Real

[pinkunicorns]

Название: Real
Автор: swk
Иллюстратор: mizuho
Фэндом: EXO, SHINee
Персонажи: Чонин, Тэмин, Кёнсу, Чанёль; Джонхён, Бэкхён и Сэхун - второстепенные
Пейринг: Тэмин/Чонин/Кёнсу
Рейтинг: R
Жанр: телепортация!AU, фэнтези, легкий ангст, романтика
Размер: 24K~
Краткое содержание: Чонин привык жить в другом мире. Реальность с работой в полицейском участке, проблемами и экспрессивным практикантом ему совсем не нравится. Он хочет вернуться в спокойную гавань к Тэмину, но сам не замечает, как запутывается и теряется между двух миров.
От автора: в первую очередь, спасибо артеру mizuho, которая выбрала мою работу среди множества остальных. Выбрала, прислушалась к моему нытью и нарисовала такой замечательный рисунок. Он очень волшебный и отлично отображает всю суть истории! Обязательно его рассмотрите. И, конечно же, спасибо бесяня, без которой этой работы не было бы. Она тот, кто направлял меня и подталкивал, указывал на ошибки и вдохновлял. И спасибо себе, потому что эта работа стала для меня особенной.

«У этой планеты есть – вернее, была – одна проблема: большинство живущих на ней людей только и делали, что страдали, так как не находили в жизни счастья. Рождалось множество решений, но почти все они сводились к перераспределению маленьких зеленых клочков бумаги – что само по себе весьма странно, так как кто-кто, а маленькие зеленые клочки бумаги никаких страданий не испытывали, ибо счастья не искали»

Субботнее утро – любимое время недели. Именно тогда, когда не надо заставлять свои ноги идти на работу, а голову работать, рот разговаривать, Чонин чувствует себя спокойно и миролюбиво. Смотрит на небо и слегка улыбается, предвкушая, как проведет остаток выходного.

Напевая, Чонин шлепает босыми ногами на кухню. По полу гуляет сквозняк и больно задевает коленки, но надевать штаны поверх трусов Чонин не будет. Это его выходной, и он имеет полное право ходить по квартире так, как пожелается.
От пения в одних трусах (стоя на левой ноге и лениво помешивая рамён в кастрюле) Чонин ловит особенное удовольствие и поднимает свое настроение. И даже с некоторым содроганием замечает, что давно так себя не чувствовал.
Но все - потом, а сейчас у него есть утро, рамён и какая-то глупая передача по телевизору. Не сказать, что Чонин фанат зомбоящика, но что-то забавное в этих странных шоу он находит, насмехаясь над глупостью ведущих и участников. Каждый раз, слыша какую-то ересь, видя недалекие лица, он понимает, что зря не любит этот мир. И настроение сразу поднимается.

Чонин вымывает посуду и думает о том, что квартире нужна уборка и посторонняя рука, потому что ему-то, собственно, все равно на то, что творится внутри, но вот Тэмин порой ругается, когда смотрит фотографии. Чонин на критику только фыркает и морщится (это вообще любимая реакция, из-за которой у него точно будет сморщенный нос в старости).
Еще Тэмин говорит, что квартире Чонина нужно больше света и что тяжелые темно-коричневые шторы априори не могут создавать здоровую атмосферу, автоматически вызывая депрессивное настроение и сонливость, коими Чонин и страдает, снова же по мнению Тэ.
- Ничего это не депрессивно, а очень даже красиво, - бурчит Чонин, с трудом отодвигая тяжелую ткань в гостиной.
Солнце слишком яркое и слепит глаза, ветер воет за окном, а улицы внизу шумят своей привычной занятой жизнью.
Суббота такой же активный день, как и будни, но только не для Ким Чонина. Он просто кладет голову на подлокотник дивана и закрывает глаза. Дремать на полный желудок – очень легко и приятно.

Просыпается Чонин тогда, когда солнце напоминает скорее красный персик, нежели раскаленную звезду. Город больше не шумит, и, кажется, все вокруг решили взять с него пример и передохнуть.
Чонин потягивается с грацией дикой кошки, выгибаясь до хруста в позвонках, вытягивая руки и ноги, дыша глубоко и громко выдыхая. Тело поет, а мышцы под кожей перекатываются. И если утро – не его время, то вечер – абсолютно наоборот.
Через несколько минут он крутится у зеркала, выбирая более подходящую одежду. Не кривя душой, просто ту, что чище и не такая помятая. Стиральная машинка недавно сломалась, а желания и средств, чтобы купить новую, нет. Чонин холостяк до мозга костей, и насколько он не может измениться, настолько он не любит это в себе.
Когда мягкая рубашка приятно обнимает, а штаны не сковывают движения, он довольно выдыхает. Время.

Сколько бы раз Чонин ни задавался вопросом, ответ найти все так же было невозможно. Есть только предчувствия и предположения, ощущения, что правильно, а что нет, но никак не сознательная мысль. Надо просто представить и почувствовать. Все случится само.
Чонин подходит к зеркалу и протягивает руку. Поверхность гладкая и холодная, приятно покалывает пальцы, кажется, где-то внутри раздаются волны вибрации. Чонин закрывает глаза, но не убирает руки, делает глубокий вдох и представляет, как внутри начинаются изменения. Сердце замедляет свой ход, органы заменяются зияющей пустотой, в ногах становится легко, в голове – тишина, ни единой мысли.
Это самый любимый момент в жизни Чонина: когда он чувствует, как существует и не существует одновременно, растворяется в пространстве, превращаясь в молекулы.
Когда на смену легкости приходят мягкие покалывания, медленно ползущие с пальцев на ногах на кончик носа, Чонин разрешает себе открыть глаза и выдохнуть. Сначала темно, затем светло и, наконец, он начинает видеть знакомые очертания. Тело больше не кажется чужой вещью, сердце снова бьется и отдает в висках, появляется гусиная кожа от лизнувшего шею ветра, а в голове - рой мыслей.
И, как и всегда, по традиции, Чонин опасливо вертит головой, осматривается. Он знает, что здесь безопасно, но все равно не может отделаться от ощущения, что так надо, что без этого ритуала что-то может пойти не так.

- В этот раз ты минута в минуту, - замечает голос.
Чонин улыбается, медленно поворачиваясь. На огромной ветке какого-то странного дерева (говорят, оно зацветает только тогда, как начинает гнить и буквально разваливаться на глазах) сидит старый знакомый и смеется.
Тэмин так же верен традициям, как и Чонин.
- А ты давно пришел? – спрашивает Чонин, ловко забираясь (годы и годы тренировок) на ветку, даже не принимая в помощь чужую руку. Он поудобнее усаживается и игриво болтает в воздухе ногами.
- Нет, я просто почувствовал, что ты идешь, - Тэмин говорит спокойно, согревая своей уверенностью и равнодушием.
И Чонин улыбается, так, как не позволяет себе в том мире.
На Тэмине сегодня свободная сорочка и льняные узкие штаны, ноги босые. Ветер подхватывает сероватую ткань и надувает ее, оголяя часть шеи и груди, Чонин не может не заметить. В белые косички на этот раз вплетены красные ленты, а копна волос украшена цветком. Выглядит странно празднично.
- Ты сегодня с красными нитями? – удивленно спрашивает Чонин, прикасаясь кончиками пальцев к чужим волосам.
Они у Тэмина нежные, как шелк, и мягко перекатываются в пальцах.
- Да, Чанёль сказал вплести их обязательно, когда буду встречать тебя, - кивает Тэмин, придвигаясь ближе.
- Но почему? – тихо спрашивает наивный Чонин, а ему в ответ только заливисто смеются.
- Чанёль сказал, что это знак перемен, чтобы предупредить всех об их наступлении.
- Сомневаюсь, что это что-то хорошее, - Чонин бурчит, а между бровями пролегает морщинка. Он смакует слова Тэмина на губах, перекатывая их на языке и решая, нравится ли ему то, что было сказано. И понимает, что не нравится.
Перемены – всегда плохо, они несут слишком много потерь. Но Тэмин словно читает мысли, хитро сверкает глазами и поджимает губы, наблюдая. Выжидая.
- Не будь таким, Нини, - наконец, произносит он, хватая Чонина за руку и сплетая их пальцы. – Перемены – всегда хорошо, каким бы неприятными они ни казались, но результат всегда окупит переживания.
Чонин не выдергивает руку и не возмущается, вместо этого постепенно начинает расслабляться, облокачиваясь на плечо Тэмина и закрывая глаза. Именно ради этого он появляется здесь каждые несколько дней. На пару часов по будням и на весь вечер по выходным. Чтобы вздохнуть спокойно и жить, не делая ничего и не занимаясь излишней рефлексией, поддаваясь давлению гнусного внешнего мира.

Они идут по траве (Чонин упорно твердит, что это мох, а Тэмин в ответ – что трава) уверенным пружинистым шагом, крепко держась за руки. Даже не разговаривают, а просто наслаждаются пением птиц и красотой крыльев бабочек, мельтешащих перед глазами.
На самом делеТэмин обычно очень общительный и болтает, не умолкая, но в этот раз он идет, смотрит в небо и молчит, озорно закусывая губу. Чонину хочется его легонько одернуть и намекнуть, что он соскучился по голосу и по разговору, но он слишком нерешительный и трусливый, когда дело касается отношений. Поэтому он только бурчит себе что-то под нос и идет следом, не решаясь оторвать взгляда от земли.

Наконец, они подходят к тропинке, что ведет к старому разрушенному дому, и сердце Чонина замирает. Оно всегда замирает, когда они тут. Но рука Тэмина только крепче сжимает, а большой палец нежно поглаживает костяшки.

- А тут ничего не меняется, - констатирует Тэмин, утягивая Чонина влево, в противоположную сторону от пустующего дома, и только тогда Чонин выдыхает. – Я все еще помню тот день, когда нашел тебя, - прижимается ближе Тэмин, дыша куда-то в район шеи.

И Чонин помнит, словно это было не больше 14 лет назад. А ведь он всего лишь вертелся перед зеркалом.
Он с родителями тогда как раз переехал в новый дом на окраине Сеула. Весь день они выгружали, открывали и распаковывали коробки, расставляли их по местам, осматривали дом и выбирали себе комнаты. Несмотря на то, что от десятилетнего Чонина помощи было немного, малыш все равно устал, ведь помогал родителям добросовестно.
Последнее, о чем его попросили – отнести зеркало (только аккуратно, оно ведь очень большое и тяжелое!) на чердак, а затем заняться своими важными детскими делами.
Чонин нес зеркало как какое-то знамя, правда, было оно слишком тяжелым, и у него постоянно тряслись колени от страха, что вот-вот это совершенство упадет и разобьется на тысячи осколков.
Когда зеркало, наконец, было поставлено у стенки, Чонин с облегчением выдохнул и нерешительно потянулся к материалу, скрывающему его.
Зеркало как зеркало, такое, как и многие другие – в гостиной, в ванной комнате, в коридоре. Но все равно что-то цепляло в нем Чонина и притягивало к себе, заставляя бездумно водить пальцами по ледяной поверхности.
На самом деле ничего странного с зеркалом не произошло, просто Чонин внезапно увидел, как его отражение пошло рябью, такими легкими маленькими волнами, а затем воздуха стало не хватать.
Паника слишком быстро охватила тело, перекрывая кислород и сбивая сердце с ритма. В глазах потемнело, а в животе начало медленно разгораться пламя. От страха и смятения Чонин вскрикнул и резко отпрянул от зеркала, но вместо пола его ждал шаг в пустоту.
Чонин дождался, когда онемение в ногах уйдет, а воздуха будет достаточно для полного вдоха, и только тогда открыл глаза. Он стоял на тропинке, вокруг не было никого, кроме птиц на деревьях и неизвестных насекомых в траве. За спиной был маленький домик, а по сторонам – тропинка, уходящая в неизвестность.
Маленькому Чонину хотелось плакать и звать маму пока она не придет, но было настолько страшно, что даже слова не вылетали изо рта. Собравшись с силами, он сел на траву, обнял колени и спрятал в них голову.
Казалось, что он сидел вечность, но солнце все так же светило, птички все так же пели, а ветер трепал волосы. И кто-то стоял за спиной.
Чонин нутром почувствовал, человека, стоящего над ним, и резко повернулся, теряя равновесие и заваливаясь на землю.

- Ты такой забавный, - было первым, что сказал незнакомец.
Сутулый нескладный мальчишка. Пугающе худой, с длинными конечностями и копной светлых лохматых волос, спадающих на лицо. Он присел рядышком и внимательно уставился на зареванное лицо Чонина, смотрел, словно на какую-то диковинку.
Чонину стало легче, он забыл о страхе и начал всматриваться в лицо мальчишки, в его светлые голубые глаза, таившие в себе тайну. Они завораживали и успокаивали, поглощали все мысли. И внезапно захотелось спать.
- А еще черный, ха-ха, - голос у незнакомца был приятный, словно Чонина гладили по ушам чем-то мягким, и он не мог наслушаться. – Меня зовут Тэмин, а тебя?
Он говорил так просто и дружественно, что Чонин терялся и запутывался с каждой секундой все больше. Он хотел закричать и спросить где он, как попал сюда, что это вообще за Тэмин такой и что ему от него нужно. Но вместо этого Чонин проглотил нервный ком и пару раз моргнул, собираясь с силами.
- Я – Чонин и я не знаю, как я сюда… попал. Что это за место?
Чонин начал вертеться по сторонам, у него было стойкое ощущение, что это не то место. Словно и не планета Земля вовсе, но поверить в реальность своих глупых детских ощущений было трудно.
- А ты ведь неместный, - внезапно произнес Тэмин, хватая Чонина за плечи, и начал трясти его как грушу, внимательно смотря в глаза, а затем отпустил. Резко подвелся и подал руку. – Пошли со мной, я знаю, у кого ты можешь все узнать.

Ладонь Тэмина была больше его собственной, но такая мягкая и теплая, что отпускать совершенно не хотелось. Чонин плелся за новым знакомым, постоянно спотыкаясь и утыкаясь носом ему в плечо. В ответ Тэмин только хохотал и напевал что-то себе под нос на непонятном языке.
А еще Чонин заметил странные маленькие косички, чуть выглядывающие из-под светлых лохматых волос. В них были вплетены разноцветные ленты и завязаны внизу бантиками. Рука сама потянулась к диковинке, но стоило только подумать о том, чтобы прикоснуться к ним, как Тэмин резко развернулся и вперился прожигающим взглядом.
- Не знаю, кто ты и что ты, но, слышишь, никогда не прикасайся к чужим косам здесь. Это наше имя и гордость, нельзя давать незнакомцу трогать то, что определяет тебя, как личность.
Тэмин не был злым, он просто говорил Чонину правду, но это так пугало, что Чонин вырвал свою руку из захвата и пошел следом, стараясь никаким образом не прикоснуться. Тэмин смотрел удивленно и непонимающе, улыбка сошла с лица, а на лбу появились морщинки. Наконец, что-то озорное мелькнуло в его глазах, а губы растянулись в широкой улыбке. Его рука снова нашла замерзшую ладошку Чонина.
- Не кукься, тебе не идет. Пойдем лучше быстрее, - и они перешли на бег, крепко держась за руки и не смотря по сторонам. Только ветер в лицо и заливистый смех.

Чонин постоянно вертел головой по сторонам, стараясь ухватиться взглядом за что-то знакомое. Но все, абсолютно все, было чужим – начиная от мягкой короткой травы, заканчивая деревьями с листьями всевозможных цветов. Иногда им попадались кошки или собаки, по дереву скакали смешные пушистые грызуны. Над головой постоянно кружила пестрая маленькая птичка с огромными длинными крыльями.
Чонин смотрел и понимал, что это не тот мир, который он привык видеть, и сомнений в этом не возникало. Более того, росла внутренняя уверенность, что он все равно знает это место и что оно безопасное, как и парень, держащий его за руку. Через некоторое время Чонин начал расслабляться и привыкать, решая пустить все на самотек. Он был на удивление спокойным и трезвомыслящим, словно не попал в неизвестное место, а просто приехал к бабушке, у которой не был несколько долгих, наполненных событиями лет.

Наконец, дорога закончилась прямо перед глухим темным лесом, но Тэмин не затормозил. Он посмотрел на Чонина и сжал его ладошку еще крепче, нежно поглаживая большим пальцем. Поворот, еще поворот и съехать по горке. Пугающий лес слишком быстро расступился, представляя ярко-бирюзовое озеро, освещенное солнечным светом.
Промочив штаны насквозь, в воде стоял мужчина. Его волосы трепал ветер, а рыбы проворно проплывали рядом. У него было слишком доброе лицо для такой пугающей ауры. Сердце Чонина пропустило удар, замедляясь от страха.
Тэмин не останавливался, ведя Чонина прямиком к высокому мужчине.
Широкая улыбка, большие глаза и высокое крепкое тело. Было в незнакомце что-то величавое, что вызывало благоговейный страх и желание преклонить голову. Но не у Тэмина.
- Чанёль! Чанёль! – немедля, Тэмин забежал в воду и начал говорить шепотом.
Чонин стоял вдалеке, морща нос и неуверенно пряча руки в карманах. Тэмин доставал Чанёлю до плеча и казался слишком хрупким и маленьким, вызывая опасения, что его могут легко раздавить, вот так просто одной большой ладонью. Но ничего не происходило. Чанёль только внимательно слушал Тэмина, а затем перевел взгляд на Чонина, читая его как открытую книгу.
Учитывая то, как неприятно засосало под ложечкой, Чонин мог вполне поверить, что этот странный человек и вправду его читал. И почему-то совершенно не хотелось выставлять себя напоказ, чувствовать ранимым и обнаженным. Не придумав ничего лучше, он просто отвернулся и начал пинать маленькие камушки под ногами.

Большая рука на плече была неожиданностью. Чонин ума не мог приложить, как так быстро этот здоровяк мог добраться до него, не произведя никакого шума. Он пугал его все сильнее, а прикосновение руки обжигало плечо. Испуганный, Чонин скинул ее и резко повернулся, встречаясь лицом к лицу с Чанёлем и с его удивительной радужной оболочкой глаз. Он никогда такого не видел и был уверен, что такие глаза одни в своем роде. Поэтому Чонин смотрел и смотрел, не шевелясь и не дыша. Наконец, Чанёль сделал шаг назад и пару раз моргнул, убивая всю магию момента.
РаскрасневшийсяЧонин мгновенно уставился под ноги, проклиная себя за такую увлеченность. А Чанёль. Он просто засмеялся, таким громким и звонким смехом, что птицы разлетелись, а рыбы начали возбужденно выпрыгивать из воды.
Через несколько мгновений Тэмин стоял рядом и заботливо взирал на Чонина, протягивая свою руку. Не думая, он вцепился в чужую ладонь, как в спасательный круг, и быстренько спрятался за плечо Тэмина. Чанёль на это только покивал головой.
- Ты пришел к нам из другого мира, - наконец произнес верзила.
Чанёль подмигнул Тэмину и прошествовал к пенькам, расположенным вокруг костра. По щелчку пальцев собранные в центре ветки вспыхнули пугающим ярким пламенем, слишком алым, чтобы быть похожим на пламя из привычной жизни Чонина.
- И, мне кажется, я даже знаю, кто ты, Чонин-а, - совсем ласково сказал Чанёль, поднося свои широкие ладони к огню и поглаживая его игривые кончики.
- Я тоже знаю, кто я. Ким Чонин, 10 лет, теперь живу в Сеуле? – нашел в себе храбрость Чонин, крепко держась за сухую мягкую ладонь Тэмина.
- О нет, малыш. Ты особенный, тот, кого мы когда-то потеряли, - внезапно голос Чанёля стал тихим и грустным, а сердце Чонина подозрительно заныло, и он затаил дыхание, внимательно вслушиваясь в чужие слова. – Тот дом, напротив которого ты оказался – это твой дом, твой и твоих покойных родителей.
Руки Тэмина мгновенно оказались вокруг хрупких плеч, помогая унять дрожь.
- Моих родителей?
Чанёль смотрел на Чонина и аккуратно держал в пальцах косичку. Как и у Тэмина, она выходила из-под копны волос и была с вплетенной лентой. Такой же радужной, как и глаза Чанёля.
- А ты черный, Тэмин уже говорил тебе это? – внезапная улыбка, и чужая рука оказалась в волосах Чонина.
- Угу.
- Ты несчастливый, - совсем тихо произнес Чанёль. – И был им с самого рождения. Никогда в нашей стране не рождались дети с черными волосами и темной кожей, но все знали, что это может означать только плохое, какое-то невезение. Люди ждали, что ты принесешь перемены и боялись. Настолько, что очень часто нападали на твоих родителей, предупреждали, просили держать тебя подальше. Но, знаешь, что самое смешное? Этого и не понадобилось. Ты понимаешь, о чем я?
Чанёль перестал играться со своей косичкой и внимательно посмотрел на Чонина, снова вызывая то самое чувство, словно его видели насквозь.
- Просто однажды, где-то в годик, как только ты научился ходить, ты исчез. Растворился прямо перед носом у родителей и не вернулся. Ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Тогда-то я и понял, что ты был особенным даже для нашего мира.
Шестеренки в голове маленького Чонина крутились с опасной скоростью, пытаясь переработать всю информацию и донести ее до осознания. Невезение, темные волосы, исчезновение. Все это было слишком для одного маленького мальчика, который просто прикоснулся к зеркалу, помогая родителям. Но разве мог он выкинуть из головы все услышанное? Он сам, в конце концов, переместился. И не верить в то, что подтверждалось, было глупо.
- А что с родителями? – внезапно для самого себя спросил Чонин.
- Ох, Чонин-а, - в глазах Чанёля плескалось еще больше раздражающей жалости. – Они не пережили твоего исчезновения, не дождались. Просто потухли. Сначала мать, а затем отец. Прости их.
- Я совсем их не помню и не знаю, поэтому не думаю, что должен за что-то прощать, - слишком холодно ответил Чонин, сталкиваясь с осуждением в глазах Тэмина. – Я правда ничего не помню и не понимаю, как можно что-то почувствовать. Единственное, что я сейчас чувствую – у меня болит голова и немеют пальцы.
Чонин понимал, что за такие слова его осудят, не поймут, а, может, накажут. Он не сомневался в правдивости слов Чанёля и в том, что его «родители» умерли. Но Чонин чувствовал себя пустым альбомом для рисования, а усопшие не оставили в нем ни единого мазка, и он просто не мог своим маленьким бесчувственным сердцем дать им хоть немного сожаления. Возможно, Чонину стоило себя возненавидеть.
Руки Тэмина на плечах приятно согревали, но этого было недостаточно. Едкий холодок медленно пробирался, начиная с пальцев на ногах и заканчивая ушами. Чонин ежился и ближе прижимался, пряча руки под кофтой Тэмина. Результата не было.
- Чонин? – голос Чанёля вытянул из ледяного небытия и заставил обратить на него внимание. Жаждущий тепла Чонин, медленно открыл глаза и посмотрел на мужчину перед собой.
Лицо Чанёля было обеспокоенным, глаза снова переливались радугой и в этот раз Чонин был уверен в реальности того, что видит. Но ему почему-то стало смешно и спокойно, он чувствовал, как с носа медленно течет горячая струйка крови, но не обращал внимания, беспечно вытирая ее ладонью. Глаза Тэмина расширились в ужасе, и он отодвинул Чонина от себя.
- Да ты исчезаешь! Чонин, снова исчезаешь! – Тэмин был таким искренне испуганным (его губа дрожала, а руки больно сжали плечи), что Чонин не мог не улыбнуться своей слабой неуверенной улыбкой.
- Все в порядке, я обязательно вернусь, только дождитесь, - произнес он, прежде чем закрыть глаза и вдохнуть полной грудью, отдавая тело на растерзание телепортации.

Через мгновение Чонин снова находился в комнате у зеркала, сидел на полу и ошарашено вертелся по сторонам, пытаясь понять, насколько было правдивым то, что он пережил. Сознание упорно подкидывало, что все сон, просто сон. Но ощущение тепла чужих рук на своих плечах и грязная дорожка крови над губой, убеждали совсем в другом. Чонин выглядел вымученно и потрепанно, словно пережил удивительное приключение, что на самом деле он и сделал.
Настойчивое чувство, что все случилось так, как должно было случиться, и Чонин никак не смог бы избежать приключения в неизвестность, приятно грело. Внутренний голос говорил, что он еще обязательно вернется туда, к верзиле Чанёлю и Тэмину, у которого улыбка искренняя-искренняя, а руки теплые-теплые и очень заботливые.

Чонин нервно трясет головой, отгоняя неприятные воспоминания.
Неделя после первой телепортации была сущим адом. Он постоянно жил в ожидании того, что снова отправится в другой мир, проводил кучу времени у зеркала, прикасался к нему и один раз едва не разбил. Мать злилась и ругалась, но Чонину было все равно. После слов Чанёля в нем что-то изменилось, как ролевая маска спала, и он больше не чувствовал бесконечного уважения и любви к матери, которые чувствовал когда-то. Он понимал, что ни мать, ни отец не были ему родными, хоть и воспитали.
Чонину вообще казалось, что на самом деле у него вообще не было близких людей. Он оградился ото всех, проводя большую часть времени возле зеркала.
Но следующий раз случился тогда, когда он ожидал меньше всего. Оказалось, зеркало было совсем не главной причиной телепортаций Чонина, дело было в нем самом и в способе отвлечения от реальности.
Во второй раз Чонин исчез из своего привычного мира, когда купался в ванной, опустился на дно, закрыл глаза и позволил воде полностью накрыть себя. Все случилось еще быстрее, чем в прошлый раз. Открыл глаза Чонин, снова стоя на тропинке с полуразрушенным домом за спиной и улыбающимся Тэмином.

- Я знал, что ты идешь, - хохотал Тэмин, подхватывая ослабленногоЧонина.

Они проводили вместе столько времени, сколько могли урвать. Как оказалось, Чонина хватало не больше, чем на половину дня, потом ему резко становилось плохо, из носа начинала течь кровь, кружилась голова, тошнило.
Мудрый Чанёль (как обычно, пугающий и вызывающий благоговение одновременно) объяснял это тем, что мир требует Чонина обратно. Он гладил в воде рыбу и говорил, что Чонин еще слишком слаб, чтобы противиться тому, что предрешено, и что он точно не сможет жить в этом мире, пока не вырастет и не окрепнет.
Чонин крепко сжимал зубы и соглашался. Верил, просто потому, что не было другого варианта, хотя понимал, что мир с Тэмином и Чанёлем, с другими неизвестными существами намного приятнее, чем его серый и тусклый, с родителями, которые вовсе и не родители (по приездеЧонин провел с ними серьезный разговор и узнал, что они нашли его на опушке леса, не смогли расстаться и усыновили).

Он просто телепортировался настолько часто, насколько позволяло здоровье.
Тэмин всегда встречал его одинаково: ожидая где-то поблизости, сидя на ветке или играясь с насекомыми на земле. Он подходил, хватал маленького Чонина за руку и уводил далеко: иногда в лес, где они присоединялись к Чанёлю в его отступничестве, иногда в город и на рынок, где люди кидали на него испуганные взгляды. У Чонина были черные, как смоль волосы, и не росли косички с вплетенными лентами. Он скорее напоминал ворона, ворвавшегося в жилое помещение во время чаепития, нежели обычного жителя. Но все равно это их не останавливало. Они смеялись, баловались и шалили, не забывая вовремя удирать.

Через некоторое время такая жизнь превратилась для Чонина в серые будни, и он уже не представлял ее иначе. Помимо школы и родителей у него существовало место, куда он возвращался. Словно несколько раз в неделю он ходил на кружок, только вместо танцев или пения была телепортация.
С каждым годом время задержки все увеличивалось и порой (Чонин все еще не может понять, как вообще это определяется) Чонин мог остаться с Тэмином почти на день. Бывали и случаи, когда у него просто не получалось даже добраться до мира Тэмина. Тогда Чонин впадал в тоску и специально не появлялся неделями, не желая делать себе больно и видеть мир, в котором ему никогда не жить.
Постепенно все это стало незначительно. В последний год Чонин просто смирился и приготовился провести всю свою жизнь «между», хотя Тэмин (то ли вечный дурак, то ли вечный оптимист, решить было трудно) утверждал, что в скором времени все разрешится, нужно только подождать.
Порой Чонин думал, что Тэмин знает что-то тайное, что сообщил ему Чанёль, но не рассказывает из собственных противных соображений. И каждую встречу эта мелькающая между строк тайна дико бесила Чонина.

- Чонин, ты снова проваливаешься куда-то! – голос Тэмина звонкий, а губы слишком близко к уху, и Чонина оглушает. Аккуратно, двумя пальцами он отодвигает чужое лицо от себя и фыркает.
- Ты слишком громкий.
- А ты слишком хмурый, Чанёль снова будет смеяться.
Чонин спотыкается на ровном месте, утаскивая за собой Тэмина. Трава мягкая и, кажется, влажная, от таких ощущений настроение еще хуже. Хотя когда у него вообще оно было хорошим?
- Мы идем к Чанёлю? Зачем? – Чонин старается не звучать удивленно, поднимаясь и помогая Тэмину, крепко обхватывая его под пояс (параллельно отмечая, какой все же Тэмин легкий).
- Не знаю, он нас звал.
- Эм, хорошо?

Почему-то Чонин не уверен, что Чанёль их именно звал. Он скорее поверит, что Тэмину самому захотелось, или еще вернее – Чанёль как-то навеял ему мысль привести Чонина.
Этот здоровила - вообще человек пугающий и самый загадочный из тех, кого Чонин когда-либо встречал. Он даже не делает ничего странного! За что его можно было бы считать пугающим или необычным, он просто такой, какой есть. Одного взгляда достаточно, чтобы ощутить ауру, окружающую Чанёля.
Они всегда находят его в лесу или у озера, такое впечатление, что Чанёль уже давно не человек, а какая-то лесная фея, постоянно общающаяся с цветочками и рыбками и изредка помогающая путникам.
В роли путника, разумеется, Чонин. А предсказывать будущее и делать решения вместо него - любимое занятие Чанёля.

- В этот раз вы поздно, - сегодня Чанёль сидит под большими раскидистыми ветвями и что-то читает.
Чонин понятия не имеет, как можно что-то прочитать в такой темноте чащи, но ведет плечами, он всегда старается не впутываться в странные дела Чанёля.
- Просто Нини замечтался, - отвечает Тэмин, затягивая Чонина за собой и усаживая его под дерево.
- Я не мечтаю, - вырывается само собой у Чонина, и есть здесь доля правды.
Он на самом деле не помнит, когда мечтал в последний раз. И что вообще можно рассматривать, как мечту? Желание получить повышение на работе? Жить в счастье и спокойствии? Или же суметь остаться тут с Тэмином, Чанёлем, всеми остальными навсегда?
- Все люди мечтают, - улыбается Чанёль и кидает в Чонина шишку. Она больно бьет в лоб и оставляет после себя красное пятнышко. – Просто твои мечты ускользают от тебя в сон, - продолжает он, как ни в чем не бывало.
- Но если я их не помню, то какая разница?
- Большая, не помнить и не иметь – вещи разные. Не думаю, что ты смог бы приходить сюда, не имея глубоко в сердце искренних желаний.
Чонин молчит, капитулирует. Просто бормочет что-то неразборчивое в ответ очередным доводам (они всегда едкие и всегда непобедимые) Чанёля и утыкается носом в плечо Тэмина в надежде придремать. Сон - всегда полезно, без разницы, рабочий это день или выходной.
Тэмин сначала смеется, но тут же успокаивается, как только получает несколько увесистых тычков в плечо, и придвигается еще ближе, чтобы было удобнее.
- А как у тебя дела на работе, Чонин-а? Как ты там говорил…, полицейский участок?
Чонин недовольно открывает глаза и внимательно смотрит на Чанёля. Разговор ему не нравится. Что Тэмин, что Чанёль очень редко интересуются его работой, и обычно это что-то значит. Недоброе.
- Отлично. Мало того, что я сам на побегушках у следователя, так мне еще хотят приставить какого-то практиканта, - весьма недовольным тоном сообщает Чонин, морща нос, а затем шепотом злобно добавляет. – Я же тут самый добрый и ответственный, определенно, угу.
- Нини, не будь таким. А для чего нужен этот практикант?
- Чтоб жизнь всем портить! Просто придет какой-то малолетка из университета, чтобы посмотреть, что и как делается, убедиться в правильности выбранной профессии, набраться опыта и тому подобное. На деле же он будет ходить за мной хвостиком и строчить бесконечные отчеты, которые мне потом читать и подписывать. Разумеется, ни на какие серьезные дела его никто брать не будет.
- Но это же так мило, Нини! Ты обзаведешься маленьким хвостиком, который будет зависеть от тебя! – если бы не звонкий и довольный смех Тэмина, Чонин бы обязательно стукнул его или отодвинулся. Но остается только сидеть и послушно выслушивать, как радостно фантазирует Тэмин. – Это напоминает мне те времена, когда ты только попал к нам. Тебе было всего лишь 10, а мне уже 15, и ты так трогательно каждый раз в меня вцеплялся, что мое сердечко чуть не выскакивало.
- Тэмин, может, ты заткнешься?!
Чонин правда собирался терпеть. Тэмину свойственно постоянно придаваться воспоминаниям. Он может часами сидеть (с ужасно глупой улыбочкой) и рассказывать Чонину непонятно какие истории из детства (не то чтобы было интересно…), даже не требуя реакции. Но Чонин не любит, когда вспоминаются времена его детства и, более того, высмеиваются. Он не стеснительный человек, просто не любит, просто неуютно.
У Тэмина язык без костей, а Чонин слаб, и поэтому всегда (всегда!) этим пользуются. Он не может ни стукнуть на самом деле, ни разозлиться и уйти. Чтобы хоть как-то сохранить свою гордость, с непроницаемым лицом Чонин встает, скидывает руку Тэмина со своего плеча и садится рядом с Чанёлем, сохраняя маленькую дистанцию. Близкие контакты с ЧанёлемЧонин себе не часто позволяет.
- Не гневайся на него, Чонин-а, - Чанёль ласков, а еще он почему-то слишком внимательно смотрит в глаза Чонина, от чего по спине пробегает холодок. – Тэмин просто любит, когда ты смущаешься.
- Но я не…!
- Хорошо, не смущаешься. Но ты все равно не злись. И Тэмин прав. Практикант – это хорошо, очень. Просто не относись к нему как к врагу, и ты увидишь, он тебе понравится.
Чонин хочет сказать, что это ему решать, с кем сходиться, а с кем нет; кто ему понравится, а кого он отвергнет. Но Чанёль считает аудиенцию оконченной и отворачивается, начиная собираться. Он всегда так делает: говорит что-то якобы важное, а затем просто берет и уходит, словно не он звал к себе под предлогом страшной смерти. Это бесит Чонина, но поделать он ничего не может, потому что чувствует власть Чанёля, распространяющуюся на него, на всех вокруг.

Остаток дня Чонин и Тэмин проводят вместе, теряясь где-то между. Чем дальше они отходят от места встречи с Чанёлем, тем легче становится, тем расслабленнее и распущеннее становится Чонин. Тем интимнее и нежнее становятся мимолетные мазки в губы. Руки согреваются, а глаза начинают блестеть.
Чем дальше от знакомых мест, тем больше просыпается желание и уверенность в своих силах. Разгорается похоть, и заканчивается все, как и всегда. На какой-нибудь лужайке, на смятых одеждах, но запредельно близко в объятиях друг друга.

После выходных, проведенных в спокойствии с Тэмином, обязанность идти на работу кажется пыткой. Не такой уж и важный человек Ким Чонин, чтобы обязательно приходить в полицейский участок каждый день. Все равно его начальник снова сбежит к своей любовнице, а Чонина (исключительно из лучших побуждений) отправит помогать обычным патрульным, что закончится снятием очередной кошки с дерева или поиском нерадивой мамаши для гиперактивного ребенка.
Чонин не получает ни капли удовлетворения от всего этого, но продолжает работать просто потому, что ему все равно, и на самом-то деле не сложно. Работа достаточно легкая и скучная, не требующая излишних усилий, и Чонину этого достаточно. Удивительным образом он выбрал такую профессию несколько лет назад (куда было проще всего поступить) и не прогадал.
Мысль о том, что сейчас он бы мог сидеть и трудиться над какими-нибудь схемами или лечить людей, приводит Чонина в ужас и панику. И в качестве отвлечения, по пути на работу он заходит в кафе и покупает пару стаканчиков кофе.
На самом деле, он даже немного контактирует с сотрудниками. Второй стаканчик кофе, например, куплен специально для Бён Бэкхёна, славного заводного парня, который находится, примерно в таком же положении, как и Чонин.

- Утро доброе, Кимчо! – радостно кивает Бэкхён, на автомате вытягивая руку, чтобы проходящий мимо Чонин вручил подарочек, не останавливаясь.
- Утро добрым не бывает, - звучит традиционный ответ, и именно это начинает очередной унылый рабочий день.

Нет ничего удивительного в том, что и сегодня следователь ушел по своим секретным делам, а Чонин сидит в его кабинете и перебирает недописанные отчеты. Он принципиально не будет их исправлять и доделывать, потому что ленивый и противный, а начальник тожеслишком ленивый. В итоге, все закончится тем, что они вдвоем засядут в конце месяца в кабинете на сутки, а выползут оттуда мертвыми, но с готовыми делами.
Вместо продуктивной работы Чонин раскачивается на стуле и начинает поддаваться сну, почти не обращая внимания на внутренний голос, напоминающий, что что-то он забыл.
Что-то забытое вежливо стучит в дверь и ждет пару минут (громко ворча), когда Чонин соизволит дать свое добро.

- Извините за беспокойство. До Кёнсу – студент-практикант.
- Ум, - единственное, чем одаряет студента Чонин, прежде чем открыть глаза.
Студент-практикант похож скорее на школьника-практиканта, и Чонин подумывает проверить документы и направление, прежде чем хотя бы представляться. Он и до этого не горел желанием иметь дело с практикантом, а теперь просчитывает, насколько быстро он сможет передать балласт в чужие руки. Например, Бэкхёну? Ради такого Чонин даже сделает вид, что они друзья, и напомнит, что друзья друг другу помогают.
Идея кажется очень заманчивой и улыбка почти появляется на хмуром лице, но звенит телефон, и Чонин отворачивается, чтобы принять вызов и лишний раз не лицезреть чужое ожидание.

- Чонин, к тебе придет практикант. Так вот, не смей ничего с ним делать: ни скидывать его в другие руки, ни подталкивать к уходу. Нашему участку дали юного гения, и мы должны этим гордиться, холить и лелеять его, усек?
Порой Чонин думает, что этот человек его начальник только потому, что обладает мерзкой хитростью и пронырливостью ящерицы. А своих подчиненных держит в ежовых рукавицах.
Слова о «юном гении» кажутся дешевым прикрытием, и Чонин мысленно соглашается оставить этого практиканта просто ради того, чтобы выяснить, что на самом деле с ним не так.
Связываться с новыми людьми, еще такими юными и неопытными совсем не хочется. А разве когда-то был выбор?
- Ким Чонин, - представляется он ленивым голосом, - с сегодняшнего дня и до конца практики ты будешь закреплен за мной. Все твои бумажки подписывать буду тоже я, так что в твоих же интересах слушаться меня.
Чонин не кладет трубку специально, чтобы начальник слышал, как он выполняет свою работу. И только когда разносятся гудки, взгляд его становится хищным и пронизывающим. Чонин снова осматривает человека на пороге, теперь внимательно.
Практикант До Кёнсу низкий и щуплый (скорее всего будет Чонину едва по плечо), он странно хмурится и сужает глаза (скорее всего у него проблемы со зрением) и это вызывает первую волну возмущения. Зачем на такой опасной работе (а она, правда, бывает опасной), такой сотрудник? Который вряд ли пробежит стометровку или не увидит преступника.
У До Кёнсу копна густых давно не стриженных волос, торчащих во все стороны и лезущих в глаза, что кажется не очень приятной картиной. Одет он в брюки и жилетку поверх рубашки. Чонину хочется рыкнуть и выгнать его, никак не смеяться. Когда такая нелепость стоит перед глазами, ему совсем не весело, ему неприятно. Ненависти к До Кёнсу нет, есть скорее неприязнь к тем, кто принимает таких людей на работу, а потом они не выполняют свои обязанности, и все переходит на тех, кто свои выполнять способен. Вот тогда и страдают такие типы, как Чонин. На самом деле ему плевать на самого До Кёнсу, но не плевать на последствия его пребывания здесь.
- Если мне придется таскаться с тобой, как с маленьким бестолковым ребеночком, я отправлю тебя обратно в университет, даже не предупредив, - совсем не запугивает Чонин. Он просто говорит, как именно он поступит, если Кёнсу будет рушить его мир спокойствия и благодати. Чонин привык жить так, как заведено, и больше всего он не любит перемены.
Внезапно в сознании вспыхивают красные ленты Тэмина и тихие слова насчет приближающихся перемен. Чонин трет виски и думает, что неплохо было бы поговорить с Чанёлем.
К сожалению, говорить с Чанёлем некогда.

У Чонина создается впечатление, что практикант принес с собой не только лишние хлопоты, так еще и полосу невезения. За последние полтора года Чонин еще ни разу не был так занят. Вообще, все их отделение. Даже следователь оторвался от своих важных дел вне участка и вернулся на рабочее место, выстреливая приказы по тысячи в секунду.
Возможно, это просто стечение обстоятельств: школьники и многие студенты на каникулах, праздники, тепло, выпивка и развлечения. Нет ничего удивительного в том, что уровень происшествий (мелких, но дико противных) повысился. К ним постоянно приводят каких-то дебоширов, либо поступают жалобы на ограбления, драки, повреждения имущества.
Стечение обстоятельств, но Чонин предпочитает считать, что виноват в этом приход стажера. Просто потому, что он слишком хорошо справляется со своими обязанностями и Чонину не к чему придраться, его ожидания не оправдываются, и он чувствует себя обманутым.

До Кёнсу представляет собой синоним слова компетентность. Он прекрасно понял, что имел в виду Ким Чонин в первый день их знакомства и, видимо, сделал свои выводы. Чонин понятие не имеет, каковы они, но вот уже идет четвертый день, а он не слышал и лишнего слова от своего стажера. Если выкинуть из головы мысли, то можно даже представить, что Кёнсу и нет в участке, что не он ходит невидимой тенью за Чонином и не всматривается буквально в каждое движение.
Кёнсу сам знает, как заполнять основные документы, как принимать жалобы и куда дальше направлять пострадавших. За день он овладел компьютерной программой, а за час познакомился с начальником Чонина. И все действительно хорошо, но что-то мешает.
Возможно, Чонин просто устал от постоянного потока несчастливых людей и очень хочет отправиться к Тэмину, прижаться к нему и бурчать пока не сядет голос.
Но он не может, потому что чувство ответственности и усталость. Несмотря на то, что Чонину плевать на большую часть сотрудников полицейского участка, он не может оставить Бен Бэкхёна (такую же жертву, как и он), О Сэхуна (простого полицейского, которому еще жарче, чем ему) и горемычного практиканта (на самом деле, его он бы оставил с огромным удовольствием, но начальник против), поэтому и сидит с ними до последнего. Что вообще является подвигом для Ким Чонина, не обладая излишней активностью, он хотя бы просто остается на работе.
По приходу домой у Чонина совершенно нет сил, чтобы расслабиться и почувствовать приятную боль. Внутренний голос подсказывает ему, что он просто не переживет перемещение к Тэмину, сорвется на половине пути или даже не стартует, и это удручает Чонина.
Вечера дома одинокие и холодные. Чонин ест вредную еду (ведь обычно его кормит Тэмин), много спит, а все остальное время посвящает книгам и размышлениям. Он искренне считает, что это еще вреднее для здоровья, но поделать ничего не может. До выходных остается всего лишь день, а там он уже, во что бы то ни стало, отправится туда, где его сердцу и душе спокойно.

Последний рабочий день недели такой же сумасшедший, как и предыдущие, и вместо привычных двух стаканчиков кофе (себе и Бэкхёну), Чонин приносит 4, как и обычно, отдавая один сотруднику, а три сохраняя для себя. Приятно видеть, как даже следователь в своем кабинете выглядит злым и измученным; желание уйти отсюда в место, где можно расслабиться, так же видно, как и желание Чонина. Бэкхён часто говорит, что в чем-то начальник и подчиненный всегда схожи, если они могут работать вместе, не разбегаясь.
Чонин работает уже три года.
Практикант лавирует в участке как на балу, аккуратно обходя людей и успевая со всеми поздороваться. Чонин даже не знает, что такое большое количество – все его сотрудники. Но знакомиться он не видит необходимости, сделает это, когда коснется работы.
До Кёнсу приходит вовремя, минута в минуту, неизменно в жилетке поверх рубашки. Сегодня он в очках, и Чонин удивленно округляет глаза, значит он был прав и практиканта приняли, несмотря на проблемы со зрением. Остается только лишний раз фыркнуть.
- Разве можно с очками на службу? – безэмоционально спрашивает Чонин, пока загружается компьютер. Кёнсу сидит рядом на стуле и что-то скрупулезно записывает в блокнот.
- Больше чем половина нашей страны имеет проблемы со зрением. Если бы на такое обращали внимание, думаю, Южная Корея бы перестала функционировать, за неимением рабочей силы, - практикант отвечает по факту, не отрываясь от блокнота и даже не смотря на Чонина. Не то чтобы это сильно волновало.
- Но это тебе не завод, - продолжает раздраженный Чонин, потому что - последний день работы, и компьютер не грузится, и желание уйти домой растет. – Ты можешь не увидеть преступника или даже не выстрелить.
- Чонин-щи, - вздыхает Кёнсу, откладывая ручку, и смотрит. Так смотрит нянечка на нерадивого ребенка, готовая погладить его по голове, потому что вот оно такое дурное, что с ним еще поделать. – Это простой полицейский участок, максимум, в чем тут мне не поможет зрение – не увидеть кошку на дереве. Неужели вы думаете, я не знал, куда шел?
- И зачем тогда ты сюда пришел. Если для тебя это такая ерунда?
- А вот этого, - Кёнсу поднимает свои большие пугающие глаза и Чонин готов поклясться, что все, нянечка готова бить ребенка по ягодицам, а не гладить, - я не говорил, Чонин-щи. У меня есть на все свои веские причины, которые, впрочем, я имею право не обсуждать. На этом прошу простить меня, Бэкхён-щи хотел, чтобы я помог ему.
Чонин ничего не говорит, а только возвращается обратно к компьютерному экрану. Общаться со практикантом сложно и местами неприятно: что-то в нем кажется неподходящим. Этому месту и самой личности Чонина.
До Кёнсу - неловкий карлик, но имеет внутри себя некий стержень, а Чонин не любит загадки и тайны, поэтому предпочитает держаться подальше.
Чего не скажешь о Бэкхёне, о Сэхуне и даже о его начальнике. В первый день Чонин злился и готовился к тому, что стажер будет слишком напрягать своим присутствием, он не хотел лишний раз утруждать себя и заниматься неизвестным человеком. Оказывается, Чонину не надо проявлять ни капли заботы.
(Чанёль смеялся и говорил, что у Чонина есть внутренняя сила выбирать себе хорошее окружение. Что он как кот: всегда находит то место, где ему уютно. И люди вокруг него просто не могут быть плохими, иначе он просто уйдет.)
Чонин работает в полицейском участке (считая практику) вот уже три года, и мысль уйти еще ни разу не приходила к нему в голову.
Большую часть времени Кёнсу проводит с Бэкхёном и Сэхуном, просто потому, что смотреть на монотонную работу Чонина надоедает, а наблюдать за всем участком интереснее. Просто потому, что Бэкхён прекрасно знает характер Чонина, он забирает миссии контактировать и общаться на себя, позволяя практиканту задавать интересующие вопросы, и проводя ему экскурсы в мир криминала. О Сэхуну же просто скучно с сотрудниками, которые старше его, и он предпочитает общество молодых канцелярских крыс.
К концу дня Чонин чувствует, как головная боль медленно запускает острые когти в его черепную коробку и устало выдыхает. Программа сохраняет результаты, а за окном садится солнце. Сегодня он возьмет несколько банок пива домой и запасется чипсами, по пятницам всегда показывают много шоу.
Когда Кёнсу внезапно заходит в кабинет, Чонин удивляется, он забыл о его существовании.

- Я хотел спросить, - начинает Кёнсу с порога. - Можно ли мне будет на следующей неделе выехать на какое-нибудь происшествие?
- Зачем это? – Чонин даже не пытается скрыть своего недоумения, наоборот, показывает скептицизм.
- Потому что… у меня практика? Как бы между прочим, - Кёнсу фыркает и кладет на стол перед Чонином блокнот. Открывать его даже не надо, и так понятно, что там все наблюдения практиканта за эти 5 дней. Чонин слышал от следователя что-то насчет того, что Кёнсу должен записывать все, что почерпнул на практике, и было бы неплохо у него это проверять. Разумеется, Чонину.
- Сэхун согласен тебя взять? – сам-то он никуда не собирается.
- Конечно, я уже поговорил с ним, - кажется, практикант немного улыбается, но Чонин не очень хорошо разбирается в чужих эмоциях.
- Тогда какие проблемы? Иди. Предоставишь мне потом отчет, да и Сэхуну поможешь, - Чонин не может сдержать зевка, отмахиваясь от Кёнсу рукой, как от назойливой мухи.
Практикант стоит и смотрит несколько мгновений на него, не отворачиваясь и практически не моргая. На самом деле, Чонину становится не по себе, он почти чувствует, как мурашки находят свой путь на его теле. Но Кёнсу вовремя останавливается, трясет головой, словно отгоняет какие-то мысли, и выходит из кабинета, даже не попрощавшись.

- Этот практикант, - мычит Чонин, наконец, собрав все свои вещи и не забыв прихватить чужой блокнот.
Позже, засовывая в рот сразу жменю чипсов, Чонин слушает шоу и листает заметки Кёнсу, написанные аккуратным мелким почерком. Мини-отчеты оформлены настолько точно и умело, что возникают сомнения, не робот ли его практикант. То, что сам Чонин - человек, доказывать не надо, он ведет себя вполне типично для обычного человека, заляпывая жирными руками чистые без единого пятнышка листы. Ким Чонин никогда не отличался чистоплотностью.

Чонин не выспавшийся и злой.
Всю ночь с пятницы на субботу он провел, читая блокнот своего практиканта. Там не было ничего секретного или особенного, просто наблюдения. Главное, что привлекло внимание – скользящее между строк мнение Кёнсу обо всем. На самом деле, Чонин и не понял сразу, пока не привык к стилю написания и не вчитался. Судя по тому, как практикант описывает повседневность, можно сделать выводы, как он относится к окружению. Здесь много упоминаний Бэкхёна: о его компетентности и профессиональности, количестве помощи, что он оказал. Сэхун описывается трудоголиком и просто хорошим парнем, следователь – человеком уважаемым. Все, что написано о Чонине – только его имя и фамилия.

Чонин одевается и чистит зубы, наблюдая, как садится за окном солнце. Наконец, он увидится с Тэмином и забудет обо всем, что раздражало его эту неделю. Глаза кажутся свинцовыми, а тело ломит - все потому что заснул Чонин под утро и за это стоит себя ненавидеть.
Нет ничего удивительного в том, что перемещение дается Чонину с трудом, и что Тэмин знает о его планах заранее. Тэмин всегда все знает, и смотрит смешливо, играясь травинкой в зубах, и ничего не говорит. Наконец, Чонин не выдерживает.
- Что смешного? – Чонин устал и хочет поскорее сесть где-нибудь в тени, возможно, заснуть на чужом плече.
- Ты, - подходит Тэмин, приобнимая за пояс и утыкаясь носом куда-то в шею. – Ты самый смешной.
Чонин никогда не понимал логики Тэмина и вряд ли поймет, но это не тот человек, который смог бы его раздражать. В Тэмине хорошо все, даже его глупые шуточки, порой гнусавая улыбка, и бесконечные фривольности.
Когда они добираются до укрытия и располагаются уютнее в траве, Тэмин позволяет себе лечь на грудь Чонину и запустить руку под футболку. Сегодня у него розовая лента в косичках и это кажется еще ненормальнее обычного.
- Чанёль сказал вплести мне ленту притяжения и симпатии, - объясняет он, не открывая глаза. Горячее дыхание обжигает нежную кожу груди и шеи, но Чонин только расслабляется.
- Зачем? У тебя кто-то появился? – голос звучит спокойно и дыхание ровное, вот только Тэмин почему-то хихикает и от этого щекотно.
- Нет, но Чанёль сказал, что это все связано с переменами. А ты знаешь, насколько он бывает прав.
- Ты слишком доверяешь Чанёлю, - фыркает Чонин, ответно запуская руку в нежные волосы Тэмина. Они слишком шелковистые и мягкие для обычных земных волос.
- А ты слишком доверяешь мне.
Чонин хочет возмутиться и сказать, что никому на этой планете он не доверяет, но Тэмин слишком веселый и уверенный в своей правоте. Он улыбается шире обычного (это странно, и пугает) и неловко целует Чонина в губы, обдавая запахом травы. Чонин не сопротивляется, хоть на лбу и пролегла морщинка. Он грубо хватает Тэмина за бока и тянет на себя.
Чонин всегда старается быстрее стереть улыбку с лица Тэмина.

- Кстати, - Тэмин убирает голову с плеча Чонина, сладко зевая. Они лежат уже второй или третий час (Чонин вообще смутно ориентируется здесь) в полнейшей тишине. Только выдохи и шорохи одеждами. – Как там дела с практикантом? Помнишь, ты нам с Чанёлем рассказывал, что к тебе должны были кого-то….эм, направить?
Чонин кривится как от зубной боли, проклиная память и любознательность Тэмина. Заодно, ненавидя и себя за то, что никогда не врет (просто ни к чему лишние старания) и даже не увиливает от темы.
- Все отлично, - тихо и грубо произносит он, пытаясь не дать нервной неделе снова упасть на плечи. – Работает, все записывает, действует мне на нервы.
- На нервы? Что уже он сделал? – Тэмин просто садится рядом, даже не шутит.
- Ничего, - отмахивается Чонин и тянется к Тэмину обратно, но тот не поддается.
- Как ничего? Почему тогда ты нервничаешь?
- Просто…
- Чонин, – голос Тэмина резкий, он больно вцепляется в руку и внимательно смотрит в глаза. - Ты никогда не был предвзят к людям, которые тебя никак не касались. И либо ты мне врешь, и как-то тебя этот практикант задевает, либо ты становишься нехорошим человеком.
- Словно я когда-то хорошим был…
- Чонин! – Тэмин снова ворчит, а Чонин думает, что тот слишком раскричался. И вообще много внимания этой теме.
- Ладно, я постараюсь не идти на поводу у своих предчувствий и постараюсь не ненавидеть никого лишний раз, ты доволен?
Чонин и сам понимает, что то, как он ведет себя, не очень свойственно ему. И ему это правда не нравится, но с другой стороны, он не привык менять себя или как-то контролировать свое поведение. Но Тэмин выглядит серьезным, а руки его слишком крепко держат, грозя оставить синяки. Чонин не любит расстраивать Тэмина.
- Да, я доволен, - наконец, получает он ответ.
Тэмин снова добрый и заботливый, и не смотрит он больше пугающе. И отпускает руку, и снова возвращается на свое согретое место на плече. Губы Тэмина чуть холодные, и Чонин думает, что такую щекотку на своей шее можно потерпеть.

Выходные проходят в сладком бреду. Чонин практически не разлучается с Тэмином (не считая ночи, проведенной у себя в мире) и успокаивается, душа снова обретает гармонию. Тело кажется отдохнувшим. На прощание Тэмин напоминает вести себя прилично и просит постараться («Сделай исключение ради меня, Нини?») пойти на контакт с практикантом. Чонин фырчит, но соглашается, губы Тэмина очень хорошо умеют уговаривать.

Когда Чонин лениво заходит в участок, мир, к удивлению, не рушится. Все на местах, все такие же усердные работники, и вообще, он пришел последним. В руках Чонина не только кофе для себя и Бэкхёна, но и для Кёнсу, что вообще удивительно.
Сначала округляются глаза у Бэкхёна, но тот молчит и возвращается к компьютеру, затем немаленькие глаза практиканта чуть не выпадают из орбит. Кёнсу выглядит напугано, а взгляд кажется каким-то мутным. Только спустя несколько мгновений внимательного изучения, Чонин делает вывод, что практикант сегодня в линзах.
- На, а то выглядишь совсем помято, - безэмоционально произносит Чонин, ставя стакан на свой же рабочий стол со стороны, где сидит Кёнсу.
На самом деле практикант не выглядит так уж плохо, скорее даже лучше обычного – вместо жилетки на нем обычная водолазка, а линзы очков не увеличивают глаза. И, кажется, Кёнсу тоже считает, что выглядит он вполне прилично, но многозначительный взгляд со стороны Чонина пресекает пререкания на корню.
- Спасибо, Чонин-щи.
- Угу, - зевает Чонин, включая компьютер. Разумеется, начальника еще нет. – Что будешь сегодня делать?
- Отправлюсь с Сэхуном на выезд. Вы же не против? – на самом деле Кёнсу произносит это таким тоном, который ясно дает понять, что он уже все решил, по крайней мере, для себя.
- Разумеется, нет. Не натвори только делов, чтобы мне не пришлось разгребать, - бурчит Чонин, углубляясь в программу и отрываясь от мира.
Кёнсу какое-то время сидит рядом и тихо пьет кофе, затем замечает проходящего мимо Сэхуна и уходит, быстро собирая все свои принадлежности со стола.

Чем ближе обеденный перерыв, тем неспокойнее становится Чонину. Он всегда был человеком интуиции и предчувствий, а поэтому привык верить себе. А сегодня ему не то что странно, ему неприятно. Несозревшее чувство опасности расползается по телу и причиняет физический дискомфорт, не только моральный. Чонин долго не может понять причину, пока не вспоминает одну маленькую, но важную деталь.
- Бэкхён-а, а Сэхун еще не возвращался? – Чонин лениво выглядывает из своего кабинета, Бэкхён все равно рядом и все слышит.
- Нет, - задумчиво отвечает тот, пожевывая карандаш. – Он ушел еще утром, там, говорят, какая-то заварушка в торговом квартале, ну, в семейном магазинчике. С тех пор о них ни слуху, ни духу. Хотя подкрепления не вызывали, так что все не так уж плохо, - утешает Бэкхён и возвращается к своим делам.
Бэкхёну хорошо, не его практикант ушел еще утром на свое первое дело и не вернулся. А практикант именно Чонина, и он несет за него ответственность, а следователь каждый день проверяет, насколько хорошо.
Чонин только пыхтит, насколько людям просто жить, и насколько ему тяжело, доставая мобильный телефон. Он вообще не любит им пользоваться и заряжает раз в неделю, но именно для таких мер он и создан.
- Алло, Сэхун? – в трубке много шума и чужих голосов, Чонин морщится. – Вы где там пропали? У меня есть задание для практиканта, - наглая ложь.
- Тут такое дело, - на том конце провода Сэхун, кажется, замолкает в нерешительности. – Мы сейчас в больнице.
Чонин только лишний раз убеждается, что предчувствия никогда не подводят его. Хочется высказать много ласковых Сэхуну и его несообразительности (а кто еще можно быть виноват?), сбросить вызов и уйти домой, но Чонин только тяжело вздыхает и продолжает ровным голосом.
- В какой и по какому поводу?
- В центральной, твоему практиканту сейчас накладывают швы. На бровь.
Не все так плохо, как могло было быть. Чонин даже начинает подумывать и правда бросить трубку, и отправиться восвояси. Но Сэхун продолжает.
- И он ждет, когда гипс подсохнет.