Эффект плацебо

[pinkunicorns]

Название: Эффект плацебо.
Автор: Miss_Aztec57
Переводчик:  Schitz
Артер:  shurshic-chan
Фандом: EXO.
Основные пейринги: Ифань/Исин, Минсок/Лу Хань.
Категория: слэш.
Жанр: AU, ангст, драма, фантастика.
Рейтинг: NC-17.
Размер: 15 334 слова.
Разрешение на перевод: есть.
Саммари: в антиутопическом будущем разница между репликантом и человеком заключается лишь в том, что последние могут испытывать эмоции. И то, если знаешь, куда смотреть. Ифань - репликант, скрывающийся от закона, который прячется среди людей, принимая таблетки, вызывающие эмоции. А потом он встречает Исина.
От переводчика: из-за накладки с разрешением на предыдущий фик я его заменила на другой.
Фик написан по мотивам фильма "Бегущие по лезвию".

Часть 1

Время около полудня, но по-прежнему темно, хоть солнце и пытается пробиться сквозь пелену смога и пыли, окутавшую город. Ифань надевает свободную белую рубашку, не застегивая пуговицы, а после садится в кресло у окна. Где-то внизу завывает сирена, проносится мимо мигающий красный огонек, и он вздрагивает. Дрожь – сейчас это автоматическая реакция. Его квартира находится настолько высоко над землей, что разглядеть тянущиеся внизу дороги почти невозможно. Здесь он окружен другими такими же безобразными громадными зданиями, тщетно пытающимися коснуться небес. Иногда он задается вопросом, а осталось ли небо.
Вокруг лишь пустынный пейзаж, который, возможно, должен был наполнить его отчаянием, однако – нет, он ничего не чувствует.

Зарывшись пальцами в волосы, Ифань поднимается с кресла и подходит к раковине в ванной. Он вздыхает, опираясь на неё, и открывает пузырек. На ладони оказываются две белые таблетки в цветную крапинку, которые он отправляет в рот, зажмурившись и на миг замерев, прежде чем проглотить.
Всплеск эмоций настолько мощный, что ему приходится вцепиться в края раковины. Несколько секунд его тело бьет дрожь, но затем чувство потери контроля стихает.
Ифань поднимает взгляд и встречается глазами с самим собой в зеркале, покрытом по углам тонким слоем грязи. Он моргает, задевая темными ресницами щеки, и отражение повторяет его движение.
Протягивая руку, он касается зеркала пальцами, а затем безвольно опускает ее.
Пора идти.

Внизу темнее – старые улицы слабо освещаются фонарями.
Он идет к метро быстрым шагом, не обращая внимания на плачущего мальчика у обочины, который клянчит деньги. Мальчик бросается вперед неловко, так как руки у него ампутированы. Ифань чувствует легкий приступ отвращения: они делают это по своей воле – продают части тела за деньги, а потом просят еще. Тошнотворно.
Уличный торговец кричит ему вслед, и улицу заполняет запах чего-то жареного. В животе урчит, поэтому Ифань достает протеиновый батончик – по крайней мере, это заставит его работать.
Поезд прибывает как раз в тот момент, когда он спускается к платформе; он всегда прекрасно рассчитывает время. Он уже было делает шаг вперед, когда чувствует, как кто-то в него врезается. Ифань инстинктивно тянется рукой – возможно, это вор – и хватает мужчину за рубашку. Их взгляды встречаются, и Ифань понимает, что ошибся: с такой представительной одеждой тот попросту не может быть вором. Мужчина коротко извиняется и поспешно скрывается из виду.
– Подождите! – окликает его Ифань, однако его голос теряется в гомоне толпы. – Вы обронили ID.
Ифань наклоняется и поднимает карточку. Рядом с фотографией неулыбающегося мужчины он читает надпись «Чжан Исин». Он вздыхает, бросая взгляд на поезд, затем вглядывается в толпу, в которой исчез Исин. В раздумьях он стучит несколько раз по ID пальцем, но тут машинист объявляет о том, что двери закрываются.
Иногда, прикидывает он, он слишком хороший – наверное, ему следует ограничиваться одной таблеткой по утрам.
Ифань стискивает зубы и бежит туда, откуда пришел, сквозь хаотично снующих людей. Найти Исина будет несложно, ID предоставляет всю нужную информацию: дату рождения, происхождение, текущий статус занятости – все о нем, вплоть до семейного положения. Там говорится, что Исин работает в Министерстве технологий – и это логичное объяснение тому, почему на нем дорогая одежда, размышляет Ифань.

Министерство технологий – одно из самых высоких зданий в районе Ифаня и наиболее отдаленное от внутреннего города. Дорога до места назначения не занимает много времени – он отлично знает короткие пути, так как скрывается здесь уже на протяжении двух лет.
Внутри здания все сделано из стекла и платинового серебра. Белые коридоры вьются змейками вокруг сотен, тысяч кабинетов. Он чувствует себя неловко – не привык к такому, и поэтому беспокойство лишь усиливается. Ифань небрежно опускает ID перед женщиной, сидящей за столом, и та, мельком глянув на карточку, отмахивается от парня.
К нему подходит человек и кланяется, неуверенно улыбаясь.
– Как поживаете, господин? Не хотите ли вы, чтобы я вам помог?
Это один из них, понимает Ифань и отступает назад. Тревога плотно стискивает грудь.
– Нет, я и сам справлюсь, – отвечает он, а в мыслях крутится: а знает ли репликант.
Киборг кивает и уходит к другому человеку. Ифань осознает, что сердце бьется непривычно быстро, и глубоко вдыхает через нос. Он оглядывается по сторонам, понятия не имея, где находится, и решает, что, возможно ему стоит спросить, куда идти, или хотя бы в каком отделе работает Исин. Однако ему не приходится долго размышлять, так как взгляд цепляется за знакомый затылок в нескольких метрах, – Исин проскальзывает мимо в лабораторном халате.
Ифань спешит за ним.
– Извините, вы обронили это утром в метро.
Исин на мгновенье задерживает взгляд, полный недоверия, на незнакомом ему лице Ифаня, но потом видит, что тот держит в руке, и резко выдыхает. Он быстро забирает ID, пряча документ в кармане рубашки под халатом.
– Спасибо вам огромное, – смягчаясь, шепчет он. И Ифань может его понять – удостоверение чрезвычайно важно, без него невозможно существовать. И если власти обнаружат отсутствие ID, то тебя могут уничтожить, причем на вполне законных основаниях.
Ифань через силу улыбается Исину.
– Да без проблем.
Он поворачивается и уходит, бросив взгляд на часы, – его смена началась час назад, они не обрадуются.
Следующим утром Ифань принимает только одну таблетку. На сегодня этого будет достаточно, думает он.
Он слегка улыбается от того, что вновь попал в метро вовремя – все распланировано вплоть до минуты.
Здесь очень оживленно, и Ифань замечает среди десятка лиц одно знакомое – Исина. Он коротко машет ему рукой, и Исин, пусть и выглядит несколько удивленным, все же машет ему в ответ. Однако почти сразу сливается с толпой.

Сегодня одна белая таблетка и одна – желтая.
Он приходит на платформу секунда в секунду: двери раздвигаются, и из поезда вываливается поток толкающихся людей – беспорядочное скопление рук, ног и тел. Ифань отступает на шаг назад и терпеливо ждет, лишь тихо ворча, когда кто-то его толкает.
Исин смотрит прямо на Ифаня, широко улыбаясь.
– Привет опять.
Ифань издает недоверчивый смешок.
– Привет, Исин, – он крепко придерживает Исина за плечи, пока вокруг них беспорядочно шмыгают люди. – Кстати, я Ифань.
Исин замирает, секунду пристально рассматривая его. Ифаню кажется, будто эти темные глаза заглядывают внутрь, в самую душу, но все же не может разорвать зрительный контакт.
– Мне нужно на этот поезд, извини, – Исин кивает и отходит от него. – Еще раз спасибо, – доносится до Ифаня его голос, когда двери вагона закрываются. Ифань оборачивается и дарит ему легкую улыбку, прежде чем Исин исчезает в темной пустоте тоннеля.

– Привет.
Ифань поворачивается к наблюдающему за ним Исину, который устроился на полу платформы. Он поднимается, и Ифань хмурится в замешательстве.
– Я решил пораньше приехать, – произносит Исин и, выдержав паузу, добавляет: – Хотел увидеть тебя.
Откинув с глаз челку, Ифань слышит свист ветра и визг останавливающегося поезда. Исин косится на состав, но потом снова переводит взгляд на Ифаня. Он делает шаг вперед и оказывается настолько близко, что их плечи соприкасаются, а после легко дотрагивается до его ладони, прижимая что-то к пальцам.
– Удачного дня, – тихо говорит Исин и просачивается куда-то вправо. Ифань наблюдает за ним, а затем разжимает кулак, находя там записку, написанную, предположительно, рукой Исина.
Это его номер.

Ифань сидит на подоконнике уже почти два часа и все еще не может решить, звонить Исину или нет. В комнате темно, но лампа рассеивает тусклый свет, кое-как освещая пространство. Телефон лежит нетронутым у него на коленях, а пальцы водят по выведенным на записке цифрам. Звонить Исину – это же просто смешно, и не только потому, что тот – человек, но и потому что Исин работает с такими, как Ифань. Это все равно, что добровольно сдаться в руки властям. Он должен оставаться в тени, а звонок, пожалуй, – худшее, что сейчас можно сделать.
Длинный гудок.
– Алло? – отвечает Исин, и Ифань чувствует сквозящую в его голосе безмерную усталость. Затем следует пауза, в течение которой он уже готов бросить трубку.
– Это Ифань.
На другом конце провода слышится копошение.
– Ифань? А, ты занят сегодня вечером?
На мгновенье его охватывает паника. Слишком быстро, но он отвечает:
– Нет.
Исин прочищает горло.
– Хорошо, тогда встреть меня в метро через час.
Слышатся короткие гудки, и Ифаню требуется секунда, чтобы осознать, что произошло. Затем он подрывается и включает свет в ванной, который отзывается мерным дребезжанием. Ифань ополаскивает лицо и надевает белую рубашку и джинсы, тут же расчесываясь. Он уже готов уходить, но тут взгляд натыкается на склянки, стоящие на полочке, и парень берет одну, откручивая крышку. Ифань смотрит на себя в зеркало и стискивает зубы – возможно, у него достаточно времени.

Ифань быстрым шагом идет по улице, замечая по пути то тут, то там небольшие лужи – наверное, дождило. Он останавливается перед светофором и сворачивает в переулок. Вроде бы холодно, но он ничего не чувствует. Ифань подходит к мужчине, сидящему на земле возле маленького фонарика. Голова у него вся в кудряшках, а на лице безумно ослепительная улыбка, которая, однако, не щурит глаз.
– Привет, блондиночка, – хихикает он и встает. Кажется, он даже выше Ифаня. Мужчина оступается и закашливается, на миг стирая улыбку, но потом отправляет в рот две желтые таблетки. Его улыбка становится еще шире. – Зачем пожаловал?
Ифань отшатывается, но мужчина с остекленевшим взглядом лишь придвигается ближе.
– Мне нужно еще подкупить, – говорит Ифань, и тот хохочет, не прекращая, пока из уголков глаз не брызгают слезы, скатываясь по щекам.
– Я скучал по тебе, блондиночка, – произносит он и тычет ему пальцем в грудь. – У меня есть пара штук из новой серии. Хочешь попробовать Ревность или Сочувствие? Или как обычно – Мультикомплекс?
Ифань качает головой и отталкивает мужчину.
– Как обычно, но еще, – он замолкает и вздыхает, – я хочу немного Любви.
Глаза мужчины расширяются – Ифаню кажется, это смотрелось бы смешно, если бы не так ненормально.
– Любовь? О, а это человек? – взволнованно взвизгивает тот. Ифань хмыкает и терпеливо ждет, пока мужчина найдет нужные таблетки в бездонных сумках.
– Любовь может быть слишком сильной, поэтому я бы принимал только по одной в день – этого должно быть достаточно, чтобы, по крайней мере, сохранить чувства, – он шуршит пакетами, выуживая оттуда несколько склянок. – Знаешь, я потерял клиентов, «бегущие по лезвию» стали лучше работать. Но некоторые люди продолжают сюда приходить, а это, наверное, хорошо влияет на бизнес. Они все под воздействием Счастья – прямо как я! – говорит он и снова хихикает, заглатывая очередную желтую таблетку. Ифаню немного жалко его, и когда мужчина протягивает ему руку, беря деньги, то он на мгновенье сжимает его пальцы в своей кисти.
– Не принимай слишком много, хорошо? – мягко произносит Ифань, и мужчина моргает. Парень готов поклясться, что видит в его глазах проблеск жизни, но затем его взгляд вновь стекленеет, и мужчина смеется.
– Счастья много не бывает!
Ифань мысленно не соглашается, засовывая пластиковый контейнер в карман.

По пути он закидывает в рот красную таблетку, глотая ее без воды. Исин уже ждет его на платформе. После галдящих людей, недавно толпившихся тут, в метро жуткая атмосфера и наводящая страх тишина. Всего пара человек ждет поезд, еще пара – проходит мимо, но ощущается некая странная опустошенность и безжизненность.
Исин не поднимает взгляд, пока Ифань не становится прямо перед ним, но потом улыбается. Он выглядит нерешительным, и Ифань чувствует накатывающую любовь – наверняка таблетка уже действует. Исин дергает шарф, повязанный вокруг шеи, и облизывает губы.
– А, тут где-то неподалеку должен быть ресторанчик, который до сих пор…
Ифань наклоняется и целует его, чувствуя дрожь резко выдыхающего ему в губы Исина. Он мысленно спрашивает себя, а у него такие же теплые и мягкие, как у парня, или нет.

Квартира Исина намного красивее его собственной: окна чистые, ванная сделана из фарфора, а свет горит ярко. Но его воспоминания об этом будто подернуты дымкой – их заполнили горячие поцелуи на подбородке, дрожащие пальцы и толчки бедрами, которые отчетливо врезались в память.
Исин неуклюжий и немного отчаянный, и Ифань думает, что он точно такой же – полный безнадежности, потому что обычно он так не рискует. Когда Исин сжимает в кулаке его волосы и стонет, а Ифань чувствует везде вспышки жара, то на мгновенье забывает, кем на самом деле является.

Когда Исин засыпает с легкой улыбкой на губах, положив ногу на ноги Ифаня, последний ощущает тяжесть в груди и хочет запечатлеть эту картинку навеки. Но вместо этого он вылезает из-под одеяла, осторожно выпутывая ноги, и обратно натягивает одежду.
– Спокойной ночи, Исин, – шепчет он и закрывает за собой дверь.

Проходит несколько дней, прежде чем Ифань снова звонит Исину.
– Привет, это Ифань.
– Сегодня в десять?
– Хорошо.

Это становится постоянными-непостоянными встречами. Ифань звонит, а Исин ждет. В их мире мало места настоящим отношениям, по крайней мере, чувствам. Секс неплохой, даже хороший, и они оба знают, что ближе к утру Ифань уйдет, а Исин останется дожидаться.

Идеальная система.

Для Ифаня становится шоком, когда однажды Исин стонет его имя с такими неприкрытыми, голыми эмоциями.
– Я люблю тебя, – шепчет он в губы Ифаню.
Тот же думает, что мир вокруг остановился.

У Ифаня уходит еще несколько дней, чтобы перезвонить, но сейчас это уже зависимость, он не может остановиться.
Голос Исина звучит еще более отчаянно, если это возможно, отвечая слабым: «Алло?».
– Это Ифань.
Секунду он слышит лишь дыхание Исина, но потом:
– Давай встретимся сегодня вечером.
Ифань хмурится.
– Хорошо, где мне тебя встретить?
– Где обычно.

На Исине узкие джинсы и черный пиджак. Парень улыбается Ифаню и говорит: «Пошли поужинаем». Ифань кивает, все еще неуверенный в том, что делает, – их отношения были такими идеальными. Он уже собирается сделать шаг вперед, как чувствует что-то на руке и опускает взгляд, замечая, что Исин сплел их пальцы вместе. Последний улыбается, и Ифань думает, что это красиво. Никогда до этого он не понимал красоты: почему люди считают красивыми деревья или звезды – это было ему неподвластно.
Но это – это – красота. И он думает, что теперь понимает.
Исин приводит их в довольно неплохой ресторан вдали от дороги, скрытый в небольшом переулке и освещенный сказочными фонариками. Внутри достаточно много людей, чтобы гул голосов на фоне не прекращался, но недостаточно для толпы. Это забавно, думает Ифань, наблюдая, как Исин проводит пальцами по уголку меню, явно нервничая. Это так мило и так по-человечески. Исин видит, что он смотрит, и улыбается – хоть и робко – ему.
В этот вечер у них нет секса, но Ифань не разочарован. Исин страстно целует его и почти с сожалением отстраняется, опуская руки, а затем поворачивается и исчезает в ночи.

На самом деле это хорошо.

Утром Ифань лежит в постели без сна. Слабый лучик солнца пытается дотянуться до его лица. Он моргает, глядя в потолок, и перед глазами появляются черные точки. Ифань думает, что же такое любовь, – он думает, а чувствует ли то же самое по отношению к Исину. Парень предполагает, что нет. То, что Ифань чувствует, лишь имитация эмоций, которая и близко не стоит рядом с настоящими. Он вздыхает и переворачивается, вновь засыпая.

– Как ты думаешь, а репликанты существуют?
Ифань проводит пальцами по животу Исина, чувствуя, как дрожит под ними кожа.
Исин смеется и наклоняется вперед, целуя его подбородок.
– Ты всегда спрашиваешь о таких странных вещах, – тихо произносит он.
Ифань прижимается ближе и обвивает рукой бедро Исина.
– Ну так? – повторяет он.
Исин моргает, и Ифань видит ответ прежде, чем слышит.
– Конечно, нет. Я их создаю, я знаю, что их не существует.
Ифань затягивает Исина в глубокий поцелуй, отчаянно пытаясь выбросить из головы последние слова. Но все же его сердце разваливается на куски.

Исин освобождается от работы в пять часов дня.
– Что ты тут делаешь?
Ифань пожимает плечами и скрещивает руки на груди.
– Просто мимо проходил.
И это ложь, так как он проторчал у сточной канавы почти три часа. Исина отговорка не убеждает, но он не задает лишних вопросов. Он идет, явно ожидая, что Ифань пойдет за ним, что тот и делает.
– Хочешь кофе?
Исин улыбается ему, и Ифань кивает.
– Тут кафешка как раз через дорогу, – он продолжает смотреть вперед, но протягивает руку назад, обхватывая ладонь Ифаня.
Последний ощущает тепло от пальцев Исина, и его пробирает дрожь – настолько это прекрасное чувство. Оно почти мгновенно уходит, как только он замечает, что движение на дороге заблокировано. Ифань напрягается, и это не ускользает от Исина, потому что он быстро оборачивается к нему, взволнованно вздернув брови.
– Что-то не так?
– Нет, ничего, – Ифань думает, сможет ли сбежать, но потом до него доходит, что уже слишком поздно, и это попросту вызовет подозрение.
Исин сжимает его пальцы.
– Все в порядке, это просто проверка. Они быстро нас отпустят.
Ифань заставляет себя дышать ровно. Он принимает таблетки, они не должны узнать. «Бегущий по лезвию» подходит к ним. Его шляпа нагло сдвинута вбок, а на губах играет самоуверенная ухмылка.
– Обычная проверка, ребята, – говорит он, слегка растягивая слова. Исин отпускает руку Ифаня и покорно останавливается. «Бегущий по лезвию» включает на запястье переносное устройство Voight-Kampff и подводит небольшую камеру к его глазам.
Его не проверяли несколько месяцев – проверки делаются все время, но в разных местах, чтобы выловить сбежавших репликантов. Вопросы задаются, чтобы выявить уровень эмоций – единственное, чего нет у андроидов.
Инспектор задает Исину всего пять вопросов – Ифань думает, что в это время дня они уже обленились, – а потом поворачивается к нему.
– Руку, – говорит он, и Ифань протягивает ладонь. От липучек неприятно чешется кожа, и он чувствует, как учащается сердцебиение. «Бегущий по лезвию» моргает и подводит камеру к его глазам.
– Как тебя зовут?
– У Ифань.
– Какой у тебя ID?
– 00397553.
– Кто твои родители?
– Они мертвы.
Устройство жужжит немного громче, и «бегущий по лезвию» прочищает горло.
– Какие отношения связывают тебя с этим мужчиной?
Ифань замирает – такого он не ожидал. Проверяющий внимательно на него смотрит, в то время как устройство издает несколько щелчков. Ифань буквально кожей чувствует, как не пытается смотреть на него Исин, но все же любопытство перевешивает.
– Он… он мой парень, – Ифань чувствует, как краснеет, потому что ощущает себя настолько уязвимым, сказав эти слова.
«Бегущий по лезвию» фыркает и убирает камеру.
– Отвратительно, – бормочет он под нос. Ифань просто стоит, не в силах сдвинуться с места.
– Можете идти, вы чисты, – усмехается инспектор, и Исин благодарно кланяется, а потом берет Ифаня за руку и уводит прочь. Ифань мысленно благодарит Бога, в которого не верит, и таблетки, в которые очень даже верит. Это не что иное, как чудо, что «бегущие по лезвию» до сих пор его не поймали.
Когда они сворачивают за угол, Ифаня вдруг вжимают в стену. Кирпичи больно впиваются в спину, но его это мало заботит, потому что Исин целует его, и, о… это так прекрасно. Язык проникает в его рот, а пальцы путаются в волосах, и когда Исин отстраняется, прижимаясь к нему пылающей щекой, Ифань чувствует себя крайне ошеломленным.
– Почему? – вздыхает он.
– Потому что я твой парень, – улыбается тот.
Исин снова его целует до тех пор, пока не хватает воздуха.

Эти «эмоции» день за днем усиливаются, окутывая пленкой и наполняя любовью сердце. Ифань осознает, что первая мыслью поутру у него об Исине, с мыслями о нем Ифань же и засыпает. Ему хочется проводить каждый день с Исином – тот помогает ему забыть.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю?
Ифань кивает и прислоняется лбом ко лбу Исина.
– Да, – шепчет он, выдыхая это прямо в его губы.

Когда Ифань впервые приглашает Исина к себе домой, то знает, что это не самая удачная идея, но все равно это делает, потому что это Исин, а у него есть непреодолимое желание отдать себя всего целиком этому мужчине. Может, холостяцкая жизнь сделала свое дело.
Исин никак не комментирует интерьер его квартиры, но Ифань видит мелькнувшую в его глазах грусть. Вместо этого он притягивает к себе Ифаня и целует его, сначала нежно, но потом постепенно углубляя его и делая жарче.
Следующим утром Ифань просыпается очень рано. Кажется, будто его сознание оцепенело от радости, а по всему телу разлилась приятная теплота. Он переворачивается на бок и смотрит, как дышит Исин, как медленно вздымается и опускается его грудь. Его веки слегка подрагивают, и Ифань задается вопросом, что же тому снится, а радостны ли его сны. Он тянется рукой и проводит большим пальцем по его щеке. Тот протяжно вздыхает, и уголки его губ слегка приподнимаются. Ифань улыбается в ответ и чувствует, как сердце излучает столь невероятное счастье, какое он никогда ранее не испытывал. Он выбирается из-под одеяла, потягивается и надевает свободные штаны, небрежно брошенные накануне вечером на туалетный столик.
Ифань встает, тихо шаркая и не желая будить Исина. Он включает в ванной свет и шмыгает, так как в комнате холодно, и его нос заложило. Ифань тянется к склянке с таблетками и быстро отвинчивает крышку. Пауза. Он широко распахивает глаза.
Ни одной не осталось.
У Ифаня трясутся руки, переворачивая пузырек вверх дном. На подставленную ладонь ничего не падает. Горло сдавливает паника, и Ифань переводит взгляд на спящего в его постели Исина, на его обнаженное тело и валяющиеся у ног скомканные простыни.
Ифань глубоко вздыхает, потому что внезапно стало жарковато. Он заглядывает во все бутылочки в надежде, что хотя бы в одной из них его ждет приятный сюрприз. У Ифаня осталась парочка синих, россыпь зеленых и одна желтая – но это не то, что ему надо. В последней склянке он наконец находит то, что так долго искал, и достает оттуда единственную красную таблетку. Ифань улыбается, чувствуя огромное облегчение, и решает принять заодно и желтую.
– Что ты делаешь?
Ифань вздрагивает, чуть не роняя пилюлю, и мгновенно поворачивается к Исину, стоящему в дверях. Он еще не стряхнул с себя сон, а волосы растрепанными прядями закрывают лицо. Какой же он красивый, думает Ифань.
Исин косится на пилюли, чуть ли не выпавшие из ладони Ифаня, и его улыбка слегка меркнет. Он делает шаг вперед и подводит одну из таблеток – красную – к глазам, но Ифань не может даже пошевелиться.
– Похоже на эмоциональные таблетки, – мямлит Исин, переводя взгляд на Ифаня. Замечая его испуганный вид, он резко выдыхает и отступает.
– О боже. Ты…
Ифань подается вперед.
– Исин, это не то, о чем ты подумал, пожалуйста…
– Ты репликант? Да блин! Ты ничего ко мне не чувствуешь – ты даже не человек! – он усмехается, но Ифань потрясенно видит слезы в уголках его глаз.
– Нет, это не так!
Исин с силой отталкивает его.
– Конечно же, так!
Он замахивается и попадает Ифаню прямо в губу. Последний слышит, как что-то хрустит, и надеется, что это не челюсть, так как ее переподключение будет стоит бешеных денег. И это все-таки не она – это рука Исина, на которой появилась кровоточащая ссадина. Исин враждебно на него смотрит, баюкая раненую ладонь.
– Да пошел ты, – тихо произносит он, и каждое его слово буквально сочится ядом. – Ты даже не настоящий.
Исин поворачивается и уходит, хватая по пути куртку и обувь и захлопывая за собой дверь.
Ифань на миг замирает, моргая в пустоту. Сказанные слова до сих пор эхом проносятся в его сознании.
– Я люблю тебя, – едва слышно шепчет он и удивляется, когда понимает, что это на самом деле так.

Выброшенная красная таблетка так и валяется на полу.



Часть 2

Ифаню требуется всего мгновение, чтобы прийти в себя и начать кидать одежду в большую сумку, найденную в шкафу. Он кладет туда еще и другие вещи – чашку, одеяло, пачку лапши, – и едва застегивает молнию. Ифань знает, что нужно немедленно отсюда убираться – здесь больше не безопасно. Исин знает, где он живет, и легко сообщит об этом «бегущим по лезвию». Ифань поворачивается, чтобы взять несколько пузырьков с таблетками, но его пальцы замирают над склянками, а на лице проступает гнев.
«Да пошел ты», – шепчет он. В голове все еще звенят слова Исина, и Ифань берет бутылочку. Он взвешивает ее на ладони, а после разбивает о зеркало, чувствуя захлестнувшее удовлетворение. Затем разворачивается и бежит из квартиры.
Несколько недель у него уходит на то, чтобы найти новый дом, и он проводит холодные ночи в метро.
Возле него сидит мужчина: его одежда вся рваная и грязная, но у него очень симпатичное лицо – так выделяющееся среди остальных бомжей.
– Лу Хань, – представляется он и протягивает руку, а другой – подтягивая к себе одеяло. Ифань пожимает ее, но не утруждает себя ответом. Лу Хань наблюдает за ним, моргая своими большими глазами.
– Ты тоже репликант, – тихо говорит он, но Ифаню кажется, будто Лу Хань эти слова прокричал, и поэтому прижимает к губам мужчины палец. Тот убирает руку.
– Все нормально, я никому не скажу.
Ифань смотрит на него.
– Как ты узнал?
– Я просто могу сказать, – пожимает плечами Лу Хань.
– Ты тоже скрываешься?
– А разве мы все – нет? – грустно улыбается мужчина.

На следующий день Ифань звонит на работу и увольняется.
В общем-то, деньги ему особенно и не нужны.

Ифань стоит возле Министерства технологий и ждет Исина. Он не уверен, чего пытается этим добиться, и когда Исин наконец выходит, Ифань быстро ныряет в тень проулка, прислоняясь спиной к кирпичам и не совсем понимая, почему сердце так отчаянно колотится в груди.
Он следует за Исином до его дома, глядя, как тот идет с полностью выпрямленной спиной, засунув руки в карманы. Больше всего на свете Ифань хотел бы подбежать к нему и обнять, безумно поцеловать и забыть обо всем, что случилось.
Но Ифань этого не делает, а просто позволяет сердцу молча обливаться кровью.

Лу Хань возвращается в метро, когда темнеет, и в тоннель заползают неуютные тени. Он садится позади Ифаня и тащит за собой другого парня. Последний улыбается, но его улыбка слегка натянутая – от этого у него надуваются щеки, и глаза превращаются в щелочки.
Лу Хань с застенчивой улыбкой смотрит на парня, вырисовывая большим пальцем узоры на его ладони.
– Это Минсок, и он такой же, как мы, – говорит он, и ему даже не надо объяснять свои отношения с ним, Ифань и так может сказать – Лу Хань смотрит на Минсока так же, как и Исин смотрел на него самого.
Ифань приветственно кивает.
– Вы принимаете эмоциональные таблетки? – он думает, что вопрос немного не в тему, но сейчас ему как-то не до светских норм.
– Я никогда не принимал эмоциональные таблетки, – хмурится Лу Хань, и Минсок мычит в знак согласия.
– А как же вы тогда чувствуете?
Лу Хань широко распахивает глаза и наклоняется ближе.
– Ты хочешь сказать, что еще не слышал? – Ифань в замешательстве качает головой. – Они ошиблись на наш счет: некоторые из нас совсем, как они, – даже в эмоциональном плане.
Ифаню кажется, будто все внутри рухнуло.
– А они знают?
Лу Хань смотрит на него.
– Большинство людей не подозревает об этом – это бы вызвало массовые беспорядки и недоверие в народе. Ну, то есть как они вообще узнают, человек перед ними или нет? В курсе всего несколько людей – и то, это правительственные чиновники. Кажется, даже наши создатели понятия не имеют об этом.
В душе Ифаня поселяется тоска.
– То есть вы можете чувствовать любовь?
Лу Хань тихо посмеивается и придвигается к Минсоку.
– Не думаю, что это что-то другое, – говорит он, и Минсок неслышно фыркает, сплетая их пальцы.
Ифань ощущает себя больным, потому что все обретает смысл – он не принимал таблетки вот уже неделю, но все еще при мысли об Исине не может сдержать бурю чувств.
Это немного печально, думает он, что первая эмоция, которую он ясно осознал, – это горе.

Где-то в конце второй недели Лу Хань говорит ему, что нашел жилье.
– Оно тесновато, – говорит он, – но подойдет мне, тебе и Минсоку, если ты захочешь пойти с нами.
Ифань с благодарностью принимает предложение, и в тот же миг они выдвигаются. Лу Хань прав, помещение маленькое, даже меньше, чем его предыдущая квартирка, но все-таки места достаточно, чтобы они уместились там втроем. Место расположено над старым заброшенным кафе, и из него им удается вынести остатки кухонной утвари – кастрюлю и чайник.
Лу Хань и Минсок проводят дни по большей части вне квартиры – Лу Хань ворует в других домах, а Минсок работает на химическом заводе на другом конце города. Ифань почти все время лежит в кровати, выходя на улицу лишь затем, чтобы прикупить кое-что в магазине, если у них водятся деньги.

Однажды прогуливаясь, на другой стороне улицы Ифань обнаруживает телефон-автомат и набирает навсегда врезавшийся в память номер.
– Алло? – отвечает Исин, и Ифань захлебывается, потому что так скучал по этому голосу.
– Алло? – повторяет Исин, и Ифань просто закрывает глаза.
– Я люблю тебя, – шепчет он и быстро вешает трубку, так страшась ответа.
Я так тебя люблю.

Ифань не уверен, как оказался у дома Исина, но что есть, то есть. Он стоит там почти час, подняв кулак, чтобы постучать, а затем просто опускает его. Ифань собирает все свое мужество, стискивая зубы, и наконец громко стучит.
Дверь открывается, и из проема высовывается Исин, с улыбкой и сквозящим в глазах любопытством глядя на улицу – пока не замечает, кто пришел. Его лицо тут же становится раздраженным.
– Какого черта ты тут забыл?
Ифань немного вздрагивает, потому что, честно говоря, Исин пугает.
– Я пришел, чтобы объяснить.
Исин уже было закрывается, но Ифань успевает подставить руку, и дверь тут же послушно отскакивает. На лице Исина проскальзывает тень замешательства, но потом он понимает.
– Вали отсюда, репликант.
Ифаню больно, но он не собирается сдаваться.
– Нет, пожалуйста, дай мне сначала объяснить.
Ифань заходит внутрь, и теперь они испепеляют друг друга взглядами на кухне. У Исина дрожат кулаки – видно, что сердит. Он подходит к Ифаню настолько близко, что чувствует его дыхание, и тычет пальцем в его грудь.
– Нет уж, дай объяснить мне. Ты трахал меня с моими чувствами, в то время как сам ничего не испытывал. Ты ведь даже понять это не можешь, не так ли? Ты, наверное, думаешь, что я настолько жалок, что позволяю так с собой обращаться, но дай мне кое-что тебе сказать. У нас, людей, по крайней мере, есть душа.
Исин, рыча, прижимает Ифаня к стене.
– Ты никогда не поймешь, – выдыхает он это в лицо Ифаню, жестко глядя тому в глаза.
Ифань чувствует, как больно сердцу биться в груди.
– Ты неправ, – говорит он мягко, но настойчиво.
– И с чего это вдруг? Я создаю таких, как ты, – прищурившись.
Ифань хватает его за воротник рубашки.
– Нет, ты неправ, – говорит он, отчетливо произнося каждое слово, и наклоняется, целуя Исина. Ифань чувствует, как на мгновенье расслабляется тело под ним и как неуверенно чужие пальцы обхватывают его запястья – но затем все исчезает, и Исин отталкивает его, слишком сильно – Ифань падает на стол, слыша звук сокрушительного удара.
– Убирайся из моего дома! – кричит ему Исин, и Ифаню никогда в жизни не становилось так страшно.
Вскакивая на ноги, он выбегает из квартиры и не останавливается, пока не преодолевает пять кварталов, а затем останавливается у бетонной стены и сползает по ней вниз. Ифань вытирает дрожащей рукой лоб, и ему в глаза попадает что-то красное. Именно тогда он понимает, что, должно быть, упал на стекло и порезался, когда Исин оттолкнул его.
Он даже не чувствует это – сердце болит намного больше.

– Кто такой Исин? – спрашивает однажды Лу Хань.
– А зачем тебе?
– Ты иногда бормочешь его имя во сне, – Лу Хань придвигается ближе. – Он сделал тебе больно? Ты всегда звучишь так грустно.
– Что-то типа того, – горько усмехнувшись, тихо произносит Ифань.

Ифань решает извиниться с помощью сообщений.
Он подсовывает их под дверь, шлет в офис и оставляет на телефоне.
Однажды ему кто-то звонит, и он чуть не падает от шока на стуле, когда слышит из динамика голос Исина.
– Хватит оставлять мне сообщения.
– Пока ты не выслушаешь меня – нет.
Исин вздыхает – так устало.
– Ифань, послушай, я не могу любить тебя, ты не человек.
– Пожалуйста…
– Я не могу.
– Это не значит, что ты все же этого не делаешь.
Раздаются короткие гудки, и Ифань засыпает, держа у уха трубку.

Полдень. Ифань понимает, что у него нет фотографии Исина. Они сфотографировались только один раз, и Ифань положил эту глянцевую бумажку под будильник – это было первое, на что он смотрел, когда вставал.
Ифань решает забрать ее – вряд ли кто-то уже успел въехать. Наверное, никто даже не понял, что он покинул квартиру.
Когда он поднимается на свой этаж, то ошарашенно отскакивает назад.
Распахнутая дверь держится на одном шарнире, и Ифань видит царствующий там беспорядок. Он медленно входит, не веря своим глазам: простыни порваны, матрас перевернут, ванная разбита, и все ящики выдвинуты и разбросаны по комнате. Тут явно кто-то что-то искал – явно Исин рассказал о нем «бегущим по лезвию».
От осознания этого у Ифаня подкашиваются ноги, и он падает на колени, моргая от ужаса. Глазам становится жарко, и что-то выскальзывает из них, что-то мокрое – слеза. Он подводит дрожащий палец к лицу и проводит по щеке. Ифань никогда раньше не плакал и не думал, что может. Но еще он не думал, что Исин возненавидит его до такой степени, что будет желать смерти.
Он сворачивается калачиком и рыдает.
И не останавливается, пока не кончаются слезы.

Ифань вроде как ненавидит себя, но знает, что может принять таблетку, чтобы унять эмоции – всего пара пилюль Счастья, и все с ним будет в порядке. И поэтому когда он сворачивает в тот проулок, то хочет умереть, но отчаяние слишком сильно.
Мужчина переводит на него взгляд. Его улыбка не такая широкая, как обычно, но левый глаз все так же сильно дергается.
– Снова Любовь?
Ифань сердится.
– Ты знаешь, что мы можем чувствовать? Знаешь, что репликанты могут иметь эмоции?
Мужчина моргает.
– Да, – честно выдает он. – Но ты не знал.
Ифань чуть не бросается на него с кулаками, но вместо этого запускает руку в волосы и глубоко вдыхает.
– Э-это не сработало на нас… – мягко произносит он. – Сейчас мне нужно Счастье.
Мужчина кивает и рыскает по бутылочкам. Он кашляет в ладонь, и на перчатке остается красный след крови. Ифань склоняется к нему.
– Ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает он.
– Да. Знаешь, я сократил дозу, как ты мне и сказал, – улыбается мужчина. Ифань фыркает, и на его губах мелькает улыбка. Продавец замирает, а потом протягивает пузырек. – Эй, я знаю тебя уже почти три года и до сих пор не в курсе твоего имени.
– Ифань, – отвечает тот и берет склянку.
Мужчина улыбается на этот раз гораздо шире.
– Приятно познакомиться, Ифань. Я Чанёль.

Таблетки Счастья хороши.
Проблема в том, что они не помогают ему забыть.

В один прекрасный день Лу Хань смывает их в раковину, и Ифань орет на него. Он хочет их – они нужны ему, он стал зависимым от того чувства, когда проглатывает маленькие желтые капсулы. У Лу Ханя глаза на мокром месте, и он шмыгает носом, поворачивая кран и глядя, как вода уносит таблетки в никуда. Те будто дразнятся и задерживаются у края, но все же уплывают в трубу. Ифань ударяет его и царапает руки, оставляя красные следы, но Лу Хань лишь крепко его удерживает.
– Это для твоего же блага, – говорит он, в то время как Ифань яростно мечется, шаря по раковине.
Позже возвращается Минсок, и Ифань слышит, как они переговариваются с Лу Ханем в соседней комнате. Потом Минсок приходит к нему, тихо прикрывает за собой дверь и направляется прямиком к самому Ифаню, заезжая тому по лицу.
– Никогда больше не заставляй его плакать, – предостерегающе говорит он.
Ифань опускает голову и дает обещание.

Темно и сыро. Ифань лежит на диванчике, смотря новости по телевизору, который удалось стащить Лу Ханю на той неделе. Он один, и это отчасти неплохо: тихо и расслабляет. Засовывая пальцы ног в подушки, Ифань потирает ладони и согревает их дыханием. Снаружи раздается громкий звук, и на миг ему чудится, будто гремит гром, пока он не понимает, что это кто-то поднимается по лестнице. Ифань замирает, вспоминая, как Лу Хань сказал, что сегодня вечером они с Минсоком уйдут гулять. Он встает, осторожно направляясь к двери.
Звук шагов утихает, а потом гулко стучат в дверь, которая тут же распахивается, являя Ифаню вымокшего до нитки человека.
Это Исин, доходит до Ифаня, и он слегка приоткрывает от удивления рот.
Исин с минуту просто стоит, переводя дыхание.
– Я думал, ты умер, – не мигая, говорит он. – Я думал, «бегущие по лезвию» нашли тебя.
Ифань не отводит от него взгляд.
А затем Исин издает нечто похожее на всхлип и бросается вперед, стискивая Ифаня так сильно, что тот едва может дышать. Исин плачет и прячет лицо на груди парня, который не в силах сдвинуться с места.
– Я думал, ты умер, – говорит он сквозь слезы. – Я думал, они убили тебя, и-из-за меня, а я н-н-не хотел этого…
Ифань мягко отталкивает его, чтобы взглянуть в глаза. Он поднимает руку и проводит большим пальцем по щеке Исина, вытирая кожу.
– Все хорошо, – нежно говорит он. У Исина дрожат губы, и Ифаню хочется сцеловать все его слезы.
Так он и делает.

Они не говорят, вопросы могут подождать – вместо этого они становятся отчаянным клубком тел. Исин просит прощения, прижимаясь невозможно близко, и Ифань с готовностью его дает, протягивая к нему руки. Он чувствует боль тоски и отчаяния, и секс становится таким жарким и быстрым, что его руки и ноги дрожат от напряжения, а вены приятно немеют.
Исин ложится на живот, проводя пальцем по телу Ифаня.
– Я уже не знаю, что и думать, – нежно говорит он, и Ифань смахивает с его лица прядь волос, упавшую на глаза. – В смысле, ты не человек, но я тебя люблю, – он хмурится и поджимает губы, как будто пытаясь определить, как теперь с этим жить.
Ифань медленно кивает и сплетает их пальцы.
– Все в порядке, я понимаю.
Исин вздыхает и подползает ближе, кладя подбородок на грудь Ифаня.
– Вот это и важно, – выдыхает он с улыбкой.
Ифань не может не согласиться.

Исин уходит до того, как все возвращаются, и целует его так долго, что Ифань вынужден оторваться, чтобы продышаться. Исин снова придвигается к нему, прикрыв веки, но не целует, а просто дышит.
– Увидимся завтра, – говорит он.
Ифань улыбается.
– Ага, – произносит он, задыхаясь, потому что в этот момент Исин открывает глаза, в которых танцуют огоньки лунного света, и Ифань вновь вспоминает, что такое красота.

Настает следующий день. Исин заходит в их квартиру с улыбкой и быстро целует Ифаня, пока Лу Хань с любопытством на них косится. Ифань тащит его за руку внутрь, и в это время из-за угла выворачивает Минсок. Ифань прокашливается и улыбается Исину.
– Все – это Исин.
Исин немного застенчиво машет рукой, и Ифань думает, что это очаровательно. Минсок улыбается, но Лу Хань смотрит подозрительно.
– Так это ты сделал Ифаню больно.
Улыбка Исина меркнет, и он нервно переводит взгляд на Ифаня.
– Да, – говорит он и глубоко вздыхает. – И это была самая большая ошибка, которую я когда-либо совершал.
Лу Хань хмурится.
– Ну, если ты снова его обидишь, я обижу тебя еще больше, – вдруг его лицо озаряет улыбка. – Но приятно познакомиться, – говорит он. Исин улыбается в ответ, и Ифань на мгновенье чувствует прилив любви к Лу Ханю – он даже понятия не имел, что парень может быть таким самоуверенным.

Сейчас Исин часто у них бывает; он стал частью их небольшой семейки.

Исин стоит у тихо булькающего чайника, прислонившись к диванчику и сжимая пальцами подлокотники. Он смеется над какой-то шуткой Лу Ханя, и Ифань смотрит, как Исин щурится и растягивает губы в улыбке, чувствуя, как что-то в сердце сжимается. Исин замечает, что тот смотрит, и подмигивает. Ифань отводит взгляд, потому что с таким напором эмоций он пока совладать не может – слишком смущает.
Чайник вскипает, и Исин разливает кофе в четыре чашки. Лу Хань втискивается между Минсоком и Ифанем и с улыбкой поворачивается к последнему.
– Ты такой милый, – говорит Лу Хань, и Ифань закатывает глаза.
– Уйди, Лу Хань, – отвечает он и отпихивает его. Лу Хань обижается, но подчиняется, вешаясь на Минсока.
Исин ставит чашки на столик, гремя посудой.
– Кофе подан, – говорит он и садится возле Ифаня. Последний чувствует теплую ладонь на бедре и поднимает глаза, видя улыбку Исина – на сердце тут же расцветает теплое чувство удовлетворенности.
Они сидят так некоторое время, пока в темноте мерцает телевизор, и тихо комментируют фильм. Исин шутит о спецэффектах, и Лу Хань все время смеется.
Фильм кончается, прежде чем Ифань понимает, что единственный еще не уснул.
Он косится на Минсока, мирно похрапывающего в руках Лу Ханя, который устроился у него на плече. Затем Ифань переводит взгляд на Исина, заснувшего у него на коленях и положившего ноги на Лу Ханя. Ифань стряхивает с его глаз волосы. Исин морщится, когда прядь падает, но Ифань быстро ловит ее, и на лице спящего появляется легкая улыбка. У Ифаня болят почти занемевшие ноги, но он не хочет шевелиться.
Утром он встает и замечает, что Исин разметал волосы по его лицу и прижал колено к животу, но Ифаню кажется, будто так удобно не было еще никогда.

– Ифань.
Тот мычит в ответ.
– Как ты думаешь, все репли… те, кого я помогаю создавать, такие, как ты?
Ифань кладет газету на стол и смотрит на закусившего губу Исина, который изо всех сил избегает его взгляда.
– Не знаю.
Исин слегка вздрагивает.
– Но что, если это правда, и если… если я привожу их в этот мир и лишь приношу им боль, и я хочу сказать, что это так…
Ифань обнимает его и целует в макушку.
– Это не твоя вина. Никто тебя не обвиняет.
Исин обмякает в его руках.
– Я обвиняю, – тихо бормочет он.

В один прекрасный день Исин вытаскивает его из квартиры, и они усаживаются на бордюре у старого кафе.
– Что ты делаешь? – немного раздосадовано спрашивает Ифань, так как ему и слова не дали сказать. Исин радостно ему улыбается и подпрыгивает на месте.
– Минсок собирается сделать Лу Ханю предложение.
– Что?! – наверное, он крикнул слишком громко, потому что с крыши магазина слетело пару голубей. Исин шикает на него.
– Он мне сегодня утром сказал, поэтому нам надо было уйти.
Ифань издает смешок.
– Неужели мы будем проводить свадьбу?
Исин кивает и улыбается еще шире.
– Я же пошутил, – бледнеет Ифань. Он уже собирается еще что-то сказать, как слышит радостный крик и видит, как Лу Хань переваливается через перила балкона, чуть ли не сваливаясь от волнения.
– Ифань, Исин, вы никогда не догадаетесь, что сейчас произошло!
Ифань смеется и не может сдержать улыбку, так и просящуюся на лицо, потому что Лу Хань так невозможно счастлив, и Ифань думает, что он заслуживает этого больше, чем любой другой.
– Бьюсь об заклад, никогда не догадаюсь, – говорит он, и они с Исином вталкивают Лу Ханя обратно, прежде чем тот привлечет слишком много внимания.

Ким Минсок женится на Лу Хане в воскресенье.
На улице льет дождь, крыша подтекает, да и в гостиной их всего четверо, но Лу Хань постоянно восклицает, как же все идеально.
Исин смаргивает слезы и берет Ифаня за руку.
– Забавно, – говорит ему позже Исин, – я никогда не видел такой же крепкой любви, как у них.
– Ну, наверное, нам нужно составить им конкуренцию, – бормочет Ифань ему в губы и целует смеющегося Исина.

Рассказы о «бегущих по лезвию» становятся все более пугающими.
Они не всегда убивают репликантов – некоторые из них просто исчезают, и никто не знает, где они. Эксперименты, думает Ифань, но для каких целей, он и понятия не имеет – и не особенно хочет узнавать. Исин знает столько же, сколько и он, так как почти не соприкасается с «бегущими по лезвию»: его работа больше направлена на дизайн и помощь при создании.
И хотя Ифань всегда настороженно относился к «бегущим по лезвию». Они никогда не устраивали за ним слежку, но он думает, что сейчас, когда у него появился смысл существования, мысль о собственном убийстве еще никогда не была так далека от его сознания.
Иногда Ифань просыпается в холодном поту, но всегда под рукой находится Исин, который поцелуем отгоняет прочь все его кошмары.

– Нам надо быть очень осторожными, – приподняв бровь, бормочет однажды за завтраком Исин. – Я слышал, что они запускают новую команду «бегущих по лезвию», и сейчас туда входят и репликанты.
Ифань кладет ложку – молоко внезапно потеряло вкус.
– Хотел бы я, чтобы нам не пришлось так жить, – горько произносит он.
Исин поглаживает его руку.
– Я знаю.
Лу Хань шмыгает носом, и Ифань посылает ему ободряющую улыбку.
– Все будет в порядке, мы справимся.
Лу Хань кивает, но его нижняя губа все равно подрагивает.
– Иногда я слишком боюсь. Не понимаю, почему они нас так ненавидят.
Исин со скрипом отодвигает стул и встает, обнимая Лу Ханя за шею и кладя подбородок ему на голову.
– Прости, я просто очень боюсь.
Лу Хань улыбается грустно, но все же улыбается.
– Я бы хотел, чтобы все люди были как ты, Исин.
Тот смеется и щипает его за щеку.
– Не думаю, что тебе бы это сильно понравилось.

Однажды, когда Ифань затаривается в магазине, то чувствует, как что-то врезается в живот, и отступает на пару шагов. Это Лу Хань, по лицу которого текут слезы, глаза широко распахнуты и бешено смотрят на него, и дрожат руки.
– Они нашли его, – задыхается он. – Минсока. Они… они… он…
Ифань роняет покупки и тащит Лу Ханя из магазина.
– Что? – шипит он, держа парня за руки, потому что в ином случае тот, наверное, упадет. Лу Хань наклоняет голову, и его глаза вновь застилают слезы.
– О-они пришли к нему на работу, я д-д-д-даже не знаю, как они нашли его, н-н-но они это сделали, и он от-от-отправил… он… – Лу Хань начинает истерически рыдать и больше не произносит ни слова, поэтому Ифань просто обнимает его.
– Все хорошо, – неистово повторяет он, – все хорошо, – говорит он, но в душе понимает, что это не так.

Лу Хань с опустошенным взглядом сидит на диванчике, вновь и вновь проигрывая сообщение от Минсока.
– Я люблю тебя, Лу Хань, я очень тебя люблю, и мне очень жаль, я… черт…
Затем кто-то кричит, и связь обрывается. Лу Ханя начинает трясти после окончания сообщения, и Ифань утягивает его к себе на колени, проводя пальцами по волосам и поглаживая голову. Он качается с ним взад и вперед, тихо баюкая его, пока Лу Хань не засыпает.

Ифань держит все эмоции в себе из-за Лу Ханя. Он знает, что должен быть сильным, потому что Лу Хань из тех людей, которые подпитываются силой других. Поэтому Ифань не плачет, а успокаивает парня; делает вид, что ему не больно, когда Лу Хань всхлипывает, прижавшись к его груди, и что он не чувствует сильное желание ударить кулаком в стену, когда потрепанный Лу Хань просыпается от собственного крика.

Он оставляет слезы для Исина, который нежно вытирает их и позволяет тихо плакать в плечо, пока они лежат вместе в темноте.

– Я ухожу, Ифань.

Ифань поворачивается к Лу Ханю и удивленно смотрит на него, потому что они никогда ранее не делились друг с другом, когда собираются уходить. Что-то не так, он слышит в голосе Лу Ханя уловку. Ифань видит в его глазах решительность и то, как его губы складываются в легкую улыбку, лишь подтверждает это. Он знает – Лу Хань не вернется. Они смотрят друг на друга мгновенье, и Ифань колеблется, потому что не уверен, как должен себя вести.
Он встает и подходит к Лу Ханю, кладя руку на плечо.
– Хорошо, – говорит Ифань и обнимает его, сжимая рубашку. Он зажмуривается, потому что, черт, ему не хочется, чтобы Лу Хань уходил. – Удачи, – шепчет он в шею и видит в глазах Лу Ханя слезы, когда отстраняется. Парень решительно кивает и натянуто улыбается.
– Спасибо.

Это был последний раз, когда Ифань его видел.

Сейчас из всего двое – в квартире так тихо. Исин почти переехал к нему, возвращаясь к себе лишь раз в неделю, чтобы заплатить хозяйке. Сейчас он работает допоздна и приходит домой уставший. Его глаза красные, но Ифань никогда не спит в это время, лишь лежит в кровати, уже готовый притянуть его поближе.

Сейчас почти три часа ночи, и в дверь раздается серия громких и быстрых ударов.
Ифань стонет и выползает из кровати, морщась, когда включается на миг ослепляющий его свет. Он заглядывает за дверь и видит взволнованного Исина. Тот тяжело дышит, протягивая руку и хватая Ифаня.
– Нам надо уходить, – говорит он, и Ифаню вдруг становится страшно – у Исина расширены зрачки, и в них плещется обнаженный страх.
Ифань колеблется, потому что его мозг еще окончательно не проснулся, и оглядывается назад. На его лице отображается замешательство, но Исин нетерпеливо трясет его руку.
– Нет, Ифань, нам надо бежать.
В его голосе слышится твердость, отчего Ифань снова смотрит ему в глаза и кивает, не требуя объяснений.
– Хорошо, – говорит он, и они выходят.

Они бегут по забытым улицам и скрытым переулкам. Тротуар больно царапает голые пятки Ифаня, а дыхание белыми облачками выдувается в ночной холодный воздух. Северный ветер кусает лодыжки, смешиваясь с витающей над ними туманной дымкой, сквозь которую пытается пробиться лунный свет.
Никто из них не знает, куда им идти, но, иронично усмехаясь, судьба приводит их в метро.
Исин оборачивается к Ифаню.
– Они знают о тебе. Они знают о тебе, – повторяет он, тяжело дыша.
Ифань раздраженно фыркает и прислоняется к плиточным стенам метро, мелко подрагивая от напряжения. Он ненавидит это: ненавидит прятаться, ненавидит постоянно убегать.
– Как? – выдыхает Ифань.
Исин стонет.
– Не знаю, но когда я работал, то в мой кабинет вдруг зашли два «бегущих по лезвию». Они спрашивали о тебе.
Ифань сожалеет, и ему вдруг становится больно от осознания того, что и Исин сюда вовлечен – что лишь находясь рядом, он становится мишенью, как и Ифань. Он навлек на Исина опасность. Ифань выдыхает и проводит рукой по лбу.
– Прости, – мягко произносит он и придвигается ближе, прижимаясь щекой к плечу Исина.
– Не извиняйся, – отвечает тот и сжимает его ладонь. – Я бы не променял это ни на что.
Ифань понятия не имеет, что им сейчас делать, куда они должны идти, где они должны прятаться; но он не обращает внимания на обрушившиеся вопросы и делает на мгновенье вид, что в метро их всего двое. Его взгляд скользит по ресницам Исина, носу, изгибу губ, его улыбке, и Ифань понимает, что важно лишь это – что они сейчас здесь вместе. Он прижимается настолько близко, что кончики их носов соприкасаются.
– Я так тебя люблю, – выдыхает он в губы Исина.
Исин улыбается.
– Я знаю, – нежно отвечает тот. – Я знаю.


Приквел. Сопротивление.


Лу Хань просыпается от кашля, пронизывающего все его тело и заставляющее конечности биться в судорогах. Он зажмуривается, когда желудок сводит слишком сильно, и чувствует, как воздух комком бултыхается в легких. Его пальцы слепо нащупывают рядом с матрасом стакан с водой, и Лу Хань залпом осушает его, успокаивая раздраженное горло.
Он сидит так с минуту: стакан в одной руке, в другой – сжимая простыни, и пытается выровнять дыхание. В голову закрадывается мысль, что если бы он был человеком, то сильно бы испугался, что заболел.
Но ему не надо этого бояться.
Он вытягивает ноги, и с лодыжек соскальзывает простынь. На потолке ветвится лабиринт грязных ниточек, а в углу комнаты темнеет лоскут чего-то более зловещего. Лу Хань облизывает губы и наслаждается тем, как они на миг увлажняются, но потом ощущение исчезает, и они почти сразу вновь трескаются.
Часы на прикроватном столике разбиты, но циферки все равно слабо светят сквозь треснувшее стекло, возвещая, что у него есть всего час на то, чтобы встать и умыться. Лу Хань кладет стакан и падает обратно на матрас. Непокорная пружина резко вдавливается в его спину, но он не обращает на нее внимания, закрывая глаза и позволяя сну утащить себя глубоко-глубоко.

Лу Хань никогда не считал себя красивым.
Неважно, сколь много раз это нашептывают ему на ухо или в губы. Неважно, сколь много раз в него толкаются, выводя это руками и языком на его животе. Когда другие кричат его имя и начинают читать мантру похвал, он все еще не думает, что красивый.
Когда он после лежит на кровати, весь разгоряченный и потный, то думает, что в это мгновенье наименее красив.

Лу Хань существует, чтобы ублажать, – один из репликантов для удовольствия, покупаемых крупными бизнесменами, у которых времени и одержимости сексом в избытке. Это не вызывает в нем отвращения – возможно, сейчас это дело привычки, но его расстраивает, что у него нет иного смысла жизни, что он никому не нужен. Вместо этого Лу Хань чувствует, что его время на Земле ограничено тем количеством удовольствия, которое он может принести, – больше существование, нежели что-то другое, которое он не назвал бы «жизнью».
Лу Хань не жалуется, потому что репликанты делают то, что им говорят, – возможность легкой замены держит в постоянном страхе быть уничтоженным, и ошибка может стоить жизни. И все же смерть не так страшна, как, наверное, когда-то думал Лу Хань: сейчас он видит в ней едва ли не путь к помощи и окончательному миру.
Иногда он задумывается, а отправляются ли репликанты в рай.

Когда он заходит в гостиную, все тут же оживляются: в глазах напротив горит желание, животная страсть, а в некоторых поблескивают оттенки ненависти. Но все эти взгляды объединяет одно: он будто игрушка, драгоценная вещица с алыми щечками и носом-пуговкой, чья жизнь посвящена тому, чтобы издавать приятные звуки, когда его касаются в нужных местах.
Лу Хань слишком хорошо знает, что произойдет, когда исчезнет чувство новизны.
Когда он предлагает мужчине напиток, то его притягивают ближе к раздутому животу, щек касаются мозолистые пальцы, а чужие губы растягиваются в ухмылке, обнажая желтые от сигарет зубы.
– Буду ждать тебя, прелесть, – выдыхает он, и от него веет перегаром. Лу Хань кивает с кокетливой улыбкой, отработанной до идеала.
– Конечно, – говорит он и кланяется. От его взгляда не ускользает, как мужчина смотрит на его губы и облизывает собственные.
– О, и пока ты не ушел, Лу Хань. Это Минсок, он будет с нами жить следующие несколько недель, пока не найдет новый дом. Поприветствуй его, – кричит его босс с другого конца комнаты.
Он жестом указывает на парня, который стоит в нескольких шагах позади. Тот явно не модель для удовольствия – не с этими пухлыми щеками и небольшим ростом, но есть что-то в его улыбке; в том, как уголок его губ слегка приподнимается, а глаза скашивает в сторону – на миг время замирает, и Лу Хань пытается вспомнить, как дышать.

Он слегка улыбается и смутно раздумывает, надо ли проверить систему на вирусы.

Лу Хань готовится встретиться позже с боссом, подводя глаза черным и укладывая волосы, когда Минсок входит в ванную.
Он поднимает голову и встречается с ним взглядом – на долю секунды, но Лу Хань видит в глазах Минсока проблеск чего-то похожего на свой собственный взгляд – проблеск отчаяния, окантованного надеждой.
– Что ты делаешь? – Минсок заходит и опирается на стену позади раковины, играясь с петлями для ремня.
Лу Хань поджимает губы, начиная подводить левый глаз и стараясь ничего не размазать.
– Просто делаю свою работу.
Минсок выдыхает и отворачивается, кажется, смущаясь.
– Ты же репликант для удовольствия, да?
Лу Хань кивает, быстро моргая, после того как слишком сильно надавливает на глаз. Минсок ворчит, но потом снова нацепляет свою забавную улыбку.
– Хотел бы я быть таким красивым, как ты, – легко признается он.
Лу Хань наблюдает, как Минсок уходит, тихо закрывая за собой дверь.

В эту ночь, когда босс прижимает его к себе, Лу Хань позволяет сознанию петлять меж воспоминаний о кривых улыбках и небольших глаз и тут же чувствует боль в груди из-за взбредшей в голову мысли о том, полюбит ли его когда-нибудь кто-то.

Они иногда встречаются взглядами – когда Лу Хань предлагает стакан воды, когда его тянут на чьи-то колени, когда грубые руки блуждают по его телу, и он стоит в ожидании. В глазах Минсока мелькает искра гнева и еще чего-то, Лу Хань не может определить, прежде чем он берет лицо под контроль – идеальное бесстрастное выражение, нечитаемая маска. Лу Хань игнорирует взгляды и закрывает глаза. Лишь хриплые вздохи срываются с его приоткрытых губ, когда чужие пальцы проходятся по его бедру, потому что для этого он и был создан.
Он размышляет, заботится ли о нем Минсок – никто раньше не заботился о нем. Лу Хань находит эту мысль волнующей и прекрасной, и когда он думает об этом, то на лицо так и просится улыбка.

Но затем он вспоминает, что они оба репликанты и забота выходит за пределы их возможностей.

Ложь – это нечто, что изначально встроено в Лу Ханя. Она дается ему так легко, что иногда ему приходится напоминать себе, что верно, а что – нет. Он предполагает, что ограниченность его эмоционального диапазона в качестве – это преимущество. Лу Хань может закрыться от внешнего мира и спрятаться в защищенном участке сознания, пока его тело механически продолжает делать работу, почти оторвавшись от мыслей.
Лу Хань создает на краю сознания небольшое пространство – маленькую комнатку, где стены желтые, ковер чист, и он сидит у окна, наблюдая за миром будто сквозь тонированное стекло. Когда он выглядывает из окна, то видит лишь деревья, птиц и солнце, и во время этих мгновений мир становится идеальным.
Пока реальность когтями не выцарапывает его обратно, и прелесть момента исчезает в стонах и липком тепле.

Он почти никогда не разговаривает с другими репликантами, но иногда все же обращается к ним с просьбой об одолжении или с каким-то уведомлением. Лу Хань рано понял, что дружба не приводит ни к чему хорошему – не с таким существованием.
Поэтому он удивляется, когда в один прекрасный день Минсок намеренно заходит к нему, слегка касаясь руки.
– Ты занят сегодня вечером? – спрашивает он.
Лу Хань поднимает голову, цепляя его взгляд.
– Нет.
Минсок слабо улыбается.
– Тогда встретимся сегодня в моей спальне.
Когда он уходит, Лу Хань чувствует, как часть сердца разбивается вдребезги, потому что он питал надежды, что Минсок не такой, как остальные, что наконец появился кто-то, кто смог сквозь внешнюю оболочку и желание разглядеть самого Лу Ханя. Лу Хань разжимает руки и видит на запястье следы от впившихся ногтей.
Он думает, каково это – когда тебя уничтожают.
Он думает, больно ли это.
Он понимает, что ему все равно.

Когда солнце заходит, и тени причудливо расползаются по всему дому, освещаемому лишь тусклым светом ламп в коридорах, Лу Хань медленно бредет в комнату Минсока. Он ведет пальцами по стене, обводя рамки фотографий и собирая пыль с неровной штукатурки. После стука дверь открывается, и Лу Хань входит.
– Привет, – говорит он, и Минсок улыбается, робко похлопывая по кровати. Лу Хань вздыхает, снимая через голову рубашку.
В груди нарастает отчаяние, когда он делает шаг вперед и слегка отталкивает Минсока назад, обхватывая его голову и глубоко целуя. Столкновение губ и зубов – столкновение боли и разочарования. Следует пауза, и Лу Хань хмурится, потому что Минсок под ним обмякает и отстраняется, глядя широко распахнутыми глазами.
Есть в них что-то похожее на жалость, но потом их наполняет невероятное удивление.
– Ты думал, я хотел этого? – шепчет он и было поднимает руку вверх, почти к губам, но вместо этого она застывает в воздухе.
Лу Хань наклоняет голову набок.
– А разве нет?
– Нет, конечно, я… я бы никогда тебя о таком не попросил, – выдыхает Минсок.
Лу Хань чувствует, как сердце склеивается по кусочкам, и им вновь овладевает облегчение – и это странно, потому что раньше секс его никогда так не беспокоил, но только что-то в Минсоке заставляет его ожидать большего. Он чувствует прилив смущения и закусывает губу, быстро надевая рубашку.
– Прости, – говорит он. – Просто обычно люди хотят от меня этого.
Он неловко мнется, но потом его обнимают теплые руки, цепляясь в рубашку, и лицо прижимается к груди.
– Я никогда, – слегка приглушенно, но твердо говорит Минсок, – я никогда не буду тебя использовать. Я просто хотел подружиться.
Лу Хань в ответ обнимает Минсока и закрывает глаза. Первый раз в жизни он чувствует, что его по-настоящему успокоили – никогда ранее у него не было друга.
– Спасибо, – мягко говорит он, и сердце вновь становится цельным.