Космический корабль «Юность»

[Susumi Shin]

Название: Космический корабль «Юность»
Оригинальное название:Teenage spaceship
Автор: roebling
Переводчик:  Susumi Shin
Артеры:  Merle: ),  KonaYuki
Разрешение на перевод: получено
Фэндом: B.A.P
Пейринг: Чунхон/Чоноп
Рейтинг: PG
Жанр: AU – Science fiction, Robots
Предупреждения от автора: Романтические отношения между роботом и живым существом
От переводчика:Огромное спасибо моим артерам  Merle: ) и  KonaYuki, было здорово <3 Отдельное спасибо  KonaYuki за то, что помогала вообще во всем, благодаря ей это было и весело и интересно.
Автор этого текста - чудесный человек, сам текст - такой же чудесный. Очень надеюсь, что не испортила. Всем приятного^^
Саммари:Его имя Чунхон, и он — андроид класса Zero-G Emotional Load Optimizer, модель 1015XCIV. Андроиды класса ZELO спроектированы для обеспечения эмоциональной стабильности среди экипажа, находящегося в состоянии биостаза на протяжении длительного межгалактического космического путешествия. Чунхон присвоен космическому кораблю Капитана Бан Ёнгука по курсу с Мато (планета 01TU77A#, классификации 13532) на Землю (планета B12AP224, классификации 98939).

Он открывает глаза и первое, что он видит — первое, что он видит вообще — громадный золотой шар планеты Мато, удаляющийся в беспросветное полотно космоса. Он закрывает глаза и открывает их снова.
Его имя Чунхон, и он — андроид класса Zero-G Emotional Load Optimizer, модель 1015XCIV. Андроиды класса ZELO спроектированы для обеспечения эмоциональной стабильности среди экипажа, находящегося в состоянии биостаза на протяжении длительного межгалактического путешествия. Чунхон присвоен космическому кораблю Капитана Бан Ёнгука по курсу с Мато (планета 01TU77A#, классификации 13532) на Землю (планета B12AP224, классификации 98939).
Он знает это все, не понимая как. Знания длиною в жизни погружены в его гудящую операционную систему.
Каждый андроид класса ZELO поставляется со стандартной базой данных практических знаний в 15,3 терабайта, содержащей комплект самой необходимой информации непосредственно для его или ее миссии. Дополнительные комплекты информации доступны для загрузки по запросу.
О. Его руководство пользователя. Он тянется — не понимая как, просто делает это — и дотрагивается до вибрирующего мерцающего потока информации, по сравнению с которым то, что он ощущал в своей голове раньше, кажется совсем незначительным. Если он впитает это, вся вселенная будет внутри него. Там столько всего...
~ Не так быстро, малыш ~
Голос рокочет и он повсюду. Чунхон садится (так это тело!) и оглядывается по сторонам. ZELO модели XCVI стандартно поставляются с улучшенными и более реалистичными рефлексами.
На его жестком диске каталог из тысяч потоков, и там нет ничего, что походило бы на эту маленькую стерильную комнату. Он один.
— Капитан... капитан Бан Ёнгук? — он уже знает, как разговаривать, но звук собственного голоса пугает его.
~ Не-а. Попробуй снова ~
Этот голос совсем не похож на его собственный (естественного тембра, пусть он и способен к вокализации на громкости и скорости, невозможных для существ из плоти и крови). Этот голос в его голове.
— Ты... ты Мато, так ведь?
~ Воу, вас выпускают смышлеными нынче. Верно, я главный компьютер космического корабля Мато. Обычно меня называют программа-администратор Кан, но ты можешь звать меня хен. Мы ведь семья, ты и я. ~
Чунхон кивает.
— Приятно познакомиться с тобой, хен. Я уверен, мы станем очень хорошими друзьями, - его программа поясняет, что знакомство важный первый шаг в создании эмоциональной близости.
~ Конечно, станем, но только если ты не поджаришь себя в попытке снести всю базу данных через пять минут после загрузки. ~
Чунхон кусает губы. Его программа указывает, что это подходящая реакция на легкий упрек. У этого темного водоема в его сознании есть границы. Теперь он чувствует их. В нем еще достаточно много свободной памяти — биты информации рикошетят в глубокой нише открытого пространства — но границы есть. Вытянуть всю информацию из базы данных... это как поместить океан в наперсток.
— Мне жаль, хен. Я больше так не буду.
~ Я знаю, что не будешь. Ты умный, Чунхон. А теперь, почему бы тебе не взглянуть на планировку моего прекрасного корабля? Ты уже знаешь, что где находится, но все выглядит иначе, когда видишь собственными глазами. По крайней мере, мне так говорили. ~

Мато совсем не такой, как остальные космические корабли. Так думает Чунхон. У него есть базовая информация о большинстве космических кораблей высшего класса, и хотя Мато не такой быстрый и не такой большой, как некоторые, он элегантен. Он разработан, чтобы вместить в себя команду из восьми человек, но для этой миссии он дает приют только пятерым. Его коридоры обшиты панелями из приятных керамических композиций, ярко выкрашены в розовый, красный, голубой, зеленый, желтый и белый. Общие помещения и каюты хорошо оборудованы и совпадают со всеми стандартами, описанными в руководстве по каютам установленного образца для межгалактических путешествий. В кабине экипажа над приборной доской огромные окна, через которые можно увидеть тысячи звезд. Это забавно. Чунхон знает название и историю каждой из них, но все равно любит сидеть там и смотреть.
В конце коридора — герметизированная дверь с маленьким окошком, которое блестит холодным синим светом. За этой дверью глубоко в биостазе спит команда корабля.
Путешествие с Мато на Землю длится предположительно 4,6 стандартных галактических лет, на скорости 0,6 от скорости света. Что приравнивается к 437 земным годам.
Народ Мато – долгожители, но все равно, как считает Чунхон, это длинный срок.
Большинство этого времени команда спит. Они просыпаются поочередно и проводят 0,5 галактических лет вне биостаза. Затем возвращаются обратно на оставшуюся продолжительность путешествия. Капитан Бан Ёнгук бодрствует два цикла: первый и последний. Вся суть назначения Чунхона – предоставить команде эмоциональное товарищество уровня разумного существа во время их бодрствования. Это важная задача. Много хороших ребят лишилось рассудка до внедрения андроидов класса ZELO.
Идет четвертый земной год после загрузки Чунхона, они только пролетели рукава родной галактики Мато в холодную пустоту глубины космоса. Сидя в кресле капитана у приборной доски, Чунхон смотрит на исчезающие в дали спиральные рукава и сверкающее сердце галактики. Они достигают максимальной скорости.
Он слышит что-то, чего не слышал никогда раньше: что-то вроде свистящего «бип-бип», разлетающегося громким эхом.
— Хен, что это?
~ Хмм, я разве не говорил? Сегодня просыпается Гукки. ~
— Гукки? — Чунхон просматривает имеющиеся у него био-демо файлы на команду. — Капитан Бан Ёнгук.
Информация о стандартах речи указывает, что Гукки – уменьшительно-ласкательное обращение, оно не уместное для употребления подчиненными.
~ Верно, мелкий. Гукки достаточно поспал. Будильник сработал. ~
Чунхон не нервничает, но резервный процессор приходит в действие, и ему не по себе. Это то, ради чего он здесь: быть другом капитану Бан Ёнгуку и его команде. Его программирование устойчиво к ошибкам, и он не сомневается, что будет способен предоставить им положенное товарищество, но... но. В его руководстве пользователя есть целый раздел «Отказ, Обида и Опасение: Ответы и Подходы по Улучшению Отношений Андроид-Человек», в который он даже не заглядывал. Он надеется, что ему никогда не придется им воспользоваться.
Но ему любопытно — он никогда не видел настоящего человека.
Дверь в холл со свистом отъезжает. В проходе стоит мужчина роста выше среднего, он вытягивает руки над головой и произносит:
— О, Кан, я смотрю, ты не затащил нас в черную дыру, пока я был в отключке. Спасибо.
~ На здоровье. ~
Капитан Бан Ёнгук подходит к одной из консолей и с наработанной легкостью увеличивает карту звездного неба. Он наклоняется ближе, чтобы изучить ее, бормоча что-то себе под нос.
Чунхон сидит совсем неподвижно. Уместно подождать, пока субъект попытается инициировать контакт.
~ Не хочешь поздороваться с нашим новым другом? ~
— Хмм? — Ёнгук поднимает глаза. Программа распознавания лиц Чунхона выдает ему самую разную информацию, в которой раньше он никогда не нуждался. Ёнгук удивлен — расширенные глаза и приоткрытый рот означают именно это. — А! Ты, наверное, ZELO.
Он улыбается Чунхону, очень широко, выставляя напоказ зубы и десна. Программа говорит, что это хороший показатель искренности.
Чунхон встает.
— Здравствуй, капитан Бан Ёнгук. Очень приятно познакомиться с тобой. Меня зовут Чунхон. Я андроид класса ZELO, модель 1015XCVI. Мне не терпится обеспечить тебя и твою команду реалистичным эмоциональным товариществом. Я функционально улучшен по сравнению с предыдущей моделью андроидов класса ZELO. Моя библиотека человеческих характерностей полностью обновлена...
Енгук смеется:
— Воу, — произносит он, — приостановись-ка, мелкий, — он качает головой. — Кан, ты его чему учил, а?
~ Я учил его? Чему я могу его научить? Я просто большой мозг в коробке...он практически один из вас. ~
Возможно, Чунхон сделал что-то неправильно, он только не уверен что. Его представление было слово в слово из руководства пользователя.
Енгук поворачивается к нему и протягивает руку. Чунхон смотрит на нее и начинает шестерить свою библиотеку. Точно. Рукопожатие — общепринятый способ приветствия при новых и случайных знакомствах. Он протягивает собственную.
Они пожимают руки. Ладонь Енгука прохладная и мягкая, она совсем не отличается от ладони Чунхона, хотя он знает, что его кожа — всего лишь силиконовый полимер.
— Приятно познакомиться, Чунхон, — говорит Енгук. — Кан когда-нибудь упоминал о такой штуке как дыхание?

Енгук (хен считает, что «капитан Бан Енгук» звучит слишком напыщенно), наверное, самый приятный человек, которого Чунхон когда-либо встречал, даже если он больше никого и не знает. Енгук очень умный и хороший капитан, и Чунхон не первый ZELO, с которым он знаком.
— Ты очень хорошо справляешься, — говорит он. — Дышать во время разговора... откуда ты мог это узнать? Всем нужно немного практики.
Они находятся в общей комнате. Енгук-хен закончил тренировки (он объясняет, что люди не рождаются с титановыми мышцами: они должны тренировать их, чтобы сделать крепкими) и сейчас отдыхает.
— Я знаю, — отвечает Чунхон. — Я уверен, что об этом сказано где-то в руководстве. Я должен был заметить это.
Енгук пожимает плечами.
— Быть человеком действительно тяжело, Чунхон. Поверь мне. Я уже довольно долго занимаюсь этим и до сих пор не очень-то хорош.
Чунхон не понимает, как это может быть правдой. У него есть полная информация о физиологических и психологических заболеваниях, и Енгук не демонстрирует никаких симптомов. Кажется, что он очень здорово справляется с задачей быть человеком.
— Ты кажешься полностью здоровым, хен, — говорит Чунхон. Это комплимент. В руководстве пользователя сказано, что людям нравятся комплименты.
Но улыбка Енгука сдержана.
Чунхон хмурится.
— Извини, я что-то не то сказал?
Енгук качает головой.
— Нет, Чунхон, все хорошо. Немного странно, но хорошо. Спасибо.
Чунхон смотрит на свои колени. Он не пытался показаться странным. Он не хочет, чтобы команда испытывала стресс, потому что его попытки взаимодействия не соответствуют их ожиданиям. Но, все же, Енгук — капитан, и он сказал, что все в порядке.
- Мне кажется, взаимодействовать с людьми должно быть гораздо тяжелее, чем взаимодействовать с чем-то, как я или Кан-хен, - говорит он.
Енгук кладет свою руку на руку Чунхона.
- Ты тоже человек, понимаешь? Просто немного другого вида, вот и все.
Чунхон улыбается. Он знает, что это неправда, но ничего страшного, если Енгук-хен хочет в это верить.

Чунхон столько всего узнает от Енгука.
Он учится управлению Мато. Кан-хен олицетворяет вершину совершенства и умудренности, он способен на обработку таких объемов информации, что центральный процессор Чунхона нагревается при одной мысли об этом. Но все равно есть много вещей, которые он не в состоянии сделать самостоятельно.
~ Руки, мелкий. В мире множество всего, что наличие тела сделало бы возможным. Я всего лишь сижу здесь в матрице из проводов и микросхем. Ты можешь выбраться и потрогать вещи. ~
Чунхон смотрит на свои руки. Он запрограммирован воспринимать человекоподобную физиологию как само собой разумеющееся, но, сфокусировавшись на них, он, наконец, осознает, на что он благодаря им способен. Он может поднимать огромные и крошечные вещи и передвигать их, даже не задумываясь об этом. Встроенные в кожу микросхемы передают сведения о температуре и текстуре предмета. Он достаточно сильный, чтобы погнуть большинство легких металлов, но он также способен контролировать силу — быть нежным, чтобы держать Енгука за руку.
Енгук хлопает его по плечу.
— Они классные, да? А теперь давай я покажу, что ты будешь делать этими руками.
Чунхон рад, что у него есть руки, чтобы помочь сменить фильтры из водорослей, которые помогают перерабатывать воздух для команды, но если быть совсем уж честным, ему не сильно нравится это занятие. Ему не нравится запах водорослей.
Еще Енгук рассказывает ему о миссии.
— Когда умерла первая птица Ыак, никто не заподозрил неладного, — он смотрит в пол, пока говорит, и тон его голоса низкий. Чунхон понимает, — это значит, что тема болезненна и неприятна для Енгука. — Но потом погибли еще, и никто не мог понять, почему. Энергию стали выдавать посуточно, как паек. Маленькие города остались совсем без света.
Чунхон кивает, хоть и не до конца понимает, о чем Енгук толкует.
— Наместник короля дал распоряжение создать отряды — ученые и воины, капитаны космических кораблей и люди, которые работали над заботой и охраной птиц. Некоторые были отправлены на поиски других источников топлива на орбиты планет, об обитателях которых были хоть какие-то сведения. А некоторые все еще на Мато — работают над разведением и сохранением птиц, — он качает головой. — Были там... по крайней мере, когда мы улетали.
— Вы уже очень давно не были дома, — говорит Чунхон. Его программа утешения рассчитана на работу от ответной реакции. Енгуку не нужно, чтобы его утешали, так что у Чунхона нет информации, будет ли этот подход удачным. — Ты, должно быть очень скучаешь по дому и семье, но я знаю, что они гордятся тобой, гордятся тем, что ты делаешь для своего народа.
Енгук улыбается ему и качает головой.
— Моя семья здесь, — говорит он, стукнув одну из консолей.
~ Следи за руками, Гукки. ~
— Извини, хен, — он похлопывает то место, по которому только что ударил.
Чунхон кивает. Ничего из его информации о рядовых семейных структурах на планете Мато не объясняет родство с космическим кораблем.
— Машина в семье — это нормально?
Енгук усмехается.
— Нет. Но в том, чем мы занимаемся, вообще нет ничего нормального. Я уже давно с Каном и с большинством команды, так что даже если они мне не семья по крови, они моя семья по выбору.
— О.
Чунхон не знал, что с семьями такое работает. Он задается вопросом — кто-нибудь когда-нибудь выберет его быть чьей-то семьей?
Еще Енгук-хен учит его сну. Это случается почти сразу.
Они сидят в общей комнате. Енгук не спеша ест свой паек. Играет музыка, которую он так любит слушать. Руководство пользователя советует это времяпрепровождение как средство релаксации и наслаждения. Чунхон запрограммирован на самые разные формы выражения музыкальности.
Енгук отодвигает от себя тарелку и откидывается назад. Он закрывает глаза, открывает рот и произносит странный звук.
Зевок - объясняет Чунхону библиотека человеческих характерностей. Это означает, что Енгук устал.
— Ты устал, — говорит Чунхон. — Тебе нужно отдохнуть.
Енгук кивает:
— Да, ты прав, спасибо.
Он кладет недоеденную еду в машину переработки и нажимает что-то на панели управления рядом с одной из дверей, которые Чунхону еще не приходилось открывать. Он не может входить в каюты экипажа без явного приглашения.
Он не встает из-за стола.
Енгук останавливается в дверном проеме и оглядывается через плечо.
— Ты остаешься?
У Чунхона нет подходящего ответа на этот вопрос.
— Куда бы ты хотел, чтобы я пошел, Енгук-хен?
Енгук улыбается своей излюбленной широкой улыбкой, выставляя десны напоказ.
— Извини, Чунхон, я иногда забываю, как ты молод. Мы не полностью укомплектованы, но есть свободные каюты. Если хочешь, ты можешь занять одну.
У Чунхона совсем немного вещей. У него есть одежда – руководство пользователя советует оставаться одетым, чтобы не подчеркивать некоторые анатомические отличия андроидов класса ZELO от людей из крови и плоти. У него никогда не было ничего другого.
— Я хотел бы.
Енгук предложил — было бы невежливо отказаться.
И... Чунхону кажется, что он действительно этого хочет.
Он встает и подходит к дверному проему. Енгук дает ему пройти первым. Пять дверей закрыты, три — открыты. Енгук останавливается возле первой открытой двери.
— Это твоя каюта, идет? Никто из нас не зайдет в нее, если ты не захочешь.
Чунхон кивает и заглядывает внутрь. Комната не больше четырех метров на четыре. У стены — контейнер для отходов с несколькими отделениями, и полки у другой. Около дальней стены — платформа, укрытая тканью.
— Хен, — спрашивает Чунхон, — а это зачем?
Енгук кладет руку ему на плечо.
— Это кровать.
— Оооо, — у Чунхона есть представление о кроватях, но вещи на корабле выглядят не так, как на Мато. Иногда тяжело сообразить, что он видит. — Кровать. Мне полагается спать на ней?
Енгук кивает.
- Ты же знаешь, как спать?
Чунхон качает головой. Он знает, что написано в руководстве пользователя, но еще ни разу не делал этого. Это кажется таким странным — просто выключить себя? Куда же он пойдет? А что если он не вернется?
— Это приятно, — отвечает Енгук. — Мне нужно спать. Думаю, тебе тоже понравится.
Чунхон кивает. Хорошо. Енгук хочет, чтобы он спал.
— Мне сделать это сейчас?
— Можешь сделать это сейчас, — говорит Енгук. Чунхон чувствует облегчение. Он знает, что делать по отношению к людям, о которых он заботится, но совсем не знает, что нужно ему самому. Он андроид. Ему не особо то и нужно делать что-то для себя.
Чунхон входит в комнату и садится на кровать. Она не сильно мягкая, но немного пружинит. Ткань сверху приятная на ощупь. Одеяла. Вот что это. Одеяла и подушка.
— Все правильно? — он знает, что нет — он не привел в действие программу сна, но это страшно.
Енгук качает головой.
— Давай я помогу?
Чунхон кивает. Енгук заходит в комнату. Он поднимает Чунхона, а потом откидывает одеяла.
— Теперь ложись.
Чунхон ложится. Он провел совсем немного времени в горизонтальном положении с момента загрузки. Это странно, но не неприятно. Подушка баюкает его голову.
Енгук кивает.
— Я сплю так, — говорит он. — Я не знаю, как удобно тебе, но мне подходит.
Чунхон смотрит на белый потолок. Маленькие вспышки света так приятно мерцают.
— Если я засну, — говорит он, — как я узнаю, когда просыпаться обратно?
Енгук улыбается ему.
— Ты просто откроешь глаза и снова окажешься здесь.
— О, — огоньки продолжают мигать. Енгук отходит к двери. — Хен, как думаешь, ты мог бы остаться, пока я не усну, чтобы убедиться, что я никуда не уйду?
Енгук снова улыбается.
— Да, могу, — говорит он и садится на пол рядом с кроватью. Он берет руку Чунхона в свою. — Я держу тебя за руку. Ты никуда не уйдешь.
— Спасибо, хен. Теперь я буду спать.
Чунхон приводит программу сна в действие. Несколько секунд он чувствует, как все замедляется: программы закрываются, гудящие винты внутри его тела останавливаются, датчики осязания остаются включенными. Рука Енгука все еще в его руке. Программа завершается. После — пустота.

Он просыпается через шесть часов. Глаза открыты. Он вернулся.
— О, — вслух произносит Чунхон, — вот что значит сон.
Он замечает, что рука Енгука все еще в его собственной. Он поворачивается. Енгук сидит на полу, но голова лежит на кровати. Он, должно быть, спит: его глаза закрыты, пульс и частота дыхания очень низкие.
Чунхон улыбается. Ему больше не нужно спать, но он не хочет тревожить Енгука. Поэтому он остается в кровати — он не раздумывает ни над чем и не просматривает руководство пользователя, просто лежит, чувствуя себя так необычно хорошо.

Они проводят очень много времени вместе, хотя и не кажется, что слишком много — не для Чунхона, который понимает время только как изменение цифр на часах, и, ему кажется, не для Енгука тоже. Они проводят много времени вместе, но их путешествие еще длиннее, и однажды время Енгука истекает.
~ Завтра важный день. Приготовься, Гукки ~
— А что завтра? — Чунхон хмурится. Только четыреста двадцать девятый стандартный галактический день с их отбытия от Мато.
~ Гукки уходит ~
Енгук кивает.
— Завтра заканчивается мой цикл, Чунхон.
Чунхон понимает.
— Ты возвращаешься в биостаз.
— Да, ненадолго.
— О.
Пока Енгук тренируется, Чунхон уходит в свою каюту. Он не спит, но остается там ненадолго.
Когда приходит время, он следует за Енгуком к двери в комнату биостаза. Енгук улыбается.
— Пройдет немало времени, перед тем, как ты снова увидишь меня. Не давай остальным обижать тебя, хорошо?
Глаза Чунхона расширяются в реалистичном выражении тревоги.
— Они меня перепрограммируют? Очень не рекомендуется проводить какие-либо изменения...
— Нет-нет, — говорит Енгук. — Извини, я не это имел в виду, Чунхон.
— О.
Над дверью мигает красный огонек.
— Мне будет не хватать тебя, Чунхон.
Чунхон не полностью понимает использование слова «не хватать» в таком контексте.
— Мне тоже будет не хватать тебя, хен, — но знает, что в данный момент это правильный ответ. И он не врет. Он просто не понимает.
Енгук улыбается и машет рукой, и дверь закрывается за ним.

@темы: band: b.a.p., Strong Heart - 2014

Comments

[Susumi Shin]

— Вау! Ты и правда улучшенная модель!
Чунхон не способен на испуг. Прошло достаточно времени с тех пор, как Енгук уснул, он просто больше никого не ждал.
Он поднимает взгляд. Этот человек почти такого же роста, как и Енгук-хен, но его волосы длиннее и темнее, а черты лица — острее.
Чунхон встает.
— Здравствуй, коммандер Ким Химчан. Приятно познакомиться с тобой, — пауза, будто для вздоха. — Меня зовут Чунхон. Я андроид класса ZELO, модель 1015XCVI. Мне не терпится...
- Мне не нужно знать все это, — говорит Химчан, махая рукой. Он относится к Чунхону критично. Чунхону нужно знать, сделал ли он что-то, чтобы вызвать раздражение. — Ты действительно модель высшего класса, а, Чунхони?
Чунхон кивает.
— Да, Коммандер Ким Химчан. Модель 1015XCVI представляет значительный скачок вперед в плане функционирования эмоционального восприятия. Моя библиотека человеческих характерностей содержит в себе...
Химчан качает головой.
— Нет-нет, — говорит он. — Меня это не волнует, подожди, пока проснется Енчже. Но они действительно сделали тебя милым, мелкий.
~ Кто-то завидует, а? ~
— А мне все было интересно, почему это здесь так тихо, — Химчан машет рукой в направлении одного из сенсоров Кана. — Я скучал по тебе, хен.
~ Я тоже скучал, террор, будь помягче с новеньким, хорошо? Он еще ребенок. ~
— Милый? — Чунхон хмурится. Енгук-хен никогда не комментировал его внешний вид. — Я милый.
— Ты прелестный, мелкий.
— А это хорошо? — у Чунхона совсем нет информации о его собственной наружности, кроме того, что он был сконструирован, чтобы успокаивать и инициировать близкий контакт и своей личностью и внешний видом.
— Конечно, это хорошо! — Химчан выглядит шокированным. — Чему Енгук тебя тут учил?

В комнате Чунхона есть зеркало, в которое он никогда раньше не трудился смотреть. Иногда он, конечно, ухватывал свое отражение, но единственным человеком, которого он когда-либо видел, был Енгук-хен — разве это имело значение, как он сам выглядит?
Он смотрит в него, после того, как появляется Химчан-хен. Он смотрит, потому что Химчан-хен называет его милым и говорит, что он счастливчик, раз имеет такую идеальную кожу, а еще его нос заслуживает награды.
Удача тут не причем, на самом деле. Он был спроектирован.
Лицо в отражении — всего лишь лицо: два глаза, нос, рот. Он, конечно, выглядит как человек. Не так, как Енгук-хен, и не так, как Химчан-хен. Он понимает, что люди выглядят очень и очень по-разному. У него более округлый, чем у Химчана нос, и глаза — больше, линии скул более мягкие, его собственная программа распознавания лиц указывает, что это признак поздней юности.
Чунхон не знает, милый ли он. У него нет характеристик для определения понятия «милый». Это не эмоция.
Но Химчану это, кажется, нравится. И если тот факт, что Чунхон милый, делает Химчана счастливым, что ж, значит это хорошо.
Раз так, он рад, что мил.

Химчан-хен очень отличается от Енгук-хена. Енгук-хен не возражал, если Чунхон просто сидел тихо и задавал вопросы, Химчан-хен хочет гораздо большего. В руководстве пользователя сказано, что многие люди находят физический контакт утешительным и расслабляющим. Чунхон наконец-то понимает, что это значит.
Химчан-хен любит положить руку на плечо Чунхона, когда они стоят у приборной панели, разглядывая мерцающую туманность вдалеке. Ему нравится обнимать Чунхона за плечи, когда они ждут, пока паек разогреется. Он любит щипать щеки Чунхона. Это ему нравится особенно сильно.
Он показывает Чунхону для чего тот большой экран в общей комнате, нажимает несколько кнопок на настенной панели, и экран начинает светиться, а после появляется меню.
— Вау, — говорит Чунхон. — Я думал, это что-то вроде украшения.
Химчан качает головой, недовольный и удивленный до глубины души.
— То есть, ты хочешь сказать, что БиБэн провел половину галактического года с тобой, и ты не посмотрел ни одного фильма?
Чунхон качает головой.
— У Енгук-хена было много работы...
Химчан закатывает глаза.
— Ой, да лаааадно. У нас больше времени, чем мы можем сообразить, на что его потратить. Он мог бы показать тебе фильм или два. Бедный Чунхони, у тебя было трудное детство!
Он похлопывает по дивану рядом с местом, где сидит сам.
Чунхон садится. Химчан вздыхает.
— Нет, не так. Клянусь, ты такой же скованный, как Енгук. Расслабься!
Он встряхивает руками и наклоняет голову в разные стороны.
Чунхон очень рад, что все его конечности туго привинчены, но он все равно повторяет действия Химчана, а тот хохочет.
— Это совсем не то, мелкий.
— Извини, хен.
— Не извиняйся, просто... — Химчан берет его за руку и подвигает ближе. — Смотри, откинься на подушки. Вот. И почему бы тебе не скрестить ноги вот та...Правильно!
Он тоже садится и обнимает одной рукой плечи Чунхона, свободной рукой он нажимает пуск на панели. Картинки на экране начинают двигаться.
Этой позы нет в библиотеке характерностей Чунхона.
— Хен, — спрашивает он, — как называется то, что мы делаем?
Химчан выглядит как человек, у которого очень болит голова.
— Обнимаемся, Чунхони. Мы обнимаемся.
— О.
Текст проплывает по экрану, и появляется мужчина.
— Хен, а что значит — обниматься?
Химчан наклоняет голову, раздумывая.
— Обнимаются, когда жизнь кажется совсем ужасной и гадкой, и тебе просто хочется быть рядом с кем-то тебе не безразличным, чтобы напомнить себе, что она не состоит только из одиночества и несправедливости.
Он обнимает Чунхона сильнее.
Чунхон создан, чтобы облегчать эмоциональные переживания; вот только, кажется, что Химчан заботится о нем. Но это не обязательно плохо.
— Хен, ты привязываешься к людям очень быстро. Спасибо, что заботишься обо мне.
Химчан смеется.
— Другими словами, я легкодоступный? Вау, ты и правда ребенок БиБэна.
Он переплетает свои пальцы с пальцами Чунхона.
— Но ведь ты один из нас, ты же понимаешь это?
Чунхон кивает. Он знает хотя бы то, что и Енгук-хен и Химчан-хен стараются изо всех сил, чтобы он почувствовал себя желанным. Он совсем не ожидал от них такого.
Химчан нажимает другую кнопку на панели, и свет тускнеет. Картинки на экране мерцают очень ярко и быстро. Звук тоже есть — указывающий на то, что картинки разговаривают. Чунхон понимает кинофильм в теории, но он никогда не имел с этим дело. Его сенсоры очень чувствительны, и он понимает, что картинки на экране это всего лишь изображение.
Химчан-хен шевелится, и Чунхон раздумывает, является ли это действие сигналом, что нужно перестать обниматься, хотя их пальцы и остаются переплетёнными. Он не очень уверен, что было бы уместным в данной ситуации. Библиотека характерностей предлагает ему несколько вариантов. Нет, массаж головы только будет отвлекать. О, Чунхону кажется, что это подходит.
Он кладет голову Химчану на плечо и достаточно долго ждет знака, что он сделал что-то не так, что это был неправильный выбор.
Но Химчан только подвигает его ближе к себе.

[Susumi Shin]

— Видишь ли, она влюблена в него, но его близнец был помолвлен с ее сестрой, а сейчас, после смерти сестры, брат хочет жениться на ней.
Химчан качает головой.
— Но ей бы лучше не выходить за него. Они бы не сделали еще более очевидным тот факт, что он злой близнец, даже если бы гремел гром, и сверкали молнии каждый раз, как он появляется на экране.
Чунхон кивает. Химчану очень нравятся фильмы, так что объятия на диване стали регулярным способом времяпрепровождения. С практикой навыки Чунхона в объятиях очень улучшились, он улыбается, и держит руку Химчана ближе к своей груди.
— Цель брака в том, чтобы укрепить романтическую связь, закрепить семью, как ячейку общества с финансовой, эмоциональной и репродуктивной стабильностью, — говорит Чунхон. — Но, хен, почему тот мужчина хочет жениться? У него много денег, и мне совсем не кажется, что он любит детей.
Химчан сердито фыркает.
— Так вот как они объяснили вам брак, Чунхон? Я напишу жалобу вашей компании, когда мы выберемся из этой консервной банки.
~ Эй. Поаккуратнее с выражениями. ~
— О, хен, ты же знаешь, что я просто шучу. Ты моя единственная консервная банка.
— Я тоже тебя люблю, Ким Химчан.
Кан-хен производит громкий пронзительный звук, который, как полагает Чунхон, означает поцелуй. Его способности к вокализации впечатляют.
— Брак, конечно, подразумевает все те черствые картонные понятия, что ты упомянул. Но на самом деле, в самой сути, он про любовь, — взгляд Химчана теперь мягок. — Он о такой сильной любви к человеку, что хочется сделать что-то сумасшедшее, например, провести остаток жизни вместе.
Он вздыхает, а затем тихо добавляет:
— Или лететь на какую-то захолустную планету на другой стороне вселенной, чтобы быть вместе с ним.
Чунхон кивает. Он знает о любви. Любовь — это глубоко нежное выражение чувств к другому человеку; чувство влечения к человеку, и глубокой привязанности; страсть или желание. Он знает, но не понимает. Даже Кан-хен понимает, а он — нет.
— Откуда ты знаешь, что любишь кого-то?
Секунду Химчан молча смотрит на него и прищуривается.
— Когда ты любишь кого-то, — говорит он, — ты просто знаешь.
— Звучит очень поэтично, хен.
Химчан качает головой.
— Я не поэт, Чунхон.
Химчан обычно любит поболтать, но сейчас больше ничего не говорит. Он прижимается ближе к Чунхону и смотрит на пол перед диваном растерянными полу-прикрытыми глазами. Чунхон не думает, что он обращает на что-либо внимание.
На экране злой близнец, приклонив колено, делает предложение сестре своей покойной невесты. Чунхон понимает термин «отношения», но этот фильм перевернул все с ног на голову так, что ему хочется нарисовать схему. Любовь. Злой близнец хочет жениться на ней, потому что любовь. Чунхон ищет подсказки в том, как мужчина двигается, в словах, что он говорит, но единственная подсказка в том, как он на нее смотрит, будто она единственная и самая красивая вещь в его мире.
Любовь. Хах. Он не понимает.

Они находятся в общей комнате, и голова Чунхона лежит на коленях Химчана. Пальцы Химчана перебирают его волосы. Ощущения приятные, и Химчану, вроде, тоже это нравится. Химчан рассказывал Чунхону истории. Завтра его цикл заканчивается, и он снова уснет, так что он оставил лучшую историю напоследок.
— Итак, БиБэн и я были изолированы глубоко на вражеской территории, — рассказывает Химчан. — Я не хочу говорить, что это его вина, но не я настоял на том, что нужно проверить, все ли люди выбрались из деревни до того, как подошла армия Мато.
Он качает головой.
— Вы с Енгук-хеном так давно знакомы, — говорит Чунхон. Это немного смешно, что Химчан-хен и Енгук-хен так давно знакомы друг с другом, и бывали в стольких разных местах, а все, что когда-либо знал Чунхон — это корабль Мато. Ну, все, что когда-либо знал лично. Знает то он много всего.
— Очень давно, — говорит Химчан. — Не знаю, как вышло, что я застрял с ним так надолго. Мы встретились, когда я пробовался в его команду — он ненавидел меня сначала.
Чунхон хмурится.
— Я не думал, что Енгук-хен способен на ненависть. Я никогда не видел, чтобы он выражал недовольство.
Химчан фыркает.
— О, не дай ему обмануть себя, Чунхони, он злится так же, как и все. Он научился это скрывать, но тогда он не был так хорош.
— Может я дефектный, — говорит Чунхон, — и я просто не могу вычислить его недовольство? Распознавание эмоций и уместная ответная реакция — основная часть моего назначения.
Пальцы Химчана больше не двигаются. Его большой палец лежит на скуле Чунхона.
— Не говори так, Чунхон, ты не дефектный. БиБэн просто странный, ты замечательный.
Легкое давление кончиков пальцев на коже Чунхона вызывает то, что называется щекоткой.
— Никогда не называй себя дефектным.
— Я не буду, хен, — отвечает Чунхон. Он не понимает, почему Химчан так серьезен. — Спасибо.
Химчан молчит немного перед тем, как продолжить.
— Итак, БиБэн и я были в этой разрушенной деревне, которая, конечно, уже была эвакуирована задооолго до того, как мы добрались туда. Мы знали, что войска Мато были на подходе, и что войска противника были разбиты довольно внушительно, так что мы решили спрятаться в одном из домов, пока наши ребята не подойдут.
Чунхон кивает на коленях у Химчана. Они не такие мягкие, как подушка Чунхона, но неудобства он не испытывает.
— Так вот, мы сидим в этой маленькой хижине, как вдруг получаем радиотрансляцию на приемник БиБэна, что одно подразделение вражеских войск направляется к координатам, которые, практически, прямо над нами.
— О вау, — отвечает Чунхон. Он стал гораздо лучше разбираться в междометиях, с тех пор, как начал слушать истории Химчан-хена.
— Мммм. В общем, конечно, мы решили, что лучше бы нам убраться оттуда поскорее и найти другое место, чтобы спрятаться. Что было бы правильным способом действий, если бы кто-то не вступил в канаву и не вывихнул лодыжку.
— Кто-то?
— Енгук.
— А, — отвечает Чунхон. — Ну да.
— В любом случае, мы видели, как подъезжают вражеские войска — та планета была самым большим, сухим и плоским пятном во вселенной. Они были в нескольких километрах от нас, но быстро приближались. БиБэн, будучи огромным идиотом-жертвенником, попытался убедить меня бросить его там.
— О вау, — откликается Чунхон. — И ты оставил его?
Химчан фыркает.
— Нет, конечно, нет. Я тащил его тяжелую задницу всю дорогу обратно к границе, — он качает головой. — Они пытались вручить мне благодарность за это, но я сказал, что не хочу. Я только хотел, чтобы с БиБэном все было хорошо.
— Ты очень храбрый, хен.
Химчан передвигает руку на бок Чунхона. Обниматься здорово, думает Чунхон. Химчан всегда чувствует себя лучше после этого, и Чунхону тоже нравится. Ему нужно будет понаблюдать во время других циклов, как остальная команда реагирует на это.
— Я не храбрый, — говорит Химчан немного погодя. — Я самый настоящий трус. Мне было так страшно от мысли остаться без БиБэна, что я сделал кое-что сумасшедшее и безрассудное. Мы оба могли погибнуть.
Чунхон переворачивается на спину, чтобы видеть лицо Химчана. Не лучший угол обзора для чтения его эмоций, но он видит, что взгляд Химчана мягок и глаза немного прикрыты, и напряжение, обычно приводящее его лицо в движении, отсутствует. Он не выглядит ни расстроенным, ни радостным, он выглядит задумчивым.
— О, — произносит Чунхон. Он понимает. — Ты влюблен в Енгук-хена.
Химчан кивает.
— Довольно таки глупо с моей стороны, да?
Чунхон не знает.
Химчан вздыхает.
— Тебе пора спать, Чунхони.
Чунхон садится и кивает. Ему, конечно, не нужно спать, но он знает, что Химчан-хену нравится это.
— Хорошо.
Химчан провожает его до каюты и откидывает одеяло на его кровати. Чунхон понял недавно, что забота о ком-то делает Химчан-хена счастливым, даже забота о Чунхоне, который спроектирован не особо нуждающимся в этом. Чунхон забирается в кровать.
— Спокойной ночи, хен, — говорит он.
— Спокойной ночи, Чунхони, — отвечает Химчан. Он наклоняется и прислоняет губы ко лбу Чунхона. Поцелуй. — Я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, хен, — говорит Чунхон. Глуповатая улыбка Химчана дает ему понять, что это было правильным ответом, даже если Чунхон до сих пор не особо понимает, что это значит. Он не врет; он просто не уверен. — Я буду спать.
— Я знаю, — отвечает Химчан, улыбаясь.
Чунхон засыпает. А когда просыпается, Химчан уже в биостазе и Чунхон снова один.

[Susumi Shin]

Дэхен отличается и от Енгука и от Химчана. Это действительно интересно. Чунхон раздумывает, каждый ли человек на его пути будет отличаться от предыдущего?
Прошло немного времени с тех пор, как Химчан заснул. Дэхен появляется у приборной панели в кабине экипажа с зевком и перед тем, как Чунхон успевает представиться, он говорит:
— Кан-хен, я умираю с голода. Пожалуйста, скажи мне, что здесь есть что-то помимо пайков.
~ Я не думаю, что Гукки или Чанни трогали запасы, Дэхен. Все должно быть на месте. ~
Дэхен выдыхает.
— Хорошо. Я переживал, что мне придется есть серую кашу следующие полгода.
Чунхон встает. Он знает, что это не лучший момент, но его программирование обязывает его представиться и объяснить свою цель и назначение как можно скорее после встречи с новым человеком.
— Здравствуй, Чон Дэхен. Приятно познакомиться. Я Чунхон, андроид класса ZELO, модель 1015XCVI, я...
— Чунхон, значит? — Дэхен рассматривает его. — Знаешь, как готовить?
— Готовить? — Чунхон качает головой. — Ты имеешь в виду подготовить паек? Я наблюдал как Енгук-хен и Химчан-хен делали это, но...
Глаза Дэхена расширяются.
— Хочешь сказать, что ел пасту все это время? Они даже не дали тебе попробовать что-нибудь стоящее?
Чунхон снова качает головой.
— Мне не требуется употребление органического материала, чтобы обеспечивать себя энергией, до тех пор, пока я нахожусь в магнитном поле этого корабля.
Дэхен выглядит шокированным.
— Ты никогда не ел? Бедный-бедный ребенок, — его глаза сужаются, а положение рта выдает его решительный настрой.
— Я сделаю тебе праздничный торт, Чунхон, — он колеблется пару секунд и добавляет, — как только что-нибудь съем.

Они не вспоминают про торт еще пару дней.
Пока Дэхен готовит и ест что-то под названием пицца, руководство пользователя рассказывает Чунхону, что он не только может глотать органический материал при надобности, но и то, что совместный прием пищи — важный способ закрепления любовной связи.
Когда Чунхон спрашивает Дэхена, почему Химчан и Енгук не упоминали об этом, тот фыркает.
— Да лааадно, Енгук-хен ел бы картон, если бы ему сказали, а Химчан скорее всего волновался, что био-стаз сыграет злую шутку с его обменом веществ, или что-то вроде того.
Вообще-то, у Чунхона есть целый комплект знаний, к которому ему не приходилось обращаться, заполненный рецептами и информацией о пищевых традициях. У корабля тоже есть такой комплект, и Дэхен вытянул оттуда рецепт желтого торта прямо на панель управления.
Чунхон не уверен зачем, потому что тот совсем не намеревается следовать указаниям.
— Хен, в инструкции сказано, что ты должен смешать сухие ингредиенты в отдельной миске.
Дэхен отмахивается от него.
— Это трата времени. Не переживай, — говорит он. — Дай мне два яйца.
Яйца не выглядят яйцеобразными предметами, как показывает Чунхону его банк знаний; скорее выглядят как герметично запечатанные кубики, которые открываются, если потянуть за петельку. Дэхен выливает их в миску.
— Хен, в инструкции сказано, что нужно добавлять одно за раз...
— Все будет нормально, Чунхон, — Дэхен энергично суетится. — Поверь мне.
В конечном итоге, масло немного комками и скорее серое, чем желтое.
Дэхен хмурится.
— Эти космические ингредиенты никогда не бывают хорошими.
— Мне жаль, хен, — говорит Чунхон.
Дэхен вздыхает.
— Ничего страшного. Я знал, на что иду, когда подписывался на это. Чунхон, как долго, там сказано, он должен печься?
Пока печется пирог, они готовят глазурь. Дэхен высыпает белую пудру и желтую массу в блендер и нажимает на кнопку. Блендер производит ужасно громкий звук, но когда вентель перестает вращаться, Чунхон приятно удивлен, увидев, что это превратилось в аппетитный на вид крем. Дэхен запускает свой палец прямо в него, а после засовывает в рот. Его глаза закрыты и он улыбается. Должно быть, это вкусно, соображает Чунхон.
— Попробуй, — говорит Дэхен.
Чунхон никогда раньше ничего не ел. Он не нервничает; он понимает механизм, и руководство пользователя ясно указывает на то, что он спроектирован с возможностью усваивать пищу. Но все же. Он как-то не понимает штуку со вкусом.
Он цепляет маленькую капельку крема на кончик своего пальца и смотрит на нее.
— Ты не отравишься этим, — говорит Дэхен немного нетерпеливо.
Чунхон подносит кончик пальца ко рту.
О.
Дэхен широко улыбается.
— Выражение твоего лица потрясающее. Кан-хен, сфотографируй его.
~ Есть. У него действительно немного смешное лицо. Почти такое же смешное, как твое, Дэхенни. ~
— Это и есть вкус? — спрашивает Чунхон. — Все вещи такие на вкус?
Дэхен качает головой.
— Нет-нет. Это глазурь, она на вкус сладкая. Разная еда разная на вкус, Чунхон. Только те пайки все одинаковые.
Чунхон не может описать, как сладкое на вкус, но это приятно. Ему нравится.
— Енгук-хену и Химчан-хену должно быть было очень грустно.
Дэхен прыскает со смеху. Он смеется так заливисто, что с уголков его глаз текут слезы, и ему приходится ухватиться за панель, чтобы удержать себя в стоячем положении.
Чунхон не уверен, нормальная ли это реакция.
— Хен, ты в порядке?
Дэхен вытирает глаза тыльной стороной ладони.
— Я в порядке, Чунхон. Это просто смешно, что ты уже настолько умнее тех двоих.
Чунхон хмурится.
— Ну, я иду в комплекте с 15,3 терабайтами знаний, знаешь ли, — он очень продвинутая модель.
Дэхен снова смеется. Чунхон совсем не уверен, что в этом такого смешного.
Когда они вытаскивают торт из духовки — он красивого золотистого цвета, и пахнет здорово. Чунхон знаком с запахом, но большая часть Мато пахнет стерильным переработанным воздухом. Торт пахнет богато и чудно. Он понимает, почему готовка может сделать человека счастливее.
Дэхен снимает торт с противня и покрывает его глазурью.
— Все, я доделаю остальное. Ты иди в общую комнату или куда-нибудь.
Чунхон сидит в общей комнате и смотрит следующий эпизод дорамы, которую они начинали смотреть с Химчаном. Дорамы предоставляют замечательный обзор всего спектра эмоций. Он продолжает смотреть только потому, что они образовательные.
Как раз в момент, когда любовник наследницы наконец собирается рассказать, что она на самом деле дочь своей няни из детства, свет гаснет. Чунхон поднимает взгляд; он хорошо видит даже при очень тусклом свете.
Дэхен выходит из кухни с тортом. Чунхон вскакивает.
— Хен, почему он горит?
Дэхен закатывает глаза.
— Это не огонь, а свечки. Мне повезло, что Енчже додумался прихватить их, хотя с этими его дурацкими списками вообще невозможно что-то забыть.
Он ставит торт на стол.
— А теперь садись.
Чунхон садится, и Дэхен начинает петь.
Енгук-хен и Химчан-хен слушали музыку, еще Чунхон слышал музыку в дорамах и фильмах, которые смотрел. Он слышал достаточно, чтобы понять, что Дэхен очень талантливый певец.
Когда песня кончается, Чунхон хлопает в ладоши. Дэхен качает головой.
— Ты должен задуть свечи.
— О, — отзывается Чунхон. Это очень странный ритуал. Он выдыхает в направлении торта... и огонь исчезает. Немного воска капнуло на глазурь, и теперь он видит, что Дэхен написал на глазури голубым цветом «С Днем Рождения, Чунхон».
Дэхен хлопает и выкрикивает:
— Поздравляю!
Чунхон широко улыбается — его непроизвольные реакции существенно улучшились.
— Спасибо, хен! Мм, что я сделал?
Дэхен издает недовольный возглас.
— Сегодня твой День Рождения. Ну, я решил, что мы можем отпраздновать его, ты же не был действительно рожден, так что.. Но все заслуживают день, когда дарят торт, Чунхон, — его голос очень серьезен.
Чунхон понимает, что значит быть рожденным — он знает все о репродукции, даже если у него совсем нет причин быть в этом заинтересованным. Он также ознакомлен с разными обрядами и ритуалами, которыми окружены Дни Рождения. На Мато, например, людям дают второе имя, когда им исполняется 500 лет, и направляют в ту или иную гильдию для дальнейшего профессионального тренинга.
Ни в одном ритуале, о котором у Чунхона есть информация, не упоминается торт, но он помнит, какая вкусная глазурь. Это точно не может быть чем-то плохим.
Дэхен наблюдает за ним.
— Ты можешь выбрать другой день, если хочешь, — говорит он. — Я не собирался вести себя так, будто я назначаю этот день твоим Днем Рождения. Я просто подумал, было бы здорово, если бы у тебя произошло что-то особенное, и торт — это лучший подарок, который ты можешь получить, пока мы не прибыли на Землю, — он делает паузу. — Получить в подарок торт это всегда здорово, честно говоря.
Чунхон думает о дне его первой загрузки, когда он проснулся совсем один, и почти ничего не понимал. Он думает о дне, который был еще дальше в прошлом, когда он прошел инспекцию на производственной фабрике — эта информация все еще здесь, она глубоко спрятана, на случай, если ему когда-нибудь понадобится ремонт или...если его нужно будет поменять.
Чунхону не очень нравится думать об этом.
— Нет, — говорит он. — Это чудесный день, Дэхен-хен. Спасибо большое за подарок, мне никто до этого не дарил День Рождения.
Дэхен смущается.
— Это ерунда, — отвечает он, разрезая торт. — Вот, первый кусок — твой.
Чунхон берет вилку и пробует кусочек.
— Очень вкусный, — говорит он.
Дэхен энергично кивает.
— Я знал, что ты умный ребенок, — говорит он с набитым ртом.

[Susumi Shin]

Иногда Дэхен грустит. Грусть — что-то новое для Чунхона, но он понимает ее лучше, чем прочие эмоции. Грусть — это когда Енгук-хен ушел спать, и он был один. Грусть — это вспоминать, как Химчан-хен обнимал его, и думать, будет ли у них возможность сделать это еще раз.
Чунхон не знает, почему Дэхен грустит, но знает, что ему стоит попробовать приободрить его.
— Хочешь посмотреть кино, хен? — спрашивает Чунхон. — Есть один очень хороший фильм, мне показал его Химчан-хен, про принцессу и зеркало и этих...
— Нет, — отвечает Дэхен. — Все нормально, Чунхон.
Он начал носить легкую респираторную маску, отчего его голос становится приглушенным и странным. Он больше ничего не говорит, просто смотрит на темное ничто глубокого космоса.
Чунхону не нравится его неспособность сделать Дэхена счастливым. Это вся причина его пребывания здесь — помогать команде не чувствовать себя одинокими в этом долгом-долгом путешествии. Информации о Дэхене очень мало в личных делах команды. Он присоединился к ним всего лишь за шесть месяцев до того, как они покинули Мато, и большинство информации о нем было отредактировано. Чунхон думает, что смог бы обойти кодирование Кан-хена и получить доступ к неотредактированным файлам, но было бы ужасно стыдно, если бы его поймали. Кроме того, это нечестно по отношению к Дэхену — поступать так подло.
Вместо этого он решает испечь печенье.
На самом деле это так странно; Чунхон уверен, что следовал инструкции шаг за шагом, но с его печеньем что-то не так. Оно плоское и сильно крошится, и хотя оно вкусное, но совсем не выглядит, как то, на картинке.
— Чунхон, что ты делаешь? Я услышал запах гари.., — губы Дэхена подрагивают так, будто он пытается не смеяться. — Чунхон, ты весь в муке.
Ладно, может Чунхон и не убирал за собой в процессе. И может быть насыпать муку в миску оказалось тяжелее, чем он того ожидал.
— Хен, это не очень то и смешно. Ее было тяжело пересыпать, — он вздыхает и подталкивает поднос с рассыпчатым печеньем вперед. — Я приготовил тебе печенье, но оно сломано.
Дэхен берет одно и кладет целиком в рот, жует, а потом говорит:
— Оно замечательное, спасибо!
Чунхон думает, что Дэхен просто старается быть милым, но он все равно выглядит чуточку счастливее.
— На здоровье, — говорит довольный Чунхон. — Я заметил, что тебе грустно. Надеюсь, печенье поднимет тебе настроение.
Дэхен глотает.
— Я в порядке. Это очень мило с твоей стороны, но я в порядке.
— Но, хен, ты проводишь очень много времени один, и твой аппетит испортился. Это симптомы...
Дэхен качает головой.
— Я не напуган, — говорит он. — Я просто волнуюсь.
Чунхон кивает, он понимает волнение.
— О чем ты волнуешься?
Дэхен пожимает плечами.
— Я не знаю. Ни о чем конкретном на самом деле. Я просто нервничаю, что когда мы приземлимся... Енгук-хен и Химчан-хен, они настоящие профессионалы, понимаешь? Они оба уже очень давно этим занимаются, и они очень хороши. И Енчже и Чоноп давно работают с ними. А я просто...у меня нет такого опыта, и я совсем недавно с ними познакомился.
Чунхон снова кивает.
— Это тяжело — чувствовать, что тебе здесь не место, — он понимает это.
Дэхен кивает.
— Просто.. я знаю, что хорош в своем деле, но есть много того, чего я не умею, — он поджимает губы. — Я не хочу быть тем парнем, который тащит вниз всю команду.
Чунхон кивает, он знает, что Дэхен имеет ввиду. Он тоже переживает, что недостаточно хорошо выполняет задание, которое ему поручили.
— Ты действительно хороший человек. Ты подарил мне День Рождения, а мне никто ничего такого раньше не дарил, — говорит Чунхон. — Я думаю, что тебе просто нужно немного постараться.
Он снова кивает. Это кажется правильным.
Дэхен смотрит на него ошеломленно. Чунхонн совсем не кажется, что его речь была забавной; он был искренен и не знает, что еще сказать.
— Эм, хочешь еще печенье?
Дэхен разражается смехом и берет одно.
— Конечно, хочу — он берет два, вообще-то и свободной рукой ерошит Чунхону волосы. — Ты правда очень хороший, Чунхон, спасибо.
— Пожалуйста, хен, — говорит Чунхон. Он немного озадачен, ведь знает, что его совет был не очень хорош, но Дэхен выглядит гораздо счастливее, и это совсем бессмысленно.
Хотя, в конечном счете, если Дэхен счастливее — это единственное, что важно.

Когда цикл Дэхена заканчивается и ему пора обратно в биостаз, Чунхону не так грустно. Не потому что ему не нравится Дэхен — нравится, очень сильно. Но он начинает лучше понимать свою задачу. Дэхен заснет, и проснется кто-то другой, и у Чунхона появится новый друг, а потом все снова произойдет по новой.
Возвращение Дэхена в биостаз также означает, что пройдено ровно половина пути. Кан-хен отмечает это сражением с Чунхоном в голографический пин-понг — в чем он очень хорош, не смотря на то, что не материален. Чунхону приходится играть неудобным электронным пультом. Кан же просто манипулирует голограммой. И, конечно, он побеждает.
— Это нечестно, — хмурится Чунхон. — Ты точно знаешь, куда он прилетит, и тебе не нужно шевелиться, чтобы отбить его. Это нечестно.
~ Я знаю, Чунхон-а. А почему, ты думаешь, я так хотел сыграть в эту игру? Отдай мне должное. ~
Середина пути также означает, что Чунхон начинает думать об окончании их путешествия, вместо того, чтобы думать о начале. Он не сконфигурирован функционировать вне силового поля Мато. Он не знает, что с ним произойдет, когда они наконец достигнут Земли, хотя в руководстве пользователя указано, что андроиды класса ZELO могут быть отключены и храниться несколько дюжин стандартных галактических лет избегая износа.
Чунхон не хочет даже думать о таком долгом сне. Это пугает его.

[Susumi Shin]

— О вау! Ты классый! Ты, наверное, ZELO, да?
В этот раз Чунхона опередили с его представлением.
— Здравствуй, Ю Енчже. Я Чунхон. Я андроид класса ZELO, модель XCVI1015.
— Вау, Енгук-хен действительно там на хорошем счету, — говорит Енчже.
Довольный Чунхон продолжает.
— Я представляю значительный функциональные улучшения по сравнению с последней моделью андроидов класса ZELO. Моя библиотека человеческих характерностей полностью переоформлена для достижения большего реализма. Мои способности к адаптации и совершенствованию колоссальны, и я могу…
— Круто, — говорит Енчже. — Любишь играть в Star Craft?
Чунхону правда очень нравится Енчже-хен. Ему нравились все до сих пор, так что это не удивительно. Хотя Енчже и любит обнимать Чунхона, класть руки ему на плечи, но все равно не любит обниматься так сильно как Химчан-хен. Он любит играть в видео-игры, даже учит Чунхона немного. Чунхон теперь знает, что такое ММОРПГ — даже не смотря на то, что они слишком далеко и не могут подключиться к сети, чтобы действительно сыграть в нее. А еще Енчже очень умный. В конце концов, он ведь технолог корабля.
~ Нет, не этот, мелкий. Аккуратно. Хочешь, чтобы я затащил нас в черную дыру? Ты чуть не вывел из строя все наружные сенсоры. ~
Енчже лежит под одной из консолей приборной доски. Кан-хен предполагает, что там произошло замыкание, и Енчже разбирается с этим.
— Знаю-знаю, — приглушенно отвечает Енчже. — Я ничего и не собирался делать с ним, хен. А может…
~ Нет! Не этот! ~
Енчже смеется.
— Я знаю, хен. Над тобой так легко подшутить.
Енчже устраняет неполадку и помогает настроить программы освещения (хотя Чунхона никогда не беспокоило то, что свет в одном из коридоров мерцал то пурпурным, то зеленым, то голубым — выглядело прелестно).
Они пролетают рядом с фиксированной сетью и зацепляются за сеть свободного доступа. Енчже загружает и устанавливает обновления для Кан-хена, слушает послание от наместника короля Мато (значительных ухудшений не произошло, но лучше тоже не стало; народ Мато все еще рассчитывает на них) и отправляет короткий ответ.
А после, до того выхода из зоны, он спрашивает:
— Как на счет тебя, Чунхон? Нужно установить какие-нибудь обновления?
Чунхон хмурится. Конечно, он знает, что он андроид. И, конечно, он знает, что Енчже-хен тоже в курсе, но…
— Нет, хен, я в порядке, — быстро отвечает он, — мне не нужно, чтобы ты обновлял меня.
Тем вечером, вместо того, чтобы смотреть, как Енчже-хен пытается сразить финального босса игры, которую он сейчас проходит, Чунхон уходит в свою каюту (очень жаль, ведь Чунхон так хотел посмотреть, как хен борется с боссом).
Очень глупо сердиться на Енчже за то, что он предложил помощь в обновлении. Чунхон знает, что он такое; он не способен самостоятельно модифицировать собственное программирование. Обновления должны быть инициированы человеком. Он может лишь загружать информацию.
Енчже просто пытался помочь, но Чунхон не хочет, чтобы кто-либо копался в его голове. Кан-хен доверяет Енчже. Чунхон знает, что все было бы в порядке, но что бы случилось, скачай Енчже случайно новую заплату личности или что-то вроде того? А Чунхон проснулся и был бы уже совсем не тем?
Он знает, что не настоящий человек из плоти и крови. Конечно, он знает. Но он выглядит как один из них: он улыбается как человек, и его кожа на ощупь совсем такая же, и до этого разговора об обновлении было так легко притворяться.
~ Малыш, ты в плохом настроении. ~
— Хен, я в порядке.
~ Ты лежишь на кровати и слушаешь очень мелодраматичный саундтрек уже три часа. Это и меня начинает угнетать. ~
— Я в порядке, — говорит Чунхон снова. — Я в порядке, ладно?
Он отворачивается, что совсем не имеет смысла. У Кан-хена даже нет глаз, он просто может видеть везде.
~ Ладно, мелкий, я оставлю тебя одного. Но если ты захочешь поговорить, просто скажи мне, хорошо? ~
Чунхон кивает и сворачивается поплотнее. У него есть программа плача. Вообще-то, ему не полагается выполнять ее, когда он один; в чем смысл?
Но он все равно делает это, видел, как люди плакали в дорамах, и все такое. Слезы катятся по его щекам, горячие и мокрые. Чунхон не очень-то понимал плач раньше, но понимает сейчас. Ему лучше и хуже одновременно.
И это совсем не помогает разобраться, почему же он расстроен.

Енчже, более чем умный, чтобы сообразить, что что-то не так, извиняется, когда Чунхон выходит к завтраку.
— Чунхон-а, извини. Я не хотел тебя обидеть. Мне стоило…
— Нет, хен, мне жаль, — Чунхон хмурится. — Ты не сделал ничего плохого, я не должен был расстраиваться. Я знаю, что я… Я знаю, что я не человек.
Енчже закусывает губу.
— Ты человек, Чунхон. Некоторые не соглашаются, но я знаком со многими андроидами. Ты не такой же человек, как я, но ты человек.
Чунхон смотрит в пол, глупо разговаривать об этом. Его программа настоятельно рекомендует не делать этого, но он хочет понять.
— Я не человек, — говорит он. — Я машина, управляемая кучкой программ. Я не могу даже обновить себя, если ты не сделаешь это.
Енчже хмурится, размышляя. А после спрашивает:
— Думаешь, люди из плоти и крови могут сами себя обновить?
Чунхон открывает рот… но он не знает. Люди обновляют себя? Он роется в своей базе знаний так быстро, как только может — модификация тела: тату; пирсинг; имплантаты; исторические и современные практики. Механические и/или электронные модификации: риск и польза; законы об использовании кибернетики; отторжение; легальная защита. Киборг: происхождение; презентация в масс-медиа; модификации, одобренные на данный момент; предлагаемые части для…
— Мы не можем, Чунхон, — говорит Енчже. — Не легально и не безопасно. Если человек из плоти и крови болен или ему нужно обновление, он идет к доктору. Если человек из метала и проводов болен или нуждается в обновлении, он идет к технику.
Енчже опускает взгляд:
— Вот и все.
Чунхон хмурится.
— Я знаю, хен, но… это разные вещи.
Енчже качает головой.
— По-моему, ничуть не разные. Мне очень жаль, что я расстроил тебя, но для меня — и для всей команды — ты человек.
Чунхон кивает, голова все еще опущена. Он знает, что Енчже прав, но ему совсем не становится легче от этого. Он долго молчит, Енчже тоже не говорит ни слова. Чунхон знает, что должен исправить ситуацию — неправильно, что Енчже успокаивает его, а не наоборот — но он не знает, как.
~ Эй, мелкий, ищи положительные стороны. У тебя хотя бы есть руки. ~
Кан кажется немного обиженным.
Чунхон ничего не может поделать. Он смеется. Енчже смеется тоже, по-детски непринужденно, как он умеет.
~ Правильно, смейтесь над парнем, у которого даже тела нет. Обхохочешься. ~
Чунхон шмыгает носом и вытирает щеки. Немного смешно: он не помнит, чтобы запускал программу, но почему-то снова плачет.

[Susumi Shin]

Когда Чунхон решает, что пришло его время извиняться, Енчже лежит на диване и играет в игру на планшете. Декоративная подсветка в гостиной сегодня желтого цвета — теплого и солнечного (не то, чтобы Чунхон когда-либо видел солнце, но он видел его в фильмах — почти то же самое). Ему нравится.
— Хен, — говорит Чунхон.
Енчже оборачивается.
— Как дела, Чунхон?
— Я приготовил тебе печенье, — Чунхон протягивает коробку. — Я готовил такое же для Дэхен-хена, но эти гораздо лучше. Думаю, мне нужна была практика.
Енчже садится.
— Дай угадаю, Дэхен все равно все съел, так ведь?
Чунхон кивает в попытке не захохотать.
— Ему правда нравится еда.
Енчже смеется.
— Да, нравится, — он берет одно печенье. — Правда вкусно!
Чунхон не может не улыбаться.
— Я рад, хен, — он смотрит вниз. — И мне жаль.
— Ты не должен снова извиняться, Чунхон.
Чунхон качает головой.
— Нет, я хочу. Я, правда, не хотел разозлиться…
Он закрывает глаза. Ему почему-то легче — не смотреть на Енчже.
— Очень тяжело понять, что вы, ребята, чувствуете, и еще тяжелее понять, что сделать, чтобы вам стало легче. Как я могу хотеть быть человеком, когда я не так уж хорошо даже как ZELO?
— Это и для меня тяжело, Чунхон, — говорит Енчже. — Это для всех тяжело. Ты человек, потому что это тяжело, а не «не смотря на это».
Чунхон качает головой, он не понимает. Всем так тяжело? Кажется немыслимым, невыносимым, что жить так тяжело. Было гораздо легче, когда он совсем ничего не понимал.
— Что мне делать, хен?
Енчже качает головой.
— Я не знаю, — он протягивает Чунхону коробку. — Возьми печенье, для начала и это неплохо.
Чунхон берет одно и улыбается.
— Ты прав, — говорит он. — Так и есть.

Когда Кан-хен говорит, что пришла пора Енчже возвращаться в биостаз, Чунхон беспокоен и взволнован, чего не было ни с одним из хенов. Не то, чтобы ему нравился Енчже больше. Ему нравятся все они по-разному, потому что они действительно разные.
Но он думает о том, о чем Енчже все время говорил: ты человек. Чунхону так сильно хочется в это верить, но он переживает, что это перестанет быть правдой (или перестанет иметь значение), как только Енчже вернется в биостаз.
У Енчже вообще-то нет выбора. Путешествие было снабжено ресурсами с учетом на точно распланированные циклы.
Енчже колеблется у двери в кабину биостаза. Красная лампочка над ней мигает, будто раздражена. Чунхон улыбается, потому что это не честно — расстраивать Енчже.
— Спасибо большое, хен, — говорит он и обнимает его.
Енчже обнимает его в ответ.
— Пожалуйста. Я знаю, что это очень тяжело, но ты замечательный человек. Просто помни об этом.
Чунхон кивает.
Злой красный огонек все еще мигает.
Дверь открывается, Енчже кивает, машет рукой и исчезает в дверном проеме.
Чунхон машет в ответ.
Дверь закрывается.
Снова один. Чунхон сглатывает и опускается на пол, прислоняясь спиной к стене.
— Хен, каждый раз так больно?
~ Ты увидишь их снова, Чунхон, и скоро. ~
Кан-хен делает паузу.
~ Но да, каждый раз. ~
Чунхон кивает и остается там, на полу, еще очень долго.

[Susumi Shin]

У Мун Чонопа точка на носу.
У него точка сбоку на носу и два совсем чуть-чуть великоватых передних зуба, и добродушная улыбка, которую Чунхон не понимает.
Когда Чунхон представляется, Чоноп говорит:
— Ты, наверное, очень вымотан. Развлекать хенов так долго — тяжелая работа. Химчан-хен заставлял тебя смотреть с ним очень глупые дорамы?
Чунхон кивает. Он бы не сказал, что они глупые, но…
— И готов поспорить, Дэхен-хен пытался заставить тебя готовить для него?
Чунхон снова кивает. Но ведь ему нравится готовить хенам.
— А Енчже-хен, преисполненный энтузиазмом, бьется слишком сильно?
Чунхон хмурится.
— Нет, он никогда не делал этого.
— О, — отзывается Чоноп. — Хах. Теперь мне интересно, в избиении меня есть что-то особенное, или ты ему просто больше нравишься?
Чунхон не имеет ни малейшего понятия.
Мун Чоноп очень странный.

Иногда Чоноп пропадает.
Кан-хен знает, куда он уходит. Кан-хен ответственный за мониторинг каждого живого существа на борту Мато, так что он должен знать.
Но он не говорит.
~ Это было бы не честно. ~
Чунхон закатывает глаза.
— Хен, какая разница, ты мне скажешь, или я спрошу у него? Я собираюсь выяснить это в любом случае.
~ Скажи-ка ты мне, умник. В чем разница? ~
Чунхон морщит нос. Кан-хен чересчур умен иногда.
У Чунхона есть схема планировки корабля, он может вычислить это методом исключения. Чоноп не в тренажерном зале; тренажерное оборудование пыльное и нетронутое. Он не в своей каюте; дверь открыта. Он не в кабине экипажа, не в гостиной и не на кухне. Он не в кабине биостаза и не внизу в машинном отделении.
Мато не такой большой, и не так уж много мест, куда Чоноп может пойти, разве что кучка наполовину заполненных комнат хранения на нижнем этаже. Ну и что бы он там делал?
Это не совсем дело Чунхона, но он убеждает себя, что если Чоноп спускается туда, потому что ему грустно или он расстроен, то Чунхону нужно знать, чтобы помочь ему. Так что, на самом деле, это просто часть его работы.
— Хен, — Чунхон спрашивает, когда они оба в общей комнате.
Чунхон приготовил ужин, потому что подумал, что Чоноп мог устать от пресных серых пайков, а еще, потому что ему хотелось.
— Хен, куда ты уходишь, когда пропадаешь?
Чоноп смотрит на свой гамбургер, сдвинув брови.
— Я пропадаю?
Чунхон кивает.
— Да, — говорит он. — Каждый день ты уходишь куда-то. Куда?
Чоноп кивает.
— А, — отвечает он. — Я иду танцевать.
Танцевать. Танец — движения ногами или телом, или вместе, ритмично по определенной смехе шагов, специфически под музыкальный аккомпанемент.
Чунхон знает о танцах. Герои его дорамы как-то раз танцевали на большой вечеринке с мигающими огнями со стен и прелестной музыкой. Девушка была одета в платье, которое блестело, когда она двигалась, а мужчина — в черный костюм. Это единственный танец, который Чунхон видел.
— Я могу посмотреть? — спрашивает он.
— Конечно, — отвечает Чоноп.

Танцы Чонопа совсем не похожи на танцы из дорамы.
Чунхон сидит на полу, скрестив ноги и упершись локтями в колени, и просто смотрит, потому что раньше никогда такого не видел. Он не знает песню, которая играет, но это не важно, потому что он может понять, о чем она по движениям Чонопа. Он быстрый и грациозный, но это жесткая, скорая и веселая грация, ничего мягкого. Под эту песню не кладут руки на талию любимой и не шепчут сладостные нежности на ухо. Кажется, что эта песня и танец Чонопа должны выдавить из человека разом все странные болезненные чувства, до того, как от них станет еще хуже.
Ритм песни замедляется, инструментовка меняется. Чоноп балансирует на одной ноге всего момент, а в следующий, так быстро и легко, будто он ничего не весит, переворачивает себя, вверх ногами. Он приземляется легко, грудь вздымается, его выражение лица, так часто отсутствующее и сдержанное, тоже совершенно другое. Он сияет, улыбается так широко, что Чунхон не может ничего с собой поделать и улыбается в ответ.
Он до боли хлопает в ладоши.
— Хен, ты был потрясающ!
Чоноп садится и улыбается.
— Спасибо.
Чунхон выжидает момент, а потом спрашивает:
— Как думаешь, ты сможешь научить и меня?

[Susumi Shin]

Танцы не похожи ни на что, что Чунхону приходилось бы делать раньше.
— Я не знаю, как научился, - говорит Чоноп. — Я просто начал танцевать однажды, и, наверное, ни разу не прекращал.
Как только Чоноп нажимает пуск на панели управления, и Чунхон начинает двигаться в такт музыки, он понимает, почему.
Это так легко и тяжело, совсем по-новому. Вовсе не похоже на попытки понять, что чувствуют другие, и как сделать их счастливее. Совсем не похоже на принятие решения, как наклонить голову или как расположить руки и ноги так, чтобы они выглядели естественно, не искусственно. Ему не нужно переживать, о том, что он хочет быть кем-то, кем на самом деле не является. Все дело в движении и ритме.
Он не знает, выглядит ли хорошо, то, что он делает, правильно ли это. Ритм захватывает, и ноги двигаются. Чунхон двигает бедрами, перебирает плечами, вращает головой. Нет времени думать над каждым движением; он просто делает это. Он танцует. Это не «хорошо, потому что»; это просто хорошо. Это восхитительно.
Песня кончается. Чунхон закрывает глаза, неохотно меняя позу.
Чоноп хлопает в ладоши и улыбается.
— Ты очень хорош! Ты естественен, Чунхони.
— У меня никогда не получится лучше, чем у тебя, хен.
Чунхон даже и мечтать не может танцевать так же, как Чоноп. Тот лишь пожимает плечами.
— Ты справляешься гораздо лучше, чем я, когда только начинал. Так что если будешь продолжать практиковаться, в итоге — станешь лучше.
Чунхон не уверен, что в этом есть смысл.
— Мне бы пришлось практиковаться очень много времени.
Чоноп хмыкает, неопределенно.
У них нет особо много времени. У них вообще почти нет времени.
Чунхон хватает Чонопа за руку и поднимает его на ноги.
— Давай, — говорит он. — Давай сделаем это еще раз.
Чоноп нажимает пуск на панели управления. Музыка играет снова, и они двигаются.

Но вот эта точка у Чонопа на носу.
Они находятся в общей комнате. Чоноп сидит на диване и просматривает сборки информации, которые Кан-хен загрузил, когда они пролетали рядом с цивилизацией в последний раз. Чунхон лежит, облокотившись о подлокотник дивана, закинув скрещенные ноги на ноги Чонопа, и смотрит, как тот читает.
Химчан-хен как-то пытался объяснить Чунхону понятие «красивый». Что-то о больших глазах и прямых носах, скулах и скорби о тех косметических препаратах, которые Химчан-хен не смог взять с собой в путешествие. Чунхон не понимал этого тогда и он не уверен, что понимает сейчас, но ему очень нравится лицо Чонопа. Ему даже нравится та точка. Ему интересно, что она означает.
— Точка у тебя на носу — это что-то особенное? — спрашивает Чунхон.
Чоноп поднимает взгляд, вытаращив глаза. Он прикасается пальцем к носу.
— Эта? — он качает головой, широко открыв рот. — Нет, а что?
Чунхон подползает на четвереньках к краю дивана, где тот сидит. Он так близко к лицу Чонопа, что может видеть его поры и каждую из ресниц.
— Это ведь не вживленный микрочип?
Чоноп смотрит на него так, будто Чунхон ненормальный.
— Это родинка, Чунхон. У тебя тоже есть, — Чоноп протягивает руку и касается его подбородка, чуть ниже губ.
Чунхон не хочет шевелиться. Он не имел ни малейшего понятия, что у него есть родинка. Что-то есть в том, как Чоноп смотрит на него — будто нет ничего другого, до чего ему бы сильнее хотелось дотронуться.
— Мне нравится твоя родинка, Чонопи-хен.
Чоноп глуповато улыбается.
— Мне тоже нравится твоя родинка, Чунхон.
Чунхон моргает и садится обратно на свои пятки.
— Мне твоя нравится больше, хен. Мне все твое лицо нравится. Оно славное.
Чоноп снова смотрит на него этим «о чем ты вообще говоришь» взглядом, но Чунхону все равно. Он не знает многих вещей, но он знает, что здесь он прав, и не важно, что Химчан-хен сказал бы о слишком маленьких глазах и слишком больших носах. У Чонопа замечательное лицо. Чунхону очень нравится.

[Susumi Shin]

— Чем ты хочешь заняться? — спрашивает Чунхон.
Чоноп пожимает плечами.
— Я не знаю. А ты что хочешь делать?
Чунхон хмурится.
— Я хочу делать то, что ты хочешь делать.
Губы Чонопа растягиваются в узкую четкую линию.
— Но я хочу делать то, что ты хочешь делать, Чунхон.
Остальные хены правда замечательные. Они выделили ему место в своей маленькой жизни на Мато, но ни один из них никогда не хотел и не ожидал, чтобы Чунхон принимал решения.
Чунхон закрывает глаза. Он не хочет просматривать план миссии, как Енгук-хен сделал бы. Ему нравится смотреть дорамы, потому что Химчан-хену нравилось, а еще, потому что ему нравится обниматься. Ему действительно нравится кушать вкусную еду, но не так сильно, как Дэхен-хену. Видеоигры веселые, но он даже приблизительно не так хорош в них, как Енчже-хен. И они провели все утро, танцуя.
— Хочешь пойти к приборной панели и посмотреть на звезды?
Он бы хотел этим заняться.
Чоноп кивает.
Они берут плед с кровати Чунхона и относят его в кабину экипажа, расстилают на полу, ложатся на спины и смотрят сквозь огромные толстые стекла окон на полотно космоса.
Чоноп не особо разговорчив, но им вовсе не странно и не неловко. Чунхон не выявляет признаков, что молчание Чонопа — следствие грусти или расстройства. Молчание успокаивающее и легкое, поэтому Чунхон чувствует себя комфортно — заговорить первым.
— Я часто это делаю между циклами, — говорит он. — Когда вы все спите.
Чоноп кивает.
— Наверное, бывает очень одиноко.
Чунхон моргает.
— Сначала не было, — говорит он. — Я не думаю, что понимал, что значит «одиночество».
Момент, когда Енгук уснул, кажется таким далеким. Это действительно было давно. По меркам Мато и Земли, и даже жизни андроида. С того времени Чунхон многому научился.
— Но мне было очень грустно, когда Енгук-хену нужно было возвращаться в биостаз. Наверное, тогда я и начал понимать.
Чунхон не говорит об этом, но ему будет гораздо грустнее, когда Чонопу настанет пора засыпать. Ему будет так грустно, что он не может думать об этом.
Чоноп ничего не говорит, но берет Чунхона за руку. Его пальцы теплые и сухие, и держат крепко. Звезды, планеты и изящные волны зеленого и пурпурного газа ярко проплывают по темному покрывалу космоса. Мато быстро движется в бескрайность. Раньше Чунхону нравилось смотреть на звезды, потому что он мог загрузить каждую из них в своей библиотеке знаний и найти факты и понять их богатство, которое может и не понимал, но так хотел. Сейчас он смотрит на звезды и думает, значат ли все тысячи звезд в этой целой сфере хоть половину того, что значат его пальцы, переплетенные с пальцами Чонопа?
— Благодаря тебе я чувствую себя лучше.
— Хах? — Чоноп смотрит на него.
— Я должен помогать тебе, почувствовать себя лучше, но это делаешь ты, — Чунхон хмурится. Должно быть совсем не так. Это не то, на что он запрограммирован. Он поступает неправильно…
— Иди сюда, Чунхон, — говорит Чоноп, его руки разведены. Он притягивает Чунхона ближе, так, что его голова лежит на груди Чонопа, а руки Чонопа обвивают его плечи.
— Я тоже чувствую себя лучше благодаря тебе. Может быть тебя хорошо, потому что мне хорошо. А может мне хорошо, потому что тебе хорошо.
Чунхон даже не понимает, о чем Чоноп говорит.
— Ты просто говоришь это, потому что я здесь, чтобы помогать вам чувствовать себя лучше. Я сделан для этого…
— Нет, — говорит Чоноп. — Не поэтому. Благодаря тебе я чувствую себя лучше просто потому, что ты — Чунхон.
Чунхон хмурится.
— Ты, правда, очень странный, хен.
Чоноп кивает. Его грудь поднимается и опускается, и Чунхон может слышать, что под ней, за непрерывным гулом двигателей корабля, звучат тихие глухие удары, повторяющиеся снова и снова.
Это сердцебиение Чонопа. Чунхон никогда раньше не слышал, как бьется чье-то сердце.

— Хен, может быть, ты изменишь маршрут?
Чунхон сидит в кабине экипажа, в большом кресле капитана. Но он не смотрит на звезды, потому что поздно так — как только может быть здесь, тысячи миль от ближайшего солнца. Чоноп спит. Им недолго осталось.
~ Изменить как? ~
— Как-нибудь… Я не знаю. Может, полетели через новые звезды? Или через область, где укрываются лунные пираты, или давай обогнем черную дыру, или…
~ Ты же знаешь, что мы не собираемся лететь ни одним из этих путей. ~
— Я знаю, — говорит Чунхон. Он закрывает лицо ладонями. — Я просто хочу больше времени. Я… я буду так сильно скучать по нему.
~ Я знаю, Чунхон. ~
— Это не честно, хен.
~ Обычно так и бывает, мне очень жаль. ~
Чунхон не хочет сострадания или утешения. Он плачет, и громкие всхлипы разносятся эхом по пустому кораблю, плачет так долго, что щеки горят, глаза болят и его трясет. У него нет сердца, которое качает кровь, но что-то внутри него так болит, кажется, будто его разорвет на части.

Свет мерцает зеленым, золотым, голубым и красным. Чунхон попросил Кан-хена сделать это в качестве одолжения, и он, немного поворчав, сделал. Чоноп смотрит и улыбается.
— Будто мы внутри калейдоскопа, — говорит он, поднимает руку и смотрит, как цвета меняются.
Чунхон не знает, что это такое.
— Я подумал, что это похоже на танец в темноте.
Чоноп говорит:
— Красиво, — будто устанавливая смысл, может и так, ведь действительно красиво.
Они танцуют, просто потому, что могут. Не красиво. Они прыгают и делают волны руками. Чоноп откидывает голову то назад, то вперед, и поднимает и опускает плечи, и говорит, что это художественная интерпретация мигающего света на посудомоечной машине в кухне. Чунхон смеется так сильно, что не может устоять на ногах и падает.
Он хватает Чонопа за руку и кружит его вокруг, пока тот, смеясь и с красным лицом, не начинает умолять его остановиться. Чунхон прижимает его к себе, а потом снова падает, и тащит за собой Чонопа, пока тот не падает на него сверху.
— Ауч, — откликается Чоноп. — Кажется, ты повредил мой мозг.
Чунхон обвивает руками его талию.
— Ты в порядке, — говорит он.
— Ты как осьминог.
Чоноп ерзает и извивается, и скатывается с него, чтобы разлечься распластанным по полу.
Но руку Чунхона он не отпускает.
Чунхон пожимает плечами.
— Ты подходящего размера для объятий, маленький хен.
Чоноп хмурится.
— У меня идеально нормальный рост, — говорит он. — Не все такие гиганты как ты, Чунхони.
— У тебя идеальный рост, — говорит Чунхон. А потом он чувствует себя глупо и будто у него кружится голова, он переворачивается и утыкается Чонопу в бок, пряча лицо. Чоноп совсем не двигается; он разрешает Чунхону лежать так столько, сколько он хочет.

[Susumi Shin]

Это заканчивается слишком быстро.
— Я не хочу, чтобы ты уходил.
Чунхон закрывает глаза и хватает Чонопа за рубашку.
Чоноп сглатывает.
— Я не иду никуда, куда не пойдешь ты. Мы на одном космическом корабле, летим в одно место, куда же я могу уйти?
Чоноп уходит туда, куда Чунхон никогда не сможет пойти. Он не живой; он выключается, его не помещают в биостаз. Но это даже не проблема.
— Я знаю, — говорит Чунхон. Он не представляет, как все может остаться таким же на далекой планете, которую никто из них даже не видел. Все хены проснутся, и будут другие, более реальные люди, соревнующиеся за внимание Чонопа.
Красная лампочка над кабиной биостаза неистово мигает. Время прошло. Чоноп обнимает Чунхона крепче.
— Я тоже не хочу уходить. Но…
Чунхон кивает и открывает глаза. Чоноп не плачет, но Чунхон рад этому. Он даже не может представить Чонопа плачущим. Дверь открывается.
Чоноп открывает рот.
— Я люблю тебя, — выпаливает Чунхон, он тянется и целует Чонопа прямо в губы.
Это не очень хороший поцелуй. Совсем не похож на целомудренные поцелуи в щеку и дружеские чмоки, которые есть у Чунхона в библиотеке характерностей. Не похоже и на искусные постановочные поцелуи в дорамах. Вовсе не похоже на то, как Химчан-хен целовал его в лоб. Этот поцелуй смазанный, и Чунхон не знает, куда деть свой нос, и он забывает притворяться, что дышит, и просто целует, пока Чоноп не делает попытку вздохнуть.
Звучит сигнализация, что-то пронзительное и электронное. Чунхон отступает и улыбается, а Чоноп смотрит, широко раскрыв глаза.
— Чунхон…
— Я, правда, буду скучать по тебе, — он плачет, но чувствует себя лучше, будто этот поцелуй ослабил клапан и снизил давление.
Чоноп кивает, моргает и его глаза даже кажутся немного стеклянными. Его рот дергается, будто он собирается что-то сказать, но потом он просто машет рукой и отступает в темную, холодную кабину биостаза.
Дверь закрывается.
Чунхон чувствует себя так, будто кто-то проломил в нем дыру, прямо в центре, но он рад, что сказал это, даже если и ждал до самого последнего момента.

Остался последний рывок. Один короткий цикл Енгук-хена, а потом они постепенно снизятся к пятнистой бело-голубой планете, которую Чунхон видел на мониторах Кан-хена. Прошло много, много времени. Они в пути к этой дурацкой планете Земля всю его жизнь, и теперь он даже не хочет оказаться там.
Но у него нет выбора. Совсем скоро день, когда Енгук-хен проснется.

Енгук входит в общую комнату, пошатываясь и потирая сонные глаза.
— Енгук-хен! Я так по тебе скучал! — Чунхон обнимает его. У него есть ощущение, что Енгук-хен возможно не особо любит обниматься, но Чунхону правда нужно это сейчас.
Широко улыбаясь, Енгук говорит:
— Чунхони, я тоже скучал по тебе. Ты что, стал еще выше, пока я спал?
Чунхон закатывает глаза.
— Хен, ты знаешь, что я не вырос.
Енгук щурится.
— Ну, я не знаю. Ты, должно быть, уже до метра восьмидесяти вымахал? Может нам стоит измерить?
— Хватит дразнить меня, хен, — Чунхон поднимает приготовленный им торт со стола. — Смотри, я испек тебе «С возвращением!» торт.
Этот — ванильный и украшен шоколадом, со сливочной глазурью. Навыки Чунхона в приготовлении тортов значительно улучшились, но у него ведь было так много времени для практики.
Енгук просто пялится на него со смешным выражением лица.
Чунхон кусает губу.
— Ты не любишь шоколад? Я должен был спросить Чонопи-хена, или Кан-хена, или кого-нибудь… Я просто подумал, ведь все любят шоколад.
Енгук качает головой.
— Мне нравится шоколад.
— Тогда почему у тебя это выражение?
Енгук широко улыбается.
— Ты, правда, так вырос, Чунхон.
Он подходит и кладет руку Чунхону на плечо.
— А теперь расскажи-ка мне об этом торте.

[Susumi Shin]

Последнее послание с Мато скрипучее и незаконченное. Голос наместника короля Хесон слаб, но ее мольба о помощи ясна.
Енгук выглядит решительным.
— Кан, ты точно определил место посадки?
~ Есть основное место посадки, также выбраны три запасных. Условия во время входа в атмосферу определят, какое из них мы используем. ~
Они в месяце от Земли.
Енгук кивает, Чунхон упирается подбородком в ладони и поглядывает на планы и карты, разложенные по столу. Енгук делает пометку на одной из схем, и отталкивает ее в сторону.
— Хен, что мы будем делать, если ничего не найдем на Земле?
Лицо Енгука бледнеет на секунду, после он вымученно улыбается.
— Я не знаю, Чунхон. Нужно подождать и увидеть, что мы сможем найти там, прежде чем устанавливать какие-либо новые планы.
Это странно, думает Чунхон, но это помогает ему понять, что все могут бояться.

Чунхон должен отключиться. Нет выбора. У него нет состояния резерва систем, как у Кан-хена, и если он будет включен в то время, как они войдут в магнитное поле Земли — он сгорит. Ему лучше бы не допустить этого.
Но все равно, отключение совсем не похоже на сон. Со сном уже все в порядке. Сон это приятно. Иногда Чунхон спит, даже если не ночь, а просто потому, что закрыть глаза кажется хорошей идеей.
Отключение означает, что ему придется ждать, пока кто-то включит его снова.
Енгук-хен придерживает дверь в кабину, где Чунхон будет храниться, в то самое место, где он впервые загрузился. Это было так давно.
Чунхон взбирается на стол. Он ждет, пока Енгук пристегнет ремни к его лодыжкам, талии и груди.
— Хен, — говорит он, будто в панике, — обещай, что разбудишь меня, хорошо?! Я знаю, что я предназначался только для путешествия, но… Я, правда, умный. Могу много чему научиться.
Енгук смотрит на него со странным полным сочувствия выражением лица.
— Я хочу снова встретиться с тобой. Я со всеми вами хочу снова встретиться… и я хочу встретиться с Чонопи снова. Мне, правда, нужно его увидеть. Пожалуйста, хен.
Енгук берет и сильно сжимает его руку.
— Я обещаю, Чунхон. Я обещаю, что ты снова его увидишь.
Не отпуская руки Чунхона, Енгук тянется через него, чтобы нажать на кнопку перезагрузки за его левым ухом. Чунхон закрывает глаза, а потом… все останавливается.

Очень долго ничего нет. Ни света, ни звука, ни воздуха, ни Чунхона. Совсем ничего.

Когда Чунхон открывает глаза снова, он растерян.
— Зачем вы выкрасили Мато в голубой?
Кто-то рядом смеется. Чунхон пытается сесть, чтобы посмотреть, кто это, но он чувствует себя неважно. Тяжелее, будто кто-то привязал утяжелители к его рукам и ногам. Медленно, он поднимает руку и отталкивается.
О, он не на Мато. Он…
Они на Земле, а Мато в нескольких сотнях метрах от них. Он лежит на покрывале, а вокруг разбросаны инструменты и обрезки метала. Небо голубое — не потолок; а земля коричневая и зеленая, и здесь больше цветов, запахов и звуков, чем Чунхон когда-либо знал или представлял. Он моргает.
А вот и Енчже-хен здесь, улыбается, и Дэхен-хен — стоит позади товарища. Енгук-хен и Химчан-хен стоят чуть дальше, а прямо рядом с ним — Чоноп.

— Я же говорил, это сработает, — взволнованно подает голос Енчже. — Это не самая подходящая и продуманная батарея, и ему придется помнить, что нужно заряжать себя, но я же говорил, что это сработает! Чунхон, как ты себя чувствуешь?
Чунхон качает головой. Он не знает. Его глаза слезятся, и это не просто потому, что солнце ярче, чем он когда-либо себе представлял. Он утыкается лицом в ладони.
Они не забыли его. Они все здесь, и он здесь с ними. Они его не забыли, и не оставили его в том отсеке на корабле будто забытый багаж.
Кто-то кладет руку ему на плечо.
— Чунхон, что не так? Ты себя хорошо чувствуешь?
Чунхон кивает.
— Извините, — говорит он. — Я думал…
Кто-то приседает прямо рядом с ним. Это Чоноп.
— Чунхон, ты меня знаешь? Сколько пальцев я показываю?
Какой нелепый вопрос. Он ведь даже ничего не показывает.
— Конечно, я знаю, — отвечает он и кидается на Чонопа.
Чоноп не ожидал этого, потому что он падает на спину, и Чунхон падает прямо на него.
— Уф, — красноречиво реагирует тот.
— Я так по тебе скучал, — говорит Чунхон, утыкаясь носом ему в шею. Он поднимает взгляд и неловко смотрит на остальных хенов. — Я по всем вам скучал. Спасибо, что не забыли меня.
Рука Химчан-хена в руке Енгук-хена. Енчже и Дэхен отводят взгляд, будто им бы лучше и не видеть все эти сантименты, но оба улыбаются так широко, что их щеки, должно быть, болят.
— Мы не могли забыть о тебе, Чунхони, — говорит Химчан. — Когда будешь готов, почему бы тебе ни вернуться на Мато? Мы все еще используем корабль как операционную базу.
Он улыбается.
Хены медленно уходят к кораблю. Он кажется таким маленьким на фоне огромного голубого неба. Чунхон не может поверь, что та маленькая штуковина была его целым миром.
— Ты же знаешь, что я не дал бы им оставить тебя, да? — говорит Чоноп. — Я имею ввиду, не то, чтобы они хотели. Енчже начал рисовать схемы, как только мы приземлились, а Химчан-хен заставил бы его, если бы он не вызвался сам, но даже если бы они не… Я бы что-то придумал. Ты же знаешь это, правда?
Есть толика неуверенности и сомнения в его голосе. И Чунхон никогда больше не хотел бы услышать это снова.
— Я знаю, — говорит Чунхон. — Спасибо, я не могу поверить, что я здесь с тобой.
Он нервно сглатывает.
— Тебе придется столькому меня научить, хен. Я буду глупым по отношению ко всему опять. Ты же знаешь, я всего-лишь…
— Ты человек, — говорит Чоноп, не предоставляя ему ни малейшего шанса договорить эту глупость, — которого я люблю.
Он смотрит вниз, смущенный, и улыбается этими своими милыми кроличьими зубами.
Чунхон кивает, и морщит нос.
— Я тоже, — говорит он. — В смысле, ты тоже, — он сглатывает. — Я имею ввиду, я тоже тебя люблю.
Это очень тяжело, и все программирование Чунхона не выдало ни единой полезной вещи, чтобы добавить что-то к его словам. Он сам по себе, но ничего, у него есть Чоноп, а это больше, чем достаточно.
Он выжидает мгновение, а потом тычет Чонопу в бок.
— Хен, теперь у нас наконец-то есть достаточно времени, чтобы я доказал, что танцую лучше тебя.
Чоноп хмурится.
— А разве учитель не всегда лучше ученика? Разве не так в той поговорке? — он наклоняет голову.
— Мечтай, — говорит Чунхон, скатывается с Чонопа и встает. Зеленое нечто — трава — влажная, холодная и мягкая под ногами. Он срывается по направлению к Мато, а Чоноп бежит рядом.

[Reiters]

Очень понравился текст и гармоничное оформление.
Текст именно в том стиле фентези, который я больше всего люблю. Плюс он такой трогательный и спокойный, что устоять просто невозможно.

[Saki]

Я читала скорее, как ориджинал, потому что не очень знакома с бап, но мне очень-очень понравилось! Такая добрая история) Ну и космическую-ау, пусть и все действие происходит на корабле, я не могла пропустить)
Оформление безумно понравилось! Красивые арты и коллажи! И разделители! *о*
Огромное спасибо команде за работу! ♥

[Лунный дождь]

Очень понравился фик, спасибо за перевод ;_;
И замечательные иллюстрации *_*

[maru gin]

Очень-очень понравился фанфик!
Лёгкий для чтения, нежный и приятный.
Обычно тексты про замкнутые системы довольно тяжелы, но этот прекрасен как раз своей камерностью.
Очень хороший Чунхон, его правда нельзя не полюбить такого.
И прекрасный конец.
Большое спасибо автору и переводчику!

Отдельно отмечу иллюстрации и оформление в целом - очень хорошая цветовая гамма. Нравится, что она едина.
Коллажи выглядят очень "взросло" и немного драматично, а рисунки - как иллюстрации к приключенческим книжкам - и они дополняют друг друга.
Очень здорово!
Спасибо команде!

[Susumi Shin]

Reiters, Saki, Лунный дождь, maru gin, спасибо большое, что прочли и оставили комментарии. Очень рада, что текст Вас порадовал, именно эту цель, собственно, и преследовала. Оформление действительно чудесное, сама нарадоваться не могу

[по стеклу]

до чего нежный и чудесный фик q_q
мастерски выполненный перевод и просто волшебное оформление
спасибо команде за эту историю

[Susumi Shin]

браун., Вы, благо, преувеличиваете с "мастерски", перевод первый и корявый)) Но спасибо большое, что прочли, история действительно чудесная, оформление действительно волшебное! Рада, что Вам понравилось ^^

[Ште]

Болялась читать фик с таким неоднозначным названием, но в итоге нисколько не жалею)) Обычно отношения киборг/человек показывает в основном с тленом и безысходностью, но здесь очень милый фик с интересным сюжетом! Отличное оформление! _

[Susumi Shin]

Ште, Вы не первая уже, кто ожидал от этого фика что-то тленное. Наверное, нужно было добавить предупреждения от переводчика "берегитесь, там все хорошо"
Спасибо, что прочитали!) По поводу оформления полностью с Вами согласна^^

[Лунный дождь]

Вы не первая уже, кто ожидал от этого фика что-то тленное.

Фиков на подобную тему с грустным концом куда больше, чем с ХЭ, это факт

[Susumi Shin]

Лунный дождь, что само по себе очень грустно, на самом деле

[Лунный дождь]

Susumi Shin, согласна! А вот наши умеют писать хорошо и с ХЭ **))

[Iron Queen]

абсолютно чудесный перевод!) а оформление так богато смотрится, красивые, драматичные я бы сказала, коллажи, такие прелестные рисунки) мне очень понравилась заглушка и разделители, они очень подходят к фанфику)) выглядят сказочно))
химчан) ыыыыы *.* он такой милашка в этой истории)) ну а зело вообще здесь бесподобен)) самый трогательный момент, на мой взгляд, это торт "с днём рожденья" ))
спасибо большое за прекрасный перевод такой интересной истории

[Susumi Shin]

miksar , спасибо большое, что прочли и за такой вроде и небольшой, но комментарий обо всем!

Я Ваш гетный фик очень хочу прочитать, все никак не могу добраться до сх, если честно. Но это же гет!! Это так прекрасно заранее! Обязательно прочту и оставлю отзыв! ^____________^

[Iron Queen]

Susumi Shin, уиии *.* я буду очень ждать)

[Fey_xo]

а между тем прекрасному тексту уже три года, а я только его обнаружила.
спасибо за перевод и красивое оформление очень приятная история