Кто ты?

[Rikarda J]

Название: Кто ты?
Автор:  miksar
Бета:  Rikarda J
Оформитель/коллажист:  Rikarda J
Фэндом: BTS
Пэйринг/Персонажи: Тэхён/Хосок, Тэхён/Чимин, Юнги, Сокджин, Чонгук, Намджун
Рейтинг: R
Жанр: АУ, ангст, слэш, психология, драма, юмор
Количество слов: ~ 43 800 слов
Предупреждения: смерть второстепенных персонажей
Аннотация:

"Не полагайтесь слишком сильно на кого-нибудь в этом мире,
потому что даже ваша собственная тень покидает вас,
когда вы в темноте"
Восточная мудрость

Тэхён напрягает память, пытаясь вспомнить, где был после того, как вышел из здания компании, но ничего не приходит в голову. Вместо цепочки событий — зияющая дыра. Что делал, где был, с кем говорил? Тэхён ничего не помнит.
На съемочной площадке все дружелюбно кивают ему, будто близкие друзья. Даже стафф, который обычно тихо ненавидит за спиной и обращается к нему крайне редко, улыбается приветливо. Происходящее напоминает ему какую-то другую реальность, где все его неожиданно любят, а не презирают. Тэхёну в такой реальности неуютно.

От автора: хочу сказать спасибо девочкам, которые очень и очень мне помогли во время написания  RingO_o,  Ui Love,  Mina 666,  Haide Mai. Вагон сердец им! И отдельный — моей бессмертной бете и оформителю в одном лице <3 Это было очень сложно и изнуряюще, но мы справились. И я горжусь нами *.*
«Мы строили, строили и, наконец, построили! УРА!»
А если серьезно, даже не верится, что мы-таки дожили до конца!


Ссылка на скачивание: .doc
Ссылки на коллажи (осторожно, СПОЙЛЕРЫ!): 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10

Песня в качестве саундтрека:

открыть

Download BTS I NEED YOU for free from pleer.com

Популярный актер и модель, восходящая звезда киноиндустрии, Тэхён прибывает на съемочную площадку с часовым опозданием. Первым из машины выходит Хосок, его менеджер, и сразу спешит к режиссеру, кланяясь и извиняясь. Тэхён же просто проходит мимо, садится в приготовленный стул и закидывает ногу на ногу. По его мнению, Хосок вечно уделяет слишком много внимания всяким мелочам. Пытается заботиться не только о нем, но и о стаффе, на который Тэхёну, сказать по правде, плевать. Он не для того столько шел к вершине, чтобы оглядываться на неудачников. Не в его стиле. Тэхён морщась смахивает со штанины упавший с дерева листок.
— Когда уже съемка? — холодно говорит он, зная, что Хосок тут же окажется рядом — и вот он действительно подходит к нему с бутылкой воды.
— Пять минут осталось, — говорит он, отвинчивая крышку и нечаянно проливая несколько капель на штаны Тэхёна.
— Дай сюда, — бросает Тэхён, окатывая Хосока ледяным взглядом. И тот пятится, наверняка снова чувствуя себя неуклюжим. Последний день съемок омрачается с самого начала.

За Тэхёном громко хлопает входная дверь, ведущая в офис одного из главных телевизионных каналов страны.
"Какого черта он опять предлагает мне такую роль?" Внутри него все кипит от злости, хотя внешне он остается все таким же холодным и непроницаемым. Размашистым шагом Тэхён торопится уйти подальше от здания. "Я был бы лучшим и в боевике, — вертится на языке назойливая мысль, — он просто боится! Не доверяет мне? Да что бы он вообще без меня делал? Все, хватит. Разорву контракт, надоело! Думаешь, за меня никто не возьмется? — спрашивает он воображаемого Хосока. — Да за мной очередь построится! И вот когда у меня появится новый менеджер, и я стану сниматься в боевиках, ты еще пожалеешь!"
В порыве злости попавшаяся под ноги пустая банка отправляется в кусты, а Тэхён не глядя по сторонам размашистым шагом ступает на проезжую часть.
Слышится неистовый визг тормозов. Глаза Тэхёна расширяются от ужаса.
Но уже поздно. Слишком поздно.

Сладковатый запах цветущей сакуры щекочет нос, когда Тэхён открывает глаза и тут же зажмуривается от слепящего солнца. "Черт, где мои очки? — думает он и оглядывается в недоумении. — Где я? Почему вокруг камеры? У меня съемки?" Голова раскалывается, будто его сильно ударили. Пытаясь сосредоточиться, он снова закрывает глаза, когда кто-то пихает его под локоть, и тычок болью отзывается во всем теле.
— Какого... — огрызается он, распахивая глаза и видя перед собой того самого режиссера, в дорамах которого зарекся сниматься.
— Следующая сцена твоя, готовься, — говорит тот, как бы между прочим, и проходит мимо.
Ощущение нереальности усиливается в геометрической прогрессии. Тэхён провожает его холодным взглядом и медленно встает со стула. Происходящее раздражает. "Какого черта здесь творится?" Он ничего не понимает. Абсолютно ничего.
— Хосок, — не двигаясь с места, зовет он, и тот тут же оказывается рядом, улыбаясь во все тридцать два. Исподлобья Тэхён подозрительно осматривает людей вокруг. "Скрытая камера?" Он обводит взглядом стафф, занятый съемкой, и кучку менеджеров, толпящихся неподалеку.
— Что? — у Хосока все лицо светится от улыбки, и Тэхёна внутренне передергивает.
— Сценарий, — приказным тоном требует он, решив для себя, что сначала разберется сам в сложившейся ситуации.
— Он же вроде лежал рядом с тобой, — говорит Хосок, разглядывая стул позади. — Вот же... Лежит там же, где я его и оставил, — хлопает он его по плечу.
Тэхён терпеть не может, когда его трогают, к тому же он раздражен собственным замешательством, но даже в такой ситуации сохраняет спокойствие.
— Какую сейчас сцену снимать будут?
Под удивленным взглядом Хосока он помечает показанную страницу, загнув краешек. Выяснить, что за чертовщина творится, у него еще будет время позже, а вот съемка как никогда близка. Тэхён быстро пробегает глазами строчки своего персонажа. Как назло, длинный диалог, а видит он его впервые в жизни. Лоб покрывается испариной, Тэхёна раздражает собственная беспомощность. Строчки сценария расплываются перед глазами от внутреннего волнения, охватившего с головы до ног.
— Тэхён, ты плохо выглядишь, — замечает один из операторов, — тебе нехорошо?
Под пальцами Тэхёна переплет сценария рвется в клочья, и освобожденные листки, подхваченные ветром, разлетаются в разные стороны. Провожаемый недоуменными взглядами стаффа, он швыряет на землю остатки своего спокойствия и уравновешенности и, гордо подняв голову, широким шагом практически сбегает со съемочной площадки.
В голове творится небывалый хаос. Лишь оставив далеко за спиной разозленного режиссера и удивленного Хосока, Тэхён сворачивает в какую-то подворотню и сгибается, опершись на колени руками. Он пытается восстановить сбившееся от волнения дыхание, получается плохо. Тэхён лезет рукой в карман брюк и ругается, не найдя там спасительной пачки, только футляр с очками — видимо, реквизит. Как всегда, больше всего хочется курить именно тогда, когда поблизости нет ни одного магазина. В деревеньке, специально построенной для съемок подобных дорам, все витрины и названия заведений — яркие муляжи. Тэхёну кажется, что и он сам становится муляжом в этом придуманном киномирке.
— Черт, черт, — на автомате повторяет он и до боли сжимает кулаки. Перед глазами вспыхивает картинка из прошлого, где его, подростка, одноклассники избивают ногами в переулке, а прохожие лишь скользят скучающими взглядами по спинам обступивших его со всех сторон мальчишек. Тэхён ненавидит всех сейчас, всех людей. Тех, что не помогли ему тогда, и тех, которые только что кидали ему вслед свои пораженные взгляды. "Подавитесь". Он озирается вокруг и встает в полный рост. Холодная маска возвращается на место, идеально встав в пазы. "Пошло это все..."
Вскоре его мчит в Сеул небольшой автобус, набитый аджуммами с натруженными руками и усталыми лицами. За окнами цветет сакура и зеленеет трава, а Тэхёну кажется, будто он продирается сквозь изматывающую метель с ее постоянным холодом. В духоте салона он чувствует пронзающий все тело озноб и сглатывает горечь того, что мозг отказывается принимать — провалы в памяти вернулись. "Ну ты и попал, Ким Тэхён", — мысленно говорит он себе. Телефон в кармане разрывается от звонков, извещающих о себе только подсветкой в беззвучном режиме. Тэхён отчетливо представляет себе удивление Хосока, который сейчас, вероятно, пытается разрулить все на съемочной площадке. Он ведь понятия не имеет, почему его подопечный так трусливо сбежал, а Тэхён даже капельку не чувствует себя виноватым перед ним. Прячась за челкой, он стоит, чуть ли не повиснув на поручне, и качается от наезда на каждую новую кочку. Тэхён ощущает себя рыбешкой среди акул-аджумм, которые только из-за своего плохого зрения все еще не узнали в нем того самого "милого, меланхоличного паренька из дневных дорам". Про себя он очень надеется, что его не заметят, но на одном из поворотов автобус сильно кренится в сторону, и челка предательски съезжает набок, открывая лицо.
— Это же Тэкёнчик, — взвизгивает аджумма, что стоит к нему ближе всего.
Тэкён — герой его, как Тэхён наивно предполагал, последней мелодраммы. Вежливый и несчастный. Вежливый. Вежливый. Стиснув зубы, Тэхён склоняет голову, приветствуя престарелых фанаток. Вежливый. Чтоб его.
На следующей остановке ему приходится спешно ретироваться и идти пешком до огражденного высокой стеной частного дома. Популярность — штука нещадная, и последние несколько десятков метров Тэхён спасается бегством. Только за оградой он облегченно выдыхает. Добрался.
В доме никого нет — Хосок пока не приехал сюда разыскивать беглеца, а значит у Тэхёна есть время побыть в одиночестве. Первым делом он отправляется к бару, где давно уже припрятана открытая бутылка белого вина. В голове по-прежнему шаром покати, а алкоголь позволяет немного расслабиться, ведь именно это ему сейчас так необходимо. Тэхён гоняет по донышку золотистый напиток и только после этой процедуры не спеша осушает бокал. После бега футболка неприятно липнет к спине, холодя её, отчего мысль посетить душ начинает казаться сейчас единственно верной. Тэхён убирает бокал и идет в ванную, где встаёт под горячие струи воды, повернув почти до предела кран. На улице лето с подобающей ему духотой и теплом, а он все никак не может согреться, чувствуя мурашки. Здесь, в душевой кабинке, торопиться Тэхёну уже некуда, а значит пора разбираться.
Время. Оно в буквальном смысле снова куда-то убежало от него, напугав своей скоротечностью.
Тэхён пытается вспомнить, где был после того, как вышел из здания компании, но ничего не приходит в голову. Вместо цепочки событий — зияющая дыра. Что делал, где был, с кем говорил? Тэхён ничего не помнит. Визг тормозов, а сразу после — съемочная площадка. "Я схожу с ума? — думает он, разомлев от вина и горячей воды, окутавшей тело. — Я схожу с ума. Приплыли". А вместе с осознанием-предположением дверца душевой резко отъезжает в сторону, окатывая Хосока фонтаном брызг. Ничуть не смутившись того, что Тэхён нагой, он обеспокоенно спрашивает:
— С тобой все нормально? Ты чего сбежал? Что случилось?
— Ничего. Я просто принимаю душ, — холодно цедит в ответ Тэхён. — Во всяком случае, принимал...
Пауза затягивается, а Хосок смотрит ему в глаза неверящим взглядом.
— Ты... вспомнил? — говорит он внезапно изменившемся голосом. — Ты... поэтому... ты... я и не думал, прости, — и с этими словами Хосок отступает на шаг и закрывает дверцу. Вероятно, думает, что на него злятся из-за очередной мелодрамы.
Чуть позже Тэхён не спеша выходит из душевой, закутываясь в махровый халат. Накидывает на голову полотенце и подходит к зеркалу, где в отражении его встречают испуганные глаза как будто кого-то другого, а совсем не уверенного в себе и непоколебимого Ким Тэхёна. "Ну, почему все снова вернулось? — вопрошает он про себя. — Только все наладилось".
Тэхён закрывает глаза, собираясь с мыслями...

....и обжигается от прикосновения к стаканчику с кофе.
— Черт, — говорит он, слишком реально чувствуя, что это не сон. На подушечках пальцев скапливается ноющая боль. Но даже она не способна заглушить внутреннюю панику и мучения, которые сейчас переживает обычно безэмоциональный Тэхён, оглядываясь по сторонам. Автомобильные кожаные сиденья, заваленные сценариями и бутылочками с водой, приоткрытый люк, в который рвется ветер. Бортовой компьютер показывает 17:22, а это значит, что с момента, когда он пошёл в душ, прошло около полутора часов. Рядом с собой Тэхён замечает спящего Хосока и чуть удивляется тому, какое у него изможденное лицо — совсем недавно он не выглядел таким уставшим. Не сказать чтобы Тэхёна мучает совесть, но все же сам факт того, что Хосок не ругается на него, не допрашивает, почему он сбежал со съемок, а просто спит — напрягает.
— Хосок, — будит он менеджера.
— Что? — со сна тот жмурится и, видимо, не сразу понимает, что ему говорит Тэхён. — Ты разве не устал? Поспал бы, пока едем, чем кофе хлестать. Шуга, ты зачем ему еще купил? Нельзя столько чашек в день. Если у него с сердцем плохо станет, что делать будем? — поучительно обращается он к водителю, которого, в принципе, совсем мало это волнует.
— Это первая чашка, — под нос себе говорит Тэхён и, скривившись от жутко сладкого кофе, откладывает стакан в сторону. Слушать нравоучения — нерадостное занятие. Зря он его разбудил.
— Куда мы едем? — холод в голосе ничуть не выдает внутренних переживаний.
— Куда-куда, на съемки. Вот говорил же, не взваливать на себя непосильные задачи. Устал — так бы и сказал, зачем согласился? — Хосок качает головой и подсаживается ближе, приложив руку к его лбу. Тэхён все еще ненавидит прикосновения, но чувствует себя слишком усталым, чтобы сопротивляться.
— Температуры вроде нет. Но выглядишь ты плохо.
— Убери руки, — цедит Тэхён, и Хосок покорно отстраняется, освобождая личное пространство Тэхёна от своего присутствия.
"Плохо выгляжу, еще бы. Съемки? Опять? Я был в пьяном угаре? Зачем согласился?"
— Дай сценарий, — говорит Тэхён, понимая, что все еще понятия не имеет, как будет сниматься, не зная своей роли. Ничего не изменилось за эти несколько часов, после того, как он сбежал со съемок.
Хосок молча поджимает губы, но сценарий даёт и даже открывает страницу, заложенную какой-то безвкусной желтой закладкой. Тэхён кривится, откладывая ее в сторону, и переводит глаза на текст предстоящих сцен...
Других сцен.
— Постой, а ту снимать не будут?
— Какую ту? — усталость на лице Хосока сменяется непониманием.
— Диалог длинный... с поцелуем в конце, — как сквозь толщу воды вспоминает Тэхён.
— Что с тобой, Тэхёни? Эту сцену отсняли неделю назад.
В глазах Хосока плещется жалость. Вероятно, он думает, что подопечный от усталости забывает и путает все. От шока Тэхён даже пропускает мимо ушей тошнотворное обращение. "Неделю! Неделю назад". Перед глазами Тэхёна снова предательски расплываются строчки сценария. "Неделя... Раньше я не отключался так надолго". Время, как песок, просачивается между пальцев, не оставляя о себе никаких воспоминаний, только данность, что прошло столько-то минут, часов, дней. "Ту сцену я уже отыграл. Что ж, раз так, надо посмотреть новую", — пытаясь успокоить свои нервы, рассуждает он про себя и с силой вглядывается во все продолжающие расплываться строчки.
— Ты уверен, что сможешь? — как кажется Тэхёну, уже не первый раз уточняет Хосок.
— Давайте побыстрее решайте, — доносится недовольный голос с водительского сиденья. Шуга, как всегда, полон терпения и заботы к окружающим.
Тэхён нервно сглатывает, чувствуя тошноту. Мир накреняется куда-то в бок.
— Останови машину! — кричит Хосок.
— Прям сейчас?
— Быстрее, я сказал, — в голосе Хосока столько стали, что даже непробиваемый Шуга послушно жмет на педаль тормоза.
Хосок успевает выволочь Тэхёна из салона быстрее, чем того рвет, прямо ему на чистые белые кроссовки. Но Хосок даже не убирает их, просто хлопает Тэхёна по спине успокаивающе и косится с осуждением на Шугу, будто намекая: "Мы еще поговорим". Тэхён с отвращением смотрит на содержимое своего желудка, удивляясь, как при таком количестве неусвоенной лапши его не вырвало сразу, как он сел в машину. Все это так противно. Тэхён брезглив, и ему неудобно поднимать глаза на Хосока. Сам бы он убил за испорченные кроссовки. К тому же Тэхён помнит, что Хосок купил их всего месяц назад. Хотя, нет, уже больше, он же не помнит неделю...
Хосок не говорит ему ни одного обвиняющего слова, просто снимает обувь и выкидывает. Впрочем, как всегда. Хосок слишком добрый. И понимающий, что ли?
— Все равно они мне жали, — улыбается он. — Пошли в машину.
Тэхён залезает обратно на сиденье и забирает из рук Шуги открытую бутылку воды. Непонимание происходящего снова заменяется раздражением. Не каждый день тебе говорят, что ты куда-то подевал неделю твоей жизни.
— Алло, господин Ли, я извиняюсь, но Тэхён приболел, можно ли перенести съемки на утро? Что? О да, спасибо большое. Удачи и до завтра, — Хосок кладет трубку и бодрым голосом говорит: — Едем в гостиницу.
Отвернувшись к окну, Тэхён упирается в него лбом и закрывает глаза. Кто бы знал, как же ему не нравится вся та хрень, что так внезапно ворвалась в его жизнь. По уму надо бы сказать Хосоку про провалы в памяти, но решиться на это у него пока не хватает смелости. Он малодушно прячется от себя же за закрытыми веками. Но кого он обманывает? Сон не идет, только мысли приобретают в темноте еще более страшные очертания. Снимаясь в мелодрамах, Тэхён знает про классику — рвоту при опухолях мозга, ведь это же так "романтично", когда главный герой находится одной ногой на другом свете вплоть до операции в заключительной серии. "Да нет, какая опухоль? Я точно здоров, — одергивает он себя, сжимая до боли пальцы. Ладони потеют, как и лоб. — Я здоров. Это не опухоль. Просто вернувшиеся провалы в памяти, просто... просто".
Тэхён не знает и отказывается знать, почему все так. Тогда, в последний раз, когда он выпадал из реальности, это были минуты или часы, но не дни. Он так же ломал голову над тем, что же с ним происходит, но потом все само резко прекратилось и не беспокоило столько лет. А теперь снова вернулось. "Почему сейчас? За что мне все это?" — устало думает он, когда вдруг кто-то притрагивается к его рукаву, и от неожиданности Тэхён вздрагивает.
— Приехали.

— Трехместный номер, пожалуйста, — говорит Хосок под недовольный взгляд Тэхёна — ему очень хочется остаться одному, но менеджер явно думает иначе.
— Шуга, закажи нам еды, пожалуйста, — просит он, входя в номер, где пахнет свежим бельем и полевыми цветами, букет которых стоит у окна в вазочке. Хосок с явным удовольствием вдыхает заполнивший комнату аромат и улыбается. — Тэхён, ты первый в душ.
— Не ты же, — холодно говорит Тэхён, хватает полотенце и сматывается в сторону душевой.
Струи воды смывают усталость, и из ванной Тэхён выходит заметно посвежевшим.
— Теперь хоть на человека похож, — хлопает его по плечу Хосок. Тэхён внутренне весь сжимается ("Сколько можно уже меня трогать?") и дает себе слово, что в следующий раз не спустит это Хосоку с рук — сейчас у него нет сил и желания спорить. Он хочет спать, хочет забыться в каких-нибудь приятных снах, где все по-прежнему. Где время не скачет без его ведома.
Шуга, развалившись на односпальной кровати, смотрит фильм в наушниках, смешно сдвинув брови, а Хосок роется в своих вещах, насвистывая себе под нос какую-то мелодию. Еду приносят на больших подносах, и Тэхён внезапно со всей силой ощущает, как проголодался.
На ночь Хосок укладывается на двуспальной кровати с Шугой, уткнувшимся в стенку носом и отгородившимся от всего мира капюшоном. Тэхёну уступают односпальную кровать с мягкими подушками и большим одеялом — несмотря на лето, ночью довольно прохладно. Тэхён зарывается в него и принимается разглядывать в потолок. Усталость и сытость отходят куда-то на задний план перед дурацкими мыслями, которые только и ждали своего часа. "Что со мной?" Память заботливо подкидывает кадры из дорам, симптомы при опухоли. Не нравится Тэхёну сегодняшняя тошнота. Ему вообще многое не нравится. Рассматривая однообразный потолок, он злится на весь мир за все то непонятное, что с ним происходит. А потом вспоминает: утром съемки, а он не знает сценарий. И такая важная мысль только сейчас приходит ему в голову!
Слушая мерное сопение с другой кровати, он поднимается с постели. Сценарий приходится искать на ощупь, как можно тише и аккуратнее — сейчас ему не нужны лишние вопросы о том, чем это он занимается ночью. Уже в ванной Тэхён садится на холодную крышку унитаза и пролистывает отснятые сцены. На полях он замечает сделанные чьим-то почерком поясняющие записи. Хосоку незачем делать пометки в его сценарии, но и на почерк Тэхёна совсем не похоже. Тогда к нему приходит отчаянная мысль — двойник? Но это не объясняет пропажу воспоминаний, а это самое главное. Тэхён смотрит на примечания на полях сценария, смотрит на нарисованные улыбающиеся смайлики и очень хочет все это развидеть. А потом вспоминает, что ночь нерезиновая и надо срочно учить завтрашние сцены. Засыпает он совсем поздно, еле успев донести себя до кровати.
А открыв глаза утром, первым делом ищет телефон, чтобы посмотреть на дату. И невероятно удивляется матовой пленке, которой точно не было раньше.
— Что за фигня? — спрашивает он вслух.
— Что? — Хосок открывает глаза и садится, щурясь от солнца.
— Ничего, — Тэхён снова прячет голову в песок, нацепляя маску холодного равнодушия. — Доброе утро, — буркает он и, не слушая ответ, надевает наушники, в которых уже играет музыка. Сейчас все произошедшее прежде кажется всего лишь глупым сном, и настроение Тэхёна поднимается.
На съемочной площадке все дружелюбно кивают ему, будто близкие друзья. Даже стафф, который обычно тихо ненавидит за спиной и обращается к нему крайне редко, улыбается приветливо. А девушка-стилист даже дает ему стаканчик с кофе. Капучино с сердечком. Слащаво. И слишком мило, хотя таких слов у него в лексиконе в принципе не присутствует. Все это так необычно, что чувство неестественности возвращается, едва успев отступить в тень.
К Тэхёну подсаживается его партнерша по дораме — актриса со склочным и сложным характером, чем-то напоминающая ему самого себя, за что он ее еще больше терпеть не может. Она протягивает ему плетеный браслет, и Тэхён совсем запутывается. Происходящее напоминает ему какую-то другую реальность, где все его неожиданно любят, а не презирают. Тэхёну в такой реальности неуютно.
— Ты говорил, что это интересно. И я попробовала, — говорит меж тем Евон. — Знаешь, это действительно захватывающе. Я уже четыре разных сплела. Как тебе?
Тэхён холодно смотрит на нее и ничего не отвечает. Евон собирается уже продолжить свой монолог, но встречается с ним взглядом и понимает, что ей тут не рады, встает и уходит. Тэхён явственно видит разочарование на ее лице. А чего она ожидала? Что он скажет, что красиво получилось, и вообще неожиданно и приятно? Ему вспоминается последний разговор с ней, который он помнит. Её разгневанное лицо и презрительно поджатые губы. А теперь браслетик решила подарить? Как же странно.
Хосок подбадривающе улыбается, когда настает время персональной съемки. Лицо Тэхёна не выражает никаких эмоций. Хотя, надев очки, он весьма удивляется тому, что линзы оказываются с диоптриями. Ему кажется весьма странным и необычным тот факт, что на съемках реквизит дали настолько приближенный к реальности. Хотя, может, это и Хосок расстарался...

После съемок Джунки берет его под руку и говорит:
— Ты обещал угостить всех, помнишь?
Тэхён недоверчиво косится на него. Вроде как до недавнего времени они не были друзьями. Он уже готов спихнуть чужую руку, но Джунки убирает ее сам. "Обещал угостить... когда?" Сколько себя помнит, Тэхён никогда не предлагал ничего подобного. Не в его стиле.
— Ты же не передумал? Не мог, правда? Ты обещал, — Джунки удивленно разглядывает спокойное лицо Тэхёна.
— Не передумал, — подписывает он себе смертный приговор. Все-таки обещания надо выполнять, хотя он и не знает, когда и как успел предложить такую ересь.
— Погнали праздновать, Тэхён угощает! — громогласно объявляет Джунки, и вокруг разносятся одобрительные восклицания.
Хосок расцветает в улыбке и подходит ближе, приобнимая Тэхёна за плечи.
— Молодец, — шепчет он ему на ухо, отчего по спине Тэхёна пробегают мурашки. Слишком близко. Слишком неправильно. Он уже готовится оттолкнуть Хосока, но тот сам отлипает и уходит куда-то в сторону, зовя режиссера Ли. "Если еще кто-нибудь притронется ко мне сегодня, я не знаю, что с ним сделаю", — проносится у Тэхёна в голове.
Всей оравой они заваливаются в ближайший бар, где порядком напиваются, а после перебираются в караоке. Тэхён узнает о себе много нового и интересного, вроде "таким мерзким казался, а, оказывается, свой парень". "Свой", — эта мысль не дает ему покоя, светясь в мозгу красной табличкой. Он чувствует себя лишним на этом празднике жизни.
Алкоголь развязывает языки, из-за чего даже бывшие лютые враги тянутся к Тэхёну со своими историями и анекдотами. Зарекшись пить, он уже думает о том, что зря — на трезвую голову пережить этот вечер кажется чем-то нереальным. Особенно, когда Евон подсаживается ближе. От нее так разит спиртом, что Тэхён брезгливо прикрывает себе нос. И без того слегка развязная, под действием алкоголя она становится совсем невозможной. Она сокращает расстояние между ними и греет его ногу своей, заставляя Тэхёна сглотнуть и отвернуться. Больше всего ему хочется уйти отсюда, но официально все это затеял никто иной как он сам.
— Ты кра-красивый, оп-па, — язык у Евон заплетается, и она наклоняется ближе, чтобы заглянуть ему в глаза, — тот костюмчик... он шел тебе... больше...
"Я тебе не оппа", — хочет он уже осадить девушку, как на горизонте появляется Хосок и буквально спасает его от очередного скандала. Он перекладывает заботу о Евон на плечи ее менеджера, а сам садится рядом со своим подопечным. И только было успокоившись, Тэхён испытывает очередной шок, когда голова Хосока ложится ему на плечо, а рука несмело касается его талии. "Уж лучше бы девушка". Он поворачивает голову, готовый сказать Хосоку пару ласковых, и понимает, что тот заснул! Прямо посреди шумной вечеринки.
У него чуть приоткрыты губы во сне, и он весь какой-то домашний, доверчивый и теплый... Что-то шевелится в душе, не давая пнуть Хосока и закончить этот дурацкий вечер ссорой. Тэхён опускает взгляд на зеркальную столешницу. Вид у него, как у побитой собаки...

Открывая свои глаза, Тэхён видит закрытые Хосока и чувствует его мягкие губы на своих. Мир переворачивается вверх дном вместе с прошедшей по всему телу дрожью. Тэхён отпихивает ничего не понимающего Хосока и тяжело дышит, вытирая свои губы тыльной стороной ладони. Сумасшествие. Чистое сумасшествие.
У Тэхёна трясутся руки и быстро бьется сердце при виде удивления, смешанного с разочарованием, на лице Хосока. Он только что целовал парня или же это тот его? Тэхён не знает, не уверен. Воспоминания об этом важном обстоятельстве не сохранились. Хосок смотрит на него, взгляд его прожигает. Молчание между ними затягивается, и Тэхён не может заставить себя сделать хоть что-нибудь. Сейчас ему по-настоящему страшно. И никогда прежде он не радовался так сильно появлению Шуги, как в этот раз.
Обведя их взглядом, Шуга сгребает в охапку Хосока, который выглядит так, будто сейчас либо разревется, либо в обморок грохнется, и тащит его в машину. Оставшись в одиночестве Тэхён хватает ртом воздух, а чуть позже плетется за ними.
В машине с его приходом воцаряется непривычно тихая и напряженная атмосфера. Тэхён не смотрит в сторону Хосока, воспоминания о поцелуе слишком свежи в его памяти. "Вот только этого мне и не хватало, — думает он. — Мало того что я отключаюсь на целые недели, так еще и целую тех, к кому никогда ничего не чувствовал!" И хотя он ничего не помнит, почему-то ему кажется, что в случившемся именно он играл доминирующую роль.
Тэхён нервно откидывает непривычно лезущую в глаза челку и округляет глаза, заметив свой цвет волос. Вместо обычного темного оттенка прядки отливают золотом. Светлые волосы, опущенная вниз челка, поцелуй. Тэхёну очень хочется, чтобы это было всего лишь дурным сном. Но машина слегка подпрыгивает на кочках, и щипок болью отдается в руке. А белый костюм раздражает его так же, как и новый цвет волос.
Перед аукционом Хосок коротко рассказывает об экспонатах, благодаря чему Тэхён сразу знает, что нужно приобрести, чтобы засветиться в газетах. В зале он садится в самом конце, нацепив на глаза черные очки, и сквозь темные стекла свободно разглядывает присутствующую здесь элиту общества, желающую выдрать из рук друг друга очередную ненужную им, но дорогую и престижную вещь. Смешно. Дамы в платьях по последней моде и скучающего вида толстобрюхи, вытирающие пот со лба шелковыми платочками. Глупая и ненужная роскошь. Вся эта атмосфера дает Тэхёну наконец отвлечься, и он усмехается в кулак, делая вид, что прочищает горло. Узкие штаны сидят на нем идеально, в отличие от остальных присутствующих здесь мужчин, отчего добрая половина женского внимания уделяется его ногам и ярким блондинистым волосам. Через очки он прекрасно замечает пожирающие его взгляды и чуть не забывает вовремя поднять табличку на нужном лоте, который тут же становится желанной добычей многих. Возможно, именно поэтому Ки всегда зовет его на свои аукционы. Как только Тэхён обращает свое внимание на какой-нибудь из лотов, его цена сразу подскакивает.

Тэхён сбегает из-под опеки менеджера, пользуясь тем, что Хосоку до сих пор неловко рядом с ним. Не раз поймав на себе печальный взгляд и услышав несколько тихих вздохов, Тэхён надеется, что это не влюбленность. Ведь не может же Хосок... Тэхёну кажется, что весь мир сошел с ума вместе с ним. Где это видано? Хосок, вечно улыбающийся, чрезмерно эмоциональный и живой, скрывает свои переживания и делает вид, что все нормально. Что ничего не изменилось. Как будто Тэхён слепой. Как будто не помнит ощущение его губ на своих. Глупо. Странно. Очень странно. Тэхён пропустил момент, когда Хосок стал не просто менеджером. Скорее, Тэхён даже не знает, что такой момент вообще был. Банально ничего не помнит.
Надвинув кепку на глаза, Тэхён заходит в подъезд. Частный визит, секрет ото всех. Время, когда можно было набраться храбрости и все-таки посоветоваться с Хосоком, прошло вместе с мимолетным поцелуем. Хотя кого он обманывает? Тэхён слишком горд для того, чтобы говорить о своих слабостях с кем-либо. Но проблему решать надо, и вот он идет к какому-то незнакомому человеку, которому придется много заплатить за неразглашение информации.
Ступенька за ступенькой, он поднимается к заветному кабинету и минуту стоит под дверью. Так, для проформы.
На пороге, будто почувствовав его приход, показывается психолог. Слишком молодой для специалиста, как кажется Тэхёну.
— Ким Сокджин, можно просто Джин, — представляется он и пропускает Тэхёна внутрь. У него выразительные глаза за стеклами очков и пухлые щеки, как у ребенка. Тэхён даже уточняет, туда ли он вообще пришел. Тот негромко смеется и уверяет, что ошибки нет. И да, он молод, но профессионал, и чем может, поможет. В принципе, Тэхён даже доволен, что разговаривать и советоваться придется с таким вот Джином, а не с каким-нибудь пузатым престарелым профессором. Гораздо приятнее иметь дело с человеком практически твоего возраста.
Тэхён опускается в удобное кресло и неохотно принимает чашку с ароматным чаем, в котором стайкой мечутся чаинки. Вид у Джина располагающий, и начинает он издалека. Спрашивает о том, нравится ли Тэхёну чай. Какой тот предпочитает больше и почему. И Тэхён нехотя отвечает, следя за чаинками, хотя, по правде, он не особо настроен говорить и вообще жалеет, что пришел.
— А что тебя беспокоит в последнее время? — переходит Джин к сути дела.
— Память. Я порой не запоминаю то, что со мной происходит, — аккуратно говорит Тэхён, думая о том, что зря вообще пришел сюда. Не следовало раскрывать кому-то свое уязвимое место.
— Давно это началось? — Джин начинает медленно постукивать ручкой по столешнице.
— Несколько недель назад, — Тэхён невольно следит взглядом за его размеренными движениями.
— Насколько длинные промежутки времени ты не помнишь?
— Несколько дней, — уклончиво отвечает Тэхён. С каждым словом он будто загоняет себя в ловушку, из которой уже не выбраться.
— Ты принимаешь какие-нибудь лекарства? Наркотики?
— Нет, — железным голосом отрезает Тэхён.
— Воспоминания о потерянном времени хоть какие-нибудь всплывают позже? Неяркие, размытые?
— Никаких, — Тэхён все так же собран и спокоен, голос ничем не выдает внутреннего отчаяния. "НИКАКИХ ВОСПОМИНАНИЙ, В ТОМ-ТО ПРОБЛЕМА!"
— Мы найдем причину, Тэхён. Я уверен.
Голос у Джина успокаивающий, а тихое постукивание ручки по столу только еще больше усыпляет. Психолог что-то говорит, а перед глазами Тэхёна чаинки кружатся... кружатся... кружатся...
Тэхён думает о том, что начинает забывать все то, что раньше было неотъемлемой частью его жизни. Высоко понятая голова, нерушимое спокойствие на людях и редкие приступы гнева за стенами дома. Гордый и неприступный, полностью уверенный в себе. Теперь это кажется чем-то очень далеким. Он больше не распоряжается своей жизнью, не контролирует свое время, моргая и перескакивая на неделю вперед. Он даже не распоряжается больше своим внешним видом. Светлые волосы вместо темных, с непослушной отросшей челкой вместо поднятой и стоящей колом. Непонятно откуда взявшаяся новая одежда и тотальное отсутствие сигарет. Он не то чтобы любит курить, но сам процесс расслабляет. Иногда. Не всегда.
Он вдруг выныривает из собственных мыслей и крепко вцепляется пальцами в подлокотники кресла от неожиданности. Перед глазами плывет и все мутное какое-то, будто Тэхён в воду смотрит. Он почти начинает паниковать, когда до него доходит, в чем дело. С раздражением он стягивает с себя очки и кладет их на стол.
Чаинки уже не кружатся, полностью размокнув и опустившись на дно. Чай в чашке, стоящей перед ним, давно остыл. И Тэхён вздрагивает, думая, что время снова утекло.
— Это твои, — замечает Джин, пододвигая к нему очки.
— Мои? — уточняет Тэхён, а потом вспоминает. — Точно. Бэкки.
— Ты не помнишь многого, правда? — спрашивает Джин, внимательно смотря на него.
Невольно втянув шею, Тэхён отводит взгляд и вдруг замечает на стене диплом. "Доктору Ким Сокджину. За вклад в психиатрию", — читает он и с подозрением смотрит на Джина, не отвечая.
— Это не фатально, — голос звучит расслабляюще и уверенно, — но надо разобраться. Мы найдем причину. Мы справимся, Хёнтэ.
У Тэхёна что-то ёкает в груди, он удивленно морщит лоб и поправляет:
— Тэхён.
— Тэхён, Тэхён.
На прощанье Джин обещает посоветоваться со знакомым психиатром и просит не затягивать со следующим визитом. Тэхён кивает, хотя и уверен, что больше не придет. Выпадать из реальности перед незнакомым человеком страшнее, чем перед тем же Хосоком. Но, визит все-таки приносит ему и плюсы. Тэхён чуть успокаивается, наслушавшись уверенных фраз о том, что все наладится. Слова Джина забираются под кожу вместе с его голосом и запоминаются.
Тэхён не верит в гипноз, самоубеждение и прочую чушь. Но он даже не подозревает, что во время приема именно благодаря этому отключился.

Правду говорят, что в моменты, когда смерть дышит в затылок, время замедляет свой ход. Несущаяся прямо на него машина отпечатывается в памяти во всех подробностях. Бардовый седан, левая фара не светится, потому что выбита, на капоте вмятина, за рулем какой-то пожилой мужчина.
Перед ударом его даже успевает посетить чувство дежавю. Короткое, но яркое.

— Тэхён, ты очнулся? — нависает над ним смутно знакомый парень, в глазах которого отражается волнение. — Как ты? Я позову доктора!
Тэхён... Он ненавидит его. Ненавидит это имя. Он пытается приподняться на локтях, но руки бессильно обвисают, будто из них выкачали всю энергию. Дурацкое имя, идиотский характер и еще много чего, с чем он совсем не согласен.
— Не двигайтесь, — говорит подошедший доктор. "Ли Тэмин", так гласит табличка. — Как Вы себя чувствуете? Тошнота, головокружение?
— Я в порядке.
— Как Вас зовут?
— Хёнтэ.
— Тэхён. Ровно наоборот, — голос у доктора Ли уверенный, увещевающий, — не помните? – уточняет он, что-то записывая в свой блокнот.
— Тэхён... хорошо, — он не отвечает на вопрос, только соглашается. "Я вернулся, вернулся", — звенит в голове. Хоть что-то приятное.
— А как зовут этого человека? – продолжает расспросы доктор. Хёнтэ переводит взгляд на указанного парня и вдруг узнает его.
— Хоуп, — отвечает Хёнтэ, улыбаясь. Не деловое "Хосок", а прозвище, которое так четко передает характер и вообще всего его полностью. Олицетворение позитива и веры в лучшее. Хоуп — надежда, Хоуп — веселый парнишка из соседнего двора.
— Хо... — сбивается тот, улыбаясь. — Точнее, Хосок, — и добавляет поспешно: — Твой менеджер.
Давно уже не соседский мальчишка, а менеджер, тень звезды Тэхёна, практически его прислуга. Хоуп — первая, как это часто бывает, неразделенная, так и не высказанная любовь Хёнтэ. Первые смущенные улыбки и несмелые прикосновения. "Хоуп, можно еще Хосок", — Хёнтэ хорошо помнит их знакомство в свой день рожденья. А еще помнит те чувства, что охватывали его, когда Хосок танцевал. То неподдельное восхищение его отточенными движениями. Парнишка из соседнего двора Хосок, с которым можно было и в огонь, и в воду. Тогда, в далекой юности, они были неразлучны.
"Повезло тебе с менеджером, Тэхён".
— А это Шуга, наш водитель, — продолжает меж тем Хосок, указывая на странного парня в берете рядом с собой. У того на губах застыла полуусмешка, будто кто-то оттянул краешек губы вверх. Не поймешь, что на уме, хоть убейся. "Так это же Юнги!"
Прокручивая в голове события того дня, когда они с Хосоком познакомились, он вспоминает и мальчишку с дурацким беретом на голове. Мин Юнги — весь такой нескладный, надутый, как индюк, пацан, и настолько тощий, что кажется, будто его сдует малейшим порывом ветра. А ведь он ни капельки не изменился с тех пор — внешне. Хёнтэ интересно, когда это тот забавный паренек Юнги стал таким пафосным Шугой, но спрашивать как-то слишком опасно.
— Давно не… — начинает Хёнтэ и осекается. Не стоит палиться.
Ведь занимать место хорошо. Очень хорошо. Снова жить, дышать и вообще быть в реальности.

— Временная потеря памяти — нередкое явление в таких случаях, — говорит уважаемый доктор Ли прямо у двери палаты. Все думают, что он спит. А Хёнтэ только притворяется, лежит с закрытыми глазами. Он вообще постоянно притворяется. Жить хочется слишком сильно.
— Сколько это может продлиться? — Хосок встревожен, Хёнтэ чувствует это, даже не видя его. То, как подрагивает его голос, говорит само за себя.
— От нескольких дней до нескольких месяцев, к сожалению, — доктор выдерживает паузу, будто специально еще больше хочет напугать Хосока. — Бывает, что пациент навсегда забывает некоторые моменты из прошлого, но это редкость и в данном конкретном случае это маловероятно.
Хёнтэ вздыхает одновременно с Хосоком. Только тот облегченно, а вот он — нет. Он понятия не имеет, сколько времени ему отведено. Сколько часов и минут. И почему он снова вышел.
— Он же все вспомнит, правда? — спрашивает Хосок у кого-то.
— Это ж Тэхён, — Хёнтэ без труда представляет выражение лица Юнги в этот момент. — Еще пожалеешь, когда он снова твою кровь пить начнет.
Хёнтэ впитывает в себя каждое слово. "Кровь пить начнет. У Хоупа?" Он не понимает этого Тэхёна. Не поймет никогда. И вот действительно не только имя у него дурацкое.
— Спит. Пойду пока куплю ему чего-нибудь, — говорит Хосок, и Хёнтэ слышит удаляющиеся по коридору шаги. Как же хорошо, когда о тебе есть кому заботиться. Дурак ты, Тэхён.

В следующий раз он просыпается, когда солнце уже садится за горизонт. Хёнтэ оглядывается, обводя взглядом пустую палату, и зовет:
— Хосок.
Непривычное имя режет слух. Хоуп — хоть и прозвище, а зато какое родное и верное.
Хёнтэ не успевает позвать еще раз, как дверца отъезжает в сторону, являя перед ним Хосока. Будто он только и ждал, когда же его уже позовут. Такой весь растрепанный и уставший, в помятой толстовке и с каким-то глупым платком на шее, Хосок очень мил. И Хёнтэ в очередной раз широко улыбается. Как же хорошо, что он вернулся.
— Да? Что-нибудь принести? — Хосок неуверенно чуть улыбается в ответ.
— Телефон… можно? Пожалуйста, — просит Хёнтэ, а сам косится на мандарины, киви и грейпфрут, лежащие неподалеку. Фрукты выглядят весьма аппетитно, особенно после горьких таблеток. Он вообще очень любит цитрусовые, правда, откуда это знать Хосоку. Он ведь его, наверно, и не помнит. Давно это было.
— Держи, — Хосок расцветает в улыбке и протягивает ему новенький Самсунг.
— Плёнка... Она не матовая? — Хёнтэ вертит в руках телефон и только потом залезает в календарь, чтобы посмотреть год. И чуть ли не ахает. Прошло очень много времени.
— Хочешь матовую? — спрашивает Хосок.
— Это не принципиально, — улыбается Хёнтэ. — Дашь мне мандаринку?
Хосок садится рядом на простынь и протягивает ему фрукт.
— Спасибо, — благодарно улыбается Хёнтэ и виснет у него на шеё, как тогда, в детстве, — а киви дашь?
Хосок кивает согласно, сглатывает шумно и аккуратно отстраняется. Глаза его округляются, и вообще он смотрит так, будто Хёнтэ — Тэхён — помешанный, не иначе. И в принципе, это неудивительно. Тэхён — актер со звездной болезнью, которому плевать на окружающих и вообще на все. А вот Хёнтэ другой. Совсем другой, он не хочет быть даже капельку похожим на этого ужасного Тэхёна. Ему немного неуютно, что Хосок отодвинулся, но руку с его плеча Хёнтэ все равно не убирает, а в голове всплывает фраза Юнги: "Кровь пить будет". "Сволочь ты, Ким Тэхён, — думает Хёнтэ. — Какой был сволочью, такой и остался. Ничего не изменилось. А ведь Хосок слишком хороший и преданный, чтобы так с ним поступать".
— Так ты дашь мне киви, или как? — с улыбкой спрашивает Хёнтэ, и Хосок, наконец, отвисает.
— Тебе колечками порезать? Или ложку дать? — уточняет он, держа в руках два крупных киви.
— Как хочешь, — бросает Хёнтэ и не замечает, как Хосок впадает в новый стопор. Он так занят своими мыслями, что даже вошедшего Юнги не замечает.

Выписывают Хёнтэ на следующее утро по его же настоянию. Он уверяет доктора, что гораздо быстрее поправится в родных стенах — родных, ага, конечно, — чем в больнице. И в конце концов врач сдается, улыбаясь. Хёнтэ вообще очень любит улыбки. Может, поэтому ему так нравится Хосок и так напрягает Юнги, который косится на него как-то подозрительно, что ли. Но Хёнтэ не может не признаться самому себе, что от этого даже интереснее. Растапливать и подсаживать на свою волну позитива таких типов гораздо волнительнее, чем того же Хосока, который моментально впитывает в себя окружающую его атмосферу. Вообще, таких людей, как Хосок, считает Хёнтэ, надо беречь и на руках носить. Что он и собирается делать. Ведь именно такие люди, как Хосок, и остаются в итоге рядом в трудную минуту, и это бесценно. Хотя Хёнтэ пока не уверен, что Хосок встанет на его сторону, когда узнает о том, что перед ним вовсе не Тэхён. Все же с этим эгоистом он пробыл больше времени.
— Ну что, домой? — говорит Хёнтэ, плюхаясь на сиденье рядом с Хосоком, к удивлению последнего.
— Домой, — подтверждает он. — Погнали, Шуга.
Хёнтэ любит такую атмосферу. Атмосферу взаимопонимания без лишних слов. Только с реально близкими по духу людьми можно просто сидеть рядом молча и при этом не чувствовать ни капли неловкости. Для Хёнтэ Хосок именно такой человек, родной и уютный. Но когда Хёнтэ пытается положить голову ему на плечо, Хосок делает такой недоумевающий вид, что надо бы дать ему сначала попривыкнуть.

Юнги прощается с ними у дома и, отъезжая, врубает погромче какую-то песню с мощным битом. И Хёнтэ не удивляется такому выбору — Юнги действительно подходит такая агрессивная музыка, а еще рэп.
Уже на крыльце Хёнтэ останавливается в неуверенности, и Хосок открывает дверь сам, заметив его заминку. Хёнтэ на самом деле очень благодарен, что Хосок додумался проводить его прямо в дом. Ведь он и пароль-то от квартиры не знает. Откуда? Хотя, в принципе, у хозяина этого дома с воображением все плохо. И код, скорее всего, простой и ниочемный, как и сам Тэхён.
Хосок заходит и первым делом включает свет, а потом уже пропускает его внутрь
— Попьешь со мной чай? — спрашивает Хёнтэ, разглядывая гостиную. После больничной палаты дом кажется просто гигантским, хоть здесь всего два этажа. Все выдержано в темных тонах, будто это тюрьма какая-то, а совсем не родной очаг. Логово змеюки по имени Тэхён. "Нелюдимый ты какой-то, актер Ким. И одинокий, как и тогда", — думает Хёнтэ, заходя в спальню. Идеально застеленная кровать, пустая тумбочка с лампой и занавешенное шторами окно. Никаких книжек, безделушек или просто чашки с водой нет и в помине. Стерильная чистота, будто здесь никогда никто и не жил. Хёнтэ смотрит на жизнь Тэхёна как сквозь витрину, но не восторгается красотой, а скорее удивляется тому, как в таком месте вообще можно находится, и тем более спать. Ему срочно нужно что-нибудь светлое в эту ужасную комнату.
— Тебе что-то не нравится? — спрашивает Хосок у него за спиной. — Что-то потерялось?
— Нет, все хорошо, — выныривает Хёнтэ из мыслей в реальность, — здесь же есть еще одна спальня?
Вынужденный прикасаться к чужой жизни, он совсем не хочет испытывать еще и чужое одиночество. Он не Тэхён, предпочитающий подушку дружескому плечу.
— Ты не помнишь? Есть. Я могу остаться, если хочешь, — говорит Хосок. То, что Хёнтэ не по себе, наверняка яркими буквами написано на его лбу.
— Спасибо, — лаконичный ответ, который все же заставляет Хосока расцвести в улыбке. Ещё бы, от Тэхёна такое не часто можно услышать.
На ужин Хосок заказывает пиццу. В качестве исключения. Актеру и модели такая еда противопоказана, Хёнтэ знает об этом, поэтому и оценивает соответствующе. Хосок балует его вкусненьким, и Хёнтэ даже не думает скрывать свою радость — больничная еда мало кому может понравиться. Они сидят вместе на диване и смотрят какое-то веселое шоу на большом экране, уплетая вкусную пиццу с колбасой и оливками. Так уютно и по-домашнему. Хёнтэ придвигается к Хосоку ближе, смеясь над шутками ведущего, и позже так и засыпает, пристроив голову ему на плечо.

Утром Хосок отдает ему новый сценарий, вероятно, ожидая истерику по поводу очередной мелодрамы. Но Хёнтэ лишь с любопытством листает страницы, делая заметки на полях. Он не Тэхён, и если Хосок считает, что ему надо сняться в этой дораме — значит, надо.
Уже сидя в машине, Хёнтэ вдруг понимает, что на съемочной площадке будут камеры. А он боится их до ужаса. "Приехали, Ким Хёнтэ", — думает он. Машина чуть подпрыгивает на кочках, и Хёнтэ вздыхает. Мало того, что он понятия не имеет, что же делать со съемками, так еще и шея болит до сих пор. С другой стороны, спать в теплых объятиях было приятно, несмотря ни на что. Хёнтэ улыбается, вспоминая сонное лицо Хосока, его чуть приоткрытый рот и ровное дыхание, а еще растянутую футболку, в вырезе которой виднелись острые ключицы. Там вообще много чего виднелось, но об этом Хёнтэ старается не думать.
— Напомни мне, как зовут режиссера, пожалуйста, — вежливо просит он, подсаживаясь ближе к Хосоку, и тот снова слегка отстраняется — все никак не может привыкнуть.
— Режиссер Ли. Дораму про Тэкёна помнишь? Вот тот же режиссер.
Хёнтэ согласно кивает, хотя понятия не имеет, о чем речь. Быть Тэхёном, оказывается, не так уж и просто. Чем дальше они отъезжают от дома, тем больше Хёнтэ нервничает.
Юнги высаживает их прямо у съемочной площадки и уезжает заправляться, обещая вернуться позже с обедом. Звезда Тэхён никогда не ест вместе со стаффом и коллегами, предпочитая делать это практически в одиночестве в своем фургоне.
Выйдя из машины, Хосок направляется прямо к режиссеру, чтобы засвидетельствовать свое почтение. С интересом уставившись на толпу стаффа, Хёнтэ следует за ним и к удивлению всех присутствующих кивает всем и желает хорошей работы. Небеса не обрушиваются стремительно на съемочную площадку, хотя выражение лиц стаффа свидетельствует об обратном. "Звезда Тэхён снисходит до простых смертных, — написано на их лбах, — надо обвести этот день в календаре красным маркером". А Хёнтэ вспоминает темную одежду в гардеробе и стерильную чистоту дома. И да, он понимает, почему на него так смотрят.
Хёнтэ приветствует режиссера, согнувшись под углом в 90 градусов под удивленные взгляды окружающих. Конечно, это явно отличается от обычного поведения актера Кима, но Хёнтэ с этими людьми еще неизвестно сколько работать вместе. К тому же, как бы он не осуждал Тэхёна, ему хочется, чтобы тот стал ближе к людям.
— Рад снова с Вами работать, — бурчит режиссер, недоумевая и неловко пожимая протянутую руку.
— Спасибо. Надеюсь на успешное сотрудничество, — Хёнтэ улыбается, но вместо ответной улыбки видит лишь неверие во взгляде. "Тэхён, ну ты даешь! И с ним испортил отношения?" Хосок, как и режиссер, бросает на него очередной удивленный взгляд, но никак не комментирует.
Ожидая своей сцены, Хёнтэ садится на раскладной стул. На съемочной площадке невероятно жарко от большего скопления народа, а еще потому, что лето уже полностью вступило в свои права. Обмахиваясь сценарием, Хёнтэ вдруг замечает вокруг множество солнечных зайчиков от объективов камер, и ему становится, мягко говоря, не по себе. Это Тэхён — актер и не боится. А с Хёнтэ все совсем иначе. В ушах слышится визг тормозов и крик. Хёнтэ шумно сглатывает, пытаясь подавить накатывающую панику. "Спокойно", — уговаривает он сам себя, но это не особо помогает. По вискам Хёнтэ катится липкий пот и внутри что-то обрывается. Сейчас он готов уступить место. Иррациональный страх уже тянет к нему свои холодные лапы, как на горизонте появляется Хосок. Он улыбается и подходит. И перед ним страх отступает. Именно Хосок служит Хёнтэ лучшим лекарством от всех переживаний. Ведь это ради него он снова занял место Тэхёна.
— Пошли, тебе надо наложить грим, а после этого как раз твоя сцена.
Хёнтэ кивает и поднимается. Хосок, его улыбка, голос — Хёнтэ не готов потерять это снова на неопределенное время. Он соберет в кулак все свои силы и сможет преодолеть свой страх.
Гример умелыми движениями превращает его в Бэкхена, художника, чью роль играет Тэхён. Несчастный главный герой с тяжелым детством, сирота, выросший в приюте. Ничего нового. Обычная фишка для дорамы, одним из элементов которой традиционно является комедия: депрессивный талантливый художник с неизвестной науке болезнью и бойкая девушка, пытающаяся заполучить его картины в свою галерею. Опять же — типично.
Он смотрит на себя в зеркале, подмечая рисованные круги под глазами и уставший вид — таков образ печального Бэкхёна. Новая роль чем-то напоминает Хёнтэ более забитую и депрессивную версию Тэхёна.
Хосок забирает у него из рук сценарий и подбадривающе кивает.
— Сцена тридцать пять, дубль один. Мотор, — командует режиссер. Камеры направляются прямо на Хёнтэ.
Сердце пропускает удар, перед глазами расплывается кровавое пятно. И Хёнтэ не выдерживает.

Его хвалят, дружески хлопают по плечу, восхищаясь игрой. Хёнтэ даже немного неловко. Он кланяется, улыбаясь, и обещает угостить всех за свой счет. Тэхён будет в ярости, если узнает, но сейчас Хёнтэ меньше всего хочется об этом думать.
По дороге домой, в машине, он включает на телефоне скаченный трот и подвывает, на несчастье Юнги, который красноречиво посылает ему взгляды, полные любви, в зеркало заднего вида. Хосок лишь хмыкает и улыбается, качая головой. А Хёнтэ весело. У него получилось — не без помощи других, конечно, но все же. День, можно сказать, прошел на "ура", ведь его не выгнали со съемок, что само по себе является победой. "Утри свой нос, Тэхён. И без тебя прекрасно справимся".
Он снова просит Хосока остаться на ночь, ведь находиться одному в таком мрачном доме неуютно. Хосок охотно соглашается, будто и ждал приглашения.
После легкого ужина Хёнтэ садится в кресло и вчитывается в сценарий, оставляя пометки на полях. Он не может быть уверен, что в следующий раз ему повезет так же, как сегодня. С актерским мастерством у Хёнтэ полные нелады, и Хосок любезно соглашается помочь ему с репетицией. Они до глубокой ночи отрабатывают реплики, и Хёнтэ старается изо всех сил. В этот раз у него есть цель, ради которой стоит потрудиться. Есть человек, рядом с которым хочется остаться и которому он нужен. Во всяком случае, Хёнтэ наивно полагает, что его предположения верны. Ведь Хосок так искренне улыбается ему. Это же должно что-то значить. Хёнтэ хочется в это верить.

Каждый день с утра пораньше за ними заезжает Юнги и привозит с собой горячий кофе, который так любит Тэхён и на дух не переносит Хёнтэ. Без молока и сахара, жутко горький и обжигающий. В сонном молчании они доезжают до съемочной площадки, где на смену Хёнтэ придет Бэкхен, или просто Бэкки, с уставшими глазами, скрывающимися за стеклами очков, и вымученной улыбкой — герой мелодрамы с неизвестной пока что никому судьбой. Сценаристы, опирающиеся на рейтинги, ждут, как будут реагировать зрители, чтобы решить, что делать с концовкой.
В ожидании съемки первой сцены Хёнтэ мирно отдыхает, наблюдая за всем издалека. Он чувствует, что набирает силу, забирает все больше "эфирного" времени под солнцем. Тэхён давно не появляется, вытесненный в самый дальний угол своего разума.
А недавно Хёнтэ случайно подслушал разговор друзей.
— Он стал совсем другим человеком, — говорил Хосок, — не помню, чтобы он так улыбался до аварии...
— Не переживай заранее, — хмыкнул тогда Юнги, — наслаждайся настоящим.
— Думаешь, это из-за памяти? Из-за того, что не помнит?
Ответ Юнги Хёнтэ тогда не услышал, видимо тот использовал не слова, а выражение лица.
Другой человек. А ведь так и есть. Пусть они похожи внешне, как близнецы, но имеют разных родителей, разные воспоминания, привычки, страхи и мимику. Даже почерки у них разные. Он ненавидит Тэхёна, но вместе с тем и жалеет его. Хёнтэ знает, почему много лет назад Тэхён сбежал и оставил все на его плечи. А кто бы не сбежал, имея такую мать, как у него?
Несмотря на холод и отчужденность, Тэхён более ранимый. Будучи не в силах справиться со своими воспоминаниями, он их просто заблокировал. Забыл все, вычеркнул, будто ничего и не было. Даже стал актером, обрек себя на жизнь под прицелами камер. Не желая вспоминать, он бежит, несется сломя голову прочь от любых привязанностей, устроив свою жизнь в стерильной чистоте. Будто назло всему тому, что было. Ни одна частичка его души не позволяет ему окунуться в воспоминания, зная, что Тэхён просто не выдержит. Не сможет вынести этот груз правды. Тэхён раним и очень слаб. Может быть, именно поэтому и ведет себя так, будто весь мир обязан ему. Гордый, обозленный на людей... Тэхён.

Изо дня в день Хёнтэ ездит на съемки, учит сценарий, помогает Хосоку, но не может жить только чужой жизнью. Ведь у него тоже есть свои интересы и привычки. Например, он просит Юнги привозить ему кофе сладкий и со сливками, а не ту горечь, что любит Тэхён. Он перерывает весь гардероб в поиске нормальных цветных вещей, но палитра Тэхёна колеблется от темно-серого до черного цвета. Хёнтэ понимает, почему, но смириться с этим не может.
Однажды после съемок он отпускает Хосока домой, а сам предлагает Евон походить по магазинам. Она недоумевает, но соглашается, ведь девушки любят магазины, так же как и еду, а порой — даже больше. Не зря ведь садятся на разные диеты, лишь бы влезть в "ту самую красивую кофточку из новой коллекции". Хёнтэ наблюдает за тем, как меняется выражение лица Евон при взгляде на ту или иную вещь, и может с точностью на все сто процентов сказать, что она думает. Иногда понять женщину очень просто.
— Неплохо, правда? — аккуратно спрашивает она, разглядывая облегающее бордовое платье.
"Я хочу его", — видит Хёнтэ и улыбается.
— Померь, — говорит он, замечая искорку радости, промелькнувшую в глазах Евон.
— Но мы же тебе одежду купить хотели, — слабо сопротивляется она, явно для галочки, а не искренне. Хёнтэ берет платье сам и легко подталкивает Евон к примерочным. Они обмениваются улыбками, и Евон скрывается за шторкой. В магазине играют последние хиты к-рор волны, и Хёнтэ качает головой в такт, беззвучно проговаривая текст за рэпером одной известной группы. Ему кажется, что получается хорошо.
Они шатаются по торговому центру несколько часов, весело болтая и смеясь. И расстаются в итоге хорошими друзьями с кучей пакетов в руках. Среди покупой Евон и то самое платье, которое ей подарил Хёнтэ. Она сияет от счастья, и Хёнтэ думает, что вокруг Тэхёна могло бы быть много искренних улыбок и дружелюбных людей, если бы он захотел. Если бы он умел не только питаться энергией других, но и отдавать частички спрятанного в себе тепла.
Хёнтэ возвращается домой уже поздно вечером, уставший, но счастливый. Включает радио и заполняет одну из секций в гардеробе новыми вещами. Рядом с мрачным царством светлые костюмы и куртки выделяются ярким пятном. Кремовые рубашки, белые футболки с разноцветными принтами. На столик рядом с кроватью ложится белая салфетка, шторы разъезжаются в разные стороны, пропуская свет уличных фонарей внутрь. Хёнтэ заводит новый будильник белого цвета и ложится под одеяло. Каждый вечер он боится засыпать, не зная, где очнётся в следующий раз. И каждое утро облегчённо вздыхает, когда дата и время на дисплее телефона совпадают с теми, что он ожидает увидеть.

@темы: band: bangtan boys, Strong Heart - 2015

Comments

[Rikarda J]

В машине играет тот самый трек, и Хёнтэ решает удивить всех своим новым талантом, вступая в рэперской части. Он чрезвычайно горд собой и старается изо всех сил, но машина резко виляет, и Юнги вырубает радио со словами:
— Чувак, проспись.
Хосок начинает ржать на весь салон, и Хёнтэ даже слегка обижается, но ненадолго. В конце концов, зато Хосок счастлив и улыбается. Правда, у Юнги еще полдня вид, будто он лимона наелся. Но это же Шуга. Хёнтэ все ещё искренне не понимает, почему же все зовут его этим сладким прозвищем. Может, специально в противовес реальности? Зато он точно знает, что рэп больше пробовать не будет, лучше уж трот.
Хёнтэ привыкает к спокойной жизни и ждет подвоха только по утрам, пока внезапно не вытесняется прямо со съемочной площадки — моргает и оказывается в ванной.

Он понятия не имеет, как здесь очутился. "Я мылся? Или только собирался? — думает он, но потом видит в отражении мокрые волосы. — Мылся". Сейчас больше всего его интересует то, сколько он отсутствовал и что успел натворить Тэхён. Зайдя на кухню и встретившись глазами с Хосоком, он быстро понимает, что многое — у того расстроенный вид и напряженный взгляд.
— Вспомнил? — спрашивает Хосок, не глядя на него.
— Хоупи, не переживай ты так, — Хёнтэ не знает, что случилось, и обходит непонятные вопросы стороной. — Телефон мой не видел?
Хосок поднимает глаза, в которых плещется обида и недоверие. "Что ты успел натворить, мать твою, Тэхён?" Голова пухнет от вопросов, на которых ответа нет. Экран показывает ту же дату, что и утром. Значит, он потерял только несколько часов. За короткое время сложно натворить много дел, как кажется Хёнтэ. Но следующий вопрос рушит его предположения.
— Так что случилось? Почему ты сбежал со съемок? — Хосок спрашивает ровным голосом, но Хёнтэ чувствует, как сложно ему это дается.
"Сбежал со съемок? Почему? Зачем? Актер же как раз он, а не я".
— Прости, — говорит Хёнтэ и подходит ближе, замечая, как Хосок пятится назад. Ножом по сердцу. Всего несколько часов отсутствия напрочь рушат всю гармонию, установившуюся между ними.
— Хён, — зовёт Хёнтэ, и Хосок распахивает глаза от удивления, застывает, — хён, ну прости, — Хёнтэ улыбается и утыкается ему в грудь.

Извиняться к режиссеру он идет сам, запретив Хосоку позориться за него. Самое глупое в сложившейся ситуации, что действительно сложно придумать оправдание тому, что Тэхён просто свалил со съемочной площадки прямо посреди процесса. Евон с подозрением косится на то, как Хёнтэ извиняется, и подходит уже после того, как они с режиссером заканчивают разговор.
— У тебя проблемы? — спрашивает она, серьезно глядя ему в глаза. — Обращайся, если что. У меня много полезных знакомых.
Хёнтэ благодарит и отнекивается, улыбаясь. "Да нет, все хорошо. Просто он неожиданно вернулся и занял мое место". Хёнтэ резко осознает, каким опасным было его решение немного помочь Тэхёну — теперь их обоих знает большое количество людей. И если кто-нибудь узнает правду, будет еще хуже. Хёнтэ очень боится, что от него попросту избавятся, если что-то пойдет не так. Тэхён уже чуть не лишил себя работы; бог знает, что еще он выкинет, когда выйдет снова. Хорошо хоть, что с Бэкки все хорошо, режиссер в восторге от его игры в дораме. Каждая сцена завершается хлопками и довольной улыбкой, хоть здесь можно не переживать — Бэкки хорошо справляется. Он на своем месте.
В качестве извинений за потрепанные нервы, Хёнтэ приглашает Хосока и Юнги пообедать за его счёт. Он заказывает кучу вкусной еды, и Хосок расплывается в улыбке, больше не дуется, а вот Шуга красноречиво хмыкает и недоверчиво сканирует взглядом. Если кого-то Хёнтэ и может надурить, то явно не его. Хёнтэ все больше кажется, что Юнги обо всем догадывается. А это совсем не входит в его планы.

Так неожиданно потеряв несколько часов, Хёнтэ начинает ценить время еще больше. Хотя, уж что-что, а именно минуты и секунды всегда были для него бесценны, и выражение "убивать время" никогда не срывалось с его губ. Хёнтэ слишком хорошо понимает, что оно значит. И именно поэтому после съемок он отпускает Юнги, предложив Хосоку прогуляться вместе пешком до гостиницы. Хосок соглашается и напяливает на Хёнтэ кепку, чтобы его не узнали случайные прохожие. Сам же он носит какую-то дурацкую шляпу, что в совокупности с просторными шортами и футболкой смотрится забавно. Но Хёнтэ все равно считает его милым.
В сумерках аллея цветущей сакуры выглядит просто божественно. Бело-розовые лепестки на фоне ночного неба создают ощущение сказки. Хёнтэ решает, что это обязательно надо запечатлеть, и выуживает из кармана телефон. Встав рядом с цветущим деревом, они строят рожицы в камеру и смеются позже, смотря получившиеся (скорее, не получившиеся, потому что настроить вспышку Хёнтэ в голову не пришло) фотографии. Ну прям бои негров ночью. Даже спокойный по натуре Юнги ржет, как конь, на весь номер, когда Хёнтэ показывает ему эти произведения искусства.

На следующий день съемки проходят в первой половине дня, а позже они едут в Сеул на автограф-сессию. Хёнтэ облачают в кожаные черные штаны и рубашку с расшитыми погонами, глаза густо подводят, челку поднимают. И, рассматривая себя в зеркале, он видит Тэхёна. Только взгляд другой, совсем другой. Хёнтэ знает его настоящий — полный холода и одиночества. Гордый и неприступный. У Хёнтэ такого нет.
Прямо перед мероприятием Хосок протягивает ему матовую пленку для телефона, и Хёнтэ солнечно улыбается, благодаря. Ему просто очень приятно, что Хосок вспомнил про это его желание.
На автограф-сессии он раздает улыбки налево и направо, подписывая плакаты с изображением Тэхёна и пожимая руки юным и не очень фанаткам. Получать столько искренне восхищенных взглядов приятно, но к концу мероприятия он все равно очень устает. И когда одна из фанаток возвращается, недоуменно смотря на подпись, Хёнтэ теряется.
— Оппа, ты изменил свой автограф?
"Хёнтэ <3", — выведено его рукой рядом с холодным взглядом с плаката. Хёнтэ смотрит на это несоответствие и молчит. Сердечко выглядит совсем инородным рядом с выражением лица актера. Он так долго тренировал автограф Тэхёна накануне, но от усталости допустил ошибку.
— Решил усовершенствовать, — находится Хосок, жестом приглашая девушку пройти за ним. И Хёнтэ бесконечно ему признателен. От усталости мозги варят совсем плохо. На автомате он подписывает оставшиеся плакаты. От изображений Тэхёна уже рябит в глазах.
Что он здесь делает? Зачем выполняет чужую работу? Мысли терзают его, стирая улыбку с лица. Раньше не знавший слова "тоска", он с грустью смотрит в одну точку. Ровно до того момента, как возвращается Хосок. Хоуп — его личное солнце и успокоительное. Одна улыбка, и Хёнтэ снова готов горы свернуть.

После очередных съемок к нему подходит Евон и предлагает поужинать вместе. Хёнтэ подозревает, что понравился девушке, но отказать не может. Один ужин ничего не значит. Они сидят в ресторане, скрытые от чужих глаз занавеской, и едят суши, запивая по-настоящему ароматным и вкусным чаем. Когда Евон улыбается, ее лицо можно даже назвать милым. Хотя она скорее боевая и грубоватая с ее фирменным взглядом "на тебе, выкуси", чем действительно милая. Зато честная, а не себе на уме. Хёнтэ нравится, как она смеется. Открыто. Как и Хосок. Сидя рядом с ней, он вдруг понимает, что соскучился по Хоупу. По его улыбке и смеху. И, посадив Евон в такси, он звонит ему, чтобы спросить как дела, будто это не они простились всего несколько часов.
Хосок приезжает с соджу и рамёном. Говорит, что один раз можно. Что вряд ли он потолстеет так сразу. И улыбается. Хёнтэ залипает на его улыбку, от которой у Хосока сужаются глаза, и думает, что, возможно, полюбил его именно за эту вечную ауру позитива.
Уже через полчаса они голосят вдвоем в караоке, пританцовывая и дурачась. Рядом с Хосоком он чувствует себя подростком, как тогда, в их первую встречу. Рядом с ним хочется носиться и кричать, смеяться и творить всякие глупости.
Вместе они сходят с ума полночи, из-за чего с утра Хёнтэ приезжает на съемки практически мертвый. Причем, Хосок предупреждал не пить много, и Хёнтэ ведь послушал совета. Всего две бутылки, но неожиданно ему хватило и этого, чтобы страдать весь следующий день. Хосок, глядя на него, жалеет, что был так недальновиден, но Хёнтэ уверяет, что с ним все в порядке. В перерывах он не отлипает от бутылки с водой и пьет глотками горький кофе, чтобы не уснуть, но выглядит весьма в образе. Бледный цвет лица и уставший вид только играют на руку.

[Rikarda J]

Заканчиваются съемки, к счастью, довольно быстро, еще до обеда. Когда они садятся в машину, Юнги красноречиво так смотрит на них, включает кондиционер и выключает играющую в салоне музыку. В голове сразу же перестают бить молотки, и Хёнтэ Юнги за это очень благодарен. Он бы и от кофе не отказался, потому что рубит нещадно. Спать хочется так, будто он колобродил не полночи, а всю.
Они почти доезжают до Сеула, когда им звонит помощница режиссера с просьбой. Говорит, что что-то там произошло, и было бы здорово, если бы Тэхён согласился вернуться и доснять две сцены сегодня, а не завтра. Она многократно извиняется по включенной Хёнтэ громкой связи, а Хосок все равно хочет отказаться, протестующее мотая головой. Но Хёнтэ думает о том, что хочет помочь Тэхёну, и поэтому соглашается приехать сразу после обеда, к удивлению друзей.
По пути Хосок выходит у ресторанчика, чтобы взять им лапшу на вынос, а Юнги в машине молча разглядывает Хёнтэ в зеркале заднего вида. У него абсолютно нечитаемый взгляд. И Хёнтэ немного неловко. В голову снова закрадываются мысли, что тот все знает. Знает, что он не Тэхён. Но, когда Хосок возвращается с едой, Юнги ухмыляется и, как ни в чем не бывало, присоединяется к их совместной трапезе. Сказать по правде, лапша не кажется Хёнтэ лучшим решением, потому что его слегка мутит. Но гонять Хосока за чем-нибудь другим он не хочет, поэтому съедает все до последней крошки.
Разморенный едой, Хосок садится рядом и вскоре засыпает, а Хёнтэ залипает в окно, чувствуя себя весьма хреново. Поэтому, когда Юнги вдруг останавливается у какой-то забегаловки и приносит ему кофе, он готов его за это расцеловать. К тому же, это не обычный сладкий кофе, а с карамельным сиропом. "Откуда он только знает, что именно этот — мой самый любимый?" — думает Хёнтэ, отпивая очередной глоток. Единственный недостаток — стаканчик очень горячий. Хёнтэ оборачивается в поисках какой-нибудь салфетки, чтобы обернуть ей его, и... открывает глаза на какой-то вечеринке.

Сперва он сверяется с календарем на телефоне и уже потом оглядывается на шумную толпу съемочной команды, которая вовсю отрывается. Кто-то пьет, кто-то фальшивит в микрофон под громкие биты, а кто-то спит, отрубившись посреди общего веселья, как Хосок. Хёнтэ задумчиво смотрит на макушку на своем плече и накрывает рукой чужие пальцы. Алкоголем от Хосока не разит, значит, уснул он от простой усталости.
Вообще, все происходящее действительно странно. Размышляя, Хёнтэ приходит к выводу, что те полтора дня, что его здесь не было, Тэхён время зря не терял. Не похоже это на него ни капельки. Нелюдимый, замкнутый и гордый, Тэхён ни за что в жизни не пошел бы в караоке со съемочной командой, которую от души презирает. И уж точно не дал бы уснуть Хосоку на своем плече. Не в его это стиле. Хёнтэ ломает голову над тем, что же произошло, но не может вспомнить ничего о минувшем дне. Плечо неприятно немеет, все-таки голова Хосока совсем не пушинка, и Хёнтэ набирает сообщение Юнги. Тот, к счастью, не задерживается особо, так еще и великодушно помогает довести спящего на ходу Хосока до машины. От Юнги подобной заботы дождаться очень сложно, но неудивительно, что именно Хосок удостаивается такой чести, ведь он очень хороший и добрый человек. Уж Хёнтэ-то знает. Именно благодаря любви к Хосоку он может задерживаться в сознании так долго, отбирая время у угрюмого, не умеющего любить соперника с таким же лицом.
В машине прохладно из-за включенного на полную мощность кондиционера, и Хёнтэ поёживается, но не просит Юнги выключить. Тот все равно ничего не слышит, кивая в такт музыке в наушниках. А Хосок спит, уложившись на заднее сиденье, и будить его понапрасну своими попытками привлечь внимание Юнги совсем не хочется. Хёнтэ оглядывается в поисках теплых вещей, но единственным покрывалом укрыт Хосок, поэтому Хёнтэ решает потерпеть. Он бездумно залезает рукой в карман ветровки и натыкается на чупа-чупс. Хёнтэ закрывает глаза и откидывается на спинку. Жизнь кажется идеальной, когда во рту растекается приятная сладость. И Хёнтэ улыбается.
Он вернулся. Значит, у него еще есть время. Значит, не все потеряно. Значит, пора действовать более решительно, чтобы не упустить свой шанс. То, что в этот раз он очнулся с Хосоком на плече, становится для него решающим толчком. Ведь, если есть кто-то, относящийся к Хосоку так же, как и он, значит, в его выходах в реальность нет смысла. Хёнтэ не может с этим смириться. Он твердо решает больше не колебаться и рассказать Хосоку, зачем он вообще существует.
Но когда Хёнтэ бросается взгляд на Хосока, тот сонно улыбается и спросонья одними губами говорит: "Тэхён-и". Чужое имя снова мешает все планы, оседая горьким комом в горле, и решимость Хёнтэ улетучивается в никуда.
Хосок просыпается прямо перед домом Тэхёна, и Юнги говорит что-то насчет судьбы. Ему явно не хочется везти его до квартиры.
— И правда, оставайся у меня, — говорит Хёнтэ, и Хосок благодарно кивает. Они желают Юнги счастливой дороги и заваливаются в дом вместе. Хосок сразу исчезает в ванной, чтобы умыться, а Хёнтэ поднимается к себе в комнату, чтобы скинуть чужую неудобную одежду, которая душит его своим темным цветом. Белая футболка и светло-серые свободные штаны — вот что больше похоже на него. Хёнтэ смотрит на отросшую темную челку и думает о том, чтобы переговорить со сценаристом и режиссером. Сменить цвет волос хочется слишком сильно. К тому же герою в дораме очень пойдет блонд, подчеркивающий бледность и изможденность лица. Для творческой натуры художника это будет своеобразным криком души, и Хёнтэ почти уверен, что сможет получить разрешение.
— Есть будешь? — громко спрашивает Хосок с кухни.
— Да! — весело кричит Хёнтэ в ответ и спешит к нему. — Помочь?
— Сам справлюсь, — улыбается выспавшийся в машине Хосок и принимается постукивать ножом по разделочной доске, нарезая овощи. — Сегодня будем есть нормальную еду!
Хёнтэ расслабленно улыбается и садится в кресло, наблюдая за Хосоком. Ему предоставляется отличный шанс рассказать. Но начинает он издалека:
— Что бы ты сделал, если бы Тэхён исчез?
— Если бы ты исчез? — уточняет Хосок. — Стал бы искать тебя, конечно!
— А если это невозможно? Найти меня.
Рука Хосока застывает в воздухе, а сам он удивленно поднимает голову.
— То есть как это невозможно?
Затянувшаяся пауза давит. И Хёнтэ уже жалеет даже, что вообще начал. Но Хосок вдруг начинает смеяться.
— Вот вечно у тебя вопросы какие-то странные, — говорит он, нервно хихикнув. — В космос ты что ли улетишь, что не найти тебя будет? Ты не бойся, я тебя и там достану, — Хосок ухмыляется, и попытка Хёнтэ поговорить снова с треском проваливается.

У Хёнтэ взгляд влюблённого идиота, и, кажется, Юнги все прекрасно видит, хоть и строит физиономию, будто вообще не при делах. Он молча возит их на съемки и со съемок, провожает нечитаемым взглядом и иногда задумчиво смотрит на Хосока, когда тот засыпает в машине на переднем сиденье. Хёнтэ объясняет это беспокойством. Так Юнги проявляет свое внимание — когда сам объект спит и даже не догадывается ни о чем.
С цветом волос все разрешается так, как он и предполагал. Девушка-сценарист чуть ли не в ладоши хлопает от предложения, вносит небольшие изменения в сценарий и переговаривает с режиссером сама. А Хёнтэ после завершения съемок едет в парикмахерскую, где его волосы осветляют почти до белого цвета. С блондинистыми прядками и жизнь кажется чуть светлее, а будущее оптимистичнее. Юнги оглядывает его новую прическу без одобрения в глазах, буркает что-то про ангелочков и качает головой. А Хосок весь светится радостно, будто покрасили его, цепляется за слова Шуги и ласково зовет Хёнтэ "ангелочком".
— Меня сейчас стошнит, — закатывает глаза Юнги.
От нового прозвища у Хёнтэ голова идет кругом и улыбка растягивается до ушей. Быть ангелом гораздо приятнее, чем просто Тэхёном. Даже лучше, чем ласковое "Тэхён-и" — все-таки это же не его имя. И прозвище кажется прекрасным решением. Правда, Шуга смотрит на них обоих таким презрительно-возмущенным взглядом, что Хёнтэ невольно задумывается, как Тэхён вообще уживался с таким человеком в одной машине столько лет. Но потом по радио поют трот, и все мысли из головы улетучиваются. Хёнтэ с наслаждением подпевает под веселье в глазах Хосока.
Вообще, они часто на одной волне. Любят вместе дурачиться и злить этим Юнги. Тот строит такие рожицы, что раззадоривает их еще больше. Какая-то фанатка оставляет Тэхёну подарочный пакетик на съемочной площадке, в котором оказываются мыльные пузыри. И вот тогда Юнги ругается вслух, а не про себя, потому что по всему салону летают переливающиеся разными цветами мыльные шарики. И потому что Хёнтэ задорно смеётся и как маленький ловит их, подставляя пальцы. Те лопаются, орошая мыльными капельками салон, и Юнги просто в ярости. Он даже не разговаривает с Хёнтэ и Хосоком весь день. Правда, это не особо ощущается, он и так не особо разговорчив.
Позже в качестве извинений Хёнтэ мило улыбается и протягивает Юнги диск с новой игрой. И тот его прощает. Потому что долго сердиться на Хёнтэ, когда он улыбается, невозможно, уж он-то знает — не раз уже убеждался в этом. "Зря ты, Тэхён, не используешь свою улыбку, — думает он, — ей можно решить гораздо больше, чем острым язычком и колкими словами". Ведь они же близнецы, значит, могут практически одинаково улыбаться. Просто Тэхён не такой. Он не знает даже такого слова "улыбка" в повседневной жизни. И Хёнтэ его немного жаль.

[Rikarda J]

В свой единственный выходной он решает просто остаться дома. Даже его неуёмной энергии не всегда хватает на какие-нибудь приключения. Он просыпается не по звону будильника, а от солнечных зайчиков, скачущих по комнате. И так и лежит, раскинув руки и ноги в форме морской звезды. Благо, кровать большая, позволяет. Он нежится под солнцем и мечтает пролежать так весь день. Но на тумбочке начинает вибрировать телефон. Хёнтэ подносит его к уху и говорит:
— Доброе утро, Хоупи-хён, — и, услышав на том конце любимый голос, вдруг меняет планы: — Не хочешь на море сгонять вместе?
Уже через час Юнги везет их к морю. И даже не бурчит. Хёнтэ вообще кажется, что людей, которые не любят море, просто не существует. В машине Хосок солнечно улыбается, смотря в окно. А Хёнтэ улыбается, глядя на него. И даже Юнги благодушно тянет уголки губ вверх, следя за дорогой. Они проезжают рисовые поля и какие-то строения, смотрят на зеленый колышущийся океан травы. Хосок считает остающиеся позади столбы, а Хёнтэ — минуты, заполненные до краев счастьем и улыбками.
К морю они приезжают, когда день уже переваливает за середину. На подъезде Хёнтэ высовывает в окно голову и кричит, спугивая чаек, которые тут же улетают парить над волнами.
— Оно настоящее, — не веря своим глазам, Хёнтэ подбегает к самой кромке, — море! Настоящее море!
Он никогда до этого момента не был здесь, и сейчас все кажется чудом. Свершившейся сказкой.
Хосок подходит ближе и, оглядевшись, стаскивает с себя футболку и шорты. На пляже кроме них никого нет, можно купаться и в трусах. Он наклоняется к воде и поднимает столб брызг на застывшего как изваяние Хёнтэ, устремившего восхищенный взгляд вдаль.
— Присоединяйся, — говорит Хосок и убегает навстречу волнам. Хёнтэ спешит следом, чувствуя себя самым счастливым на свете. Вода, как парное молоко, теплая, нагретая за день. Ныряя, Хёнтэ видит толщу голубо-зеленой воды, а выныривая — светлую, искрящуюся под солнцем. А потом замечает невдалеке красные боксеры и плывет туда. Набранного в легкие воздуха хватает ровнёхонько до Хосока. Хёнтэ выныривает рядом и отфыркивается, вертит головой из стороны в сторону, чтобы уши разложило, и хватает Хосока за руку.
— Поймал, — говорит он, улыбаясь, — теперь ты меня ловишь. Только до десяти досчитай.
— Раз, два, три... — начинает Хосок, но не ждет конца счета и отправляется за ним вслед гораздо раньше, хватает за пятку и смеётся.
— Хён, иди к нам! — кричит Хёнтэ, но Юнги не обращает на это никакого внимания, разлегшись на берегу и загорая.
Они резвятся в воде еще с полчаса, пока кожа не покрывается мурашками. А после бредут все вместе в домашний ресторанчик, в котором подают сногсшибательно свежие морепродукты и чуть хрустящую рисовую лапшу. Хёнтэ просит принести им соджу, и они с Хосоком запивают им вкуснейший ужин. Юнги только завистливо сглатывает и обещает припомнить им это. Домой они едут, когда солнце уже заходит за горизонт, в последний раз осветив небо красными отблесками. Чуть пьяный Хёнтэ пользуется моментом и устраивается, положив голову на колени Хосока. И тот, закрыв глаза, пальцами перебирает светлые прядки. Хёнтэ счастливо улыбается, льнет к его рукам и засыпает.

Утром громко звенит будильник. Хёнтэ открывает глаза, проверяет дату на телефоне и облегченно вздыхает — и этот день в его распоряжении. Улыбаясь и насвистывая себе под нос, он одевается и ждёт, когда за ним заедут.
У Хосока тени под глазами и слегка сонный вид, и Хёнтэ немного стыдно, что он лишил его заслуженного выходного. Хосок говорит, что расписание сегодня щадящее и можно надеяться на спокойный вечер, что весьма кстати, ведь после незапланированной поездки накануне хочется отдохнуть.
Хёнтэ наклоняется, чтобы надеть обувь, а, когда выпрямляется, оказывается носом к носу с Хосоком, только что поднявшим с пола упавший листок из своего органайзера с расписанием. У Хосока чуть влажные губы, и сердце Хёнтэ пропускает удар, а в голове не успевает сформироваться ни одна четкая мысль. Он просто накрывает давно уже манящие губы Хосока, одновременно закрывая глаза и ловя стайку мурашек по позвоночнику...
А снова открывает их на пароме, рассекающим водную гладь.

Глаза режет, будто кто-то светит лазером прямо в радужку. Ноющая боль и расплывающиеся круги перед глазами. Без очков он видит лишь нечеткие очертания, поэтому сначала шарит рукой рядом — должно быть, завалились куда-то, — но его попытки быстро прерывает незнакомый голос:
— Как тебя зовут?
К его сожалению, рассмотреть говорящего он не может, но угрозы от него не чувствуется. "Кто здесь был до этого?" — думает он и решает помолчать еще немного.
— Ты что-то ищешь? — вкрадчиво спрашивает его незнакомец. И он решается.
— Очки, — а потом добавляет: — В ка-кармане, по-пожалуйста.
Хёнтэ заботливый, всегда носит их с собой.
Незнакомец вкладывает ему в руку футляр, и спустя мгновение очки водружаются на нос. Глаза потихоньку перестаёт резать, а окружение приобретает четкость. Напротив него сидит симпатичный молодой человек и внимательно смотрит на него.
— Так лучше?
— Да, спасибо, — тихо отвечает он и весь ссутуливается. Одежда обвисает на нем, как на вешалке.
— Я Сокджин. Можно просто Джин. А тебя как зовут? — снова спрашивает тот, кто назвался Сокджином.
В комнате повисает молчание.
— Ты не хочешь со мной разговаривать?
Плечи опускаются еще ниже и взгляд упирается в ботинки.
— Хён-Хёнтэ, — выдаёт он, наконец. Не в его принципах обманывать, но в этой ситуации он совсем не знает, кого заменяет, кто только что уступил ему свое место. А, судя по цвету одежды, это вполне мог быть Хёнтэ.
— Красивое имя, — улыбается Джин и спрашивает: — А Тэхёна ты знаешь?
Этот человек знает Тэхёна. Он вдруг отчетливо понимает, что промахнулся в своих догадках. И что делать дальше, не имеет ни малейшего понятия. На такие вопросы всегда сложно отвечать, поэтому он просто его игнорирует, рассматривая ковер, испещренный узорами.
— А чем ты занимаешься? — выбирает другую тему Джин.
— А за-за-зачем вам? — следует вопрос на вопрос и недоверчивый взгляд из-под челки.
— Просто интересно, — спокойно отвечает новый знакомый.
Снова воцаряется пугающее молчание. Джин рассматривает его, отчего очень хочется спрятаться подальше. И он уходит, едва успев выйти, вытесненный кем-то. Ситуация складывается как нельзя удачнее. Выкручиваться будет кто-то другой.

Когда он снова занимает место, то оказывается посреди какой-то оживленной улицы, судя по звукам, а вокруг снуют люди. Ему становится страшно. Он слышит их шаги, но видит лишь цветные силуэты. Мир для него снова размыт и неясен. Он ощупывает свои карманы, и очки, о чудо, оказываются в одном из них. В стеклах с диоптриями мир сразу обретает четкость и не кажется уже настолько пугающим, как раньше. "Я назвался Хёнтэ, а ведь он прибьет меня, если узнает, что я натворил, — думается ему. — Хотя, сам он виноват. Нечего было выпихивать меня к непонятному Джину".
Он так и стоит посредине улицы, и кто-то случайно пихает его локтем.
— Простите, — чуть склоняет голову парень с большим портфелем за спиной.
— А где-где... где я на-нахожусь? — спрашивает он, воспользовавшись случаем.
Парень окидывает его неудоменным взглядом, но улицу все же называет, и в ответ получает благодарный кивок.

Сначала он заезжает в студию, где меняет неудобную одежду Тэхёна на привычную мягкую толстовку и куртку с капюшоном. А спустя час автобус везет его в парк, где красивые деревья и изумительный вид на реку Хан. За окном, как назло, сгущаются тучи, и солнце увязает в них, как в большом сером пуховом одеяле. Аджуммы в автобусе кряхтят и ворчат, обсуждая, что по прогнозу дождь не обещали.
В кармане джинс начинает вибрировать телефон — Хосок, вероятно, ищет своего подопечного. А тот рисует в блокноте набросок моря, над которым парят чайки, и не торопится брать трубку. Он вообще никуда не торопится. Слюнявит кончик карандаша и заштриховывает волны, чуть наклонив голову и высунув от усердия кончик языка. Автобус трясет на ухабах, отчего некоторые линии смазываются. Волны качает на страницах блокнота, пока громкий голос из динамиков не объявляет нужную остановку. На улице дует ветер, забираясь под капюшон, и все вокруг замирает перед дождем.
Телефон все надрывается, и в конце концов он просто скидывает звонок одним нажатием. Ему хочется рисовать, а не выслушивать менеджера Тэхёна и вообще контактировать с кем-то не из своего окружения. Поэтому он выключает телефон и для полного спокойствия даже вынимает аккумулятор.
Удобно устроившись на скамейке в парке, он достаёт карандаш из-за уха и принимается за свое любимое дело. Застывшая перед дождем природа так и просится запечатлеть себя. Высокие деревья, в чьих кронах гуляет ветер, и серые тучи, все больше и больше сгущающиеся над головой. Прохожие смотрят на них и ускоряют шаг, надеясь успеть добраться до дома или хотя бы навеса до первых капель. Карандаш резво танцует по листку блокнота, запечатлевая только пейзаж. Для людей в нем нет места. Не только на рисунке, но и в жизни художника. Он прячет свои глаза от окружающих за стеклами очков и под капюшоном любимой теплой куртки. Он живет в своем нарисованном мире, где нет людей. Он пейзажист, никогда не рисующий портретов.

[Rikarda J]

— Мальчик, а как тебя зовут? — раздаётся рядом с ним.
— Мальчик? — спрашивают еще раз. Он понимает глаза от бумаги, удивленный чьим-то вниманием. Маленькая девочка с хвостиком и большими очками смотрит на него, держа в руках куклу.
— Как тебя зовут? — спрашивает она еще раз, хлопая ресницами.
— Бэ-бэкки, — говорит он. Маленькие девочки не представляют для них опасности. Не то, что непонятные дяди, забрасывающие странными вопросами.
— А ты можешь меня нарисовать? — спрашивает она через некоторое время, понаблюдав за тем, как тени деревьев в блокноте с помощью штриховки становятся объемными.
— Не-не могу, — заикаясь, честно отвечает он, — я-я не ри-рисую людей.
И это чистейшая правда, но глаза девочки все равно наполняются слезами.
— Не-не плачь, — говорит он, уставившись на свои кроссовки.
В этот момент к ним подбегает мама девочки. С осуждением смотрит на Бэкки и говорит дочке:
— Не плачь. Пойдем домой, сделаем тебе молоко с хлопьями.
Девочка вытирает проступившие слезинки рукавом, улыбается и соглашается. Они берутся за руки и уходят, но сказанную шепотом фразу он все равно слышит: "Не расстраивайся и впредь не слушай всяких плохих дяденек". И эти слова пульсируют в висках, с каждым разом увеличиваясь в громкости. "Что я сделал? — думает Бэкки. — Я плохой просто потому, что существую?"
Первые капли дождя, наконец, начинают стучать вокруг, шурша листьями и опускаясь на дорожку и скамейку. И Бэкки вскоре становится совсем холодно сидеть в промокшей толстовке. Стекла очков запотевают и, при протирании их рукавом, размывают окружающую действительность. Перед глазами Бэкки все в разводах, будто он смотрит сквозь лужу на дорожке на мир вокруг. Дождь только усиливается, но Бэкки не двигается с места, сгорбившись и прижав блокнот к груди. Ему грустно и одиноко. И в голове снова поселяются депрессивные мысли. Зачем жить в этом мире, если ты никому не нужен? Зачем мучиться, если есть выход? Бэкки уже не раз пытался, но каждый раз кто-нибудь его останавливал. Не давал свершиться его задумке, вмешивался в последний момент. Но на этот раз все заняты своими делами. Всем не до него. И уж тем более не до его планов. И Бэкки решается. Вся его жизнь — попытка уйти в небытие и забрать с собой все проблемы и недопонимания. Попытка исправить искаженную действительность, в которой невинный вопрос: "Как тебя зовут?" — наказание. Изощренная пытка.
Бэкки решает поехать к себе на родину. Бэкки решает сделать то, что больше не может сделать никто из них, кроме него. Бэкки решает спасти их всех, пока все не стало совсем плохо. Хотя, может, даже сейчас уже поздно. Он этого не знает. Бэкки всего лишь подросток, но только он в силах прервать линию неудач, преследующую их всю жизнь. Все остальные цепляются за жизнь, несмотря ни на что.
Капли дождя попадают на его челку, отчего она липнет ко лбу и еще больше мешает видеть окружающее. Хотя зачем рассматривать мир, в котором им нет места? Бэкки закрывает глаза и слушает музыку дождливого Сеула. Прощается.
В такую погоду охотников куда-либо ехать мало, поэтому в автобусе он легко находит свободное место. Бэкки прислоняется лбом к холодному стеклу и засыпает.

Первое, что Бэкки слышит, сойдя с парома на берег Чеджу, это крики чаек. Надрывные и резкие, но от этого не менее родные. Белые предвестники бури, негласный символ острова. Бэкки смотрит на них, свободно парящих над неспокойными волнами, и ему тоже хочется присоединиться к ним. Так же лететь над морем и кричать, взывать к чему-то. Не думать ни о чем, быть вольной птицей, а не одним из остальных. Самому главенствовать над временем, а не урывать кусочки жизни у других. Раньше он появлялся только на съемочной площадке, заменяя боящегося камер Хёнтэ, и теперь воспринимает выпавший ему шанс как подарок судьбы. Он искренне верит, что воспользоваться им его святая обязанность.
Бэкки бредет на пристань, омываемую брызгами волн, когда небо над островом разрубает на две половинки молния. Яркая вспышка, и только после этого клокотание грома. Писклявые крики чаек и обрушившаяся сверху стена дождя, не оставляющая после себя ни одного сухого местечка. Люди в такую погоду прячутся по домам, пьют горячий чай и заворачиваются в теплый плед. А Бэкки подставляет лицо дождевым каплям и с каждым шагом приближает время своей гибели. За ухом у него карандаш, а в руках блокнот, в котором, вероятно, слиплись от воды страницы, размазались и стерлись рисунки. И это так образно. Бэкки думает об этом, как об итоге своей недолгой жизни и жизни тех, других, с кем он делил одно тело. Что после них всех останется? По телевизору передадут, что актер Ким Тэхён утонул. А про остальных никто и не вспомнит. Ведь даже Тэхён, которого они защищали всю жизнь, так и не узнал об их существовании. Что уж говорить об остальном мире. Монстры, никому ненужные мутанты. Они прожили свои жизни в постоянном страхе, что их раскроют. Но, когда Хёнтэ нарушил все договоренности, сместил Тэхёна посреди дня, вмешался и перевернул все с ног на голову, никто ни разу не спросил его: "Кто ты?" Никто не заметил разницы, не признал в нём другого человека. Вот и после Бэкки ничего не останется, кроме студии с пейзажами и блокнота с зарисовками. Да и те, скорее всего, сотрет вода, как и его самого. Смоет с лица земли. И станет одним монстром на свете меньше. Не будет больше пряток от Тэхёна, наказаний за то, что не совершал, прерванных на середине картин и внезапных пробуждений посреди непонятных улиц. Всего шаг, и от его бесполезной жизни не останется и следа. Бэкки уведет их всех в небытие, закончит этот кошмар наяву. Освободит.
Небо повторно озаряется молнией, и Бэкки делает шаг с пристани в море. Вода охотно принимает его, одежда стремительно тяжелеет и тянет вниз. Бэкки уходит с головой в толщу воды, даже не думает сопротивляться поглотившей его стихии. Уже слишком поздно. Воздух в легких заканчивается, и Бэкки начинает задыхаться, захлебываться.
Последнее, что он видит — светлое пятно где-то высоко-высоко наверху. Из-за туч показывается заходящее солнце и освещает оставшиеся на пристани очки, телефон и блокнот, открытый на странице, где крупными буквами написано: "Кто ты?"

Когда Тэхён открывает глаза, то видит развешанное под потолком белье и слышит классическую музыку. Сначала ему даже кажется, что это сон, а иначе как он оказался в каком-то незнакомом доме. "Черт", — думает он, оглядываясь вокруг и замечая желтые пятна на одеяле, которым он укрыт.
— Полная антисанитария, — цедит Тэхён сквозь зубы, с презрением откидывает старую вещь от себя подальше и садится на постели, наклонив лицо в бок, чтобы свисающее сверху белье его не касалось. Он смотрит на коллекцию банок, которыми уставлен целый угол у двери, на плакаты с изображением пустыни и на висящие на крюках рыболовные сети. Тэхён так поглощен рассматриванием комнаты, где оказался, что не сразу замечает, как музыка прерывается. И шаги слышит уже в паре метров от себя.
— Деда, — кричит на весь дом парень с улыбкой до ушей, пухлыми щеками и чертятами в глазах. Он с таким любопытством смотрит на Тэхёна, что тот думает, что его узнали.
— Да, я Ким Тэхён, — неохотно подтверждает он, смотря исподлобья.
— Тэхён? Будем знакомы, — протягивает ему руку парень, солнечно улыбаясь. — А я Чимин. Пак Чимин.
"Очень интересная информация", — саркастически думает про себя Тэхён. Этот Чимин, похоже, понятия не имеет, что он актер, и это только на руку Тэхёну. Не хватало еще угодить в какой-нибудь скандал.
— Что я здесь делаю? — спокойным тоном задает он вопрос.
— Эм, поправляешься, — у Чимина смазливое личико и мягкий голос, отчего Тэхёну очень хочется удавиться. — Между прочим, я тебя спас! — важно добавляет он.
Тэхён силой воли удерживает себя от бурных аплодисментов. "Спас. Как же, как же". Тэхён ничего не помнит с момента посещения психиатра, поэтому весьма скептически относится к такого рода заявлениям.
— Спас от чего? — уточняет он, сканируя Чимина взглядом. Свободные темные штаны и футболка, которая больше открывает, чем закрывает.
— Ты чуть не утоп, — серьезно говорит Чимин и подозрительно спрашивает: — Покончить с жизнью хотел, да?
"Мечтал", — про себя комментирует Тэхён, но вслух ничего не говорит. "Чуть не утоп". Значит, он зачем-то полез в воду, причем не в реку Хан, судя по пейзажу за окном.

[Rikarda J]

— Как мне добраться до Сеула? — пока это единственное, что действительно заботит его.
— Сейчас — никак. И ближайшие несколько дней тоже.
— Это еще почему? — недовольным голосом спрашивает Тэхён.
— Ты море видел вообще? — смеётся Чимин. — Паром на тот берег нескоро сможет отправиться. Пока такие волны — будешь жить с нами.
Внутри Тэхён весь кипит — этого еще не хватало! — но внешне показывает лишь полное безразличие к происходящему. В этот момент в дом возвращается его хозяин — ачжосси в шляпе, с которой стекает вода. Он тяжело дышит и для начала снимает с себя плащ, а уж потом замечает Тэхёна.
— О, утопленничек, — усмехается он, — в себя пришел?
— Деда, представляешь? Он как очнулся, сразу в Сеул сбежать захотел, — докладывает Чимин. И Тэхён очень благодарен собственной выдержке за то, что вполне может сдержаться и не швырнуть в него что-нибудь тяжёлое.
— Никуда мы тебя, молодой человек, не отпустим пока. Не зря же откачивали, поработаешь немного, погода улучшится, тогда и поедешь, — качает головой ачжосси, а потом улыбается.
— Для меня деньги — не проблема, — надменно бросает Тэхён. — Вышлю вам вознаграждение, как доберусь до Сеула.
— Не так быстро, молодой человек, — смеётся ачжосси, — пока что у тебя ни воны. Поработаешь — дам на дорогу.
И на этом разговор, судя по всему, заканчивается. Ачжосси уходит на второй этаж, скрипя ступеньками. Тэхён закрывает ненадолго глаза, думая о том, за что же ему такое наказание. А когда открывает, встречается взглядом с лыбящимся Чимином.
— Не будь букой, Тэхёни, — говорит он и уходит вслед за ачжосси. Тэхёну очень хочется побиться головой об стену. Какой еще Тэхёни вообще?!
Сначала он собирается просто игнорировать Чимина, но живот отчаянно просит еды, поэтому встать с лежанки все-таки приходится. Тэхён поднимается по скрипучим ступенькам и на цыпочках крадется, заглядывая в комнатки. Чимина он находит спустя несколько минут, поглощенного чтением какой-то потрепанной временем книжки, которую он захлопывает, едва заметив вошедшего. Тэхён читает на обложке "Сивилла" и, не дожидаясь приглашения, садится рядом на пол, предварительно проведя по нему ладонью и поморщившись от налипшей на руку пыли.
— Вы тут полы вообще когда-нибудь моете? — холодным голосом спрашивает он.
— А ты хочешь помыть? Это так мило с твоей стороны, — лыбится Чимин, и Тэхён бросает на него убийственный взгляд.
— Телефон у вас где? — спрашивает он, поправляя челку.
— Нету, — Чимин с любопытством смотрит на него, подмечая каждое движение, отчего Тэхёну приходится стиснуть зубы и заставить себя отвернуться.
— А, вот как, — с напускным безразличием отвечает он, думая про себя, что последняя ниточка к спасению из этого ужасного дома потеряна. Тэхён долго сидит не двигаясь, размышляя о том, как несправедлива судьба, забросившая его в эту дыру, пока Чимин что-то читает в своей книжке, прикрывая рукой слова и картинки.
— Порнушка? — осуждающе спрашивает Тэхён, желая, наконец, смутить наглого парня. Но тот лишь поднимает брови и хмыкает.
— История жизни одной несчастной женщины, — говорит он, показывая страницу текста с каким-то детским рисунком.
— И давно ты женские романчики почитываешь? — язвительно спрашивает Тэхён. Чимин не удостаивает его ответом, просто смотрит каким-то нечитаемым взглядом. Затянувшееся молчание начинает давить на Тэхёна. Челка лезет в глаза, и он сдувает её. Кажется, так он выглядит круто. Во всяком случае, Хосок как-то раз так сказал.
Но на Чимина это действует по-другому, он загибается от смеха и выдавливает:
— У тебя челка прилипла.
И действительно — ловушка для мух, свисающая с потолка, крепко держит несколько волосинок челки Тэхёна, и ему кажется, что так глупо, как сейчас, он себя еще ни разу в жизни не чувствовал. Но самое "весёлое" начинается, когда Чимин уносится куда-то, а возвращается с ножницами, и вот спустя мгновение Тэхён любуется в зеркало на свою слегка покоцанную с одной сторону челку. И нелепее зрелище даже представить трудно. Чимин закусывает нижнюю губу, чтобы не смеяться, но весь его вид выдает то, как ему весело. Щёки Тэхёна горят от злости, и мысленно он от души желает Чимину подавиться за ужином.
Кстати, об ужине...
— Есть хочу, покорми меня, — Тэхён задирает нос и ждет, что его приказ тотчас будет выполнен. Но Чимин в ответ лишь пшикает и закрывает рот руками. Ему, может быть, и весело, а вот Тэхёну не до смеха. Мало того, что только что от его идеальной прически осталось одно название, так еще и живот предательски урчит. Впрочем, Чимин это замечает и слегка смягчается:
— Ладно уж, так и быть, покормлю тебя, — тянет он и берет Тэхёна за руку, — но деда не должен ничего узнать. У нас с едой все строго, а ужин уже давно был.
Тэхён пробует высвободить свою ладонь, но Чимин оказывается неожиданно сильнее. Он наклоняется к уху Тэхёна и весело шепчет:
— Лучше держись, а то еще с лестницы свалишься.
Тэхёну, скрепя всеми частями тела, приходится смириться, потому что на ступеньках оказывается такая темень, что хоть глаз выколи. Решив пойти легким путем, он нагло повисает на Чимине и со злорадством отмечает, как тот шипит и кряхтит, но не скидывает.
— Чтобы я тебе... еще раз, — шепчет он, на ощупь собирая ужин.
Тэхён вообще очень сомневается, что в такой темноте можно что-либо найти и сготовить... И предчувствие его не обманывает — на ужин Чимин дает ему холодное вареное яйцо и два ломтя хлеба. Тэхён даже глазам не верит, когда они возвращаются в освещенную комнату на втором этаже — Тэхён отказывается есть в темноте на кухне.
— И это... все? — спрашивает он с широко раскрытыми глазами.
— А ты не хочешь? — удивляется Чимин. — Тогда я сам съем.
Он уже тянет один из ломтей себе в рот, как Тэхён все же сдается, вырывает у него из рук свой ужин и вгрызается в него зубами. Губы Чимина растягиваются в победной улыбке, а Тэхён не выдерживает и отвешивает ему пинок. Пусть он и сдался, но не желает мириться с такими "лыбами".
Спать в одиночестве на первом этаже под грязным одеялом он отказывается сразу, как Чимин намекает на то, что как бы на дворе ночь и пора бы уже "баиньки" идти. Тэхён напяливает на себя маску полного недоверия, когда тот начинает оправдываться, что одеяло совсем не грязное. И что его стирают.
— Я стирал. Собственными руками и ногами еще, — говорит Чимин.
Пока Тэхён доедает, он разворачивает себе матрас и достает подушку с одеялом. За окном льет дождь, небо все затянуто тучами, и Чимин сладко зевает, потягиваясь. В такую погоду спать хочется в несколько раз больше, чем обычно.
— Иди уже, — говорит Чимин. — Чистое оно, чистое.
— Вот и спи под ним, раз оно такое чистое, — парирует Тэхён и выпихивает Чимина из собственной комнаты. Устроившись поудобнее и уже засыпая, он слышит бурчание за дверью, а потом чувствует, что вторую подушку из-под головы у него все-таки стащили.

Тэхён мечтает отоспаться, раз уж оказался в ситуации, когда не нужно торопиться на съемки, но утро начинается гораздо раньше, чем он предполагал. И совсем не так, как бы хотелось. Тэхён просыпается от ощущения, будто его придавил танк, открывает глаза и видит улыбающегося Чимина, сидящего прямо на нем. От такой наглости у Тэхён даже не сразу получается сформулировать поток гневных мыслей, из-за чего первые несколько секунд он лишь ловит ртом воздух и возмущенно пыхтит. Зато потом Чимин бодро отлетает в сторону — не без помощи чужого пинка — и благоразумно уносится в коридор. А подушка, запущенная Тэхёном, опаздывает на несколько мгновений и попадает прямо в макушку... ачжосси. Чимин пшикает из-за спины своего деда, а Тэхён молчит, будто язык проглотил.
— Будешь помогать Чимину по хозяйству, — говорит ачжосси. И это просто невыносимо, потому что Чимин нагло лыбится и играет бровями. Он уходит вниз, а возвращается с жуткими штанами в цветочек и заявляет:
— А теперь, раб мой, мы идем собирать мидий.
С лестницы Чимин спускается первым. Он потирает свое мягкое место, пролетев несколько ступенек на нем, но все равно улыбается. И Тэхён понимает, почему. Ведь теперь он в полном распоряжении гребанного Пак Чимина.
На илистом берегу их ждет неистовый ветер и захватывающий вид на беснующееся море. Но Тэхёну не до красот природы, потому что единственное, что его заботит — это жуткие штаны, которые надуваются как парусники и вообще смотрятся донельзя нелепо. В сторону Чимина незамедлительно отправляются несколько многоэтажных ругательств, но тот благополучно пропускает их мимо ушей, и Тэхён бесится еще больше. Ему вообще кажется, что он попал в личный ад с мерзко лыбящимся Чимином во главе.
— Будешь прохлаждаться — деду скажу, — перекрикивая шум ветра и волн, кричит тот, вовсю собирая мидии.
— И говори, — бурчит Тэхён, но все же сгибается... Правда, только чтобы сесть на камень. Чимин скептически качает головой и бьет контрольным в голову:
— Завтрака не получишь, — а потом, немного подумав, добавляет: — И обеда тоже.

[Rikarda J]

И звезде Азии, которую только такая деревня как Чимин мог не знать, все-таки приходится обратить свое внимание на жалких обитателей илистого берега. Он сползает с камня и послушно плетется к Чимину. Самому ему абсолютно не хочется изобретать велосипед, поэтому он и отправляется смотреть, как добывать этих дурацких мидий. Чимин встречает его милой улыбочкой, но Тэхён хорошо держится, ничем не выдавая ни капли своих расстроенных чувств. А ведь внутри него все переворачивается от отвращения при взгляде на то, во что с каждым новым движением превращается его одежда. Чистюля в нем корчится в предсмертной агонии.
Зато он получает завтрак, состоящий из плошки риса с варенными мидиями и зеленого чая. Тэхён был бы совсем не против выпить кофе после такого изнуряющего утра, но Чимин одаривает его таким недвусмысленным взглядом на вопрос об ароматных зернах, что желание уходит в список невозможных на данный момент. А настроение с каждой минутой все больше и больше опускается. Тэхён впервые в жизни начинает скучать по Хосоку, который делал для него все.
От утренней нагрузки с непривычки ноет спина, и после завтрака Тэхёну больше всего хочется лечь и лежать. Он вытягивает ноги на матрасе в комнате Чимина и мечтает хотя бы о часе спокойствия и отдыха. Снизу доносятся звуки мытья посуды, но Тэхён старательно их игнорирует, надеясь, что про него забыли. Он отворачивается к стене и закрывает уши подушкой. Слова "совесть" в его лексиконе нет, поэтому вскоре он сладко засыпает, раскинувшись звездой на матрасе.
Долго Тэхён спать не может, и когда лежать становится совсем скучно и невмоготу, он приоткрывает один глаз... И видит ухмылку Чимина. Тэхён думает сделать вид, что не заметил и вообще спит, но Чимин манит за собой пальцем и говорит волшебную фразу:
— Если ты сейчас же не встанешь, в Сеул не уедешь никогда.
Тэхёну снова приходится подчиняться, хотя весь его вид выражает протест. За окном снова накрапывает дождь, осень наступает семимильными шагами. Ветер все не утихает, волнуя море, и это совершенно не устраивает Тэхёна, ведь он мечтает свалить уже с проклятого острова, превратившегося в тюрьму с улыбающимся во весь рот надзирателем.
— Тебе бельишко постирать не надо? — уточняет Чимин. Тэхён не считает нужным снисходить до ответа и только выше задирает нос.
Они спускаются в подвал, где берут большой таз и пачку с порошком. Тэхён надеется на лучшее, но надежды его довольно быстро обламываются, когда Чимин приказывает ему закатать штаны повыше.
— А то намокнешь, придется тебе еще одни штаны отдавать, — поясняет он, а потом еще раз спрашивает: — Так точно стирать бельишко не надо?
— Мое бельишко тебя не касается, — холодно отвечает Тэхён, а спустя несколько минут уходит "по нужде" и возвращается с зажатыми в кулак боксерами. Несмотря на ситуацию, любовь к чистоте превышает гордость.
Свое белье он убирает в самый низ тазика под скептическим взглядом нахально ухмыляющегося Чимина и отходит в сторону, делая вид, что он тут совсем не при чем, так — мимо проходил. Но Чимин опускается рядом с ним на корточки и заново подворачивает его штаны, касаясь кожи подушечками пальцев.
— Даже это сделать нормально не можешь! — говорит он, и все напускное спокойствие Тэхёна благополучно летит ко всем чертям, а Чимин отправляется отдыхать в угол с рыболовными снастями. Тэхён терпеть не может, когда к нему прикасаются, еще и настолько нагло. И часто. У него до сих пор неприятные мурашки от вчерашнего шепота на ухо и ощущения чужой ладони на своих пальцах.
— Больно вообще-то! — говорит Чимин, выбираясь из-под завала темно-зеленых сетей и потирая ушибленный бок. — Ты предупреждай в следующий раз, когда нервишки опять начнут сдавать, — бурчит он и устраивается на лежанке, подперев рукой подбородок. — А теперь работай давай.
— Что? — брови Тэхёна взлетают быстрее, чем он успевает нацепить холодную маску.
— Водички налей и иди на крыльцо стирать белье, — поясняет Чимин, но встречает только бесстрастный взгляд. Тэхён никуда идти не собирается.
— Тогда ты пойдешь со мной.
Один — не собирается.
— Чимини, помоги утопленничку, — очень вовремя мимо них проходит ачжосси и вставляет свое весомое слово.
— Хорошо!
Чимин в мгновение ока слетает с лежанки и отправляется на улицу, захватив с собой таз с бельем. Тэхён, гордо подняв голову, идет за ним. Хоть в чем-то ему удалось облегчить свою участь.
— Давай быстро с этим расправимся и пойдем пить горячий чай? — говорит Чимин, со вздохом смотря на затянутое тучами небо.
— Обязательно заниматься стиркой именно в такую погоду? — саркастично отвечает вопросом на вопрос Тэхён.
— Ты предлагаешь ходить в чистом белье только, когда жарко? — парирует Чимин и первый встает в таз, поморщившись от холода. — Помогай давай, утопленничек.
За дурацкое прозвище Чимин немедленно получает щелбан и ойкает, а потом хватается руками за ворот рубашки Тэхёна и делает резкий рывок на себя.
— Ой, — снова вскрикивает Чимин, теряя равновесие и утягивая за собой Тэхёна. На землю они приземляются практически одновременно.
— Твою же мать, Пак Чимин! — сквозь зубы цедит Тэхён, готовый взорваться в любую секунду. — Убирайся отсюда немедленно!
— Сейчас-сейчас, — покорно отвечает Чимин, вылезая из холодного таза и оперативно скрываясь за дверью, ведущей в дом, не дожидаясь очередного пинка.
Будто издеваясь, дождь вдруг усиливается. Но Тэхёну уже глубоко фиолетово на все. Его колотит не то от холода, не то от злости. Намокшие штаны прилипают к ногам, отчего теплее не становится. Он яростно прыгает и переступает с ноги на ногу, желая и белью, и Чимину гореть долго и на медленном огне. Ачжосси, вышедший на крики, качает головой, но хвалит за старательность. И Тэхён кисло улыбается в ответ, приподняв уголок губ. Холодная вода в ногах и ветер с дождем заставляют все делать быстрее. Поэтому, когда он возвращается в дом, чайник только начинает закипать. Тэхён нарочно даже не смотрит в сторону Чимина, ложится на лежанку и отворачивается к стене, обозленный на весь мир. За окном шум дождя достигает апогея, и Тэхён не может не порадоваться, что успел вернуться раньше, чем стихия совсем разбушевалась.
— Тэхёни, — слышит он ненавистный голос над ухом, но и не думает отвечать. — Я тебе чай сделал.
У Тэхёна мурашки по всему телу и холодные, как у лягушки, ноги, так что предложение горячего чая кажется весьма заманчивым. Но он не думает сдаваться так быстро. Не в его стиле.
— Хочешь, я тебе яичный ролл сделаю? — заискивающим голосом спрашивает Чимин.
Воображение Тэхёна подбрасывает ему аппетитную картинку, и он не выдерживает:
— А вот хочу! Давай сюда свой чай.
Все в этот доме пахнет рыбой, поэтому Тэхён ничуть не удивляется, что и яичный ролл оказывается со знакомым уже привкусом. Видимо, Чимин готовил на сковороде, где до этого жарил рыбу. Сказать по правде, Тэхён ненавидит запах рыбы, особенно сырой. Поэтому этот дом, вместе с его обитателями, кажется ему сущим наказанием.
Тэхён потягивает чай и греет свои замерзшие конечности под одеялом, пока Чимин готовит обед, гремя кастрюлями и сковородками. В переднике с котятами он выглядит совсем домашним и хозяйственным до невозможности.
— Какой ты мужественный, однако, — язвит Тэхён, разглядывая пушистых животных на ткани.
— Вспомни, какого цвета твои боксеры, — спокойно заявляет Чимин, и Тэхён отчаянно краснеет. Ведь нормально же припрятал. И как только этот шельмец все разглядел?
За обедом ачжосси говорит исключительно о погоде, ворчит, что в море не выйти. А Чимин кивает и делает такое серьезное лицо, что Тэхёну даже не верится, что это все та же зараза с дерзкой улыбкой.
А еще он вдруг понимает, что завидует тому, как ачжосси смотрит на своего внука. С любовью и отеческой заботой. На Тэхёна так никто никогда не смотрел. До последнего времени, во всяком случае. Некстати вспоминается взгляд Хосока, что последовал после их поцелуя и который Тэхён до сих пор не идентифицировал до конца. Влюбленность? Он даже думать об этом не хочет. Это же Хосок.
— Рыба пропадает, надо бы почистить и посолить, — говорит меж тем ачжосси, запихивая в рот небольшой кусок осьминога. Что-что, а готовит Чимин великолепно. Такую вкуснятину Тэхён только в дорогих ресторанах пробовал несколько раз.
— Сделаем, все сделаем, — говорит Чимин и привычно улыбается.
— Сделаешь, — поправляет его Тэхён.
— Тебе же деньги на билет нужны? Или вплавь собрался перебираться, а потом пешочком? — невинно так улыбается Чимин. Зараза. У Тэхёна аж зубы скрипят от злости. А в голове созревает план отвлечь Чимина на что-нибудь и поискать деньги. В обычной жизни это зовется воровством, но в сложившейся ситуации Тэхён предпочитает думать, что это займ.
— Почистим, — соглашается он, а сам напряженно думает, как бы слинять с проклятого острова.

[Rikarda J]

К концу обеда план обретает четкие очертания, и Тэхён незамедлительно приступает к его реализации. Без препираний он следует за ничего не подозревающим Чимином, позволяет надеть на себя рабочие перчатки и даже кисло улыбается, когда тот в своем монологе называет его "утопленничком". За спиной Чимина Тэхён репетирует, тренируя мимику, а потом устраивает грандиозный спектакль с приступом тошноты и дрожащими руками. Его бурная реакция на обычную свежую рыбу ожидаемо заставляет Чимина удивленно распахнуть глаза. Тэхён делает вид, что пытается гордо отвернуться, и Чимин, конечно же, обеспокоенно спрашивает:
— Эй, с тобой все нормально?
— Мне... плохо становится... при запахе... свежей... рыбы, — говорит Тэхён и для наглядности изображает рвотный рефлекс. Ему даже особо стараться не приходится, потому что разыгрываемая реакция на свежую рыбу недалека от реальной.
— Что ж ты раньше не сказал? — сокрушается невинный Чимин, заботливо хлопая по спине и отводя Тэхёна в сторону.
— Вообще-то, я пытался отказаться, но ты опять начал меня шантажировать, — абсолютно правдоподобно играет Тэхён. Мастерство не пропьешь. И Чимин верит.
— Ладно, сам с рыбой разберусь. На посуду аллергии у тебя нет, надеюсь?
Тэхён положительно кивает в ответ, заверяет, что все сделает, и уходит в дом, внутренне ликуя.
Посуды хоть и много, но не сравнить с тем объемом рыбы, что осталась на Чимина, поэтому Тэхён не особо торопится, тщательно перемывая гору пиал и чашек. Совесть дремлет глубоко внутри, за что Тэхён ей даже благодарен, потому что задуманное им не есть правильно, как это не называй. Домыв последнюю сковороду, Тэхён на цыпочках поднимается в комнату Чимина и прикрывает дверь, на всякий случай. Ачжосси отдыхает после обеда в своей комнате, нежданных гостей ждать неоткуда. Поэтому Тэхён довольно раскован. Начинает он с курток Чимина, проверяет карманы на наличие денег, но там лежат лишь какие-то платки, пластыри да мази. Следующим местом поиска становится тумбочка, но в ней он находит только несколько томов с медицинскими терминами и старенький стетоскоп. Оглядываясь вокруг, Тэхён разочарованно вздыхает и тут цепляется взглядом за пальто, висящее в углу на вешалке. Думая, что это его последняя надежда, он тянет руку к карману...
— Так я и знал, — доносится со стороны двери голос Чимина. Сердце Тэхёна пропускает удар. — Отлыниваешь от работы, да? — звучит с укором.
Тэхён медленно разворачивается лицом к говорящему и выдаёт первое, что приходит на ум:
— У тебя сигареты не найдется?
Судя по всему, Чимин ни о чем не подозревает. Зайди он чуть раньше или позже — сразу бы понял, что к чему, поймал бы на горяченьком. Тэхён мысленно благодарит волю случая и решает быть более осторожным с Чимином. Тот ходит неслышно и вечно появляется не вовремя, а это чревато осложнениями в и так не легкой жизни Тэхёна в рыбацком домике.
— Вроде были, — задумчиво припоминает Чимин, — надо поискать.
Он опускается на корточки перед каким-то пакетом и начинает рыться в нем, шурша и разговаривая сам с собой:
— Где же? Я тогда положил их... куда же?
Чимин закусывает губу, сосредоточенно уставившись внутрь пакета. Тэхён уже думает, что не найдется заветная пачка, однако Чимин вдруг издаёт победный клич:
— Так и знал, что здесь спрятались!
Было бы чему радоваться, но лицо его озаряет солнечная улыбка, глаза сверкают, а челка от влажности забавно завивается. Вот только сигареты он прячет за спиной, поэтому Тэхёну, в принципе, абсолютно все равно, что там у него с глазами и челкой. И на улыбку тоже плевать. Некстати снова вспоминается Хосок, и Тэхёну кажется, что эти двое прекрасно бы поняли друг друга. Оба слишком солнечные и светлые. Совсем не соответствуют характеру Тэхёна, и новый цвет его собственных волос тоже раздражает. Постоянно напоминает о том, что он не хозяин своего времени и может в любую секунду куда-то исчезнуть, а потом очнуться в незнакомом месте с новой прической и в нетипичной для него одежде. А это не только утомляет, но и пугает. Не бывает такого с обычными людьми. В его жизни появляется слишком много места странностям: непонятным обстоятельствам, разговорам, событиям и вещам.
— Ты куришь? — выныривая из раздумий, немного удивленно спрашивает Тэхён и безапелляционно протягивает руку за пачкой.
— Я — нет, зато друг курит. Пытаюсь отучить, но все бестолку.
Будь на месте Чимина кто-то другой, Тэхён бы не поверил, но Чимин действительно не похож на человека с подобными пристрастиями. Слишком уж напоминает правильного сыночка. Такой весь заботливый, на все руки мастер.
— Так ты мне сигареты дашь? — не выдерживает, наконец, Тэхён. Курить и вправду захотелось, а стоять, как дурак, с вытянутой рукой не в его стиле.
— Посуду не помыл? — прищуривается Чимин.
— Помыл, — огрызается Тэхён, — помыл я твою посуду.
Недоверие во взгляде Чимина читается слишком явственно.
— Дай. Мне. Сигареты, — спокойно говорит Тэхён, готовый уже при необходимости применить силу. Но Чимин хмыкает и протягивает пачку, напоследок добавив:
— Только от дома отойди подальше. Деда не переносит запах курева.
Тэхён кивает и, натянув капюшон на голову, выходит под дождь. "Хороший мальчик, о дедушке подумал, — язвит голос внутри него, — а обо мне, конечно, нет. Не такой уж ты и хороший, Пак Чимин".
Тэхён идет к берегу, где лежит привязанная к колышку лодка, вытащенная на землю, чтобы не унесло в море. Рядом с ней воткнуты палки, на которых трепещут ветхие рыболовные сети, как дырявые флаги этого проклятого места. Тэхён с унынием смотрит на волнующееся море и мечтает оказаться в своем доме, в теплой ванне или в постели с чашкой чая. Звук бьющихся о землю дождевых капель нагоняет тоску по теплу и сухости. Только потеряв что-то, понимаешь, как идеально оно, оказывается, было. "Хочу домой", — думает Тэхён и засовывает руку в карман. Сигареты в нем чуть подмокли, проклятый дождь не собирается облегчать ему жизнь ни на грамм. Тэхён ругается, а после вспоминает, что забыл взять зажигалку.
— Чёрт! — вырывается у него слишком громко, заглушая дождь и шум волн. На душе внезапно становится чуть менее погано, но повторить Тэхён все равно не решается. Закрывается в себе и ругается мысленно, не выплескивая наружу скопившийся негатив.
Он садится на перевернутое дно мокрой и оттого склизкой лодки, утыкается головой в колени. Толстовка намокает и неприятно холодит, становится холодно и вообще как-то плохо. Ему хочется по-настоящему исчезнуть и проснуться в другом месте и в другое время. Он закрывает глаза, смиряясь с любой судьбой, когда его окликают:
— Тэхёни! Что ж ты такой глупый-то, а?
На плечи Тэхёна ложится куртка, а ему в руку пихают спички. Чимин садится рядом, но смотрит не вниз, где плещутся волны, а наверх, разглядывая тучи. У него пристальный взгляд, а по щекам скатываются дождевые капли. И Тэхён тоже поднимает голову, заинтересованный тем, что Чимин так тщательно выискивает. Он кисло смотрит на серо-черные тучи, из которых все льется и льется вода, а Чимин вдруг снова начинает солнечно улыбаться.
— Что лыбишься? — спрашивает Тэхён, опуская взгляд и поджигая сигарету, на миг освещая своё лицо огоньком спички.
— Скоро тучи рассеются и вернется солнце, — говорит Чимин.
— С чего взял?
— Просто знаю.
"А солнышко никуда и не уходило", — слышит Тэхён глубоко внутри свой голос и шумно сглатывает. Дым от сигареты щиплет глаза, а в горле неожиданно першит, будто простыл.
— Чимин? — он впервые обращается к нему по имени, и тот поворачивается, приподняв брови.
— Что?
Тэхён смотрит в обращенные к нему глаза и теряется. Дождь усиливается, и ветер пробирает до костей.
— Пошли в дом, — бросает Тэхён и поднимается.

[Rikarda J]

Этой ночью он ложится спать на первом этаже, на той самой лежанке, где очнулся в первый раз. Сначала он ворочается полночи, а утром встаёт ни свет, ни заря. Вылезает из-под одеяла с желтыми разводами, вяло одевается и доносит себя до крыльца, где на ступеньках сидит ачжосси.
— Встал, утопленничек? — спрашивает он и хлопает рядом с собой, мол, "садись".
Тэхён кивает, трет глаза и с удивлением замечает чистое небо. Как и предсказывал Чимин, от туч не осталось и следа. По небу неторопливо плывут белые облака, а в спокойном море отражается встающее солнце.
— Паром отплывает через час, — как бы между прочим говорит ачжосси, с любопытством глядя на Тэхёна. — Поедешь? С Чимином не попрощаешься?
Тэхён молчит и жмурится на солнце. Он не знает, что ответить. Он не хочет терять этот шанс. В конце концов, Хосок, наверно, уже с ума сходит, гадая, что же с ним приключилось. И ачжосси, видимо, понимает его сомнения. Хлопает Тэхёна по плечу и всовывает ему в руки деньги.
— Держи, — ачжосси улыбается добродушно-снисходительно, — так уж и быть, передам ему твое "до свиданья".
И Тэхён очень благодарен ему за понимание. Он даже позволяет приобнять себя на прощанье.
— Гостинцы тебе, — говорит ачжосси, протягивая ему пакет, и Тэхён кланяется в знак благодарности, в последний раз смотрит на дом, где провел свой внеплановый отпуск, и уходит, скрипнув калиткой.

А на пароме глаза открывает Хёнтэ. Он с удивлением обнаруживает у себя в руках пакет с соленой рыбой, смотрит на сверкающую на солнце воду и подставляет лицо ветру. Он не знает, куда и откуда плывет этот паром, кто был в сознании до него. Зато он точно знает то единственное, что действительно хочет — он хочет к Хосоку, хочет узнать его ответ, хочет закончить поцелуй, на котором их так беспардонно кто-то прервал.
Заняться на пароме Хёнтэ нечем, пока к нему не подходит маленькая девочка и не говорит:
— Дяденька, а вы прекрасный принц?
— Шшш, — прикладывает он к губам палец и смеется. — Только никому не говори.
Остаток пути он рассказывает ей сказки и учит играть в крестики-нолики. А заодно завуалированно уточняет о том, куда же плывет паром.
Когда они ступают на берег, девочка дарит ему поцелуй в щеку, и Хёнтэ, пожелав ей и ее родителям счастливого пути, отправляется на поиски автобуса, идущего до Сеула.
По дороге он обнаруживает, что ни телефона, ни карточки у него с собой нет. А из ежедневной газеты узнает дату и ахает, обнаружив, что был вытеснен из сознания на целых три дня, за которые могло случиться что угодно. К воспоминаниям остальных он не имеет доступ, поэтому загадку с несколькими неизвестными приходится решать самому.
Хёнтэ продумывает различные сценарии разговоров при его возвращении домой, разыгрывает их в своем воображении, думает, что сможет справиться и удержать все под контролем. Но, войдя в дом, видит разозленного Хосока, в глазах которого плещется отчаяние и боль, и теряет все приготовленные слова.
— И где же ты был? — говорит Юнги, когда молчание затягивается. Хосок отворачивается, и Хёнтэ становится невыносимо больно. Он пытается заново подыскать слова, но эмоции захлестывают с такой силой, что удерживать контроль больше не представляется возможным.
Хосок поворачивается, чтобы сказать пару наверняка обидных слов, но видит сидящего на корточках съежившегося Тэхёна, которого мелко трясет. А Юнги пораженно смотрит на то, как тот всхлипывает и вытирает кулаками заплаканные глаза.

Очнувшись, Хёнтэ обнаруживает себя в комнате рядом с набранной горячей ванной. Пена на воде лежит причудливыми холмами из пузырьков, а под ней он замечает маленьких резиновых уток. У них забавные большие глаза и красные клювы. Хёнтэ задумчиво разглядывает их и очень хочет повернуть время вспять. Не спрятаться, а самому разобраться в ситуации, поговорить с Хосоком, а не сбежать, выпустив на волю самого младшего из остальных, Тэтэ, которому всего четыре года. Хёнтэ слишком хорошо понимает, что значит появление Тэтэ после такого долгого отсутствия. Он осознает, что время его собственного господства прошло. А возвращение Тэтэ ознаменовывает наступление беспорядков. Наступают смутные времена, в которые у руля может оказаться кто угодно. И Хёнтэ очень надеется, что это будет не Бэкки, способный прекратить их существование, и не самый младший из хранителей всей той боли и страданий, что не смог вынести Тэхён.

Едва открыв глаза, Ви вновь зажмуривается от слепящего солнца, а после разлепляет их снова и удивленно оглядывается, оказавшись в совершенно незнакомой ей комнате. В последний раз она выходила в студии Бэкки, где всегда пахнет красками и еще грязными носками. "Художники — такой нехозяйственный народец", — всегда говорит Ви. И утверждает она это не на ровном месте. Уж кто-кто, а Ви хорошо знает, о чем говорит, ведь её родная сестрица, полная её противоположность, тоже художница. Правда, она изображает людей, а вот Бэкки — только пейзажи, в которых сквозит одиночество и депрессия. Ви невероятно жалко замкнутого и пессимистичного, но такого талантливого подростка. Может быть, поэтому она и появляется всегда в студии — чтобы приготовить ему еду и прибраться. Оттого незнакомая комната и вводит её в ступор.
Тяжелые темные шторы, не пропускающие солнечные лучи, просторная кровать и тумбочка с одной лишь салфеткой. Все здесь выглядит дорого и как-то одиноко, что ли. Ви поднимается, сбрасывая с себя одеяло, и прямо босиком приступает к осмотру дома. Здесь ей весьма неуютно и даже грустно. "Может, это здесь живёт сестра?" — строит предположения Ви и направляется в гардеробную. Она просматривает вешалки с мужской одеждой, а после встаёт на лесенку, что прислонена к одному из стеллажей, шарит рукой по верху и натыкается на коробку. Ви тянет её на себя и улыбается, заметив выглядывающий из-под крышки кусочек леопардовой окраски. Её предположения подтверждаются сразу, как только на свет извлекаются узкие кожаные штаны и босоножки на высоком каблуке.
— Вот лиса, — качает головой Ви, осматривая оказавшуюся в коробке косметичку, — подселилась к какому-то мужчине, а мне ничего не сказала.
Последние сомнения улетучиваются, когда она снимает колпачок с помады. Та вкусно пахнет черешней и цвета соответствующего. Такой ядреный оттенок позволяет себе не каждая девушка. Ви улыбается и убирает коробку обратно. "Раз уж оказалась в доме Виолетты, надо здесь убраться", — решает она, направляясь на кухню.
Как Ви и ожидала, в раковине её встречает немытая посуда, а шкафчики в этом доме протирали, наверно, в прошлом веке. Она надевает передник, что обнаруживается в одном из дальних ящичков, и приступает к уборке, напевая старые песни. На весь дом разносится её "Hug", пока она сметает пыль с мебели разноцветной мягкой щеткой. Под "Balloons" она моет посуду, весело звеня тарелками, а под "Mirotic" усиленно натирает полы, сидя на коленях. Лучше всего у неё получается последнее. На ноги она встаёт лишь спустя час, вытирая со лба капельки пота. Не легкая это работа — помыть все полы в таком большом доме с лестницей, с которой Ви чуть было не загремела вниз, запнувшись о собственный фартук.
— Ну что ж, — говорит она, разминая плечи, — теперь на дом хоть похоже стало.
Ви с гордостью оглядывает плоды своих трудов, переводит взгляд на окна, занавешенные темными шторами, и нахмуривается. Ни единого цветка, пустые белые подоконники. "Не порядок", — решает она и, позаимствовав из кармана висящего на стуле пиджака деньги, выходит на улицу.
Уже у калитки Ви сталкивается с симпатичным парнем, который удивленно провожает её взглядом и напоследок спрашивает:
— Тэхён? Ты куда?
"Где это он Тэхёна увидел?" — думает она, пожимая плечами, и спешит прочь, лишь потом догадавшись, что это, скорее всего, был парень Виолетты. Неудобно вышло, но у нее наверняка еще будет шанс извиниться и поболтать.
Она бредет по улице, разглядывая дома и улыбаясь приветливому солнцу, а сама думает о том, что зря не узнала раньше адрес студии Бэкки. Столько всего случилось с той ночи, когда она в последний раз выходила в свет. Вон, Виолетта себе парня отхватила. Причем, не только богатого, но и весьма симпатичного.
А за Бэкки все-таки переживательно как-то. В прошлый раз он писал на холсте черно-белое море и небо, на котором луна из-за облаков выглядывает. Красиво очень, но слишком печально. Хотя от его картин хотя бы смеяться до колик не тянет, не то что от портретов Виолетты. Что ни образ у неё, то с прибамбахом каким-нибудь. Чего стоит только её автопортрет с попугаем на плече. Как будто она вообще когда-то видела такую птицу вживую... А что еще бросается в глаза в картинах Виолетты, так это буйство красок. Каков характер, таково и творчество. Ви улыбается при мысли об этом и в этот момент замечает вывеску, которую искала.
— Бинго, — говорит она себе под нос и направляется к магазину, от которого на всю улицу пахнет цветами.
Открыв дверь, Ви слышит колокольчик, а уже после этого из-за прилавка показывается продавец — забавный такой молодой человек с бело-розовыми волосами и глазами-щелочками от улыбки. У него на щеках такие милые ямочки, что Ви даже на несколько мгновений застывает на пороге, а потом ответно улыбается и кивает.

[Rikarda J]

В магазине пахнет лилиями и розами, но Ви сразу направляется в другую сторону, где стоят горшочки с геранями и фуксиями. Последние нравятся ей особенно сильно — тем, что рядом с ними легко представить птичку-колибри. Ви видела их в энциклопедии, что хранится у Бэкки в студии. Птички с синими, светло-зелеными, белыми брюшками и длинными тонкими клювами-хоботками. Они завораживают своей красотой и изящностью. Ви наклоняется, разглядывая розовую фуксию с белой юбочкой и думая о том, как было бы здорово, если бы рядом трепетали крылья колибри.
— Вам помочь? — раздаётся дружелюбный голос сверху.
— А? — Ви резко задирает голову и встречается взглядом с продавцом.
— Что-то конкретное ищете? — спрашивает еще раз парень, вопросительно приподняв брови.
— Я — Ви, — пропустив мимо ушей вопрос, говорит она, снова уставившись на ямочки на его щеках.
— Намджун, — смеётся тот в ответ, отчего Ви банально забывает, где она, кто она и вообще зачем пришла. У неё в голове взрываются разноцветные фейерверки, а в глазах наверняка горят сердечки.
Намджун что-то рассказывает про фуксии и герани, предлагает для начала взять что-то одно. Ви плохо понимает, о чем идет речь, но одобрительно кивает. Намджун весь какой-то чересчур тощий, похожий этим на Бэкки. Только к Бэкки она испытывает сестринские чувства, а к Намджуну что-то тягучее, до дрожи в пальцах.
Держа в руках горшок с фуксией и зажав подмышками букет лилий, домой она будто бы летит по воздуху. В голове у неё ни одной связной мысли, а перед глазами улыбка Намджуна, от которой так же хорошо, как после генеральной уборки. А, может, даже еще лучше.
Светящаяся от счастья, она возвращается в дом избранника Виолетты и застаёт его на крыльце, где он вертит головой из стороны в сторону, словно выглядывая кого-то. Может, её ждет? Ви наблюдает за ним из-за забора, а после выходит-таки на дорожку.
— А вот и я, — говорит она, улыбаясь и наклоняя голову вбок. Она думает представиться, как все воспитанные люди, но он её опережает.
— Цветочки? — на лице его красуется выражение полного недоумения. — Тебе что, подарили?
— Лилии подарили, ага, — Ви смотрит приветливо, хлопая ресницами. — В доме так уныло без цветов.
— А, — только и может сказать тот.
В этот момент на дорожке появляется еще один парень. Он сканирует Ви тяжелым взглядом и замирает:
— А это еще что за чудо в перь... в переднике?
Ви абсолютно не нравится тон этого нахала, который осмелился так назвать её. Поэтому она не удостаивает его ответом, разворачивается к двери, вручает в руки суженному Виоллеты цветы и удаляется в дом, гордо хмыкнув напоследок.
— Ох уж сеструля, двух что ли охмурила? — размышляет она вслух, гремя посудой. Несмотря на то, что второй ей совершенно не нравится, накормить их — её святая обязанность. Все-таки, мужчины Виолетты, нельзя их голодом морить.

— Может, помочь? — спрашивает тот, что ей симпатичен, выглядывая из-за холодильника.
— Тарелки на стол поставь, — кивает Ви и возвращается к горелке, помешивая смесь из тушеных овощей. Что-что, а готовить она очень любит, а теперь еще и есть кому нос утереть.
— Хосок? — зовет тот наглый.
Так Ви узнает имя одного из них. "Хосок", — проговаривает она про себя и решает, что даже имя у него симпатичное. У хорошего человека всё соответствующее.
На сковородке шкворчит омлет, из которого Ви, выключив газ, умелыми движениями делает яичный рулет.
"Чай? Или все-таки сделать им мой первоклассный кофе?" — думает она, развязывая передник.
— Хосок-а? — зовёт Ви, посмотревшись предварительно на отражение в половнике и поправив челку. Перед избранником Виолетты надо выглядеть хорошо.
— А? — спрашивает тот, заходя в кухню. — Помочь все-таки? Не знал, что ты умеешь готовить.
— Конечно, умею, — обиженно заявляет Ви, слегка выпучив нижнюю губу. Чтобы она и не умела готовить? Это же немыслимо!
— Здорово, — хлопает её по плечу Хосок и улыбается, — у тебя столько талантов, оказывается!
Будь это кто-нибудь другой, а не Хосок, она бы уже устроила ему нагоняй за такое панибратское отношение с девушкой. Но тот так дружелюбно улыбается, что Ви закрывает на это глаза. Ей кажется, что он хороший парень. Уживается же как-то с Виолеттой, а это многое значит. К тому же, вполне возможно, что они уже встречались, раз никто не спросил её имя. Может, они даже успели стать друзьями? Она не помнит, но допускает и такую возможность. Быть одной из многих сложно.
— Что пить будете? Чай или кофе? — спрашивает Ви, прощая Хосоку то глупое предположение о её навыках.
— Кофе было бы просто идеально, — аккуратно говорит Хосок, смотря на её реакцию. А Ви вся расцветает и приступает к готовке, попутно советуя, понизив голос:
— Будь с ней осторожнее. Виолетта — девушка настроения.
— Что? — ошарашено спрашивает Хосок.
— Да ладно тебе, — смеётся Ви, подмигивая, — думаешь, я не знаю?
Не дождавшись ответа, она рисует на пене сердечки. А потом ставит перед парнями чашки и победно усмехается, глядя на лицо наглого — такую смесь из разных эмоций оно выражает.
Ви раскладывает по пиалам рис с овощами, ставит на скатерть тарелку с порезанным яичным рулетом и усаживается рядом, готовая принимать комплименты. Но за столом стоит гробовое молчание. Хосок подбадривающе улыбается Ви и молча ест, а наглый с подозрением косится на свою порцию.
— Здесь же нет мышьяка какого-нибудь? — спрашивает он. Ви от такого предположения багровеет, но злость не её стезя. Смертельно обидевшись, она уступает своё место личности, что молчит и улыбается, а после, пока никто не видит, подсыпает в чашку кофе Юнги ложку с горкой черного молотого перца. И тот, отпив, долго отфыркивается и вообще зверем смотрит. Хосок еле уговаривает его свести их все-таки на съемки.

Открывая глаза, Тэхён уже не удивляется, что находится на съемочной площадке. Ему только отчаянно хочется курить и еще немного удавиться. Своё сумасшествие принять не так уж и просто, хоть внешне Тэхён так же спокоен, как и всегда. Внешне с ним все хорошо.
Вот только он ловит на себе странные взгляды Хосока и, вспоминая тот поцелуй, малодушно делает вид, будто ничего не было. Незнание полной картины происходящего с ним гложет его изнутри, холодит внутренности, но он все равно отводит взгляд и зарывается головой в сценарий.
Хосок подходит ближе, садится рядом и заглядывает в глаза.
— С тобой все хорошо? — спрашивает он.
И Тэхён кивает, думая про себя, что никогда не сможет сказать ему правду. Да и вообще никому никогда не сможет. Признаваться в собственной нестабильной психике, что играет с ним не по правилам, с каждым разом все больше усложняя пробуждение, слишком странно и стыдно. Тэхёну хотелось бы верить, что все остальное время он просто спит, только вот из разговоров понятно, что это не так. Тэхён сглатывает и отворачивается.
— Слушай, зачем ты так с Юнги? Он, конечно, не подарок, но и у тебя характер не сахар, — голос Хосока скорее не обвиняющий, а какой-то безнадежно усталый. — Перчить его кофе было не лучшей идеей, — говорит он, так и не дождавшись ответа, а затем встаёт и отходит, пока Тэхён осмысливает только что услышанное.
"Поперчил кофе Шуги? Я?" Эта мысль крайне его веселит, но он лишь чуть поднимает уголки губ и хмыкает. С выражением эмоций у него всегда все было плохо. От Тэхёна вечно веет холодом на несколько километров, что не забывают ему припоминать люди, с которыми его сводит судьба по работе. И на этой съемочной площадке все было бы так же, если бы не его временная потеря контроля над собственной памятью и временем. Привыкнуть к приветливым улыбкам и пожеланиям хорошей работы для него оказывается гораздо сложнее и страннее, чем просто не замечать никого, не обращать внимания.
— Готовься, следующая сцена — твоя, — говорит Хосок, снова оказавшийся рядом.
Тэхён откидывает все мысли прочь. Работа всегда стояла у него на первом месте и до сих пор занимает этот почетный пьедестал. Тэхён не смотрит в сторону Хосока, но чувствует его взгляд. Почти физически ощущает, как тот следит за каждым его движением, и от этого у Тэхёна мурашки по спине и вязкое чувство тревоги. "Он знает что-то про потерянное мной время? Или его беспокоит тот недопоцелуй?"
Вообще, никакой он не "недо", но Тэхёну так проще. Для него Хосок всего лишь менеджер и человек, с которым очень удобно, но без которого — неуютно и непривычно. Тэхён понял эту истину тогда, на Чеджу, где в его и без того осложнившуюся жизнь ворвался Чимин со своими замашками диктатора. Правда, во сне это было или же наяву, Тэхён уже не уверен. Он вообще во многом не уверен, и его это раздражает. Как раздражает и отсутствие телефона, с помощью которого раньше можно было сделать вид, что невероятно занят. Теперь же спрятаться не за чем, и взгляд Хосока въедается Тэхёну под кожу. Зудит там и заставляет вспоминать яркую картинку недопоцелуя, напрягает и не даёт сосредоточиться на работе, хотя Тэхён очень старается. Он играет Бэкки, заикается, чувствует себя депрессивным художником с кучей тараканов в голове и жаждой умереть, а перед глазами — Хосок и его глаза, в которых разлито что-то непонятное. Тэхёну очень не хочется знать, что именно.
Режиссер недоволен, просит Тэхёна сосредоточиться, и это как красная карточка, как нож под рёбра. "Раньше было гораздо лучше", — качает головой режиссер, и Тэхён чувствует полнейшее бессилие. Ведь "раньше" было то самое потерянное время, где вместо него играл кто-то другой. "Было лучше", — мигает у него в мозгу.

[Rikarda J]

После съемок Тэхён молча садится в машину, располагается на заднем сидении и закрывает глаза. Ему до смерти обидно. Работа — все, что у него есть. И похвала чужой игре делает ему больно. Тянет где-то внутри. Тэхёну очень хочется не чувствовать. Он закрывается внутри себя, со щёлком захлопывает раковину. Тэхён уходит, даже не понимая того, что на этот раз делает это по своей воле.
Солнце клонит к закату, по радио идёт шумная передача с начинающими айдолами. Хосок о чем-то разговаривает с Юнги, сидя на переднем сидении, когда на заднем открывает глаза уже не Тэхён. Он тихо приспускает галстук, оглядываясь по сторонам. Замечает козырёк бейсболки, торчащий из лежащей рядом сумки, и решает, что ничего страшного не произойдет, если он её ненадолго одолжит. Машина останавливается на светофоре и задняя дверца мягко отъезжает в сторону, заглушенная музыкой. А когда десять минут спустя Хосок оборачивается, на заднем сидении никого нет.

Надев бейсболку козырьком назад и успешно сбежав из незнакомой машины, он оказывается прямо посередине дороги. Рядом снуют машины, сигналят ему, тормозят и объезжают, водители провожают его разгневанными и удивленными лицами. А он с любопытством смотрит на вывески магазинов, не двигаясь с места. Незнакомые то ли буквы, то ли иероглифы ставят его в тупик. Он тянет носом, будто запах выхлопов поможет ему определить, куда же это он попал. Какой-то маленький мальчик, стоящий у светофора со своей мамой, показывает на него пальцем, в ответ получая высунутый кончик языка и поднятые брови. По части гримас он практически профессионал. Если бы за такое деньги платили, давно бы разбогател. Он смотрит на скопившийся народ у светофора, обводит взглядом скучные, практически одинаковые лица и опускает глаза себе под ноги. Оказывается, стоит он на белой полосе "зебры", и ему нравится это ощущение. Когда светофор загорается зеленым и машины останавливаются, он перепрыгивает через черные полосы, ступая только на белые, прежде чем выходит на тротуар.
Перед ним реклама какого-то развлекательного комплекса: счастливые лица подростков и детей, башенки с горками, разноцветные шатры. Но завораживает его другое — гигантское колесо обозрения с кабинками-вагончиками. Сбоку на плакате подписано на английском: "Сеульский парк мечты". "Так вот что за город. Далеко же я от родной Англии".
Похлопав себя по карманам, он обнаруживает в одном из них карточку на имя Ким Тэхёна и решает: "Гулять, так гулять". Вот только он не знает, как добраться до аттракционов. Он чешет затылок, наклонив голову вбок, размышляет. Отрывает кусок плаката с аттракционами, а после ловит такси, где просто показывает изображение. Водитель, кажется, понимает, что пассажир иностранец, и кивает, мол, "понял, доставим". Все складывается как нельзя лучше.
Он прижимается щекой к холодному стеклу, где отражаются его рыжие волосы, и загибает пальцы с каждым новым телеграфным столбом. Правда, это занятие быстро ему надоедает, да и со счета он скоро сбивается. Тогда он отстраняется от стекла и замечает своё отражение. Оно ему категорически не нравится. Сняв кепку и лизнув пальцы, он зарывается ими в свои волосы и меняет себе прическу. Смотрит на отражение и еще больше спускает галстук, водворяет кепку на место и смахивает пылинки с пиджака. А после играет бровями, разминая мышцы лица, пока таксист не говорит ему что-то на своем языке. Порывшись в карманах, он с улыбкой выкладывает в ладонь водителя несколько купюр и, удостоверившись, что этого достаточно, выбирается из машины, неловко треснувшись напоследок головой о потолок. Потерев ушибленное место, он задирает голову вверх и видит впереди то самое гигантское колесо. Глаза загораются интересом, а сам он спешит к кассе, где, к счастью, нет очереди. Молодая девушка что-то спрашивает у него, но он не понимает ни слова и показывает рукой на колесо. Девушка показывает "ок" и протягивает ему билет, указывая, где написана цена. Цифры, к счастью, во всех странах одинаковые. Гордо выудив карточку, он протягивает её, и везение, в который раз, оказывается на его стороне — пин-код вводить не требуется.
На улице становится прохладнее, из-за чего пиджак приходится застегнуть. Солнце ушло до утра, унеся с собой последнее тепло, а вот холодные дуновения ветра остались. Глазея по сторонам, он отмечает подсвеченную вывеску кофейни, переводит взгляд на аттракционы, а потом решает, что подкрепиться никогда и никому еще не мешало.
Он указывает на пирожное и пытается жестами объяснить, какой хочет кофе, а потом оплачивает заказ карточкой и устраивается за столиком, откуда открывается прекрасный вид на ночной Сеул. Из колонок льется приятная слуху мелодия, и решение приехать к колесу обозрения кажется ему верхом находчивости. Запихав край салфетки за ворот рубашки, он потягивает сладкий кофе и с удовольствием заедает не менее сладким пирожным. Ему вообще все происходящее нравится. Он мычит себе под нос прилипчивую мелодию и рассматривает в окно подсвеченный разноцветными огнями парк аттракционов, когда к нему подходит девочка. Она просяще смотрит и лепечет что-то на незнакомом языке. Он приветливо улыбается, но в упор не понимает, что от него требуется, пока девочка не подсовывает ему ручку и блокнот. У неё просьба на весь лоб, и не надо знать язык, чтобы понять, чего она хочет — мимика универсальна. В блокноте проявляется неловкий набросок медвежонка и надпись "Taddу". Девочка удивленно улыбается и снова что-то говорит. Он решает, что ничего страшного в подписи не будет, и на бумаге появляется корявое "Mr Bean".
Провожая девочку взглядом, Бин запихивает в рот последний кусочек пирожного и долго его прожевывает. Полюбившаяся мелодия заканчивается, и оставаться здесь ему больше не хочется. Бин оставляет на столе скомканную салфетку, залпом допивает кофе и, наклонив голову в качестве благодарности за вкусную еду, выходит на улицу, заново покрываясь мурашками. Ночную прохладу явно не интересует его желание развлекаться.
Бин трет себе руки, надеясь хоть немного согреться, и бредет по темному парку, освещенному лишь несколькими фонарями и яркой подсветкой самих аттракционов. Народу в такое время не особо много: мать с несколькими детьми да парочки в ярких парных футболках. Один мальчик держит за нитку красивый красный шар, колеблющийся на ветру, и Бину безумно хочется себе такой же. Он оглядывается и ищет взглядом палатку с шариками, но ничего подобного не замечает, поэтому решает все узнать из первых уст. Он подбегает к мальчику, задирает голову вверх, где на высоте трепещет шарик, и жестами вопрошает, откуда тот его взял. У Бина на лице искреннее восхищение и железное желание раздобыть такой же. Мать мальчика бросает на него сочувственный взгляд и что-то говорит сыну. Тот с любопытством смотрит на Бина и протягивает ему нитку. Миссия по заполучению шарика считается закрытой. Бин не верит своему счастью, треплет мальчика за щеки и счастливо улыбается. А после, подпрыгивая на каждом шагу и глядя вверх на свой красивый шарик, приближается, наконец, к аттракционам.

Он уже собирается подойти к контролеру и отдать свой билет, когда слышит тихое "мяу" где-то неподалеку. Жалобное такое, одинокое. Сердце Бина сжимается от жалости, и поездка на колесе обозрения снова откладывается. Он тянет носом воздух, приседает на корточки и весь обращается в слух. Перед ним какие-то колючие кусты, чуть влажные от ночной прохлады. Он раздвигает руками ветки, привязав шарик к галстуку и стукаясь носом о веревочку каждый раз, как наклоняет голову. Темнота кажется беспроглядной, как вдруг Бин видит два горящих глаза-бусинки, а следом слышит очередное "мяу". Исцарапав пальцы о кусты, на которых так некстати оказались шипы, и чуть не ободрав пиджак, он все-таки достаёт нарушителя его спокойствия на свет. Белый котенок ластится к его рукам и издает победное "мяу", а Бин улыбается и чмокает его в нос.
У него появляется еще один друг. На этот раз живой и теплый, не то что Тэдди с его плюшевыми лапками и стеклянными глазками. У Бина широкая улыбка на все лицо и котенок в руках. Кататься с шариком и животным не очень хорошая идея, но не посетить колесо обозрения, ради которого он сюда и заявился, он просто не может. Бин прячет котенка и подходит ко входу на аттракцион, делая вид, что не имеет никакого отношения к тихому мяуканью, доносящему из-под его пиджака. Контролер протягивает руку, не обращая никакого внимания на посторонние звуки, и Бин жмет его ладонь, получая в ответ раздраженный взгляд и несколько непонятных слов. Контролер смотрит на него удивленно-подозрительно, и Бин вдруг вспоминает про билет, залезает рукой в свои карманы, судорожно пытаясь вспомнить, куда же его подевал. Он шарит пальцами в карманах брюк, стучит ладонью по пиджаку, но билета нигде нет. Тогда Бин снимает пиджак, вынимает оттуда котенка и вытряхивает все карманы. На дорожку падает кредитная карточка, пачка жевательной резинки и чупа-чупс. Контролер смотрит на все это нечитаемым взглядом, пока не натыкается на имя на карточке. Он с любопытством разглядывает лицо Бина и удивленно хлопает себя по лбу. Что-то сказав, он приобнимает его рукой за плечо и делает фото на свой смартфон, а после пропускает на колесо без билета. Бин благодарно кивает, забирает своего котенка и пиджак. Веревку от шарика он наматывает на руку, после чего садится в одну из кабинок.

[Rikarda J]

Закрыв за собой дверцу и выпустив котенка на скамейку, Бин прижимается носом к стеклу и с восхищением смотрит, как кабинка все больше отдаляется от земли, а контролер становится все меньше и меньше, пока не превращается в маленькую фигурку. Сверху открывается совсем другой вид на Сеул, внушительный и красивый. Подсвеченные одинокие окна в некоторых домах, очерченные фонарями трассы с маленькими, будто игрушечными, машинками. Бин с восторгом смотрит на раскинувшийся внизу город, а потом берет котенка в руки и показывает ему этот прекрасный вид. С друзьями надо делиться всем, что приносит позитивные эмоции.
Бин смотрит на ночной Сеул и очень хочет, чтобы время остановилось. Он снимает часы с запястья и засовывает их под скамейку, а потом возвращается к просмотру панорамы. Но кабинка, достигнув пика высоты, не останавливается. Она спускается вниз, и вскоре Бин уже видит вырастающего на глазах контролера. Котенок тычется своим холодным носом в руку, и Бин вздыхая выходит из кабинки, когда та достигает земли.
Внизу его ожидают обеспокоенные лица тех самых парней из машины, и Бин понимает, что увлекательное путешествие подходит к концу. Ступая на землю, он прижимает котенка к груди, решая, что ни за что того не отдаст и не оставит. Друзей не бросают. Те парни что-то говорят ему, качают головой, вздыхают и ведут в машину. А Бин ничего не понимает, молчит и гладит своего пушистого друга. Уже в машине он закрывает глаза, уходя.

Проснувшись, Хёнтэ видит у себя на коленях пушистое белое создание, которое ластится к рукам и вообще ведет себя ужасно мило. У котёнка зелено-голубые глазки и мокрый розовый нос. "Тэтэ нашел?"
Он хочет взглянуть на часы, но тех на запястье не оказывается, к его величайшему изумлению. За окном глубокая ночь, и они едут по сеульским улицам в гробовом молчании. "Интересно, что произошло до меня?" Раньше остальные иногда делились с ним своими воспоминаниями, позволяли контролировать сознание даже в моменты, когда не он занимал место. Раньше Хёнтэ мог бы узнать у той же Ви, где она была и что делала. Но все это было раньше. Хёнтэ заботился обо всех остальных, позволял им иногда выходить ночью, пока Тэхён спал, контролировал все выходы в реальный мир. А потом внезапно был вытолкнут в сознание не привычной ночью, а при свете дня. Вероятно, это и стало той точкой невозврата, днем Х, который разрушил всю налаженную систему. Пытаясь помочь Тэхёну, Хёнтэ допустил существенную ошибку — поддался чувствам и тем самым потерял контроль над остальными. Стремясь стать самостоятельным, он решил не скрываться, а занять место Тэхёна во всех смыслах. Не притаился или сбежал, а выдал себя за него и стал жить его жизнью. Даже перекрасил его волосы, в надежде, что сможет занять его место надолго. Хэнтэ хотел стать полноправным хозяином тела, а спровоцировал переворот среди остальных. Дал толчок к началу смутного времени, объявил войну за место под солнцем.
Зарываясь пальцами в пушистый мех, Хёнтэ вздыхает и думает о том, что, вероятно, слишком поторопился. Надо было сначала укрепить свои позиции, а уже потом действовать. Стоя на зыбкой почве, невозможно сказать, когда она сменится твердой землей. Вот и Хёнтэ не знает теперь, что будет дальше, сможет ли он вообще вернуться в сознание в следующий раз или так и увязнет в песках с головой.
— Проснулся? — спрашивает Хосок, и тон его голоса не предвещает ничего хорошего.
Хёнтэ кивает и подсаживается поближе, пытается положить голову ему на плечо, но Хосок отодвигается и отворачивается к окну.
— Сколько можно сбегать уже? — говорит он.
— Прости, — и это единственное, что может сказать Хёнтэ. Ведь он даже не знает, что было, на что так обиделся Хосок.
— Серьезно, Тэхён, у меня уже нет сил все время тебя искать.
У Хёнтэ во рту горечь, будто он положил в рот таблетку и забыл проглотить. Ему до жути обидно, что за проступки остальных получает он, но выпускать Тэтэ не хочется. Хёнтэ терпит, надувшись, как воробей в морозы.
— Хоупи, — говорит он и заглядывает в глаза Хосоку, наклонив голову, — ну не дуйся на меня, а? Простииииии, — пообещать, что больше сбегать не будет, Хёнтэ, к сожалению, не может. Он ответственен только за себя.
Хосок смотрит на него долгим взглядом и молчит. И Юнги на переднем сидении тоже молчит, радио выключил и подслушивает. А потом хмыкает и спрашивает:
— Он часом не заболел? Ты температуру проверь, а?
— Мы тебя два часа искали по всему Сеулу, между прочим, — игнорируя Юнги, говорит Хосок, так и не отводя взгляд, отчего у Хёнтэ все скручивает внизу живота и во рту пересыхает. Ему вроде и стыдно, а вроде бы при чем тут он? Ведь сбегал кто-то другой, и проблемы приносил тоже не он. Только Хосок так смотрит, что верится в обратное.
— Ну, простииии, а? — пытается улыбнуться Хёнтэ. Но Хосоку не смешно. Он смотрит в глаза Хёнтэ и о чем-то думает. Неожиданно машина подскакивает на кочке, и лицо Хосока на мгновение оказывается совсем рядом.
В своих фанатзиях Хёнтэ целует Хосока, зарывается ему рукой в волосы и просит не ругаться на него, не смотреть таким осуждающим взглядом, а на деле — судорожно сглатывает и отстраняется. Он смотрит в запотевшее от дыхания стекло и думает, что в чем-то они с Тэхёном все-таки похожи.

Не в силах больше контролировать сознание, Хёнтэ уступает место Тэтэ. А тот вжимается в сиденье и с опаской оглядывает салон машины, замечая рядом мужчину — того самого, кто в прошлый раз обнял его и напоил какао. Тэтэ мягко улыбается, придвигается ближе и устраивает голову у него на плече. Хосок с удивлением распахивает глаза, а Юнги выдает:
— Точно заболел.
Тэтэ сладко засыпает, не просыпаясь даже тогда, когда Хосок вместе с Юнги, под ругань последнего, перетаскивают его в дом и укладывают на кровать.

С утра с постели встаёт невыспавшийся и злой, как волк, Тэхён. Он бредет в душ, перебирая в уме всевозможные ругательства, когда в коридоре ему под ноги кидается что-то живое и пушистое. От неожиданности Тэхён не сдерживает вскрика и отшатывается прочь, испугано глядя на белого котенка. Он, конечно, весьма миловиден, и все бы ничего, да только у Тэхёна аллергия на котов.
— Твою же... мать.
Для него безобидный с виду котенок — бомба замедленного действия, но Тэхён все-таки берет себя в руки, зажимает нос и пробирается в ванную, где захлопывает за собой дверь и клянет Хосока последними словами.
— Этот остолоп не знает, что ли, что кошки мне противопоказаны?
Стоя перед зеркалом, Тэхён смотрит на свое обозленное отражение и думает о том, что с каждым пробуждением его жизнь становится все хуже и хуже. С остервенением выдавив на щетку половину тюбика зубной пасты, он невесело думает о предстоящем часе заточения в собственной ванной комнате. "Ну, Хосок, берегись", — проносится в мыслях.
Котенок жалобно мяукает под дверью, прося есть, а Тэхён мечтает сделать из него миленький такой, молчаливый... коврик. Он включает душ на полную, чтобы не слышать эти мерзкие звуки, подставляет лицо струям воды и пытается расслабиться и забыть как страшный сон сегодняшнее утро. Тэхёну очень хочется курить, а еще убить Хосока, ведь кто еще мог оставить в его доме эту мерзость.
Приезжает Хосок гораздо раньше, чем Тэхён предполагал. Он зовет "кис-кис", а после замолкает. Приоткрыв дверь, Тэхён видит, как Хосок что-то бормочет себе под нос и гладит животное. Изогнув бровь, Тэхён стоит в дверном проеме и ждет, когда уже Хосок заметит его, но тот так поглощен процессом, что терпения не хватает.
— Ты забыл, что у меня аллергия на кошек? — без всяких приветствий сразу в лоб говорит Тэхён, надев на лицо холодную маску.
— Я был прав, — усмехается Шуга, как нельзя вовремя появляясь в коридоре.
— Ты сам его притащил, — немного обиженно заявляет Хосок.
— А я тебе за что плачу? — Тэхён не повышает голоса, говорит ровно, будто прогноз погоды читает. — Чтобы ты позволил мне оставить этот кошмар рядом с собой на всю ночь? А если бы я задохнулся во сне?
— Но... — заикается Хосок и обрывает сам себя. Он уходит в машину, и иид у него при этом слегка растерянный и расстроенный. Котенка он забирает с собой.
Шуга прищурившись смотрит на все это, прислонившись к колонне, и говорит себе под нос:
— А вот и наш обычный Тэхён вернулся.
Тот обливает его холодным взглядом и идет на кухню, где варит себе горький кофе и пинает ногой маленькое блюдце с оставшимися в нем капельками молока. Тэхён зол на всю ситуацию в целом. На Хосока, который поступил так глупо, на Шугу, который, как всегда, остался в стороне, на пушистого котенка, из-за которого он просидел все утро в ванной комнате. Но больше всего Тэхён зол на себя, на то, что каким-то макаром умудрился притащить в дом кошку, на то, что понятия не имеет, где был и что делал.
— До скольки сегодня съемки? — спрашивает он Шугу, думая о том, что, возможно, стоит сходить к Джину еще раз. Заплатит он ему хорошо, утечки информации не будет. Вдруг он действительно сможет помочь или хотя бы сказать, что же с ним творится.

[Rikarda J]

В машине Тэхён садится на заднее сиденье, а Хосок слушает музыку на переднем, прикрыв глаза кепкой. Видимо, еще не отошел от разбора полетов. Тэхён на мгновение думает, что перестарался, но потом отбрасывает эти мысли прочь. Хосок прежде всего его менеджер, а не друг, с которым они знакомы уже много лет. Тэхён пристегивается и замечает рядом с сиденьем коробку, перевязанную бантом. В ней оказывается новый телефон с наушниками и восстановленной сим-картой, так сказано в приложенной записке. Шуга врубает радио, взглянув на Хосока, а Тэхён вертит в руках новую игрушку, пока чистую, как лист бумаги. Ни единого номера, ни единой фотографии и музыкального трека. Только тогда Тэхён внезапно понимает, что договориться о встрече с Джином он не сможет. Номер остался на прошлом телефоне. "Черт", — ругнувшись про себя, он ударяет кулаком по колену и в смятении прикрывает глаза от охватившего вдруг чувства безысходности...

И на помощь приходит Бэкки, забирая все депрессивные мысли на себя. Он молчит всю дорогу, смотря перед собой, плетется за Хосоком на съемочную площадку, где играет себя же, получая похвалы со всех сторон. Для того чтобы быть собой, не нужно особого актерского таланта.
Евон, играя его возлюбленную, широко улыбается. По сюжету только ее героиня обращает внимание на депрессивного, замкнутого в себе художника, заставляет изображать не только мрачные пейзажи, но и залитый солнечными лучами хвойный лес. Надев любимые очки, без которых мир плывет, Бэкки водит кисточкой по холсту, не притворяясь, а по-настоящему рисуя, и думает при этом, что расхождения в сценарии и его реальности все же есть и существенные. На любовь всей его жизни больше похожа не героиня Евон, а стоящий неподалеку Хосок. У него грустные глаза, но при этом он все равно подбадривающе улыбается, и Бэкки рисует желто-лимонное солнце, посвящая его ему. Он мазками наносит масляную краску, предварительно смешав на палитре, чтобы получить тот самый единственно нужный оттенок.
В дораме Бэкхён прощается с мыслью о самоубийстве благодаря тому, что его личное солнце появляется рядом и заверяет, что никуда не уйдет. А в реальности после съемок Шуга говорит Бэкки:
— Зря ты так утром. Хосок не железный, уйдет.
— Не-не уйдет, — отвечает Бэкки, заикаясь.
Он знает, по сценарию любовь его жизни остается с ним, они часто ссорятся, но все равно неразлучны. И Бэкки верит, что так все и будет, но в машине Хосок говорит, что просит отгул на несколько дней. В этот момент Бэкки рисует в блокноте витиеватые облака. Дрогнув, рука проводит линию вниз, тучи сгущаются и начинают плакать косым дождем.
"Пару дней отгула", — говорит Хосок. "Я больше не вернусь", — слышит Бэкки.
Несмотря на то, что очки он так и не снял, перед глазами все подозрительно плывет. Он ничего не отвечает, а по возвращении домой оставляет телефон на столе в гостиной, а сам запирается в ванной и сидит на холодной плитке.
— Ты ни–ни-ни-кому не нужен, Бэ-бэкки-Бэкхен, — говорит он, уставившись на свои бледные худые запястья, — да-даже твое со-солнце поки-кинуло тебя.
Он задирает голову вверх и вдруг цепляется взглядом за бритву, оставленную на полке под зеркалом. Решение сразу ярко вспыхивает в мозгу. Поднявшись, Бэкки отворачивает кран, берет в руки лезвие и садится обратно на пол, прислонившись к ванной, в которой плещется вода, успокаивая своим шумом. Ему не нужно готовиться, не нужно думать ни о чем больше. Бэкки задерживает дыхание и проводит лезвием по запястью. На плитку начинают падать кроваво-красные капли. Бэкки переступает точку невозврата.

На полу в ванной разливается пятно крови, когда охваченный отчаяньем Тэхён слышит, как хлопает входная дверь. В глазах стремительно темнеет, из него будто выкачивают все силы, и ему остается только молиться, чтобы его нашли. Он слышит, как за дверью заливается телефон, как Хосок отвечает на звонок и о чем-то разговаривает с неизвестным собеседником. С каждой каплей крови из Тэхёна вытекает жизненная энергия, а вместе с ней и надежда, что Хосок поможет.
Спаси меня. Спаси меня, Хосок.
Веки Тэхёна тяжелеют, сознание затуманивается. Последнее, что он слышит, это испуганный голос: "Только не умирай. Тэхёни, пожалуйста! Ты должен жить!"

Открывая глаза, он видит спящего прямо рядом с ним Хосока и даже чувствует запах его шампуня для волос. И это настолько дико, что Тэхёну хочется провалиться в забытье снова. Сердце ухает так громко, что он боится разбудить этим Хосока. Тэхён зажмуривается, но так становится еще хуже — с закрытыми глазами все остальные органы чувств обостряются. Каждой частичкой своего тела Тэхён чувствует близость Хосока, и это сводит с ума гораздо действеннее, чем провалы в памяти. Так некстати вспоминается тот самый недопоцелуй, и в груди что-то тянет. Тэхён приоткрывает глаза и рассматривает лицо Хосока, чувствуя, как учащается сердцебиение. "Что это со мной? — думает он. — Мне никогда не нравился Хосок".
На словах все просто и логично, но взгляд останавливается на приоткрытых губах Хосока. И Тэхёну хочется проверить собственные мысли. "Ведь не нравится же? Никогда не нравился!" Во сне Хосок вздыхает, и Тэхён опасливо приближает своё лицо, ловя мурашки по всему телу. Это все ужасно неправильно и странно, но сердце бьется так сильно, что гул отдается в ушах. Тэхён смотрит на губы Хосока в сантиметре от своих и думает: "Что происходит?" — но сокращать это расстояние не спешит. Слишком странно, а еще капельку страшно. И идея что-то проверять теперь кажется ему совсем дикой. Тэхён идет на попятную, отстраняясь подальше и мотая головой из стороны в сторону. Мысли его пребывают в смятении и полнейшем раздрае, а глаза вдруг стекленеют, выпуская в реальность другую личность.

Хосок приоткрывает глаза, потягиваясь.
— Проснулся? — спрашивает он хриплым от сна голосом.
Хёнтэ кивает и подвигается ближе, закидывая на него ногу и обнимая руками, как игрушку. У Хосока округляются глаза, всю сонливость как рукой снимает.
— Ты чего?
— Ничего, — улыбается в ответ Хёнтэ и тычится носом ему в ключицы. У него много вопросов, но пока что не хочется ни о чем спрашивать и вообще шевелиться. Рядом лежит весь такой родной и полусонный Хосок, и Хёнтэ мечтает, чтобы время остановилось; не скакало, как бешенное, а успокоилось, позволяя насладиться долгожданной близостью.
— Как ты себя чувствуешь? — мягко спрашивает Хосок, треплет его волосы и смотрит так внимательно. У Хёнтэ от этого мурашки по коже и одно лишь желание в глазах — чтобы Хосок продолжал.
— Ммм? — вопрос, конечно, пролетает мимо его ушей.
— Самочувствие как? — Хосок взглядом показывает на что-то, и Хёнтэ замечает, наконец, свои забинтованные запястья. "Бэкки. Ну что за напасть-то такая".
— Все хорошо, — как можно более успокаивающе говорит Хёнтэ вслух, а у Хосока во взгляде проскальзывает сочувствие и осознание чего-то, что ли. Он смотрит так, будто пытается найти в его глазах ответ на невысказанный вопрос. Хёнтэ не понимает, на какой. А Хосок вдруг говорит:
— Ты ведь не Тэхён, да? Кто ты?

[Rikarda J]

Мир Хёнтэ с треском рушится вместе с этим вопросом, который так хотел получить Бэкки. Зеркало с паутиной трещин — его картинка перед глазами. Хёнтэ боится поднять взгляд на Хосока, отодвигается на край кровати и смотрит в одну точку:
— Откуда? — голос получается низким и сиплым.
— Доктор Джин сказал.
— Джин? — удивляется Хёнтэ.
— Тэхён приходил к нему, — говорит Хосок, — и вчера тебя спас именно он.
Между ними повисает молчание.
— Ты ведь Хёнтэ, да? — осторожно спрашивает Хосок, и Хёнтэ шумно сглатывает.
Хосок подвигается к нему и обнимает. У Хёнтэ в горле комок размером со вселенную и глаза подозрительно влажные. Руки Хосока такие теплые, что хочется просто закрыть глаза и наслаждаться этим ощущением. Но Хёнтэ все равно трясет. "Раскрыли. Нас раскрыли".
— Хёнтэ, — Хосок утыкается носом ему в шею и обжигает своим дыханием, — у тебя очень красивое имя.

Ветер гудит в ушах, обволакивает со всех сторон и будто рвется внутрь. И он просто обожает это чувство, а еще бешенную скорость и свой мотоцикл с изображением открытой пасти волка. Поэтому-то в узких кругах хозяина стального зверя и называют Вульфом. У него пепельно-серые волосы и куча самомнения. Он носит кожаные штаны, подчеркивающие все достоинства обладателя, и такую же кожаную куртку, увешанную значками. Вульф летает по улицам города на своем звере, пугая в подворотнях кошек и не только, и пьет нефильтрованное темное пиво. Обычно он рассекает воздух и дорогу ночью, поэтому сначала даже не знает, куда ему податься, неожиданно проснувшись днем. Но потом к нему присоединяется Гукки в своем неизменном красно-черном пуловере в полоску, хлопает по сиденью мотоцикла, и через несколько минут они уже покоряют дороги Сеула, нацепив на себя защиту и шлемы. Гукки прижимается к спине Вульфа и крепко держится за его талию, обхватив её руками.
— Ееее! — кричит он, задрав голову вверх, и Вульф усмехается, прибавляя скорость.
Мимо них проносятся дома, парки и торговые центры. Гонять при сверкающем солнце совсем не так, как при луне, но Вульфу все равно нравится. Он кайфует от скорости, от того, что мелкий вместе с ним, и от этого непередаваемого чувства полной гармонии. Вульф и его мотоцикл — это та самая любовь, о которой пишут в книгах и снимают в дорамах. Любовь с первого взгляда, с первого полного восторга вздоха. Мотоцикл — его страсть и жизнь. Его дыхание и пульс. И Гукки знает это и не лезет между ними. Знает, засранец, что дыхание и пульс еще не все в этой жизни. Знает, что ему не принадлежит сердце Вульфа, и покушается на душу. Вульф за Гукки не какой-то там одинокой вершиной, а целым горным хребтом. Вульф с Гукки больше чем друзья. Вульф с Гукки родственные души со всеми вытекающими.
Оставляя Сеул позади, они гонят навстречу солнечным лучам по ухабистым дорогам, поднимая желтую пыль клубами. Ветер бьет им в лицо, а адреналин — в кровь. Солнце ослепляет, играя с зеленью яркого салатного цвета. Пейзажи меняются, как картинки в калейдоскопе, и лишь небо над головой неизменно и похоже на океан с бегущими прочь гребнями волн. Резко ударив по тормозам под очередное "ееее!" Гукки, Вульф поднимает взгляд вверх, любуясь развалинами какого-то дома, и зовет за собой мелкого.
— Ну что, Гукки, — хищно улыбается он, — в картишки?
— Хочешь, чтобы я снова проиграл?
— А как же, — ловкий захват.
— Ауч, больно, — Гукки пихает его в бок, но все равно скалится. У него черные волосы и пуловер на размер больше, весь в каких-то дырах и потертостях. "На стиле", — так говорит сам мелкий, а Вульф только усмехается. "Да, конечно. Порвал, зацепил, вот тебе и чонгуковский стиль".
Прислонившись к стене, наполовину разрисованной граффити, Вульф шарит по карманам — без какой-то определенной цели, просто на всякий случай — и натыкается на забытый Хёнтэ чупа-чупс. Конечно, не пристало крутому байкеру таким заниматься, но никто же не видит. Вон Гукки как внимательно тасует колоду. Мухлевать собрался, не иначе.
Они часто рубятся в карты, потому что это весело и шумно. Правда, с Гукки все шумно. Заставить его замолчать практически невозможно. Сегодня можно, конечно, своим заткнуть... Чупа-чупсом, в смысле. Но жалко, он всего один. А обертка у него, как назло, шуршащая и липкая, попробуй сними. В конце концов, Вульфу надоедает с ней возиться, и он просто подцепляет ее зубами и рывком сдирает, чуть не уронив в итоге конфету на пол. Ловит ее уже на лету и усмехается.
Как Хёнтэ их тоннами жрет, если их фиг откроешь?
Лицо повернувшегося на шум Гукки будто говорит: "Просто руки у кого-то из..." И откуда этот мелкий все знает?
Гукки лыбится и подсаживается ближе, смотрит. Чупа-чупс липкий и очень-очень сладкий. "С вишней", — заключает Гукки просто так, по виду, а потом перехватывает облизанный Вульфом леденец и засовывает себе в рот. "Делиться же надо", — написано на его лбу. "Да ешь, ешь, не подавись только", — мысленно отвечает Вульф.

Гукки помогает ему перевязать искалеченные руки, и они бурно осуждают "придурка Бэкки, который чуть не угробил нас всех", "ведь почти угробил, дибил!"
Они знают, что Хосок наверняка за голову хватается, гадая, куда подевался больной, пока он готовил завтрак, но домой не торопятся. Вместо этого они снова гоняют на мотоцикле, слушая ветер и чувствуя каждой частичкой тела скорость, впитывая её. Вместе кричат, срывая голос, и ветер уносит их крики. Вместе заваливаются в бар, где Вульф потягивает свое любимое нефильтрованное, а Гукки берет какую-то безалкогольную дрянь. Мелкий еще — для Вульфа Гукки всегда мелкий, хотя тот давно уже совершеннолетний. А потом они, нагулявшись и наглотавшись свежего воздуха, вместе возвращаются в свою тюрьму, где их ждут Хосок на грани истерики и спокойный как танк Юнги, где нет ни Вульфа, ни Гукки, а есть только скучный Тэхён. Тэхён, который ни в жизнь бы не сел на мотоцикл. Тэхён, который настолько поглощен своими чертовыми сценариями, что даже не знает, что в подвале его же дома есть большая мастерская с картинами, мольбертами, красками всякими и еще каким-то мусором. Тэхён, который даже не подозревает, что в гараже под лестницей, ведущей в дом, есть пустая просторная кладовая, где Вульф хранит своего зверя.

— Вернулся, — Хосок порывисто обнимает его, прижимается и выдыхает в плечо. А Тэхён смотрит на все это, смотрит на Шугу, который с нечитаемым взглядом стоит на пороге, смотрит на одежду, в которой ему неудобно и тесно. Он даже не отстраняет от себя любвеобильного Хосока, просто ждет, когда тот уже успокоится и отойдет. Тэхён хочет спать, все тело ломит, и он догадывается, почему. Он никогда не катался на мотоцикле, а, судя по одежде и боли в мышцах, занимался сегодня именно этим.
— Я. Хочу. Спать, — холодно чеканит каждое слово Тэхён, когда объятия становятся для него совсем невыносимыми.
— Спать? — Хосок отстраняется и пропускает его вперед, в дом. — С возвращением, Ким Тэхён, — непривычно безэмоционально говорит он и отворачивается.
Странная фраза. Тэхён сканирует спину Хосока прежде, чем переступить порог. И Шуга почему-то не усмехается привычно, а смотрит мимо него на Хосока, и взгляд у него какой-то... сочувствующий? Удивительно. Но Тэхён слишком уставший и обессиленный, чтобы задержаться и осмыслить. Еле передвигая ноги, он заходит в спальню, кое-как стягивает с себя одежду и валится на кровать, укрывшись с головой одеялом.

Утром, едва открыв глаза, он видит кружку с молоком на тумбочке. "Хосок у меня?" — проносится в голове. Тэхён потягивается и садится, обхватив кружку руками. Теплая.
Дверь мягко открывается, и из-за нее показывается Хосок.
— Проснулся, — говорит он и проходит в комнату. Садится на кровать рядом под неодобрительный взгляд Тэхёна и смотрит на него. Внимательно так и долго. Под таким взглядом неудобно. А после раздумий выдает только короткое: — Тэхён.
— Чего? — судя по тому, как себя ведет Хосок, им предстоит какой-то серьезный разговор. Тэхён, правда, понятия не имеет, о чем, и просто смотрит своим тяжелым взглядом, допивая молоко одним глотком.
— Звонил Джин, — говорит Хосок, и сердце Тэхёна ухает вниз.
"Черт. Что он ему наговорил?"
— Он просит встретиться еще раз. Заедем сегодня после съемок, хорошо? — у Хосока во взгляде просьба и будто знание чего-то, о чем сам Тэхён даже не догадывается.
— Не хочу, — отрезает он. "Только не с Хосоком. Сам позже схожу".
— Надо, — твердо отвечает Хосок, и Тэхён от неожиданности даже не знает, что сказать. Впервые Хосок так прямо идет ему наперекор. — Тебе требуется помощь. Не так, НАМ всем требуется это.

[Rikarda J]

— Нам? — повторяет Тэхён и застывает. "Что он, черт возьми, возомнил из-за одного недопоцелуя?"
— Послушай, ты чуть не покончил жизнь самоубийством, на следующее утро сбежал, а вернулся лишь поздно вечером. Ради нашего спокойствия и твоей уверенности в каждом дне тебе нужно сходить к Джину еще раз. Ты хоть представляешь, как я напугался, найдя тебя с перерезанными венами?
Тэхён не отвечает, но и не перечит. Он слишком хорошо помнит этот момент, когда его уже покидали последние надежды на спасение. А еще Тэхён в состоянии понять, что Хосок был рядом с ним всю ночь. Глядя в одну точку, Тэхён думает о том, что, похоже, Хосок в курсе его провалов в памяти. И как к этому относиться, он пока не знает.
— Тебе что на завтрак сделать? — спрашивает Хосок.
— Тосты, — отвечает Тэхён и поднимает на него глаза.
— Все будет хорошо, — уверенно говорит Хосок и улыбается успокаивающе.
И Тэхёну очень хочется верить, что так и будет.

Весь день пролетает в хлопотах. На площадке Тэхён изо всех сил старается сосредоточиться на съемках, но в голову все равно лезут мысли о Джине и о Хосоке-который-знает. В перерыве Шуга привозит обед с горячим кофе — наконец-то горьким. Ту сладкую гадость, что он привозил в прошлый раз, вообще нельзя назвать кофе.
Тэхён обедает, сидя в машине и слушая музыку в наушниках. Все будто возвращается на свои места. Хосок больше не смотрит удивленно, не виснет на нем и ведет себя как обычно. Тэхёну даже кажется, будто всех этих провалов в памяти и не было, но после съемок Шуга отвозит их к Джину.
Хосок выходит из машины вместе с Тэхёном и говорит, что они пойдут вдвоем. У него неожиданно серьезное выражение лица, и это настолько необычно, что Тэхёну становится не по себе. Он ничего не отвечает, но на самом деле внутри все сжимается от какого-то дурного предчувствия.
Джин открывает им дверь и пропускает внутрь, приветствуя. Он так же внимательно, как и Хосок, смотрит на него и говорит:
— Тэхён, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — чрезмерное упоминание его имени начинает раздражать.
Джин жестом приглашает его сесть в кресло и дает в руки чашку с чаем, где снова вихрь чаинок. Тэхёна преследует ощущение дежавю.
— Провалы в памяти участились? — спрашивает доктор, сразу задевая за самое больное.
Тэхён положительно кивает, смотря в чашку. В глаза — слишком сложно.
— Расскажи, что помнишь о своих пробуждениях, — просит Джин. И Тэхён говорит, озвучивает то, что миллион раз уже прокрутил в голове. Говорит о всех пробуждениях, кроме того, когда его губы на губах Хосока. Говорит, смотря на плавающие чаинки. Говорит, плавая вместе с ними...

— Здравствуй, Хёнтэ?
Он ничего не отвечает и лишь с испугом озирается кругом. "Как я здесь очутился?"
— Не пугайся, я доктор Джин. И я очень хочу помочь тебе.
— Джин? — Хёнтэ помнит это имя из разговора с Хосоком и внезапно догадывается. — Вы психиатр?
— Да.
Коротко и прямо в висок. Психиатр.
— Значит, ты пришел, чтобы убить нас? — тихо говорит Хёнтэ, смотря ему в глаза.
— Наоборот, чтобы спасти вас.
— Спасти Тэхёна — значит убить нас, — Хёнтэ отворачивается и вдруг встречается взглядом с Хосоком. Застывает. В голове тупая боль и отсутствие связных мыслей. "Хосок теперь все знает".
— Это не так, — мягко возражает Джин, привлекая к себе внимание. — Скажи, а сколько "вас"?
— Много, — расплывчато отвечает Хёнтэ.
— А можно мне с кем-нибудь еще увидеться?
Хёнтэ отрицательно мотает головой и уходит, возвращая Тэхёна в реальность. Ему слишком больно, чтобы находиться рядом с Хосоком.

— Как себя чувствуешь? — спрашивает Джин.
— Чуть голова кружится.
— Тогда закончим на сегодня, — решает Джин, хлопая себя по коленям. — И напоследок, я нашел доктора, который будет всегда рядом и постарается помочь. Он — мой лучший ученик, талантливый и подающий большие надежды психиатр.
— Зачем? — недовольно спрашивает Тэхён. "Только доктора под боком и не хватало".
— Ради твоей же безопасности. К тому же, ты ведь не хочешь, чтобы о твоих провалах в памяти узнали журналисты?
Тэхёна передергивает от его слов. Конечно, не хочет, ведь тогда его карьере сразу придет неожиданный и сокрушительный конец.
— Уверен, доктор тебе понравится, он дружелюбный молодой человек с золотыми мозгами, — уверяет Тэхёна Джин, улыбаясь.
— Для всех он будет просто твоим новым личным ассистентом, — поясняет Хосок, и Тэхён кивает, сдаваясь. Ничего не поделаешь. Придется терпеть, раз дорога карьера.
— А вот и он, — говорит Джин, когда на всю квартиру разносится трель звонка, и уходит открывать.
Тэхён не двигается с места, ждет, когда его новый врач сам зайдет в комнату. Не в его стиле проявлять инициативу при знакомстве. А еще не в его стиле показывать свои эмоции первому встречному, но когда талантливый ученик доктора появляется в дверях, глаза Тэхёна округляются сами по себе, а рот открывается в изумлении.
— Утопленничек? — в шоке останавливается прямо на пороге комнаты Чимин. — Вот так встреча. Ты почему сбежал, не попрощавшись? Некрасиво, Тэхёни.
— Вы знакомы? — в полном удивлении спрашивает Джин.
— Конечно, знакомы! Смотри, как Тэхён рад меня видеть, — усмехается Чимин, глядя на кислую рожу последнего, и вдруг спохватывается: — А ты что здесь вообще забыл?
Джин жестами просит его остановиться, но Чимин этого не замечает.
— Постой, ты же не... тот самый собутыльник моего учителя? Да не, не может быть, — Чимин сам спрашивает, сам отвечает. И ему все нормально. Зато ненормально в этой ситуации всем остальным — соскребающему с пола челюсть Хосоку, попеременно краснеющему и бледнеющему Джину и Тэхёну, для которого это все равнозначно концу света. "Ну почему именно он!" Отчаянно хочется сигарету и в солнечное сплетение Чимину.
— Да, кстати! Дед тебя часто вспоминает, говорит, что лучше нет никого в стирке белья!
"Заткнись! — вопит все внутри Тэхёна. — Заткнись, мать твою!"
— Тэхён стирал... белье? — уточняет Хосок. Выражение его лица сложно описать словами.
— Ничего подобного, Чимин просто что-то перепутал, — не выдерживает и наконец встревает Тэхён. — Правда, Чимин? — взгляд у него такой же освежающий, как ледяной душ в жаркую погоду.
— Перепутал? — глаза у Чимина такие невинные-невинные, ну точно задумал очередную гадость. — Что-то не уверен.
— Нам пора, — железным голосом говорит Тэхён и направляется к двери, проклиная по дороге и Пак Чимина, и Джина, и дурацкий сеанс.
— Думаю, уже послезавтра Чимин сможет приступить к работе, — на прощанье обращается к Хосоку Джин. — Я чуть позже вам еще позвоню.

Уже в машине Тэхён облегченно выдыхает, а потом вдруг осознает, что это только начало его очередных мучений. Новый круг ада под опекой Чимина.
— Купи мне сигареты, — говорит он Хосоку, и тот морщится, хочет что-то сказать, но останавливается под тем самым фирменным взглядом от Тэхёна.
— Хочешь сдохнуть от рака? — вставляет свои пять копеек Юнги.
— Отстань, — лаконично и ясно. Шуга только плечи приподнимает, мол, "я предупредил".
По дороге домой они останавливаются у киоска, где Хосок покупает пресловутую пачку и зажигалку, на всякий случай. С неодобрением отдает все это Тэхёну и садится к Шуге на переднее сиденье.
Еще один день заканчивается, уступая ночи. И Тэхён не прочь бы уступить кому-нибудь свою скатившуюся к чертям собачьим жизнь, с ужасом представляя, что его теперь ждет рядом с Чимином. Доктор. Ага, конечно. Доктора ведь лечить должны, а не раздражать и портить этим общее состояние больного. Тэхён бесится, что не может отказаться, ведь карьера — все, что у него есть. И в голову закрадывается крамольная мысль, что было бы здорово терять время именно тогда, когда Чимин рядом. Чтобы не помнить и не знать вообще ничего, что говорил и делал этот талантливый ученик Джина.

Открыв глаза, она ловит солнечные зайчики губами, потягивается и сладко улыбается. Вышла. Наконец-то. Не прошло и полвека. И уступил место ей никто иной как Тэхён. Звездой раскинувшись на всю кровать, она смотрит в потолок, а пальцами проводит по своим прекрасным блондинистым волосам, которые волнами лежат на плечах и золотом отливают на солнце — знает, что красотка.

[Rikarda J]

Встав с кровати, она босиком пересекает комнату и направляется в гардеробную, где хранится целая коробка с её вещами. Раньше они находились в студии, а в последний раз она их перенесла. Виолетта напевает себе под нос незатейливую мелодию и тянется за коробкой, в которой сложены её сокровища. Больше всего она любит свои восхитительно обтягивающие кожаные штаны, вишневую помаду и босоножки на высоком каблуке. В них и ходить можно по-королевски, и танцевать устойчиво, и ноги в них выглядят еще более сногсшибательно, чем есть на самом деле. Даже Вульф изредка позволяет себе восхититься ее внешним видом... В своей манере. Правда, за такое всегда в глаз получает, либо смачно шпилькой на ногу, и потом долго держит комментарии при себе, да и ходит с трудом. Но Виолетта девушка добрая и незлопамятная. Иногда даже мазь от ушибов ему притаскивает, выпросив у сестры, которая единственная разбирается, где и что у них лежит. У Виолетты, как у истинной творческой натуры, все вещи расположены в местах "где прошла, там и оставила". Благо, сестрица вся такая хозяйственная, аж до тошноты, и убирает весь этот бардак. А еще она любит смотреть, как Виолетта рисует. Усаживается рядом и заворожено наблюдает, как на палитре появляются новые оттенки. Ви настоящая находка, на самом деле. Без дружеской поддержки что-либо творить не так весело и действенно.
Улыбнувшись своим мыслям, Виолетта надевает босоножки и красуется в них перед зеркалом. Дом Тэхёна большой и чистый, без валяющихся везде носков, целлофановых пакетов и огрызков карандашей. Здесь можно спокойно ходить на каблуках, не боясь ненароком свернуть себе шею. Вот в студии её и Бэкки, даже после уборки Ви, так не походишь. Опасно для жизни. А здесь все как будто создано для ее элегантной походки. Виолетта легко может себе представить шикарный приём здесь: дам в дорогих платьях, переговаривающихся между собой, мужчин в смокингах и официантов, снующих между гостями с подносами с шампанским. А еще Тэхёна, стоящего, как и она, наверху, и наблюдающего за всем этим, потягивая коктейль. Внешне картинка может показаться великолепной, но за ней как всегда прячется нечто более приземленное. Виолетте нравится красивая жизнь, но абсолютно не нравятся мужчины, что её окружают. Ни один из них не достоин её взглядов и внимания. Тем более Тэхён.
Громко цокая каблуками, она поднимается на крышу, где разбит небольшой садик, и садится в гамак под каким-то пышным красивым кустом. Закидывает ногу на ногу и прикрывает глаза. Пахнет в этом садике хвоей, свежей зеленью и какими-то сладкими цветами, где-то тихо журчит вода. Виолетта охотно впитывает в себя эти звуки и запахи, думая при этом, что Тэхён ничего не понимает в жизни. По рассказам остальных, он сюда не поднимается, приёмы не устраивает, у него даже яхты нет, хотя денег куры не клюют. Странный парень, в общем, Виолетте такое не понять, как ни старайся. Была бы её воля, она бы такое здесь закатила... Но Хёнтэ не дремлет и уже отстранил Бэкки от выходов наружу, лучше не рисковать.
Раскачиваясь в гамаке, Виолетта разглядывает небольшие пихточки с мелкими шишками, длинные лианы плюща, покрытые белыми цветами, и куст роз — темно-красных, почти вишневых, в тон её помады. "Рядом с таким прекрасием обязательно надо кого-нибудь нарисовать", — думает она и пытается представить, кого, но в голову ничего не приходит. "Это должен быть парень. Блондин", — единственное, в чем она уверена. Светлые волосы и красные розы. Она уже почти готова взять в руки кисть и краски и приступить, но внизу у дома слышится шум мотора. Любопытство пресекает порыв срочно спуститься за мольбертом. Виолетта подходит к ограждению и смотрит вниз, где из большого черного фургона как раз выходят два парня. Один из них улыбающийся, а другой с холодно-презрительным взглядом. Второй ей нравится больше. Сняв каблуки, она несется сломя голову вниз по лестнице, чтобы на последней ступеньке надеть их обратно и встать в эффектную позу. Виолетта знает, на что обратит внимание любой мужчина. Их повадки она изучила прекрасно, ведь в ее окружении предостаточно представителей сильного пола. Правда, с этим стандартным определением она и поспорить могла бы. Того же хлюпика Бэкки или Тэхёна она одной левой. И пятнышко только останется. А может, даже и его не.
Виолетта усмехается и чуть поворачивает голову вбок, будто на что-то на другом этаже смотрит. Пальцы оплетают перила, а вторая рука зарывается в светлые локоны. Теперь она во всеоружии. Что-что, а её профиль просто восхитителен. Виолетта задерживает дыхание, когда парни входят в дом, считает про себя секунды и поворачивает голову.
— Добрый день, — говорит она и одним глазом подмигивает тому, у которого Взгляд. Правда, сейчас он совсем не презрительный, а скорее... Виолетта не может подобрать нужного слова. Впрочем, она настолько сногсшибательна, что это и не требуется — такая реакция у мужчины вполне понятна. — Как вас зовут, мальчики?
Воцаряется молчание. "Мальчики" смотрят на неё округлившимися глазами и только ресницами хлопают. Виолетта находит это весьма милым.
— Хосок, — говорит тот, что раньше улыбался, — а это Юнги.
— Приятно познакомиться, — отвечает Виолетта и сходит, наконец, со ступеней. Походкой от бедра сокращает расстояние между ними и подает свою руку. Между прочим, с длинными пальцами и колечком. И вены голубоватые чуть видны под белой кожей. Красиво. Хосок пялится на нее как баран, сглатывает, а потом ЦЕЛУЕТ ей руку! Виолетта даже вздрагивает от неожиданности, морщится на мгновение и обращает взгляд на Юнги.
— Может, хоть ты проводишь меня к столу?
У Юнги ужас в глазах, он даже на шаг отступает.
— Сладенький, да не съем я тебя... пока, — Виолетта снова подмигивает и одаривает его улыбкой. Но та, почему-то, не действует. И под руку её берет не Юнги, а Хосок.
— А как тебя зовут? — спрашивает он, подводя к столу и, как истинный джентльмен, отодвигая стул для неё.
— Виолетта, — стреляет она глазками в Юнги и думает про себя, что его надо срочно перекрасить в блондина и усадить рядом с теми розами наверху.
— Чай, кофе? — говорит Хосок.
— Не отказалась бы от чашечки ароматного кофе.
— Я сделаю, — выпаливает Юнги и испаряется в сторону кухни.
— Эх, — под нос себе говорит Виолетта, расстроено.
— М? — уточняет Хосок.
— Да так,— улыбается Виолетта и спрашивает тише: — Здесь краска есть?
— Краска?
— Ну да, для волос. Или осветлитель просто.
— Вроде видел в шкафчике. А что? — у Хосока настороженный взгляд.
— Не бойся, не тебя.

У Виолетты идея-фикс, поэтому Юнги не получается скрываться от неё на кухне долго. Она показывается на пороге, смотрит на него оценивающе и довольно улыбается. Красавчик. Одно плохо — не блондин. Но ведь это легко поправить: нанести осветлитель, надеть сверху шапочку и ждать, пока прядки впитают в себя краску. И раз у Виолетты идея-фикс и уйма энергии, то единственное, что может спасти Юнги – это побег. Прямо сейчас и со всех ног.
Но Юнги и не подозревает о мыслях в голове Виолетты. Сбежать он не успевает, и именно поэтому на следующие полчаса становится тенью Хосока, прячется за его спиной и чуть ли не цепляется за его футболку.
— Это не больно и быстро, — уверяет Виолетта, усмехаясь на кислую мину Юнги, — моргнуть глазом не успеешь и уже будешь блондином.
Хосоку смешно и, кажется, жутко неудобно. Виолетта видит в глазах Юнги красноречивое "спаси меня", но Хосоку самому бы спастись. Быть тем, кто мешает Виолетте заполучить желаемое, совсем не здорово, ведь сразу видно: девушка она сильная, весьма эксцентричная и собственница.
— Сла-а-денький, — тянет Виолетта, пытаясь ухватиться за рубашку Юнги и натыкаясь на разводящего руками Хосока, — ты ведь понимаешь, что если не согласишься сейчас, блондином все равно станешь? — идут уже угрозы.
— Верните мне Тэхёна, — стонет Юнги, уворачиваясь от ее цепких пальцев.
— Может, и ладно? — начинает сдаваться Хосок. — Тебе бы пошли светлые волосы. И она же красить будет, а не убивать.
— Иди к черту, — огрызается Юнги, — вот пусть тебя и красит, — он чуть медлит, и Виолетта, наконец, ловит его за рукав.
— Попался!
— Что угодно, только не краска, — голос Юнги звучит устало, но весьма категорично.
— Ну хорошо, сладенький, — отступает Виолетта, — тогда мы вдвоем едем на пикник!
Её глаза загораются при этой мысли, а вот весь вид Юнги говорит о том, что он от предложения не в восторге. Вероятно, оставаться наедине с Виолеттой кажется ему большим злом, чем светлые волосы, и в итоге его выбор все же падает на краску.

[Rikarda J]

Уже через пятнадцать минут у Юнги вид самого что ни на есть несчастного страдальца в мире. Обычно кроме презрения у него на лице можно прочитать лишь ощущение полного спокойствия или же пофигизма. Редко — сочувствия. Очень редко. А сейчас у него насупленные брови и поджатые губы, и Хосок, по доброте душевной, соглашается посидеть рядом, пока Виолетта с победной улыбкой делает из Юнги блондина.
— Вот теперь мы будем идеальной парой, — довольно замечает она.
Хосок пшикает в кулак и кивает согласно. А Юнги закатывает глаза и мечтает о том, чтобы все это ему снилось. Но вскоре Виолетта смывает остатки краски с его волос и сушит их феном, укладывая в модную прическу "под горшок".
— Краса-а-авчик, — умиленно тянет она, хлопая ресницами.
— Бесподобен, правда? — подыгрывает ей Хосок под уничижительный взгляд Юнги.
— Можешь засунуть свои комментарии... — говорит он, но Хосок уже не обращает на него внимания — он дает пять Виолетте и предлагает сбегать за тортиком в честь её прихода к ним в гости, к величайшему удивлению Юнги. Виолетта только "за", она подмигивает Хосоку и желает вернуться "побыстрее". И Юнги надо срочно бежать, но он снова оказывается медлительнее. Наклонившись, чтобы отцепить закрепленное полотенце, Виолетта мажет губами по его шее до мочки уха, слегка прикусывает её и отстраняется.
У Юнги ни слова с губ не слетает. Лишь глаза-щелочки внезапно по размерам становятся больше похожи даже не на тарелки, а на целые блюда.

Для Юнги этот день в календаре оказывается подчеркнутым черным маркером. Неугомонная Виолетта откуда-то притаскивает мольберт и заставляет Юнги сидеть рядом с кустом алых роз. Называет красавчиком и ахает каждый раз, как их взгляды пересекаются. Но, надо отдать ей должное, художница из неё великолепная. Эскиз нравится даже крайне придирчивому Юнги. После часа сидения рядом с кустом он с удивлением смотрит на полотно, где пока нет полноценного портрета, но начальные штрихи уже вызывают восхищение.
— А ведь Тэхён вообще рисовать не умеет, — поражается Юнги.
— Тэхён? Этот скучный тип вообще ничего не умеет. Вот скажи, он хоть чем-нибудь выделяется? Посредственный актеришко с дурным характером. Ведь я лучше гораздо, правда?
— Ммм, — Юнги этот вопрос застает врасплох.
— Он даже не знает ни о ком из "нас". Слабый мужчинка, не способный справиться со своим прошлым, — Виолетта говорит это с таким презрением, что Юнги невольно жалеет, что доктора сейчас нет рядом. Он бы стал расспрашивать про прошлое, стал бы, вероятно, спорить о важности и силе Тэхёна. А Юнги всего лишь кивает головой, не вдаваясь в подробности и не задавая тех вопросов, что на самом деле мучают его с тех самых пор, как он заметил странности в поведении Тэхёна и позднее понял, что же с ним происходит.
— Не сказал бы, что Тэхён слабый, — слышат они голос вернувшегося с тортом Хосока. — Я привел Чимина, — говорит он, и в след за ним в садик входит улыбающийся парень.
— Добрый день, — приветствует его Виолетта и сканирует изучающим взглядом
— Пак Чимин, — представляется парень.
— Шуга, — буркает Юнги.
— Виолетта, приятно познакомиться, — она озаряет присутствующих яркой улыбкой. — Пойдемте пить чай с тортиком,— и, подмигнув, спускается по лестнице первая.

— Скажи, Виолетта, а где Тэхён сейчас? Он очень нужен сегодня на съемках, — говорит Чимин, когда они усаживаются за стол.
— Тэхён? Спит, конечно, — она говорит это настолько будничным тоном, будто это само собой разумеющаяся информация.
— А ты можешь его позвать? — пробует Чимин. Из книжек и лекций он знает, что не все личности могут взаимодействовать друг с другом. Некоторые совсем не пересекаются и не знакомы даже.
— Я звонил режиссеру. Сцену, что сегодня должны снимать, никак не перенести, — поясняет Хосок.
— Позвать его я не могу. Хёнтэ и Вульф запрещают нам трогать его, пока он сам не просыпается.
— Кто это Вульф? — удивленно спрашивает Хосок.
— Какой вкусный торт, — игнорирует вопрос Виолетта и улыбается Юнги.
— Скажи, а Хёнтэ ты позвать можешь? — мягко спрашивает Чимин, предварительно одарив Хосока взглядом: "Я же просил не мешать".
— Его могу, — отвечает она и, чуть помедлив, добавляет: — Но не хочу. Это моё время.
Хосок тяжело вздыхает и отворачивается, хватаясь за голову.
— А если мы тебя очень попросим? Хосок купит тебе за это что-нибудь, что ты хочешь? — пробует Чимин, понимая, что ситуация безвыходная и кроме как договориться нет никаких вариантов.
— Можете не пытаться даже, — усмехается Виолетта и встает из-за стола, напоследок добавив: — Вот вы бы отдали своё время за что-нибудь?
Съемки все же приходится отменить.

А на следующее утро глаза открывает Хёнтэ. И первое, что он видит, это сидящего у постели Хосока. Он спит, положив голову на одеяло, и у Хёнтэ от этого зрелища сердце сжимается. "Он сидел так всю ночь, — понимает он. — Может, ждал меня?" Ему очень хочется надеяться на это, но Хосок открывает глаза и спросонья спрашивает:
— Тэхён?
В его голосе столько надежды, что у Хёнтэ свербит где-то внутри. "Он ждал Тэхёна. Этого грубого эгоиста, а не меня".
— Ой, Хёнтэ, прости, — поправляется Хосок, протерев глаза и присмотревшись к выражению его лица. — Пойду позову Чимина.
Он встает с кровати, но Хёнтэ хватает его за запястье и смотрит в глаза, пытаясь заглянуть в самую душу.
— Подожди. Тэхён для тебя важнее меня?
— Нет, что ты! — Хосок садится обратно на постель и переплетает их пальцы. — Мне важны вы оба. Все вы важны, — говорит он, а Хёнтэ слышит: "Мне без разницы".
— Доброе утро, — с порога приветствует их Чимин.
— Хёнтэ, это Чимин, психиатр, который будет помогать нам, — представляет его Хосок.
— Приятно познакомиться, Хёнтэ, — улыбается Чимин. — Хосок, оставь нас, пожалуйста.
Согласно кивнув, Хосок легонько сжимает ладони Хёнтэ на прощание. При виде их переплетённых рук выражение лица Чимина меняется — всего на мгновение, но Хёнтэ успевает заметить. В груди болезненно сжимается от дурного предчувствия.
— Хёнтэ, — начинает Чимин, едва Хосок скрывается за дверью, — как я знаю, ты — личность, которая многое знает о Тэхёне и остальных.
— Доктор, — перебивает его Хёнтэ, — я не личность. Я человек, такой же, как и вы.
— Хорошо, — мягко соглашается Чимин. — Скажи, ты ведь можешь дать мне поговорить с Тэхёном? Это очень важно.
— Зачем он вам?
— Хосоку пришлось перенести вчерашние съемки на сегодня, потому что Тэхён так и не вышел.
— Я не могу будить Тэхёна, доктор.
"Да даже если бы и мог — зачем?"
— А Вульф? Он тоже не может?
— Никто не может. Он не хочет просыпаться,
Тэхён слабый, он не выдержит. Почему же никто не понимает?
— А на съемочной площадке всегда был только Тэхён?
— Иногда я был, — честно отвечает Хёнтэ, вспоминая то тревожное время, когда половину мыслей занимала мысль: выйдет или не выйдет Бэкки. Но сейчас даже это волнение кажется ему даром. Просто быть, просто находиться рядом с Хосоком — вот что по-настоящему ценно. И неважно, что заменяя Тэхёна. Какая теперь-то разница? Хёнтэ чувствует, что близятся перемены. Этот доктор двигает Тэхёна к выздоровлению, к избавлению от остальных. Сколько же Хёнтэ еще осталось? Несколько дней, а может, вообще часов? Правильную ли линию поведения он избрал? Что будет с Хосоком, когда останется один Тэхён? Только теперь, осознав весь масштаб проблемы, осознав, что ждет всех их в будущем, Хёнтэ понимает, что, возможно, выбрал не тот путь. В его уходе не будет ничего фатального, это все равно должно было когда-нибудь случиться, но что будет с Хосоком? Кто он для Тэхёна?
— Может быть, ты сможешь заменить его сегодня?
— Я не могу, — Хёнтэ и рад был бы, но разводит руками в стороны, — играл Бэкки, я был только в перерывах между съемками.
Проклятая боязнь камер. Если бы не она – не потребовалось бы выходить Бэкки, ничего не потребовалось бы. Днем Хёнтэ делил бы место только с иногда просыпающимся Тэхёном. И был бы счастлив.
— Кто такой Бэкки?
— Бэкхен. Нежелательный тип.
"Этот болван и раскрыл нас всех", — остается невысказанным. Хёнтэ обидно до слез. Они скрывались так долго, но все пошло прахом.
— Можешь позвать его?
— Нет, это исключено, — твердо говорит Хёнтэ. "Еще чего, Бэкки виноват во всем, а я звать его буду?"
— Почему?
— Я запретил ему выходить. Он уже несколько раз чуть не угробил нас.
— Я не допущу еще одного раза, — убежденно говорит Чимин. У него честные глаза, и Хёнтэ верит. Чимин, похоже, очень хочет вылечить Тэхёна. Он точно не даст ему умереть.

[Rikarda J]

— А если не сможете? — Хёнтэ все-таки пытается противостоять неизбежному.
— Я обещаю следить за каждым его шагом, — заверяет Чимин и добавляет, не дождавшись ответа: — Хосок мне поможет.
"Хосок не даст Тэхёну умереть", — эхом отражается у него в голове. И Хёнтэ сдается. Сопротивляться такому сильному аргументу слишком для него. Для него даже сам Хосок — это слишком. Слишком больно, слишком близко к сердцу. Вдруг это все-таки не "не даст Тэхёну умереть", а "не даст умереть Хёнтэ"?
— Хорошо, — говорит он Чимину,— но если вдруг что случиться, это будет на вашей совести.
Уходить сейчас ему не хочется, хоть вой. Но выбора у него, по сути, нет. Либо Бэкки, либо Тэхён. И из двух зол Хёнтэ выбирает меньшее. Взгляд его заволакивает дымкой и несколько мгновений ничего не происходит. А потом он весь будто сжимается, горбит спину, и в глазах его появляется паника.

Бэкки выныривает на поверхность и оглядывается по сторонам.
— Привет, Бэкки, — говорит ему незнакомый молодой человек, дружелюбно улыбаясь. — Меня зовут Чимин, я доктор и очень хочу помочь тебе, Тэхёну и остальным.
— При-привет, — заикаясь несмело и негромко отвечает Бэкки. — Хён-Хёнтэ сказал м-мне.
— Бэкки, после завтрака нам нужно ехать на съемочную площадку. Поможешь нам, хорошо?
У Чимина голос успокаивающий, доверительный. И Бэкки согласно кивает. Ему позволили выйти, несмотря на все то, что он сделал. Конечно, он поможет. Сделает все возможное.
— Вот и прекрасно, — широко улыбается Чимин. — Пошли завтракать. Думаю, у Хосока уже все готово.

Обрадованный своему возвращению, неизвестно как надолго, Бэкки выкладывается по полной. Так что даже разозленный режиссер закрывает глаза на вчерашний срыв планов. Евон улыбается в перерывах между съемками, говорит: "Так бы всегда. Ты будто и есть сам Бэкхен". И Бэкки гордится даже. Профессиональный актер Тэхён явно проигрывает ему в съемках этой дорамы.
Единственное, что немного беспокоит Бэкки, это внимательный взгляд Чимина, который глаз с него не сводит. Бэкки говорит нужные реплики, страдает на камеру. А спиной чувствует на себе его взгляд. Сначала Джин, теперь Чимин. Бэкки вдруг понимает, что недолго им всем осталось. И внезапно исчезать ему совсем не хочется, хотя до этого он только и пытался уйти из жизни. "Что-то уже меняется?" — в ужасе думает он, и в этот момент кто-то спихивает его с места.

И в свет выходит Бин. Он недоуменно оглядывает уставившиеся на него камеры и глаза операторов. Те что-то говорят на незнакомом языке, и Бин не понимает ни слова. Он поднимает брови и, состроив гримасу, спешным шагом покидает съемочную площадку, но уйти быстро не получается. Какой-то молодой парень хватает его за плечо и говорит что-то. По интонациям и выражению лица Бин догадывается, что тот о чем-то просит его. Только вот о чем? Они ведь даже не знакомы. Парень берет его за руку и уводит в какой-то фургон. Бин от таких действий в ступор впадает. Он не до конца уверен, все эти азиаты на одно лицо, но ему кажется, что он этого парня впервые в жизни видит. Тот смотрит умоляюще, зовет Тэхёна, хватает за руки. Бин смотрит на все это недоуменно-обозленно. "Что ему от меня надо?" — проносится в голове. Он уже хочет слинять от парня подальше, как чувствует, что кто-то рвется наружу.
И Бин вдруг понимает, что Тэхён просыпается!

— Выходи, утопленничек! Тэхёни, хватит прятаться! Пожалуйста! Тэхён! — с надрывом взывает Чимин. — Тэхёни, очнись!
Вид у него отчаянный. Так думает Тэхён, распахивая глаза. У Чимина растрепавшаяся прическа и сбитое дыхание. И сам он весь в расстроенных чувствах, что ли? Во всяком случае, явно не тот обычно язвительный Чимин.
— Тэхёни, пожалуйста! — просит он, чуть ли не впиваясь пальцами в плечи. Больно, между прочим. Чимин отнюдь не хлипкий, и хватка у него знатная.
— Что? — недовольно спрашивает Тэхён. Чимин зависает от этих слов, смотрит пристально и выдыхает:
— С возвращением, Ким Тэхён, — в глазах у него загораются победные огоньки. — Значит, это правда работает, — себе под нос говорит он спокойным тоном. Только его взгляд выдает радость.
— Что происходит? — Тэхёну лучше и понятнее не становится от счастливой улыбки Чимина.
— Некогда рассказывать, возвращайся к съемкам, — пресекает вопросы Чимин. — И только попробуй уйти! — прибавляет он тише, но Тэхён все равно слышит.

День течет неторопливо, съемки, с перерывом на обед, идут дальше без сучка без задоринки. Тэхён пьёт свой горький кофе и думает о том, что немного боится, но все равно ждет вечера, когда Чимин ему все объяснит. То, что тот все выяснил, не вызывает у него сомнений. Несмотря на то, что Чимин казался заурядным пареньком в рыбацком домике, здесь он создает совсем другое впечатление. Что-то неумолимо меняется в нем, когда его представляют как доктора. И лет ему столько же, сколько Тэхёну. Просто выглядит он гораздо моложе, чем есть на самом деле. А когда улыбается, так вообще мальчик-цветочек, блин.
Тэхён с нетерпением ждет, когда день подойдет к концу, но выражение его лица, как всегда, никак это желание не отражает. Будто безнадежно запачканное зеркало. Что бы ни произошло, на грязной поверхности ничто не отразится. Тэхён считает минуты до окончания своих рабочих обязанностей, мечтает о съемке последней на сегодня сцены, а на лице холодная маска. Рядом с ним замученный и выжатый, как лимон, Хосок выглядит еще более уставшим. У него темные синяки под красными глазами и слабая улыбка на губах. "Снова не спал", — выносит вердикт Тэхён. Хосок весь день с кофе не расстается, чтобы не вырубиться. И Тэхёну даже внезапно его жалко.
Когда они после съемок приезжают к Тэхёну, Чимин отправляет Хосока домой, говорит, что справится сам. И, хоть Тэхён признавать это не собирается, он рад, когда Чимин так поступил.
Чимин рассказывать не спешит, и Тэхён не торопит, хотя внутренне весь сжимается от переживаний и страха. А Чимин сначала отправляется на кухню и напоминает про завтрашнюю фотосессию для журнала.
— В вещи влезешь, если поешь? — спрашивает, улыбаясь во все тридцать два.
— Влезу, — буркает Тэхён в ответ, — я же не ты.
За это ему прилетает тапком по ноге. Небольно, но все же. Тэхёну от этого вспоминается то "веселое" время, когда он жил в рыбацком домике. Мытье посуды и стирка белья. Только Чимин мог заставить его заниматься такими вещами. Удивительный парень. Мастер, между прочим, на все руки. Пока он готовит, у Тэхёна слюнки аж текут, так аппетитно пахнет на весь дом. А еще громко шипит и шкворчит на сковороде, отчего у Тэхёна желудок в узелок сворачивается. Как будто ел он последний раз не иначе как в прошлой жизни. Чимин, будто прочитав его мысли, улыбается:
— Скоро будет ужин, — и добавляет: — А пока расскажи мне о своем детстве.
Тэхён на такую просьбу не знает даже, как отвечать.
— Детстве? — уточняет он, потирая переносицу пальцами.
— Ага, — кивает Чимин, — счастливое оно у тебя было? Или обижал кто-нибудь? Произошло что-то плохое?
— Ничего плохого, — пожимает плечами Тэхён, — меня все любили. У меня было счастливое детство, — как заученное выпаливает он. А потом вспоминает вдруг, как его избили в подворотне. Но рассказывать об этом не спешит.
— Тогда у тебя тоже были временные провалы в памяти?
— Не знаю. Я просто долго сплю, — уходит от ответа Тэхён, хотя и сам понимает, что никто на неделю не засыпает. — В каком-то смысле это можно назвать провалами.
— А когда это все началось, помнишь?
— Неа, — Тэхён сглатывает. Есть очень хочется.
— Все, почти готово, — заверяет Чимин и возвращает разговор в прежнее русло: — А если подумать? Может, кто-нибудь делал тебе больно?
— Кажется, я на корейском сказал, что меня все любили, — холодно отвечает Тэхён.
— Хорошо-хорошо, — поспешно соглашается Чимин, — а ты знаешь кого-нибудь с именем Хёнтэ?
Тэхён вздрагивает так, будто по нему заряд тока прошелся.
— Хёнтэ? — переспрашивает он, на миг холодная маска сдвигается, показывая гримасу боли. Тэхён вдруг видит чьи-то глаза, полные ужаса. Все внутри него цепенеет. И Тэхён вдруг чувствует, что не может вдохнуть. Ему не хватает воздуха.
— Да, Хёнтэ. Кто это? — слышит он, будто сквозь толщу воды.
— Не знаю, — вскрикивает Тэхён и приходит в себя от собственного голоса. Легкие наполняются воздухом, и маска снова встает в пазы.
— Не знаю, — говорит он уже спокойнее, хотя внутри все продолжает бурлить и только благодаря маске не выплескивается наружу. "Что это со мной?"
— Ты не хочешь говорить? Может, напишешь?
— Я не знаю, — железным тоном заявляет Тэхён и отворачивается.
— Давай есть, — сдается Чимин и ставит перед ним пиалу.

[Rikarda J]

Тэхён молчит, пережевывает рис и думает о том, что не хочет знать. Ничего не хочет больше знать. Ему не интересно, что с ним. Ему ничего интересно. Глаза, полные ужаса и страха. Кровь, много крови. "Я умираю?" — детский плач разрывает его изнутри.
— Нет, нет, — Тэхён вертит головой из стороны в сторону.
— Что случилось? Тэхён?
— Нет, нет! Не умирай. Ты не умираешь!
— Кто не умирает? — слышит он голос Чимина откуда-то издалека.
— Нет! Глаза, они умирают, — из горла Тэхёна вырывается крик.
— Чьи глаза?
— Просто глаза, — Тэхёна трясет от ужаса.
Кровь заливает все вокруг. Глаза и лужи крови.
— Глаза всегда принадлежат кому-то, — доносится до него, — ты можешь видеть. Чьи они?
Тэхён силится разглядеть, но это слишком больно и плохо. Он зажмуривается и уходит.

— Мои, — голос меняется, — я умираю.
— Все хорошо. Ты не умираешь. Все хорошо, слышишь?
Чьи-то руки обнимают его, прижимают к себе, гладят по волосам успокаивающе.
— Он ушел, — спокойно говорит Вульф, отстраняясь, — испугался.
— А ты кто?
— Я Вульф, — он протягивает руку, хищно улыбаясь. — А ты Чимин, да?
— Да, — тот приветственно пожимает его ладонь и искренне говорит: — Очень хотел с тобой познакомиться.
Привлекательный парень. Вульфу он нравится.
— Хёнтэ мне про тебя рассказывал, — он подходит к холодильнику, открывает дверцу и без вдохновения рассматривает полки. — Ты, вроде, хороший малый. Только зря Тэхёна про Хёнтэ спросил.
Он достает две бутылки пива и жестом предлагает одну Чимину, но тот отрицательно мотает головой и спрашивает:
— Почему же?
— Тэхён слабак. Он не переживет, если все вспомнит, — говорит Вульф, отпивая пиво и по-хозяйски обходя кухню.
— А что вспомнит?
— Не скажу, — спокойно, но с железной уверенностью говорит Вульф, залезая пальцем под крышку одной из кастрюлек и пробуя на вкус какую-то странного цвета кашицу.
— Фу, гадость какая, — говорит он, кривясь.
— Я бы попросил, — оценка Вульфа его кулинарного шедевра явно оскорбляет Чимина до глубины души.
— Соли добавь, — бросает тот.
— Ну, хорошо, — пытается Чимин сменить тему. — Вульф, расскажи мне немного о себе. Сколько тебе лет?
— Мне-то? Достаточно.
— А когда ты пришел к Тэхёну?
— Над ним часто издевались одноклассники. Но, когда они стали бить маленьких, я не выдержал и вышел, стал защитником. Нельзя обижать детей.
— Детей?
— Ну да. Тэтэ ведь всего четыре годика. А Гукки тогда было восемь, — Вульф уходит с кухни, и Чимину приходится следовать за ним.
— А Тэтэ всегда четыре года?
— Да, он не растет, — отвечает Вульф, доставая из-за шкафа в прихожей обернутую полиэтиленом кожаную куртку. Он гордо осматривает её, довольно хмыкая, и натягивает себе на плечи.
— Почему?
— Нам нужен кто-то, кто может плакать. Он хранитель боли, непонятно что ли? — Вульфа все эти допросы начинают потихоньку раздражать.
— А остальные не плачут?
— А ты всегда был таким болтливым? — уточняет Вульф, но все же отвечает: — Нет. Это его обязанность.
— А Гукки — это кто?
— Я и так много уже рассказал. А теперь я хочу заняться своими делами. Так что бывай, — он ухмыляется на прощанье и выходит из дома.
Сегодня Вульф один, потому что усыпил Гукки, ему сейчас нельзя быть здесь. Пока этот доктор вынюхивает про него — нельзя.
— Вульф, стой, — окликает его приставучий Чимин, — возьми меня с собой, а?
— Не боишься? — усмехается тот, спускаясь в гараж.
— Я ничего не боюсь, — улыбается Чимин.
— Тогда погнали, — решает он, после нескольких минут молчания и взвешивания всех за и против. — Одному кататься не так весело.
— Кататься?
Вульф кивает и выкатывает своего любимого зверя.
— Ты же пиво выпил, — голос Чимина звучит не то удивленно, не то осуждающе.
— И что? — Вульф смотрит на него, подняв бровь. — Оставайся, если боишься.

Они рассекают улицы Сеула несколько часов, и Чимин, видимо, мерзнет в своей футболке. Он прижимается к спине Вульфа и молчит всю дорогу. Тому, честно говоря, тоже не особо жарко. Холодный ветер забирается под его любимую кожаную куртку и режет по глазам. По ночам подходящее к концу лето кажется осенью. Но Вульф все равно везет Чимина в их любимое с Гукки место, думая про себя, что тот точно обидится, когда узнает об этом позже.
— Доктор, тебя еще не сдуло? — громко спрашивает он низким голосом, перекрикивая шум ветра и мотора.
Чимин в ответ сильнее обхватывает его за талию руками и что-то лепечет ему в шею. От теплого дыхания щекотно, и Вульф усмехается. Смешной этот Чимин. Явно на мотоцикле никогда не катался и вообще как-то притих. Боится, малой, наверно. И чего только согласился? Неужели действительно так о Тэхёне печется?
— Скоро приедем, — кричит Вульф, прибавляя скорость и отмечая, как чужие пальцы впиваются ему в бок. "Боится, точно боится". Но до полуразрушенного дома остается недолго. Вульф уже видит его на горизонте. Освещаемая редкими фонарями дорога ведет их к развалинам, где гуляет ветер и месяц заглядывает в проемы окон.
— Что-то ты какой-то бледненький, — усмехается Вульф, когда они останавливаются и сходят на твердую землю. У Чимина подозрительно синие губы и белое лицо.
— Скажи, ты всегда гонишь так, будто опаздываешь на поезд? — вместо ответа спрашивает он.
— Почти всегда, — подтверждает Вульф, — в этом смысл. Адреналин вырабатывается только на большой скорости. И ведь это такой кайф — гнать, сломя голову.
— Да ну? — скептически говорит Чимин, прислоняясь к стенке.
— Я тебя за собой не тянул, — пожимает плечами Вульф и идет в дом первый. Знает, что со спины выглядит весьма внушительно. Совсем не как тощий Тэхён или чуть ли не прозрачный Бэкки.
— Вульф, а ты можешь мне рассказать об остальных личностях? — Чимин отлепляется от стенки и следует за ним.
— Какой ты любопытный, доктор, — качает головой Вульф. — Сыграешь со мной в карты, расскажу.
— Сыграю, конечно,— соглашается Чимин, усаживаясь напротив.
— Холодно, да? — оценивающе смотрит на него Вульф, видя, как тот покрывается мурашками. "Непорядок", — думает он, снимая с себя куртку и бросая её удивленному Чимину. "А как же ты?" — спрашивает тот глазами, напяливая её поверх своей легкой футболки.
— Ты бы еще в шортах поехал, — ухмыляется Вульф, — от твоей дрожи весь дом трясется.
— Неправда, — благодарно улыбается Чимин. — Ну что?
— Погнали, — командует Вульф, выкладывая колоду и делая первый ход.
— У тебя с Тэхёном одни родители? — Чимин времени не теряет, явно. К расспросам приступает сразу.
— Упаси боже, — рявкает Вульф, — его мать настоящий монстр. Что она только не делала с ним. Хорошо, что спилась в итоге окончательно и избавила мир от своего присутствия.
— А что она делала Тэхёну?
— Эта сука издевалась над ним, как могла. Я не все знаю, но даже того, что знаю, хватает, чтобы так считать. Если бы я мог, отплатил бы ей тем же тогда.
— А ты не мог?
— Неа, Хёнтэ меня не пускал, — качает головой Вульф и продолжает, передразнивая Хёнтэ: — Тэхён бы не хотел, чтобы его мать побили. На женщину руку поднимать нельзя.
— И что же, Тэхён терпел?
— Не, он засыпал. А получал всегда Тэтэ. И плакал как раз он.
— Жестоко как-то, тебе не кажется? Ему же всего четыре, — замечает Чимин. Действительно, страшно представить, что чувствовал такой малыш.
— Я был не против заменить его, но всем нам хватило одного такого раза, — практически оправдывается Вульф. Ему самому тошно оттого, что отдуваться приходилось маленькому Тэтэ, у которого едва молоко на губах обсохло.
— А что тогда произошло?
— Она пожаловалась, показала укусы и синяки и сказала, что это все сделал Тэхён. И отец запер его в кладовке, не кормил несколько дней.
— Ужасно, — у Чимина на лице отражаются все переживания, и Вульф понимает, почему. — А что еще делала мать? — спрашивает он, хотя по тону заметно, что он пока как-то не готов узнать еще.
— Об этом надо спрашивать остальных, — жалеет его психику Вульф, давая Чимину время собраться с мыслями и приготовиться к новым потрясениям, которые точно ждут его, раз доктор решил идти до конца.
— Люди так жестоки, — с плохо скрываемой болью говорит Чимин. И Вульф согласно кивает.

Возвращаются они глубокой ночью. Чимин желает Вульфу спокойных снов, провожает до комнаты, а потом садится на диван в гостиной и достает свой телефон. Неторопливо распутывает наушники, слушая относительную тишину ночного Сеула, и думает о том, как странно судьба преподнесла ему пациента. Если бы он своими глазами не увидел некоторых из личностей, живущих в теле Тэхёна, никогда бы не поверил, что гордый актер со звездной болезнью может страдать таким редким недугом. Ведь тогда, на Чеджу, он все время был первичной личностью, Тэхёном.
Диссоциативное расстройство идентичности. Чимин писал на эту диплом под началом доктора Сокджина и специализировался на этом заболевании. Но и не думал, что так скоро получит реальный опыт. Все то, что годами осваивалось, теперь предстоит проверить в реальной жизни. Джин сказал, что Чимин готов, что у него золотая голова, что если что, поможет ему. "Ты можешь звонить или приезжать ко мне в любое время". Но Чимину все равно немного страшно. Сначала он даже пытался отказаться, но ситуация с Тэхёном оказалась весьма специфической. Известный актер, который постоянно находится под прицелами камер. К такому нельзя приставить известного специалиста — журналисты могут разнюхать все. "Я уверен в тебе даже больше, чем в самом себе", — сказал Джин. И теперь Чимин изо всех сил пытается соответствовать этим ожиданиям.

[Rikarda J]

В телефоне он отыскивает недавно созданную папку под диктафонные записи. В них почти все разговоры с личностями Тэхёна. Чимин переключает треки быстро, так максимально видны отличия. Голос с холодным нотками — это сам Тэхён. Язвительный и одинокий человек, который не понимает, что с ним происходит, и делиться своими переживаниями боится. Мягкий голос, в котором чувствуется расположение к людям, — это добрый и улыбчивый Хёнтэ. С хрипотцой, сексуальный, можно так сказать, — Виолетты. Уверенная в себе девушка, у которой все в жизни прекрасно. Заикающийся и забитый до невозможности Бэкки. Даже просто услышав его тихие слова, можно легко представить себе его выражение лица, сгорбленные плечи и неуверенность во всем. Как кажется Чимину, это тот кусочек Тэхёна, которым он сам мог бы стать, если бы не раскололся на части. И последняя запись — Вульф. Совсем низкий и бархатный даже голос, его тембр очень нравится Чимину. Такой голос ассоциируется у него с сильными духом и телом мужчинами, да и вообще весь образ Вульфа внушает доверие, рядом с ним чувствуешь себя как за каменной стеной. Не зря он исполняет роль защитника, все же.
Выключив проигрыватель, Чимин смотрит на время и ахает. Завтра опять вставать рано, у Тэхёна весьма плотный график, и спать ему остается недолго. По всему телу растекается усталость, и он откидывается на спинку дивана, вытягивая ноги.

В таком положении утром его и застает Ви. Но новому лицу не пугается — сестра уже сообщила ей про некого Чимина. Сказала, что любопытный он до ужаса и все узнать про них хотел.
— Доктор? — спрашивает она, улыбаясь и думая о том, что рядом с Виолеттой только красавчики и вьются.
— Чимин, — представляется тот, сонно щурясь.
— Вы такой хорошенький, — говорит Ви, и чувствует, как пылают её щеки. — Хотите, я приготовлю вам завтрак?
— Не откажусь, — Чимин улыбается ей в ответ. — А как тебя зовут?
— Ви. Мое имя — Ви. Как победа, — она показывает этот жест и смущенно прячет глаза. Чимин, действительно, очень симпатичный парень.
— Ты очень милая, Ви, — говорит Чимин. — Может, тебе помочь?
— Посидите со мной.
"Все равно от вас, мужиков, никакой пользы на кухне", — прибавляет она про себя, открывая дверцу холодильника и рассматривая его содержимое. "Виолетта, Виолетта, чем ты только кормишь своего возлюбленного?" На полках лежит лишь несвежее кимчи, несколько яиц и десяток каких-то непонятных то ли соков, то ли пюре. А потом она отодвигает нижний ящик и понимает, чем они здесь занимаются. Столько бутылок она только в магазине и видела.
— Ты часто здесь бываешь? — спрашивает меж тем Чимин. И Ви понимает, почему Виолетта так возмущалась тем, что тому все интересно. "Этот доктор, он угробит и Тэхёна, и нас", — вспоминает она слова сестры. Ви тогда еще удивилась и спросила: "А Тэхён тоже наш?" — и Виолетта все ей рассказала.
— Нет, обычно я обитаю в студии.
— В какой студии?
"Любопытный какой, действительно!"
— Покажешь мне? — не дождавшись ответа, просит Чимин.
— Виолетта и Бэкки очень разозлятся, если я кому-нибудь покажу их секретное место, — замечает Ви.
— Мы никому не скажем, что я видел, — с готовностью обещает Чимин.
— Не получится, я ничего не скрываю от своей сестры. Без её согласия студию я тебе не покажу, — отказывается она, смягчая резкие слова тоном и улыбкой.
— Ну ладно, — явно неохотно отступает Чимин.
"Вот и хорошо", — думает Ви, распахивая поочередно шкафчики и вытаскивая все, что можно назвать едой. Несколько упаковок риса, лапша и пачка фасоли. Негусто, но жить можно.
— Ви, а ты помнишь, когда впервые вышла в сознание? — спрашивает Чимин немного погодя, когда на сковородке уже жарятся яйца, а на столешнице пищит рисоварка.
— Это называется "местом", — поправляет Ви. — Помню, конечно. Такое сложно забыть.
— Расскажешь мне? — просит Чимин.
— Зачем тебе это? — в лоб спрашивает она, выключив воду в мойке и обернувшись.
— Я очень хочу помочь вам всем, — Чимин смотрит ей прямо в глаза. И Ви видит, что он говорит правду.
— Мама хотела девочку. Тогда мы с Виолеттой и пришли, — голос предательски дрожит, и Ви отворачивается обратно к мойке. Смотреть в глаза Чимину больно, в них плещется понимание и сочувствие. А никто никогда её не понимал.
— Ты помогала маме по дому?
— Да, но она все равно наказывала меня.
Ви не хотела вспоминать, но перед глазами всплывает искаженное злобой лицо женщины, а в ушах звенит: "Грязный! Ты грязный! Все мужики грязные!"
— Грязные, грязные, — вслух повторяет Ви, зажмурившись. Её трясет от ужаса, — мужики грязные, и ты грязный!
— Это она тебе говорит? — спрашивает Чимин. — Что она делает?
Ви распахивает глаза и видит. Видит, как женщина подходит к ней, чувствует, как она хватает её за руки и тянет за собой. Слишком быстро и резко. Ви спотыкается и падает на пол, но женщину это не останавливает. Она волочет Ви по полу, по ступенькам, по земле.
— Не делай этого, пожалуйста. Мамочка, пожалуйста, не бросай меня в сарай. Мамочка, мамочка! — кричит Ви.
Но женщина будто не слышит её криков. "Грязный! Грязный. Вот твое место", — шипит она и швыряет Ви на дощатый пол.
— Мамочка! Я больше не буду прыгать по лужам! Пожалуйста! Пожалуйста!
Женщина смотрит на неё с презрением, глаз у неё дергается. А потом дверь сарая захлопывается. Ви слышит, как ключ поворачивается в замке, но помешать этому не может. Содранные коленки болят так же, как и запястья, за которые её тащили.
— Крысы, они съедят меня! — пугается Ви, замечая в темноте глаза животного.
— Что ты видишь вокруг? — слышит она приглушенный голос Чимина.
— Грязь, везде грязь и пауки. И крыса. Она бежит на меня! Мне страшно, спасите меня!
— Все хорошо, Ви. Твоя мать давно умерла, слышишь? — Чимин обнимает её за плечи, заглядывает в глаза. — Ви, все закончилось. Все в прошлом.

— Что в прошлом? — Тэхён смотрит на него непонимающе и вообще чувствует себя весьма неловко. Чимин прижимается к нему и успокаивающе поглаживает по голове, но при первых же его словах отстраняется.
— Тэхён? — спрашивает он.
— Естественно, Тэхён.
— У тебя снова был провал в памяти, так? — Чимин смотрит на него внимательно. И Тэхён отводит глаза.
— Я твой доктор, Тэхёни. Я никому ничего не скажу, — Чимин подбадривающе улыбается. — Ты что-нибудь помнишь?
— Нет, — коротко отвечает Тэхён, — это лечится?
— Да, лечится, — кивает Чимин.
— Тогда просто дай мне таблетку, и не смотри на меня таким взглядом, — холодно замечает Тэхён. Ему неуютно видеть это искреннее понимание в глазах Чимина.
— Это не лечится таблетками, Тэхён.
— Ты хочешь сказать, что я должен лечь в психушку? Ни за что! — цедит он сквозь зубы. Просто думать о собственном сумасшествии все же лучше, чем официально признать его.
— Не бойся, никаких больниц, — заверяет Чимин, — ты не сумасшедший.
— А что тогда со мной?
— Ты что-нибудь слышал о множественном расщеплении личности?
— Нет, что это за фигня? — Тэхён спрашивает практически равнодушным спокойным тоном, его страх и напряжение выдают лишь пальцы, которые чуть дрожат.
— В детстве с тобой что-то случилось. Что-то, что потрясло тебя настолько, что твое сознание раскололось на множество частей. На личности. Поэтому ты и не помнишь многое. Они живут за тебя, когда ты сбегаешь из реальности.
— И ты думаешь, что я поверю в этот бред? — ледяным голосом уточняет Тэхён и резко поднимается. — Рис готов, — говорит он и уходит из кухни, громко хлопнув дверью.
"Какие еще личности? У меня просто проблемы с запоминанием событий".
Из кухни сбежать ему удается, а вот из собственных переживаний и мыслей — нет. В голове проносится цепочка из пробуждений в незнакомых местах и в непривычной одежде. "Личности? Почему Чимин до этого спрашивал меня про какого-то Хёнтэ?" У Тэхёна множество вопросов, но задавать их — значит поверить в этот странный диагноз.
— Надо покурить, — говорит он вслух.
— Держи, — в дверях возникает Чимин и протягивает ему пачку с зажигалкой. От осознания собственной предсказуемости Тэхёну становится еще более не по себе. — Хосок с Шугой сейчас приедут, давай быстрее кури, и пойдем есть.
— Ешь сам, у меня фотосессия, — бросает Тэхён вместо "спасибо за сигареты" и идет в ванную. Ему срочно надо побыть одному.
Он закрывает за собой дверь на замок и распахивает форточку. "Какие к черту личности?" — искрит у него в мозгу. Ему очень хочется побиться о стену головой или хотя бы кулаками, но до фотосессии остается всего несколько часов. Он просто не может испортить все. Сигареты на голодный желудок не лучшая идея, но это хоть немного успокаивает. Тэхён так и сидит на полу рядом с бачком, вдыхая горьковатый дым, пока не приезжает Хосок и не стучит в дверь.
— Тэхён, может, отменить все?
— Нет, едем.
Распахнув дверь, Тэхён проходит мимо Хосока, и видит у него практически такое же выражение лица, как и у Чимина. И Тэхёну тошно. Даже у непробиваемого Шуги взгляд какой-то чересчур внимательный. Но он хотя бы не смотрит на него с жалостью. И не говорит ни слова, просто протягивает свой плеер и отворачивается. И сейчас Тэхёну больше всего нужно именно это. Он надевает наушники и врубает что-то агрессивное и громкое. Биты больно бьют по ушам, но Тэхён и не думает делать музыку тише. Ведь иначе он снова услышит свои мысли.

[Rikarda J]

Тэхён снимает наушники только тогда, когда его зовут сниматься. Его глаза подведены темным, и концепция, к счастью, идеально подходит под настроение. И под самочувствие тоже. От утренней сигареты на голодный желудок у Тэхёна чуть кружится голова и скручивает живот. Фотограф просит изобразить безысходность, и сейчас это получается у Тэхёна слишком просто и натурально. В голове пролетают мысли о том, что, возможно, стоило тогда дать свершиться неизбежному. Собственная кровь на полу в ванной не кажется уже настолько пугающей, как раньше.
— Приподними чуток подбородок,— командует фотограф, и Тэхён мгновенно следует указаниям. Взгляд его упирается в верхний угол студии, и перед глазами вдруг стремительно темнеет. Хосок с Чимином, следящие за каждым его движением, готовые сразу прийти на помощь, сразу замечают это. И реагируют мгновенно. Тэхён безвольной куклой оседает прямо на руки Чимину. И последнее, что он видит, — его широко распахнутые глаза.

А спустя некоторое время в себя приходит уже Бин. Чувствуя себя приотвратно, он садится и обводит взглядом склоненных над ним двух мужчин. Одного из них он уже видел в парке аттракционов и в каком-то большом доме за обеденным столом. Судя по интонациям, его о чем-то спрашивают, смотрят обеспокоенно и вообще ведут себя так, словно хорошо его знают. Один из них протягивает руку к его лбу, и Бин в последнюю секунду уворачивается и одаривает их недоуменным взглядом. От резкого движения его начинает подташнивать, и Бину все это абсолютно не нравится. Он принимает вид недовольного всем человека и уходит с места, освобождая его маленькому мальчику, который и отдувается за всех.

Именно Тэтэ выворачивает прямо на пол, едва Хосок приводит его в туалет, и крепко зажмуривается, боясь получить за это. Но никто не бьет его и даже не ругает. Хосок протягивает ему бутылку с водой, а незнакомый дядя молча убирает все. Он не сыплет проклятиями, не обвиняет его ни в чем, и поэтому очень нравится Тэтэ. Дядя подбадривающе ему улыбается, а потом спрашивает:
— Как тебя зовут?
И губы Тэтэ разъезжаются в ответной улыбке.
— Тэтэ, — говорит он, — мне четыре года.
— Привет, Тэтэ, а я Чимин, — представляется понравившийся ему дядя и спрашивает: — Ты голодный?
И Тэтэ часто кивает. Ему кажется, что он не ел очень-очень давно.
— Хосок-а, — говорит Чимин. — Пошли с нами?
Тэтэ счастливо хлопает в ладоши и лезет обниматься, а Хосок почему-то отстраняется и говорит, что ему срочно надо куда-то уйти.
Кушать Тэтэ идет с Чимином. Он цепляется за его руку и спрашивает:
— А ты купишь мне булочку сладкую? Купишь?
— Конечно, — согласно улыбается Чимин. — Любишь сладкое?
— Очень-очень, — кивает Тэтэ.
Вместе они заходят в магазин, где Чимин позволяет Тэтэ выбрать все, что хочется. Продавец занят своими делами и только пару раз скользит по ним незаинтересованным взглядом.
— Чимин? — зовет Тэтэ, усевшись посреди рядов полок.
— Что? — Чимин опускается на корточки рядом и улыбается. Тэтэ этот дядя все больше нравится. Он приближается к нему и спрашивает на ушко:
— А машинку можно?
— Можно, — разрешает Чимин и кладет в корзину киндер с нарисованной машинкой.
— Спасибо, спасибо, — счастливо улыбается Тэтэ и чмокает его в щёку. У Чимина глаза распахиваются широко-широко, и Тэтэ звонко смеётся, такое у него выражение лица.
Чимин открывает ему бутылочку с йогуртом и говорит выпить. Напиток оказывается очень вкусным, и после него Тэтэ становится чуть лучше. А с собой Чимин покупает ему целую корзину сладких булочек, мармеладок и шоколада. Тэтэ никто никогда ничего не покупал. Его только ругали и делали ему больно. Тэтэ всегда плакал, а не смеялся. Поэтому он виснет на руке Чимина и ни на секунду её не отпускает, пока они не приходят в большой дом, где их ждет Хосок.
— О, сколько вы купили, — говорит он, когда Тэтэ показывает ему шоколадки и киндер. — Только сначала мы поедим рис, хорошо?
Тэтэ кивает. Он готов делать все, что ему скажут Чимин и Хосок. Это остальных взрослых что-то вечно не устраивает: Виолетта-нуна не любит, когда её спрашивают не о ней, а Вульф-хён оберегает своего Гукки, как хрустальную вазу. А Тэтэ все в них нравится. Чимин и Хосок — он любит их обоих. Потому что их нельзя не любить.
Все вместе они садятся за стол, чтобы пообедать. А потом, пока Хосок моет посуду, Чимин соглашается поиграть в прятки. Тэтэ прячется сначала под лестницей за большой коробкой, а потом видит приоткрытую дверь и ныряет за неё. Он собирается просто постоять за ней, пока Чимин его ищет, но от сквозняка дверь вдруг хлопает прямо перед его носом, закрывая путь к отступлению. Тэтэ зажмуривается от ужаса и отчетливо слышит, как капает вода в ванной — видимо, кто-то плохо закрыл кран. "Грязных мальчиков надо отмывать!" — слышит он голос матери Тэхёна. Женщина нависает над ним и начинает смеяться жутким истеричным смехом, от которого у Тэтэ внутренности скручивает. "Грязные мальчики должны мыться!" — между очередным приступом, замечает женщина и связывает ему руки за спиной.
— Нет, нет, — шепчет Тэтэ, ему так страшно. — Пожалуйста, не надо, — говорит он громче, и из глаз его брызжут слезы. — Не надо, не надо в воду, — кричит он.
Шум набирающейся в ванной воды все увеличивается. "Грязный! Грязный мальчик! Плохой мальчик!" — кричит женщина и погружает голову Тэтэ прямо в ванную. Вода заливается ему в нос и в уши. Он захлебывается, пытается вынырнуть, но не может. Женщина держит крепко.
— Тэтэ, что случилось? Дыши, здесь есть воздух, — издалека слышит он голос Чимина. Но боится — один вдох и захлебнешься. Перевязанные запястья саднит, Тэтэ изо всех сил пытается их высвободить, но вафельное полотенце лишь царапает кожу.
— Что ты видишь? Чего ты так боишься, Тэтэ? Дыши, — просит Чимин, обнимая его. — Очнись, Тэтэ. Это в прошлом. Все закончилось, слышишь?
И Тэтэ выныривает на поверхность, распахивая заплаканные глаза. Рядом действительно нет никакой женщины. Только Чимин, и Тэтэ прижимается к нему, устроив голову на его плече.
— Все хорошо, все давно закончилось, — говорит тот успокаивающе. И Тэтэ верит ему.
Они так и сидят на полу в ванной, пока их не находит Хосок. Он участливо спрашивает, все ли нормально, и предлагает посмотреть вместе какой-нибудь фильм. Тэтэ на предложение шмыгает носом и часто-часто кивает, улыбаясь. Чимин ставит на большом экране мультики и садится справа от него, а Хосок устраивается слева. Они смотрят, переговариваются и смеются, сидя втроем на диване, пока не приходит время Тэтэ ложиться спать. Тогда Хосок укладывает его и держит за руку, пока он засыпает.
Этот день становится в воспоминаниях Тэтэ лучшим в жизни.

Когда все наконец утихает, Чимин располагается на диване, усевшись по-турецки. Ему снова есть, о чем подумать и что вспомнить.
Чимин прикрывает глаза, восстанавливая полную картину, и вот на него уже смотрит хозяйственная Ви. В наушниках он слышит её высокий, даже писклявый, голос и видит перед собой глаза, как у олененка. Большие и выразительные.
Ви — личность, которую запирали в сарае. Она боится крыс и пауков, ненавидит грязь и, вероятно, считает, что все беды из-за неё. Поэтому-то Ви и убирает все, моет, чистит. Она олицетворяет собой все то, о чем мечтала мать Тэхёна, имея сына вместо дочки. Ви готовит и убирает, а еще любит цветы — Чимин уже догадался, о ком ему рассказывал Хосок. Она настоящая дочка. Покладистая девочка, которую все равно наказывали. Скорее всего, за проделки остальных.
Трек переключается, и Чимин сглатывает подступающий к горлу комок. Слушать голос Тэтэ почти физически больно. "Хранитель боли", — так его назвал Вульф. Голос у Тэтэ мягкий, детский. Он немного растягивает слова и чуть заметно шепелявит. Маленький четырехлетний мальчик, который принимал на себя всю боль и страдания, на которые Тэхёна обрекала мать, но при этом все равно не разучился искренне радоваться и дарить свои улыбки. Тэтэ, нуждающийся в поддержке и человеческом тепле больше, чем все личности, что находятся в теле Тэхёна. Тэтэ, из-за которого у Чимина глаза на мокром месте и кровоточит в груди.

С утра на часы смотрит Тэхён и тяжело вздыхает. Целый день снова куда-то потерялся. "Да когда же все это закончится?" — вопрошает он мысленно и переводит взгляд на тумбочку рядом с изголовьем кровати. На ней все так же лежит красивая белая салфетка, и Тэхён в очередной раз думает, что точно никогда такую не покупал. "Хосок?" — думает он. Но зачем ему покупать что-то в его спальню? Это же просто абсурдно. Они не в тех отношениях.

[Rikarda J]

— Тэхён? — в дверях показывается Чимин с чашкой в руках. — Доброе утро.
— Доброе, — буркает он и собирается уже сбежать куда-нибудь на кухню или в ванную, поднимается, но Чимин его опережает.
— Держи, это тебе, — он протягивает ему горячую чашку с чаем. И Тэхёну приходится сесть обратно на кровать. — Как себя чувствуешь?
— Нормально.
— Тэхён.
— Не начинай, — перебивает его Тэхён, — не хочу слышать этот бред про личности.
— Я только дам тебе послушать кое-что, хорошо? Просто послушаешь. Я ничего говорить не буду.
Чимин смотрит выжидательно, и Тэхён решает, что хуже уже не станет. Кивает и готовится услышать что угодно, но не по-девчачьи высокий голос. Это диалог Чимина с каким-то стремным Ви, который напуган до ужаса. Ничего интересного, и Тэхён уже хочет холодно уточнить, чего ради ему слушать истерику какого-то странного пацана, как голос вдруг меняется на его собственный. И, судя по вопросу Чимина на записи, это одно из его внезапных пробуждений.
Тэхён пораженно смотрит куда-то мимо, не веря. Чимин молчит, даёт немного подумать, а после включает следующий трек. Парень с низким голосом представляется Вульфом, и это без сомнения тот самый, из-за которого все тело болело после того, как он очнулся в кожаной куртке и перчатках рядом с мотоциклом. "Вульф? Что за дебильное имя?" — думает он, а потом сознание вдруг пронзает воспоминание.
Тэхён там совсем еще маленький. Он сидит на коленях у папы и слушает, как тот читает ему рассказ про очень умного волка, который ценой своей жизни спасает своих волчат от медведя-шатуна. "Он настоящий защитник", — говорит отец, и Тэхён в воспоминании кивает. Ему очень нравится этот Вульф. Но в настоящем Тэхён зарывается руками в волосы и пытается успокоить сердце, которое готово, кажется, проломить грудную клетку. Чимин выключает запись и молча разводит руки в стороны, но не придвигается, дает Тэхёну самому решить, надо ли ему это. Хочет ли он этого. "Ты хочешь этого", — подсказывает кто-то у него в голове, и Тэхён понимает, что так и есть. Он действительно нуждается сейчас в поддержке. Но переступить через себя и обнять первым Тэхён не может. К счастью, Чимин без слов понимает и сам придвигается ближе, обвивает его руками, как игрушку.
— Все будет хорошо, — успокаивающе говорит он. И Тэхён шумно вздыхает, закрывая глаза. Ему страшно.
— Ты готов услышать еще? — спрашивает Чимин, чуть погодя. И нет, Тэхён не готов. Совсем не готов, но кивает согласно. "Добей меня полностью, Пак Чимин", — собственный сарказм коробит, зато помогает собраться с новыми силами. Тэхён сминает пальцами футболку и обращается в слух.
Детский лепет Тэтэ вызывает у него искреннее удивление, а Виолетта — приступ истеричного смеха. Тэхён ярко представляет себе лицо Шуги. Чимину даже приходится приостановить запись, чтобы дать ему время успокоиться. Все предыдущие переживания и страх выплескиваются наружу с этим нездоровым смехом. И Тэхёну становится капельку легче.
— Сладенький, — все не унимается он, смеясь.
— Видел бы ты его лицо, — улыбается Чимин. — Могу поспорить, большего потрясения у него в жизни не было.
Тэхён верит, а Чимин включает следующую запись, на которой голос Бэкки — Тэхён узнает его по заиканию. "Так это он перерезал мне вены?" — вопрос не успевает слететь с губ. Следующий трек начинается с того, что Чимин произносит имя Хёнтэ, и Тэхён застывает, забывая дышать. "Я не личность, — говорит мягкий, добрый голос. — Я человек, такой же, как и вы". А Тэхён снова видит лужу крови и чьи-то глаза, в которых страх смешивается с болью. Перед мысленным взором Тэхёна чернеет, а в висках пульсирует.
"Либо ты, либо он", — слышит он женский голос. "Я", — следует его ответ, и сразу после этого Тэхён чувствует адскую боль. Его будто запихивают в огонь.
— Спокойно, спокойно, — доносится издалека размытый голос Чимина, — Тэхён, дыши. Не смей уходить!
Но ему так больно, что он действительно хочет забыться. Только чтобы ничего не чувствовать. Только чтобы не видеть эти глаза перед собой. Тэхён одной ногой уже ступает во тьму, когда вдруг чувствует прикосновение к своим губам и выныривает от неожиданности на поверхность, резко вдыхая носом воздух и распахивая глаза.
Это не похоже на поцелуй. Чимин просто прижимается своими губами к его, но этого достаточно, чтобы Тэхён ловил мурашки по всему телу. В голове мелькает та дурная мысль, что посетила его на Чеджу в последний вечер перед побегом, и Тэхён обхватывает руками шею Чимина, отчаянно целуя. И тот отвечает ему, зарываясь пальцами в его волосы. Тэхён плавится под этими прикосновениями и мечтает о том, чтобы это не заканчивалось.
Но именно в этот момент их прерывает Хосок, застывший на пороге с таким выражением лица, будто призрака увидел.
На завершающие съемки дорамы все они едут в гробовой тишине. Тэхён от Чимина прикрывается наушниками, уставившись в одну точку и делая вид, что невероятно занят. И, в принципе, так и есть. В его мыслях перемешиваются землетрясения и цунами с их разрушающими последствиями. И Тэхён не может решить, за что браться в первую очередь. Его на части разрывает новость о скрытых в нем личностях, а мысли о поцелуе с Чимином — словно вишенка на торте. Последний штрих к картине полной разрухи. И предстоящие съемки сейчас кажутся недолгим, но все же спасением от собственных мыслей.

У Чимина тахикардия, кажется. И какая-то глупая улыбка на губах. И все это как-то неправильно рядом с Хосоком, у которого вид побитой собаки. Совсем неправильно. Поэтому Чимин решает своей улыбкой перед ним не отблескивать. Просит присмотреть за Тэхёном, позвать, если понадобится, и уходит к Юнги в машину. Тот вяло скользит по нему равнодушным взглядом и отворачивается к окну, что только на руку Чимину, которому есть о чем поразмышлять в тишине.
Тэхён, со всеми своими, такими разными и вместе с тем одинаково интересными личностями, занимает все его мысли. Чимин вспоминает сегодняшнее утро и улыбается. Сердце трепещет так, будто это первый поцелуй. Не первый, конечно, куда лучше. Гораздо неожиданнее и круче. Просто потому что Тэхён. Потому что сам притянул, касание Чимина не в счет. Он ни на что не надеялся, мысли даже не допускал, что его чувства могут быть взаимными. Считал аксиомой то, что Тэхён в его сторону и не посмотрит. Звезды не нисходят до простых смертных. Слишком Тэхён гордый и уверенный в себе, никто ему не нужен, и он показывал это с их первой встречи. Смотрел как на пустое место, поэтому-то Чимин и был стопроцентно уверен, что неинтересен ему. И просчитался. Здорово так просчитался. Аксиома оказалась теоремой, для которой всего лишь требовалось время, чтобы увидеть доказательства. "С геометрией у меня всегда все плохо было", — думает он и улыбается так, что аж щеки болят.
Он собирается уже немного поспать, ведь выспаться ему не удалось, как тишину разрывает звонок. Джин говорит, что откопал детскую медицинскую карту Тэхёна и что Чимин должен это срочно увидеть. Голос у Сокджина взволнованный. "Ты такого еще не видел!" — заявляет он, и Чимин отключается, пообещав приехать через полчаса. Он извиняется перед Хосоком и просит Юнги подвезти его к дому Джина. Тому же все равно заняться нечем, да и быстро это. Чимин, на самом деле, не особо надеется, но, на удивление, Юнги соглашается.
У двери в квартиру его уже поджидает Сокджин.
— Ты ведь торопишься? — уточняет он, и Чимин согласно кивает. — Тогда без лишних слов, — Джин пропускает его внутрь, протягивая увесистую папку и одновременно спрашивая: — Может, чаю?
— Не откажусь,— бросает Чимин и, скинув ботинки, проходит в гостиную, где садится в кресло и открывает медкарту. В ней записей так много, что некоторые листки просто вложены. Многочисленные ожоги рук и ног, переломы пальцев и сотрясение мозга. В карте также значится, что пару раз Тэхёна откачивали — поскользнулся в ванной и захлебнулся.
А потом Чимин доходит до того, что так поразило Джина. Ожоги гениталий и даже наложение швов.
— В возрасте девяти лет родители поместили Тэхёна в психушку, как буйно помешанного. Заперли в изоляторе. Тот все руки пытался на себя наложить после смерти младшего брата, — говорит Джин и ставит перед Чимином чашку. — Он был на два года его младше.
— А ты знаешь, как его звали? — спрашивает Чимин, до которого вдруг начинает доходить.
— Чонгук, вроде? — вспоминает Джин. — Да, точно. Чонгук. А что?
— Кажется, я теперь знаю, что послужило последней каплей и раскололо Тэхёна на личности. Он видел смерть брата?
— Да, его сбила машина прямо на глазах Тэхёна. Я звонил в клинику, где его держали после трагедии несколько месяцев под наблюдением.
— Ну конечно, — осеняет Чимина, — Слушай, Сокджин, ты просто очень мне помог.

[Rikarda J]

На обратном пути Чимин просит Юнги включить какое-нибудь радио, и тот врубает музыку, от которой барабанные перепонки могут в итоге лопнуть, как кажется Чимину, но именно такие треки сейчас идеально подходят под его настроение.
Гукки. Теперь Чимин понимает, откуда взялась эта личность, которую он не видел и которую так охранял Вульф. Прообраз младшего брата Тэхёна. "Либо он, либо ты". Тэхён, видимо, очень любил Гукки, раз выбрал себя. Так любил, что Чонгук в его голове никогда не умирал. Разбросанная мозаика наконец складывается в цельную картину. В ужасную картину жестокости и насилия, что претерпел Тэхён в детстве от своей матери. У Чимина в голове не укладывается, как такое вообще возможно. Как мать могла так мучить собственного сына. В Чимине закипает праведный гнев, его всего трясет от злости. А где был отец Тэхёна, когда его жена издевалась над сыном? Почему не помешал, не прекратил весь этот ужас? Неужели не замечал, что что-то не так? Чимину это кажется дикостью. Жить под одной крышей и не заметить, что с сыном что-то не то. Может, он просто не хотел замечать? Возможно, но дать поместить Тэхёна в психушку после смерти брата? Не окружить теплом и заботой оставшегося единственного сына, а запереть в изоляторе! Чимину интересно даже, чья это была идея? Психически больной матери? Здоровой она явно не была. С нормальной психикой люди не творят такое со своими собственными детьми. Или, может, идея принадлежала отцу, который практически был свидетелем, но ничего не сделал, чтобы это остановить?
— Сволочь, — вырывается у Чимина.
— Что, прости? — уточняет Юнги.
— Я не тебе.

Съемки заканчиваются как-то чересчур быстро, по мнению Тэхёна. Он не успевает привести свои мысли и чувства в порядок. И в голове его по-прежнему царит бардак и разрушения. С этим однозначно необходимо что-то делать, что-то решать. И Тэхён почти страдает, ведь инструкцию к дальнейшим действиям ему никто не давал. Собственные мысли не дают даже небольшой передышки, обрушиваясь сверху лавиной и погребая где-то глубоко под собой. "Что же теперь делать? Как Хосоку в глаза смотреть?" — эти вопросы практически насилуют его мозг.
А уж как себя вести с Чимином, он вообще понятия не имеет. Банально отказывается принимать тот факт, что поцеловал-то его сам. Никто его, Ким Тэхёна, не заставлял. Но и Чимина ведь никто не просил лезть к нему и маячить перед глазами со своими улыбками и пухлыми губами. Никто не просил так лечить, чтобы мурашки бегали по коже и хотелось целовать-целовать, пока не задохнется либо он сам, либо талантливый, чтоб его, доктор. "Я тут не при чем, — обозленно думает Тэхён. — Чимин нарвался, мелькая с этими своими улыбками, а я просто не сдержался. Всего один поцелуй — это еще ничего не значит. И ни о чем не говорит. Я был на взводе, узнал про личности, живущие во мне, а тут ЭТОТ перед глазами. Весь такой понимающий. Поцелуй был всего лишь попыткой немного забыться. Да, забыться. Ничего он не значил, — решает для себя Тэхён, выдыхая. — Ничего не было!" Тэхён успокаивает себя этим и даже начинает в это верить. Держится уверенно, даже когда за ним с Хосоком приезжает Юнги. Но потом он садится в салон, натыкается взглядом на прикорнувшего у окна Чимина, и все идет прахом, собственные выводы оседают пеплом. "Пак Чимин, мать твою, исчезни вообще", — стонет Тэхён мысленно, исподлобья пожирая глазами его профиль.
Всю дорогу до дома он ведет себя тише воды, ниже травы, чтобы, ни дай Бог, не разбудить. Собственное руководство к действиям уже безвозвратно сгорело, а логически размышлять о чем-то рядом с Чимином в принципе невозможно. Но, как оказывается позже, это и не требуется. Проснувшись, Чимин сам ведет себя так, будто ничего и не было никогда. Спрашивает, все ли нормально было на съемках и, получив в ответ кивок, пересаживается к Хосоку. У Тэхёна даже глаза округляются. Он-то голову ломал, как себя вести, что говорить, как смотреть. А Чимин просто пересел и чувствует себя абсолютно в своей тарелке, судя по смеху его и Хосока. Они о чем-то разговаривают, придвинувшись друг к другу. К великому сожалению, слов их не слышно, Юнги очень вовремя врубил музыку, заметив, что никто уже не спит. Хосок хлопает Чимина по плечу и ржет, а Тэхён смотрит на их спины и чувствует себя обманутым. "Когда это они успели сблизиться настолько?"
— Чимин, купи мне кофе, а? — Тэхён знает, что ведет себя, как ребенок, которому срочно требуется внимание. Но ничего с собой поделать не может. Он просто безумно зол и растерян, а это никогда не было его коньком. Тэхён — это уверенность, а уверенность — это Тэхён. И здесь точно нет места растерянности.
— Я куплю, — мгновенно отзывается Хосок. И Тэхён не может сдержать раздраженный вздох. Но еще хуже все становится, когда Юнги останавливает машину, а за кофе Хосок уходит не один. Они с Чимином все еще над чем-то смеются и шумно вываливаются на улицу вместе. И у Тэхёна кровь внутри закипает. "Ладно бы просто игнорировал, но при мне липнуть к Хосоку?"
— Ты бы не истерил так заметно, — говорит Шуга, когда в машине воцаряется тишина.
— Тебя забыл спросить, блондиночка, — огрызается Тэхён.
— Отвали.
Возвращаются они какие-то чересчур улыбающиеся и светящиеся, будто за счастьем уходили, а не за кофе. Хосок вручает ему стакан и снова садится с Чимином. Тэхёну приходится собрать в кулак все ошметки своего терпения, чтобы сдержаться и не выплеснуть содержимое стакана прям в их счастливые рожи. Чтоб не отсвечивали, а то лыбятся так, что аж слепит. Он заливает в себя горячий горький кофе, хотя у него, кажется, уже начинает вырабатываться стойкая аллергия вперемешку с отвращением. Уже чуть ли не из ушей выливается этот мерзкий напиток. Мерзкий и гадкий. Хосок с Чимином улыбаются так же. Тэхён отворачивается к окну, лишь бы не видеть. А то терпения может и не хватить, а кофе еще остался.
Впервые за последние несколько часов Чимин обращается к Тэхёну, когда они подходят к дому. Хосок о чем-то переговаривается с Юнги у машины, а Чимин кладет руку на плечо Тэхёна и отводит в сторону от крыльца, говоря:
— Слушай, я тут подумал. Мне кажется, что студия Виолетты и Бэкки где-то рядом. Давай вместе поищем, пока Хосок нам ужин соорудит, а?
У Тэхёна в мозгах вата и ничего больше. Как болванчик, он только и может кивать, чувствуя тепло от этих полуобъятий. Тело Чимина будто печка. И именно от этого, наверное, Тэхёну становится вдруг очень жарко. Настолько, что он спихивает с себя чужую руку и снимает с себя пиджак, оставаясь в одной рубашке.
— Скажи, где она может находиться? Может быть, тебе приходили какие-нибудь непонятные счета за аренду? — спрашивает Чимин, а Тэхён лишь слышит своё бешенное сердцебиение.
— М? — уточняет он, слабо соображая вообще, что от него требуется. Все мысли занимает конкретное желание наглядно показать этому невозможно жаркому Чимину, что зря он так с Ким Тэхёном. И да, неважно, что он сам собирался его игнорировать. В итоге полностью не замечали именно его. Чимин заигрывал с Хосоком на его глазах, хотя еще утром жарко выдыхал в поцелуй. И это абсолютно неправильно! Да, Тэхён очень зол, а еще он — жуткий собственник. Поэтому, едва они заходят за дом, он толкает Чимина к стене и грубо срывает с его губ еще один поцелуй. Собственнический, захватывающий, как бы говорящий: "Попал ты, Пак Чимин. По самое не могу попал. И лучше не сопротивляйся".
Чимин и не сопротивляется. Он запрокидывает голову, позволяя Тэхёну пройтись поцелуями-укусами по его шее, от вида которой у того совсем срывает крышу. В мыслях у него при этом жаркое месиво, а в районе живота тянет. А потом пальцы Чимина забираются Тэхёну под рубашку. И это слишком. Просто слишком. С губ Тэхёна срывается полустон-полувздох.
— Чимин, Тэхён, вы где? Я уже... — внезапно выйдя из-за угла, Хосок застывает в паре метров от них. И Тэхён не успевает отстраниться от Чимина. Они стоят близко-близко друг к другу, возбужденные и с припухлыми влажными губами. У Чимина на шее красуется засос, и Тэхён действительно готов провалиться сквозь землю, чтобы не чувствовать взгляд Хосока, не видеть выражение его глаз. Он, правда, быстро отворачивается, но ситуацию это не спасает.
— И где вы ходи..? — чуть не сбив с ног Хосока, из-за угла появляется почему-то не уехавший домой Юнги с дурацким розовым колпаком на голове и хлопушкой в руке.
В установившейся тишине его "блять" звучит пушечным выстрелом, а потом он добавляет:
— С десятилетием дебюта тебя, Ким Тэхён, — взрывает хлопушку, обнимает бледного Хосока и уводит его прочь. — Празднуйте, мы скоро вернемся, — бросает он напоследок.

[Rikarda J]

Конфетти опускаются на плечи Тэхёна, а вместе с этим и сам Тэхён опускается. Прямо в траву, обхватив голову руками. Перед глазами у него стоит выражение лица Хосока, и он чувствует себя последней сволочью и свиньей. В другой ситуации ему было бы как всегда плевать на других, но их с Хосоком действительно многое связывает, как бы Тэхён не старался это отрицать.
Чимин похлопывает его по плечу и оставляет наедине с самим собой, почувствовав, видимо, что ему нужно побыть одному. И Тэхён ему благодарен. Произошедшее кажется дурным сном, и такое явное осуждение в голосе Юнги он действительно заслуживает. Тэхён закрывает глаза, не в силах справиться с ситуацией...

А на его место выходит Хёнтэ, который бежит в дом, чтобы найти Хосока и сказать ему, что он вернулся. Хёнтэ, который ничего не знает о том, что произошло.
Праздник приходится отменить — Юнги присылает сообщение, что они с Хосоком не придут. Хёнтэ спрашивает у Чимина, почему, но тот молчит и вообще весь какой-то нервный и бледный. Случайно роняет бокал, который разбивается вдребезги о кафельный пол, извиняется, опускается на корточки, пытаясь собрать осколки руками. Хёнтэ растеряно смотрит на все это и порывисто наклоняется, беря его руки в свои.
— Доктор, что с вами? — спрашивает он, заглядывая Чимину в глаза, и с удивлением видит, как тому плохо. — Это всего лишь бокал.
— Да хватит уже "выкать", — буркает тот, отводя взгляд. Но уже поздно. Хёнтэ все равно видел всю эту боль и отчаяние, что промелькнуло в нем.
— Хорошо-хорошо, — мягко говорит Хёнтэ, разглядывая руки Чимина. — Ты ведь не поранился? А это главное! Плевать на бокал, — улыбается он, чуть приобнимает доктора. А тот вдруг льнет к нему, уткнувшись носом в его плечо.
— Хёнтэ, — начинает он и, кажется, не знает даже, как продолжить.

Download BTS Butterfly for free from pleer.com

— Тэхён, он ведь уже готов, да? — аккуратно спрашивает Хёнтэ.
— Да, — выдыхает Чимин.


Утром Хёнтэ просыпается в превосходном расположении духа. Съемок, к счастью, нет, и у Хёнтэ в полном распоряжении целый день. И он собирается провести его по максимуму. С самого утра он звонит Хосоку и просит его приехать. Пока тот добирается, он заказывает бенто домой, пишет в блокноте все самое важное и необходимое, чтобы не забыть, и надевает свою самую красивую белую толстовку.
— Хоупи, мы идем на пикник, — заявляет он, встречая Хосока у дверей и обнимая. — Здорово, правда? Еда есть, все нужное я собрал.
Хосок улыбается как-то грустно и согласно кивает. Только предосторожности ради натягивает на Хёнтэ кепку. Тэхён все еще известный актер.
— Конечно, здорово. Едем, — говорит он, а после добавляет: — Хёнтэ.


— Тэхён знает, да?
— Да, Хёнтэ. Он знает про всех вас семерых.
— Семерых? Но нас восемь. Бэкки, Вульф и Гукки, сестры, Тэтэ, Бин и я.
— Бин? Это кто?
— Весьма странный тип, честно говоря. Он знает очень мало, потому что не понимает корейский. Только английский.
— Так это он был тогда на фотосессии, — доходит до Чимина.


Хёнтэ предлагает сфотографироваться, и Хосок не против. Они улыбаются на камеру, дурачатся, как всегда. Половина снимков из-за этого получается смазанной, но это их не останавливает.
Чуть позже они сидят на покрывале у реки Хан и едят вкусное бенто. Первый месяц осени дает о себе знать прохладным ветерком, но их это не пугает. Хёнтэ берет себе в ладони пальцы Хосока и греет их. И вместе им тепло и уютно.
— Знаешь, — говорит Хёнтэ тихо, — танцуешь ты просто великолепно.
— Спасибо, — польщенный Хосок счастливо улыбается.
— Ты мог бы стать крутым танцором, — заявляет Хёнтэ, — зря ты выбрал Тэхёна, — добавляет он шепотом.


— Тэхён готов лечиться, — говорит Чимин, — он принял вас и сможет справиться со всеми воспоминаниями.
— Уверены?
— Мы же договорились на "ты", — и кивает: — Уверен. Тэхён сильнее, чем тебе кажется.
— Я умру, да? — помедлив, все же задает мучающий его вопрос Хёнтэ.
— Нет, Хёнтэ. Ты не умрешь, и никто из вас не умрет. Вы все соберетесь вместе и станете одним цельным человеком. Как когда-то очень давно, до того, как вас стало много. Это называется слиянием.


После пикника они едут в парк, где Хосок покупает им вкусное мороженное. Оно тает быстро, и Хёнтэ приходится облизать палец, весь перепачканный в сгущенке. Хосок отводит взгляд, но Хёнтэ осознанно делает вид, что не заметил, и восхищенно рассматривает колесо обозрения, на котором раньше был Бин. Он предлагает прокатиться, и они забираются в кабинку, переплетают пальцы и готовятся насладиться красивами видами Сеула с высоты птичьего полета.
— Давай напишем что-нибудь? — спрашивает Хёнтэ, и Хосок кивает.
На стенке кабинки после них остается надпись: "Цените время. Хёнтэ&Хосок".


— После слияния занимать место будет только Тэхён? — спрашивает Хёнтэ.
— Как это — занимать место?
— Представьте себе большую комнату, в середине неё освященное пятно. Там стоит высокий стул — это и есть то самое место. Кто становится рядом, тот и владеет сознанием.
— А остальные что делают в это время?
— Занимаются своими делами. Вульф с Гукки, например, рубятся в карты, Виолетта и Бэкки — рисуют. Тэтэ в машинки играется. Бин обнимает своего мишку Тэдди. Ви убирается, либо смотрит, как сестра рисует. Я часто книги читаю.
— А Тэхён?
— А Тэхён спит.


— Пойдем в кино? — предлагает Хосок, и у Хёнтэ загораются глаза. Вдвоем в кино!
Они покупают билеты на последний ряд в каком-то малопопулярном кинотеатре, где на сеансе кроме них оказываются одна влюбленная парочка, замечающая только друг друга, да четверо шумных подростков на пятом ряду. Смотрят они какой-то очередной среднего качества боевичок, но для Хёнтэ не это главное. На середине фильма он роняет голову на плечо Хосока, понимая, как же прекрасно время. Время, проведенное вместе с ним. Секунды и минуты, что навсегда останутся на фотографиях, которых он наделал за сегодня такое количество, что на всю жизнь хватит.


— Даже, если все мы сольемся... Тэхён, он ведь не выберет Хосока?
— Боюсь, что нет, Хёнтэ.
— А Хосок? Он переживет это?
— Больше всех именно он хочет, чтобы Тэхён поправился.


Сидя на самой высокой ступени длинной лестницы, они смотрят вниз. Туда, откуда пришли.
— Ты помнишь день, когда мы познакомились? — спрашивает Хёнтэ.
— После аварии?
— Это было гораздо раньше, — улыбается Хёнтэ, — в день моего рожденья. Ты тогда танцевал во дворе, а я разглядывал тебя из-за угла.
— Это был ты? — удивляется Хосок.
— Я. Тэхён никогда не интересовался танцами. А меня они завораживали.


— Думаешь, Тэхён уже готов к слиянию?
— Да, Хёнтэ. Готов. И чем быстрее это произойдет, тем лучше.


— Давай сходим туда? — предлагает Хэнтэ. — Туда, где все началось.
— Давай.


— Ты согласен провести слияние?
— Согласен. Я исчезну, растворюсь в Тэхёне. Но у меня два условия...
— Какие твои условия?
— Ты дашь мне один день.

На Сеул уже опускаются сумерки, когда они добираются до бывшего дома Тэхёна. Двор заливают мягким светом фонари, и Хёнтэ улыбается, указывая на угол:
— Вот там я стоял, когда тебя увидел.
— Я был так занят танцами, что не видел, — извиняется Хосок, ответно улыбаясь.
Они будто отматывают время назад. Стоя вместе под фонарем, смотрят на пустынный темный двор, а видят своё детство, слышат смех ребятни. Хёнтэ невольно вспоминает те свои невысказанные чувства и слова. Его время истекает. Последние песчинки сыпятся на дно его сломанных и больше не переворачивающихся часов. Хёнтэ оборачивается и тянется за своим последним, прощальным поцелуем.


— А второе?
— Хосок об этом не узнает.


С того вечера Хёнтэ больше не появляется.

Чимин до самой ночи сидит и ждет возвращения Хёнтэ с Хосоком, мусоля в руках пачку сигарет Тэхёна. Ему не дает покоя мысль, что он был слеп. Настолько зациклен на своих чувствах и болезни Тэхёна, что совсем не подумал о том, чтобы попытаться понять не только исходную личность, но и Хёнтэ. А ведь самым несчастным из всех частичек души Тэхёна в итоге оказался именно он. Не помышляющий о самоубийстве Бэкки и даже не Тэтэ, «хранитель боли», потому что оба они стали по-своему счастливы. Бэкхен — потому что ему дали еще разок выйти, а Тэтэ — потому что пригрелся рядом с ним и Хосоком. Чимин слабо улыбается, вспоминает их поход в магазин, и думает, что хоть эту личность сделал чуточку счастливее. Самому младшему, по сути, и досталось больше всего любви за время лечения. А вот Хёнтэ, пришедшему в мир Тэхёна в самый ужасный для него момент и хранившему все светлое и позитивное, что откололось при расщеплении, досталось разочарование и страдания. И виноват в этом, не кто иной, как Чимин.

[Rikarda J]

Вздыхая, он зарывается пальцами себе в волосы. Виноват. Он виноват. Встал между Тэхёном и Хосоком и испортил все, что любил Хёнтэ. И ведь именно Хёнтэ — единственный, кто добровольно выбрал жизнь Тэхёна вместо своей, — в итоге жестоко за это поплатился. Личность, благодаря которой к Тэхёну потянулись люди и наладилась связь с окружающим миром, оказалась выброшенной на землю рыбой, которой осталось только умирать, хватая ртом воздух. Раньше, если бы две эти противоположные личности объединились, остался бы хоть какой-то шанс, что чувства Хёнтэ передались бы Тэхёну. Но потом появился Чимин и нарушил все. И теперь после слияния Хёнтэ не сможет остаться с Хосоком, ради которого он и жил как Тэхён. И Чимин страдает. Страдает, что понял все только вчера вечером, когда поговорил с Хёнтэ. Страдает, что оказался слеп и вовремя не почувствовал ту химию, что искрила между Хёнтэ и Хосоком. Что не сложил два плюс два. И то, что Хёнтэ согласился слиться, услышав, что Хосок в любом случае выбрал бы избавление Тэхёна от болезни, говорит о том, как же сильно он его любит. Если бы перед Чимином встал такой страшный выбор, он совсем не уверен, что принял бы именно такое решение. Ему просто очень жаль, что все так вышло. Но, прокрутив назад стрелки часов, ушедшее время не воротишь. Чимин понимает это умом, но все никак принять не может, что все. Что сделано — то сделано.
Чимин вдыхает запах тэхёновских сигарет и очень хочет вернуться в то время, когда еще не знал ничего о его болезни. Когда они сидели рядом под дождем, смотря на бушующие волны, и не было никакого Хосока на горизонте, с глазами, в которых только топиться или вешаться, столько в них застывшей тоски и боли. Чимин видел это, перед тем, как Юнги увел Хосока прочь. И правильно сделал. А лучше бы Юнги изначально не пустил его, Чимина, на порог этого дома. Ведь, возможно, тогда бы ничего не случилось? И сейчас бы Чимин не сидел весь в расстроенных чувствах, зачем-то ожидая возвращения Хосока и Хёнтэ. Ведь он даже понятия не имеет, что им сказать. Извиняться? А смысл?
"Может отступиться?" — вдруг думает он отчаянно. Кто он Тэхёну? Недавний знакомый, доктор, заставляющий заново вспоминать всю ту боль, что он перенес в детстве. А Хосок с ним всю жизнь бок о бок, помогает во всем, поддерживает и без ума от него. И давно уже, судя по всему. "Может, уйти, оставив их вдвоем после слияния? Все же частичка Хёнтэ останется в Тэхёне. Вдруг его чувства переменятся, если оставить их вдвоем?"
Чимин так и засыпает в кресле, ничего для себя не решив. А снится ему Чеджу, кричащие чайки и завывания ветра. Тэхён стоит на пустом причале и готовится прыгнуть. А Чимин далеко, ему бежать и бежать, и не факт, что успеет. Но он все равно срывается с места, и изо всех сил кричит, так, что горло саднит:
— Стой! Не смей!
Но Тэхён будто не слышит. Не оборачиваясь, он грустно улыбается и разводит руки в стороны, как птица. А в голове Чимина одна мысль: "Только бы успеть". В боку начинает покалывать, но он все равно несется дальше, как ветер. Он уже совсем близко, но Тэхён делает шаг и срывается вниз. Чимин не успевает, но, добежав до края причала, прыгает вслед за ним. Только вот он не умеет плавать. Уже захлебываясь, Чимин резко распахивает глаза и выныривает из сна. На висках проступает холодный пот, дыхание сбито, а пальцы потряхивает. "Что это было?"
Единственное, что сейчас хочет Чимин — проверить, где Тэхён и все ли с ним хорошо. Он подскакивает с кресла, в темноте наощупь пробирается к выключателю и вдруг за распахнутой настежь дверью видит Хосока. Тот сгорбившись сидит на крыльце. "Значит, они вернулись", — облегченно думает Чимин. Он уже хочет окликнуть Хосока, но замечает, как подрагивают его плечи.
Боясь увидеть большее, Чимин уходит в комнату Тэхёна — тот спит, свернувшись клубком, как котенок. Да, Хосока жаль до безумия. Но и внутри Чимина от одной мысли — уйти от Тэхёна — все кровоточит.

А на следующее утро глаза открывает растерянный Тэхён. Сердце у него бьется так, что гул в ушах отдается. "Что такое мне снилось?" — силится он вспомнить, но картинка перед глазами запотевшая, нечеткая настолько, что не разглядеть, как ни пытайся. И Тэхён сдается, садясь на кровати. Он оглядывается по сторонам и будто не узнает собственную комнату. Что-то в ней неуловимо изменилось. Но вот что именно, понять не может.
"Я снова потерял много времени?" — предполагает он. Берет телефон в руки и смотрит на часы, на дату. Сутки. После недельного отсутствия это уже не пугает. Тэхён прикладывает руку ко лбу. Вроде не горячий. Невесомо касаясь, Тэхён пальцами проводит по лицу. И вдруг понимает: изменилась не комната, изменился он сам. Маска, сковывавшая его лицо столько лет, исчезла. Отвалилась за ненужностью. А внутри него будто появилось что-то новое. Что-то светлое и легкое, теплое, растопившее его сердце, и разноцветное, что сделало окружающий его мир более красочным. Тэхён прислушивается к себе, и губы его трогает мягкая улыбка. Он слезает с кровати, шлепает босыми ногами к окну и распахивает шторы, впуская в комнату солнечный свет.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Чимин, появляясь в дверях с чашкой в руках. У него какое-то уставшее и припухшее, что ли, лицо. При виде этого у Тэхёна сердце сжимается. "Что-то случилось?" — хочет он спросить, но в голове вдруг кто-то будто протирает сухой тряпкой запотевшую картину. Тэхён вспоминает свой сон, и все внутри него опускается.
— Поцелуй меня, — вместо ответа просит он, не двигаясь с места.
— Ты чего? — удивляется Чимин, но ставит чашку на тумбочку и подходит ближе. — Ты бледный какой-то. Тебе плохо? Хочешь, я...
Тэхён сокращает расстояние между ними, утыкается носом ему в шею, и Чимин застывает, даже забыв закончить предложение.
— Давай просто постоим так немного, хорошо? — выдыхает Тэхён, обнимая его. Чимин согласно кивает. И они стоят так, кажется, целую вечность, молча прижавшись друг к другу. Пока Тэхён сам не отстраняется и не отворачивается к окну.
— Ты не хочешь поговорить? — аккуратно спрашивает Чимин. И Тэхён отрицательно вертит головой.
Слишком жестоко говорить Чимину, что ему снился Хосок. Что они стояли под фонарём. И что он, Тэхён, целовал Хосока отчаянно. Что там, во сне, сходил по нему с ума.
Тэхён молчит, больно прикусив губу и уставившись за окно. А Чимин будто и так все понимает, обнимает неловко со спины, дышит ему в шею, а потом выдает тихое:
— Я могу уйти, если ты этого хочешь. Одно твое слово, и я уеду.
Он говорит спокойно, но Тэхён чувствует, что эти слова дались ему тяжело, что он долго вынашивал их и сделал свой выбор. Тэхён вдруг понимает, что Чимин действительно может уйти. И нет, Тэхён не хочет, чтобы это случилось. Он не готов его отпустить, он по-настоящему нуждается в нем. Там, во сне, Тэхён, может, и сходил с ума по Хосоку, но здесь, в настоящем, он по-настоящему любит Чимина. Тэхён вдруг осознает это, и ему становится чуть легче.
Он оборачивается в кольце рук Чимина и нежно целует его, будто говоря этим: "Даже не думай. Никуда я тебя не пущу".

Они завтракают молча, но Тэхён не чувствует между ними недосказанности. А после Чимин берет его за руку и спрашивает:
— Ты ведь готов все вспомнить, готов стать цельным здоровым человеком?
А Тэхён вдруг боится. Он уже чувствует, что что-то поменялось в нем самом, и начинает сомневаться. Но потом вспоминает, что рядом с ним Чимин. Чимин, который обещает держать его за руку на протяжении всего сеанса. И Тэхён понимает, что ради него все же готов вспомнить. Чтобы быть цельным, чтобы все время принадлежало только ему самому, а не личностям, что живут в его голове. Тэхён решительно встаёт из-за стола, отставив кружку в сторону. Он готов. Теперь он готов.
Они идут в спальню, где Тэхён укладывается на кровать, подложив под голову подушку. Чимин задергивает шторы и выключает верхний свет. Он просит Тэхёна расслабиться и переплетает с ним пальцы, как и обещал.
— Ты готов? — мягко спрашивает Чимин еще раз. И Тэхён улыбается согласно.
— Готов.
Тогда Чимин ставит на тумбочку включенный карманный фонарик, который проецирует свой луч на потолок, образуя там большое световое пятно.
— А теперь, Тэхён, сконцентрируйся на свете, — говорит Чимин.
Тэхён послушно поднимает взгляд и смотрит на световое пятно.
— Есть только свет. Ничего кроме света, — слышит он издалека, — ты больше не здесь. Ты в тёмной комнате. Ты очень хочешь познакомиться с остальными, и сейчас ты сделаешь это.
Тэхён вдруг обнаруживает себя сидящим на стуле в каком-то темном месте. Сверху на него льются потоки слепящего света, и он не видит ничего, что находится за пределами светлого пятна на полу.
— А теперь к тебе подойдет Бэкки, — говорит Чимин.
И в светлое пятно вступает подросток в очках, сгорбившийся какой-то, будто ждущий, что его сейчас ударят. Он поднимает глаза на Тэхёна неуверенно.
— При-привет, — говорит тихо, кивая головой. И Тэхёну вдруг мучительного хочется обнять этого напуганного мальчика. Он протягивает к нему свою руку и подбадривающе улыбается.
— Привет, Бэкки. Знаешь, ты играешь просто восхитительно! — говорит Тэхён, вспоминая, как хвалили того, кто заменял его на съемках. — Режиссер будет по тебе скучать, — показывает он ему большой палец, и Бэкки вдруг прячет глаза, а губы его расплываются в подобие улыбки.

[Rikarda J]

— А теперь к тебе выйдет Вульф, — будто со дна колодца слышит Тэхён голос Чимина.
Бэкки уходит, помахав на прощанье рукой, а в пятно вступает полная его противоположность. Парень с серыми волосами, расправленными плечами и уверенной ухмылкой на губах.
— И вам здрасьте, — говорит он, давая удивленному Тэхёну пять. Его низкий голос пробирает до мурашек. — Зверя моего в гараже лелей как собственного ребенка.
Тэхён кивает, хотя и не понимает, какого еще зверя. А Вульф тем временем наклоняется к его уху и тихо так говорит:
— Обидишь Гукки, вернусь и убью.
Тэхёну становится не по себе от хитрой улыбки, что по-прежнему играет на губах Вульфа, и теперь он понимает, что улыбка эта еще и весьма хищная. От Вульфа вообще несет опасностью за километр, вызывая в Тэхёне странное чувство восхищения. Хотел бы он быть таким же.
— С Виолеттой аккуратнее, — замечает напоследок Вульф. — Она дама вспыльчивая. Не вздумай заикнуться о её маленьких, ну ты понял...
— Это у тебя маленький, — доносится совсем близко с Тэхёном разозленный голос.
В пятне света вначале появляется изящная ножка в узких кожаных штанах и в босоножках на огромном каблуке, а затем и их разгневанная обладательница. Скромное мужское общество посещает сама Виолетта. Ей, видимо, приглашение не требуется. Она от души наступает каблуком прямо на ногу Вульфу, из-за чего тот кривится и сваливает из пятна от греха подальше. А обалдевший Тэхён, наконец, может рассмотреть девушку более детально.
— Привет, детка, — говорит она, подмигивая ему. — Не ожидала, но ты симпатичнее остальных наших мужиков. Наконец-то смогла тебя разглядеть. А то ты вечно дрых на своей койке, не заметно было, что такой смазливенький.
— Спа-спасибо, — все еще удивленно замечает Тэхён, чувствуя себя Бэкки рядом с этой эксцентричной особой, которая добавляет:
— И ты гораздо круче, чем няшка Хёнтэ. Хотя, в принципе, вы похожи. Он, кстати, запропал куда-то. Эй, Вульф! Куда это ты собрался? Мы еще не закончили! — на прощанье она бросает Тэхёну: — Прости, пора бежать, — и уходит из пятна.
Тэхён только кивает ей вслед. Ему и минуты хватило, чтобы понять, что с Виолеттой шутки плохи. Вульф, оказывается, не только опасный, но и бесстрашный.
— Виолетта уже с тобой познакомилась, как я заметил, — слышит Тэхён наполненный улыбкой голос Чимина. — Теперь пусть выйдет её сестра. Ви, не стесняйся, покажись.
Тэхён морально себя готовит ко второй Виолетте, но Ви оказывается смущенной девушкой в переднике и с широко распахнутыми глазами. Она несмело улыбается, замечая, как меняется выражение лица Тэхёна.
— Я совсем не похожа на сестру, да? — говорит она.
Тэхён вдруг вспоминает диктофонную запись с напуганным, по-женски высоким голосом. И понимает, что зря волновался. У второй Виолетты просто не могло быть таких интонаций в голосе.
— Не похожа, — согласно улыбается Тэхён, заметно расслабляясь. — Ты очень милая.
— Виолетта тоже иногда может быть милой, — по секрету тише говорит Ви, — но очень редко.
— Что это вы про меня там болтаете? — раздаётся откуда-то приглушенный голос Виолетты.
И Ви вместе с Тэхёном одновременно пшикают от смеха.
— Но она замечательно рисует! Обязательно посмотри её картины в студии, — говорит Ви.
— В студии? — удивляется Тэхён.
— Она в твоем гараже находится, там дверь есть, — поясняет Ви. — А еще, если сможешь... — она медлит, не решаясь озвучить свою просьбу.
— Смогу, — подбадривает её Тэхён. — Что сделать?
— Сходи, пожалуйста, в цветочный магазин на углу и купи там что-нибудь дорогое, — отводя взгляд и краснея одновременно, говорит она. Тэхён заверяет её, что обязательно выполнит ее просьбу. Ви ему очень нравится, она спокойная и надежная девушка. Хотя и в Виолетте, несомненно, есть своё очарование. Как у бомбы, например. С ней только смириться и не делать лишних движений.
Когда Ви уходит, в пятно вступает рыжеволосое чудо с недовольной миной. Оно вертит головой из стороны в сторону и, похоже, не понимает, что здесь вообще делает.
— Привет, — первым говорит Тэхён, но рыжеволосый парень смотрит на него, как на сумасшедшего и очень хочет сбежать. По-видимому, он выходить знакомиться не особо-то и собирался. Кто-то просто толкнул его в пятно.
— Тэхён, — слышится голос Чимина, — если он не хочет с тобой говорить — это Бин. Он не понимает корейский.
— Ах, вот оно что, — усмехается Тэхён и приветствует Бина на английском, замечая, как у того меняется выражение лица. Тот смешно поднимает брови и протягивает руку, кивая головой приветственно. Тэхён пораженно смотрит на Бина и думает о том, что жизнь его к такому не готовила. Да что уж там, она его к Виолетте не готовила.
Чимин откуда-то сверху зовет выйти Гукки, но тот не спешит показываться. Тэхён всматривается в темень за пятном, но ничего не видит. В конце концов, Вульф говорит, что Гукки выйдет тогда, когда захочет сам, и Чимину ничего не остается, кроме как пригласить Тэтэ.
Видевший уже Вульфа, Виолетту и Бина, Тэхён думает, что теперь его ничем не удивишь. Но ошибается, когда в пятно встает маленький мальчик с большими и по-детски удивленными глазами. Он неуверенно мнется, не решаясь подходить, и Тэхён улыбается.
— Привет, Тэтэ, — говорит он, приглашающе разводя руки в стороны. Солнечно улыбаясь, мальчик подбегает ближе, и Тэхён помогает ему забраться к себе на колени. Тэтэ чмокает его в щеку, и Тэхён чувствует на губах глупую улыбку, и а где-то внутри — счастье.
— Вот ты и познакомился со всеми, — говорит Чимин. — Ну, почти со всеми.
— А Хёнтэ? — спрашивает Тэхён.
— Хёнтэ ты уже принял, — поясняет Чимин, — вы с ним со вчерашнего вечера стали одним целым.
Тэхён вдруг понимает все те неясности и странности, что он почувствовал в себе, когда проснулся. И он немного жалеет, что так и не увидел Хёнтэ. Что тот решил не представляться.
— А теперь, Тэхён, — продолжает Чимин, — ты вспомнишь все, но не почувствуешь боли. Ты вернешься в то время, когда тебе было четыре года, как только я досчитаю до трех. Хорошо?
— Хорошо, — отвечает Тэхён, хоть и не понимает, как это вообще работает.
— Раз... два... три... — медленно считает Чимин.
И перед мысленным взором Тэхёна все начинает плыть, а потом он вдруг видит себя маленьким. Четырехлетний он боится до ужаса, видя, как к нему подходит женщина с веревкой в руке. Эта женщина — его мать. Она ухмыляется жутко и манит его к себе пальцем. Но Тэхён не двигается, только сжимается весь от страха. Ведь каждое его утро начинается с ужасного ритуала. Где бы он ни прятался, как бы рано не вставал, мать все равно находила его и притаскивала за шиворот в ванную комнату. А потом поняла, что можно даже не искать. Стала просто кричать на весь дом: "Либо он, либо ты". И Тэхён всегда выбирал себя. Как и в этот раз.
Вот только решимость быстро растворяется, вновь уступая место страху, когда мать загоняет его в угол и, больно вывернув ему руки, связывает их за спиной. Кошмар приближается с каждой минутой, и Тэхёна начинает мелко трясти. Но рука Чимина чуть сжимает его ладонь, а успокаивающий голос говорит:
— Ты ничего не чувствуешь. Это было, но это было очень давно. Боль была тогда, а не сейчас.
Тэхён впитывает в себя его слова, и зарождающаяся паника действительно немного отступает, уходит обратно волнами, как вода во время отлива. Но ненадолго. Ровно до того момента, как мать откручивает до упора кран и затыкает ванну. "Плохой мальчик", — громко повторяет мать. Тэхён со слезами на глазах наблюдает, как уровень воды стремительно поднимается и в какой-то момент добирается почти до краев. Тогда мать закручивает кран и, выкрикивая: "Грязный, очень грязный мальчик", — резко погружает голову Тэхёна в воду. Та затекает в рот, нос и даже уши. Тэхён никогда не может предугадать то мгновение, когда начнется наказание, и поэтому всегда много глотает. Под толщей воды крики матери почти не слышны, но это единственный плюс. Тэхён отчаянно извивается в её руках, пытаясь вынырнуть и вдохнуть. Но все его попытки тщетны. Он только еще глубже тонет, направляемый сильными руками, и вода затекает ему за воротник. "Я умираю", — проносится в голове, когда воздуха в легких уже совсем не остается. Тэхён закрывает глаза и проваливается в темноту.
— Ты жив, — издалека слышит он голос Чимина.
Тэхён недоверчиво пытается разлепить потяжелевшие от воды ресницы. Действительно, жив. Мать уже ушла, захлопнув за собой дверь, а он лежит на холодном мокром полу, откашливась и пытаясь восстановить дыхание.
— А теперь ты станешь старше на год. Ты готов? — спрашивает Чимин.
И Тэхён кивает, хотя совсем не уверен, что хочет вспоминать дальше.
— Тогда я считаю, — говорит Чимин. — Раз... два... три...
Тэхён вздыхает и видит, словно в быстрой промотке, как перед ним пролетает целый год. Большой мужчина с искаженным злобой лицом, его отец, кидает Тэхёна в кладовку. Её совсем недавно перекрасили, и въедливый запах еще не выветрился. У Тэхёна от него голова кругом идет, и слезятся глаза. "Чтоб больше никогда не кусал маму", — поучительно заявляет отец, готовясь уйти. Но Тэхён хватается за полы его домашней рубашки, останавливая. Он умоляет простить его, говорит, что все понял, что больше так не будет. Что сделает что угодно, "только выпусти меня отсюда". Но отец и не думает смилостивиться, смотрит на него презрительным взглядом, отцепляет пальцы и уходит, закрывая дверь на замок. С каждым поворотом ключа у Тэхёна все внутри оседает. Кладовка погружается в темноту, остается лишь полоска света под дверью. Медленно Тэхён сползает по стенке на пол и утыкается головой в колени. Глаза у него на мокром месте, то ли от жуткого запаха, то ли от того, что плохо ему очень. Настолько, что хочется не жить. Вообще, не быть. Не существовать в этом мире, который приносит ему столько боли. Тэхён тихо всхлипывает, думая о том, что остался совсем один, когда в кармане его широких штанов вдруг жалобно мяучит котенок, которого он успел спрятать, прежде чем бранящийся отец распахнул дверь в его комнату.

[Rikarda J]

— Пушистик, — протирая кулачком глаза, удивленно говорит Тэхён и вытаскивает наружу белый пушистый комочек. Привыкнув к темноте, он видит, как котенок сладко потягивается, и на душе становится как-то спокойнее. — А я про тебя совсем забыл, — сквозь слезы улыбается Тэхён, теребя котёнку уши. Тот довольно мурлычет, и Тэхён вдруг думает, что не все так плохо, как ему казалось.
Хуже становится уже к вечеру, когда есть хочется нещадно, ведь с утра во рту ни крошки не было. От краски у Тэхёна туман в голове, а от голода живот сводит.
— Выпустите меня, выпустите! — кричит он, барабаня в дверь. Но никто не отвечает ему. Родители все еще не простили его, а брат у бабушки в гостях. Спасения ждать неоткуда. Котенок трется о его ладонь, просит есть, и у Тэхёна разрывается сердце от его мяуканья.
— Бедненький, — говорит он, беря животное на руки, — прости меня. Прости, Пушистик.
Жаркие слезы скатываются по щекам Тэхёна от осознания, что котенок может умереть без пищи, если их отсюда не выпустят.
— Тэхён, дверь откроется, тебя выпустят, — успокаивающе говорит Чимин, но Тэхён все равно плачет, свернувшись клубком на кровати. Он вдруг вспоминает конец у этой истории. Отец тогда уехал куда-то по делам, а мать выпустила его только на третий день. Дверь в итоге открылась, но пушистый ласковый котенок к тому времени уже превратился в холодное обездвиженное тельце.
— Ты просто герой, — говорит Чимин. — Осталось совсем немного. Совсем чуть-чуть.
Он гладит Тэхёна по голове, как маленького, шепчет ему что-то успокаивающее на ухо и только дождавшись, когда его перестает потряхивать, продолжает:
— А теперь тебе исполнится девять. Ты готов, Тэхён?
— Готов, — он морщится от неожиданного прилива боли, но все-таки хочет узнать все.
— Тогда я посчитаю, — говорит Чимин. — Раз... два... три...
И внезапно Тэхён вспоминает. Голос матери эхом отдается в голове: "Либо ты, либо он". "Я", — Тэхён не медлит ни секунды, хотя уже знает, что его ждет. И действительно. Мать завязывает ему глаза и руки, а после он чувствует жуткую боль. Его будто сжигают заживо. Тэхён дергается, весь напрягаясь.
— Боль осталась в прошлом, — голос Чимина тихий, но он все равно его слышит.

Картинка неожиданно меняется, и Тэхён оказывается на улице. Ему жарко, и футболка под толстовкой прилипает к спине. "Хёнтэ, может, поиграем?" — спрашивает его подросток со счастливой улыбкой на лице. У Тэхёна от неё всё внутри сжимается и хочется плакать. "Брат, — проносится в мыслях, — как же его зовут?" Тэхён силится вспомнить, но не может, когда вдруг знакомый голос в голове подсказывает: "Гукки. Меня зовут Гукки". Любимый Гукки, за которого Тэхён готов каждое утро захлебываться в ванной, готов терпеть боль ожогов и сидеть в проклятом сарае, где пауки и крысы. Младший братишка, у которого челка под горшок, пухлые щеки и живой взгляд.
— Гукки, — вырывается у Тэхёна. — Гукки! Точно.
— Спокойно-спокойно, — доносится издалека голос Чимина.
Тэхён его уже почти не слышит, слова перекрывает собственный счастливый смех.
— Поиграем в догонялки? — предлагает он, и Гукки кивает, соглашаясь.
— Ты водишь! — кричит он и стартует.
Тэхён бежит за ним так быстро, как может, но Гукки все равно вырывается вперед. Он очень юркий и быстрый, как лама. У него самый звонкий на свете смех и самая счастливая улыбка. Тэхён души в нем не чает, Гукки для него все.
Братишка как раз перебегает через дорогу, когда из-за поворота вылетает машина.
— Гукки! Нет! — кричит Тэхён. — Стой, Гукки!
Но уже слишком поздно, столкновение неизбежно. Гукки с жутким хлопком сбивает с ног. Подкидывает сначала вверх, а потом отшвыривает на асфальт.
— Нет! Нет! — Тэхёна трясет. В ужасе он подбегает ближе и падает на колени, обнимая окровавленного брата. — Гукки, — всхлипывает Тэхён и видит его взгляд, полный ужаса и боли. Видит пятно крови, разливающееся рядом с его телом и пачкающее Тэхёну руки.
— Я не умираю? — с надеждой спрашивает Гукки, заглядывая ему в глаза.
— Конечно, нет, — мотает головой Тэхён и твердо говорит: — Ты не можешь умереть.
Но губы Гукки трогает прощальная улыбка, взгляд стекленеет, и его тело тяжело обвисает в руках Тэхёна. И Тэхён замирает. Будто каменное изваяние, он не двигаясь держит голову брата на своих коленях и роняет свои слезы прямо на его холодное лицо. Он сидит так невозможно долго, колени затекают, но Тэхён не может сдвинуться с места. Словно прирос к асфальту.
Позже кто-то силой оттаскивает его от Гукки. Перед глазами Тэхёна мелькают вспышки камер. Журналисты и криминалисты щелкают затворами фотоаппаратов, запечатлевая его Гукки в луже крови. Не живого уже Гукки.
— Он умер, — всхлипывает Тэхён. — Гукки. Я не помнил его раньше, а он... он...
Тэхён распахивает глаза и утыкается Чимину в плечо. Жаркие слезы душат его, текут по щекам, а самого его трясет мелкой дрожью.
— Гукки, я даже не помнил... не помнил о нем.
— Шшш, — Чимин гладит его по волосам, успокаивая, давая ему выплеснуть до конца те эмоции, что когда-то давно послужили одной из причин распада Тэхёна на девять израненных осколков.

Весь остаток дня Тэхён проводит с Чимином. Тот здорово помогает смягчать боль, подставляя ему свое плечо, и Тэхён ему искренне благодарен. Он боится даже представить, что бы без него делал. Чимин добрый и понимающий до мелочей. Он может быть как успокаивающим теплым мишкой, так и язвительным, не давая своими подколами Тэхёну грустить. У Чимина мягкие податливые губы и открытое сердце, и Тэхён не сомневается даже, что ошибся в сделанном выборе. Словно маленький ребенок, он лезет к Чимину обниматься и чувствует себя любимым. И засыпает этой ночью, прижавшись к его спине, как к печке и выдыхая в шею.
На следующее утро назначены съемки, и Хосок с Юнги заезжают за ними, как и всегда. Но вроде бы обыкновенное начало дня становится для Тэхёна сплошным мучением. Едва увидев подъехавшую за ними машину, он сразу чувствует, что что-то не так. Тэхён читает это по широкой, такой ненатуральной приветственной улыбке Хосока. И по тому, как угрюм Юнги, который даже не поворачивается в их с Чимином сторону, когда они садятся в салон. Только делает музыку громче. Даже Чимин, еще на днях улыбавшийся на пару с Хосоком, непривычно тих. Всю дорогу он смотрит в окно так, будто ничего интереснее не существует. Закусив губу, думает о чем-то. И Тэхёну неуютно в собственной машине, он считает секунды, мечтая доехать уже, наконец.
Но на съемках легче не становится. Что бы Тэхён не делал, везде чувствует на себе взгляд Хосока, от которого на километр несет тоской и обреченностью, хоть он и пытается их скрыть своей пропитанной фальшью улыбкой. От Тэхёна — не получается. Сделав выбор, он изо всех сил старается противостоять своим противоречивым чувствам и ощущениям, и у него это не выходит. Тэхёна гложет плохое предчувствие.
— Придурок, дибила кусок, — на обратном пути ругается Юнги на какого-то водителя, а Тэхён почему-то записывает все на свой счет.
На улице начинает накрапывать первый осенний дождь, и в тишине салона капли по стеклу барабанят слишком громко. Чимин сидит, вжавшись в кресло, и не роняет ни звука. Тэхёну очень хочется обнять его и прижать к себе, как сам Чимин обнимал его прошлым вечером. Как, возможно, будет теперь обнимать всегда. Чимин очень понимающий, но абсолютно непонятливый, когда дело касается его самого. Именно поэтому он садится не рядом, лишая Тэхёна возможности отплатить ему теплом за тепло. Чимин прислоняется к холодному стеклу носом и страдает в одиночку, а Тэхёну завыть от этого хочется или хотя бы побиться головой о что-нибудь твердое. Но он так же, как и все в этой проклятой машине, молчит. У него впереди еще недели и месяцы до полного слияния и восстановления, но сейчас в груди рана размером с космос. Тэхёна разрывает от безысходности и мыслей, что без него бы все было лучше. Два вечно улыбавшихся солнышка не страдали бы, сидя по углам в машине, и не заставляли бы Тэхёна чувствовать себя последней сволочью.
Многое было бы по-другому, но Тэхён есть. К сожалению, есть. И бесконечная дыра внутри него засасывает всех троих с неумолимой силой, с хрустом ломая кости, не оставляя ни одного живого места. Тэхён старается разобраться в самом себе, спрашивает, чего же он хочет и кто ему нужен, но равнозначного ответа все не находит. Еще вчера все было так просто. Под боком был только Чимин, и Тэхён любил только его. Только его ведь? А потом пришел Хосок, забрался своими глазами в душу и перевернул там все.
Тэхёну кажется это ужасно несправедливым. Ведь это Хёнтэ любил Хосока, а не он. Так почему же ему так больно видеть, как тот страдает? Почему сердце разрывается от одного лишь взгляда? Почему, ну почему все так, а иначе? И когда все пошло не так, как должно было?

[Rikarda J]

Юнги тормозит у знакомой ограды, а ответов на свои вопросы Тэхён так и не находит. Первым из машины выскакивает Чимин, смотрит коротко на Тэхёна и уходит в дом, кивнув на прощанье Хосоку с Юнги. Вид у него при этом печальнее некуда. Плечи опущены, и Тэхён чувствует исходящую от него тоску, будто Хосок и Чимина заразил. Вселенских масштабов рана Тэхёна становится еще бесконечнее. Он ловит ладонями капли дождя и задирает голову вверх, абсурдно мечтая, что все само решится. Само сложится. Но Хосок выходит из машины, и по его виду Тэхён понимает, что не решится и не сложится ничего. И единственный, кто виноват в этом, — сам Тэхён. Это он не расставил вовремя все точки над i. Это он сделал из двух самых позитивных людей в мире искрящий комок нервов. И Тэхёну по-настоящему стыдно и горько от этого. В глаза Юнги он даже смотреть не может, что уж говорить о... Дождь вдруг усиливается, и Тэхён спешит к дому, глядя себе под ноги. А, когда поднимает глаза, видит под навесом на крыльце Хосока, который и не думает заходить в дом. Просто стоит, прислонившись к дверному косяку.
Тэхён вдруг понимает, что Хосок ждет его. И ему совсем не хочется подходить ближе, совсем не хочется слышать его подготовленную речь. Все внутри него кричит: "Стой, не двигайся, Ким Тэхён". Ноги будто тяжелеют, и он не может заставить себя подойти к Хосоку. Не может шагнуть ему навстречу, понимая уже, что его ждет. А Хосок, видя его нерешительность, спускается по ступенькам сам. Он подходит ближе, и с каждым его шагом что-то в душе Тэхёна обрывается, умирает, корчится от боли. Он медленно сглатывает, и поднимает взгляд, встречаясь с глазами подошедшего почти вплотную Хосока. На пару мгновений между ними повисает молчание, но потом Хосок говорит:
— Я... — и это только начало фразы, а Тэхён уже понимает, что тот сейчас скажет.
— Может, все же останешься? — просит он, хоть и понимает, как жестоко и неправильно с его стороны так говорить.
— Прости, — тихо отвечает Хосок. И Тэхён вдруг понимает, что вот оно — начало конца.
— Я не... — начинает Тэхён, и на этот раз все понимает уже Хосок.
— Я знаю, — улыбается он печально как-то и обнимает на прощанье. И, вроде как, это конец, но Тэхёну отчаянно не хочется отпускать его никуда. Он зябко подергивает плечами, утыкаясь Хосоку в плечо... И вспоминает, что за дверью — там, в доме, — его ждет Чимин. Чимин, который любит его, и которого любит сам Тэхён. Ведь любит же, правда? И Тэхён теряется, начинает сомневаться в принятом им решении, хочет попросить больше времени, но...
Хосок мягко отстраняется. И вот теперь это совсем конец. Жирная точка.
— Довольно с меня этого цирка, — прерывает их Юнги, подойдя как-то незаметно и бесшумно. — Зарплату на карточку пришлешь, — говорит он, вкладывая Тэхёну в ладонь ключи от машины. И уходит, сплюнув напоследок на землю и буркнув что-то невнятное. Он напяливает на голову капюшон и сворачивает за угол.
Тэхён смотрит куда-то вдаль, будто и не замечая, что Юнги давно не видно. Дождь скатывается по его щекам и затекает за ворот. Но Тэхён не чувствует этого.
— Ну, прощай, что ли? — говорит тогда Хосок, прерывая тягостное молчание между ними. И Тэхён не может ничего сказать... Комок в горле не дает ему произнести ни слова. Хосок, так и не дождавшись ответа, уходит вслед за Юнги.
А Тэхён опускается на мокрую ступеньку крыльца, дрожащими пальцами достаёт из пачки сигарету и затягивается. С его челки капли падают прямо на колени, растекаясь на штанах уродливыми пятнами, и Тэхён честно не знает, действительно ли это дождь. Он смотрит вслед Хосоку долго. Очень долго. И поднимается только, когда его силуэт перестает мерещится в пелене дождя. Тогда Тэхён отбрасывает сигарету в сторону и медленно встает. Он вдыхает полной грудью холодный осенний воздух и кладет пальцы на ручку входной двери. Тэхён выбирает Чимина. И надеется, очень надеется, что сделал правильный выбор.

[Haide Mai]

Поздравляю вас с выкладкой *_* Читать еще не начала, но оформление все-таки очень крутое

[Iron Queen]

Haide Mai, <3
Согласна!))))

[Tone (R)]

Я все время, когда начинаю читать большие тексты и когда они, в свою очередь, начинают меня захватывать, думаю, что надо по мере прочтения выписывать впечатлившие моменты, чтобы отзыв получился такой большой и хороший, потому что слов много и... Сбилась опять. Так вот, в общем, я этого не делаю, потому что не очень умная зачитываюсь насмерть.
Вы проделали колоссальную работу, я даже не знаю, как описать насколько она меня поразила. Начать хотя бы с того, что я большой фанат книги про Билли Миллигана и это одна из причин, по которой ваша работа поразила меня бесконечно. Еще когда я читала книгу, я думала, что было бы интересно почитать что-то не про убийство и судебные разбирательства или что-нибудь еще и про любовь или... В общем, бессчетное количество вариаций. И вот тут ваш фанфик. Я читала его весь рабочий день. Просто весь. С перерывом на обед и на покурить в особо напряженных местах.
Безумно понравились все. Просто безумно. Все части тэхеновой личности, весь Тэхен целиком - потрясающий до слез. Ни разу не возникло желание "перемотать" до следующего абзаца, потому что герой не приглянулся. Такое бывает у меня иногда, когда в истории несколько сюжетных линий. А тут не появилось. Все понравились одинаково. Во всех одинаково сильно влюбилась.
Вы совершенно потрясающе связали каждую личность со всеми именами/прозвищами/сторонами характера Тэхена. Реального Тэхена в смысле, не из рассказа. ТэТэ, Ви, Хентэ. С каждым появлением нового персонажа меня поражало именно то, насколько похож характер этой отдельно взятой личности на определенное тэхеново настроение... я даже не знаю, как это описать, у меня не хватает слов, поэтому получается какой-то бред Тт Стыдно оставлять к такому замечательному тексту такой нелепый комментарий, но молчать неудобно, так что извините, если что, а я все равно скажу хД
Хосок задел меня за живое. Переживала за него ужасно. А в конце меня чуть не разорвало от противоречивых желаний - с одной стороны хотелось, чтобы он все-таки получил своего Хентэ, с другой - Чимина тоже было бы жалко. О Тэхене я вообще молчу. Тэхен просто обязан был "срастись" обратно, было бы ужасно не справедливо, если бы нет. Прости, Хосок Тт
Юнги совершенно невозможный. Неописуемо прекрасен. Когда Виолетта собралась его красить, мне стало так хорошо, так хорошо, что не передать хД Бедный Юнги.
Я очень переживала, что Чимин эпизодический персонаж на протяжении половины текста, но шапка меня каждый раз успокаивала (я несколько раз ходила в нее смотреть, да х)). И когда он появился уже в роли доктора, счастье мое не знало границ Т^Т
И Сокджин, Сокджин у вас тоже совершенно замечательный! Его было не много, но я все равно прониклась и влюбилась, как и во всех, кто присутствовал в тексте. В весь текст целиком влюбилась тоже. Миллион сердец вам!
Про оформление вообще надо написать отдельный трактат, потому что оно восхитительно каждой своей деталью. Над каждым коллажем я тряслась, как умалишенная, сохраняя в папочку, чтобы потом пересматривать, а переход цветов, разделители... Меня сейчас, кажется, разорвет от эмоций. Ай кент.
Не знаю, как еще передать вам свою любовь, слова у меня сваливаются в одну кучу букв сейчас, мне надо покурить и выдохнуть Тт
Спасибо вам еще раз! Я ваш фанат навеки~