно осматривается. Скользит взглядом мимо Чонгука, к окну, видимо, пытаясь понять, где находится, а потом поднимается и направляется к выходу. Чонгуково сердце пропускает пару ударов, пока он пробирается по проходу. Чонгук пробирается следом, прижимая руку к груди.

«Успокойся, Чон Чонгук, – просит он себя, спрыгивая с подножки на асфальт. – Все хорошо». Просто нужно проверить. Окликнуть, может быть. Спросить что-нибудь. Дорогу? Телефон? Планы на вечер?
Чонгук разглядывает спину, перекрещенную рюкзаком, и открывает рот.
«Тэхён-а!» – орет кто-то ему в ухо и проскакивает мимо.
Чонгук вздрагивает и кожей головы чувствует, как седеют его черные волосы. Если он поседеет красиво, прядочкой, то будет смотреться эффектно. А если нет, то, ну, окей. Невысокий парень, напугавший его, подскакивает к Тэёну и вешается на него, как на свою собственность. Чонгук захлебывается обидой, ревностью еще и тут же застывает, каменеет, как статуя.
Тэхён. Это как Тэён, только Тэхён.

Чонгуку вообще-то надо в универ, но это уже неважно. Неважно это, неважно, что автобус уехал, что по телевизору иногда обсуждают возможную войну с Северной Кореей. Все это херня. Важно лишь одно: Ким ли Тэхён? Если он Ким, то это пиздец. А если не Ким... Нет, ну как же он не Ким?

Чонгук по инерции плетется за парнями чуть позади и вспоминает, когда его последний раз посещала мысль провериться у психиатра. Кажется, никогда. Но все бывает впервые. Тэхён пару раз поворачивает голову, отвечая своему спутнику лучезарной улыбкой, а у Чонгука в этот момент сердце раскалывается и слепляется обратно с громким «бздынь». Он достает телефон и поспешно фотографирует болезненно знакомый профиль.
Это же Тэён. Точнее Тэхён.
Чонгук вертит в руках телефон и пишет одногруппнику: «Я опоздаю». Врубает интернет и пишет Чимину: «Я встретил его! Он настоящий!». «Они настоящие!» – эхом отзывается в воспаленном сознании реклама эмэндэмс, и Чонгук истерично хихикает, зарабатывая пару настороженных взглядов со стороны. Да, деточки, это поехавший Чон Чонгук. Он преследует свою ожившую любовь из симулятора свиданий и не собирается останавливаться. Он исправляет в сообщении «его» и «он», потому что Чимин не в курсе его предпочтений (слава богу), и жмет «отправить». Чимин молчит. В скайпе, зараза, но молчит. Ну и ладно.

Чонгук, засмотревшись в экран, едва не пропускает поворот и успевает только взглядом, полным надежды, проводить тэхёнову спину. На половинке таблички, прибитой к воротам, написано: «общежитие университета». Вторая половинка, вероятно, была кому-то очень нужна. Чонгук сквозь зубы матерится и достает сигареты. В любой непонятной ситуации – глотни никотина. Чонгук прислоняется к забору спиной и курит, курит, пока телефон в кармане не тренькает сообщением. В сообщении всего одно слово, но Чонгук послушно отлипает от стены. Когда тебе пишут «зачет» даже без смайликов, наверное, дело серьезное. Попахивает отчислением.

Чонгук несется в универ как угорелый и опаздывает всего лишь на десять минут. Какое-то чудо, честное слово. Но профессор, видимо, другого мнения и в чудеса не верит, поэтому Чонгук тратит еще лишние пять минут на пустые извинения, в которых ни грамма искренности. К черту. Телефон в очередной раз навязчиво извещает о сообщении. Чимин требует рассказать ему все в подробностях. Чимин пишет, что ему тоже есть, чем поделиться. Чонгук думает, что нет сейчас ничего важнее его новости. Он ловит заряд бодрости, он активен как никогда и светится всеми спектрами улыбок. Одногруппницы довольны и шепчутся между собой. Профессор недоволен и сердито хмурит брови. А у Чонгука в мыслях один Тэён, то есть Тэхён, конечно же, Тэхён. Пора привыкать к этому имени. Чонгук на взводе и без конца смотрит на часы, ожидая, когда же эти чертовы пары закончатся. Время тянется ужасно медленно, будто жвачка, прилипшая к подошве и к асфальту одновременно. Чонгук торопит его, рисуя на полях, вместо того, чтобы попытаться ответить на тестовые задания хотя бы наугад. Чонгуку светит пересдача. А он пялится в окно, стараясь взглядом ускорить солнце, чтобы оно, наконец, начало заваливаться за горизонт. Чонгук не то чтобы очень любит свою специальность, не то чтобы любит чертежи и прочее. Ему просто нравится запах свежей бумаги, карандаши, и чертежные принадлежности тоже нравятся. Нравится сама мысль о том, что из твоего рисунка, как по волшебству, вырастает целый огромный дом. Но он готов поменять это все на один громкий звонок, возвещающий об окончании занятий.

И звонок звенит.

Чонгук сломя голову выносится из аудитории, едва не расквашивает нос о стеклянную дверь на выходе из здания, запрыгивает в автобус и торопится, торопится всей душой и телом. Он выскакивает на две остановки раньше своей и бежит, обгоняя автобус, птиц, время. Лишь бы поскорее оказаться дома. А когда оказывается, не переодеваясь, прыгает за комп.
Чонгук лезет в соцсеть, забивает там «Тэхён» в поиске и ждет. С такой безграничной надеждой, что пресловутый Хатико всплакнул бы от зависти. Полоска загрузки разворачивается в широкий список, и Чонгук, наконец, выдыхает. Ограничивает круг поиска до Сеула, примерно проставляет возраст. Результатов дохрена, но все же не бесконечное множество. И когда он находит то, что нужно, с ним случается тысяча микроинсультов разом. Чонгук снова задерживает дыхание секунд на пять, пока вчитывается в фамилию с именем, в место учебы, с шумом выдыхает, делает скрин и кидает его в окно Чимина.

«Можешь прочитать имя?» – торопливо пишет он, а потом встает и идет на кухню за пивом. Ему нужно выпить, желательно что-то гораздо крепче светлого «hite», но другого ничего нет, а бежать в магазин некогда. Он вскрывает банку с третьей попытки – пальцы дрожат и не слушаются. Кажется, это реальный пиздец.

«Ты сбрендил и совсем читать разучился? Или это проверка какая-то?» – пишет Чимин ему в ответ, а Чонгук злится, и нервничает так сильно, и задыхается вообще от всего этого, что пиво едва носом не идет. Он просит, он тут конкретно просит, мать твою, Чимин. Это, черт возьми, очень важно.

«Просто. Напиши мне. Чертово. Имя», – вбивает он кнопки в клавиатуру, едва не выворачивая их.
И зачарованно смотрит на карандашик, прыгающий в окне сообщений. Давай же, Чимин. Чиминни, пожалуйста. Хён, ну…
«Тут написано: Ким Тэхён, – сообщает Чимин и кривится недовольным смайлом. – Кто это? Ты его знаешь?»
«Я так и знал», – выдыхает вслух Чонгук и все-таки давится пивом.

Он лежит в кресле, весь красный, отчаянно кашляя, и практически видит, как его тихая заплесневелая жизнь покрывается трещинками и рассыпается, чтобы явить Чонгуку глобальный сияющий пиздец, в центре которого, подобно иконе, фотография Ким Тэхёна из соцсети.
Чонгуку нужно срочно подышать, насытить свою кровь кислородом, чтобы думалось лучше. Ну, или чтобы его голова раздулась размером до большого шара и лопнула уже наконец. Чонгук идет в ближайший дворик и садится на качели. Живой и настоящий Тэён – это как гром среди ясного неба, на котором ни одной тучки, ни одного облачка. Этим надо поделиться, но не в переписке. Чонгук включает и выключает свой телефон, думает, выстраивает в голове предложения, алгоритм диалога, чтобы не забыться случайно и не выдать Чимину свою страшную тайну. Чонгук нифига не готов, но жмет на копку вызова.

– Ты странный, – сразу говорит Чимин, без всяких полагающихся “алло”. – Что у тебя случилось там? Кто этот Ким Тэхён?

Чонгук не придумал еще, кто этот Ким Тэхён и что сказать Чимину. Поэтому он просто игнорирует вопрос и выдыхает:
– Я встретил ее, хён.

Говорит:
– Настоящую Тэён. Я видел ее сегодня в автобусе. Что мне делать, хён?

– Ого, – тянет Чимин в трубке, – ты назвал меня «хёном». Даже два раза. Дело серьезное, – и без всякого перехода предлагает. – Может, просто похожа?

Чонгук не раз ловил себя на мысли, что ему могло просто померещиться, тем более парень был в маске. Но чутье подсказывает, что ошибки нет, это точно Тэён… Тэхён. Тэхён. Ким Тэхён.

– Вот тебе повезло, – говорит Чимин. – А я тут тоже кое-кого встретил на просторах сети. Ее зовут Мин…

– Погоди, – перебивает Чонгук Чимина.

Нехорошо перебивать старших, грубить тоже нехорошо, но сейчас критическая ситуация. Почти аварийная. Чонгуку нужно действовать быстро и в соответствии с инструкциями. Инструкциями, которых нет.

– Погоди, – повторяет он еще раз, – мне нужна помощь. Инструкции. Дай мне инструкции. Ты же разбираешься в девушках.
Чимин разражается смехом, тут же замолкает и тяжело вздыхает. Чонгуку немного стыдно за свою поспешность и пренебрежение проблемами друга. Он обязательно исправится. Потом.

– Ладно, – говорит Чимин, – сначала поможем тебе.

И Чонгук, запинаясь, спотыкаясь и судорожно подбирая слова, рассказывает, как перед зачетом следил за объектом своей страсти вплоть до общежития. Что это общежитие относится к его университету, об этом написано в ее профиле, но он пока не выяснил, на каком факультете и кафедре Тэён учится. И да, что ее зовут Тэхён, и что цвет волос у нее не такой, как в игре, а глаза гораздо темней.

– Может, ей тоже нравятся котики? – осторожно предлагает Чимин. – Девчонкам нравятся котики. И, погоди… Тэхён?

«Тэхён – парень, в этом и сложность», – думает Чонгук. Он размышляет вовсю о котиках, представляет Тэхёна в окружении пушистых, отчаянно вопящих комочков и дебильно улыбается. Вторая часть чиминовых слов доходит до него с опозданием.
«Тэхён, – думает Чонгук и нервно хихикает. – Точно. Он же видел».

– Она странная, – откашливается он в трубку. – Страничку ведет за мальчика. Любит такое. Фотки таскает откуда-то. На самом деле – девочка. Серьезно тебе говорю.

Чимин как-то неуверенно хмыкает и молчит.

– Девочка, – кивает сам себе Чонгук и едва не наворачивается с качелей, оттолкнувшись изо всех сил.

– Девочка, – эхом отзывается Чимин.

– Очень красивая, – вздыхает мечтательно Чонгук и закрывает глаза. – Длинные волосы, мини-юбка.

Перед глазами тут же встают растрепанная короткая шевелюра теплого каштанового цвета и черные глубокие глаза. Маска на пол-лица, спортивная, облепленная нашивками куртка, большой рюкзак, джинсы, протертые на коленях. Точно не девочка.

– Очень, – невпопад добавляет он севшим голосом.

И Чимин сдается. Он, может быть, и подозревает что-то все еще, но у Чонгука голос настолько несчастный, что дальше расспрашивать просто жестоко. По крайней мере, Чонгук на это надеется.

– Котики, чувак, – напоминает Чимин. – Все любят котиков.

Чонгук резко тормозит качели, взрывая ногами рыхлую землю, и в голове у него, тонко звякнув, загорается лампочка. Даже не лампочка, а целая люстра.

- Котика не возьмете? – предлагает Чонгук осторожно.
Не то чтобы он очень хотел отдать своего кота, да и Пусан отнесся к поездке более чем скептически, но, как известно, красота требует жертв, а Тэхён идеально вписывается в понятие «красота». Пусан недовольно зыркает из коробки зелеными глазами и шевелит усами с явным неодобрением. Чонгук подкидывает коробку, обхватывая поудобнее, и жмется к воротам тэхёновой общаги с такой страстью, будто хочет слиться с ними воедино. Пусан тихо рычит и дергает ушами. Девочки, проходящие мимо, шарахаются в сторону, едва завидев его. Наверное, стоило найти где-нибудь «котеночка» поменьше, но вариантов у Чонгука не так много, а второго кота, в случае провала, ему держать негде.

– Котика возьмете? – агрессивно предлагает он, сверкая глазами покруче Пусана.
Парни в толстовках сначала вздрагивают, а потом смеются громко, обходя его по широкой дуге. Правильно, придурки, валите нахрен. Этот котик не для вас.

Чимин сказал: «Девочкам нравятся котики», но, по ходу, не так уж хорошо он знает девочек. Мимо Чонгука за это утро прошел уже целый батальон девочек, и все они, едва разглядев, что прячется в коробке, тут же теряли всякий интерес, а то и вовсе стремились уйти подальше. Пусан у Чонгука откормленный и ленивый. Иногда, когда не совсем ленивый, еще и агрессивный. Самое то, чтобы отваживать нежелательных «клиентов».

– Котик, – сообщает Чонгук, растеряв все слова разом.
Тэхён стоит перед ним во всей своей красе, все в той же маске на пол-лица и разглядывает Чонгука с таким интересом, как будто он себя предлагает, а не кота. Чонгук бы предложил, если б взяли.

– Клевый, – хмыкает Тэхён в маску и стягивает ее, оставляя висеть на одном ухе.

У Чонгука в голове взрываются галактики. Комета за кометой сшибаются в смертельных объятиях. Черные дыры разрастаются до размеров вселенной. У Чонгука в голове ветер свистит с такой силой, что он едва на ногах удерживается.
Тэхён яркий, как тысяча солнц. И лучше бы он не снимал маску.
Если у Чонгука и были какие-то шансы забыть и жить дальше, то теперь их не осталось.

– Котик, – тупо повторяет он и закашливается. – Хочешь?
Он сам толком не знает, что именно предлагает Тэхёну. Может быть, свою жизнь, может быть, все звезды, может – прогуляться вечером, после учебы. Тэхён виновато пожимает плечами, отчего лямка рюкзака стекает вниз по предплечью, и признается:
– Мне некуда. Я в общаге живу, нельзя тут животных держать.
Чонгук уже прощается с клевой идеей и со своей жизнью заодно, когда Тэхён оглядывается по сторонам, сбрасывает рюкзак на землю и забирает у Чонгука коробку. От него проходящие мимо девочки не шарахаются.

– Детка, – выдыхает Тэхён, приближаясь к одной из них, – хочешь котика? Смотри, какой клевый.

– Нет, – сипло просит Чонгук, пока его разбитое сердце отчаянно пытается срастись обратно и начать, наконец, стучать. – Пожалуйста.
Чонгуку нравится Пусан. Нравится, как он спит по ночам у него в ногах, как вылизывает свою упитанную морду, как смешно выгибает спину, стоит провести по ней ладонью. Даже имя его Чонгуку нравится, он сам его придумал. И если кота вдруг заберет к себе какая-то сломленная тэхёновым очарованием девчонка, Чонгук расстроится.

Девчонка, по ходу, не просто сломленная, а порванная в клочья, пялится на Тэхёна глупыми рыбьими глазами и зачарованно кивает. Если бы Тэхён сказал Чонгуку это «детка», он бы тоже на все согласился.
Убить кого-нибудь? Не вопрос.
Ограбить банк? Сейчас, только план набросаю.
Захватить власть в Пхёньяне? Завтра устроит?
Чонгук дергает Тэхёна за руку и просит:
– Не надо.
Тэхён непонимающе вглядывается в его глаза и вопросительно наклоняет голову. Черт побери. Да ему даже говорить не надо, чтобы уничтожать Чонгука раз за разом.

– Это Пусан, – шепчет Чонгук, – ему не нравятся девочки.

– Не вопрос, – улыбается понимающе Тэхён и поворачивается обратно к застывшей девчонке. – Пардон, в другой раз.

Освобожденная от тэхёновых чар девушка, покачиваясь, позволяет подруге себя увести. Тэхён возвращается к Чонгуку, прижимая к себе коробку с Пусаном, и уточняет:
– Мальчики нравятся?
Маска болтается у него на ухе, как висельник. Чонгук хочет также и уже присматривает себе ближайшее дерево. Откуда он узнал? Читает мысли? Следит за Чонгуком? Пфф… Ну, конечно.

– Пусану мальчики нравятся? – улыбается шире Тэхён и запускает руку в коробку.

«Нам обоим», – думает Чонгук и словно в замедленной съемке наблюдает, как погружаются в логово Пусана тонкие изящные пальцы. Пусан гулко рычит. Чонгук чувствует вибрации, исходящие от него, даже на расстоянии. Тэхён замирает и вглядывается в Чонгука, забыв про кота.
– Как тебя зовут? – спрашивает он.
И в следующую секунду его лицо приобретает такое непередаваемо удивленное выражение, которое появляется только тогда, когда тебя кусает за пальцы жирный кот с претенциозным именем Пусан.

– Ну, блин… – беззвучно стонет Чонгук и отстраненно наблюдает, как Пусан, не теряя достоинства, выбирается из опрокинутой коробки и, бросив надменный взгляд на обсасывающего палец Тэхёна, удаляется в сторону кустов.

– Прости, пожалуйста, – просит Чонгук и, срываясь с места, добавляет, – он у меня немного нервный.
Чонгук влетает в кусты рыбкой, как в бассейн заныривает, и уже там позволяет себе отдышаться. Это все слишком. Его суперковарный план дал трещину, так и не дойдя до кульминации. Наверное, ему лучше оставить безумную идею о покорении Тэхёна. Чонгук горестно вздыхает и оглядывается. Пусан сидит от него на расстоянии вытянутой руки и явно не собирается никуда уходить. Он свое гадкое дело уже сделал. Чонгук сверлит его очень многообещающим взглядом и уже готов двинуться в атаку, когда в кустах появляется Тэхён. Он обводит всю компанию восторженным взором и присаживается рядом с Чонгуком на корточки:

– Он у тебя не очень подвижный, да? Я думал, уже далеко удрал.
Чонгук вдыхает запах его парфюма – тонкий, едва уловимый – и мысленно стонет от нелепости ситуации. Их колоритная компания, наверное, выглядит довольно странно. Благо, кусты достаточно густые и не оставляют посторонним наблюдателям ни шанса. Чонгук, в принципе, добился своей цели. Но что с ней делать – непонятно. Тэхён тянется к Пусану прокушенными пальцами, Чонгук закатывает глаза и, успев подумать только: «а он не очень умный», перехватывает его запястья.
Чонгук не любит неловкие ситуации.
Тэхён, по ходу, от них тащится. Он, кажется, тащится вообще от всего.
Он оказывается вдруг совсем близко и уточняет, почти в чонгуковы губы:
– Ты хочешь, чтобы он убежал?

– Нет, – шепчет Чонгук.

– А чего хочешь? – хмыкает Тэхён.

Чонгук слышит в голове тонкое «бздынь», такое, какое бывает, когда лопается струна. Или когда кто-то сходит с ума. Чонгуку задали вопрос. Чонгук отвечает:
– Хочу, чтобы ты назвал меня «деткой».

– Детка, – приподнимает бровь Тэхён и кивает в сторону Пусана. – Теперь будем ловить кота?

«Детка»,– звучит, множась, в голове у Чонгука голос Ким Тэёна. Его замечательного, расчудесного Ким Тэёна, с белыми волосами и доброй улыбкой. С которым и жизнь можно связать, и варежки. Ким Тэёна, реальная копия которого, с совершенно идентичным голосом, сидит тут сейчас напротив, в кустах и ломает Чонгуку жизнь.

– Пусан, – зовет Чонгук осторожно, – идем домой.

«Мне надо немножко сдохнуть», – додумывает он, обхватывая кота поперек пуза. Но это все дома. Потом. Чуть позже. Тэхён с любопытством разглядывает их и придвигает к Чонгуку коробку. Такой заботливый. Чтоб тебя.

О том, что не спросил номер, Чонгук вспоминает только дома. Он долго лежит на кровати, раскинув руки, словно морская звезда, и слушает, как недовольно урчит в кресле Пусан. У них обоих был тяжелый, полный приключений день. Пусану надо отмыться от дыхания улиц, а Чонгуку – подлатать поломанную психику. Он в один прыжок подбирается с кровати и бредет за пивом. Недочерченный проект сиротливо лежит на столе, маня разбросанными вокруг карандашами и инструментами. Может быть, позже. «Может быть, позже» грозит обернуться «никогда», а впоследствии и заваленной сессией, но Чонгук в общем и целом довольно смелый малый. Он откупоривает пиво, грохнув пробкой о край стола, и включает компьютер.

– Ну как оно? – интересуется Чимин, сверкая улыбкой с новой аватарки.

- Жопа, – лаконично описывает Чонгук и делает большой успокаивающий глоток.

Чимин тут же отзывается громким неприятным звонком. Чонгук нажимает «отклонить» и пишет: «Давай на телефон лучше». Так ему проще будет курить на балконе. На балконе все то же лето, знойное, не остывающее даже вечером, но Чонгука морозит. Потому что он идиот.
Чимин хороший хён, добрый хён, он перезванивает практически сразу.

– Жопа – это ты, – беззлобно сообщает он и ворчит. – У меня денег на телефоне не то чтобы миллиарды.

Чонгук уже готовится оправдываться, придумывает аргументы, пустые обещания, но вместо всего этого выдает грустное:
– Я идиот.

– Переспал и не проводил? – хмыкает Чимин.

А Чонгук нервно смеется и мотает головой, тут же представляя это самое «переспал» и чувствуя, как температура тела неумолимо растет.
– Я даже номер не взял, – признается он.

– Котик не помог? – удивляется Чимин и звонко стукается об трубку стаканом. – За тебя.

– За меня, – соглашается Чонгук и отпивает из бутылки. – Помог котик. Просто я идиот.

Он раскуривает вторую сигарету и долго, очень самокритично описывает ситуацию. Пусан пялится на него с подоконника через стекло и, кажется, со всем согласен. Чимин согласен тоже. Он смело оценивает Чонгука как «придурка» и предлагает:
– Иди снова.

– Сейчас? – кривится Чонгук, разглядывая красивый, но совершенно бесполезный закат. – Сейчас я не могу, мне надо проект дорисовать.

– Утром иди, дятел, – ржет Чимин. – Кому ты там сейчас сдался? Если она такая красивая, как ты описываешь, то уж точно по вечерам дома не сидит.

«Точно не сидит», – думает Чонгук и отчаянно старается не представлять Тэхёна в совершенно непотребной одежде, зажигающего на танцполе. Но ведь представляется, представляется вовсю. Толпа девушек, возбужденно трущихся рядом, завистливые мужские взгляды. Капельки пота, стекающие к тэхёновым ключицам.

– Малой, – тревожно зовет Чимин. – Ты там с балкона не скинулся?

Чонгук примеривается к перилам и с сожалением констатирует:
– Хотел бы, но нет.

– Иди завтра, придурок, – бормочет Чимин. – Еще не все потеряно. Она даже по кустам с тобой ползала, явно запала.
Чонгук вспоминает кровоточащие ранки на тэхёновых пальцах и мрачно кивает – ага, конечно, запала. Он бы точно на такого запал. Чонгук возвращается в комнату и придирчиво разглядывает себя в зеркале. Зеркало хочется разбить. Оно отражает что-то нелепое, замученное, на фоне злосчастного проекта, так и накрывающего стол.

– Хён, – шепчет Чонгук, – я такой придурок.

Чимин тяжело вздыхает и снова звенит о телефон стаканом:
– За придурков.

А потом добавляет совсем грустно:
– В этом мы с тобой очень похожи.

Чонгуку надо бы спросить, чем так загружен хён, почему он невеселый, зачем пьет и что за Мин там у него наклюнулась, но проект раздражающе бросается в глаза, а пиво бьет в голову, мутя сознание. Он поспешно прощается, с сожалением выключает компьютер и придвигает к себе пенал. Делу время... А потехи, по ходу, не предвидится.

- П рости, детка, – улыбается Ким Тэён, – но у меня уже есть кое-кто.

Чонгук недоверчиво смотрит на него и вырубает комп сразу из розетки. Что-то с этим Тэёном не так. Какой-то он... сволочь. Динамщик.
«В сущности, – думает Чонгук, скручивая в трубочку план здания, начерченный за ночь, – что я о нем знаю?» Он работает в магазине одежды, разбирается в моде и любит котиков. Не курит, не пьет. У него красиво прорисованные глаза и желтовато-белые волосы, такие, с которыми в аниме всегда изображают чистопородного блондина. Чонгук перечисляет мысленно факты, которыми обладает, и приходит к выводу, что их категорически не хватает. Не только для влюбленности, но и в целом для заинтересованности. Каждый второй житель Сеула может похвастаться теми же или приблизительно похожими данными. Чонгук залезает в твиттер, пока едет в автобусе, и пишет многозначительное: «Что мы, в сущности, знаем о близких людях?» Твиттер тут же щелкает сообщением об ответе, и Чонгук ухмыляется, прочитав чиминово: «Я знаю, что ты придурок, этого достаточно». Чонгук тоже о Чимине знает много чего. Чимин занимается танцами, любит курицу и свой пресс. Увлекается компьютерными играми и смешно морщит нос, когда в чем-то не уверен. У Чимина полтора миллиарда гримас в запасе, практически на любое сказанное Чонгуком слово. Чимин обожает Тэяна из Биг Бэнг и не умеет готовить. Чимин комплексует по поводу своего роста и однажды на Хэллоуин приперся в костюме динозаврика. И это далеко не все.
Чонгук о Чимине знает настолько много, что это им он должен был заинтересоваться. Но нет, загадочный чувак из второсортного дэйт-сима привлек его больше. Чонгук тяжело вздыхает и вываливается на своей остановке. Возможно, в жизни надо что-то менять. Бросить курить, например, вернуться к занятиям в спортзале. Удалить «Жаркое лето». Что-нибудь, чтобы не было так обидно за собственный провал.
Чонгук усаживается в аудитории на свое место у окна, кладет тубус на соседний стул и улетает мыслями куда-то далеко, где тепло, весело, много свободного времени и Ким Тэён, чтоб его, не такая жопа. А возвращается, когда преподаватель больно бьет его учебником по голове.
«Архитектор, – думает Чонгук, – опасная профессия». Нет никакой гарантии, что рано или поздно тебе на голову не упадет кирпич. Сплошная ирония – кирпич-убийца из построенного тобой же здания. В этом есть какая-то романтика. Преподаватель следует дальше по проходу, посматривая в конспекты, а Чонгук пялится в окно, провожает взглядом пролетающую мимо бабочку и упирается им же в Ким Тэёна. Точнее Ким Тэхёна.

«Ту-дум?» – неуверенно уточняет сердце и останавливается.

Ким Тэхён в этот раз без маски, даже без куртки, а его клетчатая красная рубашка поразительно контрастирует с окружающей зеленью внутреннего двора. И где бы Тэхён ни учился, это вряд ли его корпус. Он похож на галлюцинацию, на последствие солнечного удара. Тэхен не может стоять перед чонгуковым корпусом и вглядываться в окна. Чонгук напряженно сглатывает и закрывает учебник. Медленно встает, скидывает вещи в сумку и, не сводя глаз с застывшего преподавателя, пятится к дверям.

– Чон... – угрожающе начинает преподаватель, но «Чонгук» договорить не успевает.
Чонгук несется по коридору так стремительно, как несутся главные герои в фильмах про зомби. Он почти чувствует за собой топот неживых, изогнутых под неправильным углом ног и ускоряется, едва не сбивая какую-то заблудшую душу. Заблудшая душа тоненько взвизгивает, оказываясь девочкой, и только-только успевает сойти с его дороги. Чонгук на лету извиняется и бежит дальше, отталкиваясь от стен.
Ким Тэхён вполне себе реальный. Он стоит, прислонившись спиной к одинокому фонарю на одной из дорожек, ведущих ко главному входу, и расслабленно теребит край рубашки. Чем быстрее Чонгук приближается к нему, тем сильнее ему хочется свернуть куда-нибудь и спрятаться. Желательно подальше. Но нелепая компьютерная влюбленность диктует свои правила.

- О, - хмыкает Тэхён и пихает руки в карманы джинсов. – Какими судьбами здесь?

– Бегаю, – предлагает наитупейший вариант Чонгук и показательно переступает с ноги на ногу, как завзятый спортсмен. – А ты?

– А я за другом пришел, – говорит Тэхён и улыбается, а потом добавляет, – детка.

Чонгуку кажется, что его только что чем-то неслабо садануло по башке. Прямо по затылку. Будто бы молотком. Он смотрит на Тэхёна широко раскрытыми глазами и ловит ртом воздух.

– Ты сам попросил тебя так назвать, – напоминает Тэхён, – а имени своего не озвучил. Так что у меня не то чтобы много вариантов.

– Я Чонгук, – выпаливает Чонгук, – Чон Чонгук. Не детка.

– Не-Детка-Чон-Чонгук, – смеется Тэхён и кусает губы. – Ты забавный.

– Сомнительный комплимент, – ворчит Чонгук.

Ворчит, а сам чувствует, как необъяснимая, навязанная компьютерным симулятором свиданий нежность заполняет его, как вода – пустой кувшин. В Чонгуке этой нежности – видимо-невидимо, а бездушной программе ее много не подаришь. Зато есть весь такой настоящий и улыбчивый Ким Тэхён, которого можно облить ей с ног до головы, как дождем. Тэхён машет перед его лицом пятерней и уточняет:

– Ты жив? – а когда Чонгук неуверенно кивает, переспрашивает. – Я говорю, как там Пусан?

«А как там Пусан? – думает Чонгук, внимательно разглядывая его пальцы, пластыри на среднем и указательном. – Вроде ничего. С утра был по крайней мере. Как всегда толстый, довольный собой. Спал, кажется». Он озвучивает эти свои мысли Тэхёну, а сам не очень-то и верит во все происходящее. Они стоят посреди университетского двора, вокруг деревья зеленые, шуршащие листвой, выглаженные дорожки, город, весь такой необъятный и подвижный, яркий, сияющий мир, огромная, бесконечно огромная вселенная. И Чонгук в ней такой маленький и влюбленный, что аж страшно становится. Тэхён говорит:
– Давай навестим его.

И хватает Чонгука за руку. А в дэйт-симах такого не бывает. Нет этого ощущения – кожа к коже, нет ничего про пластыри на пальцах и запястья тонкие. Нет ничего про лучики морщинок от улыбки, не слезающей с лица. В дэйт-симах все сухо, по сценарию. А в жизни никакого сценария нет. Есть Тэхён. Есть Чонгук. И никакого сценария.

– На самом деле, – доверительно шепчет ему Тэхён на ухо, когда они стоят под светофором в ожидании зеленого света, – я совершенно не знаю, куда идти.

Чонгук пялится на него, как на новый, неизвестный науке вид бабочек, и тыкает пальцем направо. Тэхён идет направо. До чонгукова дома минут тридцать ходу, на автобусе – десять от силы. Он идет медленно, осторожно ступая, будто плитка перед ним вот-вот осыплется и канет в бездну. Потому что у Тэхёна горячая ладонь и он напевает там что-то себе под нос вместо того, чтобы хотя бы попытаться завести диалог. К чему вообще диалоги? Диалоги бывают в дэйт-симах. И это их главное упущение. Программа не рассчитана на то, чтобы просто с тобой помолчать.

Над этим необходимо поразмыслить. С этим нужно что-то сделать. Чонгук представляет, как открывает папку с «Жарким летом» и жмет на кнопку «удалить». К черту это все.
Он смотрит вверх, на окно своей квартиры и дергает Тэхёна за руку:
– Пусан.

А когда Тэхён улыбается и поднимает голову, когда на его лице появляется симпатичное радостное выражение, замечает на его носу крошечную родинку. Такую трогательную и аккуратную, что до нее срочно надо дотронуться. Губами.
Чонгук выдыхает, тянет Тэхёна к себе и замирает.
В ярком свете солнца волосы у него будто бы белые. Он выжидательно смотрит своими серьезными глазами, и Чонгук почти слышит, почти ощущает всей кожей, всем своим истерично бьющимся сердцем готовое сорваться с его губ: «Прости, детка, но у меня уже есть кое-кто».
Чонгука переклинивает.
Прости, детка.
Он отступает на шаг. Еще на шаг. Тэхёнова ладонь выскальзывает из его руки.
Прости.
Чонгук залипает на диалоговое окно у Тэхёна под грудью, читает, но не может разобрать строк. Он не спит. Ему просто дико страшно. Чонгук всего лишь маленький неуверенный в себе задрот. У него на компе пять или шесть симуляторов свиданий, а в активе – одно всего, и то не особо удачное. Даже набор пикселей разных цветов говорит ему раз за разом: «Прости, детка». Чего ожидать от живого и непредсказуемого Тэхёна?
Пусан сидит на подоконнике, глядя на них сверху вниз своими зелеными глазами, и моргает медленно, так медленно, как стучит почти замершее чонгуково сердце.
И мир вокруг.
Почти замерший.

– Чонгук? – осторожно зовет Тэхён.
Прости, детка.

Чонгук улыбается криво, неискренне и говорит:
– Мне пора.

А потом поднимается на свой этаж, закрывает за собой дверь, не разуваясь идет в комнату и валится на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Ему надо покричать срочно. Просто проораться. Потому что так налажать мог только он. Снова налажать. Долбаный дэйт-сим сломал его жизнь. Не Ким Тэхён, а чертова игра, скачанная с нелепого, некачественно оформленного сайта. И теперь Чонгук лажает, лажает и лажает снова, пытаясь добиться чертовых ста процентов и чего-нибудь кроме «прости, детка». Но в этот раз это не игра совсем, это жизнь. И Чонгук вроде как понимает это, но все равно боится. Все равно думает – сколько это минус к отношениям? Он запутался совсем. У него уже столько минусов, что смысла считать нет. У него огромные буквы «Game Over» перед глазами. А сохраниться он забыл. И как бы ни старался, даже заново запустить эту чертову игру не получится. Потому что в жизни мало кому выпадает второй шанс. Чонгук чувствует себя маленьким и никчёмным. Ему нужна помощь.

Чонгук поворачивается на спину и достает телефон.
«Хён, я снова ее встретил», – пишет Чонгук
«Все было так хорошо, но я все испортил, – пишет и добавляет горькое, – опять».
«Я облажался, хён. И не знаю, что делать теперь»
Чонгук пишет и пишет, и пишет, а Чимин молчит. Читает – сообщения отмечаются прочитанными – и молчит. Чонгук не понимает почему, но ему это не нравится.
«Эй, хён», – зовет он в пустоту сети.
«Хён!» – ругается он сердитыми смайликами.

А Чимин молчит. И это также жутко, как иногда бывает жутко разговаривать самому с собой ночью в пустой комнате. Чонгук не любит тишину. Не любит, когда его игнорируют. Почему Чимин ведет себя как жопа?
Он не выдерживает и ищет в списке телефона номер Чимина, а потом жмет на «вызов». Гудки долгие, раздражающие, разрывающие мозг. Чонгук и так запутался, растерялся, помялся, как жестяная банка, а тут еще чертов хён взялся динамить его, как одну из этих своих девчонок. Но Чонгук так просто не сдается. Он не девчонка, чтобы поплакать и постараться забыть. Он набирает номер снова. И после обрыва соединения – снова. Это похоже на битву: задача Чонгука – вытащить хёна из норы, задача хёна – ругаться на него гудками. Чимин упрямый, как осел. «Обиделся на что-то, – думает Чонгук, – и теперь не отвечает». Так нечестно, у Чонгука тут проблема. У него беда большая. Он сам себе идиот. А всем идиотам нужна помощь кого-то умного. Ну, или хотя бы старшего.
Чимин берет трубку, когда Чонгук уже перестает считать попытки. Молча принимает вызов и не говорит даже свое любимое «вотс ап».

– Чего за дела? – рычит Чонгук. – Почему ты меня игнорируешь?

– Я был занят, – отзывается сухо Чимин, – не у тебя одного проблемы.

Лажать – это то, что Чонгук умеет лучше всего. Даже в мелочах. Даже с давно знакомыми и близкими людьми. Чтобы потом до рези в глазах стыдно было.

– Расскажи, – осторожно просит Чонгук, – что произошло?

Чимин не может злиться на него вечно. Чимин тает при температуре ниже нуля градусов и не замерзает совсем.
– Хён, – вкрадчиво говорит Чонгук, – расскажи мне.
Чимин молчит, и Чонгуку кажется, что он слышит весь мыслительный процесс, происходящий в его голове. Чонгук хорошо знает Чимина. А Чимин не умеет долго держать в себе. Чимин – как открытая книга. Он любит делиться. Плохим ли, хорошим ли – ему нравится переживать все с кем-то. Чонгук для этого идеально подходит. Когда не зарывается в свой эгоизм по уши.

– Эта девчонка, – начинает хрипло Чимин, – которая мне понравилась.

Он сбивается, замолкает и вдруг перескакивает на что-то другое:
– Помнишь, скидывал тебе ссылку на статью про Тэяна?

– Помню, – поспешно соглашается Чонгук.

Но на самом деле нифига не помнит. Слишком много статей про Тэяна прилетало от Чимина, а уточнять, о какой именно речь, опасно.
– Я увидел ее имя и подумал, что это судьба. Имя той девчонки, которая мне понравилась. Ее зовут Мин Юнги. Не Хёрин, конечно, но тоже круто. Я сразу понял, что это она. Та самая. У нее на аватарке фотография ее ног. Но я уверен, что она именно та.

Из Чимина слова выливаются потоками, Чонгук практически чувствует, как разбухает трубка от жарких сбивчивых пояснений. Чимину очень надо выговориться, его лихорадит будто бы, и это его «та девчонка, которая мне понравилась» звучит как заклинание. Словно если повторить его много-много раз, он понравится той девчонке тоже. Потому что нельзя так, чтобы кто-то кому-то нравился, а в ответ – глухое безразличие. Это нечестно. Неправильно.

Чимин задыхается, замолкает и выдавливает из себя жалкое:
– Но она уже который раз меня посылает.

Это звучит как черта. Как итог.
«Прости, детка», – отдается эхом в Чонгуковой голове, и он шумно сглатывает. Все-таки они с Чимином очень похожи. Вот просто очень. Наверное, поэтому он на Чимина так и не запал при всей своей влюбчивости. Довольно сложно запасть на самого себя, со всеми своими недостатками и косяками.

Чонгук предпочел втюриться в нарисованного персонажа. А Чимин, балдеющий от Тэяна, не смог придумать ничего круче, чем сойти с ума от телки, которую зовут почти как Тэянову пассию. Чиминова любовь к Тэяну беспощадна. Чонгуку он тоже нравится, но Чимину явно больше. Стоит лишь посмотреть на коллекцию альбомов, на заваленный стаффом шкаф, на автограф, висящий в рамке рядом с письменным столом. Чимин это все показывал, и временами продолжает хвастаться чем-нибудь новым. И ссылками заваливает. Чонгук помнит, как Чимин пищал от радости, когда Тэян объявил о том, что встречается с девушкой по имени Мин Хёрин. И, конечно же, Чимин не мог пройти мимо девушки с такой же фамилией. И красивыми ногами.

Какие они оба идиоты.
– Не знаю, – бормочет Чимин растерянно, – как разговорить ее? Я пытаюсь, но все не так. Нужно что-то другое.

– Как ты нашел ее вообще? – уточняет Чонгук и поднимается с кровати.

С такими переживаниями он, по ходу, не то что не бросит курить, а скурит себе все легкие в дым. На балконе прохладно, откуда-то с запада доносится едва слышная музыка, несет гарью. Отличное лето.

– На сайворлде, – неуверенно тянет Чимин. – Там твиттер узнал. Я про Тэяна искал... Про Мин Хёрин.

Его слова звучат как нелепые оправдания, как попытки школьника спрятать свою вину. Чонгуку неловко – друг впервые такой откровенный. И такой беспомощный.
– Может попробовать трюк с котиками? – осторожно предлагает Чонгук и вслушивается в ломкий и нервный Чиминов смех.
Какие они неудачники все-таки. Парад лузеров. Чонгук думает о том, что надо съездить к хёну в гости, в Пусан и выпить за это. За девочек, одна из которых не девочка вовсе, а вторая такая дура, что даже не может дать клевому парню вроде Чимина шанс.

– У нее ноги красивые, – нарушает хрупкую тишину Чимин.

А Чонгук пялится в пустоту, катает в пальцах давно дотлевшую до фильтра сигарету и пытается понять, когда все стало так тупо и странно.
– Музыку любит, – вздыхает Чимин, – фотографировать.

«Музыку любит, – думает Чонгук, разглядывая пятно света под окнами, где совсем недавно они с Тэхёном стояли вдвоем, - фотографировать». А что любит Тэхён? Чонгук слушает ровное дыхание Чимина, который, кажется, вообще уснул, и щелкает мышкой, выводя компьютер из спящего режима.
Что любит Тэхён?
Чтобы понравится Ким Тэёну, нужно прокачивать определенные показатели, дарить ему определенные подарки. Говорить определенные вещи. Запариваться так, как Чонгук вообще ни в одну игрушку не запаривался. Зато Ким Тэён улыбается. Цифры на графе отношений стремятся вверх. Ким Тэён улыбается шире. А потом все равно говорит: «Прости, детка». Как же бесит. Тэён, наверное, просто любит издеваться.
А что любит Тэхён?
У него на сайте огромная анкета, Чонгук копирует в блокнот, копирует в мозг. Чапче, мясо. Большие игрушки. Одежда, обувь. Любимый цвет – зеленый, черный, белый. Любимое время года – осень. Любимое число – десять.
Чонгук уходит с головой в составление нового образа. Вымывает из памяти старый, нарисованный, заменяет его новой, свежей фотографией. Красивой, яркой.
Но срывается.

Когда Чимин говорит: «Блин, я вырубился», Чонгук уже жмет в диалоговом окне на «конечно, пойдем». Он получит Ким Тэёна, чего бы ему это не стоило. В голове шумит. Он прощается с Чимином, снова начавшим ворчать, и играет, выбирает, отвечает. Это похоже на болезнь, на назойливый зуд между лопаток. Ему необходимо победить, чтобы забыть. Один раз, один гребаный раз получить сердечко вместо «одинокой концовки». Это даже звучит мерзко – «одинокая концовка». Чонгук не хочет одиноких концовок. У него каждый день этим завершается. Приходит домой, и все – одинокая концовка.

«Хочешь мороженое?» – предлагает с улыбкой Ким Тэён.
И Чонгук жмет «нет, я сама могу за себя заплатить». Это флирт. Ким Тэён любит независимых. Любит красивых. Любит, чтобы отношения – как азартная игра.
А что любит Тэхён?
Все необычное. Больших львов. Улыбаться.
У Чонгука вот-вот лопнет голова от всего этого. Он двигает мышкой, жмет на нее изо всех сил, а перед глазами мельтешат одни образы за другими, сбивая, путая, отвлекая.

– Ладно, – выдыхает Чонгук, чувствуя, как между лопаток стекает пот. – Окей. Ладно.

И выключает компьютер.
Долго моется, одевает самую чистую футболку, свежие носки, недавно купленные кеды. И идет в кофейню «Cafe Du Monde». Потому что, судя по информации в профиле, именно там работает Ким Тэхён. Не в магазине одежды, как идеальный Ким Тэён, а простым официантом. Но им все равно срочно надо поговорить.
Хотя бы немножко.
Не «им», ладно. Чонгуку надо. А то он свихнется нахрен.

@темы: band: bangtan boys, Strong Heart - 2015

---

#большеада

[Мугивара]

Название: #большеада
Авторы:  Мугивара &  Alteran
Бета:  Генерал Кросс
Коллажист:  Барвинка.
Фандом: HISTORY, B1A4, BtoB, VIXX, ToppDogg
Пейринг: Кёниль/Иджон, Кёниль/Джехо (HISTORY); Чихо/Тэян, Хёнхо/Сангюн (ToppDogg); Хонбин/Гончан (B1XX) и еще куча прилагающихся
Рейтинг: NС-17
Размер: ~36000 слов
Жанр: юмор, стёб, ангст, h/c, pwp , AU, ООС
Предупреждение: пропаганда алкоголизма, свободных связей и лёгких наркотиков, встречающийся местами мат.
Саммари: Добро пожаловать в один из самых странных баров, которые вы только можете встретить. И дело вовсе не в его атмосфере, а в том, по какой звезде начинает идти ваша жизнь, стоит выпить там всего один раз.
От команды фика: "Вам не кажется, что ваш сценарий буквально чуть-чуть отвратительный очень сильно?" как говорил Иван Абрамов.
с гордостью и без предубеждения команда "двойное дно" при содействии "пёрпл тим" и фиолетовых трусов кимтэяна, а так же участии человека-с-безграничным-терпением-и-фотошопом представляет.
увеличение по клику

Если вы когда-нибудь шатались по Сеулу в состоянии, далёком от спокойствия и, зачастую, трезвости, вы рано или поздно приходили в этот бар. Никто из тех, кто побывал там, так и не смог вспомнить, какой случай привел их к этим дверям. Иногда это были друзья, иногда собственное желание прийти в какое-нибудь место, где можно сбросить всё то, что накидала жизнь, а иногда странный парень с ярко-рыжей шевелюрой и завлекающим голосом.

Ровно в восемь вечера, независимо от погоды, политической и финансовой ситуации, времени года и других не менее интересных событий, над дверью зажигалась вывеска, а внутри начинала играть музыка. Два бармена и официант ― ни больше, ни меньше. С дюжину столов, заклеенный плакатами сотен музыкальных групп туалет, классический и современный рок вместо лишних разговоров. По первому желанию клиента мешались самые безумные коктейли и устраивались дичайшие конкурсы, из которых хозяева не всегда выходили победителями.

Бар #большеада был готов принять всех и каждого, если они могли заплатить.

О нём в городе ходили странные полубылинные истории, в которых литрами лился алкоголь, Сангюн (та самая рыжая причина появления половины гостей) выставлялся прославленным героем-любовником, а суммы, оставляемые посетителями, в долларовом эквиваленте превращались в пятизначные. Что-то из этого было правдой, что-то ― только наполовину, что-то являлось ложью от и до. Так или иначе ― постоянных посетителей у бара хватало с лихвой. Ими становились все, кто решил зайти больше одного раза, потому что после этого их было уже не отвадить ничем. Как хозяин всего этого балагана, Чансоб с любовью и отцовской привязанностью вспоминал тех своих гостей, кто возвращался спустя месяцы в командировках и кто приезжал отдохнуть из других городов и даже стран. Все эти люди были его огромной очень интересной семьей. Многие застали его бар ещё, когда он назывался по-обычному странно и не оброс слухами как пропоица долгами.

Чансоб и сам не очень помнил, как так получилось, что в один прекрасный день он бросил вообще всё, продал свою квартиру и нашел это помещение. Через что и как ему пришлось пройти, он вообще предпочел забыть и не рассказывать даже Сангюну.

После смены названия в баре появился свой свод правил, с которым каждый гость мог ознакомиться в любой момент ― прямо над стойкой висела обрамленная золотом доска с серебряными буквами. Это был подарок одного из посетителей, который нашел здесь крайне выгодного партнера по бизнесу и теперь грелся где-то на пляжах Брисбена, не забывая присылать Чансобу ежегодные подарки на день рождения.
В отличие от большинства других заведений, правила #большеада были составлены не его работниками и вообще без согласования с Чансобом. Помимо этого они были предельно странными.
Например, правило №6 гласило “В туалет можно и даже нужно ходить минимум по двое”. Или правило №1 “Если ты оказался здесь ― пей все, что тебе предлагают”. Правило №2, казалось, отрицало первое почти сразу (“Не доверяй коктейлям Сангюна”), но успешно игнорировалось всем и каждым, включая самого Сангюна.
А ещё здесь принимали карты к оплате и могли накормить завтраком. А ещё пара этажей в этом же здании использовалась вместо гостиницы.
“Всё для любимых гостей”, как говорил Чансоб.

Так получилось, что с Чихо они были знакомы едва ли не с детства. Кажется, первая их встреча произошла ещё в начальной школе или до неё, когда Тэян сидел под деревом в парке и сосредоточенно читал что-то из Стивена Кинга, напрочь абстрагировавшись от мира. Чихо упал на него с ветки этого же дерева, в полете проорав спойлер концовки, после чего они подрались и отправились покупать газировку чёрт знает куда.
Абсолютно вся их дружба строилась на этом дурацком, но очень важном факте.
Чихо со своими безумными идеями падал на голову Тэяна связкой кирпичей и пускал под откос всё, что мог. Таскал его на концерты никому не известных андеграундных рэпперов, приносил брэндовые шмотки и заставлял носить кепки, знакомил с девушками, дарил скейтборды и так далее и так далее… В какой-то мере, Тэян был благодарен ему за то, что в его жизни почти не случалось черно-серых пятен, но иногда это всё так надоедало, что хотелось забиться в угол и сидеть там в тишине.
Когда их дружба окрепла, Чихо посерьёзнел, но менее придурочным от этого не стал. Вдруг начал читать странные книги, много думать и задавать странные вопросы, на которые Тэян не всегда находил ответы.
― Тебя не удивляет то, насколько легко мы можем кого-то полюбить или возненавидеть?
Ему тогда было около пятнадцати, и Тэян, уже прошедший этот сложный период, напрягся, ожидая самого худшего.
― Меня удивляет то, насколько непонятные вещи ты иногда спрашиваешь.
Этот разговор врезался Тэяну в память куда сильнее предыдущих. Возможно, потому что они сидели под тем же деревом, где состоялось их знакомство, возможно потому, что он наконец понял свою главную проблему. Он прекрасно помнил, что говорил Чихо, но вот свои ответы каждый раз всплывали в воспоминаниях разными.
― Меня бросила Чорон, ― Чихо лежал на траве и улыбался, ― Говорит, что я херовый романтик.
― Чувак, тебе 15, ― кажется, это было так, ― какая, блин, романтика.
― Вот я у тебя и решил спросить. Какую романтику нужно девушкам?
Тэян не знал. У него вообще знакомства с девушками не заходили дальше первого неловкого свидания, после которого его называли странным и сбегали в закат. Или Тэян сбегал. Не для него были все эти отношения.
И романтика.
― Мне, конечно, нравится на них на всех смотреть, ― Чихо подполз ближе и устроил голову на коленях Тэяна, ― но дальше этого как-то не получается. Может, я какой-то неправильный?
― Дебил ты.
― Так почему мы так легко можем кого-то полюбить?
В этой фразе были настороженность и ещё с десяток других вопросов, на которые Тэяну ответить было просто невозможно. Но он все ещё чуть старше и чуть лучше понимал, в чём проблема Чихо. Примерно в том же, в чём его собственная.

К этому разговору они больше никогда не возвращались. К девушкам тоже, хоть Чихо и встречался потом ещё с каждой второй старшеклассницей и каждой первой новенькой младшеклассницей. Годы дружбы щелкали один за одним, школа осталась позади.
Отдалиться от Чихо не получилось. Уйти от самого себя тоже.
И Тэян плюнул на всё, отложив в долгий ящик и дожидаясь подходящего момента, когда наконец сможет это сказать.

В любой непонятной ситуации ― пей. Если ситуация стала совсем запутанной ― меняй место дислокации и пей другое. Если тебе стало совсем плохо во всех смыслах этого слова, то опрокинь в себя несколько шотов и ищи ближайший туалет. Так по жизни сложилось, что именно в туалете тебе всегда становится легче.
Ну или ты находишь ещё приключений на свою задницу.

Этот вечер у Тэяна не задался ровно в тот момент, когда он прочитал внезапное сообщение от Чихо с указаниями на ближайшие полчаса. Мол, вали к тому придурку, будем безрадостно бухать и отмечать день рождения, а потом в забег по барам и клубам. “Отличный план”, ― решил Тэян, заглушая звук когтей на душе, и отправился черт знает куда.
Выпить ему было бы просто отлично, абсолютно замечательно, предельно прекрасно. Лучше даже нажраться в сопли.
Тэян заебался заебываться в последние дни.
Ровно в тот момент, когда вся их развеселая полупьяная компания ввалилась в странный бар, Тэян осознал, насколько весёлым будет его дальнейшая жизнь. Потому что вот он спокойно шел, а вот уже висел на Донсоне, который спустя минуту осторожно усадил его на свободный стул и отправился что-то заказывать к барной стойке.
“Донсон классный парень”, ― подумал Тэян, ― “просто отличный”.

Главным героем этого дня был без сомнения Чихо ― кто же может проигнорировать именинника и все его безумные инициативы, ― но вот как бы Донсон. И как бы на этом можно было закончить повествование. Внутренний голос подсказывает Тэяну, что ему определенно нужно ещё немного догнаться, после чего можно идти по морю аки посуху и покорять Донсона.
― Эй, ― Чихо ткнулся губами куда-то прямо в ухо, распространяя пары алкоголя, ― Ты как?
― Нормально. За собой лучше проследи.
Ответил Тэян заплетающимся языком, стараясь отодвинуться подальше и оторвать от себя руки именинника, которые лезли куда-то не туда. Спустя, как казалось, несколько секунд случилось триумфальное явление официанта с подносом, заставленным шотами и бокалами. Что было после этого ― Тэян почти не помнил. Вроде как попытался встать и дойти до туалета, но едва не рухнул прямо у стола, потому что Чихо снова начал распускать руки. А потом откуда-то появился Донсон, вопли и веселье стали в разы тише, и вместо толпы друзей вокруг возникли кафельные стены с посланиями от предыдущих посетителей.
Что-то попробовал сказать Донсон, снова провал в памяти, и вот они уже стояли в кабинке.
Запертой тесной кабинке туалета.
Вдвоем.
― Подожди, подожди, ― Тэян был дезориентирован, пьян и вообще не очень понимал, что происходит, пока этот самый Донсон прижимал его к стенке и в буквальном смысле облапывал. Всего. С ног до головы.
Ему удобно – он гораздо выше, шире в плечах, сильнее, и в его ладони, кажется, поместился бы сам Тэян, целиком.
― Чего ждать? – красивый голос, чуть хрипловатый от желания, был полон удивления. – Даже не пытайся притворяться, я видел, как ты смотрел на меня весь этот вечер.
Донсон хитро прищурил глаза, медленно проводя пальцами по груди Тэяна, и, взяв в руки его дрожащую ладонь, опустил ее на свой собственный полувозбужденный член, скрытый джинсами.
Тэян тяжело сглотнул, но сжал пальцы, признавая поражение.
Да, он пялился весь вечер. Да, ему на самом деле снесло крышу от чужого голоса, взгляда, запаха. И да, он безумно рад, что это взаимно.
Поэтому он запретил себе думать вообще, когда подался вперед, вжимаясь в Донсона, и поцеловал его.
Поцелуй получился смазанным, но очень жадным. Донсон перехватил инициативу моментально, облизывая губы Тэяна, вылизывая его небо, переплетая их языки, и это было мокро, страстно и ужасно возбуждающе.
Тэян готов был сдаться прямо здесь, хотя его все ещё пугала перспектива секса в таком месте.
Вместо этого он, удивляя самого себя, толкнул Донсона в грудь, заставляя сесть на унитаз, и опустился на колени. Ему было только на руку тяжелое алкогольное марево в голове. Оно отгоняло лишние мысли и оставляло только то, чего сейчас действительно хотелось.
Донсон одобрительно замычал, когда Тэян расстегнул его джинсы, и привстал, помогая стянуть их с себя вместе с боксерами. И откровенно насладился чужим судорожным вздохом.
― Это… Это… ― Донсон запустил пальцы в его волосы, прерывая дрожащие попытки что-то сказать.
Практически невесомо, нежно. И это никак не вязалось с его довольной, почти маньячной улыбкой.
― “Принц Альберт”, о да… ― простонал он, приподнимая бедра и демонстрируя металлическое кольцо в головке собственного налитого кровью члена. – Нравится?
Завороженно, с бесконечным удивлением Тэян прикоснулс к столь чужеродному в этом месте украшению и услышал, как Донсон тихо вздохнул в ответ, реагируя на касание.
В этот выдох уложилось абсолютно все ― и то, как сильно ему нравилось это, пока ещё легкое, прикосновение, и сам Тэян, и то, к чему все шло.
Несколько раз в тянущей бесконечности они пересеклись взглядами, пока Тэян не опустил голову, осторожно, почти боязненно прикоснувшись языком к металлическому колечку. Оно было теплым, нагретым жаром кожи Донсона, и это было слишком странно.
Но Тэян привык к странностям.
Да и чужой рваный вздох в ответ на простое касание придал ему сил и уверенности.
Тихий стон сверху, пока Тэян осторожно, не слишком умело изучал губами головку его члена вместе с пирсингом, влился в уши, заполнил всё тело как высокоградусный ликер. А если сжать металл зубами и чуть-чуть потянуть, стоны Донсона становились громче и как-то отчаяннее, глуше, и ладонь в волосах сжалась крепче.
Тэян помогал себе рукой, медленно, почти безжалостно-нежно проходясь по всей длине, постоянно словно случайно цепляя большим пальцем злосчастное металлическое украшение, в то же время языком вылизывая его член на всю длину.
В конце концов он почувствовал, как член напрягся сильнее, как яички поджались от надвигающегося оргазма, и едва успел отстраниться, когда Донсон с тихим рваным стоном кончил, пачкая пол белесыми разводами собственной спермы.
Он выглядел сытым и счастливым, и Тэян не смог удержаться от того, чтобы поцеловать его ещё раз.
― Тебе понравился мой Альберт, ― шепот прорвался сквозь стянутую тонкими дымными линиями пелену. – А знаешь, как много удовольствия он может принести тебе?
В горле у Тэяна что-то выпустило тоненькие коготки, цепляясь за кожу, стоило Донсону провести ладонью по бедру и чуть дальше. Он был бы рад выяснить это хоть прямо сейчас, но что-то его остановило от продолжения.

Если бы существовала премия “провал года”, то Чихо точно бы взял гран-при без особых усилий. Он как знал, что все его планы полетят к чертям, и поэтому пил до того состояния, когда продолжать пить было бы опасно для здоровья и психики.
Проводив грустным, слегка мутным взглядом Донсона, бережно несущего Тэяна в сторону туалета, Чихо вздохнул и сообщил своей компании, что пойдет пить экстремальные коктейли от бармена. Его проигнорировали, как и во все предыдущие разы ― половина приглашенных уже забыла, что они тут вообще делают и зачем пьют.
― Как… Кааааак и что мне нужно делать, чтобы привлечь его внимание?
Почти провыл Чихо, обращаясь к обоим барменам. Один из них вообще выпал из происходящего, уткнувшись в свою электронную книгу, но при этом успевал мешать коктейли и разливать алкоголь по бокалам, не путаясь в заказах.
― Попробуй поговорить с ним, когда протрезвеешь?
Предложил второй бармен, тряхнув фееричнейшей красной шевелюрой. В его словах была доля истины. Только вот когда пьяные почти в ноль люди слушали советы барменов.
― А сейчас нельзя?
― Сейчас тоже можно, только подожди, пока я на телефоне камеру включу.
― Сангюн, у тебя телефон снимает как говно, ― второй оторвался от своей книги и выставил на стойку несколько бокалов, почти до верху залив их энергетиком. ― Возьми мой лучше.
― То есть мне с ним стоит поговорить сейчас?
― Вот меня всегда удивляла логика наших гостей.
― А что не так?
― Всё просто отлично, ― в несколько быстрых движений Сангюн залил в шот несколько слоев алкоголя и подвинул ближе к Чихо. ― А теперь тебе надо выпить.
На верхнем слое загорелось бледно-синее пламя, переливающееся под странным освещением над стойкой, и Чихо, смирившись со своей судьбой, подождал несколько секунд, дав начало эпопее под девизом “нажрись в стельку”.
― Давай, жги, пей, выговаривайся.
Еще очень давно, когда бар имел другое название, а персонала было больше в три раза, юный Сангюн устроился сюда на подработку и накрепко усвоил главное правило бармена сего заведения ― слушай, что тебе говорят, но не принимай близко к сердцу. И ни в коем случае не пытайся давать советы. Поначалу это всё жутко бесило Сангюна, и он старался помочь хоть чем-то очередному уставшему от жизни человеку, пока один из таких посетителей не решил повеситься прямо у их черного входа. Парня откачали, а вот Сангюна не очень.
― Мы, вроде как давно общаемся, дружим и всё такое, но…
― Ноооо? ― еще один горящий шот.
― Но у меня возникает странное ощущение каждый раз, когда он со мной говорит. И вот сейчас я знаю, куда и зачем он ушел, и мне от этого…
― Не очень хорошо.
― Да!
Едва ли не заорал Чихо, приложившись лбом о барную стойку. Читающий бармен цокнул языком, отодвигая выполненные заказы чуть дальше от его головы.
― И тебе не кажется, что..?
― А что мне должно казаться? Ой, а это вкусненько?
На лице Сангюна появилось невнятное выражение, символизирующее одновременно и “да, вкусненько”, и “какая тебе разница, просто пей”. До кучи ему было интересно разводить гостей на чаевые, секс в подсобке и спонтанные признания о своих возлюбленных. И сейчас он одновременно проворачивал все три дела, начисто игнорируя красноречивые взгляды своего коллеги.
― Просто немного напряги мозг.
― Я его ревную, да?
― Типа того.
― И он мне нравится?
― Вы получаете примерно сорок из десяти.
― Но он же…
― Занят? Парень? Наполовину еврей? Принял обет? Ненавидит тебя?
Чихо задумчиво икнул и ответил что-то в пространном духе пьяных влюбленных. Ему было просто отлично, а парочка из туалета так и не вернулась, так что алкогольный марафон был далёк от завершения.
― Сангюн, ты задрал клеить гостей, ― в бармена прилетел поднос, едва не разбивший бутылки на полке. ― Лучше работай нормально.
― Иди нахер, ― в официанта в ответ швырнули пустым стаканом. ― Тебя вон, твоя пьянь зовёт, вали к ним.
― Если вы не перестанете сраться, я вас обоих убью.
― Можно мне что-нибудь, чтобы совсем срубило?
Фразы от Чихо и второго бармена прозвучали почти одновременно, наложившись друг на друга, но дошли до ушей и Сангюна, и мигом слившегося в сторону зала официанта.
― Зелёный шторм?
― Зелёный шторм.
Что такое “Зелёный шторм” Чихо решил не выяснять, учитывая, что до сего момента все поданные ему напитки были просто превосходными и идеально ложились на его состояние. Он бросил очередной тоскливый взгляд на раскрашенную дверь туалета, тяжко вздохнул и вернулся к созерцанию Сангюна, который в процессе жонглирования бутылками заливал что-то в бокал.
― Хочешь сам поджечь?
Этим Сангюн совершил стратегическую ошибку. Зажигалка у Чихо нашлась неожиданно быстро. Самбука тоже загорелась в миг. Энтузиазм Сангюна заполыхал ярче, чем чужая рубашка, и ситуация начинала выходить из-под контроля.
Если вкратце, то Чихо не справился с удержанием бокала в руках.
― Ей богу, Чансоби, когда ты меня нанимал, я и не думал, что это будет так весело.
Чансоб меланхолично пожал плечами, отодвигая от горящей барной стойки свою электронную книгу. Ему было фиолетово на всё происходящее вокруг, потому что вот прямо сейчас Артур выяснял суть Земли в компании пронырливого Слартибартфаста. А уж то, что Сангюн поджег сначала самбуку, потом их посетителя (интересно, как он там), а потом и всю барную стойку, по которой потом для антуража раскидал консервированную вишню, вообще дело десятое.
― Что у вас тут, блять, вообще происходит?!
В руках подлетевшего официанта алел огнетушитель.
― Хонбин, не ругайся при гостях.
― То есть угроза пожара это норм, а сказать “блять” уже все, смертный грех?
Чансоб снова пожал плечами и, прихватив свою книгу, ушел в подсобные помещения, чтобы не отвлекаться от своего путешествия по галактике. Сангюн с Хонбином как-нибудь сами справятся. Не в первый раз уже устраивали такую вакханалию. Вот то ли дело было, когда у них ещё был смешной паренёк-официант, который подрался с пьяным гостем и сломал его головой дверь в туалете...
Горящая барная стойка в их заведении казалась просто частью предельно продуманной иллюминации.
― А делать-то чего?
Грустно поинтересовался Хонбин. Даже его изощренно-пытливый ум не мог придумать выхода из сложившейся ситуации. Тем более, что самбука разливалась всё дальше по поверхности, потому что Сангюн не терял времени даром и подливал её из оставшейся в живых бутылки. Чихо, устроивший весь сыр-бор давно затоптал рубашку и теперь радостно осушивал бокал за бокалом. Несколько невозможно долгих секунд ушло у Хонбина на осознание происходящего (гости постепенно начали собираться у стойки и ловить льющиеся огненные реки бокалами), попытки найти Чансоба (ему было куда веселее в компании мышей и лонг-айленда) и придумывание причины, по которой ему не следовало прямо сейчас откручивать голову своему коллеге.
Размышления оборвались на том моменте, когда одна из компаний позвала его к себе и начала задавать вопросы о стоимости подобного развлечения, но уже в масштабах их столиков. Внутренний неадекват, благодаря которому Хонбин тут и работал, подсказывал, что Чансоб уже вписал горящие столы самбуки в местный прайс-лист и заказал несколько дополнительных огнетушителей. Судя по активно пьющим людям, в бокалах которых синело пламя, Сангюн справлялся со своей работой на “отлично”.
― Если родители узнают, то я закончу свою жизнь крайне плачевно...
Заключил Хонбин, выуживая чистые бокалы из стойки и направляясь к требующим банкета людям.
― Я тебя умоляю, даже мои к этому отнеслись нормально
Радости у бармена-фаерщика прибыло, когда Чихо взвыл и едва ли не зарыдал в голос, обнаружив, что из мест не столь отдаленных наконец выползла миловавшаяся там парочка. Внутренний эстет Сангюна оценил бардак на голове того, что пониже, и слегка присвистнул, когда взгляд скользнул по выражению лица другого. Явно там не руки полчаса мыли.
― Почему я?!
Бормотал Чихо, раз за разом прикладываясь к бокалу непонятно с чем, но происхождением явно обязанным кому-то из толпившихся рядом людей.
― Потому что ты чертов идиот, ― если до этого ситуация была не такой уж адекватной, то теперь она перешла на сказочный уровень идиотизма. ― Хён, подмени меня!
Даже не проверив, услышал ли его Чансоб, Сангюн схватил своего нового любимого посетителя и потащил за собой в помещения для работников бара.

Чихо жалобно пискнул, когда Сангюн прижал его к стене в попытке закрыть дверь. Помещение, как и сам бар, являлись частью одного сплошного целого, обставленного каким-то безумцем ― в центре комнаты стоял ярко-красный диван, когда-то очень дорогой, а ныне ― весьма потрепанный, повидавший за время своего существования немало лиц и других частей тела постоянных и не очень клиентов Сангюна. Пара шкафов, полки с продукцией, преимущественно алкогольного содержания, и огромное количество хлама непонятного назначения ― от коробки, доверху заполненной брелоками в форме маленьких альпак до огромной копии статуи Давида, едва не упирающегося головой в потолок.
В обычное время Чихо бы удивился, зачем владельцам бара нужны все эти бесполезные на первый взгляд штуки, но сейчас он был слишком пьян, и все, о чем он мог думать ― это лишь о том, как бы не сползти по стене вниз, пока матерящийся бармен пытался найти нужный ключ и запереть подсобку.
Чихо находился в такой стадии опьянения, когда ему было уже в принципе плевать на то, кто он, где он и с кем. Голова кружилась и хотелось чего-то, но чего именно, пьяный мозг сформулировать никак не мог.
К тому времени, когда он решил, что лучше всего будет все-таки сдаться и сползти на пол, свернуться комочком и уснуть, Сангюн с победным кличем откинул ключи на ближайшую полку и, подхватив оседающего Чихо, начал толкать его в сторону дивана.
В лучшее время Сангюн, возможно, обошелся бы простым минетом, но Чихо был слишком пьян и, чего греха таить, ― слишком красив, чтобы просто так упустить такую прекрасную возможность. Бармен заприметил его уже давно и весь вечер только и думал о том, как бы подкатить к нему, пока добыча сама не пришла к нему в руки.
Чихо вздрогнул и пробормотал что-то невнятное, когда Сангюн опрокинул его на диван и нетерпеливо прижался губами к его шее. У него не было сил сопротивляться, да и не очень-то и хотелось, если честно. Сангюн был красивым, от него вкусно пахло смесью пряностей, алкоголя и туалетной воды, и у него были чертовски умелые руки, которые уже забрались под его рубашку, жадно оглаживая грудь и чувствительные бока.
У Чихо слишком давно никого не было, в последнее время все его мысли занимал лишь проклятый Тэян, который, кажется, был абсолютно туп и непрошибаем, как бетонная стена, и совсем не понимал намеков. И предпочел ему какого-то грубоватого и неотесанного Донсона.
Чихо скрипнул зубами от злости, но тут же застонал, потому что Сангюн накрыл его член ладонью, и сжал его сквозь ткань брюк. И Чихо плюнул на все попытки осмыслить происходящее, выгибаясь в спине и позволяя чужим рукам стянуть с себя джинсы и отбросить их куда-то в сторону.
Сангюн был превосходным любовником. Слишком умелым и опытным, словно на интуитивном уровне понимающим, в чем именно нуждается чужое разгоряченное тело прямо сейчас, поэтому для Чихо все происходящее слилось в одно сплошное жаркое удовольствие. Даже когда проклятый Сангюн, потратив не слишком много времени на подготовку, но все же не забыв про презерватив, начал трахать его, ничего не спрашивая и не говоря. Просто развернул его спиной к себе, поставил на колени и начал двигаться, не забывая при этом поглаживать член самого Чихо, так что тот потерялся в своих ощущениях, растворяясь в наслаждении и забывая обо всем.

Ему было слишком хорошо, чтобы думать о чем-то, и он позволил себе просто отдаться чужим опытным рукам, лишь иногда коротко вскрикивая, когда движения становились слишком резкими и отрывистыми.
И, когда Сангюн укусил его за шею, ускоряя движения руки на его члене, Чихо кончил с рваным стоном, чувствуя себя почти счастливым, почти не осознавая, как Сангюн встал, помог ему привести себя в порядок и почти нежно вытолкал из полумрака подсобки в шумный бар.

― И что это было? ― Хонбин неодобрительно посмотрел на то, как пьяный гость, которого Сангюн выпихнул из подсобки, нетвердой, пошатывающейся походкой направился в сторону столика с шумной компанией.
― Поздравил парня с днём рождения, ― сыто улыбнувшись, Сангюн продефилировал к барной стойке, сходу включаясь в работу.
Хонбин тяжело вздохнул. Его это уже порядком подзадолбало, но он мог только смириться.

― И что это было? ― в голосе Тэяна звенели злость, ненависть и ещё что-то, не поддающееся анализу и расшифровке, стоило Чихо вернуться на свое место.
То, что Донсон сидел слишком близко к Тэяну, поглаживая его по бедру, Чихо предпочел проигнорировать.
А ещё они все были пьяны, кажется, совершенно в жопу.
Чихо неопределенно повел плечом, пытаясь определить, есть ли за их столиком ещё хоть что-нибудь, что можно выпить. Желательно, алкогольное. Желательно, чтобы наповал. Хотя куда уж сильнее. Он и так с трудом удерживал себя в вертикальном положении после алкогольного (и не только) марафона от Сангюна.

― У тебя засос на шее, ― голос Тэяна немного сорвался под конец фразы.
― У тебя тоже.
На секунду их взгляды пересеклись, и Чихо был готов поклясться, что услышал, как Тэян сглотнул комок обиды.
― Кажется, нам нужно поговорить, ― слишком быстро выпалил он, схватив Чихо за руку и потащив его в сторону запасного выхода бара.

Сангюн меланхолично наблюдал за тем, как его нетрезвого любовника выталкивают во внутренний дворик бара, и самодовольно улыбался, протирая стакан.
― Что скалишься, дебил? ― возникший из ниоткуда Чансоб ударил его по голове мокрым полотенцем, с удовольствием выслушивая крики в ответ. ― Вот только не начинай.
― Кажется, я ― чертов купидон. Ты не замечал, что после встреч со мной почти все находят свою идеальную вторую половинку?
― Не льсти себе. По сравнению с тобой им все начинают казаться идеальными.
Послушав чудесную речь Сангюна, наполовину состоящую из мата и междометий, Чансоб довольно улыбнулся и нарисовал на барной стойке ещё одну звездочку. Эта ночь обещала быть одной из тех, которые запоминаются надолго не только гостям, но и работникам.

― Сангюн, дорогой мой, ты помнишь, о чем мы договаривались?
― Прекрасно помню.
― Тогда ты сейчас скажешь мне, какое из правил нарушил.
― Никакое.
Время от времени у Чансоба возникали проблемы сангюньего толка, как он сам их называл, например, вот сейчас. Конечно, когда-то давно они обозначили четкий свод правил, по которым работали все, кто попадал в бар, но этому товарищу было бесполезно что-то объяснять. Да и правила были бредовые на первый взгляд, но созданные печальным опытом. Например, “Не держать в подсобке крокодила” (девушка-повар), или “Не играть с гостем в монополию” (массовая драка, тяжкие телесные, два месяца ремонта в баре), или даже “Появляться на работе исключительно в рабочей форме и не нарушать дресс-код ни при каких условиях” (предыдущего бармена перепутали со стриптизером. Четырежды.)
― Ой ли?
― Я проверил.
В знак того, что он действительно чист, Сангюн энергично закивал, потрясая своей ярко-красной гривой, слегка подпаленной после истории с самбукой.
С другой стороны, с него все взятки гладки, и Чансоб был абсолютно бессилен. К тому же, он давно хотел разбавить интерьер типичного бара чем-нибудь интересным и необычным.
― Вали к гостям уже, я сейчас приду.
Гиперактивный бармен скрылся за стойкой, на ходу начиная клеить каждого второго посетителя, чем довел своего начальника до очередного фэйспалма. Цирк то он, конечно, цирк, но сейчас Чансоб был не в настроении.
С утра его облил автобус из лужи, потом он потерял книгу и зарядник для телефона, а на работе на час отключилось электричество. В довершение ко всему случилось триумфальное явление Сангюна в сопровождении четырех грузчиков. К его чести, правила он действительно соблюдал. Причем как те, которые составил сам Чансоб с несколькими поколениями своих коллег, так и те, что были вырезаны на деревянной доске.
Единственное правило, входившее в оба списка, гласило:
“В баре принимаются не только деньги, но и услуги, вещи и всё, что впоследствии можно обменять на деньги”.
После того, как очень нетрезвый гость попытался расплатиться своей собакой, к правилу добавилась приписка “кроме людей и животных”.
Но ничего не говорилось о роялях.
Интересно, сколько же какой-то несчастный грустный алкоголик задолжал в тот вечер, если ему пришлось расплачиваться роялем? Судя по всему, не самым дешевым. Мог бы вообще синтезатором откупиться. Что куда более интересно, зачем Сангюн попросил выкуп именно роялем. Его, конечно, всегда тянуло на странные авантюры, за что его здесь нежно любили все (кроме Хонбина после одного случая), но обычно он принимал подношения деньгами или электроникой. На худой конец брендовыми шмотками. Что сподвигло его затребовать рояль ― тайна за семью печатями, и Чансоб не был уверен, что морально готов к этой истории.
Тем не менее, рояль был. И кто-то должен на нем играть.
В голове Чансоба защелкали тысячи схем, вплоть до организации музыкальных баттлов среди пьяных гостей, пока он не утвердился в мысли, что лучше будет найти кого-нибудь, кто не раздолбал бы инструмент в первые же две минуты. Говоря проще ― им был нужен музыкант.

Вот это уже становилось проблемой.

В телефонной книге Чансоба содержалось больше двух тысяч номеров. Больше половины из них покоились там, дожидаясь своего случая, а оставшиеся набирались время от времени, чтобы решить возникающие проблемы. Почти каждый из тех, с кем Чансоб заводил знакомство, в итоге оказывался полезным для его бизнеса. Поэтому их никогда не беспокоила налоговая, поставки алкоголя были частыми, люди приходили стабильно, а ремонт стоил копейки. Кто-то из этих людей помогал устраивать различные тематические вечера, турниры по настольным играм и предоставлял щедрый призовой фонд. Кто-то просто любил время от времени договориться с Чансобом об аренде всего бара для особо шумной гулянки.
Через одного из таких людей Чансоб и нашел Сангюна, когда ему понадобился бармен. Точнее Сангюна просто подкинули, сообщив, что этот парень совершенно не годится для офисной работы и может выпить океан, прежде, чем опьянеет. Выбора особого не было, к тому же Сангюн просто явился на очередную смену, никого не предупредив, и остался за барной стойкой.
После его появления Чансоб начал рисовать звездочки. Каждая обозначала их гостя, побывавшего с гиперактивным барменом либо в подсобке, либо в туалете. Понятно для каких целей. Не сказать, что Чансоб был очень против, но и не одобрял подобное. Смирился. Бороться с Сангюном было бесполезно, к тому же бару это приносило дополнительный доход, а Сангюну удовольствие. Все в плюсе.

― Неужели никто из твоих долбо…― Сангюн перехватил красноречивый взгляд Чансоба и подавился, ― Эээ… знакомых не может подогнать нам музыканта?
― Боюсь, что нет.
― Почему? Меня же сюда притащили.
Вся боль вселенной от бесконечной тормознутости Сангюна содержалась в грустном вздохе Чансоба, который с самого утра пытался найти хоть кого-то, кто согласился бы работать в их балагане дольше получаса. И кто ещё не переспал с Сангюном по пьяни или не очень.
― У тебя нет знакомых музыкантов? ― поинтересовался он, дойдя до крайней точки отчаяния. ― Поспрашивай друзей. Должен же хоть кто-то быть.
И только потом понял, что с друзьями у Сангюна не очень. Редкие знакомые, странные приятели, хреналион бывших и нынешних, ещё больше врагов и завистников. А вот с друзьями никак. С другой стороны, среди всей этой братии тоже мог найтись годный музыкант. Только вот Чансобу, даже при всей его внутренней ебанутости, не очень были нужны драки или романы на рабочем месте.
― Давай просто спрашивать всех подряд?
Эту идею Сангюн одобрил с радостью. Одним из его странных, но довольно интересных умений было завлекать людей на любую, даже самую тупую авантюру. Возможно именно поэтому постоянные гости оставляли ему астрономические суммы на чай и не менее феерические воспоминания после посещения подсобки. Что-то в нём привлекало даже Чансоба, который закрывал глаза на творящуюся вакханалию и даже вытаскивал Сангюна из откровенно дерьмовых передряг, в которые тот влипал с удивительным постоянством.
Так или иначе, особого выбора у Чансоба не было.
А рояль был.

Несмотря на внешность типичного прожигателя жизни и улыбку свидетеля Иеговы, который только что лично привел Сатану к грешнику за ручку, Сангюн любил много возвышенных вещей. Например, читать средневековых поэтов. Или сидеть на крыше небоскреба и пить многолетний виски, рассуждая со своим вторым “я” о проблемах современного поколения. Еще Сангюн любил ради интереса клеить всех подряд, не обращая внимания на пол, возраст, состояние и желание продолжить общение. Это было уже не самым возвышенным занятием, но тоже достаточно неплохим.
Если Чансоб сказал спрашивать всех подряд ― так тому и быть. Идеи Чансоба всегда заканчивались хорошо или как минимум так, чтобы бар не ушел в минус по алкоголю.
И сейчас, размышляя о бренности бытия и количестве чаевых, Сангюн шагал по длинному пути на работу, придирчиво осматривая каждого встречного. Это точно должен быть кто-то достаточно симпатичный и внешне интересный, явно не девушка, примерно их с Чансобом возраста… Критериев было слишком много, людей тоже, но при наложении одного на другое множества почему-то не пересекались. От полной безысходности Сангюн начал присматриваться к уныло бренчащим на каждом углу уличным недомузыкантам. Его опыт подсказывал, что даже среди подобной грязи можно было обнаружить настоящие сокровища.
Интуиция его не подвела.
В голове что-то щелкнуло. Вот. Точно он. Милый, достаточно симпатичный, улыбается, неплохо поет. Полный набор, чек выпишите, пожалуйста.
Парнишка закончил играть достаточно быстро, а вот со своими многочисленными поклонницами разбирался куда дольше, дав возможность Сангюну дозвониться до Чансоба и поделиться находкой.
― Тащи его сюда прямо сейчас, ― на фоне Хонбин выл в голос и требовал подписать его заявление на увольнение его же кровью. ― Если сможет отыграть в эту смену, будет вообще отлично.
― Фигня вопрос, начальник.
В самом себе Сангюн был уверен до бесконечности, а вот в парнишке не очень. Выглядел он уж слишком спокойным и домашним, мог и не согласиться. С другой стороны, когда симпатичные парни отказывали Сангюну?
― Отлично играешь.
― Спасибо.
Он улыбался почти что на автомате и всё равно получалось по-доброму невесомо. Первое мнение Сангюна начинало медленно трескаться. И ему очень хотелось, чтобы он ошибся полностью.
― Не тяжело таскаться с синтезатором?
Парнишка закинул чехол себе на плечо и резко встал.
― Сначала было тяжеловато, потом привык. Не хочешь прогуляться немного?
На что только не пойдешь ради требований Чансоба, секса и музыки. Что из этого наиболее важно, Сангюн так и не смог определить, поэтому молча шагал рядом, с каждой секундой удаляясь от работы. Ему срочно нужно было переделывать ситуацию под себя, но ситуация и парнишка-музыкант явно так не считали.
― Звать то тебя как?
― Чаншик, ― он улыбнулся и поправил лямку на плече. ― Лучше Гончан.
― Я ― Сангюн. Только на синтезаторе играешь?
― Много на чем ещё.
― Как насчет флейты?
Сангюн замедлил шаг, сократив расстояние между ними, и вопросительно приподнял бровь. Он прекрасно знал, как сейчас выглядел со стороны и что именно было написано на его лице. После таких фраз все новоявленные знакомые сразу просекали, к чему дело идет, и, либо позорно сбегали куда-то в закат, либо оставались.
― Достаточно давно не играл, ― Гончан остановился и спустил синтезатор на землю, разминая уставшие плечи. ― Даже слишком давно. А у тебя есть?
По его взгляду не очень понятно шутка это или серьезный вопрос, после которого обратного пути уже не будет. Что-то вроде ответного удара по мячу в теннисной партии, когда в доли секунды ты решаешь в какую сторону тебе все-таки нужно бежать.
― Классический вариант.
Наобум отвечает Сангюн. Разговор всё ещё можно трактовать
― Неплохо, я бы не отказался попробовать.
― Тогда как насчет зайти ко мне на работу? Здесь недалеко.
Не то чтобы это было абсолютной ложью ― часть про работу истина от и до, просто Сангюн знал, что иногда для достижения своей цели проще было недоговаривать и чуть-чуть искажать факты. Так всё происходило куда быстрее, чем могло было бы.
При этом всём странный внутренний голос подсказывал, что Гончан согласился бы пойти с ним даже после фразы: “В наш упоротый бар, где бухают больше, чем говорят, требуется музыкант, чтобы играть на рояле, который я получил за то, что трахнул одного из наших постоянных посетителей и снял это на свой телефон”. Было в этом парне что-то странноватое. Чертовски приятное глазу, но цепляющее своей загадочностью.
Чансоб бы просто сказал, что он ебанутый.

― У меня для тебя две новости, ― бар встретил включенным светом и слегка раздраженным Чансобом, сверяющим счета. ― Хорошая ― у нас есть официант. Плохая ― это всё ещё Хонбин.
― Я, между прочим, здесь, ― из-под барной стойки высунулась голова Хонбина. ― Привет, мой ночной кошмар. Привет… Эээ, а нас познакомят?
За те несколько минут, что он находился в баре, Гончан успел примостить свой синтезатор на свободный стол, осмотреть часть помещения и добраться до рояля. Его ладони лежали на полированной крышке, покрытой тончайшим слоем лака, словно сливаясь со светлым деревом.
― Можно я сыграю?
― Знаешь, Сангюн, это один из тех моментов, когда ты не накосячил. Молодец, ― счета Чансоб откладывает подальше, кивая в приветствии. ― Да, парень, можно. Представься только.
― Гон Чаншик. Лучше Гончан.
В своей жизни Сангюн делал очень мало по-настоящему хороших вещей и встречал слишком мало действительно хороших людей. Сейчас он попал в яблочко сразу двух мишеней. Он взорвал чертовы мишени вместе с инструктором по стрельбе и стрельбищем.
Они все пропустили тот момент, когда Гончан откинул крышку и провел пальцами по клавишам, словно пробуя на вкус новый фирменный коктейль. Черная, за ней белая и ещё несколько черных. Что-то невыносимо грустное, перекатывающееся волнами по сердцу и уходящее обратно куда-то в соленое море. Гончан даже не играл, он говорил, рассказывал. Сангюн мог встать на стопку Библий и сказать, что это лучшая музыка, которую он когда-либо слышал. Невыносимо прекрасная мелодия, появлявшаяся сразу в голове. Знакомая, но с каждой нотой казавшаяся чем-то абсолютно новым. Тонкая как шелк, пронзительно нежная, с переливами и замираниями на самом пике удовольствия.
Такую музыку создавали для первого класса кораблей начала двадцатого века, где богачи танцевали ночами напролёт, слушая лучших музыкантов того времени. Прямо сейчас для полной картины не хватало только мужчин во фраках и напомаженных дам, разодетых в платья с блестками и перьевые шляпки. Такая музыка была “слишком” для их бара и, в то же время, была слишком прекрасна, чтобы отказаться от нее так просто.
Гончан играл целую вечность, уложившуюся всего в одну минуту, и, когда он закончил, тишина обрушилась лавиной, едва не снеся бутылки со стеклянных полок. Момент чуда был безвозвратно упущен.
― Даже если мне придется приковать тебя к этому роялю и кормить с ложечки, ― на звуки голоса вместо музыки Гончан слегка прищуривается, ― ты будешь здесь работать. Хотя бы два раза в неделю. А лучше три.
― Хоть десять. Платить будете?

― Серьезно? Просто, серьезно?
Ко всем выкрутасам безумного младшего бармена Хонбин привык уже давно, но мириться был не готов.
― Кто ж, блять, знал, что он подумает о настоящей флейте!
Сангюн лежал на полу лицом вниз и колотил кулаком по дверце шкафа. Ему было плохо. Ему хотелось убивать. Ему хотелось застрелиться. И дать Хонбину по морде. Сделать что-нибудь, что выведет его из состояния безумного ступора и самоненависти.
Гончан понравился Чансобу в тот момент, когда коснулся клавиш, а после их небольшого разговора о финансах и графике, великое и ужасное начальство возлюбило его ещё больше. Идеальный музыкант с идеальной музыкой.
“Я могу сыграть что угодно, только подготовиться дайте”, ― эта фраза Гончана стоит колом, не пропадая ни на секунду, и Сангюн готов выть. Ну не так это всё в голове было, не так.
Они должны были прийти в бар, проскользнуть мимо Хонбина с Чансобом, чудесно провести время на диване в подсобке и разойтись по своим делам. Разумеется, после такого Гончан все равно бы остался в их чудесном заведении, но с чем-то подразумевающим продолжение для самого Сангюна.
Короче говоря, ещё ни разу его так откровенно не динамили.
― Следующий вопрос.
― Если ты собираешься спросить, не запал ли я на этого красавчика, то можешь смело забирать его себе. Ближайшую неделю я катаюсь по волнам депрессии.
Будь Сангюн внимательнее (ну или если бы не впадал в безысходность), он бы заметил удивительные эмоциональные метаморфозы на лице Хонбина.
Растерянность, которая возникла в первые минуты знакомства с чем-то восхитительным, сменилась радостным удивлением, перешла в тщательно скрываемый восторг и растворилась без следа.
Удивительная штука эти случайные знакомства. Вот ты с утра приходишь на работу, занимаешься обычными делами, слушаешь подколки от босса. А вот на твою голову сваливается что-то, от чего так приятно пахнет авантюрой и, возможно, нежной привязанностью.
Гончан вернулся вместе с Чансобом, рассказывая про свою историю появления в баре, и Хонбин перехватил его взгляд.
А потом что-то перехватило внутри у Хонбина.

В отличие от Сангюна, Чансоб куда более адекватный, умный и, как минимум, более осведомленный в жизненных реалиях. Поэтому, когда он увидел, каким взглядом их официант проводил музыканта, он понял, что в ближайшее время станет свидетелем либо очередной истории любви, либо будет звонить своему любимому психотерапевту. Кстати, давненько они не виделись.

― Как тебя вообще сюда затащили? ― интересуется Хонбин, убирая с подноса пустые бокалы. Последние полтора часа Гончан провел за роялем, наигрывая каверы на популярных рок-исполнителей, и совершенно выдохся.
― Понятия не имею, ― он падает на диван, вытягивая сигарету из ближайшей пачки. ― Спроси у Сангюна. Он так настойчиво приглашал меня потрахаться, что я не мог ему отказать.
― Ты серьезно шел сюда, чтобы..?
Не то чтобы Хонбин интересовался сексуальными похождениями Сангюна и его способами склеить первого встречного так надежно, что тот был готов переписать на него квартиру. Хонбин куда больше интересовался Гончаном и всем, что с ним было связано, пусть они и были знакомы меньше суток.
― На самом деле нет, ― подсобка наполняется терпким вишневым дымом. Любимые сигариллы Чансоба, видимо. Хонбин не очень любил курящих людей, потому что был вынужден сталкиваться с их последствиями в виде засунутых во все возможные места окурков и не самым приятным напрочь въедающимся запахом дешевого табака. Но смотрел на курящего Гончана и думал, что вот этой тонкой палочки с сизыми витками на конце ему не хватало для полной картины.
― Тогда зачем?
― Как насчет выпить кофе после смены? ― даже улыбка у Гончана слишком выбивалась из атмосферы их балагана. ― Я расскажу тебе все, что ты хочешь обо мне знать. А ты расскажешь мне о себе.
Мысли тормозили, столкнувшись с какой-то полупрозрачной стеной, и Хонбин согласился без каких-либо раздумий, почти сразу вылетев обратно в зал. У него горели уши, горели щеки и бешено колотилось сердце. Чертовщина какая-то происходила. О чем-то спросил Чансоб, на ходу всовывая ему новый поднос с напитками, в голос смеялся Сангюн. Но где-то там за дверью остался курить Гончан, растворяясь в вишневом дыме сигарилл, и Хонбин смотрел бы на это ещё целую вечность.
Ему нужно было это все обдумать. Обдумать и очень много работать.
До конца ночи он так и не оборачивался в сторону Гончана, даже когда услышал свою любимую мелодию из старого итальянского фильма про пианиста. Сновал от столика к столику, вытаскивал из туалета засидевшуюся там парочку, с тяжким вздохом убирал осколки от бутылки дорогого виски, менял пепельницы, что-то пил сам. Бегал из стороны в сторону, только бы не смотреть на Гончана.
После смены он порывался сбежать в одиночестве через черный вход, не попрощавшись с Чансобом, и ему это почти удалось. Настолько почти, что Гончана он встретил уже по другую сторону двери. Втягивая вишневый дым, задержал дыхание.
― Так мы идем пить кофе?
Гончан улыбнулся и подхватил свой чехол с синтезатором.
― Я покажу тебе свое любимое место. Там потрясающий латте. Любишь латте?
Сейчас Хонбин любил все. Даже курящих людей и Сангюна.

― У меня нет никакого, слышишь, никакого желания снова идти туда!
Вопль доносился откуда-то из душа, перебиваемый шумом воды. Повторился он ещё несколько раз на разные лады так, чтобы Чихо точно и окончательно понял все намерения Тэяна. Не то чтобы Чихо был не очень умным, он просто очень хотел поблагодарить Сангюна в пределах разумного и ещё раз шибануть “Зеленый шторм”, а потом угостить им Тэяна и уже собственноручно (и не только -ручно) поиметь в туалете бара. Чтобы знал и не выпендривался.
― Потому что там не будет Донсона? ― проорал Чихо в ответ. ― Без него ты никак?
― Я убью тебя к хуям, Шин Чихо!
― Чьим?
Тэян вылетел из ванной, потрясая полотенцем, и, весь мокрый, со сползающими с головы комьями пены, что-то неистово орал. Донсон был у них запретной темой, о которой Чихо прекрасно знал, но бесить своего парня ему до ужаса нравилось. Нравилось бесить и потом мириться. А ещё нравился насквозь мокрый и, что куда более важно, голый Тэян.
― Ты гребаный придурок, слышишь! Я, блять, пойду туда один! И нажрусь! И пойду к твоему бармену! И… И…
― И что?
― И вот ничего.
Он закутался в полотенце и нахмурился. Таким Чихо любил его ещё больше. И раньше тоже любил. Потому что невозможно было не любить беззащитного Тэяна, который упорно считал себя самым суровым мэном на деревне, при этом обладая внешностью пятилетки. А ещё он на энгриберда в такие моменты был похож.
Уцепившись за полотенце Чихо потянул его к себе и прижался к влажной ткани лбом. Сверху капала холодная вода вперемешку с пеной, попадая на шею, и ее осторожно стер Тэян своими маленькими ладонями.
― Тогда не угрожай мне, если до конца не можешь продумать. Там есть классный коктейль, может попробуешь его?
В этот вечер Чихо ловил пьяного в сопли Тэяна по всему бару, пару раз снимая его с рояля и оттаскивая от пианиста. Рассказывал Сангюну их чудесную историю любви, пока тот готовил черт знает какой по счету “Зеленый шторм”, и узнал, что этим коктейлем может быть любой алкоголь в любых пропорциях, щедро сдобренный абсентом. Ближе к утру, когда Тэян протрезвел до той степени, когда согласен был даже с парашютом прыгать, Чихо все-таки затащил его в туалет и оттрахал во всех позволяющих позах, а потом увел гулять по просыпающемуся Сеулу.
И до кучи осознал, что совершенно не представляет, как добраться до бара на трезвую голову.

Следует сказать, что с психотерапевтом Чансобу очень повезло ― они были близки по возрасту, много общались вне работы (как бара так и врачебной) и, помимо этого, жили по соседству. Познакомились они, собственно, когда с потолка Чансоба начала капать вода, и ему пришлось выяснять, какого черта произошло в этом доме. Этажом выше оказался Джехо с мокрой тряпкой, объяснивший, что у его стиральной машины сорвало трубу, и как-то так все и получилось.
Что именно тогда происходило в голове Джехо, никто так и не понял, но закончилось это тем, что раз в две недели (раз в неделю, если совсем плохо было) Чансоб оказывался в небольшом кабинете на последнем этаже их дома.
“Мне неудобно приглашать людей домой, а ездить куда-то лень”, ― сообщил Джехо в первый же их сеанс. С тех пор Чансоб стал отправлять туда особо печальных гостей.
Помимо этого, каждое свое решение, касающееся очередного мероприятия в баре, Чансоб обсуждал с Джехо ещё и как с соседом ― в их доме квартиры в основном пустовали, потому что слушать пьяные оргии каждую ночь хотелось не всем.

― В общем, я подумываю устроить турнир по покеру, ― Чансоб вырисовывал на листе бумаги странные каракули. ― Не уверен, что это хорошая, потому что она Сангюна, но тем не менее.
― У Сангюна тоже бывают хорошие идеи.
― После последней ты неделю лежал с отравлением.
Джехо пожал плечами. Он предпочитал не вспоминать этот период своей жизни. Точнее у него вообще не получалось вспомнить, что тогда произошло, и как он оказался голым на крыше с букетом фиалок и пятью засосами на животе. Откуда у него потом появилось ещё восемь постоянных пациентов, он тоже так и не выяснил.
― У тебя случайно нет знакомых, кто играет в покер?
― Есть пара человек с игровой зависимостью, и нет, я не расскажу им об этом.
― А жаль. Кстати у нас появился пианист, заходи послушать завтра. Здорово играет.
Пока Чансоб разруливал очередные проблемы с баром по телефону, Джехо рассматривал сделанные им рисунки. Повышенная тревожность и явный стресс, но это было слишком очевидно для человека, который почти каждый день проводил в компании Сангюна.
― Или не завтра…
На лице у Чансоба смешались воедино тонны эмоций, среди которых даже опытный взгляд Джехо с трудом смог уловить отдельные.
― Сангюн?
― Ты не поверишь, Хонбин.
Редко, очень редко #большеада закрывался в неположенные дни. Даже когда вырубали электричество, Чансоб умудрялся устроить вечера песен под гитару, а после последнего потопа по интернету ещё месяц гуляли фотографии вечеринки в пляжном стиле. В этот раз проблемы были совсем уж непредвиденные.
― Что Хонбин?
Официант из бара пару раз тоже оказывался в кабинете у Джехо и большую часть времени рыдал, жалуясь на Сангюна и собственную нестабильную психику. После курса успокоительных помноженных на арт-терапию с элементами танца (короче, Джехо сводил его на стриптиз и напоил) перестал. Здороваться при встрече, впрочем, тоже.
― Сдружился… С нашим пианистом.
Будучи умным человеком и хорошим психотерапевтом, Джехо не стал задавать вопросов, потому что понял все и без них. И даже немного позавидовал Хонбину, обладавшему прекрасным вкусом. Там пианист явно не третьесортный что по таланту, что по внешности, что по всем остальным параметрам. Чтоб у него самого личная жизнь налаживалась так стремительно.
― Так мне зайти?
― Для тебя открыты когда угодно. И бар, и моя квартира. Я, кстати, запасные ключи прячу под подоконником на лестнице теперь, так что не теряй.
На прощание Джехо написал Чансобу несколько телефонов проверенных людей, чей бизнес был связан с игорной сферой, и выписал новый курс успокоительных для профилактики. Проникновенную речь, коих у Джехо в запасе было предостаточно для каждого пациента, Чансоб выслушивать не стал, потому что с улицы донесся дикий вопль раненого тюленя подвида “официант обыкновенный” и странный грохот, подозрительно напоминающий ломающиеся стулья.
― Я вычту это из вашей зарплаты! ― заорал Чансоб в открытое окно, для верности снабдив свой крик цветочным горшком. Бедные анютины глазки, не так давно подаренные Джехо одним из наиболее адекватных клиентов, мелькнули в светлом небе и навсегда распрощались со вселенной. Сам Джехо отнесся к происходящему флегматично и вписал горшок в список покупок на следующую неделю.
― Хён, Сангюн ― пидор! ― пожаловались спустя несколько секунд голосом Хонбина.
― А Земля круглая! Рад за вас обоих! ― Чансоб метнулся к двери. ― Заходи, короче. Пока эти придурки не разнесли все.

Почти сразу после ухода Чансоба дверь снова открылась, впустив рыдающего человека, сжимающего в руках спящего лемура. На улице орали, человек плакал, лемур спал, Джехо мысленно пересчитывал свои деньги и думал в какое дупло он напьется сегодня.
Его не удивляло наличие лемура ― знакомство с ним случилось достаточно давно, когда какой-то придурок расплатился с Сангюном этим самым лемуром и свалил в закат, а Чансоб пришел консультироваться к Джехо на предмет знакомых ветеринаров. Таковых не оказалось ни у одного, ни у второго и пришлось звонить в ближайшую ветеринарку, где и работал очередной (на тот момент ещё будущий) пациент Джехо. Лемур был бережно осмотрен, проверен на наличие кольца и паразитов, назван Ноксалем и оттранспортирован сначала в клинику, а потом на постоянное место жительства к вышеупомянутому пациенту.
― Догюн, положи лемура на диван, сядь и заткнись, пожалуйста.
По неизвестным причинам к психотерапевту Догюн всегда являлся в компании Ноксаля. Сначала он объяснял это тем, что лемур работает как подушка-антистресс, а потом признался, что тот научился открывать холодильник и один раз очень сильно отравился, оставшись без присмотра. “Прямо в хозяина весь”, ― сказал тогда Джехо в ответ на эту историю.
― Что на этот раз случилось?
Работать с Догюном вообще было тяжело, как и с любым человеком, связанным с медициной ― у них постоянно кто-то умирал, заболевал, оказывался недолечен и так далее по списку, что вгоняло самого Джехо в неописуемую тоску. Потому что зверюшек было жалко куда больше, чем людей. (В этот момент на улице опять что-то сломали, и Чансоб заорал уже матом)
― Помнишь я рассказывал про кошечку, которую нам привезли неделю назад? ― Догюн всхлипнул и сжал в руках подушку. ― Ну у которой было подозрение на злокачественную опухоль? В общем… В общем…
Джехо приготовился к худшему и сжал в ладони блистер с валерьянкой.
― Она жива, но…
― Но?
― Ее забирают завтра домой! А она такая хорошая! Я ее сам взять хотел, но Ноксаль был против и вообще, и что мне теперь делать! Она такая хорошая… Мягонькая такая…
Услышав свое имя, Ноксаль приоткрыл один глаз, обнаружил, что хозяину очень плохо, и, будучи настоящим лемуром, снова уснул. Ему было просто отлично, в отличие от Догюна, который собирался нарыдать целое озеро с парой притоков.
Джехо выдохнул. Все оказалось не так плохо, как он думал, но и не так хорошо, как могло бы быть. Вопли на улице наконец относительно стихли, идей не было никаких, а посоветовать что-то надо было.
― Догюн, тебе надо немного отвлечься. Как ты относишься к покеру?

@темы: band: btob, band: vixx, band: toppdogg, Strong Heart - 2015, band: b1a4, band: history

---

За номером

[Decentra]

Название: За номером
Автор:  Decentra-chan
Бета:  Вёрджил Ференце
Коллажист:  Барвинка.
Фэндом: ToppDogg
Основные персонажи: Ким Хансоль, Шин Юнчоль, Ким Бёнджу, Ким Тэян
Пэйринг или персонажи: ТэянБёнджу, мимолетом ЮнСоль
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш(яой), Ангст, Драма, Фантастика, Экшн (action), AU
Предупреждения: ООС, Насилие, Нецензурная лексика, Смерть персонажа
Саммари: Механизированное будущее, в котором сделать из себя киборга – все равно, что к стоматологу сходить. Никаких постапокалипсисов, просто наука шагнула чуточку дальше граней разумного.
Хансоль - заключённый номер 930615 - обычный вор, загремевший во второй раз в места лишения свободы по собственной глупости и искренней любви к загребущим делам. У Хансоля в груди механическое сердце, а в друзьях Юнчоль, по совместительству один из медиков тюрьмы.
Посреди ночи Хансоль притаскивает в медкабинет незнакомого полуживого парня, на нашивке которого значится номер К0108...

Все коллажи кликабельны (увеличение по клику)

- Пшшшф… - дверь отъезжает с привычным шуршанием и клубами пара, впуская в комнатушку запах резины и хлорки.
- Заключенный номер 930615, на выход, - раздается громкое объявление от высокого мужчины в форме.
Обозначенный парень, до этого мирно читавший какой-то сальный журнальчик, соскальзывает со второго яруса коек, отряхивает комбинезон и вальяжно направляется к выходу.
- С вещами?
- Позубоскаль мне еще. Шуруй на прогулку.
Заключенный выходит из камеры, оставляя охранника наедине со своими вещами, и слышит, как дверь за ним закрывается все с тем же звуком и сопровождением из клубов пара. На прогулку его отправили, ага, как же. Он вот сейчас прогуляться пойдет, а ему камеру вверх тормашками перевернут и скажут, что так и было. Лохи. Неужели не понятно, что ни один из здравомыслящих здесь сидящих не станет прятать то, что они ищут, в камерах? Пф, детский сад какой-то.
Он медленно идет по коридору – куда ему тут, собственно, торопиться – отбивая пальцами ритм по перилам. В некоторых камерах тоже идут обыски: как всегда, ежедневная плановая проверка. Под потолком последнего яруса пять перегоревших лампочек, хотя еще вчера было только три «убитых», а к концу недели не останется ни одной целой, и гулять по коридорам будут выпускать только в дневное время, чтобы не было соблазна съебаться подальше в сумерках ночи.
Камеры у них проверяют по странному графику, и сейчас выходящие из них заключенные почти не знакомы. Разве что на ярус ниже пара примелькавшихся фотороботов.
- Хэй, Хансоль! – он оборачивается, смотря на нижний ярус, и замечает активно машущего ему знакомца.
Хансоль, на груди которого флуорисцирует нашивка «заключенный номер 930615», машет в ответ, а потом шутливо отдает под козырек. Знакомец – заключенный номер 950927 Со Санвон (в простонародье среди своих Яно) – радостно подпрыгивает на месте и припускает в сторону лестницы, ведущей на ярус Хансоля. Уж что-что, а быстро бегать этот малый умеет. Его поймать-то смогли только потому, что в переулке, в который он забежал, пытаясь уйти от копов, внезапно построили стену. От неожиданности даже встроенный в тело турбо-привод не помог, и в итоге шесть лет за ряд крупных краж из ювелирных и еще плюс три за сопротивление властям.
- Че, опять выгнали? – Яно виснет на плечах Хансоля и лыбится довольно.
- Ага. Все пытаются найти черную кошку в темной комнате, - Хансоль отлепляет от себя Санвона, ибо нехуй, не пушинка, чтоб на плечах висеть. – А ты чего один? Где Гона потерял?
Хансолю в принципе сложно представить, что Яно прискакал к нему, не таща на буксире Гона (Ким Донсон, заключенный номер 920801). Уж кто-кто, а эти двое «мы с Тамарой ходим парой». Точнее, «я несусь на скорости, вцепившись в руку Гона, и тащу его на буксире». Обычно это выглядело как-то так. Половина их тюремного крыла помнила, как радостно вопил Санвон, когда к нему в камеру перевели его, оказывается, давнего друга, временами подельника и вообще «ДОНСОН!!!!! ААААААА!!!».
- А, да он раньше ушел, а я подзадержался, хотел с собой блокнот прихватить, а охранка, суки, не дали. Сдались им мои тексты? Вот скажи мне, че они боятся? Че вот я им своими писульками сделаю? Я их для себя пишу, для своих, от скуки. А этим падлам лишь бы докопаться. Пусть только попробуют хоть листочек выдрать, камеру разъебу. Че, пошли в мясильню, что ли?
Быстрые смены тем – вполне привычное дело, если общаешься с Яно, и Хансоль в общем-то даже почти привык, но все равно дергается от неожиданности, а потом кивает, соглашаясь. По-другому Яно ходить с кем-то не умеет, и уже через мгновение Хансоль безрезультатно пытается отодрать пальцы младшего от своего запястья. Но ключевое слово понятно и так, и до «мясильни» они добираются картинкой, достойной иллюстрации в книге «как буксировать людей».
Огромное помещение бывшей пятой столовой наполнено своей жизнью. У дальних стен слышен шорох карт, маты и довольные возгласы, когда выпадает удачный расклад. Играть днем в карты в тюрьме довольно скучно из-за небольших ставок. Ну что может поставить заключенный? Пачку сигарет, блокнот, упаковку какой-нибудь жратвы, принесенной из внешнего мира заботливыми родственничками (у кого еще остались) или дружбанами. И днем играют в основном просто так, на мелкие ништяки или щелбаны. Серьезные игры начинаются ближе к ночи, когда в ставках образуются позиции вроде «бой против того-то», «вальс» или «роза». Два последних – самые рискованные и серьезные ставки. Проигравшего в случае со ставкой «вальс» после отбоя буквально пускают по кругу все, кому в партии повезло чуть больше. Как итог, проигравшие однажды, становятся подстилкой для всех, кому не лень достать член из комбинезона, до самого конца своего срока. Ставка «роза» же иногда заметно сокращает срок пребывания в тюрьме. Но с ней берутся играть только самые отмороженные и те, кому терять нечего. Срок-то, может, и сокращается, только кому хочется покидать стены тюрьмы ногами вперед?
Проходя мимо картежников, Хансоль невольно морщится, вспоминая, что пару дней назад за одним из этих столов как раз играли на «розу». Не повезло тому парнишке проиграть. Роза на его животе, вычерченная ржавым ножом (причуды заточки – весь клинок проржавел, а самая кромка, самое острие идеально чистое и предельно острое), мерцала кровавыми лепестками. Заражение крови, большая кровопотеря (на паре мест клинок вошел слишком глубоко), повреждение внутренних органов… На следующий день ворота радостно впустили в себя труповозку и столь же радостно выплюнули ее обратно, но уже с грузом на борту.
Гон обнаруживается возле одной из многочисленных групп, выстроившихся кругом, и Хансоль закатывает глаза. Конечно, интересней карт здесь только бои. Вообще, мордобой официально запрещен, отслеживается и карается. По крайней мере, так гласит бумажка с правилами, стабильно заменяющая заключенным бумагу на подтереться. Новые правила расклеивают раз в неделю, как и меняют лампочки. В остальное же время охрана только шманает камеры, да делает вид, что работает, поэтому заключенные нашли себе веселенькое развлечение.
Как и с картами, бои делятся на дневные и ночные. Дневные – обычная рукопашка, армреслинг, смесь сумо и разных боевых искусств. Все чистое, на одной только физической силе и до падения. Рефери отсчитал до десяти, а ты не встал? Проигрываешь. Выигравший продвигается в рейтинге и получает ништяки. Ну и может отыметь местную обслугу вроде поварих.
А вот после отбоя начинается самое интересное. Многие из заключенных (да процентов 98%, по правде сказать) модифицированы. У кого кости в руках заменены на титановые, у кого суставы шарнирные с причудливыми болтами, у кого-то (как у того же Яно) турбо привод встроен или сердце механическое. Благо, времена такие пошли, что сделать из себя гребаного киборга – все равно, что к стоматологу сходить. Зубы и те с механизмами стали делать. Главное – найти мастера поискусней. А если нашел, тут уже куда твоя фантазия, наличие денег и мастерство вывезет. Все, как писали в книжках всякие горе-фантасты. Интересно, что бы они сказали, видя, во что превратился род людской?
Среди заключенных даже почти полные киборги встречаются. Разве что мозг, да кожа-мышцы свои, а внутри сплошная механика. После отбоя это все можно применять, тут уже в бою никаких правил. Ты либо победил, либо проиграл и валяешься в лазарете, собираемый по кусочкам, а дядям врачам и охранникам врешь, что неудачно с лестницы упал. Без летальных исходов, конечно, тоже не обходится. По три смерти за ночь. Только кого это волнует? Заключенные – все равно мясо, не важно, за какие огрехи и на какой срок они тут поселены. Тюрьма все равно смешанная, самый полный букет от банального «за кражу» на год до пожизненных сроков. Ну, покромсают заключенные друг друга, ну, и хрен с ними. Тюрьма на отчетность забьет, а судмедикам и судмеханикам новое сырье для опытов там, для сборки новых киборгов. Волки сыты, а овцам быть целыми не положено.
За ночными мясорубками Хансоль любил наблюдать с высоты второго яруса, чтобы видно было и обоих бойцов и толпу. Самого его на ринг не тянуло от слова совсем. Приза как такового там не было, а просто ради титула и уважения всего крыла портить себя любимого ему не хотелось. К тому же была большая вероятность не выжить в ночном бою, чего ему совершенно не хотелось – его срок кончается через полгода-год (если не повезет с амнистией) и на свободу хочется все же больше, чем на ринг. Ради эксперимента и от большой скуки он участвовал пару раз в дневных боях, но быстро выигрывал и не был доволен победой.
- Привет, - жмет он руку Гону, получая в ответ уверенное рукопожатие и кивок.
Гон вообще не словоохотливый, в их с Яно тандеме за бесконечный пиздеж по теме и без отвечает Санвон, чем очень облегчает Донсону жизнь. Зачем утруждать себя бесполезными разговорами, когда рядом есть бесперебойное радио?
Гон отворачивается обратно к арене, явно посчитав, что все приличия и манеры соблюдены, и Хансоль с Яно тоже устремляют взгляды на дерущихся. Один из парней – шкаф ростом под два метра и соответствующей комплекции – с их крыла. Третий срок, грабеж с отягчающими (покушение на убийство, сопротивление правоохранительным органам), а вот второго Хансоль видит в первый раз. Они, на взгляд Хансоля, примерно одного возраста. Только Хансолю всегда думалось, что настолько смазливенькие пацаны (ага, а сам Хансоль прям эталон мужественности… пока не порезал пару упырей, все выебать пытались) по тюрячкам не сидят, а дома джинсики в облипочку носят, да ноги бреют. Парень даже на вид весь тонкий и хрупкий, а уж по сравнению с громилой оппонентом так вообще щепка.
Однако, уже через минуту наблюдения, Хансоль смотрит даже с каким-то уважением на парня. Благодаря своей небольшой комплекции, приправленной то ли природной, то ли выработанной гибкостью, от ударов он уходит мастерски. К тому же успевает наносить свои так, что противник глупой юлой вертится вокруг своей оси в попытках достать поганца.
- Эт че за крендель? – Санвон рядом чпокает жвачкой, выражая свой и попутно мысленный хансолев вопрос. – Новенький что ли? На змею похож. Я когда года три назад в горах прятался, видел такую змейку. Шустрые они, древесные. Так че, откуда парень?
Поединок продолжается явно в пользу неизвестного паренька, толпа болельщиков громилы медленно перетекает на сторону незнакомца, а сам громила нетвердо стоит на ногах. Его шатает не столько от самих ударов парня-змеи, сколько от постоянного кружения на месте и общей усталости. Он делает еще пару оборотов вокруг и валится на пол.
- …три, четыре, пять…
Гон отворачивается от арены – и так понятно, что громила не встанет – и смотрит на все еще не утоливших свое любопытство Хансоля и Санвона.
- Не новенький.
- В смысле? А че я его не видел? Да не, точняк новенький. Ща народ рассосется, надо подойти, познакомиться. Такой редкий экземпляр в наших краях. Интересно, с какой камеры?
- Не новенький? – Хансоль переводит взгляд на парня, который, кажется, даже не запыхался от боя.
- Да. Нашивка.
Даже этих слов хватает, чтобы заткнуть Яно, продолжающего пиздеть на тему «вот какой новый клевый чувак будет в нашей компашке», и обратить внимание Санвона и Хансоля на сам объект разговора. Тот стоит, сунув руки в карманы форменного комбинезона, и скучающе осматривает помещение, лишь на секунду задерживаясь взглядом на рассматривающих его парнях. На нашивке, блестящей в свете ламп, значится «заключенный номер К0108».
- Хах? – в два голоса восклицают Хансоль с Яно и теряют челюсть в районе пола.
Тюрьма хоть и была смешанная, но во избежание путаницы заключенных селили в разные корпуса и в зависимости от корпуса давали нашивки. Перемещение по тюрьме все равно не ограничено (хотя правила, конечно, и говорят о другом), так что это, скорее, просто маячок для своих. У Хансоля, Яно, Гона и прочих воров, живших в этом корпусе, были простые номерные нашивки. У корпуса, где базировались наркоторговцы, нашивки были буквенные. Корпус насильников сочетал в себе три буквы и три цифры и т.д. Главное, что каждая нашивка в итоге имела шестизначный личный код для каждого заключенного. А вот самый дальний корпус имел отличительные нашивки – одна буква и четыре цифры.
Пятизначники. Эти ребята в другие корпуса заглядывали редко, предпочитая отсиживаться у себя. Появлялись разве что на финалах ночных турниров. И не хотел бы Хансоль биться хоть с одним из них. Он как-то, еще в свой первый срок, от скуки заглянул к ним в корпус… Неизгладимые впечатления. Особенно когда ты весь из себя такой хорошенький и чудесненький, а на тебя пялится, как на кусок мяса, целая куча голодных псов с откровенно маньячными мордами. Пятизначников в народе называли питбулями, и даже для тюрьмы те были слишком уж криминального фоторобота.
Тем больше сейчас было удивление, когда Хансоль смотрел на парнишку и его пятизначную нашивку. Пятизначники – самые большие отморозки всей тюрьмы, за плечами которых жестокие преступления. Собственно говоря, пять знаков на нашивке – признак пожизненного за самые тяжкие грехи.
Пятизначник тем временем еще раз осматривает помещение, будто прикидывая что-то, и разворачивается, неторопливой походкой двигаясь в сторону перехода к своему корпусу. Со спины он еще более тонкий, а Хансоль успевает подметить довольную полуулыбку и завитушки татуировки чуть выше локтя.
Неожиданный гость скрывается в переходе, и Санвон, горя интересом, уносится расспрашивать зрителей боя о пятизначнике. Хансоль же остается рядом с Гоном. Они приземляются на одну из скамеек, расставленных тут же, и молчат. Вообще, Хансоль бы сейчас с удовольствием забурился в медчасть их корпуса и попиздел о внезапном участнике этого боя с тамошним сотрудником, но хочется еще чего узнать от Санвона. А может и Донсон разродится информацией. Тогда уж можно и к медику заскочить.
- Он здесь не первый раз.
Хансоль мысленно подпрыгивает от радости – знал, чуйка сработала!
- Не первый?
- Нет. Уже с месяц приходит. До этого просто наблюдал, а сегодня в участники записался. Вы когда пришли, он уже четверых положить успел.
- Четверых? Да ладно. Он к бою с громилой на ногах вообще стоять не должен был от усталости!
Не то чтобы Хансоль не верил Донсону, смысла не верить не было, но… Да как так! Этот пацан на вид хлюпих хлюпиком! Какие пять противников за один день!?
- Ну, сам видел, - Донсон лениво разводит руками, а потом потягивается. – Первые два боя ни о чем. И минуты не проходило, а противники уже на лопатках. Третий ниче так был. Пацан отлично каким-то боевым владеет. Четвертый сам себя покарал: запутался в ногах и башкой об пол приложился, а на пятый вы уже пришли.
- Неждан, конечно… Интересно, чего он вообще сделал такого? В пятизначники так просто не попадают… - Хансоль задумчиво чешет затылок, пытаясь вспомнить, а видел ли он этого парня раньше где-нибудь в коридорах тюрьмы.
На память Хансоль никогда не жаловался, но вспомнить парнишку не получается. Из раздумий и привычного молчаливого оцепенения Гона их вырывает принесшийся, как ураган, Санвон с пачкой печенья в зубах и новой зажигалкой.
- Че? Да выиграл я их, выиграл. Короче, я узнал про этого питбуля. Не много, правда, но тут ваще мало кто че про него в курсе. Так вот че…

- И короче сидит он уже четвертый год. Имя его никто не знает, за что сидит – тоже. Так только, общая информация. Да, еще говорят, что он один в камере все время, представляешь? Это ж ебнуться в одиночке можно…
Хансоль довольно лыбится, рассевшись на смотровом столе и болтая ногами в воздухе. Как только Санвон закончил делиться информацией и отказался делиться трофейными печеньками, Хансоль слился в сторону медчасти. Мол «ну и хрен с вами, жрите ваши печеньки, а у меня че-то живот прихватило, прогуляюсь-ка я до доктора». Доктор встречает его почти обреченным стоном, но все же улыбается. Можно позволить себе неуставные отношения. Как-никак, не один год друг друга на самом деле знают (администрация тюрьмы старательно делает вид, что не в курсе, а то пришлось бы переоформлять заключенного в другую тюрьму, писать кучу бумаг, подвергаться проверкам).
Хансоль же, закончив передавать последние сплетни и вести с полей, бодренько спрыгивает со стола, потягивается, что кошак, и наглым буксиром курсирует к холодильнику (при желании комнату отдыха, соединенную со смотровым кабинетом, можно даже расценивать, как неплохое жилье, тем более, что все удобства есть, раз медику приходится часто оставаться на ночные дежурства). Пять минут копания в недрах священного агрегата, и на свет появляется приличных размеров бутерброд с ветчиной и салатом. Хансоль отгрызает от бутерброда добротный кусок и удовлетворенно щурится.
- Блаженство, - выдает он с полным ртом, чуть не теряя часть еды. – Не то, что наша мерзкая тюряжная жратва. Честное слово, если эта тюряга и нарушает какие-то права, то только право на качественную еду. Кстати, Гон говорит, питбуль уже месяц к нам ходит. Может и завтра навестит. Ты приходи, посмотришь на парня. М, Юнчоли?
Хансоль приземляется на диванчик в дальнем конце кабинета и принимается дирижировать бутербродом, попутно уменьшая его размеры. Медик (чуть старше самого Хансоля, но уже на хорошем счету у тюремной администрации) достает из холодильника две банки газировки и закрывает кабинет на ключ, чтобы их привычные посиделки не спалили особо любопытные носы.
- Хансоль… ты идиот, - Юнчоль протягивает одну банку этому расхитителю чужих холодильников и сам садится рядом. – Представь реакцию остальных на штатного сотрудника. Разгар боя, нарушение всех правил тюрьмы, каких только можно, и тут я такой в халатике стою, наблюдаю, поп-корн жую. Представляется-то нормально, только оно ни тебе, ни мне не надо.
В словах Юнчоля, конечно же, есть огромный кусок истины. Это они с Хансолем давние знакомцы (и чуть-чуть больше, чем знакомцы), а для остальных Шин Юнчоль – штабной медицинско-технический сотрудник (к слову, первоклассный). То есть заведомо враг, предатель и потенциальная угроза, и вряд ли хоть кто-нибудь, кроме Хансоля и знающих фишку Гона и Яно, будет рад увидеть его во время боев.
Да, корпус если не полностью в курсе, то хотя бы догадывается, что медик и заключенный номер 930615 как минимум знакомы. Но пока медик не лезет в жизнь корпуса больше, чем того требуют его уставные обязанности, все нормально и на это всем плевать. Тут так принято. И у администрации, и у охраны, и у заключенных. Эдакая всем известная и всеми любимая традиция: до тех пор, пока рамки не нарушаются слишком грубо и вопиюще, все нормально и на это можно закрыть глаза. Главное, что все, в общем-то, соблюдается, а небольшие нарушения это так – мелочи. Мы ведь все дружная и хорошая семья и всегда поддержим друг друга. Ну, или пырнем заточкой в живот. Смотря какая ситуация будет. Родственнички тоже разные бывают.
- Резонно, - Хансоль отпивает газировку и морщится, когда пузырьки попадают в нос. – А у нас сегодня, кстати, опять ночные бои. Список в этот раз просто чумовой. Десять человек заявлено аж. Несколько человек с других корпусов есть, я их, правда, не знаю даже по номерам. Только количество и что не нашего корпуса. Смотри-ка, наш корпус бои начал, так они быстренько в народ пошли. Все ради адреналина. Хотя странно, что мы начали, у нас же так – мелочевка, а не сроки. Смысл себя калечить? Кстати, после боев может и до тебя кого сегодня притащат.
- Скорее, сразу в экстренный. До меня если только живот болит, винт какой расшатался – закрутить надо. А вы со своими боями же в месиво друг друга превращаете. Мне там делать-то нечего.
- Чоль, ты зануда. Я ж знаю, что ты отличный медик. Да и механик классный. Кто мне сердце поменял на механическое? Мастер ты. Мы таких на воле только так называем. И че только здесь штаны протираешь? Мог бы давно уже нормальную такую карьеру построить в любом частном пункте медицинского и технического обслуживания. Или даже на подпольных услугах. Они сейчас поболе официальных же востребованы…
- Хансоль, не начинай… - Юнчоль закатывает глаза: эти разглагольствования на тему он уже слышал раз сто.
Его вполне устраивала эта работа. А захочет уволиться – держать не будут, наверно. Вот поработает еще полгода-год, и может правда свалит. Вместе с Хансолем, следить, чтоб этот придурок больше не попал на очередной срок.

Хансоль достает Юнчоля до самого сигнала к ужину, попутно успевая попиздеть на сотню разных тем, опустошить добрую часть запасов еды и газировки и даже стрельнуть дорогущих сигарет. Юнчоль не курит, да и Хансоль балуется максимум одной сигаретой в неделю, но тюрьма есть тюрьма. Здесь сигареты это и мамка, и нянька, и любимая, и самая ходовая валюта. А уж тем более такие дорогие и качественные. На них, при желании и наличии определенных навыков, можно и у охраны чего для себя любимого выцыганить.
Столовка встречает шумом, гамом, запахом пережаренной еды и крикливыми кухарками на раздаче. Хансоль даже умиленно вздыхает – ну все как всегда, аж сердцу приятно – а потом сам с себя иронично хмыкает, не забывая пробираться к маячащим в очереди Донсону и Санвону.
- Да занимал я! Вон мои кореша стоят. А я говорю, занимал. Ой, нахуй иди, сказано тебе, что моя очередь, значит моя. Ща ножом пырну, я неадекватный, даже справка есть! Ну че, теперь хочешь это место в очереди? Хочешь?
Под громкий ржач Санвона и фэйспалмы Донсона место в очереди ему в итоге уступают.
- Слыш, неадекватный, - Санвон почти проржался, но улыбка все равно такая, что харя вот-вот треснет. – Ты кетчуп с губ-то убери. Опять заебывал высшую инстанцию?
Хансоль быстренько избавляется от улик (о, те самодельные хот-доги…) и довольно лыбится, цапая один из подносов со жратвой с раздачи.
- А че сразу заебывал? Нет, всего лишь подтверждал свой диагноз в справке. Плановое обследование, все дела. Че тут нового случилось?
Они приземляются за один из свободных столов, и, пока Донсон с Санвоном без особого энтузиазма уплетают ужин, Хансоль пытается рассмотреть всех посетителей сразу – вдруг где среди них затесался тот пятизначник?
- Да ниче, - Санвон, когда ест, очень на хомяка похож, и Хансоль опять ржет. – Харе ржать, рожа. Утвердили списки на ночь, а еще у одного с твоего яруса в камере кой-чего нашли. Не спрятал как надо, вот и поплатился. Вообще говорят, в карцер направили, но ты ж знаешь, где этот карцер и каким образом из него выходят. Завтра, по любому, труповозка припылит.
Хансоль переводит взгляд на Санвона и задумчиво грызет вилку. Единственное, чем занимаются охранники – ищут. Заключенные народ интересный, не простой, и найти у них можно много всякого разного. От самодельного напильника до хорошей такой наркоты. Только кому оно все сдалось? Даже охране плевать, пропишут пару раз в морду, конфискуют найденное и слиняют делить добычу. Единственная находка, за которую отправляют в карцер (на деле – в пыточную, где избивают до смерти и откуда потом забирают труповозы), это маленькие капсулки с особым веществом. На вид – красивые мелкие шарики серебристого цвета. На деле – шикарный и ценный мутаген, превращающий на сутки в практически сверх-человека. Кости становятся нереально прочными, любая рана затягивается за какие-то доли секунд, а самое главное, что скорость реакций и движений становится такая, что тому же Санвону с его турбо приводом подобная скорость и не снилась. Единственный минус – цена за чудо пилюлю, равняющаяся минус семь лет жизни. Но что такое семь лет для людей и полукиборгов? Абстрактная величина.
Шарики эти ¬– товар редкий, его не афишируют и стараются спрятать получше. Даже не верится, что кто-то смог попасться вот так просто.
- Подбросили.
Хансоль уверенно клацает зубами по зубцам вилки и сцапывает прямо у Санвона из-под носа кусок яблока.
- Канеш подбросили. Яблоко положил, рожа криминальная. Отожрался за день, так и нехуй последнюю радость у других отнимать, - Хансоль получает по загребущей ручонке, а Гон тем временем с покерфэйсом умыкает с его тарелки еще несколько долек яблока. – Мне единственное интересно, с чего вдруг эта внезапная находочка? Проверки правительства ж три месяца назад как закончились.
- Видимо, не в правительстве дело, - Донсон скармливает довольному Санвону добытые не честным путем (вор он и в тюрьме вор) дольки яблока. – Есть у меня подозрение, что опять к нам припылят эти, ребята в черных костюмах. Помните, как около года назад, когда у кого-то много шариков нашли?
- Хватит разговоры разводить, шавки. Дожрали, так валите по камерам.
Их разговор прерывает один из охранников корпуса, и парни понимающе переглядываются между собой – значит, их рассуждения не так уж ошибочны. Охрана вмешивается в терки заключенных только в одном случае: когда поднимаются темы, обсуждать которые не положено. За такие разговорчики расстрела, конечно, не полагалось, но можно было влететь на наказание, которое отсрочит свободу на пару-тройку месяцев.
Влетать на наказание слишком лениво, да и перед ночью бы отдохнуть, и Хансоль быстренько утекает к себе в камеру, прощаясь с Донсоном и Санвоном в районе лестницы с их яруса на его. Ему еще весь тот бардак разгребать, который охрана старательно навела. Да еще и в одиночку – соседа его месяц назад выпустили, а нового все никак не найдут на подселение. Впрочем, Хансоль не жалуется, ему даже лучше.
В камере настоящий погром, и Хансоль тратит добрые два часа, чтобы привести помещение в первоначальный вид. Особенно сложно водружать тяжеленный толстый матрас на второй этаж койки. Хансоль без понятия, сколько лет этому ватному монстру, но тот своим весом и монументальностью уже не раз пытался его убить во время таких вот уборочек.
Через два часа камера выглядит так, будто и не было никакого обыска. Даже журнальчик (ну хоть святое не тронули, а то и конфисковать могли) с мисс-апрель на обложке лежит поверх простыни, многообещающе шурша страницами. Хансоль смотрит на улыбчивую модельку с большими сиськами, призывно глядящую на него с обложки, и откладывает журнал в сторону.
- Прости, любимая, но папочка устал. Папочка сегодня слишком бурно общался с друзьями и Юнчоли, а ему еще ночь продержаться надо, пока всякие другие будут фарш друг из дружки готовить.
Заснуть у Хансоля получается мгновенно – скил прокачан за годы, проведенные в тюрьме. Ему снится свобода, черный мустанг с пошлой наклейкой на весь капот и тот самый день, когда свобода второй раз покрылась решеткой камерного окна. Глупо он, в общем-то, попался. Хотел красиво грабануть одну вредную даму, а дама оказалась с секретом. Впаянные три года (два с половиной при условии амнистии) и здравствуй, родная и любимая камера.
Просыпается Хансоль ровно на том моменте, когда во сне дверь в камеру закрывается, отрезая путь к свободе. Он устало трет лицо – этот сон ему, кажется, запрограммировали, чтобы он снился каждый день – и смотрит на часы, висящие под потолком (адская пыточная машинка, пищащая каждый час). Времени до начала боев около часа, значит, можно прийти в себя и выдвигаться на поиски места поудобней: если уж и наблюдать за этим месивом, то только с вип-мест.

Свет в коридорах приглушили, и кажется, будто тюрьма действительно спит, даже храп из-за одной из дверей слышен. Хансоль продвигается в бывшую пятую столовую, различая только тени идущих все туда же других заключенных. Звуков столовой здесь не слышно – первоклассная звукоизоляция во всей тюрьме, – но чем ближе к пункту назначения, тем отчетливей и чаще врываются в коридоры крики и одобрительные возгласы из-за бесконечно открывающихся туда-сюда дверей. Столовая вся заполнена людьми: заключенные этого корпуса, других корпусов, несколько «своих» охранников. Как ни странно, но Донсона и Санвона найти в этой толпе довольно просто. Особенно, если знаешь, в каком месте они будут базироваться. Это Хансоль подсказал им наилучшую точку обзора – второй этаж возле входа в подсобные помещения. Оттуда вид на ринг просто потрясающий, ни колонны не мешают, ни люди.
- Опять проспал? – Санвон привычно чпокает жвачкой, опершись на перила заграждения.
- Зато бодр и свеж и готов смотреть на мясорубочку. Что тут у нас?
- Первый бой: наш корпусник, номер 910827, с последнего вроде яруса, - Донсон как всегда с блокнотом в руках, чтобы было проще вести хронику.
Вообще, Донсона об этом никто не просил, но тот внезапно сам проявил инициативу, и теперь после ночных боев в каждой кабинке мужского туалета их корпуса лежали сводки поединков, замаскированные под туалетную бумагу. Идея была интересная и заключенным нравилась, а Донсон, работавший когда-то спортивным журналистом в мелкой газетенке, тешил своего эго.
- А, знаю этого парня. Так ему сидеть-то месяц осталось, нахуя в ночную смену лезть?
Хансоль вытягивает из кармана припасенную пачку орешков и деловито шуршит упаковкой.
- Понятия не имею. Второй парень не наш. Буквенный корпус, номер ARUNLA. Сидеть еще три года, пятый срок.
Санвон с Хансолем одновременно присвистывают и ставят на корпусника с буквами. Тут и ежу понятно, кто выиграет. Впрочем, всегда важны детали.
- Модификации?
- У нашего титан вместо костей от пальцев до запястья обеих рук. Плюс настройка зрения – прекрасно реагирует на малейшие движения. У буквенного шарнирные колени с усилителем. Прыгуч и опасен.
- Я остаюсь при своей ставке, - Санвон под шумок утаскивает у Хансоля целую горсть орехов, и уже приканчивает ее, все больше напоминая хомяка.
- А я воздержусь. Здесь не понятно.
Санвон хочет ляпнуть что-то на тему «да че тебе, блять, не понятно?», но очень вовремя звучит сигнал к началу поединка, и парни обращают свое внимание на ринг. Их собрат по корпусу – высокий молодой парень – первым делает пробный удар. Буквенник с виду неповоротливый мужик, но тот, у кого шарнирные колени, по определению не может быть неповоротливым. Он с легкостью уходит от удара и тут же проводит серию выпадов, пытаясь дезориентировать противника. Во время одного из выпадов, буквенник получает по носу кулаком от парня и чуть не падает. Удар неожиданный, а титановые кости создают незабываемые спецэффекты. Впрочем, он быстро приходит в себя и подпрыгивает на месте, на секунду пропадая из поля зрения противника, чтобы уже через мгновение обрушиться прямо ему на голову, пытаясь переломать шейные позвонки. Реакция у парня действительно отменная, и задевает его падающим телом лишь немного, но и этого хватает, чтобы очутиться на коленях и пропустить еще ряд ударов по лицу, спине и солнечному сплетению.
- Я ж говорил! – радуется Санвон.
Но мужик внезапно падает на пол, буквально захлебываясь криком. Санвон непонимающе пялится на ринг, а Хансоль ухмыляется. Мужик так увлекся избиением парня, что пропустил тот момент, когда подошел слишком близко, забив на защиту. Вот и поплатился вырванными шарнирами. Титановые-то захваты посильнее простых человеческих будут – вырвать шарниры это как моргнуть.
Двое охранников из «своих» оттаскивают мужика с ринга, давая сигнал рефери, что бой окончен. Пострадавший орет от боли, оставляет за собой кровавую дорожку и почти теряет сознание, когда его по полу тащат в сторону экстренного медпункта. Выигравший парень стирает с лица кровь и сплевывает на пол, уходя в темноту подальше от толпы. Где-то там, в тени медик из числа заключенных, который поставит укол обезболивающего.
- Следующий бой. Оба гастролеры. Один из того же корпуса буквенных: механическое сердце и литые позвоночные диски из титана. Второй из насильников. Шарнирный весь.
На этот бой и Хансоль и Санвон решают не делать ставок. Смысла просто нет, а угадайка будет чистой воды фарсом: шарниры дают преимущество в гибкости и нанесении ударов, но механическое сердце дает отличное подспорье стимуляции организма (плюс модификаторы разные для мышц) и повышает уровень выносливости, так что бой может продолжаться очень долго. По прогнозам Гона, этот бой должен закончиться смертью одного из противников. Это не предыдущий поединок, когда разница в силе была очевидной (хоть и не в ту сторону). В этом бою соперники были равны, и решить все мог банальный случай. К удивлению Яно и Хансоля, бой действительно заканчивается смертью. Только не одного, а обоих бойцов. Их поединок длится около сорока минут, а заканчивается за долю секунды. Удар, усиленный шарнирами в костяшках, приходится на левую часть спины, ломая кости. И пока те острыми краями врезаются в механизм сердца, останавливая его навсегда, литой позвоночник своими дисками дробит грудину. Смерть почти одинаковая – повреждение сердца, не совместимое с жизнью, но исполнения различны, и толпа ревет одобрением.
- Как-то сегодня скучновато, - Хансоль даже показательно зевает, со скукой смотря на ринг, который на скоряк протирают от крови, чтобы было не скользко следующим бойцам.
- Ничего. Следующий бой тебе понравится, - в голосе Гона откровенное довольство человека, который знает немного больше остальных, и Хансоль напрягается, уж больно непривычно.
- А ну-ка?
- Питбуль. Сегодняшний.
Хансоль, лениво повернувшийся к Донсону, тут же разворачивается обратно к арене, внимательно осматривая толпу. Пятизначник как раз выходит на ринг. Совсем не торопясь, как днем.
- Характеристики? – у Хансоля разве что глаза не горят (хотя и умеют, спасибо маленькому мутагену за кошачье зрение).
- Человек.
- Че блять? – не выдерживает даже Яно, переставая жевать уже откуда-то спизженные печеньки.
- Человек от и до. Ни один сканер не выявил ни мутагенов. Ни модификаций. Простой, обыкновенный человек. Редкость, вымирающий вид.
- Да ладно. Не бывает так. Да хули он тогда на ринг полез? Его ж блять щас размажут, а потом на хлеб вместо паштета…
Хансоль краем уха слышит, о чем говорит Донсон, но фильтрует очень медленно, только успев удивиться на тему «человек? В тюряге? Да что ж ты такого натворил». Пятизначник тем временем спокойно стоит, выжидая, пока противник разомнется. Хансоль даже немного сочувствует и успевает мысленно попрощаться с парнем. Противник – детина с их корпуса, выигравший немало боев и гордо носящий кличку «Зверь».
Как только раздается сигнал к началу боя, Зверь тут же наносит удар. Силы и скорости хватило бы, чтобы с легкостью уложить пятизначника на лопатки, но кулак только бестолково дробит пустоту в том месте, где еще секунду назад была голова противника. Питбуль же со скучающим видом стоит чуть левее. И снова уходит от прицельного удара. Это напоминает Хансолю дневной поединок пятизначника. Они примерно похожи, по крайней мере, техника абсолютно та же: пятизначник заставляет противника крутиться вокруг своей оси и постепенно терять силы. У Зверя, конечно, прокачанное тело, как-никак, полностью титанированные кости рук, шарнирные суставы пальцев и турбо привод, но со всем этим оснащением тоже не всегда можно сделать что-либо быстро. Зверь бесится и рычит, совсем как настоящий, а пятизначник вдруг улыбается и вместо того, чтобы уйти от очередного удара, резко приближается, лишь мельком получая по скуле. Пока Зверь пытается среагировать на смену позиций, пятизначник наносит ряд ударов, но увлекается и пропускает удар в спину. Парня хорошо так шатает – еще бы, получить титаном по спине – и Зверь наносит еще несколько быстрых ударов по спине, лицу и ногам. Если сбить противника с ног, дальше дело пойдет быстрее: можно просто прыгнуть сверху и задавить весом, можно перебить ребра пинками… Да много вариаций, и принцип «лежачего не бьют» тут не действует. Пятизначник, на удивление, остается стоять, вытирая кровь со скулы, и даже перемещается в сторону от очередного удара, направленного на ноги.
Зверь, почуяв кровь, лупит уже без разбора, входя в какой-то транс. С высоты второго яруса это больше похоже на танец, на водоворот из двух людей. Зверь старается достать как можно чаще, больше, больнее. Пятизначник перемещается, бьет редко. Хансоль кое-как отцепляет онемевшие пальцы от перил, но взгляд не отрывает ни на секунду. Даже не моргает.
Удар. И пятизначник приседает, уходя от кулака. Удар. Смещение влево. Удар. Подошел ближе к Зверю. Удар. Пропуск, Зверь вытирает кровь из разбитой губы. Они кружатся уже бесконечно долго, крики толпы призывают кончать с пятизначной шавкой, а Зверь заметно выдыхается. Шесть ударов подряд, врезающихся в пустоту, а пятизначник внезапно оказывается за спиной противника. Хансоль не успевает понять, как это все, а Зверь грузным мешком оседает на пол, безвольно повесив голову.
Рефери в растерянности переводит взгляд с одного бойца на другого, не понимая: закончен бой или еще нет. Пятизначник же медленно подходит к Зверю и аккуратно толкает его в спину, наблюдая, как противник сломанной куклой падает на пол. На пару секунд в помещении наступает полнейшая тишина: такого исхода боя не ожидал никто. Сигнал об окончании поединка буквально разрезает повисшее молчание, тут же взрывая тишину сотнями криков. Одобрительных, осуждающих, не понимающих.
Хансоль не реагирует. Только следит внимательно за перемещениями пятизначника. Тот почти твердой походкой скрывается в темноте. Хансоль видит, как парень отказывается от помощи подошедшего медика, и сам срывается к пятизначнику, заметив, что тот сползает по стенке.
- Куда ты, блять? Еще семь боев! – слышится ему в спину громкий оклик Санвона.
Хансоль только отмахивается, попутно заезжая рукой какому-то заключенному по шее. Извиняется на ходу и крейсером пробирается между толпы к стене. Пятизначник сидит, тяжело дыша и прижав колени к груди.
- Эй, ты как?
Хансоль почти кричит, ведь надо переорать толпу, чтобы пацан его услышал. Тот дергается и поднимает голову, смотря почти не одупляемым взглядом.
- Ёб твою… Так, парень, давай-ка прогуляемся до одного моего знакомого.
Хансоль приседает, пытаясь поднять пятизначника. Но тот явно иного мнения и подниматься не желает, всячески пытаясь отлепить от себя чужие цепкие пальцы.
- Да не дергайся ты, блять. К нормальному доктору отведу.
Хансоль шипит еще что-то про неумных долбоебов, не ценящих чужие альтруистические порывы, а пятизначник продолжает упираться. Правда, в конце концов, неудачно выворачивается и тревожит какую-то из невидимых ран, и сопротивляться перестает.
- Вот и молодечик. А теперь давай, не торопясь, вот тут ступенька, ага, умничка.
Хансоль за такие причитания получает по ребрам, ржет, но тащить парня не перестает.
Они выходят из столовой в тишину и пустоту тюремных помещений. Сейчас здесь не мелькают даже тени: все там, за дверями бывшей столовой. Разве что все тот же храп раздается из-за одной из дверей в камеры. Охрана им по пути не встречается, И Хансоль рад этому безмерно. Очень уж не хочется объяснять, чего это они такие красивые тут делают, когда должны быть явно не здесь и не в таком виде.
В коридоре, ведущем к пункту назначения, тоже все чисто. Хансоль чувствует себя героем какого-то шпионского боевика, пытающимся спасти заложника в здании, полном террористов-смертников. Только эпичной музычки на фоне не хватает для полного комплекта и ощущения реальности картины. Он отмечает, что ночью огонек камеры слежения, рыбьим глазом охраняющей коридор, не горит. Значит, их прогулочку вообще никто не заметит, разве что пауки под потолком, но они ребята свои, не выдадут, не расскажут.
Нужная дверь оказывается запертой, и приходится усиленно барабанить по проклятому железу, пока за ней не слышится откровенный мат, обещающий скорую расправу и пытки тому, кто посмел разбудить. Пятизначника Хансоль прислоняет к стене, потому что держать его не так-то легко – это с виду хрупкий и легкий, а на деле та еще тушка.
- Кого там черти принесли посреди ночи? Сироп от кашля кончился, винты сами закручивайте.
- Хэй, это я.
За дверью слышится многострадальный стон, но щелканье замков и скрежет задвижки не может не радовать. Юнчоль заспанный, с гнездом на голове и следом от подушки через всю щеку.
- Хансоль, твою мать… Че тебе надо? Ты время видел? Ты же говорил, у вас бои. Иди и смотри их…
- Юнчоли, - Хансоль лыбится что стоваттная лампочка. – Помнишь, я тебе сегодня про пятизначника рассказывал?
- Хансоль… Бля, ну помню. Помню. Не знаю я про него ничего. Не успел узнать. Ночь на дворе, пиздуй давай отсюда…
- Фу, как не культурно. Да пофиг мне на информацию. Хочешь, познакомлю лично?
- Чего?
- А вот…
Хансоль наклоняется, подхватывает под руки уже начавшего сползать по стене пятизначника и демонстрирует его Юнчолю, как будто пятизначник щенок или котенок.
- Правда милашка? Нам помощь нужна.
- Ёб твою мать, Ким Хансоль!

Юнчоль буквально за шкирку втаскивает горе-посетителей в кабинет и закрывает дверь, щелкая всеми замками сразу. Даже цепочку вешает. Порывается еще дверь чем-нибудь забаррикадировать, но вовремя останавливается.
- Какого хуя? – сон как рукой сняло и остро хочется убивать.
- Ну, он в боях участвовал. Кстати, победил нашего Зверя, прикинь? Разделал просто под ноль, Зверика завтра труповозка в большой мир повезет. Я за ним весь бой смотрел. Не за Звериком, а вот за ним, - Хансоль встряхивает парня у себя в руках. – Ты бы видел, как он двигается! Юнчоли, это же нечто! Он шмыг, шасть, прыг и крутится, крутится! Как юла какая-нибудь! Я такое первый раз вообще в боях вижу. Ты прикинь, такой хлюпик и Зверя уделал! А потом после боя я смотрю, он в тенек ушел и че-то хлобысь по стеночке сползает. Ну, я его под белы рученьки, идиота, ты представляешь, сопротивлялся, и к тебе! Классно, правда?
Пока Хансоль пиздит на тему его увлекательных приключений и знакомства с пятизначником, Юнчоль успевает нацепить халат, сцапать со стола фонендоскоп, отобрать все у того же Хансоля почти бессознательного парня и даже уложить того на смотровой стол.
- Если бы вот он сейчас не был без сознания, я бы тебя убил.
- Да ладно тебе, Юнчоли, ты ж меня любишь.
Юнчоль даже собирается придушить этого кретина, но врачебная этика не позволяет убивать одного потенциального пациента (пусть и клиента психиатрии), пока на смотровом столе лежит другой пациент.
- Сколько раз ему прилетало?
- А? А… Раз, наверно, семь, десять… Не знаю! Много!
- Ты же следил неотрывно.
- Ага. А еще у меня с математикой плохо. Учительница всегда била меня линейкой и выставляла из класса. Да много он раз по голове получил. Зверик его и по спине долбанул неслабо. Лицо, ноги, тело… Я вообще думал, что он после первого удара окочурится!
Юнчоль осторожно осматривает парня. Если верить этому вечно пиздящему по делу и не по делу придурку, то живого места на парне быть просто не должно. Однако внешних повреждений почти нет, если не считать пару синяков. Руки и ноги на манипуляции сгибания и разгибания тоже вполне себе адекватно реагируют, будто и не был парень на ринге только что. Юнчоль хмурится, не видя вообще ни одной причины такого состояния пациента.
- Какие у него модификации?
Хансоль за спиной Юнчоля клацает какими-то медицинскими инструментами и самодовольно хмыкает.
- А вот тут самое интересное. Он человек.
- Да быть не может.
Юнчоль отбирает у Хансоля инструменты, отвешивает смачный подзатыльник и садится за компьютер – надо найти этого парня в базе данных.
- Вот и я то же самое примерно сказал Донсону! Ну как человек может вообще выжить, да еще и против Зверя? Он бы от первого же удара в спину коньки отбросил. Но нет, наш умник утверждает, что ни один сканер не нашел изменений ни в строении, ни в генах. Такие пироги.
Юнчоль мотает список заключенных, бегло улавливая характеристики. Воры, насильники, наркоторговцы, убийцы… Тысячи имен, а базе данных все никак не могут сделать поиск по идентификационным номерам. Точнее, делали уже, но кто-то влез в базу и все полетело.
Профайл парня находится далеко не сразу. Ким Бёнджу. На год младше Хансоля. Преднамеренное групповое убийство. Не модифицирован. Анализ генетических мутаций отрицательный.
- О, я ж говорю, человек! Бёнджу, значит. А ниче так имя, хотя мое лучше, конечно, – Хансоль буквально укладывается на Юнчоля, отбирая у того мышку и принимаясь прокручивать данные. – Смотри-ка, данные о семье неизвестны, групповое преднамеренное, да как смог только? И психиатрия в норме.
- Да слезь ты с меня! Если он человек и видимых повреждений нет, то что тогда с ним? Ну-ка, уйди.
Юнчоль поднимается из-за стола и подходит к большому шкафу. Дверцы поддаются с огромным трудом, особенно потому, что Хансоль лезет под руки и старается поскорее сунуть свой любопытный нос в содержимое шкафа.
- Крутяяяк. Это всегда тут было? Ой, какие клевые. А можно потрогать? А это что за кнопочка?
- Еще движение, и я тебя замкну.
Юнчоль отдирает пальцы Хансоля от приборов, достает нужный и побыстрее закрывает шкаф, пока одна любопытная морда не потестила там всю аппаратуру, в некоторых случаях с вредом для себя любимого и окружающих.
- Ты злой. Ой, а че за штука?
Хансоль который раз за день получает по рукам, но все равно тянется к прибору, мигающему кучей лампочек.
- Портативный МРТ. Если внешних повреждений и переломов нет, значит, дело в повреждении мозга. Надо проверить.
- Ты тааакой умный. Ай! Больно же. Ладно, ладно, не лезу. Делай ему МРТ, а то, судя по виду, он щас коньки отбросит.
- Так надо было его в экстренную тащить, а не ко мне!
- Какое в экстренную? Я что ему, враг что ли? Знаем мы эту тюремную коновальню. По первости туда всех и таскали. Так эти суки-медики, нет, ты хороший, это они суки, детали в модифицированных меняют! Конечно, мы ж уголовники, мясо! Подумаешь, титановый штырь на свинцовый заменить. А ты знаешь, что бывает в таких случаях. И хрен потом докажешь чего. У многих модификации незаконно сделаны были, а в карте после таких вот посещений значится новая комплектация, а старые данные стерты. Херушки. Даже если он человек, он такого не заслужил.
- И откуда ты только все знаешь? – Юнчоль спрашивает больше для виду, чтобы поддержать разговор пока Хансоль не допизделся до совсем уж невероятных теорий заговоров (с ним случалось).
- А я вообще умный. Ну чего там?
Юнчоль всматривается в экран прибора, надеясь увидеть хотя бы малейшие изменения, но ничего. Вообще. Совершенно здоровый. Абсолютно нормальный человек. Такие только в учебниках встречаются в разделе «вымирающий вид».
- Ничего.
- Нет, ну ты и зануда. Скажи чего с ним? Тебе жалко что ли? Столько лет знакомства, а теперь не доверяешь! Юнчоли, я обижусь.
- Хансоооль, замолкни. Никаких повреждений. Абсолютно здоровый. Нихрена не понимаю. Он же вот он, без сознания валяется, а здоровье в норме. Не бывает же так.
Юнчоль убирает аппарат МРТ в шкаф, но возвращаться к столу не торопится, пустым взглядом гипнотизируя дверцы шкафа. В голове отказывается укладываться информация. Парень этот – Бёнджу – абсолютно нормальный человек, здоровый, но ведь без сознания, ушибы… Да и просто стопроцентного здоровья быть не может. Условия жизни совершенно не те: тюремное заключение, стрессы, хреновая еда. В любом случае должно было отразиться хоть как-то. Да элементарный гастрит был бы в порядке вещей, но и этого нет.
- Ауч! Блять…
- Что опять?
Юнчоль поворачивается к столу и имеет удовольствие созерцать Хансоля, скачущего вокруг своей оси и трясущего рукой.
- И что за пляски?
- Юнчоль, он меня током шандарахнул! Я его потормошить хотел, думал, он в себя придет. Да я даже не прикоснулся, только руку к плечу поднес, а он меня током шибанул!
- Господи, за что мне все это?
- Нет, я серьезно! Не так, что разрядик небольшой – укололо и все, а прям реально током! У меня сердце удар пропустило! Я правду говорю!
В глазах у Хансоля вполне ощутимые паника и непонимание: уж что-что, а свое механическое сердце он старается беречь и очень пугается, когда случается нечто подобное (как-никак, сердечко это его с того света вытащило, благодаря умелым рукам Юнчоля и своевременной операции). Юнчоль переводит взгляд с Хансоля на Бёнджу и обратно, а потом почти мгновенно подлетает к столу. Он быстро стягивает с Бёнджу майку и прикладывает руку к груди как раз напротив сердца. Юнчоль замирает на целую минуту, в которую Хансоль старается даже не дышать, чтобы не помешать диагностике. Если Юнчоли так сосредоточен, значит, творится что-то серьезное и мешать не следует.
- Как ни один прибор не смог этого увидеть? Черт, электрификация кожного покрова в области груди и левого плеча на тридцать единиц выше нормы, сокращения сердечной мышцы учащенные, механические, не равномерные. Человек, говоришь?
Хансолю приходится отступить и почти вжаться в стену, потому что Юнчоль вдруг начинает перемещаться по кабинету со скоростью торпеды. Он придвигает к столу тумбочку с инструментами, достает какие-то растворы, тряпки, провода. Подключает Бёнджу к странного вида аппарату и ставит капельницу. Цифры на аппарате скачут, меняются со скоростью света, но в итоге стабилизируются. Юнчоль к тому времени успевает надеть хирургический халат, колпак и маску.
- Ю-юнчоль, ты чего? Ты же не будешь его прямо здесь? Юнчоли, - нет, Хансолю не страшно, он в панике!
- Если хочешь, уйди за ширму и не выглядывай, пока не позову.
Хансоль и хочет сбежать, чтобы не видеть того, что будет происходить дальше, да только природное любопытство и врожденная тяга к новым ощущениям совершенно не позволяют. Юнчоль тем временем достает скальпель (хотя, по мнению Хансоля, это скорее нож для разделки туши, впрочем, он любит преувеличивать) и делает разрез.
- Юнчоли, а тебе не надо вскрыть его, ну, кости там разрезать?
- Будешь мешать, заставлю ассистировать.
- Понял. Молчу.
Юнчоль разрезает кожу Бёнджу уверенно и без какого либо усилия. Даже не разрезает, а аккуратно вырезает на груди напротив сердца квадрат кожи вместе с мышцами и слишком легко отсоединяет отрезанное от тела. Кровь из разрезов течет яркая, красивая, пачкает руки и халат Юнчоля, а Хансоль кидается к раковине, знакомя ее с теми орешками, что успел съесть во время поединков.
- Какой слабонервный, – Юнчоль только хмыкает, хладнокровно (почти) отсасывая лишнюю кровь прибором. – Может, все же за ширму?
- Иди нахер. Минутная слабость.
Хансоль полощет рот и возвращается к столу. Правда, на кусок человечины, лежащий в специальной ванночке с раствором, старается не смотреть.
Юнчоль промывает вырезанный участок и останавливается.
- Юнчоли, ты чего? Алло, прием. Мы его щас потеряем!
- Заткнись. Первый раз такое вижу.
Хансоль пересиливает себя и приближается к столу, заглядывая через плечо наклонившегося к пациенту Юнчоля.
- Это еще что за нахуй?
В том месте, где у обычного, совершенно не модифицированного, человека должны быть кости, ребра, мышцы и прочие радости жизни, у Бёнджу металлическая пластина. У Хансоля у самого такая же, только не такая. У Хансоля она небольшая, прикрывающая механическое сердце (по другому его никак не установить, нужна связь не только с организмом, но и с каким-то металлом). Обычная титановая такая. У Бёнджу же пластина какая-то странная, как будто двойная. Верхний слой пластины прозрачный и идет рябью, как если бы по воде гулял ветер. Да и размерами она больше, чем хансолевская.
Юнчоль берет с тумбы какой-то прибор и располагает его над пластиной, начиная сканировать. Как только прибор издает сигнал старта процедуры, поверхность пластины становится совершенно гладкой, а потом будто сходит с ума, то поднимаясь неровными выступами-колючками, то опадая и снова становясь гладкой.
- Быть не может.
Юнчоль только мотает головой, отказываясь верить в происходящее. По данным прибора – перед ними обыкновенный человек с абсолютно здоровым сердцем. Никаких данных о модификации. Ни намека на механический характер сердца.
Он убирает прибор, и пластина снова идет мелкой рябью.
- Надо посмотреть, что за ней.
Хансоль за спиной только мелко-мелко кивает, ошалелыми глазами смотря на все происходящее. Вот так ночка.
Юнчоль выдыхает и берет отвертку. Нужно всего лишь открутить вот эти винтики и открыть пластину. Винтики поддаются с трудом, будто с каждым поворотом отвертки только сильнее впиваются в кость. Юнчоль тратит на каждый винтик по десять минут, но в итоге откручивает их и осторожно поддевает пластину, открывая сердечный отдел.
За пластиной механическое сердце почти искрит и бьется очень и очень часто. Юнчоль присматривается к механизму, отмечая, что на нем, как и на пластине, слой идущей рябью жидкости или какого-то текучего покрытия. Да и сама модель сердца… Он такую ни разу не видел. Казалось бы, как сердце может отличаться, но это было совершенно не похожим на те сердца, с которыми приходилось работать Юнчолю. Даже у Хансоля модель была обычная, широко распространенная. Сердце Бёнджу же скорее было составлено из трех разных моделей, плюс покрытие непонятным веществом и три дополнительных индикатора работы, как один сейчас горящих красным.
- Все очень и очень херово. Надо перезапускать.
- В смысле? Ты собираешься остановить ему сердце? – Хансоль за спиной медика заходится кашлем от неожиданностию – Юнчоли, но ты же сам говорил, что нельзя этого делать. Потом перезапустить сложнее, осложнения, а вдруг что не так пойдет?
- Да. Только если мы сейчас не перезапустим, протянет он еще часа два.
Юнчоль зыркает на пришибленного поступившей информацией Хансоля и тяжело вздыхает. Руки трясутся неимоверно. Операция по перезапуску сердца (тем более, не обычного сердца) это охренительный риск. Исход никогда не известен, а статистики процентной вероятности успеха просто нет: механические сердца штука капризная, их стараются не тревожить такими варварскими методами. Впрочем, выбора-то особо нет. Юнчоль либо перезапускает сердце этого парня, либо через два часа они имеют на столе труп, в биографии Юнчоля – врачебную ошибку, нарушение правил и фееричное увольнение, а Хансоля просто отправят в карцер, откуда на волю только вперед ногами. Сомнительная такая альтернатива, ничего не скажешь.

@темы: Strong Heart - 2015, band: ToppDogg

---

Happy G-Day!

[*JT*]

Название: Прощай, детка!
Автор:  *JT*
Коллажист:  kitory
Фандом: Big Bang
Пейринг: G-TOP
Рейтинг: NC-17
Размер: макси, 11914 слов
Жанр: AU, OOC, RPS, slash, кроссовер с сериалом «IRIS»
Саммари: Они принадлежат к разным мирам: Квон – частный детектив, Вик – тёмная личность с туманным прошлым. Каждому из них есть, что скрывать. Кто знает, как повернутся события, если оба отбросят предвзятость и профессиональные навыки, если они потеряют власть над своими чувствами?
Предупреждение: вольная интерпретация событий сериала, а также характеров его героев и реально существующих людей.
От автора: моя огромная благодарность  kitory за чудесную работу к этой истории. Спасибо! *^‿^*

Если и было что-то, что Джиён ненавидел всеми фибрами души, так это ждать. Собственно, это не любят очень многие, но негативные чувства и нетерпение зачастую смягчаются под воздействием надежды на улучшение или получение желаемого, а сегодня у Квона не было ни одного позитивного момента. Он сидел на грязном деревянном ящике у окна в ремонтируемом здании. Тут было сыро, холодно и воняло краской. Уйти было нельзя, потому что снимки он должен был сделать обязательно. Шеф, господин Ян, недвусмысленно приказал сфотографировать эту пару, уединившуюся от мира в гостинице средней руки, что возвышалась напротив. Однако, словно назло Джиёну, они плотно занавесили окно шторами, так что сам процесс измены зафиксировать не удалось. Теперь приходилось ждать, когда пара выйдет, возможно, тогда и появится случай снять их.
Квон прикурил очередную сигарету, хотя слюна уже стала горькой, и во рту было пакостно. Мечтая о глотке горячего кофе и тепле, Джиён поёжился. От скуки и вынужденного безделья он стал вспоминать о том, что привело его на эту работу.
Тогда, два года назад, тоже был такой же пасмурный, холодный весенний день, и он, уставший и продрогший до костей, вернулся с матерью домой с кладбища, на котором был похоронен его отец. Квон-старший, полицейский в отставке, основал вместе со своим бывшим коллегой, также ушедшим из официальной полиции Ян Хёнсоком, частное сыскное агентство. В жизни отца мало что изменилось, потому что на смену ночным дежурствам пришла ночная слежка, пистолет по-прежнему висел на поясе, и отец всё так же был хмур и малоразговорчив.
Впрочем, маму это не задевало, она привыкла к характеру супруга, стойко вынося его ворчание. Сколько помнил Джиён, мама улыбалась и напевала, убирая дом или готовя еду.
Улыбка надолго покинула её лицо с того дня, когда погиб отец. Джиён заканчивал колледж, поэтому вернулся с дополнительных занятий поздно. Мама, накрыв стол с ужином, беспокоилась, что так долго нет мужа. Но после того как раздался звонок в дверь, за нею оказался не Квон-старший, а его коллега, господин Ян с потерянным выражением лица и виноватыми глазами.
Он сбивчиво рассказал им, что они выслеживали одного наркоторговца на территории с заброшенными складами. Вынужденно им пришлось разделиться, чтобы проверить все закоулки. Когда он сам обшаривал одно из захламлённых помещений, то услышал громкие крики, топот, а потом звук выстрела. Максимально быстро Хёнсок выбежал на улицу и успел увидеть, как в темноте исчезает какой-то человек, а на грязной земле неподвижно лежит его напарник.
Господин Ян попытался привести его в чувство и вызвал «скорую». Спустя пару минут, после того, как он звал по имени и тряс тело друга, окончательно понял, что тот мёртв. Прибывшим медикам осталось лишь констатировать сам факт. И вот, проводив напарника в морг, он направился к его семье, чтобы сообщить ужасную новость и извиниться за то, что не смог ничем помочь своему другу.
Ян Хёнсок сидел на стуле в прихожей, на который упал не в силах сдержать горе, и стирал со щёк слёзы. Джиён словно замёрз и онемел от шока. Его мама беззвучно плакала. Джиён знал, как сильно она любила отца.
После чёрного дня похорон мама всё время забывала, что мужа нет, и оговаривалась, мол, вот вернётся, и будем есть, а потом толчком вспоминала произошедшее, и слёзы опять начинали струиться из её глаз.
Через полгода, сырым осенним днём к ним в гости пришёл Хёнсок и предложил Джиёну занять место отца. И хотя у него самого были несколько другие планы, он лелеял мечту серьёзно заняться музыкой, друг отца изложил ему все выгоды новой работы. Мама, конечно, сомневалась и поначалу не соглашалась, чтобы единственный сын подвергался опасности, как отец, но у Хёнсока был дар убеждения. Он обещал, что будет присматривать за Джиёном, да и заработок частного сыщика был более солидным, нежели неверные деньги музыканта. Вот так Квон и пришёл в агентство.
Поначалу ему естественно не доверяли ничего серьёзного, так, по мелочи, но постепенно он стал вникать в работу и приобрёл необходимые навыки. Романтики во всём этом было мало, рутина была куда как скучна и приземлённа, но Джиён не жаловался. Ему хотелось думать, что отец бы одобрил его выбор. Правда вот, музыка… На неё почти не осталось времени, но Джиён всё же урывал по вечерам час-другой, чтобы записать в потрёпанный блокнот очередную песню. И пусть лирика была немного несовершенной, ему нравилось, что вдохновение не оставляет его. В редкие свободные часы он сидел в своей комнате и тихо бренчал на гитаре, представляя, как бы выглядел на сцене.
… Мысли о том, как всё начиналось, улетучились из его головы в ту же секунду, как только он увидел, что пара покидает отель. Фотоаппарат защёлкал, фиксируя и чуть смущённое лицо женщины, и руку мужчины, уверенно лежащую на её талии, и их поцелуй перед тем, как сесть в такси. Джиён остался доволен: задание он выполнил, а разбираться со всем тем, что произойдёт дальше – это забота его шефа.
Он не сомневался, что этим двоим светят неприятности, но с другой стороны, кивнул своим мыслям Квон, стоит быть честнее и не обманывать близких. С этой уверенностью он покинул наблюдательный пост и направился в агентство.

… - Отличная работа! – сдержанно похвалил его шеф. – Правда, тебе потребовалось прилично времени, чтобы выполнить её. Почему?
Джиён пожал плечами:
- Эта пара, такое впечатление, инстинктивно чувствовала наблюдение, поэтому и вела себя осторожно. Не уследили за собой только сегодня. Вы же знаете, Ян-шши, не всё зависит от меня.
- Понимаю, - усмехнулся уголком рта шеф. – Ладно, в любом случае ты хорошо справляешься, и у меня нет причин жаловаться. Поэтому… - он задумчиво пожевал нижнюю губу, - у меня будет для тебя крайне важное задание. Это птица очень высокого полета, ас, но я верю, что мы с тобой сумеем подрезать ему крылья. А, что скажешь?
- Сделаю всё, что в моих силах, - поклонился Квон.
Хёнсок встал, прошёлся по комнате, потом остановился у окна и бросил через плечо:
- Через пару дней у меня будет больше информации о нём, тогда и поговорим детальнее, а пока ты свободен. Закончи отчёт по этой паре, завтра я встречаюсь с заказчиком.
Джиён направился к выходу, и у самой двери его догнал негромкий вопрос:
- Гм, а твоя мама сегодня вечером будет дома?
Квон приостановился:
- Думаю, да. После вечерней службы в церкви она обычно возвращается домой. С подругами у неё встречи по выходным. А что?
Хёнсок неопределённо махнул рукой:
- Я хотел бы зайти поговорить с ней.
Джиён ответил:
- Мама всегда рада вас видеть, - и покинул офис. Но сев за свой стол, он невольно припомнил, что в последнее время часто заставал шефа в гостях у матери. Неужели, подумалось Джиёну, тут что-то есть, в смысле, нечто романтическое? Мама не возражала против этих визитов, более того, они, казалось, были ей приятны, но Квон несколько удивлялся самому факту, что шеф, такой приземлённый, такой жёсткий в работе, внезапно начал обхаживать вдову своего друга. Однако, тряхнув головой, Джиён отбросил несвоевременные мысли и окунулся в составление подробного отчёта.

… Возвращаться домой рано не имело смысла. Джиён решил немного развеяться, поэтому позвонил друзьям. Они, почти без сопротивления с его стороны, потащили Квона в клуб, где их встретили приветственные возгласы, несколько стопок макголи с джином и низкие пульсирующие басы танцевальной музыки. Чего Джиён не учёл, так это того, что в клубе можно встретить кого угодно, и что спиртное сильно снижает людям планку самоконтроля. Поэтому и получилось, что танцуя в дёргающейся толпе, он внезапно понял, что об него, почти не скрываясь, трётся какой-то верзила чуть ли не на голову выше ростом. Ощущать на своем бедре чужой стояк, тем более предлагаемый так навязчиво, было крайне неприятно. Квон попытался оттолкнуть наглеца, но тот видимо вошёл в раж, поэтому воспринял сопротивление агрессивно, больно ущипнув Джиёна за ягодицу. Квон давно вышел из того возраста, когда не знают, как себя вести в такой ситуации, поэтому он влепил верзиле оплеуху, что привело того в бешенство. Ухватив Джиёна за грудки, он вознамерился ударить в ответ, но тут на сцене появился новый персонаж.
Квон едва успел его рассмотреть. Высокий, красивый, что было заметно, несмотря на полумрак и всполохи софитов, незнакомец молниеносным движением выкрутил здоровяку руку и с силой впечатал его лоснящееся лицо в собственное колено. Наглец-приставала обмяк и мешком свалился на пол. Танцующие отхлынули в стороны, и Джиён несколько секунд смотрел в спокойные чёрные глаза напротив, лихорадочно соображая, как ему стоит поблагодарить за помощь. Однако незнакомец, внимательно окинул его абсолютно нечитаемым взглядом, а потом резко повернулся и исчез в толпе.
Выйдя из ступора, Квон спохватился, быстро выбежал на улицу и заозирался по сторонам, но таинственного спасителя нигде не было видно. Огорчённый Джиён вернулся к друзьям, но перед его взором по-прежнему стояли блестящие тёмные глаза и потрясающее лицо.
Ночью, лёжа в кровати, Джиён признался себе, что одного короткого взгляда ему хватило, чтобы понять, что забыть незнакомца уже не удастся. Никто на свете не знал, что мир женщин, едва открывшись, сразу захлопнулся для него. Та девчонка, в которую он был безумно влюблён в колледже, согласилась с ним встречаться и даже переспала один раз в лав-отеле на тихой улочке окраины города. Но, как потом узнал Джиён, сделала это только затем, чтобы отомстить своему постоянному парню, с которым у неё вышла размолвка. Когда Квон, весь дрожа от волнения, попытался выяснить отношения, девушка, даже не скрывая раздражения, выпалила, что он был слишком лёгкой добычей, чтобы устоять перед соблазном им попользоваться. Джиён возмутился её вероломством, на что она с обидным сарказмом заявила, чтобы он отвалил, и вообще, у него маленький член, так что если ещё раз попробует её отчитывать, она сразу же всем об этом расскажет.
Следствием этого разговора стал какой-то бар, пара бутылок соджу на голодный желудок, сочувственные похлопывания по плечу под аккомпанемент утешающего голоса, вращающиеся блики фонарей на улицах, свежие простыни и чьи-то тёплые губы на его собственных. Утро он встретил с раскалывающейся головой, помойкой во рту, саднящим задом и парой засосов на шее. Весь ужас ситуации Джиён осознал, рассматривая спящего мужчину рядом с собой. Приятное, симпатичное лицо, худощавое тело, но ведь именно их обладатель вытворял с ним, Джиёном, ночью черте что.
Квону удалось сбежать из той квартиры, не разбудив хозяина. И еще много дней подряд он мучился тем, что настолько потерял контроль над собой, что чужой человек смог проделать всё это с ним. Однако исподволь, хотя далеко и не сразу, в нём произошла перемена: Джиён понемногу, пусть и урывками, но восстановил события той ночи, и не сказать, чтобы воспоминания были такими уж плохими. То, что случилось, было непривычным, странным – это да, но, положа руку на сердце, где-то даже приятным. Тот безымянный мужчина искренне хотел доставить ему удовольствие, хотя и воспользовался его беспомощным состоянием. Смутные мысли беспокоили Квона до тех пор, пока однажды, принимая душ, он не стал себя ласкать, как тот мужчина. Ему было стыдно, но желание вновь испытать то запретное удовольствие пересилило. Намыливая себя, он постепенно сместил правую руку назад, раздвинув ею ягодицы. Чуть помедлив, Джиён скользнул пальцами внутрь, двигая ими все быстрее, и, отгоняя мысли о неуместности таких ласк, кончил. Запутавшись окончательно в своих предпочтениях, Джиён решил уйти в работу, только бы не думать о своём уродстве или несовершенстве, непонятно было, как это и назвать.
Прошло уже несколько лет с той неудачи. С девушками после своего афронта Джиён по понятным причинам связываться опасался. У него за всё это время никого не было, если не считать попытку встречаться со студентом столичного университета. Им было отпущено всего три месяца вместе, но потом студент окончил учебу и уехал с родителями в Америку. Не сказать, что Квон был сильно влюблён, но тело требовало своего, да и парень ему очень нравился, поэтому этот отъезд несколько выбил его из колеи. Однако, что может было и не настолько, но всё же немаловажно, ему наглядно доказали, что с размерами у него всё в порядке, так что та девица с её оскорблениями могла теперь идти лесом.
Чтобы не получать новых разочарований, Джиён погрузился в дела, время от времени шутливо отмахиваясь от мамы с её сетованиями об отсутствии потенциальной девушки и внуков.
И вот теперь он лежал и думал о том, кто помог ему в клубе. Аура хищника, да так было бы справедливо сказать о том, что почувствовал Джиён при взгляде на него. Невозмутимая уверенность в себе, внешняя статичность при затаившейся под этим силе – вот то, что читалось сразу. В танцующей толпе незнакомец выглядел как грозный крейсер посреди суетящихся лодчонок. Незаметно появился, молниеносно решил проблему самым радикальным образом, буквально пригвоздил Джиёна к полу взглядом своих сумасшедших глаз – и исчез. Ни кто он, ни как его зовут, ни почему пришёл на помощь – ничего не известно. Доведётся ли им встретиться вновь – это расстраивало Квона больше всего, потому что старательно выстроенная стена между ним и человеческими отношениями дала в этот вечер трещину.

… Утром Ян Хёнсок пригласил Джиёна к себе и деловито стал объяснять:
- Сегодня пройдёт митинг в поддержку кандидата от оппозиционной партии на предстоящие выборы. Так вот, мне необходимо, чтобы ты был там и осмотрел окружающие площадь дома на предмет, откуда мог бы работать снайпер.
- Что? – удивился Квон. – Я? Но разве это не прерогатива Службы Национальной Безопасности?
Шеф улыбнулся:
- Ты не ошибся, они там и будут, но у тебя другое задание: если получится, сфотографировать снайпера.
- Простите, господин Ян, - покачал головой Джиён, - но вы явно меня переоцениваете. Конечно, под вашим руководством я прошёл хорошую школу и, смею думать, неплохо справляюсь со своей работой, но таким навыкам меня просто никто не учил.
- О нет, в чём тебе не откажешь, так это в настойчивости и наблюдательности, - хмыкнул Хёнсок. – Никому из наших ребят я не могу доверить такое задание, поэтому и поручаю это тебе. Ты самый настырный и упорный. Приди туда пораньше, осмотрись. Вот этот персонаж будет там абсолютно точно, это агент NSS. – Он протянул через стол Квону фото молодого мужчины с редкими усиками. – Его зовут Ким Хёнджун. Не спрашивай, откуда я это знаю, у меня свои источники. Так вот, крутись неподалёку от него, но не привлекай внимания. Как только он что-то заподозрит, смотри в ту же сторону и снимай. Не волнуйся, в тот момент ему будет не до тебя.
- А откуда вы знаете, что на митинге может что-то произойти? – спросил Джиён.
- Потому что угрозы этому кандидату поступают давно, не всем нравится его работа и взгляды, так что я уверен, что его обязательно попытаются устранить, - убеждённо заявил Хёнсок.
На лице Квона отразилось сомнение, поэтому шеф настойчиво пристукнул по столу ладонями:
- Оденься не в костюм, а во что-то попроще, джинсы, там, куртка, кепка. Проверь камеру. И очень постарайся, для меня крайне важно получить эти снимки.
Конечно, Джиён мог бы возразить шефу, что задание бредовое: ну кто, скажите на милость, суётся поперек дороги службе безопасности? И потом, даже если там и будет снайпер, то это клиентура такая, что появляется непонятно откуда, работает незаметно и исчезает тихо. Много ли политических убийств, где отмечали работу снайпера, были раскрыты? Серьёзно? Сфотографировать такого человека? Шеф просто не знает, о чём просит.
Однако вслух Квон не произнёс ни звука, наученный горьким опытом, что шефу лучше не перечить. Была у них пара моментов, когда проступало на лице Ян-шши нечто такое, что у Джиёна продирал мороз по коже. Всех дел своего начальника Джиён не знал, да и знать не хотел, однако эти моменты крайне диссонировали с прежними знаниями о шефе и с рассказами отца о своём друге.
Кстати, было ещё кое-что, настораживавшее Джиёна: он пару-тройку раз просил рассказать, как именно погиб отец, и каждый раз шеф выполнял просьбу, но повторял свой прежний рассказ почти слово в слово. По опыту Квон знал, что переживший что-то человек непременно будет потом расширять своё повествование, дополняя его действительными, но подзабытыми подробностями или же тем, что считал истинным, что, по мнению человека, соответствовало бы ситуации. Но шеф никаких отступлений не делал, рассказ его был чересчур чёток и выверен. Такое поведение характерно для лжецов, которые, чтобы не запутаться, заучивают одну версию, которая преподносится слушателям. Назвать шефа лгуном Джиён не мог, но и сомнения изгнать из мыслей не получалось.
Переодевшись в небольшой комнате, которая служила ему кабинетом, Квон повесил на шею фотокамеру с мощным объективом, на карман прицепил бейдж с аккредитацией прессы и отправился к месту проведения митинга.
На одной из центральных площадей столицы бурлила многочисленная толпа, ожидавшая приезда кандидата на выборы. Джиён слился с группой таких же, как и он молодых людей, увешанных аппаратурой и представлявших разные городские газеты и журналы. Якобы ища хороший ракурс, он стал перемещаться, протискиваясь между людьми, а сам высматривал агентов службы безопасности.
Сделав на пробу пару снимков, Джиён вдруг услышал сбоку негромкое:
- Сау, следи внимательнее, где бы ты засел, если бы пришлось?
Не подав даже вида, что понял, о чём речь, Квон неторопливо повернулся, изобразив рассеянное радостное ожидание, которое было на лицах почти всех присутствующих, и бросил взгляд на пару стоявших рядом мужчин в костюмах. Шеф оказался прав, они не смотрели на толпу, они высматривали что-то вверху на окрестных домах. Одного Джиён сразу узнал по фото, Ким Хёнджун, второго, мордатого, он раньше не видел.
Джиён тоже стал глядеть вверх и заметил, как Хёнджун вдруг дёрнулся и быстро бросил:
- Вон, смотри, в окне. Туда, быстро!
Квону не составило труда проследить взглядом, куда указывал агент. Действительно, в одном из плотно зашторенных окон четырехэтажного дома, выходящего фасадом на площадь, он увидел щель, в которой темнел длинный предмет, более всего похожий на дуло винтовки.
В эту минуту толпа зашумела и заволновалась. Приехал кандидат, понял Джиён. Гвалт поднялся невообразимый. Квона толкали люди, так что сделать хотя бы одно фото не получилось. Да и что, собственно, снимать? Лица-то за шторой не было видно.
Оба агента умчались прочь. Хёнджун побежал к сцене, а грузный Сау – к дому. Квон двинулся за ним, но соваться в подъезд не стал, выжидая, что же будет дальше. Спустя минуту или две по боковой пожарной лестнице дома стал спускаться человек с вместительной сумкой. С той точки, где стоял Джиён, невозможно было понять, кто это. Высокий, худощавый, одет в тёмное, на голову низко надвинута кепка-бейсболка, лица не разглядеть. Человек поспешно покидал площадь, удаляясь по малолюдному переулку. Квон щёлкнул камерой пару раз, но больше для очистки совести, если честно. Много ли выжмешь из фото спины?
Однако шеф, получив снимки и выслушав объяснения, не стал возмущаться, лишь внимательно вглядывался в фотографии.
- У меня не было вашего приказа следовать за ним, поэтому я и не стал, - заметил Джиён.
- Нет-нет, всё правильно, - задумчиво ответил Хёнсок, продолжая рассматривать глянцевые оттиски. – Значит, говоришь, лица не было видно?
- Абсолютно, - кивнул Джиён, - лишь узкая щёлка в шторе да ствол винтовки. И я всё-таки не понимаю, зачем нам это было нужно? Это не наш профиль, такими делами занимаются конторы поважнее.
- Ну, ты уж не принижай наше агентство, - фыркнул Хёнсок. – Мы не на последнем счету и много раз оказывали услуги тем самым крутым конторам.
Джиён пожал плечами:
- Это госбезопасность, а мы занимаемся бытовыми происшествиями, так что связи не вижу.
Хёнсок досадливо дёрнул щекой:
- Она есть – это всё, что тебе нужно знать. Ладно, - он отодвинул от себя снимки, - на сегодня для тебя есть ещё одно задание. Вот адрес. Это старый дом, на первом этаже бакалейная лавка, она давно пустует, чем ты и воспользуешься. Оттуда прекрасно просматривается соседнее здание на перекрестке, рядом с которым несколько раз замечали того самого типа, которого тебе не удалось сфотографировать утром.
- Предполагаемого снайпера? – удивился Джиён. – Но как, если мы не видели его лица, я его узнаю?
- У меня уже коллекция таких фото, - скривился шеф, - и все или смазанные, или тёмные, или со спины. Хитёр, зараза, будто чувствует слежку, и исчезает, как тень. Могу тебе сказать, что он крайне опасен и считается в стране чуть ли не лучшим снайпером.
- Откуда у вас такие сведения? – спросил Квон.
- Связи – великая сила, - хмыкнул Хён Сок.
- Так если он такая знаменитость, почему же его давно не схватили?
- Потому, что чутьё у него звериное, – насупился шеф. – Сделает дело – и сваливает, будто под землю проваливается. Работает очень чисто. И если убирают кого-то при, казалось бы, полной невозможности это сделать – без сомнения, его почерк.
- Но есть хоть какие-то приметы? – стал злиться Квон.
- В том-то и дело, что почти никаких. Известно только, что он высокий, худой, всегда в чём-то темном. А, и ещё, у него своеобразная походка, такая, знаешь, вразвалочку и чуть сутулясь. Так ходят очень полные люди, а он худощавый, так что странно.
- И что мне делать, если он всё же появится? – недовольно буркнул Джиён, который искренне подумал, что шеф посылает его неизвестно куда, принести неизвестно что. Кроме того, не с его подготовкой выходить против такого профессионала.
Хёнсок почесал бровь:
- Вывернись из кожи, но проследи за ним. Говорю тебе, около того дома его замечал один мой информатор, тоже по таким же неясным приметам, но говорит, что вроде это он.
Джиён вздохнул и ушёл, недоумевая, что за блажь припала его шефу с этим незнакомцем.

… В бывшей бакалейной лавке, скупо освещённой через давно немытые окна угасающими сумерками, Джиён примостился у одного из них на шатком пыльном стуле. Время от времени он тёр уставшие глаза, но упорно продолжал всматриваться в улицу, где зажглись тусклые фонари. Дом на перекрёстке выглядел необитаемым и тёмным, лишь в нижнем этаже сквозь жалюзи еле пробивался свет в паре окон.
Неожиданно, Квон даже не понял, откуда он взялся, к дому подошёл высокий человек, смутно напомнивший Джиёну того, что он видел сегодня в переулке. Человек постучал, вскоре дверь открылась, и он быстро шагнул внутрь. Чтобы не упустить его, когда он выйдет, Джиён покинул лавку и уселся в своей тёмно-синей машине. Закурив, он приготовился к долгому ожиданию, но вдруг дверь дома отворилась, и человек вышел. Квон дёрнулся, уронил на пол машины сигарету, осыпав себе колени пеплом. Чертыхнувшись, он быстро поднял окурок и затушил его в пепельнице. Человек, тем временем, успел уже отойти на некоторое расстояние. Джиён тихо включил зажигание и неторопливо поехал за удаляющейся фигурой. Действительно, походка у незнакомца была несколько тяжеловесная, и Квон был уверен, что не перепутает её с чьей-то ещё, но лучше было бы всё же увидеть его лицо.
Человек особо никуда не торопился, несколько раз поворачивал, явно направляясь к центру города, поэтому Джиён не терял его из виду. Наконец незнакомец остановился на эстакаде над дорогой, опёрся на поручни и стал смотреть вниз.
Джиён притормозил неподалёку, всматриваясь в неподвижную фигуру. Внезапно человек повернул голову в его сторону и вдруг резко сорвался с места, приближаясь к машине. Не успел Квон даже удивиться, как незнакомец дёрнул на себя дверь и тут же нырнул в салон, с ходу вцепившись ему в куртку.
- Выслеживаешь? – прошипел он, но на его лице почти сразу проступило изумление, которое, пожалуй, было лишь зеркальным отражением такого же чувства у Джиёна, потому что рядом с ним сидел его клубный спаситель.
- Эм-м… нет… да, - выдохнул Квон, пытаясь хоть как-то собрать мысли в кучку. Это в какое же дерьмо он вляпался? И каким образом неуловимый снайпер оказался тем, о ком он вспоминал по ночам?
- Что, да? – низко прогудел нежданный гость.
- Слежу… некоторым образом, - промямлил Джиён, мысленно пробуя быстро придумать отговорки поубедительнее. – Я тебя случайно увидел на улице, узнал, вспомнил про клуб, ну и поехал за тобой, сам не знаю зачем.
- Клуб? – переспросил незнакомец, пристально уставившись в лицо Джиёна.
- Да, ты тогда ударил чувака, который ко мне лез, а потом, когда я хотел тебя поблагодарить, быстро ушёл, - кивнул Квон. Сжатый на шее воротник не давал ему глубоко вдохнуть, но страх от неожиданности нападения почему-то исчез. Эти чёрные глаза напротив как будто загипнотизировали его.
- Верно, было дело - согласился мужчина, ослабляя хватку на его горле. – Так и что ты хотел?
- Да собственно… - протянул Джиён, - даже и не знаю, к чему поехал за тобой. Сказать «спасибо»?
Незнакомец усмехнулся:
- Не за что, мне это было в удовольствие.
- Что именно: помочь мне или врезать тому бугаю? – поинтересовался Джиён.
- И то, и другое, пожалуй, - кивнул собеседник, отпуская его воротник.
Джиён куснул нижнюю губу и предложил:
- Ну, раз уж мы всё равно пересеклись, могу я поставить тебе выпивку? Ты пьёшь? Или это слишком самонадеянно с моей стороны, мы ведь незнакомы?
- Вик, - ответил незнакомец.
- Что? – удивился Квон.
- Меня зовут Вик, - хриплым баском подтвердил мужчина. – А тебя?
- Джиён, - улыбнулся Квон. – Так что, выпьем?
- Можно, - согласился Вик, - только я не признаю пиво или соджу, а вот хорошее вино – будет в самый раз.
Джиён с каким-то странным чувством рассматривал Вика, отмечая смуглую чистую кожу, тёмные глаза, опушённые длинными, загнутыми ресницами, чувственно вырезанную верхнюю губу и пухлую нижнюю. Редко ему доводилось видеть настолько красивого человека. И, что было очень неприятно, как-то не укладывалось у него в голове, что именно он и есть тот снайпер, о котором говорил шеф.
Впрочем, подумал Джиён, кто сказал, что преступники обязательно подозрительные типы с чугунными рожами? По опыту можно увериться, что часто они очень даже обаятельны. Но как узнать, кто он на самом деле? Может шеф ошибся? Однако, походка… Она очень похожа на ту, что он видел сегодня днём, или совпадение?
- Что-то не так? – спросил Вик. – Передумал?
Джиён досадливо поморщился про себя, что не уследил за лицом.
- Нет, - качнул он отрицательно головой, - просто задумался на секунду, какие у нас странные всё же встречи, то в клубе, то вот так, на улице.
- А в жизни вообще много странного, - тихо заметил Вик, - и закономерного.
- В смысле? – не понял Квон.
- Не обращай внимания, - усмехнулся Вик, - это я о своём. В общем, заводись, поехали, знаю я одно место, где можно отлично выпить.
Джиён слегка пожал плечами и повернул ключ зажигания.
Малолюдный бар, куда они пришли, был оформлен в неброском, строгом стиле: перегородки матового стекла, тёмные панели стен, кожаные диваны цвета густого бордо. Когда оба уселись за стол, Вик повернул голову и кивнул бармену. Видимо тот знал вкусы посетителя, поэтому практически сразу перед ними появилась бутылка красного вина и два бокала.
- Серьёзно? – поднял брови Джиён.
- А ты думал, я шучу? - рассмеялся Вик. – Попробуй! Ле Жардин дю Руа, чудесный букет, - и налил немного в его бокал.
Джиён быстро опрокинул в себя вино, проглотил и пожевал губами, пытаясь понять, что чувствует.
Вик неодобрительно скривился от такого непрофессионализма. Сам он налил себе примерно половину бокала, придержав за ножку, взболтнул напиток, потом поднёс к носу, глубоко вдохнул и лишь затем пригубил.
Джиён с интересом наблюдал за этими манипуляциями.
- И зачем так все усложнять?
- Просто я хочу извлечь удовольствие по максимуму, - усмехнулся Вик. – Так, как выпил ты, залпом, пьют соджу. Вино же смакуют.
- Эстет! – заметил Джиён.
- И не скрываю этого, - подмигнул ему Вик. – Путь человеческий короток, так что нужно жить на всю катушку. Не согласен?
Джиён склонил голову набок, подумал и кивнул:
- Наверно. Только почему ты так мрачно смотришь на жизнь, типа, недлинная? Может, ты доживешь до глубоких седин, будешь весь морщинистый сидеть где-нибудь на веранде и с недоумением вспоминать свои сегодняшние изречения? Вот, мол, дурак был.
- Я не доживу, с моей-то работой, - хохотнул Вик. – Она у меня нервная, так что я не фаталист, а реалист.
- И что за работа, если не секрет? – насторожился Джиён.
Вик откинулся на спинку дивана:
- А я в конторе работаю, которая с тех, у кого долги, их выбивает. Сам понимаешь, люди занимают охотно, а вот отдают – нет. Так что приходится увещевать…
Вслух бы Джиён хотел сказать, что внешне Вик не очень-то похож на служащего такой конторы, слишком он был крут и лощен для этого, но, конечно же, промолчал. Ему трудно было представить себе, как Вик, с его длинной чёлкой стильной стрижки, с его модельной внешностью нависает над каким-нибудь должником, угрожая засунуть ему паяльник в задницу, если тот не вернёт деньги. Поэтому он осторожно заметил:
- Постараюсь никогда не брать кредит.
- Это точно, - ухмыльнулся Вик, - живи тем, что есть. Ну, а теперь ты. Кто же у нас ты? Дай угадаю, сыщик?
Джиён опешил:
- С чего ты взял?
- Ты очень профессионально крался за мной, - сказал Вик. – У меня глаз намётанный, не сразу, но я понял, что за мной едет машина. Так что, точно сыщик?
Джиён замялся, невольно смаргивая, потому что несмотря на то, что Вик улыбался, улыбка эта совсем не затрагивала его глаз. Глубоко вздохнув, Джиён кивнул:
- Интуиция тебя не обманула, но поверь, наша сегодняшняя встреча чистая случайность. Работаю я действительно в частном сыскном агентстве, однако… Веришь или нет, но я тебя запомнил в клубе. А сегодня, вот честно…
- Да ладно тебе, - возразил Вик, - я же пошутил и вдруг попал в цвет. Мы, собственно, здесь не за тем, чтобы копаться в своих жизнях. Выпьем! – и налил обоим вина.
На этот раз Джиён проделал всё то же самое, что и Вик, и неожиданно признал, что так и вправду вкуснее.
Спустя пару часов и еще одну бутылку вина, на этот раз розового Домейн Ле дюк Фроин, они покинули бар. Странно, но Джиён почти не чувствовал опьянения, лишь какую-то томную расслабленность. С каждым глотком вина, пока они сидели напротив друг друга, ему всё сильнее нравился Вик. Его взгляд, осторожный, словно блуждающий, но вдруг кинжально высверкивающий из-под ресниц обсидиановым блеском, заставлял ухать сердце Джиёна вниз. Его голос, чуть хрипловатый, глубокий, низкий, пускающий по коже волну дрожи. Его руки с длинными пальцами, к которым Джиёну вдруг захотелось прижаться губами. Он только надеялся, что его волнение было не слишком явным.
По Вику вообще не было заметно, что он выпил, лишь на скулах сгустился румянец, делавший его к досаде Джиёна еще привлекательней. Его смущали указания шефа и то, что он видел своими глазами, что чувствовал. Он неуверенно остановился.
- Ты чего? – спросил Вик.
- Я же на машине, - скривился Квон, - и не могу теперь сесть за руль.
- Ерунда, - усмехнулся Вик, - у меня квартира неподалёку, тут проехать всего квартал.
Джиён покосился на него:
- А при чём тут твоя квартира?
- Ну, я же вижу, машину ты бросить не решаешься, до своего дома пьяным не доедешь, вот и предлагаю переночевать у меня, - резонно ответил Вик. – Или боишься?
- Не боюсь, но… Я мог бы взять такси, - возразил Джиён.
- Господи, ты как девушка, которая переживает, что её непременно будут домогаться. Обещаю, я тебя не трону, - губы Вика подрагивали от отчаянных попыток не засмеяться.
Джиён внимательно посмотрел на него и подумал, что действительно выглядит глупо:
- Подскажешь, куда ехать.
Вик забрался на пассажирское сиденье:
- Естественно. Сейчас прямо, а затем первый поворот направо.
- Погоди, - торопливо пробормотал Джиён, - я должен позвонить.
Вик пристально глянул на него и согласно кивнул. Квон достал телефон и нажал на экране нужную иконку.
- Это я, ма, я сегодня не вернусь, работы много, позвоню утром, и я тебя! – негромко сказал он и сбросил вызов.
Джиён был готов к насмешке, но Вик промолчал, лишь мотнул головой вперед.
Потратив на всю поездку несколько минут, Квон остановился у многоэтажного дома.
- Пошли, - позвал Вик и направился к подъезду.
В лифте тускло светила лампочка под потолком, пахло пылью и старым железом. Кабинка была небольшой, развернуться особо негде, так что то, что они стояли, касаясь друг друга плечами, показалось вполне естественным. Но тёплая ладонь, как-то неожиданно и незаметно обхватившая пальцы Джиёна, сбила ему дыхание. Он тяжело сглотнул и тихо произнес:
- А сказал, что не тронешь.
- Так и ты не девушка, - глухо ответил Вик, сжимая пальцы сильнее. – Я не мог ошибиться. Ведь нет?
- Нет, - выдохнул Джиён. Он искоса взглянул на него, и аспидная глубина этих сумасшедших глаз едва не сбила его с ног.
Как сомнамбула он вышел из лифта вслед за Виком, проследовал к двери его квартиры и попал внутрь. Пока они снимали верхнюю одежду, обувь, шли дальше в комнаты, Вик почти не отпускал его взглядом. Оба молчали, потому что слова и не были нужны. В тёмной спальне, освещённой лишь большим фонарём с соседней с домом стройки, только тут проявилось нетерпение. Торопливо, досадуя на тугие пуговицы, они избавились от одежды, а затем шагнули навстречу друг другу, чтобы сразу вцепиться жадными руками в тело.
После поцелуя с лёгким привкусом вина, Вик потянул Квона к кровати. Оба легли, и он снова прижался губами к его рту. Лаская ладонью грудь и живот Джиёна, Вик все сильнее наваливался на него, а потом мягко переместился и лёг между его раздвинутых ног. Это было так правильно, что у Квона всё сжалось в животе, и он возбужденно вздохнул.
Вик целовал Джиёна, трогал его язык своим, нежно и влажно, всасывал поочередно то одну губу, то другую, тёрся об него своим гладким худощавым телом, и от этого, сам не понимая, как это происходит, Квон чувствовал, что плавится. Он почти задыхался от желания, чтобы Вик вошёл в него, чтобы двигался в нём. И когда, после небольшой заминки со смазкой и презервативом, это, наконец, произошло, и Вик двинулся вперед, Джиён весь выгнулся от короткой боли и удовольствия.
Толчки резко отзывались в глубине его тела горячими вспышками, заставлявшими мышцы живота рефлекторно сжиматься, даря постепенно нараставшую сладость финала. Оба не могли, да и не хотели остановиться или хотя бы притормозить, поэтому всё получилось довольно быстро и жёстко, но пожалеть об этом никому не пришло в голову.
Обессиленные и покрытые потом, они почти одновременно застонали и сильно вжались друг в друга в последний раз.
Джиён лежал с зажмуренными глазами, унимая дыхание.
- Только не засыпай, - услышал он гулкий шёпот, - мне мало.
Квон чуть повернул голову и приоткрыл ресницы. В полумраке комнаты он увидел над собой тёмные глаза под разлохмаченной чёлкой, с настойчивой просьбой всматривавшиеся в его лицо.
- Мне тоже, - тихо ответил Джиён.

@темы: band: big bang, Strong Heart - 2015

---

[Катсяшь]

Название: На цепи у славы
Автор: Mina 666
Коллажист: Катсяшь
Бета: 3A...Forever...
Фэндом: Bangtan Boys (BTS), Topp Dogg(фоном), Block B(фоном)
Пэйринг: Сокжин/Намджун, Хосок/Чонгук, намёки на Хёсан/Хансоль, Зико/Джехё
Персонажи: Сокджин, Намджун, Юнги, Хосок, Чонгук, Зико, Кидо, Хансоль
Рейтинг: NC-17
Жанр: шоубиз!АУ, UST, романтика, юмор
Аннотация: Чтобы высоко подняться не достаточно таланта, упорного труда и уверенности в себе. Обладатели этих качеств годами ходят по коридорам агентств, что не дает результата. Более отчаянные обращаются за покровительством, но что делать, если взамен тебя тащат в постель? Перешагнуть через себя и согласиться. Вот только чувствами не так легко управлять, как разумом…

«Переспать», — думал Намджун, делая ещё один круг по комнате, освещаемой лишь лампой на рабочем столе, и потирая уставшие глаза.

На втором этапе отбора в новую группу он попросил своего наставника, Ким Сокджина, помочь ему. Тот улыбнулся. Приобнял за плечи и сказал, что Намджун просто устал от тягот соревнования. Но младший продолжал открыто высказывать свои опасения, что всё подстроено и решено заранее, как это обычно бывает на шоу. Сокджин отстранился и кивнул, не отрицая, что интриги в проекте минимум. Глядя ему в глаза он, в своей обычной манере: легко и по-дружески, сообщил, что для любой помощи нужен интерес, и предложил переспать.

Намджун шагал из угла в угол просторной комнаты, пролистывал список контактов и так и не решался никому позвонить, не зная, с кем поделиться, у кого спросить совета, и что, в конце концов, вообще делать с возникшей проблемой. Нет, у него, конечно, были друзья, но как о таком рассказать? Особенно если… особенно если он согласится. Впервые за все годы своей сознательной жизни парень чувствовал себя настолько беспомощным и одиноким. Он всегда верил в свою звезду и в свой талант. Был уверен, что при таком желании, как у него, просто не могло не получиться. Ведь он так сильно мечтал о большой сцене, был создан для неё, для софитов, для публики! Намджун знал, что умён и талантлив. Как могло случиться, что он не достигнет своей цели, выматывая себя на износ из года в год? Подопечный и так пошёл на уступки — согласился на участие в группе, хотя изо всех сил мечтал о сольной карьере. Как Юнги, который теперь сидел в жюри. А ведь всего три года назад он, как и Намджун, был лишь одним из тысячи участников проекта, и вот теперь у него есть всё: карьера, песни, клипы. Его пример вдохновил Намджуна, он решил поучаствовать — и вот, во что это всё вылилось.

И ничего бы этого не случилось, если бы у Юнги ещё оставались места в команде. Казалось, они поняли друг друга в тот момент, когда Намджун только появился на прослушивании.

— Коллеги, согласитесь, это — мой парень, — зааплодировал Юнги, едва Намджун закончил своё блестящее выступление.

— Не соглашусь, — отрезал Зико — известный на всю страну рэпер, в прошлом лидер известной группы, а в настоящем совладелец солидного продюсерского агентства. — Обаятельному парню с крутой читкой и чувством ритма куда лучше будет у меня.

— Юнги, нельзя так жадничать, у тебя места уже закончились! — засмеялся Сокджин — начинающий продюсер, опекающий одну группу со своего прошлого музыкального проекта. — Надо было меньше на девушек заглядываться. Не сбивай участника с толку. Выбор всё равно остаётся за ним.

— И я тебе говорю, — известный продюсер телевизионных проектов и одного восходящего певца, Чон Чонгука, — Хосок — глянул на листочек перед собой, — Намджун, лучше меня тут никого нет. Не выберешь меня — моя команда тебя уделает.

Намджун растерялся. Он однозначно собирался к Юнги, не рассматривая никого другого. Его взгляд переходил от одного к другому, не зная, на ком остановить свой нелёгкий выбор. С одной стороны, Зико был уважаемым человеком с длинной успешной карьерой. Он знал, что такое быть участником группы, и знал, как эту группу раскручивать. Среди членов жюри не было более опытного человека. С другой стороны, Намджуну нравился провокационный вызов со стороны Хосока. Плюс проекты будут точно обеспечены: по крайней мере, подопечный Хосока — Чонгук — не вылезал с экранов телевизоров и всего за месяц сольной деятельности примелькался всей стране. Но это всё он подумал потом, а тогда сказал:

— Сокджин… — ши, — почему-то ему показалось, что они поладят.

И первое время, действительно, так и было. Сокджин его опекал, старался претворить идеи Намджуна в жизнь, учитывал его интересы, подбирал интересных партнёров. Так закончился бесконечный первый тур, где отобрали по пять финалистов от каждого наставника, и начался второй — непосредственное формирование группы. Их перемешивали как попало, сталкивали лбами, не давая отстаивать свои интересы. И вездесущие камеры… Любая ошибка, лишние эмоции — всё под надзором. Это выводило из себя, о чём Намджун частенько жаловался наставнику. А Сокджин улыбался или посмеивался, начинал говорить, и в итоге всё казалось не таким уж жестоким и бессмысленным.

Но на втором этапе всё стало ещё невыносимее: каждую неделю подстраиваться под новую команду, репетировать заново, если кто-то один ошибался, терпеть крах из-за чьей-то бездарности, ждать решения жюри и зрителей. Казалось, за этим этапом будет следующий, а потом ещё один, и это в условиях постоянной угрозы вылета. Было непонятно, чего ждут жюри. Почему не закончить всё быстрее, просто выбрав из тех, кто и так прошёл через многое? Почему нельзя было сделать группу из лидеров команд наставников — Намджун как раз был первым? И тогда его осенило: они просто прикрывают какой-то заговор! В порыве чувств он высказал всё Сокджину, и вот чем это обернулось… Рэпер до сих пор чувствовал прикосновение его ладони и от этого ещё быстрее прокручивал бесконечный список контактов в чёртовом телефоне, каждый раз спотыкаясь на сочетании «Джин».

Всю дорогу в репетиционный зал Намджун озирался по сторонам, чтобы быть готовым ретироваться в бодром темпе, если Сокджин вдруг появится рядом. Добравшись до заветной двери, он с облегчением вздохнул, но тут же замер, едва взявшись за ручку — изнутри доносились голоса. Намджун прислушался.

— …гуки, — ныл один голос, явно чего-то жаждущий.

— Я тебе серьёзно говорю: топай на свою передачу, незачем здесь крутиться, — раздражённо отвечал второй.

— Именно это я и собирался сделать сразу после небольшого задатка на вечер.

— Хосок! Прекрати!

Послышалась возня, и брови Намджуна, начинающие менять дислокацию, поползли ещё выше, а сознание отказывалось адекватно воспринимать ситуацию за дверью.

— Твоей заднице сильно не поздоровится, если ты собираешься продолжить прямо тут.

— Ты меня нарочно заводишь? — заигрывающе пропел Хосок.

— Придурок, — рыкнул второй, очевидно, тот самый Чонгук, с которым у него была запланированная совместная репетиция.

Намджун, только что решившийся тихонько выдохнуть, очень надеялся, что всему услышанному есть какое-нибудь невинное объяснение. Может, угроза про задницу была чисто символической. Образной, в смысле… Несмотря на собственные уверения, входить парню совсем не хотелось. Медленно отступая от двери задним ходом, чтобы можно было сделать вид, что он только что пришёл, он угадал тот самый момент, когда дверь распахнулась, и немного растрёпанный, но довольный Чон Хосок вышел из комнаты, сказав напоследок:

— Увидимся дома.

Отпавшую челюсть, к счастью, удалось достаточно быстро приладить на место и промямлить:

— Добрый день.

— Здорово, салага, — добродушно улыбнулся продюсер и хлопнул его по плечу.

Ошарашенный Намджун вошёл в комнату, где Чонгук невозмутимо кивнул ему. Ответное приветствие оказалось немного натянутым. Возможно, парню просто показалось, но во взгляде музыканта чувствовалась какая-то мечтательность. Едва заметный из-под ворота рубашки засос окончательно развеял сомнения. Чонгук спит со своим продюсером! Выносит всякие сюсюканья, приставания и… «увидимся дома»? Они и живут вместе? Голова Намджуна начала основательно распухать от информации, которая в неё не помещалась.

— Я не знаю, по какой причине ты на меня так уставился, но рекомендую тебе перестать это делать — со стороны смотрится очень глупо, — сказал Чонгук. — Ну, что там у тебя за песня с ванильным названием «Like a star»?

Чонгук был не очень общительным, но у него оказалась очаровательная улыбка. Намджун как только увидел её, так сразу купился. К тому же он оказался младше, пусть и хорохорился, как большой. Они поладили, хотя поначалу было много разногласий — Чонгук норовил изменить практически всё в песне, чему самолюбие Намджуна отчаянно сопротивлялось и пыталось отстоять свою точку зрения. Результат, как ни странно, понравился обоим, несмотря на то что времени было катастрофически мало.

Выступление прошло на ура. Намджуну давно не было так хорошо на сцене. Ему даже удалось игнорировать присутствие остальных участников временной группы благодаря Чонгуку, который выделил его как автора песни, и дал о нём хороший отзыв. Они сразу вышли вперёд и всё выступление маячили перед камерами, практически не давая эфирного времени остальным участникам. Начинающий скатываться рейтинг Намджуна вернулся на первую позицию. Но мысль об отношениях Хосока и Чонгука не выходила у него из головы. Даже на адреналиновой волне выступления он замечал, как они то и дело смотрят друг на друга. Хосок больше походил на сытого кота, с удовольствием наблюдающего за аппетитной мышкой, а Чонгук самодовольно хмыкал, добавляя секса в выступление при помощи энергичных движений бёдрами. Их сияющие глаза занимали голову парня весь вечер после записи. Он был уверен, что это совсем не то, что ждёт их с Сокджином, даже если они что-то начнут, потому что продюсер почти не смотрел на него во время выступления, а после ещё и отчитал, запрещая отвлекаться на посторонних, и велел думать на сцене только о песне. Намджун немного расстроился, но ненадолго, тут же отвлёкшись на выходящего Чонгука.

— Отлично выступили, — сказал Намджун, подстраиваясь под его шаг.

— Хорошая песня, — улыбнулся Чонгук, — у тебя действительно неплохо получается, и продюсеры с руками и ногами оторвут рэпера, которому не нужен композитор и автор текстов. Тебе только немного придётся чистить песни, но без аранжировщика в любом случае не обойтись. Я буду за тебя болеть. Хотя, надеюсь, ты понимаешь, что главное здесь не победа.

— А что же тогда? — Намджун удивлённо посмотрел на него.

— Хён, не будь дураком. Проект — это всего на пару месяцев, а что дальше?

Намджун как-то не думал об этом. Конец проекта казался безумно далёким и нереальным.

— Писать песни, выпускать альбомы… — предположил он, чувствуя себя полным дураком перед младшим.

— А кто это всё будет оплачивать? — посмотрел на него Чонгук своими глазами цвета тёмного шоколада.

— Продюсер, — начиная понимать что к чему, проговорил Намджун, ухмыльнувшись.

— Именно, — кивнул Чонгук.

Они вышли на этаж подземной парковки, полной дорогих автомобилей. В белом свете ламп они, казалось, сверкали.

— Подвезти? Тебе недалеко?

Намджун быстро объяснил, куда ехать, и с удовольствием запрыгнул в просторный кожаный салон гостеприимно поднявшей двери новёхонькой мазды.

— Спортивная? — спросил он, восхищенно глядя вокруг и убеждая себя, что когда-нибудь точно купит себе такую же.

— Да это не моя, Хосок с какого-то перепугу угнал мою в ремонт, пришлось сесть на то, что было, — пожал плечами Чонгук, заводя мотор.

Намджун ненадолго замер, думая о том, как бы правильнее спросить об их отношениях, но Чонгук сам продолжил разговор:

— Знаешь, может тебе и не о чем волноваться. Твой наставник, похоже, уже готов принять тебя под свое крыло. Надо просто подогреть его интерес.

— Подогреть? — Намджун вжался в сиденье, придя в ужас от мысли, что Чонгук уже всё знает.

— Я сам не работал с Сокджином, и не сказать, чтобы он мне очень нравился, но Хосок частенько треплется о нём, что в его случае практически равняется похвале, — парень на секунду отвлёкся от дороги, чтобы заглянуть Намджуну в глаза. — Продюсер — это одна из самых важных составляющих. В наше время, сам знаешь, можно и особо не иметь таланта, главное — хорошая раскрутка. А для неё нужны деньги.

Намджун с тревогой уставился в окно, начиная подозревать сговор между Чонгуком и Сокджином. Наверняка продюсер мог послать подопечного коллеги промыть ему мозги. А младший, видимо, почувствовал себя в ответе за менее опытного коллегу и продолжал:

— Ты очень талантливый, хён, поэтому легче всего будет заключить договор с кем-то из продюсеров проекта: они видели твои возможности собственными глазами, уже оценили твои сильные и слабые места. Сокджин, конечно, в этом случае, идеальный вариант. Он тебя, поди, как облупленного уже знает. Но если откажется — у Зико-хёна отличное агентство.

— Девчонкам наверняка проще в этом смысле — продюсеры сами за ними стайкой таскаются.

— Не сказал бы, — поморщился Чонгук, — продюсеры такие же мужчины, как и все. Получив своё, они точно также теряют мотивацию, а слова и обещания не приложишь к контракту, сам понимаешь. Да и вообще, все эти постельные дела — зыбкая почва. Наверное, сам девчонок как перчатки меняешь, — с интересом посмотрел он.

— Просто обстоятельства иногда так складываются… — почесал щёку Намджун. — С последней расстался из-за проекта: она с чего-то решила, что между мной и Сою из Sistar что-то есть. А мы едва парой слов перебросились перед совместным номером.

Чонгук едва слышно засмеялся.

— Ничего, — сказал он. — В шоу-бизнесе страсти вспыхивают на каждом шагу, а слухи и того чаще. Дело в крепости отношений. Вот была бы тебе эта девушка нужна, ты бы на следующем же выпуске вытащил её на сцену и сделал предложение. Опытный продюсе легко бы из этого какую-нибудь слащавую историю романтичного принца сделал.

Намджун потрясённо на него уставился. Такая мысль ему в голову не приходила. Только представив, что сделал такое, он испугался за карьеру — и так ничего нет, а тут ещё такой риск.

— Да нет, всё правильно, — улыбнулся парень. — Сконцентрируйся пока на одной цели, а там видно будет.

В этот момент Намджуну показалось, будто Чонгук старше его на целое десятилетие. Но всё равно было немного обидно: разве он сейчас не сказал, что у них с Сунён всё было несерьёзно?

— Ты меня вообще слушаешь?

Намджун перевёл взгляд на Сокджина и неуверенно кивнул. Он бы с радостью послушал, но всё ещё не мог отойти от кошмара, приснившегося, когда он задремал на тренировке. Это был настоящий ужас! Оскалившийся Хосок притягивал к себе загадочно улыбающегося Чонгука, который, подмигнув, сказал:

— Присоединяйся к нам.

И тут Намджун понял, что на нём сидит полуголый Сокджин и тихо смеётся. Разбудили его не очень вежливо, но Намджун был даже немного благодарен придурку Хансолю, тряхнувшему его. Теперь очень хотелось смотреть куда угодно, только не на хёна. Но, к сожалению, это было невозможно, потому что тот подошёл на непозволительное расстояние и громко продолжал:

— Я понимаю, что вы устали после вчерашнего выступления, но следующее всего через шесть дней. Команды будут сформированы по-новому, ознакомьтесь со списками и отправляйтесь новым составом выбирать песни.

Намджун взял протянутый лист и вздохнул: придурок Хансоль не перешёл в другую команду, и к нему присоединили второго придурка — Хёсана. Вообще они втроём неплохо ладили, и Намджун был искренне рад видеть их во втором туре, но из-за обострившейся борьбы в последние недели проекта отношения между ними стали напряжёнее, что, в прочем, неудивительно. В первом туре было проще: у каждого была своя песня, над которой тот работал. Не приходилось выбивать партии друг у друга, спорить о стиле и направленности музыки, отказываться от хороших вариантов только потому, что кто-то в группе чего-то не умеет. Общение сводилось к минимуму и всегда было на позитиве. Они даже несколько раз выбирались в караоке все вместе, смеясь тому, что их узнавали на улицах. Как же это было давно.

Без всякой надежды Намджун поплёлся со своей пятёркой в другую комнату. Песню снова выбрали заунывную, все танцевальные элементы повесили на них с Хёсаном и Хансолем, и настояли на вставках рэпа, потому что вокалистов оказалось больше. Что может быть хуже?

Только попавшийся по дороге домой Сокджин.

— Вчера тебя Чонгук подвёз? Я смотрю, поладили, — начал продюсер.

— Мне повезло, что он оказался на этом проекте, — признал Намджун, вспомнив вчерашнее выступление. — Я бы очень хотел исполнить ещё одну песню с ним.

— Хосок сказал, что Чонгук будет очень занят, — резковато произнёс старший.

И Намджун тут же представил перекошенное от ревности лицо Хосока. Да и Сокджин, похоже, не был очень рад. Между ними повисло непривычное молчание, и парень занервничал. Наверняка продюсер ждал ответа на своё предложение, но у Намджуна совсем не было времени обдумать всё спокойно. Обычно он просто делал то, что первое приходило на ум, но теперь вспоминал приснившийся ужас, и язык тут же приклеивался к нёбу.

— Видел песню, которую вы выбрали. По-моему, она совсем не в твоём стиле, — произнёс Сокджин.

Намджун кинул на него удивлённый взгляд.

— Я поговорю с постановщиками, и поменяем её. Нечего прятать твой талант.

— Спасибо, — сказал Намджун, думая о том, что несмотря ни на что Сокджин остаётся его наставником и работает изо всех сил.

Но потом он испугался: а что, если подобные жесты — что-то вроде аванса? Что, если всё, что делал и делает Сокджин, только лишь для того, чтобы затащить его в постель?

— Мне надо… э… вернуться, — быстро промямлил Намджун и повернул обратно в зал, из которого вышел несколькими минутами раньше.

Песню им действительно поменяли на следующий же день, и она нравилась рэперу куда больше прежней, но основные танцевальные элементы так и оставили на их тройке, по случаю чего Намджун и шёл на дополнительную тренировку, в глубине души возмущаясь несправедливости жизни.

Поднявшись на нужный этаж и открыв дверь, он замер в нерешительности: Хансоль зло смотрел на Хёсана, держа того за запястье. Вошедшего они оба не заметили, а Намджуну совсем не хотелось попасть под горячую руку. Пока он размышлял, что делать, Хансоль яростно прошипел:

— Ты серьёзно считаешь, что тут все слепые?

— Я это делаю не просто так! Разве ты не понимаешь? — казалось, Хёсан тоже начинал злиться, прерывисто дышать, а его голос — дрожать.

— Думаешь, Сокджин идиот и не сообразит, чего ради ты тут в соблазнения решил поиграть? Ты думал, что будет, если он парнями не интересуется, а ты к нему, как банный лист, клеишься?

— В любом случае, это лучше, чем ничего не делать! Я седьмой в списке! Будь у нас продюсеры, нам бы вообще никакой проект не понадобился. Да я бы хоть завтра отсюда ушёл! — Хёсан резко отдёрнул руку, разворачиваясь к другу спиной, и, пройдясь по Намджуну невидящим взглядом, отошёл к своим вещам, брошенным у стены, попить воды.

Несмотря на то что разговор, судя по всему, уже был закончен, Намджун никак не мог вникнуть в происходящее. Мимо него прошёл Хансоль и присел на корточки рядом с Хёсаном.

— Твой выбор — это твой выбор, я не собираюсь тебя обвинять или судить. Просто не делай глупостей, которых потом не исправить.

— Да знаю я, — негромко сказал Хёсан, кладя голову на плечо друга.

Намджуну срочно нужно было время, чтобы осознать увиденное. Он тихо вышел и прошёлся по длинному светлому коридору. А потом ещё раз. Какая-то ерунда получалась: он ещё не решил, что делать с Сокджином, а у него уже появился соперник. И какой! Уж лучше бы это был кто-то не такой симпатичный. Намджун страдальчески возвёл глаза к потолку, признавая свои мысли до жути идиотскими. Конечно, подопечный и сам понимал, что предложение хёна очень щедрое, но в глубине души надеялся обойтись без таких средств, ведь он был талантлив! Сам писал песни, отлично читал рэп, готов был пахать неделями напролёт. Что ещё нужно для того, чтобы стать айдолом?

Войдя в зал с максимальным шумом, он твёрдо решил уступить Сокджина нуждающимся, а сам — добиться всего самостоятельно. Но отчего-то на душе было неспокойно.

Сокджин сидел на подлокотнике его кожаного кресла и смотрел сверху вниз своими красивыми понимающими глазами. Он спокойно и размеренно объяснял, зачем Намджуну надевать странный блестящий костюм, почему в его танце столько вращательных движений бёдрами, из-за чего абсолютно невозможно выделить ему больше строчек, и какой прок в том, чтобы быть на подпевках. Как всегда, Сокджин волшебным образом заставлял его взглянуть на ситуацию с другой стороны и давал силы идти дальше — напрямую к своей мечте. Намджун не мог не признать, что чувствует себя очень комфортно в его компании. Продюсер успокаивал его одним своим видом. А под звук мягкого голоса было на удивление приятно спать, правда, он это не очень одобрял.

— Намджун.

Камера первый раз за весь день оставила его в покое, и он немного расслабился, уйдя в себя.

— Я здесь, — встрепенулся рэпер и секундой позже сообразил, что Сокджин впервые назвал его по имени, а в голосе не было ни нотки обвинения.

Быстро отведённый взгляд убедил Намджуна в том, что продюсер скорее проверял, спит ли он, а не пытался разбудить. Сердце ускорило темп, и атмосфера сразу стала напряженнее. Хён убрал прядь волос за ухо и продолжил что-то говорить, глядя в свои бумажки, но младший едва слушал.

Со дня своего предложения Сокджин больше не заикался об этом, а Намджун, хотя и не забывал, напоминать не собирался, несмотря на то что в своём ответе был почти уверен. Просто не хотел обижать своего наставника, да и, как бы это ни звучало, лазейка на всякий случай ещё никому не мешала. Может было что-то ещё, но Намджун уже не акцентировал на этом внимание. Он просто надеялся на то, что всё решится само собой.

Успокоив себя таким образом, подопечный снова поднял глаза на Сокджина и встретился с его взглядом. Оба тут же выбрали другие объекты для разглядывания, но Намджун вдруг ясно осознал, что продюсер предложил ему такое неспроста — он действительно испытывает интерес к нему. И от этой мысли стало совсем неловко. Думать о том, что Сокджин сидит рядом и наверняка размышляет о каких-нибудь пошлых вещичках, точно не стоило, но было слишком очевидно. Смущение уже просилось наружу, стало жарче, а дыхание участилось, но тут пришла новая мысль: если он действительно что-то испытывает, то отказ Намджуна может испортить их отношения. И тогда не будет таких вот уютных посиделок в просторном кабинете продюсера, вылазок в студии звукозаписи, дружеских подколок и разговоров. Младший попытался представить себе равнодушного Сокджина, игнорирующего его — картинка выходила совсем не заманчивой. И почему всё сложилось так? Ведь они могли бы стать хорошими друзьями.

Положа руку на сердце, он признавал, что дело было не в самом Сокджине, и даже не в том, что это был первый раз с парнем: тот был красивым, а эксперименты в сексе Намджун всегда любил. Дело было в том, что хён предлагал ему быть снизу! Снизу! Ему!

Вот согласился бы продюсер быть снизу — и никаких проблем, но тот ясно дал понять, какую роль предлагает подопечному. А Намджун… Намджун даже представить подобного не мог.

Его плеча коснулась теплая рука, следом поправившая серую толстовку.

— Давай что-нибудь изменим в твоём графике, если он настолько тяжело тебе даётся, — заботливо предложил Сокджин.

Он наклонил голову немного ниже, и Намджун случайно зацепился взглядом за его пухлые губы. Конечно, старший не мог этого не заметить. Получилось ужасно неловко.

— Да нет, всё в порядке, — промямлил Намджун, отводя глаза.

Сердцебиение участилось от мысли, что продлись их зрительный контакт хотя бы на минуту дольше, Сокджин бы поцеловал его. А он, Намджун, наверное, даже не был бы против. Но только поцелуй! Чёрт… Рэпер подобрался. Нет, он точно не собирался давать продюсеру ложных надежд на что-то большее, чем просто дружба.

— Ну, если что, говори мне, обязательно что-нибудь придумаем, — покачал головой Сокджин, вручая ему бумажки и заставляя читать вслух.

Намджун стоял на остановке и пинал камушек носком ботинка, размышляя. Сегодня он сам увидел то, о чём говорил тогда Хансоль. Днём к ним на репетицию, как всегда, заглянул Сокджин. Хёсан крутился юлой вокруг него, посылая многозначительные улыбочки и взгляды. Выйдя из зала, парень понял, что зол. Ещё бы! Смотреть на нечестную игру было просто противно! Намджун схватился за телефон и позвонил своему лучшему другу, ныне именующего себя Айроном. Вдоволь излив своё негодование, он немного успокоился, как новая мысль посетила его. Он прокрутил её ещё раз: Сокджин западает на пухлогубых высоких парней — таких, как Намджун. Хёсан тоже подходил под это описание, да ещё и был в разы симпатичнее. Сейчас эти двое уединились для индивидуальной консультации в кабинете продюсера, и, если Хёсан продолжит подобные манипуляции, то вполне возможно, что Сокджин купится на это. Но он же не мог быть настолько глуп? Намджун остановился, раздумывая, не вернуться ли назад спасать продюсера. Он понимал, что будет выглядеть ужасно глупо, внезапно ворвавшись в кабинет, но разве можно было оставить всё так? Сокджин был отличным парнем — за исключением этой глупости с любовью к мужикам, конечно — а Хёсан просто использует его, не задумываясь, причинит боль.

Намджун досадливо растрепал светлые волосы и всё же сел в подъехавший автобус. Скорее всего, он наверняка придавал слишком много смысла обычному сексу. Они все взрослые люди и уже знают, что постель не всегда ведёт к отношениям, но отчего-то на душе было нехорошо.

Намджун стоял столбом, с трудом осознавая, что сейчас сделал.

— Почему тебя это заботит? — спросил Сокджин, чуть наклонив голову и от этого становясь ещё более привлекательным.

Чёрт! Ну как можно было не подумать, что разговор выйдет в это русло, прежде чем выпаливать вздор про Хёсана и его намерения? Он ведь всё уже сотню раз обдумал и решил, что это не его дело! Намджун тоскливо покосился на дверь, выйти в которую было бы самым правильным решением. А ещё лучше не входить в неё. Но Сокджин всё ещё смотрел на него в ожидании ответа.

— Э-э-э… Ну… — глубокомысленно протянул Намджун.

Продюсер вздохнул, садясь за стол, будто отгораживаясь.

— Мне жаль, что мои опрометчивые слова заставили тебя думать, будто я бросаюсь на всех, кто мне улыбается. Прошу, давай забудем тот разговор.

— Да нет, это он на тебя бросается… — сказал Намджун, с паникой понимая, что, кажется, всё испортил.

Он видел, что его слова задели продюсера, и не знал, как загладить вину.

— Сокджин…

— Сейчас придёт Хансоль. Это — его время, а с тобой мы поговорим завтра, — продюсер не выглядел злым, но в его тоне чувствовалась отстранённость.

В сотый раз обозвав себя болваном, Намджун уселся на мягкий белый диван, суша полотенцем обесцвеченные волосы. Он редко зацикливался на какой-то проблеме долго, обычно возращаясь к творчеству и собственной судьбе насущной, но недавняя сцена просто не выходила у него из головы. Их дружеские отношения с Сокджином сегодня, похоже, были окончательно разрушены. А ведь хён не просто парнишка с улицы — он продюсер и один из членов жюри! Да, он не мог голосовать за или против своих участников, но мог повлиять на мнение остальных судей, или заступиться за того же Хёсана, предоставив Намджуна самому себе. А младший уже привык! Привык, что слушают его жалобы, привык, что его успокаивают и жалеют. Сокджин не раз просил сделать поправки в уже готовых номерах, чтобы сделать позицию Намджуна хотя бы чуточку лучше. Не сказать, что это бросалось в глаза — продюсер старался никого не выделять — но парень всё равно чувствовал к себе особое отношение, и не хотел от этого отказываться.

Надо было что-то делать. Прошла минута, две. Потолок, куда он уставился, нисколько не изменился и не явил гениальную идею. Намджун пожал плечами — значит, надо отвлечься. Сидеть и создавать гениальные планы — не его сильная сторона. В конце концов, он был натурой творческой. Можно хоть сколько смотреть в пустой лист бумаги, перебирая рифмы и ноты, а песня сложится когда сидишь на унитазе и разгадываешь кроссворд, или когда воодушевлённо доказываешь другу, что он идиот, и ещё много других «или». Таким образом, Ким Намджун, двадцати двух лет от роду, уже давно постановил, что все самые гениальные приходят, когда их совсем не ждёшь.

Он устроился поудобнее на диване, закинув куда-то махровое полотенце, и включил телевизор. На первой же программе ему попалась передача про секс-меньшинства. Следующая порадовала его яойным аниме, и даже MTV, как издеваясь, показывал клип с целующимися парнями в ошейниках. Завершило удачную подборку новостная передача, разбирающая статью про Сокджина на первой полосе. После такого смотреть не возможно стало даже «Терминатора».

Намджун понял, что случайному выбору доверять нельзя. Включив ноутбук, он покрутил ролики на ютубе. У Юнги было уже около миллиона просмотров, хотя клип вышел всего с неделю назад. Намджуну был близок рэпер и стиль его музыки, поэтому он сразу же погрузился в атмосферу ролика, которая постепенно стала настолько родной, что прекрасно подошла для аккомпанемента мыслям. Думая о карьере Юнги, Намджун чувствовал несправедливость оттого, что его собственной карьере, помимо прочих препятствий, пришлось столкнуться ещё и со странными отношениями с Сокджином… Кто-то, может, и увидел бы в этом какой-то шанс, но младшему такое явно было не по нутру. Без зазрения совести использовать хорошего человека, пусть он и сам предлагает, как-то не по-людски. Да и подставить свой зад кому-то… Как можно после такого чувствовать себя полноценным мужиком?

Намджун горестно жевал кончик карандаша, глядя как в клипе Юнги гладит профиль «любимой». Девушка повернулась лицом к камере и отчего-то стала походить на Сокджина. Продюсер соблазнительно улыбался, а Юнги продолжал притягивать к себе его лицо, запускать пальцы в волосы, скользить губами по шее, шепча слова любви. Рэпер неожиданно дернул ноутбук на себя, и клип резко закончился в момент, когда их губы прикоснулись друг к другу. Намджуна осенило. Ведь Сокджин был действительно красивым! А ещё собранным, аккуратным, стильным и обаятельным. Подопечный бы даже поцеловал эти мягкие губы, по которым так часто скользил язычок. Если бы они были женскими, конечно. Да что там… Если бы хён был девушкой, Намджун бы только обрадовался такому предложению — он бы и сам во всю за ним ухаживал! Даже бы согласился на небольшой размер груди — парень не настолько поверхностный, чтобы западать только на это.

Намджун повеселел. Он с азартом принялся искать снимок Сокджина без рубашки, чтобы представить, как бы выглядела его грудь, будь он девушкой. Сначала ему долго не везло — всё же продюсер не порноактёр — но потом он наткнулся на неплохую фотосессию на песочном пляже. Залитая солнцем, явно снятая на телефон, чуть мутная фотография со счастливо улыбающимся продюсером приковала к себе взгляд Намджуна. Он едва узнавал человека на фотографии, но не мог не улыбаться ему в ответ. Слишком счастливый и открытый, без привычного лоска и серьёзности, простой и какой-то близкий. На душе стало беспокойно, и Намджун резко закрыл ноутбук, выдыхая. Быстро взявшись за телефон, он позвал Айрона гулять и ушёл из дома. Но сначала сохранил фотографию.

Только оказавшись перед кабинетом Сокджина, Намджун понял, что волнуется, но это, конечно, не помеха экспромту. Он верил в свой талант. Когда парень вошёл, продюсер даже не поднял головы, хотя раньше приветствовал хотя бы улыбкой.

— Добрый вечер, — поздоровался Намджун.

— Добрый, — вежливо отозвался тот, улыбаясь больше камере, пришедшей с подопечным. — У нас сегодня не так много времени, как обычно. Я приготовил для тебя материалы: рейтинги, ошибки, отмеченные жюри, и комментарии из интернета — изучи их. Потом обсудим, и сможешь пойти на тренировку.

Не зная, что делать, Намджун уселся напротив и попробовал углубиться в текст, но пройдясь по одной и той же строчке в седьмой раз, так и не поняв её содержание, он бросил тщетные попытки. Ему надо было чем-то привлечь внимание Сокджина. Так не могло продолжаться!

Оператор, явно заскучав, покинул их. На задворках сознания мелькнул страх. Только сейчас до него дошёл смысл слов Чонгука. Без поддержки продюсера он останется один в незнакомом мире, никому не нужный и ничего не понимающий. Его мечте настанет конец! Только благодаря незримому одобрению Сокджина он чувствовал, что у него есть шанс, но теперь младший снова станет одним из тысяч остальных, ожидая, что когда-нибудь кто-нибудь обратит на него внимание. И всё, через что он уже прошёл, будет бессмысленно. Придётся начинать сначала, и не факт, что подобная возможность у него ещё будет. За период первого тура он собственными глазами видел, как талантливые ребята покидают проект один за другим. Так ли они хуже самого Намджуна? Чем они от него отличаются? Выходило, что только тем, что на них не обратил внимание продюсер.

Эти мысли сумбурно вертелись в его голове, выталкивая на язык ещё не совсем осмысленные слова:

— Я согласен на ваше предложение.

Сокджин поднял на него глаза. Он не выглядел особо обрадованным, но было видно, что понял, о чём речь. Намджун сглотнул, чувствуя, как напрягается тело под взглядом продюсера. И тут наставник расхохотался:

— Ты бы ещё как юная девственница покраснел, — сквозь смех проговорил он.

Намджун усмехнулся, понимая, что выглядит как полный идиот, устроив тут сцену из мелодрамы. В конце концов, секс с Сокджином явно не такая уж и большая жертва для полноценного шанса осуществить свою мечту.

— Не ожидал, что ты будешь таким зажатым, — улыбнулся Сокджин, шепча ему в самое ухо. — Твоё смущение, ну знаешь… заводит.

— Ничего подобного! — возмутился Намджун неожиданному заявлению.

Будешь тут расслабленным, сидя посреди зала с вип-персонами на первом показе какого-то фильма. А ведь сначала ему даже понравилась идея сходить куда-нибудь прежде чем… ну… Намджун едва не хлопнул себя по лбу: это поведение грёбанной девственницы выводило его из себя. Но, чёрт возьми, никак не получалось думать об этом адекватно и спокойно.

Да и Сокджин только делал, что напоминал о неизбежном, и явно пребывал в отличном настроении, подтрунивая над парнем. Вот зачем, например, сжимать руку Намджуна, когда можно просто сидеть в удобном кресле, обшитом красным бархатом, и наслаждаться фильмом? Когда он только почувствовал это прикосновение, первым порывом было сбросить чужую ладонь, но подопечный лишь вздохнул: через пару часов они с Сокджином будут проделывать далеко не такие невинные вещички, так что лучше уже начать привыкать. Фильм на время отвлёк парня, и он даже позабыл, что они сидят, как парочка на первом свидании, держась за руки, как вдруг Сокджин убрал свою ладонь. Намджун удивлённо посмотрел на него, а через пару секунд включился свет. Продюсер, как ни в чём не бывало, поднялся вместе со всем залом и зааплодировал на финальной сцене с поцелуем. Пока Намджун неуклюже вставал, чтобы последовать его примеру, он заметил весьма однозначную выпуклость на модных джинсах наставника. Подняв взгляд, он встретился глазами с продюсером, и тот ему подмигнул. Неприятно признавать, но в этот момент Намджун чуть не сбежал куда подальше. Мысленно возблагодарив мироздание за свою выдержку и силу воли, он с честью выдержал это испытание, аплодируя вместе со всеми.

— Куда теперь? – с опаской спросил Намджун, когда Сокджин обменялся рукопожатиями и приветствиями со всеми желающими, и они покинули кинотеатр.

По смеющемуся взгляду продюсера было понятно, что он уловил напряжённые нотки в его голосе.

— Думаю, ты тоже проголодался.

Намджун не поверил своему счастью — пытка откладывалась, а поесть — это всегда неплохо. Да и не поведёт же известный продюсер в грязную забегаловку, так что обед обещает быть очень приятным.

— Можно ко мне, я неплохо готовлю, — размышляя, сказал Сокджин, но заметив, как подобрался Намджун, снова рассмеялся. — Но это будет слишком долго, а здесь рядом есть совсем неплохой ресторанчик.

Рэпер поджал губы, обещая себе больше не вестись на подобные подколки. Пока он пытался разгадать, что же задумал Сокджин, таская его по кинотеатрам и ресторанам, они уже прибыли на место. Меню было шикарным, от цен глаза медленно начинали ползти на лоб, но продюсер первым делом сказал, что он угощает, поэтому Намджун постарался расслабиться, загоняя куда подальше ощущение, что всё это как-то неправильно.

Сокджин рассказывал смешные случаи со своих проектов, и Намджун, увлёкшись, смеялся и в свою очередь припоминал что-нибудь о собственных выступлениях. Продюсер азартно подначивал его заказать десерт, подозревая в нём сладкоежку, а Намджун упрямился, припоминая, что ему было велено придерживаться диеты и не покидать тренажёрный зал. Остановившись на сочинении очередного аргумента, парень пропустил момент, когда взгляд Сокджин пристыл к вырезу его белой футболки. Заметив это, Намджун аккуратно перевёл дыхание, стараясь не провоцировать — из его головы уже успела выветриться основная причина нахождения тут. Думал же он надеть что-то совсем закрытое, но на улице, как назло, стояла жара. И вот теперь Сокджин созерцает его острые ключицы, что явно ведёт в сторону…

Продюсер встал, промокнув салфеткой пухлые губы, и тихо скомандовал:

— За мной.

Глубоко вдохнув, Намджун последовал за ним в туалет, по дороге мысленно проезжаясь по личности некоторых: с виду такой весь приятный, а сам на первом же свидании затаскивает в туалет, чтобы потрахаться.. А ведь это, наверняка, неудобно! Хотя немного возбуждает, конечно. Совсем чуть-чуть. Намджун почти убедил себя, что в туалете всё будет не так смущающе, как если бы они были в спальне. Ему хотя бы не придётся смотреть на голого Сокджина. Скорее всего, ему вообще не придётся смотреть ни на что, кроме кафеля, но это даже хорошо. Плохо одно — он плотно поел, и всерьёз опасался, что его вывернет от одного осознания происходящего.

В туалете было ещё два человека, но Сокджин, будто не замечая их, притянул к себе Намджуна за руку. Когда ему надавили на спину, он ошарашено поднял глаза на продюсера.

— Думаю, белая футболка не твой вариант, если собираешься поесть, — улыбнулся он. — Надо хотя бы немного застирать, чтобы не так бросалось в глаза.

На вороте действительно обнаружилось маслянистое пятно, а притягивал продюсер не к себе, а к раковине. Но Намджун не был идиотом: тот мог бы просто сказать о пятне, а не хватать его за разные части тела. Он опять над ним подтрунивает!

— Знаешь, проще будет снять футболку, — посоветовал Сокджин, когда Намджун, наклонившись над раковиной, попытался намочить пятно.

Фразу «не дождёшься, извращенец хренов» обогнало здравомыслие, которому идея продюсера показалась вполне дельной. В итоге он стирал, обнажённый по пояс, а Сокджин нагло пялился на него. И никто даже не покосился на них.

Стараниями Намджуна футболка была вся в воде, и им пришлось приложить немало усилий, чтобы её высушить. Сокджин от души повеселился за это время. Не выдержав, рэпер даже брызнул в него водой, чем насмешил ещё больше. Кое-как справившись с задачей, они вернулись за стол, и десерт всё же был заказан.

Вполне ожидаемого приглашения поехать домой к Сокджину не последовало, зато он подвёз Намджуна, сказав, что опаздывает на следующую встречу, но, может быть, они ещё сегодня увидятся. Скрестив пальцы за спиной, чтобы предположение продюсера оставалось несбыточным, парень быстро поднялся к себе. Проматывая в голове всё произошедшее, он не мог не согласиться, что было весело. Пожевав губу, он занялся подготовкой к послезавтрашнему выступлению. От размышлений о происходящем между ним и продюсером он окончательно запутывался, начиная мыслительный процесс заново снова и снова.

Услышав звонок в дверь, Намджун первым делом подумал на Айрона. Уже жалея о том, что придётся выставить друга ни с чем, он увидел на пороге Сокджина. Душа тут же ухнула в пятки, но внутрь он его пустил. Похоже, скрещенные пальцы в таких случаях не работали. Логично было предположить, что после удачного свидания последует постель. Они оба были парнями, да ещё и отношения у них были больше деловыми — в ухаживаниях и хождениях вокруг да около не было необходимости. А Намджун всё ещё не залез почитать про подробности предстоящего процесса, надеясь на чудо. И теперь…

— Собирайся, — сказал Сокджин. — Мы едем на вечеринку к директору KBC. Фрак необязателен, но лучше найди что-то поприличнее.

Растянутая, вся в пятнах футболка с пандой удостоилась насмешливого взгляда. Ещё бы, ведь сам Сокджин был в идеально сидящем приталенном сером пиджаке и модных джинсах.

— Если ничего нет, ещё успеем заехать в магазин.

Намджун вспыхнул. Ну ладно обед — друзья Намджуна тоже обычно платили за него — но одежду покупать... Точно перебор! Он же не содержанец какой-то! Раздражённо посмотрев на Сокджина, он отправился на раскопки в свою комнату. Продюсер ничего не сказал, с улыбкой проследовав за ним. Более-менее сносный вариант удалось найти только через полчаса, но Сокджин будто никуда не спешил, спокойно наблюдая с дивана и комментируя, не забывая при этом прогуливаться по голой коже Намджуна опаляющим взглядом и подкалывать незадачливого протеже.

По дороге Намджуну наконец удалось спросить, почему Сокджин решил взять его с собой.

— Директор любит время от времени устраивать такие встречи, чтобы лично знакомиться с новыми лицами своего канала, поэтому попросил нас привести с собой своих фаворитов. В моей группе ты занимаешь первое место.

Намджун невольно задумался, что бы было, если бы на прошлом голосовании он проиграл Хёсану. Может, продюсеру совершенно без разницы, кого сажать на соседнее сидение?

Сокджин вкратце рассказал о вечере, попросил не делать глупостей и не отходить далеко. Намджун кивнул. Когда они подъехали, подопечный не сразу поверил, что огромное здание принадлежит одному человеку, три раза переспросив, уверен ли Сокджин в этих сведениях. Оказавшись внутри, он пожалел о том, что отказался от предложения заехать в магазин. Его самая модная одежда, которой он гордился, на фоне остальных казалась дешёвкой с распродажи. Но окончательный удар нанесли сами люди: здесь были все те, кем он восхищался чуть ли не с пелёнок, и даже актрисы, на которых он собирался жениться, когда чуток подрос. Да что там! Людей, с которыми так просто обменивался рукопожатиями и приветствиями Сокджин, знала вся страна. Намджун не мог поверить, что продюсер знает всех их и так легко себя чувствует рядом.

Сокджина очень быстро вовлекли в беседу, а Намджун угощался вышибающим дух виски и пытался свыкнуться со всей этой роскошью и людьми, не обращающими на неё ни малейшего внимания. Хосок, Чонгук, Юнги с каким-то пухлощёким парнем и несколько ребят с проекта тоже были здесь. Конкурсанты нелепо озирались, не зная, куда себя деть. Наблюдая за ними, Намджун понимал, что в отличие от них он тоже сможет здесь находиться, если весело смеющийся словам генерального директора национального телевидения Сокджин ему в этом поможет. Кто бы мог подумать, что юнец, двадцати четырёх лет от роду, имеет столько влияния. А он, Намджун, ещё над чем-то размышлял, думая, принимать ли предложение. Сейчас ответ был очевиден, как никогда.

Адреналин выстукивал свой ритм в висках — до начала записи оставалось всего ничего, а они сегодня были первыми. Намджун рассеяно ходил по гримёрке, вспоминая лирику — один раз он умудрился забыть слова и с тех пор старался зазубривать текст, постоянно повторяя его. Хёсан и Хансоль прогоняли танец, остальные нервно смеялись, переговариваясь. Когда в комнате появился Сокджин, сразу стало тихо. Продюсер заходил их проведать перед каждым выступлением, и в этом не было ничего удивительного. Все ждали, что он скажет им на этот раз.

— У меня для вас хорошая новость, — лукаво улыбнувшись, сказал Сокджин. — Мне удалось уговорить операторов показать вам всё с их точки зрения. А ещё лично я разрешу вам посидеть на своём месте в жюри.

Все переглянулись. Творилось что-то нереальное, но очень интересное. В студии они оказывались только во время записи программы для телевидения, даже репетировать приходилось в тренировочных залах.

— Ребята не из моей группы, считайте, что вам повезло, — продолжал продюсер, ведя их за собой. — Но везение оправдано: чтобы выбирать из вас лучшего, надо сначала добиться отличного выступления. Если даже один из вас будет выглядеть плохо — это скажется на номере, а, следовательно, на всех. Поэтому будьте внимательны. Плохое выступление снимает всех участников группы со счетов.

Студия оказалась намного больше, чем выглядела со сцены, особенно когда её не занимали люди. Операторы недовольно косились на участников, переступающих через провода, но, видя с ними Сокджина, ничего не говорили.

— Сцена с разных сторон выглядит по-разному, ориентироваться на всех зрителей совершенно невозможно, поэтому вам надо охватить лишь камеры и судей.

Сокджин попросил операторов показать им сцену с разных углов, показал ракурсы и приближение. Потом сам встал на сцену, дав им возможность представить масштабы. Разглядывая Сокджина через камеру, Намджун признал, что тот отлично смотрится на сцене, даже очень. А когда продюсер послал прямой взгляд в камеру, парень испытал какой-то странное чувство, будто…

— А теперь занимайте судейские кресла! — весело скомандовал Сокджин в микрофон, хлопнув в ладоши.

— Продюсер Ким, скажите ещё что-нибудь, — попросил звукооператор. — Проверим звук ещё раз.

— Э-э-э… что бы такое сказать, — призадумался продюсер.

И через секунду уже напевал припев их сегодняшней песни.

— Хансоль, что ты думаешь по поводу моего выступления? — закончив, обратился он, когда звукооператор поднял палец верх.

— Это было шикарно, — как всегда невозмутимо ответил тот в свой микрофон. — Но, пожалуйста, продолжайте быть продюсером и не отбирайте наш хлеб.

Все засмеялись, а Намджун увидел в продюсере что-то отдалённо похожее на ту фотографию с пляжа. Наверное, Сокджин и тогда также заливисто смеялся, просто фотография не передаёт звук.

— Продюсер Ким, время, — сообщил звукооператор, и им пришлось отправиться с насиженных мягких кожаных кресел в свою гримёрку.

Намджун шёл последним, и продюсер подстроился под его шаг.

— Ты потом домой?

— Да, — ответил Намджун, со вчерашнего дня испытывая странное смущение в присутствии продюсера.

— Возможно, у меня для тебя скоро будет отдельная хорошая новость, но ты должен работать ещё усерднее.

Остальные поднялись по лестнице, а Намджун замедлил шаг, чувствуя, что поворачивающий в другую сторону Сокджин хочет что-то добавить.

— У тебя всё в порядке? — продюсер проницательно заглядывал ему в глаза, а Намджун не мог смотреть на него.

— Да, — сказал он, собираясь последовать за остальными.

— Хей, — ласково окликнул его Сокджин и внезапно поцеловал, мягко коснувшись губами его губ. — Взбодрись, — сказал он, разворачиваясь и уходя в другую сторону.

Простой поцелуй, но на Намджуна как ушат холодной воды вылили. Щёки зарделись, а мысли разлетелись, словно испуганные птицы, оставив в голове полный вакуум. Стараясь не поддаваться хаосу эмоций, он бегом нагнал остальных, срочно переключая внимание на песню.

Всё выступление взгляд Намджуна невольно возвращался к Сокджину. Он сам не знал, что хотел увидеть, просто так получалось. Члены жюри сидели достаточно далеко, поэтому тяжело было однозначно сказать, куда смотрит продюсер, но Намджуну казалось, что их глаза встречаются. Он автоматически выдавал выученный текст, думая о предстоящем вечере с Сокджином, и, возможно, только поэтому ничего не перепутал. По окончанию выступления все судьи похвалили выступление, отметив, что вдумчивое выражение на лице Намджуна очень подходило смыслу песни, также как и рваные движения танца. И только Сокджин заметил:

— Парни хорошо поработали, в целом я доволен, но Намджун был сегодня немного… напряжённым.

Судьи шутливо вступились за рэпера, а тому просто хотелось уже уйти от взглядов сотни людей, и в особенности от взгляда Сокджина. Съёмка закончилась на удивление быстро. Намджун даже не заметил, как выступили остальные три группы, и их позвали обратно на сцену. Казалось, они только что помахали камерам и зрителям, как парень уже стоял на парковке рядом с машиной Сокджина.

— Запрыгивай, — сказал продюсер, энергично подойдя к нему и открывая дверцу. — Мне кажется, с тобой что-то не так сегодня. Ты точно не заболел?

— Я не выспался.

— Так и скажи, что похмелье. А я предупреждал, что начинать с виски не стоит.

— Я правда в порядке, просто устал.

— Значит, точно игнорируешь все наставления инструктора по поводу режима. Едем к тебе, и я прослежу, чтобы ты лёг спать прямо сейчас.

Намджун удивлённо посмотрел на него, явно не ожидая такого поворота событий.

— А разве мы едем не к тебе?

И только спросив это, он понял, что выдал с головой все свои мысли. Нет, чтобы кивнуть. Сокджин удивлённо посмотрел на него и вдруг расхохотался.

— Так ты из-за этого сегодня такой? Тогда нам точно придётся поехать ко мне, чтобы больше такого не повторялось. Сам напросился, — сверкнул игривой улыбкой продюсер.

Намджун пребывал в полнейшем шоке. Это было… Господи, что вообще это было?! Парень уже просто мечтал, чтобы Сокджин вернулся и сделал с ним всё, что собирался. Лишь бы в темноте и побыстрее. А ещё было бы неплохо, если под наркозом и не заставляя смотреть это… Мужик на экране закатил глаза, и у Намджуна от ужаса подогнулись пальцы на ногах. Он знал, что вроде как доброволец, но это было уже слишком. Он всё больше сомневался, что сможет это всё выдержать. Как же наивен он был, думая, что самое страшное — это увидеть перед собой голого мужика. Да это вообще оказалось самым простым!

Рэпер выдохнул и открыл один глаз. Чёрт бы подрал всех извращенцев этого мира! Мужик на экране наконец до половины засунул себе в зад огромный фалоимитатор, размером с метр и начал, подвывая в такт движениям. Ещё бы! Это ж наверняка адская боль!

Вообще, это, конечно, многое объясняло, как например, почему успешный и симпатичный продюсер не нашёл себе любовника давным-давно, не вынуждая шантажом ни в чём не повинных людей другой ориентации. Намджун возвёл глаза к потолку, не понимая, как он сподобился так сильно обмануться и считать Сокджина нормальным парнем.

Звуки видео поутихли, и Намджун с опаской кинул быстрый взгляд на экран, полагая, что актёр уже просто скончался он ужаса пережитого. Но нет… Мужик просто вооружился ещё более внушительным фалоимитатором, толщиной чуть ли не с кулак. Намджун начал медленно подвигаться к выходу, но тут послышались шаги. Парень с ужасом уставился на руки Сокджина и выдохнул, увидев, что в них только пижама. Продюсер с удивлением посмотрел на него, но краем глаза заметив экран, хлопнул себя по лбу.

— О, совсем забыл! Я редко смотрю что-либо, увидел, что в плеере есть диск и как-то даже не подумал, что это не обычный фильм. Прости, это мне директор Ким на вечеринке дал, а я забыл вернуть.

Глаза Намджуна ещё больше округлились. Меняться порнушкой с директором национального канала — это просто с ума сойти можно.

— Так ты этим не увлекаешься? — негромко уточнил Намджун.

— Ты не подумай чего не того, — хохотнул Сокджин. — Просто один нужный инвестор упорно пытался пробраться ко мне в кровать, а я не знал, как ему отказать, не испортив отношения. Спросил совета у директора Кима, а он дал мне это и порекомендовал устроить совместный просмотр. Теперь у нас с инвестором чисто деловые отношения, и на очень далёком расстоянии.

Намджун уже тоже мечтал о таких отношениях с Сокджином, но, к сожалению, ситуация была совсем другая.

— Чувствую, ты теперь ещё больше переживать будешь, — усмехнулся продюсер.

Разговор был просто кошмарным. Возможно, Намджуну стоило ценить трепетное отношение, словно к малолетней девственнице, только вот никак не получалось.

— Я быстро, — сказал он, поднимаясь и забирая пижаму из рук продюсера.

На стиральной машине аккуратно лежало полотенце и запечатанная зубная щётка. Парень криво усмехнулся. Всё это походило на ночёвку в гостях у друга. Он не понимал, зачем весь этот антураж нормальности, совместные поездки и сюсюканье. Насколько бы было проще, если бы Сокджин просто сразу приступил к делу.

Намджун выдохнул и разделся. Он вымылся и подготовился, пространно, думая о том, что сегодня всё встанет на свои места, а все эти странные жесты он просто будет игнорировать.

Пижама была чуть велика в плечах, поэтому болталась, зато штаны пришлись в пору, хоть и чуть в натяг. Только одевшись, Намджун вдруг удивился, зачем Сокджин вообще ему что-то дал, ведь для того, чем они собирались заняться, одежда была помехой.

— Я тебе чай налил, — окликнул его Сокджин, удобно расположившийся с ногами на стуле в кухне. — Тебе, наверное, тоже непривычно укладываться так рано, так что предлагаю немного расслабиться.

В свободной пижаме и с взлохмаченными волосами продюсер выглядел ужасно молодым и домашним, тепло улыбаясь мальчишеской улыбкой. Намджун облизнул губы. Теперь ему предстояли посиделки на кухне с пареньком, который вызывал едва ли не чувство умиления. После такого сложно будет относиться к продюсеру по-прежнему. Гладкая светлая кожа, красивые до идеальности черты лица и крепкая фигура, пышущая силой, вызывали желание прикоснуться к этому живому теплу. Сокджин был невероятно красивым!

Намджун аккуратно сел на соседний стул и взял кружку, не решаясь снова смотреть на хозяина квартиры. Он чувствовал ускорившийся стук сердца и уговаривал его уняться. Это было просто от горячего чая, и только от него.

— Я сегодня смотрел на тебя и просто безумно захотел услышать что-то более сокровенное, — мечтательно сказал Сокджин, наклоняясь ближе.

— Что именно? — насупился Намджун, пряча недовольство за чашкой и пытаясь сохранить хотя бы минимальный налёт крутости.

Было понятно, что продюсер всего лишь оценивал его выступление, но отчего-то это прозвучало, как заигрывание.

— В том-то и дело, что даже не знаю, — задумчиво ответил Сокджин. — Наверное, мне просто нравится твой голос, — улыбнулся он.

Намджун снова сделал глоток, мечтая о том, чтобы они уже перебрались в спальню, и будь что будет. Сокджин смущал его своими откровениями, заставляя сердце неправильно реагировать.

— А знаешь, — продюсер вдруг озорно склонил голову набок, — я думаю, что хотел бы трек с лиричным текстом про настоящую любовь. Это наверняка бы было что-то просто фантастическое!

Он смотрел с таким восторгом, что закажи Сокджин что-то другое, Намджун бы задумался и даже попробовал написать, но привычный ему стиль не подразумевал сопливые признания, а любая мелодия становилась резкой и броской.

— Боюсь, я…

— Ничего, для шоу и одной авторской песни за глаза, — с улыбкой перебил его наставник, не давая признать поражение вслух. — Прочитаешь мне как-нибудь что-то из своего.

— Так давай прямо сейчас, — с энтузиазмом предложил Намджун и тут же смущённо кашлянул в кулак, думая, что без бита это будет совсем не так.

Но Сокджин уже положил подбородок на руки, всем видом выражая готовность слушать, и парень увлечённо начал зачитывать свой наиболее лиричный текст, по-новому понимая смысл фраз и едва не заливаясь краской, дойдя до припева. Всё же внезапно рассыпаться в признаниях в любви и заверениях о том, что пройдёт через любые трудности ради нее едва знакомому человеку — явный перебор. Намджун уповал на то, что продюсер не понимает ни слова из-за скорости читки, и старался на него не смотреть. А когда песня, наконец, закончилась, и Намджун несмело поднял глаза на продюсера, то с удивлением заметил, что тот устроился на столе, закрыв глаза.

— Я, кажется, задремал, — смущённо улыбнулся Сокджин через пару мгновений, приподнимаясь на локте и жмурясь от света. — Твой голос был таким приятным, что убаюкал меня.

Намджун был до глубины души потрясён такой очаровывающей доверчивостью и открытостью. Так легко уснуть, будто рядом нет постороннего человека, лично рэпер бы никогда не смог.

— Может, пойдём уже спать?

Намджун кивнул, прикидывая, какие шансы есть на то, что у них сегодня что-то будет. Они легли в одну кровать, сразу как только Сокджин поставил будильник, и Намджун напрягся, ожидая дальнейших действий продюсера. Он постарался расслабиться, когда его притянули в поцелуй, и это постепенно даже начало получаться, благодаря неторопливым ласкам горячих губ Сокджина. Томительно нежный поцелуй увлекал, заставляя забыться и запустить руку в густые волосы продюсера. Тепло разливалось по всему телу, но тут Сокджин мягко отстранился, с улыбкой погладив его щеку, и Намджун поймал себя на том, что сам, оказывается, жался к нему.

— Спокойной ночи, — тихо сказал продюсер и уютно устроился на его руке.

Уже в который раз за вечер Намджуна интересовал вопрос «что это было», и он так и заснул, не найдя на него ответа.

@темы: band: topp dogg, band: bangtan boys, Strong Heart - 2015, band: block b

---

[All K-Pop Fanworks]

Дорогие наши участники! Свершилось! Представляем вам график, в котором мы по возможности старались учесть все ваши пожелания по поводу выкладок. Очень надеемся, что нам это удалось.

кат

17.08.
Автор/Переводчик: Mina 666
Иллюстратор: Катсяшь

18.08.
Автор/Переводчик: *JT*
Иллюстратор: kitory

19.08.
Автор/Переводчик: Decentra-chan
Иллюстратор: Барвинка.

20.08.
Автор/Переводчик: кошачий принц
Иллюстратор: кошачий принц

21.08.
Автор/Переводчик: Alteran & Мугивара
Иллюстратор: горган, Барвинка

22.08.
Автор/Переводчик: команда Дэ
Иллюстратор: Катсяшь, кошачий принц

24.08.
Автор/Переводчик: miksar
Иллюстратор: Vikara

25.08.
Автор/Переводчик: hitamyu
Иллюстратор: noonaknowsbest

26.08.
Автор/Переводчик: baesteros
Иллюстратор: Гражданин Мира, торшер китайский

27.08.
Автор/Переводчик: i_am_liar
Иллюстратор: Vikara

28.08.
Автор/Переводчик: кошачий принц
Иллюстратор: Енот со странностями, кошачий принц

29.08.
Автор/Переводчик: Zincum & Dad, I am in space
Иллюстратор: ~Фортунатто~, Rikarda J

31.08.
Автор/Переводчик: горган
Иллюстратор: горган

01.09.
Автор/Переводчик: lieutenant cloud
Иллюстратор: Tenshi vi Romania

02.09.
Автор/Переводчик: Felix Legion
Иллюстратор: erytelluris

03.09.
Автор/Переводчик: swk
Иллюстратор: Mizuho

04.09.
Автор/Переводчик: Haide Mai
Иллюстратор: Haide Mai

05.09.
Автор/Переводчик: miksar
Иллюстратор: RingO_o, Haide Mai

07.09.
Автор/Переводчик: Antanya
Иллюстратор: lieutenant cloud

08.09.
Автор/Переводчик: BlinCHIC
Иллюстратор: пирогы

09.09.
Автор/Переводчик: Гражданин Мира
Иллюстратор: Гражданин Мира

10.09.
Автор/Переводчик: Schitz
Иллюстратор: горган

11.09.
Автор/Переводчик: [Captain Mel Sparrow] & Kankouku-man
Иллюстратор: neks

12.09.
Автор/Переводчик: Audispen
Иллюстратор: Лунный дождь, Matty_ju

14.09.
Автор/Переводчик: горган
Иллюстратор: .киты

15.09.
Автор/Переводчик: miksar
Иллюстратор: Rikarda J

16.09.
Автор/Переводчик: Shun
Иллюстратор: Енот со странностями, neks

@темы: модераторское, Strong Heart - 2015

---

[All K-Pop Fanworks]

Доброй ночи!

У нас для вас есть две прекрасные новости)

1) Мы написали всем авторам и переводчикам! Если вам не пришло письмо, напишите на аккаунт сообщества. Это очень важно!

2) По многочисленным просьбам участников, выкладка переносится на семь дней. Так что стартуем 17-го августа :3

@темы: модераторское, Strong Heart - 2015

---

[All K-Pop Fanworks]

Дорогие участники феста, властью данной нам печеньками, мы нарекаем вас авторами (переводчиками) и фанартистами. Проследуйте под кат, чтобы познакомиться друг с другом.
Приятной вам командной работы.

кат

Аннотация №1

Автор/Переводчик: *JT*
Иллюстратор: kitory

Аннотация №2

Автор/Переводчик: горган
Иллюстратор: .киты

Аннотация №3

Автор/Переводчик: команда Дэ
Иллюстратор 1: Катсяшь
Иллюстратор 2: кошачий принц

Аннотация №4

Автор/Переводчик: swk
Иллюстратор: Mizuho

Аннотация №5

Автор/Переводчик: Mina 666
Иллюстратор: Катсяшь

Аннотация №6

Автор/Переводчик: Haide Mai
Иллюстратор: Haide Mai

Аннотация №7

Автор/Переводчик: Shun
Иллюстратор 1: Енот со странностями
Иллюстратор 2: neks

Аннотация №8

Автор/Переводчик: Schitz
Иллюстратор: горган

Аннотация №9

Автор/Переводчик: BlinCHIC
Иллюстратор: пирогы

Аннотация №10

Автор/Переводчик: hitamyu
Иллюстратор: noonaknowsbest

Аннотация №11

Автор/Переводчик: miksar
Иллюстратор: Rikarda J

Аннотация №12

Автор/Переводчик: miksar
Иллюстратор 1: RingO_o
Иллюстратор 2: Haide Mai

Аннотация №13

Автор/Переводчик: miksar
Иллюстратор: Vikara

Аннотация №14

Автор/Переводчик: Zincum & Dad, I am in space
Иллюстратор: ~Фортунатто~
Иллюстратор 2: Rikarda J

Аннотация №15

Автор/Переводчик: Antanya
Иллюстратор: lieutenant cloud

Аннотация №16

Автор/Переводчик: baesteros
Иллюстратор 1: Гражданин Мира
Иллюстратор 2: торшер китайский

Аннотация №17

Автор/Переводчик: lieutenant cloud
Иллюстратор: Tenshi vi Romania

Аннотация №18

Автор/Переводчик: Гражданин Мира
Иллюстратор: Гражданин Мира

Аннотация №19

Автор/Переводчик: горган
Иллюстратор: горган

Аннотация №20

Автор/Переводчик: Alteran & Мугивара
Иллюстратор 1: горган
Иллюстратор 2: Барвинка.

Аннотация №21

Автор/Переводчик: Felix Legion
Иллюстратор: erytelluris

Аннотация №22

Автор/Переводчик: кошачий принц
Иллюстратор: кошачий принц

Аннотация №23

Автор/Переводчик: кошачий принц
Иллюстратор: Енот со странностями
Иллюстратор 2: кошачий принц

Аннотация №24

Автор/Переводчик: Decentra-chan
Иллюстратор: Барвинка.

Аннотация №25

Автор/Переводчик: [Captain Mel Sparrow] & Kankouku-man
Иллюстратор: neks

Аннотация №26

Автор/Переводчик: i_am_liar
Иллюстратор: Vikara

Аннотация №27

Автор/Переводчик: Audispen
Иллюстратор 1: Лунный дождь
Иллюстратор 2: Matty_ju

@темы: модераторское, Strong Heart - 2015

---

[All K-Pop Fanworks]

Дорогие фанартисты, сообщаем вам, что второй тур распределения аннотаций ОТКРЫТ!
Во время второго тура распределения заявок каждый фанартист может взять себе любое количество аннотаций и записаться дополнительным иллюстратором.
Второй тур закроется 09.07. в 00.00 по Москве.
Файтинг!

ранее

Во время первого тура распределения заявок, каждый фанартист может взять не больше двух аннотаций в одни руки. Если не все аннотации будут распределены во время первого тура, мы откроем дополнительный, и там мы не будем лимитировать количество работ для одного фанартиста (но помните, вам их еще и делать). Сроки второго тура мы объявим позднее.
Если аннотацию, которая вам приглянулась, уже выбрали, но вы очень-очень ее хотите, вы можете записаться к автору вторым фанартистом.
Для того, чтобы выбрать аннотацию, просто оставьте ее номер в комментах.
Выбранные аннотации мы будем вычеркивать.

Аннотация №1

Название: Прощай, детка!
Фандом: Big Bang
Пейринг: G-TOP
Рейтинг: NC-17
Размер: макси, 11914 слов
Жанр: AU, OOC, RPS, slash, кроссовер с сериалом «IRIS»
Предупреждение: вольная интерпретация событий сериала, а также характеров его героев и реально существующих людей.
A/N: Они принадлежат к разным мирам: Квон – частный детектив, Вик – тёмная личность с туманным прошлым. Каждому из них есть, что скрывать. Что сулит им встреча? Кто знает, как повернутся события, если оба отбросят предвзятость и профессиональные навыки?
На Джиёна давит начальник, убеждая, что Вик замешан во множестве преступлений. Факты вроде бы подтверждают это. Или нет? Виком движет месть, тайных мотивов которой он не выдаст никому. Как узнать, кто врёт, а кто говорит правду?
Если при этом вы потеряете власть над своими чувствами – задача усложнится вдвойне. Страсть не дает поблажек ни охотнику, ни добыче, противостоять ей невозможно.
Кому верить? Старому знакомому, другу отца или тому, чей взгляд лишает покоя? Ложь или истина, жестокость или любовь – что же победит в конце?

Аннотация №2

Название: Отрог
Фэндом: Seventeen
Персонажи: Чонхан, Вону, Хансоль и др.
Рейтинг: PG-13
Жанр: АУ, приключения, мистика
A/N: Чонхан с классом отправились на школьную экскурсию в Сораксан.

Аннотация №3
Название: Прости, детка
Фэндом: BTS
Пэйринг: Чонгук/Тэхен
Рейтинг: R
Жанр: АУ, повседневность, hurt/comfort
Предупреждения: нецензурная лексика
A/N: У Чонгука зависимость от отомэ-игр. Особенно от одной конкретной. Он играет в нее без остановки, иногда пугая этим своего друга – Чимина. Он не то чтобы совсем задрот, но с этой игрой совсем свихнулся. А вся проблема в том, что сколько бы он ни пытался, закончить ветку со своим любимым персонажем никак не получается. 99% и все. И «прости, детка, но у меня есть кое-кто». И Чонгук злится, курит, истерит Чимину в скайп, а потом все начинается по новой.
И очень усложняется, когда он встречает этого любимого персонажа во плоти. Только зовут его не Ким Тэён, а Ким Тэхён. Ну и волосы у него другого цвета. А так – один в один. В общем, беда.

Аннотация №4

Название: Illuminated
Количество слов: ~14к (+еще 4-3к дописать до конца)
Фандом: EXO, SHINee
Пейринг/Персонажи: Тэмин/Чонин/Кенсу, Чанель, совсем немного Бэкхена, Сехуна
Категория: слэш
Жанр: telepоrtation-au! фэнтези, романтика, легкий ангст
Рейтинг: R
Саммари: Чонин умеет то, чего не умеют другие, но жизнь от этого проще не становится.
Предупреждения: не слишком продуманная вселенная, постоянно нудящий котик-Чонин
A/N: Чонин привык жить в другом мире. Реальность с работой в полицейском участке, проблемами и экспрессивным практикантом До Кенсу ему совсем не нравится.
Он хочет вернуться в спокойную гавань к Тэмину, но сам не замечает, как запутывается в себе и теряется между двух миров.


Аннотация №5

Название: ---
Фэндом: BTS, Topp Dogg(фоном)
Пэйринг: Ким Сокджин/Ким Намджун, фоном Джин Хёсан/Ким Хансоль, Чон Хосок/Чон Чонгук
Рейтинг: NC-17
Жанр: шоубиз-АУ, попытки ЮСТа, романтика, ложка юмора
Предупреждения: Чон Чонгук старше Намджуна на год, т.е. на время действия ему 21
A/N: Чтобы высоко подняться не достаточно таланта, упорного труда и уверенности в себе. Обладатели этих качеств годами ходят по коридорам агентств, что не дает результата. Более отчаянные обращаются за покровительством, но что делать, если взамен тебя тащат в постель? Перешагнуть через себя и согласиться. Вот только чувствами не так легко управлять, как разумом…

Аннотация №6

Название: Любовь и суслики
Фэндом: Super Junior
Пейринг, персонажи: Шивон/Кюхён, Хичоль/Хёкджэ, Ёнун, Юна (SNSD), Чонсу, Донхи.
Жанры: слэш, AU, повседневность.
Рейтинг: R.
Предупреждения: неканоны (?).
A/N: Когда у заповедника с символичным названием Донхва появляются проблемы с финансированием, молодой смотритель - Кюхён, идет на сделку с совестью и просит у богатого бизнесмена помощи. Сталкиваясь не только с отказом, Кюхён становится объектом недвусмысленного интереса бизнесмена. Любовная интрига, разворачивающаяся на фоне совершенно обычных будней работников заповедника - у каждого своя история, каждому хочется лучшего для себя и заповедника. А где-то рядом появляется еще одна не менее странная любовная история. Любовь, суслики и немного историй из прошлого.

Аннотация №7

Название: У нас всегда будет Париж
Фэндом: EXO
Пэйринг/Персонажи: Лу Хань/Ким Чонин/Чжан Исин
Рейтинг: R
Жанр: ангст, мистика, романс
A/N: Один из них танцует босиком на улицах, второй пьет слишком много кофе, а третий вообще умер.
Каждый раз, когда ты думаешь, что прошлое надежно похоронено и больше не вернется - ты ошибаешься. Иногда прошлое воскресает и это может совсем не понравиться твоему настоящему.

Аннотация №8

Название: ---
Фэндом: MBLAQ
Персонажи: Чондун-центрик, Джун/Чондун
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, ангст, АУ
A/N: Размазня пражызнь.

Аннотация №9

Название: Нет ничего более постоянного, чем временное
Фэндом: EXO
Пэйринг/Персонажи: Чанёль/Кёнсу, Бэкхён/Чондэ
Рейтинг: R
Жанр: романс, юмор, AU
A/N: в первый раз всегда больно… особенно если речь о смене редактора. Тем более, если тебе достаётся До Кёнсу. И, вдобавок, если ты – Пак Чанёль и ты рисуешь яойную манхву. Нельзя сказать, что жизнь Чанёля переворачивается с ног на голову, но в ней явно становится больше вопросов, вызовов и испытаний. А также Принца Тенниса.

Аннотация №10

Название: ---
Фандом: Block B
Пейринг/Персонажи: Ан Джэхё/Бан Ёнгук (B.A.P), У Чихо/Ан Джэхё
Категория: слэш
Жанр: колледж!ау, романс (вот прям в крайней степени, до сопливости xDD)
Рейтинг: PG-13
A/N: очень хорошо учиться в универе, если твой сосед по общаге там только числится, а не живет, а у тебя в жизни случается весь такой классный Бан Ёнгук. Вот только свято место пусто не бывает - спустя некоторое время к Ан Джэхё таки подселяют новичка по имени У Чихо и его розовый чемодан. И этому самому У Чихо внезапно ужасно обидно, что в жизни Джэхё уже случился Ёнгук, потому что вообще-то случиться должен был он.
Предупреждения: интриговать на развал чужих отношений никто не будет, они сами развалятся, потому что (простите тт тт) лидер B.A.P. тут неположительный персонаж и все это было обречено изначально.

Аннотация №11

Название: ---
Фэндом: BTS
Пэйринг/Персонажи: Тэхён/Хосок
Рейтинг: PG-13/R
Жанр: АУ, ангст, слэш, психология, драма
Предупреждения: смерть второстепенных персонажей
A/N: "Не полагайтесь слишком сильно на кого-нибудь в этом мире, потому что даже ваша собственная тень покидает вас, когда вы в темноте" (с) Восточная мудрость
Тэхен - самовлюбленный, асоциальный тип, актер со сложным характером и звездной болезнью. Его жизнь течет размеренно и неторопливо, пока в один прекрасный день он не оказывается на съемках дорамы в полном непонимании, как здесь очутился, что делал до этого. В добавок, люди, что его презирали раньше, стали приветливы и дружелюбны. Тэхен не понимает, что происходит и не знает, как с этим жить дальше. Он начинает искать потерянное время, но не все так просто, как кажется, ведь Тэхен сам никуда не исчезал, а вот воспоминаний никаких не осталось.

Аннотация №12

Название: Болота
Фэндом: 2PM, Kim Woo Bin, Running Man
Пэйринг/Персонажи: Чуно/Убин, Убин/Квансу
Рейтинг: PG-13/R
Жанр: АУ, ангст, слэш, психология, драма
Предупреждения: смерть второстепенных персонажей
A/N: В квартире на последнем этаже одиноко живет Чуно. Днем он работает в офисе, а ночью борется с кошмарами. Уже много лет ему снятся жутковатые болота. А однажды он решает покончить с этим, собирается и едет туда. Но даже в самых ужасных снах он не представляет то, что его ждет там. И кто его ждет - тоже...

Аннотация №13

Название: Молодожёны
Фэндом: Super Junior, Running Man
Пэйринг/Персонажи: Хичоль/?, Гэри/Джихё, Джихё/?
Рейтинг: PG-13/R
Жанр: АУ, юмор, романс, гет
A/N: С новой парой всегда появляются новые головные боли. Но на этот раз Хичоль желает насладиться шоу по полной.
Шоу и реальность. Настоящая пара и экранная. Что крепче? А что будет, если всем заведует Ким Хичоль, имеющий свои планы по поводу всего этого?

Аннотация №14

Название: ---
Фандом: BTS + DaeNamHyup
Основной пейринг: Мин Юнги/Пак Чимин
Дополнительные: Шин Донхёк/Мин Юнги
Категория: слэш
Жанр: Повседневность, ангст, романтика
Рейтинг: R (нецензурная лексика)
A/N: Пак-Чимин-пожалуйста-позаботьтесь-обо-мне разгибается, осматривает всех и улыбается снова. А Юнги понимает, что, кажется, лезть к новенькому будет он сам, потому что хороший, славный даже на вид Пак Чимин в одно мгновение становится его маленьким личным пиздецом. Пиздецом из того разряда, когда привычная лирика сменяется в голове глупыми песенками о любви. И это надолго.

Аннотация №15

Название: Обещай, что не забудешь меня (потому что если я буду думать, что ты меня забудешь, я никогда не уйду)
Фэндом: EXO
Персонажи: Чондэ, Бэкхён
Рейтинг: PG
Жанр: АУ, путешествие, дружба - это чудо, немного ангста
Сколько Чондэ себя помнил, они с Бэкхёном всегда мечтали отправиться в кругосветное путешествие. Но что-то всегда вставало у них на пути, будь то нехватка времени или денег. После выпуска из старшей школы они сразу поступили в университет, а за его порогом их уже с распахнутыми объятиями поджидала взрослая жизнь с тысячью забот, где не было места приключениям и путешествиям.
Но этот год – особенный, тот самый, когда они наконец воплотят мечту в жизнь и постараются ни о чем не жалеть, как трудно бы это ни было. Япония, Франция, Италия, США – везде они оставят частичку себя и возможно узнают что-то новое друг о друге. Но одно останется неизменным – та красная нить судьбы, что связывает их двоих.


Аннотация №16

Название: ---
Фандом: EXO; упоминаются Super Junior, BTS
Основные пейринги: Чанёль/Бэкхён
Дополнительные пейринги: Минсок/Чондэ
Категория: слэш
Жанр: АУ, фэнтези
Рейтинг: PG-13
A/N: Бэкхён даже не подозревает, как его небольшая 'шалость' может обернуться для их скромной команды, бороздящей моря в поисках некогда утерянного артефакта. Юный маг зациклен на спасении своего друга, совершенно не задумываясь о возможных последствиях. Эта история о глупости, исковерканных планах, ведьмах и патрульных, которые сами не могут разобраться в природе их жесткой системы.

Аннотация №17

Название: Фанат
Фэндом: EXO
Пейринг/Персонажи: Лу Хань/Ким Минсок
Рейтинг: PG
Жанр: АУ, романтика, флафф
A/N: Минсок ─ фанат Лу Ханя. Лу Хань ─ фанат Минсока. Лу Хань ─ знаменитость. Минсок ─ нет.

Аннотация №18

Название: Цветок ипомеи
Фэндом: EXO
Пэйринг/Персонажи: Лухан/Исин, Кай/Сехун, Джунмён/Кай - основные; Крис/Чанёль, Тао/Бэкхён - второстепенные; Минсок, Кёнсу, Чен
Рейтинг: R
Жанр: AU, фэнтези, романтика, ангст, омегаверс
Предупреждения: ООС, мужская беременность, инцест
A/N: Исин - омега, живущий в мире, который принадлежит альфам. Язык цветов он понимает лучше, чем людей. Лухан - альфа в мире омег, который говорит с животными. Он считает, что все омеги одинаковые, пока не встречает Кая, который учит его языку своего тела. Он опаснее диких кошек и скрывает страшную тайну, которая приходит к нему ночами. Он думает, что сбежал от своего прошлого, пока в его мир не вторгается Джунмён - альфа, который привык доминировать. Но Кай не знает, что его судьба связана с существом, которое не принадлежит ни одному из этих миров. Его имя Сехун, и он - Черная Жемчужина, способная открывать двери в другие реальности.

Аннотация №19

Название: Бесконечное лето
Фэндом: C-Clown
Персонажи: Баром и др.
Рейтинг: R
Жанр: гротескное АУ
Предупреждения: гротеск аж вываливается, логики нет, сюжета тоже нет, зато есть Баром.
Аннотация: Барому не сиделось на месте.

Аннотация №20

Название: #большеада
Фэндом: ToppDogg, VIXX, BtoB, B1A4, History
Пейринг/Персонажи: Чансоб (BtoB); Гончан (B1A4)/Хонбин (VIXX); Тэян (Дженисси)/Чихо (Джеро), Хёнхо (Согун)/Сангюн (Атом) (ToppDogg); Кёниль/Джехо, Кёниль/Иджон, Догюн/Шихён (History)
Жанр: юмор, стёб, ангст, h/c, pwp , AU, action
Рейтинг: NC-17
A/N: Добро пожаловать в бар #большеада. Алкоголь, приключения, новые знакомства, официально разрешенный секс в туалете, богатая культурная программа и горящая барная стойка только сегодня, только для вас.
В качестве оплаты принимается валюта любой страны мира, а так же действует система бартера.
Если ваша жизнь потеряла смысл, вас выкинули с работы, бросила девушка (или парень, или оба сразу), случилось что-то, что окончательно сломило вас - бар #большеада открыт для вас с восьми вечера до шести утра.
Найти нас очень просто - немного выпейте и идите туда, куда вас несет. Или следуйте за тем рыжим придурком. Это наш рыжий придурок.

Аннотация №21
Название: Ледяное сердце
Пейринг: Хекджэ (Super Junior)/Донхэ (Super Junior), Суён (SNSD), Юри (SNSD), Солли ( f(x) ), Черин (2NE1), Тэмин (SHINee)
Рейтинг: PG-13
Жанр: спорт!АУ
Размер: примерно 45 700 слов
Предупреждение: Я честно почитываю периодически википедию и смотрю выступления на ютубе. Но все о фигурном катании не знаю =( Заранее прошу прощения у знатоков =(
A/N: Хекджэ переехал вместе с родителями на новое место во время выпускного класса. Его страсть - фигурное катание. Его мечта - олимпийская команда. Но есть проблема - каменное лицо, эмоции на котором практически никогда не появляются, стоит Хекджэ выйти на лед. А что делать, когда рядом появляется тот, за кем хочется идти? Не те чемпионы с экрана, кого ты скорее всего никогда не увидишь, а реальный человек. Да еще и твоего возраста?
Донхэ холодный, скрытный и амбициозный. Он твердо идет к поставленной цели, отдаваясь мечте без остатка. Но что делать, когда в ответственный момент, когда появляется шанс, судьба подстраивает козни? Что делать, если никто из девушек в команде не может нести бремя кандидата в олимпийскую команду? А единственный, кто может помочь, катает технично, но безэмоционально, как бесчувственный кирпич?
Тренер ставит их в пару. Получится ли у Донхэ вытащить из Хекджэ эмоции на катке? И сможет ли Хекджэ помочь Донхэ попасть в сборную? Увидим...

Аннотация №22

Название: ---
Фандом: bts + block b + одинокий кидо из тапдог
Пейринг: Намджун/Сокджин, Тэиль/Джехё, Зико/Кён
Рейтинг: R (за обсценную лексику и насилие считается?)
Жанр: демон!ау, безысходность, ангст, драма, hurt/comfort
Предупреждение: смерть (?) персонажа
A/N: Иногда бывает невыносимо терпеть насмешки, издевательства, побои, но спасения как не было, так и нет, и даже некуда пожаловать, не к кому обратиться за помощью, разве что душу продать Дьяволу и ждать чудес.
Иногда бывает невыносимо терпеть серые будни, которые ничем не отличаются друг от друга в течение нескольких столетий, и выхода нет, и умереть невозможно, но кто-то предлагает свою душу так, что невозможно отказаться.
Иногда - Сокджин тянет руку, а Намджун крепко её сжимает - непонятно, кто кого спасает.

Аннотация №23

Название: i see fire
Фандом: exo + beenzino + block b + 87mm
Пейринг: Чанёль/Сонбин, Чанёль|Кёнсу, Чанёль|Чихун, oneside!Сонбин/Вонджун, на фоне Вонджун/Чиун
Рейтинг: PG-13
Жанр: фэнтези!ау, драма, hurt/comfort
A/N: Весна приносит Чанёлю кучу безответных вопросов, лето - пульсирующую боль под рёбрами, осень - новые шрамы, а зима лишь засыпает его сугробами и замораживает изнутри, чтобы следующей весной Сонбин сам его нашел и сам растопил.
Если у него, конечно, хватит сил.

Аннотация №24

Название: За номером…
Фэндом: ToppDogg
Основные персонажи: Ким Хансоль, Шин Юнчоль, Ким Бёнджу, Ким Тэян, Шин Чихо, Джин Хёсан
Пэйринг или персонажи: ТэянБёнджу, мимолетом Юнсоли
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, AU, Драма, Фантастика, Экшн (action)
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика, Смерть персонажа
A/N: Механизированное будущее, в котором сделать из себя киборга – все равно, что к стоматологу сходить. Никаких постапокалипсисов, просто наука шагнула чуточку дальше граней разумного.
Хансоль - заключённый номер 930615 - обычный вор, загремевший во второй раз в места лишения свободы по собственной глупости и искренней любви к загребущим делам. У Хансоля в груди механическое сердце, а в друзьях Юнчоль, по совместительству один из медиков тюрьмы.
Посреди ночи Хансоль притаскивает в медкабинет незнакомого полуживого парня, на нашивке которого значится номер К0108. Все приборы в один монитор вопят, что принесенный – обыкновенный человек. Вот только Юнчоль, вскрывший парню грудную клетку, чтобы реанимировать сердце, находит вполне себе механический аппарат. Вернуть заключенного к жизни стоит Юнчолю определённых усилий и огромного риска. А парень, оказавшийся Ким Бёнджу, очнувшись, рассказывает медику свою историю и историю своего мастера, сделавшего ему новое сердце…

Аннотация №25

Название: ---
Фэндом: MYNAME
Пэйринг/Персонажи: Кан Джункю/Че Джинсок, Ли Гону/Че Джинсок, Кан Инсу, Ким Сэён
Рейтинг: R
Жанр: AU, драма
A/N: Джинсок и Джункю – странные друзья. По-честному, они не друзья вовсе, и Джинсок надеется, что после школы больше никогда не пересечётся с этим парнем.
Гону терпеть не может людей, близко подпустив только Инсу и Сэёна.
Джинсок думает, что он полный неудачник, когда всё оборачивается против него.
Джункю думает, что ему всегда всё будет сходить с рук, а наличие Джинсока определённо делает жизнь веселее.
Гону думает, что с появлением вчерашних школьников спокойная жизнь закончилась – а ещё о том, как бы сделать жизнь Джункю адом без членовредительства.
Инсу думает, что слишком многие нуждаются в его совете, включая друга детства и пары первокурсников.
А Сэён просто пытается получать удовольствие от роли второстепенного персонажа в этой дораме.

Аннотация №26

Название: ---
Фандом: EXO, SHINee
Жанр: Школа!AU, романс, юмор(сомнительный авторский)
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Чонин/Чунмён, Чонин/Тэмин.
A/N: Тэмин и Чонин были лучшими друзьями столько, сколько помнили друг друга, до тех пор, пока в старшей школе в их классе не появился Чунмён. Чонин очень быстро влюбился в новенького и все свое внимание переключил на него, сначала принимая это все за дружеский интерес и лишь потом осознавая, что это влюбленность. В то же время Тэмин понимает, что влюблен (и всегда был) в Чонина, но, принимая его чувства к другому отошел в сторону.
Пока Чонин увлечен Чунмёном, он не замечает изменения в лучшем друге, который хорошеет (снимает уродливую скобу по исправлению прикуса с головы, меняет стрижку), взрослеет, но остается все тем же лучшим другом. Вскоре Чонин поймет, что он слишком скучает по Тэмину, который всегда понимал его, принимал его сторону и который был в общем-то тем, кто действительно ему нужен.
Примечание: Большое влияние мультсериала "как говорит Джинджер" и других подростковых сериальчиков и прочего.

Аннотация №27

Название: ---
Фандом: ЕХО (Чонин/Пэкхён, Лухань/Пэкхён)
Жанр: мистика, гет
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: гендерсвич
A/N: Пэкхён хочет жить обычной жизнью, но она не обычная девушка. Чонин ее любит, а Лухань понимает, а ведь еще есть Кёнсу. В городе происходит что-то непонятное, а Исин там совсем ни при чем.

запись создана: 02.07.2015 в 22:41

@темы: модераторское, Strong Heart - 2015

---

[All K-Pop Fanworks]

Дорогие авторы и переводчики, напоминаем, что к 1 июля вы должны выслать нам на почту [email protected] черновики текстов и краткие аннотации к своим работам, которые будут дальше распределены между фанартистами/клипмейкерами.

Аннотация не должна быть большой - абзац или два.

По всем вопросам обращайтесь в u-mail  neks

запись создана: 21.06.2015 в 17:42

@темы: модераторское

---

Тема для приема заявок коллажистов/виддеров/фанартистов

[All K-Pop Fanworks]

Набор продлен до 21.04.

Тема для приема заявок коллажистов/виддеров/фанартистов


Образец

Ник: ваш ник
Как со мной связаться: электронная почта или умыл
Скорее всего, я буду делать: коллаж, клип или фанарт
Фандомы: если вы уже определились
Количество работ
Примечания: здесь можно написать о ваших кинках и сквиках, жанрах, предпочтениях и т.д.

Если вы с чем-то не определились, пишите "не знаю". Заявка - лишь декларация о намерениях, мы не будем требовать строгого исполнения. Если вы готовы проиллюстрировать несколько работ, то укажите это, пожалуйста, в своих заявках. Желательно, с примерным количеством работ, которые вы можете/согласны взять.

запись создана: 01.04.2015 в 00:01

@темы: модераторское, Strong Heart - 2015

---

[All K-Pop Fanworks]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра