Not Today. | Богиня прокрастинации | Императрица страны сломанной техники ©
Название: After Dark
Авторы: Kankouku-man и Kwon
Бета: Ыцу-Ыцу
Иллюстратор: Vikara
Фандом: The Unit: Idol Rebooting Project, UNB, IM, A.C.E, BIGFLO, U-KISS, Big Star, Madtown, 100%, Hot Blood Youth (HBY), Troy, Boys Republic, Imfact, BEAT WIN, MYNAME
Пейринг/Персонажи: И Хангёль/И Суун, Пак Джунхи (Джун)/Кан Ючан (Чан), И Хёнгын (Марко)/Пак Дэвон, И Джунён (Джун)/Джи Хансоль; О Квансок (Филдог), Чхвэ Кванрёль (Канто), И Ыйчжин, Ким Сэён, И Кёнтак (Игон), Хван Чонха, Пак Чжеоп, Ким Киджун, Ким Рокхён, Сон Донмён
Рейтинг: PG-13
Жанр: слэш, АУ, детектив, мистика, экшн
Предупреждение: все геи
Описание: В этом городе, если хочешь проснуться следующим утром, ты должен быть дома до захода солнца. Хангёль знает об этом правиле, но знает еще кое-что, что позволяет ему бродить по улицам в темноте. Так он и зарабатывает на кусок хлеба, провожая поздних прохожих, до тех пор, пока однажды ночью не видит Сууна. Тот не теряет хрустальную туфельку, но надежно захватывает мысли Хангёля.
Ночь – поганое время.
Где-то вдалеке разгорается огненное зарево, воют сирены пожарных машин. Наверное, еще кричат, но этого уже не слышно. Правда, там богатый район, и услуги пожарных доступны в любое время суток. Как и полиции, и врачей.
Вот если бы горело где-нибудь неподалеку, то утром на огромное пепелище приехал бы мэр и толкнул занудную речь о том, как ему жаль, как им всем жаль, но никто ничего не мог поделать. Даже маленькие дети знают: ночью город все равно что мертв.
Хангёль зябко поводит плечами, подносит ладони к губам и обдает их горячим дыханием, тут же начиная растирать пальцы. От воды поднимается туман, воздух влажный и холодный. Но хотя бы прекратился дождь. Можно было бы свернуть во дворы, дальше от канала – там почти нет ветра и хоть немного теплее, – но работающие фонари там практически не встречаются. За набережной хоть как-то следят: меняют разбитые закопченные, грязные стекла на точно такие же закопченные и грязные, но хотя бы целые, проверяют газовые горелки и муфты. А мутный свет этих фонарей – гарантия того, что Хангёль увидит вовремя.
Он вздрагивает, когда раздается надсадный, истеричный собачий лай. Но это тоже далеко – вода принесла звуки, усилила.
– Нервы подводят, – ворчит Хангёль себе под нос, запихивая ладони в карманы потертой куртки и ускоряя шаг. – Надо будет выспаться как следует. Откажусь от следующего заказа.
Хангёль прекрасно знает, что не откажется. Никогда не отказывается, даже если их несколько за ночь, а он валится с ног от усталости. Он зарабатывает хорошие деньги просто на том, что отводит людей туда, куда им надо. Вернее, когда-то эти деньги считались хорошими. Цены растут с каждым днем, а клиентов все меньше.
На улицах нет никого. Ни людей, ни собак. Если кто-то следит за Хангёлем из темных проемов окон, наверняка думает, что он сумасшедший или самоубийца. Насчет первого Хангёль даже готов согласиться.
В какофонию из сирен, собачьего лая и плеска воды врывается еще один звук. Звук быстрых, нервных шагов. Хангёль тут же сворачивает в сторону жилых домов, перебегает узкую разбитую дорогу и ныряет за деревянные ящики, стоящие в проулке.
Он успевает вовремя, до того, как в тумане появляются очертания человеческого силуэта. Хангёль почти не дышит. С другой стороны, с той, откуда пришел Хангёль, движется еще одна тень. Она крупнее, но не такая плотная, полупрозрачная и бесформенная.
Хангёль поджимает губы. Он не один раз видел, как такое происходит, но так и не привык. Наверное, вообще никогда не привыкнет.
Тень зависает на месте, ждет. Человек идет ей навстречу. Хангёль проговаривает про себя дурацкую детскую считалочку. Он всегда шептал ее на ухо Киджуну, когда тот был совсем маленьким и просыпался от ночных кошмаров. Киджуну помогало, а Хангёлю вот не очень. Он чувствует, как встают дыбом волоски на руках.
Человек подходит ближе, туман больше не скрывает ни его дорогого пальто, ни аккуратной стрижки на высветленных волосах. Кто-то из богатеньких. Об этом говорят не только вещи, но и гордо выпрямленная спина и чуть вздернутый подбородок. Хангёль таких за версту чует. Только вот делать в этом районе таким нечего.
Парень останавливается в паре метров от зависшей в воздухе тени. А та становится все темнее и плотнее, как будто поглощает свет вокруг себя. Но пока не нападает.
Хангёль прикусывает губу – ему хочется закричать “Беги!”. Как будто хоть кому-то хоть раз удалось убежать от тварей.
Но парень стоит и задумчиво смотрит в сторону канала. А потом происходит что-то такое, чего Хангёль даже не может осознать. Парень поднимает руку, щелкает пальцами, и тварь дергается, отлетает на пару метров, и тут же начинает светлеть, теряет материальность. Парень вздыхает, снова поднимает руку и жестом как будто бы зовет ее за собой, разворачиваясь в обратную сторону. И тварь следует за ним. Неровно, рывками, как будто ее за невидимый поводок дергают, но следует.
Хангёль настолько ошарашен, что впадает в ступор. А когда приходит в себя, не остается уже ни следа ни от странного парня, ни от твари.
Только все еще воют сирены вдалеке, да шумит вода в канале.
– Ты сегодня рано, – зевает Ючан, открывая Хангёлю дверь. – Я не только еще не выпил кофе, но даже еще и не сварил его. Будешь? Все равно Кванрёль хён еще спит, а с Джунхи хёном вы разминулись - он в пекарню убежал.
– Горячая выпечка на завтрак? – присвистывает Хангёль и садится на видавший виды потертый диван.
– Ага, конечно, – фыркает Ючан и начинает возиться у маленькой электрической плитки. – Заказ для тебя намечается.
– Это хорошо, – кивает Хангёль.
– Думаешь? – Ючан косится на него через плечо. – Выглядишь ты так, будто спал последний раз никогда.
Хангёль только плечами пожимает.
Этой ночью он и правда не смог заснуть. То, что он видел на набережной канала, никак не укладывалось в голове. И страшно этим нервировало.
Ючан как будто и не ждет внятного ответа, продолжая болтать.
– Я, на самом деле, тоже ни черта не могу выспаться. То орет кто-то под окнами, то ломится в ночи по очень срочному делу. И хоть бы раз действительно что-то срочное было, а не просьба о ночлеге, – фыркает Ючан. – Вот ты, когда сейчас заходил, не видел у нас нигде табличек “Бесплатная ночлежка” или типа того? Потому что я не вешал. И из хёнов никто не вешал. А еще диван этот, будь он неладен.
На последних словах Хангёль смотрит на диван, на котором сидит. Он знает, что Ючан давно перебрался жить в эту приемную, почти сразу как начал тут работать, но до сих пор не понимает, как тот умудряется на этом диване спать. Хотя и сама приемная скорее напоминает чулан какой-то. Стеллажи с бумагами вдоль одной стены, несчастный диван у другой. И стол с двумя стульями у небольшого окна, которое к тому же где-то под потолком. Зато на входной двери гордая надпись “Детективное агентство “Кактус”. Когда Хангёль был здесь впервые, он даже не сразу заметил дверь, ведущую в еще одно помещение. Кванрёль гордо именует его рабочим кабинетом. А еще, по совместительству, их с Джунхи жилплощадью. Насколько в курсе Хангёль, их доходы от детективной деятельности позволяют снимать эти помещения, покрывать текущие расходы и даже платить что-то Ючану, но вот еще и на съем приличной жилой комнаты их уже не хватает. Но, кажется, всех все устраивает.
– Держи. – Ючан протягивает ему щербатую кружку. Для клиентов есть другие, целые. Но Хангёль и не клиент.
Сам Ючан садится на стол. Он что-то вроде секретаря, личного помощника, мальчика на побегушках и жилетки для слишком сильно рыдающих клиенток. Хангёль понятия не имеет, что у него было в прошлом, но в общем и целом догадывается, что ничего хорошего. Как и у всех, впрочем.
– Какой-то ты смурной, – выдает Ючан после нескольких минут молчания. – Что-то пошло не так вчера?
– Все нормально, хён, – качает головой Хангёль. – Просто в кои-то веки у меня есть для вас работа, а не наоборот.
– Так что ты молчал-то? – Ючан спрыгивает со стола. – Пойду разбужу Кванрёль хёна.
Тот перестает ворчать и смотреть исподлобья после двух чашек кофе и как раз к возвращению Джунхи.
– Выкладывай, ради чего меня разбудили, – командует Кванрёль, устроившись в кресле с третьей кружкой кофе в руках, как только Джунхи садится за свой стол.
– Мне нужно, чтобы вы нашли человека, – говорит Хангёль и смотрит на свои сцепленные пальцы.
– Знакомого? Он у тебя что-то украл? Или что-то тебе сделал? – тут же уточняет Кванрёль. – Ты знаешь наши расценки. Мы, конечно, скинем по максимуму, но и совсем по доброте душевной помочь не сможем, если это будет что-то сложное, – сам понимаешь.
Хангёль шумно выпускает воздух из легких.
– Я думаю, за это дело вы возьмете с меня по полной ставке, – наконец говорит он. – Я не знаю, как его зовут, не знаю, где он живет. Даже не знаю, местный он или приезжий.
– Интересный поворот, – Джунхи облокачивается на стол, подается ближе, и, судя по блеску в глазах, его эти сложности только раззадоривают. – Пояснишь?
– Я вчера выполнял заказ, – не очень уверенно начинает Хангёль. – И, когда уже возвращался, увидел нечто очень странное. Вдоль канала шел парень, какой-то пижон при параде, а ему навстречу – тварь. Но только она не напала на него, не убила, как это обычно бывает. Он ею как будто управлял, понимаете? Позвал за собой, и она пошла.
– То есть, для начала, он ее видел? – выгибает бровь Кванрёль.
Хангёль поджимает губы и кивает.
Половину своей жизни он был уверен, что сумасшедший, что видит то, чего нет. А вторую половину – никак не мог определиться, повезло ему или нет. Твари населяли город, выползали по ночам и убивали людей. Но их никто не видел, никто, кроме Хангёля. Все знали, что ночью не стоит выходить – слишком велики шансы, что утром твой труп найдут на обочине, но никто не знал почему. Хангёль же выходить не боялся. Он видел тварей, иногда даже чувствовал издалека, и мог их обойти, проскользнуть незамеченным.
Именно поэтому он водил по ночам людей по городу и брал за это деньги.
Но только получается, что он не один такой.
Кванрёль и Джунхи заваливают его вопросами, их интересует все: примерные рост и вес, одежда, какие-то отличительные черты – что угодно, что может помочь. Хангёль описывает все, что видел, несколько раз, пока не ловит себя на том, что еще немного и он начнет придумывать какие-то детали, лишь бы помочь.
– Если все действительно так и ты не один видишь эту дрянь – это и на нас может отразиться, – задумчиво говорит Джунхи. – Давай так, в счет платы за наши услуги, сегодня ночью бесплатно проводишь человека. Так сказать, залог.
Хангёль даже не думает торговаться.
– И что ты думаешь по этому поводу? – спрашивает Кванрёль, едва гость уходит.
– Что это грозит нам неприятностями, – весело отзывается Джунхи. – Если бы заказ был не от Хангёля, хрен бы я за него взялся.
– Так беспокоят потусторонние сущности? – усмехается Кванрёль.
– Так не хочется лезть к богатеньким снобам, – парирует Джунхи. – Мало того, что туда хрен попадешь, так еще и хрен кто захочет с нами говорить. Со связями у нас там не густо.
Ючан, который уходил проводить Хангёля, возвращается и ставит перед Джунхи чашку кофе.
– А мне чего не принес? – ворчливо спрашивает Кванрёль.
– А ты не просил, – пожимает плечами Ючан и садится на стул напротив стола Джунхи.
О том, что он тоже не просил, Джунхи решает промолчать. К тому же за кофе он благодарен.
– Вообще мне не нравится сама мысль о том, что монстров этих видит не только Хангёль, – качает головой Джунхи. – Так себе расклад получается. Если это единичные случаи, то попробуй найти иголку в стоге сена. А если таких, как он, много, но они при этом не вмешаиваются, то это мудачизм за гранью с их стороны.
– Сразу отметаешь вариант, что Хангёлю все это привиделось? – Кванрёль задумчиво постукивает пальцами по краю столешницы.
– Пока – нет, – Джунхи усмехается. – Чтобы я и самый простой вариант сразу отбросил?
– Он не выглядел, как сумасшедший, – неуверенно подает голос Ючан.
– А никто и не говорит, что он сумасшедший, – мягко улыбается Джунхи. – Но подумай сам. Он измотан, ночь, полумрак и туман, звуки всякие неприятные со всех сторон, постоянное ожидание угрозы. Тут кому угодно и что угодно привидеться может.
– А вариант спустить на тормозах не рассматриваешь? – вдруг спрашивает Кванрёль. Он смотрит в сторону и все так же постукивает пальцами по краю стола. – Мол, попытались, поискали, следов нет, нам очень жаль, держи залог обратно.
Джунхи только фыркает.
Он знает, что Кванрёль на самом деле крайне скептически относится и к самому Хангёлю, и к его рассказам про монстров. Он не то считает Хангёля просто крайне везучим, не то отбитым на всю голову и все еще крайне везучим. И именно поэтому никогда не лезет в их с Джунхи маленький бизнес по сопровождению людей. Но чисто по-человечески относится к Хангёлю хорошо, а этого вполне достаточно.
Джунхи, наверное, относился бы так же. Но только, если бы не Хангёль, очень вряд ли, что он сейчас вообще был бы жив. Он уже не помнит зачем и почему его понесло куда-то ночью, но его вдруг тормознул посреди улицы незнакомый пацан и настоятельно порекомендовал изменить маршрут. И это так и могло бы остаться короткой встречей с очередным городским сумасшедшим, но утром в том переулке, в который не свернул Джунхи, нашли труп. И, судя по времени смерти, у Джунхи были все шансы оказаться на его месте.
Он потом нашел пацана, да тот особо и не прятался. Долго выпытывал, откуда он знал, а потом предложил работу, почему-то безоговорочно поверив в историю про монстров. Так и познакомились.
– Я сам всем займусь, – решает Джунхи. – Если будет желание, можешь присоединиться, но я не настаиваю.
– Я хочу присоединиться и помочь, – снова подает голос Ючан.
Кванрёль медленно и очень демонстративно выгибает бровь.
– Рассказываю один раз, повторять не буду, – Хангёль без интереса смотрит на своего сегодняшнего клиента и говорит ровным и нудным тоном. – Как только выйдем на улицу, ничего не спрашивать, ничего не говорить. Стараться вообще не издавать шума. Мои указания выполнять сразу же и без раздумий. Если я сказал остановиться и вжаться в стену, значит это делать и надо, не спрашивая, что происходит. Это ясно?
Мужчина кивает, нервно и часто.
– Место, куда мне надо… Там нет вывески… – бормочет он.
Хангёль только глаза закатывает. Конечно, там нет вывески. Откуда бы взяться вывеске у бара, когда алкоголь запрещен категорически?
– Я знаю, куда идти, – спокойно отзывается Хангёль.
Он не поручится, что знает все спикизи-бары в округе, но большую часть точно. Львиная доля его клиентов просит сопроводить их именно туда.
– А вы… можете… ну… обратно? – неуверенно уточняет мужчина.
– Нет, – тут же отрезает Хангёль. – Лучше вам дождаться рассвета там.
Каждый второй просит доставить его домой ближе к утру, Хангёль уже привык. Но связываться с пьяными не собирается ни в коем случае, какие бы деньги ему не предлагали. Шансы не вляпаться в неприятности при таком раскладе минимальны. Хотя, как успел заметить Хангёль, твари предпочитают трезвых людей. Но только к черту проверять такие наблюдения на практике.
Сначала Хангёль удивлялся, почему вообще столько желающих рискнуть жизнью и выложить при этом крупную сумму, чтобы просто-напросто попасть в бар. Те открываются еще до заката, туда вполне можно прийти в безопасное время. Но потом заметил, что все они такие, как его сегодняшний клиент: трясущиеся, нервозные. И катастрофически боящиеся за свою репутацию.
До заката в бар может нагрянуть еще и полиция. А вот глубокой ночью беспокоиться не о чем. Ни полиции, ни случайных знакомых на улице. Имидж примерного семьянина и честного гражданина не запятнан.
На самом деле таких людей Хангёль не любит особенно – двуличные и трусливые. От них обычно больше всего неприятностей.
– А вы не скажете, ну… что там? – нарушает молчание мужчина, Хангёль не помнит, как его зовут, хотя Джунхи ему говорил. Да и при встрече мужчина представился.
– А это имеет значение? – к таким вопросам Хангёль тоже привык. И давно выбрал самый оптимальный ответ. – Если так интересно, можете с этой тварью встретиться как-нибудь. Насколько я знаю, когда они нападают, жертва их видит.
Мужчина шумно сглатывает и замолкает.
– Пора, – командует Хангёль и открывает дверь. – Не отставайте.
Бессонная ночь накануне дает себя знать, ему сложнее обычного концентрироваться и прислушиваться. На улице снова туман, густой и плотный, но он стелется почти по земле, не мешая обзору. Главное, чтобы не поднялся, когда Хангёль будет возвращаться домой.
– Никогда не был на улице ночью, – шепотом делится мужчина. Но в окружающей тишине этот шепот почти оглушает, заставляет вздрогнуть.
Хангёль ничего не говорит, только смотрит выразительно через плечо. Мужчина тут же закрывает себе рот руками.
Но до бара они добираются без приключений. Только один раз приходится сделать небольшую петлю, чтобы обойти тварь, зависшую посреди улицы. Хангёль делает это так спокойно, что его клиент даже ничего не понимает.
– Оставшаяся часть платы, – мужчина протягивает ему дрожащей рукой конверт. – Как договаривались.
Хангёль убирает конверт во внутренний карман куртки. Ему немного грустно от мысли, что утром он отдаст эти деньги Джунхи. Но он не сомневается – дело того стоит.
Ючан вздыхает и откидывается на спинку стула, который отзывается на это неприятным скрипом. От неровных мелких рукописных строчек болят глаза, от неудобной позы – шея. Но он сам вызвался помочь. И когда Джунхи утром попросил поднять все контакты, которые могут вдруг оказаться полезными для дела Хангёля, Ючан только кивнул. Где нужные записи, он знает лучше, чем Джунхи или Кванрёль.
Проблема состоит только в том, что все они зашифрованы.
– Все еще возишься? – с усмешкой интересуется Кванрёль, выглянув в приемную. – Странно, что еще не выучил алгоритм. Весь день с этим сидишь.
– Если бы при шифровании кое-кто не совершал ошибок, все было бы гораздо проще, – фыркает Ючан и переворачивает страницу.
– Это ты на меня намекаешь? Или на Джунхи? – тут же выгибает бровь Кванрёль.
– На тебя, хён. Твой почерк, – ехидно тянет Ючан. – Кажется, сам ты алгоритм выучил не совсем верно.
– Мелкий, ты нарываешься, – качает головой Кванрёль. – Уволю.
– И на следующий же день захлебнешься в тонне бумаг. Через месяц начнутся проблемы с налоговой, полицией и администрацией, – Ючан даже не думает отрываться от своего занятия. – А даже если вдруг разберешься со всей этой бюрократией, что вряд ли, я все еще помню, что тут творилось, когда я только пришел, то у тебя не останется времени на расследования. Потому что не думаю, что Джунхи хён возьмет на себя мои обязанности, раз меня ты уволил, да еще и без его ведома.
– Ты охренел вконец, – вздыхает Кванрёль. – Хоть кофе тебя можно попросить сварить?
– Можно, проси, – кивает Ючан. Он поднимает голову и смотрит на Кванрёля с очень серьезным выражением лица. Но выдерживает только пару секунд, начиная хохотать. – Шучу, шучу. Хотя кофе на ночь – странная идея.
Он встает со стула и только тут вдруг понимает, что ночь уже действительно совсем скоро. Ючан косится сначала на часы, потом задирает голову и смотрит в окно. И прикусывает губу.
– Ючан? – зовет его Кванрёль. – Ты чего?
– Через полчаса стемнеет. – Ючан морщится и идет к плитке, чтобы приготовить кофе. – А Джунхи хён все еще не вернулся…
– Джунхи не дурак, не будет ночью шляться, – спокойно говорит Кванрёль и садится на диван. – Или вот-вот явится, или заночует в безопасном месте. В первый раз что ли?
Ючан только вздыхает. Он все это прекрасно понимает, но не волноваться у него не получается.
– А если бы я сейчас где-то шлялся, ты бы обо мне так же волновался? – с улыбкой спрашивает Кванрёль, забирая из рук Ючана чашку с кофе.
– Ты меня уволить обещал пять минут назад, зачем мне о тебе волноваться? – усмехается Ючан в ответ. Ему в общем-то как-то без разницы, что Кванрёль давно просек его не совсем ровное отношение к Джунхи. Вот то, что Джунхи не просекает, – это проблема, да.
Хотя не такая уж и большая, в сравнении с тем, что Джухи все еще не вернулся.
Кванрёль уходит к себе, а Ючан бездумно смотрит в записи. Не получается сосредоточиться, сопоставить символы и буквы с их значением, а уж тем более понять, нужная это информация или нет.
Так что, когда открывается дверь в офис, Ючан разве что на стуле не подпрыгивает.
– Привет, – улыбается Джунхи. Он открывает дверь, но внутрь не заходит, так и остается стоять, привалившись к дверному косяку.
– Господи, хён… – только и выдыхает Ючан. Потому что Джунхи весь в крови и грязи.
– Тихо-тихо, – Джунхи поднимает руку и все так же улыбается. – Все не так страшно, как кажется.
– Кванрёль хён! – Ючан подрывается на ноги, чуть не спотыкается о стул и впиливается бедром в угол стола. – Тащи аптечку – у нас тут ЧП!
– Да какое ЧП, – фыркает Джунхи и отлепляется от косяка. – Подумаешь, пара синяков. Зато! Зато я нашел его!
– Его? – тупо переспрашивает Ючан, обхватывая Джунхи за талию и помогая пройти внутрь.
– Парня, которого ищет Хангёль.
– Хён, мне кажется, родители этого не одобрят.
Хансоль вздыхает и не говорит вслух о том, что самого хёна родители тоже не одобряют. Незачем повторять в тысячный раз то, что все и так знают.
Ты можешь быть хоть сто раз умницей, красавцем, примерным сыном, вежливым и начитанным молодым человеком, но в тот момент, когда ты открыто признаёшься в своей не самой традиционной ориентации, ты перестаешь существовать для их элитного общества. Чжэоп хён вообще-то никогда особенно этого не скрывал, но и не выпячивал. Его родители поскандалили когда-то несколько лет назад, попытались как-то повлиять на сына, но смирились в итоге, хотя и переключили большую часть внимания на других своих детей. Это было грустно, но ожидаемо. Чжэоп тогда часто приходил к Хансолю в гости, сидел у него на подоконнике, болтая ногами в воздухе и рассуждал о том, что ему ещё повезло с семьей: от него не отказались, не сделали изгоем. Им просто нужно время привыкнуть. А Хансоль смотрел на него, кусая щеку изнутри, и думал о том, как быстро хён повзрослел и сможет ли он сам быть таким же рассудительным в шестнадцать. Когда через два года слухи поползли от дома к дому, из одного семейства в другое, Хансоль и не думал, что Чжэоп хён может стать ещё более взрослым и мудрым. Он ходил с гордо поднятой головой, не реагируя на косые взгляды и злые слова в спину. Потом, конечно, иногда плакал у Хансоля на подоконнике, но очень тихо и сдержанно.
Мама Хансоля, как в принципе впечатлительная личность, была в полном ужасе. Еще бы: симпатичный соседский мальчик, который многие годы присматривал за её драгоценным сыном, желанный гость в их доме, и вдруг гей. В тот раз, кажется, Хансоль первый раз серьезно с ней поспорил. Она плакала, заламывала руки и умоляла перестать общаться с соседом. А Хансоль никак не мог взять в толк, что изменилось и в чем проблема. Вмешался обычно отстраненный отец. Он спросил, как давно Хансоль в курсе, какая у Чжэопа ситуация в семье, и неожиданно встал на сторону сына. Хансоль видел, что отец не понимает такого и не одобряет, но старается быть терпимым, и зауважал его так, как не уважал в самом раннем детстве. Мама поплакала еще неделю, но потом стала даже здороваться с Чжэопом, когда встречала его где-нибудь.
И вот сейчас Чжэоп снова, как и обычно, сидит на подоконнике Хансоля, болтает ногами, всё так же не дотягиваясь ими до пола, и зовёт того вместе с собой в гости к новым знакомым. И Хансоль, в принципе, не против, он иногда думает о том, что маловато общается с людьми. Да и мама каждый раз, когда об этом заходит речь, пытается познакомить его с каким-нибудь чудесным молодым человеком, чьим-нибудь сыном, братом, сватом, который сможет благотворно на Хансоля повлиять. Нет уж, спасибо.
Но дело в том, что эти новые знакомые точно, на сто процентов, вообще никак не понравятся семейству Хансоля. Начиная хотя бы с того, что это особняк Пак Дэвона и сам Пак Дэвон. Они не знакомы лично и даже, кажется, не виделись никогда толком. Но слухи про этого Дэвона ходят самые разные. Что он странноватый, что общается с кем ни попадя, что блаженный, что бы это ни значило, что в один прекрасный день его семья, никому ничего толком не объяснив, поспешно отчалила из города в какие-то неведомые края, почему-то бросив младшего сына.
– Дэвон самый добрый человек из тех, кого я знаю, – говорит Чжэоп. – Ты просто обязан с ним познакомиться. Я уверен, что он тебе понравится.
Хансоль пожимает плечами.
– На постоянной основе там живёт парень, который называет себя Марко, и он, не поверишь, обычный человек.
– Как это? – удивляется Хансоль.
– Не знаю, если честно, – улыбается Чжэоп. – Как-то пока неловко было спрашивать. Но даже не учитывая эти два факта, Марко тот еще фрукт, я таких странных и забавных раньше не видел.
Воображение Хансоля пририсовывает загадочному Марко попугая на плечо и длинный хвост, как у мартышки. Он тихонько фыркает над своими мыслями.
– Еще там бывает Квансок хён. Помнишь его?
Хансоль помнит. Они встречались несколько раз на официальных приемах и больших праздниках старших семей. Квансок производил очень серьезное, но приятное впечатление. Хоть и ростом был хорошо если с Чжэопа. Очень странно, что такой, как он, делает в особняке Дэвона, который, судя по описаниям последних десяти минут, имеет все шансы оказаться самым необычным и сомнительным домом в их районе. Спрашивать, конечно же, бесполезно – Чжэоп и сам ничего пока не знает толком.
– А теперь там, вроде как, поселился Суун.
Поселился там – это значит, что все-таки ушел из дома. Или семья выгнала. С них бы сталось – Хансоль бы не удивился. Суун тоже был из тех, о ком старшие переговаривались, понижая голос и неодобрительно покачивая головами. Приятный и безобидный на первый взгляд, изящный и утонченный. Уже на второй взгляд начинало казаться, что с ним что-то не так. Таких называют “себе на уме”. Суун не был обычным подростком из семьи аристократов, он хотел знать об их мире слишком много. Задавал старшим неудобные вопросы, не смущаясь, высказывал вслух непопулярные в их среде мнения. Хансоль ждал, что странному парню такое однажды выйдет боком, и вот это, наконец, видимо, произошло. Собирая в кучу все, что было известно о Дэвоне и его доме, Сууну, кажется, очень повезло оказаться именно там.
– Повезло ему, – говорит Хансоль вслух.
– Ага, – кивает Чжэоп. – Подробностей тоже пока не знаю, но, кажется, сейчас это идеальное для него место. Так что, пойдешь со мной? Должно быть интересно.
– Нет, хён, не думаю, что это хорошая идея, – продолжает отпираться Хансоль. Интересно будет однозначно. Но он не уверен, что готов сейчас впустить в свою жизнь столько странных людей разом.
– Ладно, не буду настаивать, – Чжэоп спрыгивает с подоконника. – Потом поделюсь новостями.
“Мне не интересно!” – хочет крикнуть ему вслед Хансоль, продолжая упрямиться, но думает, что это будет не совсем правдой. Ему интересно. Просто пока не настолько, чтобы выбираться из своего маленького уютного мирка.
Чем ближе к Старому Городу, тем чище и опрятнее становится на улицах. Сейчас Суун старается не отходить далеко от набережной, чтобы снова не заблудиться случайно: ему совсем не понравилось плутать по кварталам обычных этой ночью. Но теперь он точно знает направление, и спасибо, что можно не думать хотя бы об этом. Настроение у него и так препаршивое. Именно поэтому он, в первую очередь, испытывает раздражение, когда видит нахохлившуюся фигуру в паре кварталов от ближайшего входа в Старый Город. Потому что это может быть только Дэвон. Ещё Квансок, конечно, но тот не появлялся сегодня днем и не знал о планах на ночную вылазку. Да и был куда меньше ростом, чего уж тут.
Если бы все сегодня пошло иначе, если бы у Сууна получилось, если бы он справился лучше и настроение не было бы таким гадким, он бы даже был рад Дэвону. Но нет.
– Хён, ну зачем? – вздыхает Суун, поравнявшись с ним. – Говорил же не встречать меня. Не надо со мной нянчиться.
Дэвон чуть улыбается – он вообще почти всегда улыбается, – наклоняет голову вбок и подстраивается под шаг Сууна.
– Мне не спалось и вышел пройтись немного, – говорит он спустя какое-то время.
– Ага, – почти огрызается Суун.
Они пересекают широкую улицу, которая визуально отделяет Старый Город от домов обычных, Суун прислушивается изо всех сил и всё-таки ловит тихий звон, когда они проходят над линией закопанных под брусчатку оберегов. Дэвон кивает сонному патрульному в караульной будке и тот провожает их долгим рассеянным взглядом. Суун знает, что тот смотрит, не потому что они совершают что-то неправильное и не потому что пытается их запомнить. А просто потому что ужасно хочет спать и нечего больше делать. Но всё равно нервно передергивает плечами.
– Как прошло? – спрашивает Дэвон, когда они отходят от границы подальше. Он смотрит участливо, и это немного раздражает.
– Плохо, – морщится Суун.
И тут же исправляет сам себя.
– Ну то есть нормально, ты не подумай ничего такого!
Он вздыхает и впервые со времени встречи прямо смотрит на Дэвона. У того уже на лице написаны вопросы, которые он собирается задавать. И Суун сам знает, что рассказать нужно. А еще вдруг вспоминает о том, что лучше сделать это сейчас, пока они наедине и рядом нет всяких умников, советников или офигенных шутников, которые нынче, кажется, окружают Сууна почти круглые сутки.
– Все живы, всё нормально, никаких приключений. Я нашел квэмуля, установил контакт, взял под контроль и прошел даже больше, чем обычно. Но потом что-то случилось, он сорвался и растворился быстрее, чем я смог снова сосредоточиться.
Суун сжимает кулаки в карманах пальто.
– Я пытался найти еще одного. Но меня облаяли собаки, потом я чуть не заблудился, озяб, наступил во что-то омерзительное, и спасибо, что не очень вонючее. Так что нормально все прошло. Но плохо.
Они почти на месте, и Суун даже думает немного замедлить шаг, чтобы закончить этот разговор на улице.
– Вообще, я так и думал, что рано пока тебе одному пробовать, – говорит Дэвон.
Ну да, конечно. Что еще он может сказать. Суун бы пнул что-нибудь от досады, но не хочет показывать свое состояние. Хотя можно поспорить, что Дэвон уже обо всем догадался.
– Главное, что тебя никто не видел. Никто же?
– Хён, ну ты смеёшься? – все-таки возмущается Суун, стараясь не повышать голоса. – Почти середина ночи! Районы обычных мертвее, чем кладбища, они даже окна ставнями на ночь закрывают наглухо почти все. А у нас – ну кому я нужен? Как выяснилось недавно, именно тем, кому мог бы быть, как раз больше всех наплевать.
Он чувствует, что в голосе прорезаются немного истеричные нотки, и радуется, что говорит почти шепотом, так что их едва ли слышно. Если честно, эта тема куда хуже всех остальных, и Суун вдыхает поглубже, стараясь не задумываться о ней. Они, наконец, добираются до особняка, Дэвон одаривает его еще одним участливым взглядом, отпирает двери и прикладывает палец к губам.
– Ладно, потом продолжим. А сейчас постарайся не шуметь. Сделать тебе чаю?
Издевается, что ли? Суун заламывает брови и все-таки корчит недовольную рожу. Ему требуется еще несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы не рявкнуть что-нибудь резкое. И все его самообладание, чтобы не хлопнуть дверью за собой.
Он правда замерз, не в духе, устал и больше всего на свете хочет сжечь ботинок, которым наступил во что-то, о чьем происхождении старается не задумываться. И не выдержит никаких нравоучений. И сочувствия. И вообще разговоров.
– Нет хён, нахер чай, – как можно вежливее отказывается Суун, – встретимся утром.
Он уходит в сторону лестницы на второй этаж, где находится комната, отданная в его распоряжение.
Дэвон ставит чайник и заваривает свежий чай. Суун может бухтеть сколько хочет, но сейчас на улице действительно зябко, и Дэвон продрог, пока ждал его. А болеть ему совсем некогда. Как, впрочем, все последние два года. Не обязательно, конечно, было вообще выходить, да и Суун не слишком обрадовался. Но иначе Дэвон просто не смог. Он даже спать пробовал лечь, но только проворочался бестолку и сорвался на улицу. Дело не в том, что он не доверяет Сууну, пусть они и мало знакомы. За того поручился Квансок, а его слово стоит многого. И не в том, что Дэвон стремится излишне опекать нового жильца, хотя чрезмерная забота – одна из его неудобных привычек. Дэвон просто переживает. Он слишком хорошо помнит, что значит оказаться одному. Пусть и в Старом Городе совершенно безопасно, да и без крыши над головой Суун в итоге не остался. Но момент, когда ты перестаешь быть частью своей семьи, действительно страшен. В их среде, где родственные связи играют огромное значение, мало кто умеет жить по-настоящему один. Скорее всего, Суун еще не успел осознать этого: слишком много всего случилось с момента бегства из дома, не было шанса остановиться и подумать. Но когда его все-таки накроет, Дэвон бы хотел быть рядом. Он допивает чай, ополаскивает посуду, чтобы не возиться с утра, проверяет, заперта ли входная дверь, и идет спать.
– Я бы спросил, где тебя носило, – бормочет Марко, когда Дэвон забирается к нему под бок, как ему кажется, почти бесшумно. – Но ответ слишком очевиден.
Дэвон вздыхает и лезет обниматься.
– Прости, что разбудил, я старался не шуметь.
– И как он справился? – интересуется Марко.
– Говорит, что почти. Хотя пришел с кислой рожей и весь нахохленный. Думаю, ему не очень нравится в городе. Сказал, что собаки облаяли, значит точно сунулся куда-то не туда. Не знаю, хорошая ли идея – отпускать его одного на такие вылазки. Но Квансок и Сэён считают, что уже можно.
Марко фыркает:
– Много Сэён понимает в городе, как будто. Сам-то за границу лишний раз нос не высовывает.
Подобные реплики в адрес Сэёна Дэвон давно пропускает мимо ушей, эти двое невзлюбили друг друга почти с первого взгляда и не упускали шанса ляпнуть что-нибудь едкое или подколоть. Дэвону быстро надоело играть в третью сторону и теперь он ждал, когда их самих утомит эта, с его точки зрения, детская вражда.
– А ты не думаешь, что слишком сильно его опекаешь? – вдруг меняет тему Марко, и Дэвон не сразу соображает, что речь уже не про Сэёна.
– Кого? Сууна?
– Мы же про него, вроде, разговариваем? – хмыкает Марко. – Он здесь всего третий день, а ты от него почти на отходишь. Еще и с разговорами лезешь постоянно. Это, знаешь ли, может раздражать.
Откатываясь в сторону, Дэвон кладет руку под голову.
– Вообще, конечно, могу предположить что-то в этом роде. Но ты знаешь, мне иногда сложно себя в этом контролировать. С другой стороны, мне сдали его на руки и велели присматривать, беречь и учить.
Марко фыркает и Дэвон знает, что тому хочется съязвить на тему Сэёна и “велели”. Но он просто молчит какое-то время.
– А ты и рад.
– В каком смысле?
– Рад получить ещё одного подопечного, – поясняет Марко совсем другим голосом.
И лучше бы он язвил про Сэёна. Потому что к этой теме Дэвон сейчас не готов. Так нечестно.
– Так нечестно, – говорит он вслух и закрывает глаза.
Марко чувствует себя немного мудаком. Он собирался шутливо поворчать на любимую в последнее время тему. И, кажется, начал не очень удачно. В темноте не видно, но смотреть не обязательно: он знает, что Дэвон сейчас болезненно хмурится. Его, вроде как, нужно погладить и сказать что-нибудь утешающее. Но у Марко на языке жжется фраза о том, что за последние два года он выходил на улицу примерно двадцать три раза. Если не считать заросшего сада за домом. Это совсем не обязательно говорить сейчас, просто он посчитал только сегодня. И оно жжется.
Когда они встречаются впервые, Марко зовут И Хёнгын, ему девятнадцать и он никак толком не может приспособиться к самостоятельной жизни. Он работает в небольшой пекарне и снимает крошечную комнату, в которую из мебели помещаются только кровать со стулом. У него две пары штанов, столько же ботинок, нет планов на ближайшее будущее, зато есть шаткий баланс между арендной платой, необходимостью ужинать каждый день и покупкой более теплой куртки на зиму. Шесть дней в неделю Марко просыпается до рассвета, собирается, стараясь никогда не прислушиваться к тому, что происходит по ту сторону окна, и выходит за порог с первыми лучами солнца. До открытия пекарни он месит тесто и выполняет мелкие поручения, а после – берет велосипед и переключается на доставку заказов. Когда кто-нибудь из немногочисленных знакомых спрашивает, нравится ли ему работа, Хёнгыну нечего сказать в ответ. Это просто работа, она не должна нравиться, за нее должны платить. Хотя, если признаться честно, велосипед и возможность много перемещаться по городу делают ее привлекательнее других вариантов.
Когда Хёнгын впервые видит Дэвона, тот очень быстро бежит. Хёнгын и подумать не мог, что кто-то из аристократов способен бегать с такой скоростью. Загадка разрешается через несколько секунд, когда следом за ним из-за угла выворачивают три или четыре здоровенные ничейные псины. И это выглядит очень паршиво. Потому что псы не заходятся лаем, как это обычно бывает у шавок, которые считают Хёнгына с его велосипедом своими злейшими врагами, а бегут молча, большими прыжками сокращая расстояние между собой и человеком. Оценивая ситуацию за секунды, кажется, впервые в жизни соображая с такой скоростью, Хёнгын в несколько сильных рывков по педалям добирается до высокой каменной ограды, забирается на нее при помощи велосипеда и адреналина и во всю мощь легких орет беглецу, чтобы тащил свою жопу сюда, если не хочет с ней расстаться. Он продолжает кричать и размахивать руками, а когда убеждается, что его заметили, ложится животом поперек ограды, надеясь на свое чувство равновесия, ловит горячую липкую ладонь парня и помогает взобраться наверх. Звук, с которым щелкают собачьи челюсти, когда те в прыжке пытаются поймать ускользающую добычу, потом несколько раз снится Хёнгыну в кошмарах. Он помогает пока ещё незнакомому парню сесть нормально и придерживает его, пока тот хватает воздух широко открытым ртом, пытаясь отдышаться. Псы беснуются под ними, наконец начиная лаять и выглядят очень, очень страшно.
– Спасибо, – сипит спасенный, рукавом размазывая по лицу пыль и выступившие слезы.
– Ага, – соглашается Хёнгын, отпуская его плечо в надежде, что тот не рухнет вниз.
– Дэвон.
Хёнгын не жаждет знакомиться – он не доверяет аристократам, – но особого выбора у него нет. Он представляется и пожимает протянутую руку, только сейчас замечая сломанный под самое мясо ноготь на указательном пальце.
– Правда огромное спасибо, – говорит Дэвон, прерываясь на судорожные вдохи. – Я уже думал, что все – конец.
Псы перестают прыгать и садятся внизу, выжидающе задрав морды.
– Чем ты их так разозлил? – спрашивает Хёнгын, запоздало вспоминая о том, что стоило бы, наверное, говорить более формально или хотя бы на вы.
– Понятия не имею, если честно, – откликается Дэвон, не обратив внимания на форму вопроса. – Возможно зашел куда-то, куда им не понравилось. Я плохо понимаю собак, никогда даже предположить не могу, что у них на уме.
– А я недолюбливаю, – признается Хёнгын, удивляясь собственной болтливости.
– Почему?
– Велосипед и собаки – хреновое сочетание.
И ой, он теперь не просто разговаривает не слишком уважительно, а еще и сквернословит при аристократе. Интересно, у них от такого уши отваливаются?
На самом деле, ему все равно и больше всего он надеется, что собаки скоро уйдут. Или кто-нибудь из прохожих вмешается и отгонит их прочь. Но улица, на которой они застряли, не самая оживленная. А те редкие люди, что изредка проходят мимо, жмутся к дальней ее стороне.
Они проводят на ограде больше часа, и Хёнгын безнадежно опаздывает с последними заказами, лежащими в ящике на багажнике. Можно, конечно, было бы попытаться пробраться по верху куда-нибудь дальше или спрыгнуть на другую сторону, рискуя потом разбираться с владельцем этой территории. Но Дэвон ничего такого не предлагает, а велосипед Хёнгына в заложниках у лохматых тварей, и поэтому он тоже помалкивает. Единственное, что он вообще говорит по своей воле, – это выражает надежду на то, что им удастся выбраться из ловушки до темноты. Дэвон смотрит на него довольно странно, но старательно кивает и поддакивает. Смысл этого странного взгляда Хёнгын понимает только три года спустя.
Собаки уходят сами.
Джунхи искренне не понимает, почему Ючан разводит такую панику, а Кванрёль смотрит настолько недовольно.
– Да что началось-то? – вздыхает Джунхи. – Как будто в первый раз кто-то из нас по лицу отхватил.
– Судя по твоему виду, – сухо констатирует Кванрёль, – ты не только по лицу отхватил. Переломы есть?
– Нет, – фыркает Джунхи.
– С душем сам справишься? – спрашивает Ючан, помогая добраться до этого самого душа.
Откровенно говоря, сильнее всего Джунхи получил по колену. Оно чертовски распухло и почти не гнется. Потому он и заявился так поздно, за каких-то пять минут до заката.
– Предлагаешь потереть мне спинку? – скалится Джунхи. И запоздало понимает, что с его перепачканным и местами опухшим лицом это выглядит, мягко говоря, не очень.
Ючан смотрит на него как на последнего идиота и хмурится.
– Я бы тебя сам отпиздил сейчас, хён, честное слово, – бурчит он, отпуская Джунхи и включая воду в душе.
– А я бы помог, – раздается из-за спины голос Кванрёля.
– Спасибо, на сегодня с меня хватит, – вздыхает Джунхи. – Запишитесь на следующую неделю.
– Грязную одежду просто брось на пол, я потом разберусь, – командует Ючан. Он выходит из ванной, но возвращается быстрее, чем Джунхи успевает расстегнуть пуговицы на жилетке. – Полотенце и белье.
– Даже штаны не дашь? – морщится Джунхи.
– Сначала твое колено обработаю, – пожимает плечами Ючан. Он с сомнением смотрит на попытки Джунхи раздеться, вздыхает и начинает ему помогать. А справившись со всеми пуговицами и застежками, отходит. – Дальше сам.
Джунхи не уверен, но ему кажется, что Ючан выглядит смущенно. Он даже почти уже открывает рот, чтобы озвучить свою мысль, но Ючан успевает раньше уйти в комнату.
После прохладного душа Джунхи даже начинает чувствовать себя сносно. Он с неодобрением смотрит на свое отражение в зеркале: синяки на теле – это ерунда, да и ссадина на скуле – не слишком страшно. Но вот наливающийся фингал под глазом настроение портит.
– Ну, рассказывай, – командует Кванрёль, едва Джунхи выходит из ванной. Судя по его выражению лица, ему есть очень много, что сказать про внешний вид Джунхи, но, спасибо, что сдерживается. – Мне казалось, ты просто пошел опросить возможных свидетелей. Район там, конечно, так себе, но не до такой же степени.
– Там почти никто ничего не видел, – Джунхи садится на кровать. На ней уже разложены средства первой помощи, а Ючан явно вознамерился играть в медсестру. Джунхи не спорит – все равно бесполезно, хотя, по его мнению, его травмы вообще внимания не стоят. Он поднимает взгляд обратно на Кванрёля и продолжает. – Но я получил интересную зацепку. Есть еще один парень, который занимается тем же, чем и Хангёль. И под описание подходит: небольшого роста, белобрысый, видит, судя по всему, всякое. Только не из богатеньких он. Я бы сказал ровно наоборот. То есть шмотки шмотками, но сути это не меняет.
Кванрёль выгибает бровь и пока не перебивает, не спрашивает ничего.
– Так что пришлось тащиться в трущобы, – Джунхи морщится и зажмуривает один глаз: Ючан в этот момент добирается до его колена с какой-то очень вонючей мазью. И, несмотря на все его старания быть аккуратным, от малейшего прикосновения все равно ощущение, будто гвозди в ногу забивают.
– А в трущобах не любят слишком любопытных, – вздыхает Кванрёль, в общем-то верно выстраивая дальнейшую цепочку событий.
– Ну да, хотя я все равно узнал все, что надо. На раковине блокнот – там адрес и имя. Завтра провожу туда Хангёля, – говорит Джунхи и тут же крупно вздрагивает, Ючан слишком сильно затягивает бинт на его колене. – Эй, вообще-то больно!
– Конечно, больно, – кивает Ючан, но бинт ослабляет. – Ты никуда завтра не пойдешь, ясно? Тебе вообще ходить не стоит пока. Я сам его отведу.
– Еще чего не хватало! – тут же ощетинивается Джунхи. – За Хангёля я не беспокоюсь, а вот тебе там делать нечего.
– Почему это? – вскидывает голову Ючан.
– Потому что твой длинный язык давно пора подрезать, – фыркает Кванрёль. – Он до добра тебя не доведет, помяни мое слово.
Ючан надувает губы и опускает голову. Но благоразумно молчит.
– Я отведу Хангёля, – решает Кванрёль.
– Быть не может, чтобы я ошибся, – качает головой Хангёль, когда Кванрёль посвящает его в курс дела. – Он не может быть из трущоб. Если я чему и научился на улицах, так это определять на глаз состояние чужого кошелька. И дело тут не в одежде.
– Все рано или поздно ошибаются, – пожимает плечами Кванрёль. – В данном случае я бы предпочел, чтобы ошибся ты. Не потому что хочется побыстрее разделаться с этим делом, хотя и это тоже, а потому что мне не нравится мысль, что вас таких, видящих всякое, двое. А если ошибся Джунхи и парень не тот, то значит вообще трое. Как минимум.
Сам Хангёль пока не понимает, как относится к такой перспективе. Знает, что хочет задать миллион вопросов, и, наверное, круто, если он все-таки такой не один. Но на самом деле, он пока даже не до конца в это верит.
– А он точно видит тварей? – нарушает молчание Хангёль спустя долгое время. Они идут лабиринтом мелких улочек, и это так же странно, как и то, что его вообще сопровождает Кванрёль. Куда логичней было бы это делать Джунхи.
– Он занимается тем же, чем занимаешься ты. По крайней мере, именно это мне сказал Джунхи, – как будто неохотно отзывается Кванрёль. – И вроде как, по словам тех, от кого Джунхи вообще про него узнал, – да, видит.
– Кстати о Джунхи хёне… – начинает Хангёль.
Но Кванрёль его перебивает, недовольно скривившись:
– Он немного пострадал, так сказать, издержки профессии. Ничего серьезного, но воспитательную беседу я с ним еще проведу. Это же насколько надо не уметь задавать вопросы, а?
– В смысле – пострадал? – окончательно теряется Хангёль.
– Отхватил пиздюлей, – фыркает Кванрёль. – От кого, не сказал. Но это пока тоже подождет.
– Ох… мне жаль, – прикусывает губу Хангёль.
Он сам достаточно часто бывал бит раньше, знает, насколько это неприятно. И мысль, что из-за него пострадал Джунхи, совсем не радует – Хангёль ведь даже какую-нибудь компенсацию нормально заплатить не сможет.
– Да забей, – машет рукой Кванрёль. – Впредь будет умнее.
Они еще черт знает сколько петляют по улочкам, все более грязным и узким, Хангёля так и подмывает спросить, в чем смысл, если можно гораздо быстрее пройти по прямой. Но наверняка ответ какой-нибудь настолько очевидный, что Кванрёль только посмотрит на него как на идиота, что не понимает простых вещей, и ответит какой-нибудь колкостью. Кванрёль вообще не любит глупые вопросы, то есть почти все, которые может задать Хангёль. Хангёль склоняется к тому, что Кванрёль просто не любит его самого. Хотя неизвестно, есть ли хоть кто-нибудь, кого Кванрёль любит.
– Пришли. – Кванрёль останавливается так резко, что Хангёль чуть не врезается ему в спину. – Надеюсь, удалось остаться незамеченными. Не хочу за этим Ыйчжином по всем трущобам ползать. Благо у него дом еще не в самой глуши.
– Ыйчжин? – переспрашивает Хангёль.
– Парня, которого ты ищешь, зовут И Ыйчжин. Ну, если Джунхи не ошибся, – поясняет Кванрёль.
– Какой дом его? – Хангёль пытается сохранять бесстрастное лицо, но получается это не очень. У него от одной мысли о предстоящей встрече ладони потеют. Если тварями правда можно управлять… – додумать эту мысль он пока не может, слишком нереальной она кажется.
– Подожди, вместе пойдем, – хмыкает Кванрёль. – Кто знает, как он нас встретит вообще.
Хангёль не спорит, просто пожимает плечами, будто ему без разницы. Не только, что Кванрёль идет с ним, а вообще все происходящее.
Только кусает изнутри щеку, когда они стучат в нужную дверь. Она заметно отличается от остальных на этаже: добротная, крепкая, без трещин и вмятин. И даже как будто кажется чище.
Им открывает небольшого роста парень с безбожно вытравленными волосами и в какой-то совершенно убогой одежде. У Хангёля при взгляде на него очень нехорошие подозрения.
– И Ыйчжин? – уточняет Кванрёль.
– Да, это я. Могу вам чем-то помочь? – Ыйчжин опирается плечом на дверной косяк, смотрит с легким налетом заинтересованности и улыбается.
– Нет, простите, – тут же отвечает Хангёль. – Хён, пойдем.
Он разворачивается на пятках и резво стартует к лестнице. Так резво, что Кванрёль его догоняет только пролетом ниже.
– А ну стоять! – рявкает Кванрёль и за плечо разворачивает Хангёля к себе. – Это что за сцена?
– Вы ошиблись, – морщится Хангёль. – Этот не тот, кто мне нужен. Он вообще не похож! Я сразу говорил, что не может он в трущобах жить.
– Ты нам фоторобот не рисовал, – фыркает Кванрёль. – Но это не объясняет твою истерику.
– Мою – что? – Хангёль скрещивает на груди руки. – Хён, я не устраиваю никакую истерику. Это не тот человек, которого я ищу. Не вижу смысла тратить его и наше время.
– Я смотрю, ты совсем дурак, – качает головой Кванрёль. Он почему-то говорит это почти весело. Но тут же снова хмурится. – А теперь слушай внимательно. Сейчас мы вернемся назад, ты извинишься, а потом вы поговорите. Потому что по всему, что нам про этого Ыйчжина известно, выходит, что он такой же как ты. Какая в жопу разница, тот это или не тот человек. К тому же мне не нравится мысль, что Джунхи отхватил просто так.
Последняя фраза звучит совсем неприятно. Хангёль отводит взгляд и поджимает губы.
– Все? Осознал? Готов к конструктивному разговору? – уточняет Кванрёль. Хангёль дергает уголком губ и ведет плечом, сбрасывая руку Кванрёля.
Он и сам теперь понимает, что поступил не слишком умно. Но только не понимает, почему. Ведь, по факту, ему просто нужен человек, который тоже видит тварей. Если Ыйчжин их конечно видит.
– Хорошо-хорошо, – Хангёль прикрывает глаза и трет их пальцами. Делает глубокий вдох и окончательно берет себя в руки. – Только не встревай, ладно?
Кванрёль хмыкает под нос. Получается это у него как-то обидно.
Хангёль прикрывает глаза, пока поднимает руку и стучит в дверь.
– И все-таки чем-то я помочь могу, – Ыйчжин открывает почти сразу и все так же улыбается, только вот, что за этой улыбкой скрывается, неясно.
– Возможно, – кивает Хангёль. – Извините, что так получилось. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Можно зайти?
– Представился бы для начала, – бурчит за его спиной Кванрёль. Не настолько тихо, чтобы Ыйчжин не услышал.
Хангёль чертыхается про себя, но представляется сам и представляет Кванрёля.
– Вы меня прям заинтриговали, – смеется Ыйчжин и пропускает их в квартиру. – Здесь редко бывают столь… занимательные гости.
Хангёль уверен, если у него и остается шанс упасть в глазах Ыйчжина еще ниже после такого нелепого знакомства, то он его использует сразу же. Потому что, едва перешагнув порог, замирает как вкопанный. Последнее, что Хангёль ожидает увидеть в трущобах, – аккуратная и чистая гостиная. И не важно, что мебель недорогая и исключительно практичная. Просто это вообще первая гостиная, в которой он оказывается.
– Присаживайтесь, – Ыйчжин делает вид, что не замечает ступор Хангёля, и указывает на диван. Сам он садится в кресло напротив. – Итак, я вас внимательно слушаю.
Хангёль откашливается, садится на диван, несколько нервно трет ладони о свои колени. Кванрёль садится рядом и с безмятежным видом оглядывается по сторонам. Хангёль набирает воздуха в легкие и просто выпаливает на одном дыхании:
– Мне сказали, что вы тоже видите тварей!
– Тварей? – переспрашивает Ыйчжин, чуть наклонив голову.
– Ну… вот то, что ночью вылезает. Полупрозрачные, похожие на человеческую тень. Которые людей убивают.
– Ты про квэмулей? – уточняет Ыйчжин, как-то разом избавляясь от официального тона.
– Я не знаю, как это называется, – качает головой Хангёль. – Я вообще не думал, что кто-то кроме меня их видит… Так вы – видите?
– Вижу, – улыбка так и не сходит с лица Ыйчжина, но общее выражение становится задумчивым. – Хангёль, расскажи-ка о себе. О своей семье, если точнее.
Хангёль поджимает губы. Он понятия не имеет, к чему такие вопросы. Это, как минимум, крайне невежливо.
– Это разве имеет значение? – хмуро уточняет он.
– Огромное, – кивает Ыйчжин.
Хангёль с ответом медлит. Он никак не может решить: просто послать Ыйчжина к чертям, или сначала объяснить, в чем именно тот не прав. С другой стороны, потом он явно отхватит от Кванрёля и такая перспектива совсем не радует.
У Хангёля не так уж много болевых точек, задев которые, можно довести его до бешенства. Но одна из них – семья.
– Ну? – подталкивает Ыйчжин. Он явно пока не собирается ничего пояснять.
На колено Хангёля опускается рука и сильно его сжимает. Он вздрагивает, на секунду скашивает взгляд на Кванрёля, видя, как тот отрицательно качает головой, и едва ли не слышит его предостерегающий голос: “Только попробуй снова психануть”.
– Я ничего не могу рассказать про свою семью, – мрачно говорит Хангёль и откидывается на спинку дивана, скрещивая на груди руки. – Я ее не знаю. Я из приюта.
– И никогда не пытался ничего выяснить? – удивляется Ыйчжин. – Мне казалось, это такая само собой разумеющаяся вещь – все, кто не знает своих родителей, их ищут. Никогда не понимал, зачем, правда.
– Я тоже не понимаю, зачем, так что нет – не искал, – Хангёль сжимает зубы и смотрит на Ыйчжина исподлобья.
– Ну тогда понятно, почему ты ничего не знаешь про квэмулей, – кивает Ыйчжин. – Способность их видеть передается генетически. И за этим строго следят. Только поэтому я спросил про семью.
– То есть вас таких много? – подает голос Кванрёль.
– Это относительно чего смотреть, – смеется Ыйчжин. – Относительно населения города – нет, не много. Относительно одного твоего друга – да, много. Точную цифру не скажу, не интересовался.
– Если за этим следят, то как так вышло, что за мной не уследили? – хмурится Хангёль.
– Хороший вопрос, – Ыйчжин становится серьезным. – Если бы ты родился здесь, каким бы образом это не вышло, тебя бы никогда не отправили в приют, не убедившись, что способностей у тебя нет. Мы своих не бросаем. Значит, вариант только один остается.
– Какой? – тупо переспрашивает Хангёль.
– Видимо, ты бастард, – пожимает плечами Ыйчжин. – Мать обычная, знать ни про что не знала, отец – кто-нибудь из напыщенных петухов из Старого Города. Заделал служанке ребенка, да и выставил, чтобы скандала избежать. Эти ублюдки свою честь ставят куда выше человеческих жизней. Ну а она и сдала тебя в приют, что вполне логично. Но это я так, навскидку. Детали может другие были, но общая суть, думаю, такая.
Хангёль шумно втягивает воздух носом. Не то чтобы он не рассматривал никогда такой вариант своего происхождения, но все равно становится тошно до ужаса.
– Мы можем этим заняться, – вдруг предлагает Кванрёль, тихо и не очень уверенно.
– К черту, – тут же отзывается Хангёль. Он сжимает челюсть, чувствует, что на щеках желваки выступают, но не может не злиться, не может взять себя в руки. – Если я узнаю, кто мой отец и что все было примерно так, – я его убью.
Ыйчжин вздыхает. И резковато оборачивается в сторону открывшейся входной двери.
– Оу… у нас гости? – спрашивает один из зашедших в квартиру парней, который чуть повыше. Второй хмурится и не слишком приветливо смотрит то на Хангёля, то на Кванрёля.
Хангёль рассеянно думает, что, наверное, стоит поздороваться, но ему на самом деле не до того. Он слишком сильно злится.
– Хён, какие-то проблемы? – подает голос второй.
– В некотором роде, – вздыхает Ыйчжин.
Хангёль чувствует, как напрягается рядом Кванрёль, видит, как оба парня одновременно начинают двигаться в их сторону, и, кажется, намерения у них не слишком добрые.
– Эй, стоп-стоп! Не в том плане! – поспешно добавляет Ыйчжин. – Не надо никого силой выставлять!
– Не уверен, что у них бы получилось, – тихонько фыркает Кванрёль.
– А может все-таки проверим? – спрашивает тот, что повыше.
– Можете оба выйти на улицу и проверять там что угодно, – морщится Ыйчжин. И в этот момент совсем не выглядит добродушным и безобидным, каким показался сначала. Он выдерживает паузу и гораздо мягче добавляет: – Чонха, где твои манеры, в конце концов? Садитесь, будем вместе решать, что делать дальше.
Хангёль не сразу понимает, что проблема – это собственно он сам.
Авторы: Kankouku-man и Kwon
Бета: Ыцу-Ыцу
Иллюстратор: Vikara
Фандом: The Unit: Idol Rebooting Project, UNB, IM, A.C.E, BIGFLO, U-KISS, Big Star, Madtown, 100%, Hot Blood Youth (HBY), Troy, Boys Republic, Imfact, BEAT WIN, MYNAME
Пейринг/Персонажи: И Хангёль/И Суун, Пак Джунхи (Джун)/Кан Ючан (Чан), И Хёнгын (Марко)/Пак Дэвон, И Джунён (Джун)/Джи Хансоль; О Квансок (Филдог), Чхвэ Кванрёль (Канто), И Ыйчжин, Ким Сэён, И Кёнтак (Игон), Хван Чонха, Пак Чжеоп, Ким Киджун, Ким Рокхён, Сон Донмён
Рейтинг: PG-13
Жанр: слэш, АУ, детектив, мистика, экшн
Предупреждение: все геи
Описание: В этом городе, если хочешь проснуться следующим утром, ты должен быть дома до захода солнца. Хангёль знает об этом правиле, но знает еще кое-что, что позволяет ему бродить по улицам в темноте. Так он и зарабатывает на кусок хлеба, провожая поздних прохожих, до тех пор, пока однажды ночью не видит Сууна. Тот не теряет хрустальную туфельку, но надежно захватывает мысли Хангёля.
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
ГЛАВА 1
Ночь – поганое время.
Где-то вдалеке разгорается огненное зарево, воют сирены пожарных машин. Наверное, еще кричат, но этого уже не слышно. Правда, там богатый район, и услуги пожарных доступны в любое время суток. Как и полиции, и врачей.
Вот если бы горело где-нибудь неподалеку, то утром на огромное пепелище приехал бы мэр и толкнул занудную речь о том, как ему жаль, как им всем жаль, но никто ничего не мог поделать. Даже маленькие дети знают: ночью город все равно что мертв.
Хангёль зябко поводит плечами, подносит ладони к губам и обдает их горячим дыханием, тут же начиная растирать пальцы. От воды поднимается туман, воздух влажный и холодный. Но хотя бы прекратился дождь. Можно было бы свернуть во дворы, дальше от канала – там почти нет ветра и хоть немного теплее, – но работающие фонари там практически не встречаются. За набережной хоть как-то следят: меняют разбитые закопченные, грязные стекла на точно такие же закопченные и грязные, но хотя бы целые, проверяют газовые горелки и муфты. А мутный свет этих фонарей – гарантия того, что Хангёль увидит вовремя.
Он вздрагивает, когда раздается надсадный, истеричный собачий лай. Но это тоже далеко – вода принесла звуки, усилила.
– Нервы подводят, – ворчит Хангёль себе под нос, запихивая ладони в карманы потертой куртки и ускоряя шаг. – Надо будет выспаться как следует. Откажусь от следующего заказа.
Хангёль прекрасно знает, что не откажется. Никогда не отказывается, даже если их несколько за ночь, а он валится с ног от усталости. Он зарабатывает хорошие деньги просто на том, что отводит людей туда, куда им надо. Вернее, когда-то эти деньги считались хорошими. Цены растут с каждым днем, а клиентов все меньше.
На улицах нет никого. Ни людей, ни собак. Если кто-то следит за Хангёлем из темных проемов окон, наверняка думает, что он сумасшедший или самоубийца. Насчет первого Хангёль даже готов согласиться.
В какофонию из сирен, собачьего лая и плеска воды врывается еще один звук. Звук быстрых, нервных шагов. Хангёль тут же сворачивает в сторону жилых домов, перебегает узкую разбитую дорогу и ныряет за деревянные ящики, стоящие в проулке.
Он успевает вовремя, до того, как в тумане появляются очертания человеческого силуэта. Хангёль почти не дышит. С другой стороны, с той, откуда пришел Хангёль, движется еще одна тень. Она крупнее, но не такая плотная, полупрозрачная и бесформенная.
Хангёль поджимает губы. Он не один раз видел, как такое происходит, но так и не привык. Наверное, вообще никогда не привыкнет.
Тень зависает на месте, ждет. Человек идет ей навстречу. Хангёль проговаривает про себя дурацкую детскую считалочку. Он всегда шептал ее на ухо Киджуну, когда тот был совсем маленьким и просыпался от ночных кошмаров. Киджуну помогало, а Хангёлю вот не очень. Он чувствует, как встают дыбом волоски на руках.
Человек подходит ближе, туман больше не скрывает ни его дорогого пальто, ни аккуратной стрижки на высветленных волосах. Кто-то из богатеньких. Об этом говорят не только вещи, но и гордо выпрямленная спина и чуть вздернутый подбородок. Хангёль таких за версту чует. Только вот делать в этом районе таким нечего.
Парень останавливается в паре метров от зависшей в воздухе тени. А та становится все темнее и плотнее, как будто поглощает свет вокруг себя. Но пока не нападает.
Хангёль прикусывает губу – ему хочется закричать “Беги!”. Как будто хоть кому-то хоть раз удалось убежать от тварей.
Но парень стоит и задумчиво смотрит в сторону канала. А потом происходит что-то такое, чего Хангёль даже не может осознать. Парень поднимает руку, щелкает пальцами, и тварь дергается, отлетает на пару метров, и тут же начинает светлеть, теряет материальность. Парень вздыхает, снова поднимает руку и жестом как будто бы зовет ее за собой, разворачиваясь в обратную сторону. И тварь следует за ним. Неровно, рывками, как будто ее за невидимый поводок дергают, но следует.
Хангёль настолько ошарашен, что впадает в ступор. А когда приходит в себя, не остается уже ни следа ни от странного парня, ни от твари.
Только все еще воют сирены вдалеке, да шумит вода в канале.
– Ты сегодня рано, – зевает Ючан, открывая Хангёлю дверь. – Я не только еще не выпил кофе, но даже еще и не сварил его. Будешь? Все равно Кванрёль хён еще спит, а с Джунхи хёном вы разминулись - он в пекарню убежал.
– Горячая выпечка на завтрак? – присвистывает Хангёль и садится на видавший виды потертый диван.
– Ага, конечно, – фыркает Ючан и начинает возиться у маленькой электрической плитки. – Заказ для тебя намечается.
– Это хорошо, – кивает Хангёль.
– Думаешь? – Ючан косится на него через плечо. – Выглядишь ты так, будто спал последний раз никогда.
Хангёль только плечами пожимает.
Этой ночью он и правда не смог заснуть. То, что он видел на набережной канала, никак не укладывалось в голове. И страшно этим нервировало.
Ючан как будто и не ждет внятного ответа, продолжая болтать.
– Я, на самом деле, тоже ни черта не могу выспаться. То орет кто-то под окнами, то ломится в ночи по очень срочному делу. И хоть бы раз действительно что-то срочное было, а не просьба о ночлеге, – фыркает Ючан. – Вот ты, когда сейчас заходил, не видел у нас нигде табличек “Бесплатная ночлежка” или типа того? Потому что я не вешал. И из хёнов никто не вешал. А еще диван этот, будь он неладен.
На последних словах Хангёль смотрит на диван, на котором сидит. Он знает, что Ючан давно перебрался жить в эту приемную, почти сразу как начал тут работать, но до сих пор не понимает, как тот умудряется на этом диване спать. Хотя и сама приемная скорее напоминает чулан какой-то. Стеллажи с бумагами вдоль одной стены, несчастный диван у другой. И стол с двумя стульями у небольшого окна, которое к тому же где-то под потолком. Зато на входной двери гордая надпись “Детективное агентство “Кактус”. Когда Хангёль был здесь впервые, он даже не сразу заметил дверь, ведущую в еще одно помещение. Кванрёль гордо именует его рабочим кабинетом. А еще, по совместительству, их с Джунхи жилплощадью. Насколько в курсе Хангёль, их доходы от детективной деятельности позволяют снимать эти помещения, покрывать текущие расходы и даже платить что-то Ючану, но вот еще и на съем приличной жилой комнаты их уже не хватает. Но, кажется, всех все устраивает.
– Держи. – Ючан протягивает ему щербатую кружку. Для клиентов есть другие, целые. Но Хангёль и не клиент.
Сам Ючан садится на стол. Он что-то вроде секретаря, личного помощника, мальчика на побегушках и жилетки для слишком сильно рыдающих клиенток. Хангёль понятия не имеет, что у него было в прошлом, но в общем и целом догадывается, что ничего хорошего. Как и у всех, впрочем.
– Какой-то ты смурной, – выдает Ючан после нескольких минут молчания. – Что-то пошло не так вчера?
– Все нормально, хён, – качает головой Хангёль. – Просто в кои-то веки у меня есть для вас работа, а не наоборот.
– Так что ты молчал-то? – Ючан спрыгивает со стола. – Пойду разбужу Кванрёль хёна.
Тот перестает ворчать и смотреть исподлобья после двух чашек кофе и как раз к возвращению Джунхи.
– Выкладывай, ради чего меня разбудили, – командует Кванрёль, устроившись в кресле с третьей кружкой кофе в руках, как только Джунхи садится за свой стол.
– Мне нужно, чтобы вы нашли человека, – говорит Хангёль и смотрит на свои сцепленные пальцы.
– Знакомого? Он у тебя что-то украл? Или что-то тебе сделал? – тут же уточняет Кванрёль. – Ты знаешь наши расценки. Мы, конечно, скинем по максимуму, но и совсем по доброте душевной помочь не сможем, если это будет что-то сложное, – сам понимаешь.
Хангёль шумно выпускает воздух из легких.
– Я думаю, за это дело вы возьмете с меня по полной ставке, – наконец говорит он. – Я не знаю, как его зовут, не знаю, где он живет. Даже не знаю, местный он или приезжий.
– Интересный поворот, – Джунхи облокачивается на стол, подается ближе, и, судя по блеску в глазах, его эти сложности только раззадоривают. – Пояснишь?
– Я вчера выполнял заказ, – не очень уверенно начинает Хангёль. – И, когда уже возвращался, увидел нечто очень странное. Вдоль канала шел парень, какой-то пижон при параде, а ему навстречу – тварь. Но только она не напала на него, не убила, как это обычно бывает. Он ею как будто управлял, понимаете? Позвал за собой, и она пошла.
– То есть, для начала, он ее видел? – выгибает бровь Кванрёль.
Хангёль поджимает губы и кивает.
Половину своей жизни он был уверен, что сумасшедший, что видит то, чего нет. А вторую половину – никак не мог определиться, повезло ему или нет. Твари населяли город, выползали по ночам и убивали людей. Но их никто не видел, никто, кроме Хангёля. Все знали, что ночью не стоит выходить – слишком велики шансы, что утром твой труп найдут на обочине, но никто не знал почему. Хангёль же выходить не боялся. Он видел тварей, иногда даже чувствовал издалека, и мог их обойти, проскользнуть незамеченным.
Именно поэтому он водил по ночам людей по городу и брал за это деньги.
Но только получается, что он не один такой.
Кванрёль и Джунхи заваливают его вопросами, их интересует все: примерные рост и вес, одежда, какие-то отличительные черты – что угодно, что может помочь. Хангёль описывает все, что видел, несколько раз, пока не ловит себя на том, что еще немного и он начнет придумывать какие-то детали, лишь бы помочь.
– Если все действительно так и ты не один видишь эту дрянь – это и на нас может отразиться, – задумчиво говорит Джунхи. – Давай так, в счет платы за наши услуги, сегодня ночью бесплатно проводишь человека. Так сказать, залог.
Хангёль даже не думает торговаться.
– И что ты думаешь по этому поводу? – спрашивает Кванрёль, едва гость уходит.
– Что это грозит нам неприятностями, – весело отзывается Джунхи. – Если бы заказ был не от Хангёля, хрен бы я за него взялся.
– Так беспокоят потусторонние сущности? – усмехается Кванрёль.
– Так не хочется лезть к богатеньким снобам, – парирует Джунхи. – Мало того, что туда хрен попадешь, так еще и хрен кто захочет с нами говорить. Со связями у нас там не густо.
Ючан, который уходил проводить Хангёля, возвращается и ставит перед Джунхи чашку кофе.
– А мне чего не принес? – ворчливо спрашивает Кванрёль.
– А ты не просил, – пожимает плечами Ючан и садится на стул напротив стола Джунхи.
О том, что он тоже не просил, Джунхи решает промолчать. К тому же за кофе он благодарен.
– Вообще мне не нравится сама мысль о том, что монстров этих видит не только Хангёль, – качает головой Джунхи. – Так себе расклад получается. Если это единичные случаи, то попробуй найти иголку в стоге сена. А если таких, как он, много, но они при этом не вмешаиваются, то это мудачизм за гранью с их стороны.
– Сразу отметаешь вариант, что Хангёлю все это привиделось? – Кванрёль задумчиво постукивает пальцами по краю столешницы.
– Пока – нет, – Джунхи усмехается. – Чтобы я и самый простой вариант сразу отбросил?
– Он не выглядел, как сумасшедший, – неуверенно подает голос Ючан.
– А никто и не говорит, что он сумасшедший, – мягко улыбается Джунхи. – Но подумай сам. Он измотан, ночь, полумрак и туман, звуки всякие неприятные со всех сторон, постоянное ожидание угрозы. Тут кому угодно и что угодно привидеться может.
– А вариант спустить на тормозах не рассматриваешь? – вдруг спрашивает Кванрёль. Он смотрит в сторону и все так же постукивает пальцами по краю стола. – Мол, попытались, поискали, следов нет, нам очень жаль, держи залог обратно.
Джунхи только фыркает.
Он знает, что Кванрёль на самом деле крайне скептически относится и к самому Хангёлю, и к его рассказам про монстров. Он не то считает Хангёля просто крайне везучим, не то отбитым на всю голову и все еще крайне везучим. И именно поэтому никогда не лезет в их с Джунхи маленький бизнес по сопровождению людей. Но чисто по-человечески относится к Хангёлю хорошо, а этого вполне достаточно.
Джунхи, наверное, относился бы так же. Но только, если бы не Хангёль, очень вряд ли, что он сейчас вообще был бы жив. Он уже не помнит зачем и почему его понесло куда-то ночью, но его вдруг тормознул посреди улицы незнакомый пацан и настоятельно порекомендовал изменить маршрут. И это так и могло бы остаться короткой встречей с очередным городским сумасшедшим, но утром в том переулке, в который не свернул Джунхи, нашли труп. И, судя по времени смерти, у Джунхи были все шансы оказаться на его месте.
Он потом нашел пацана, да тот особо и не прятался. Долго выпытывал, откуда он знал, а потом предложил работу, почему-то безоговорочно поверив в историю про монстров. Так и познакомились.
– Я сам всем займусь, – решает Джунхи. – Если будет желание, можешь присоединиться, но я не настаиваю.
– Я хочу присоединиться и помочь, – снова подает голос Ючан.
Кванрёль медленно и очень демонстративно выгибает бровь.
– Рассказываю один раз, повторять не буду, – Хангёль без интереса смотрит на своего сегодняшнего клиента и говорит ровным и нудным тоном. – Как только выйдем на улицу, ничего не спрашивать, ничего не говорить. Стараться вообще не издавать шума. Мои указания выполнять сразу же и без раздумий. Если я сказал остановиться и вжаться в стену, значит это делать и надо, не спрашивая, что происходит. Это ясно?
Мужчина кивает, нервно и часто.
– Место, куда мне надо… Там нет вывески… – бормочет он.
Хангёль только глаза закатывает. Конечно, там нет вывески. Откуда бы взяться вывеске у бара, когда алкоголь запрещен категорически?
– Я знаю, куда идти, – спокойно отзывается Хангёль.
Он не поручится, что знает все спикизи-бары в округе, но большую часть точно. Львиная доля его клиентов просит сопроводить их именно туда.
– А вы… можете… ну… обратно? – неуверенно уточняет мужчина.
– Нет, – тут же отрезает Хангёль. – Лучше вам дождаться рассвета там.
Каждый второй просит доставить его домой ближе к утру, Хангёль уже привык. Но связываться с пьяными не собирается ни в коем случае, какие бы деньги ему не предлагали. Шансы не вляпаться в неприятности при таком раскладе минимальны. Хотя, как успел заметить Хангёль, твари предпочитают трезвых людей. Но только к черту проверять такие наблюдения на практике.
Сначала Хангёль удивлялся, почему вообще столько желающих рискнуть жизнью и выложить при этом крупную сумму, чтобы просто-напросто попасть в бар. Те открываются еще до заката, туда вполне можно прийти в безопасное время. Но потом заметил, что все они такие, как его сегодняшний клиент: трясущиеся, нервозные. И катастрофически боящиеся за свою репутацию.
До заката в бар может нагрянуть еще и полиция. А вот глубокой ночью беспокоиться не о чем. Ни полиции, ни случайных знакомых на улице. Имидж примерного семьянина и честного гражданина не запятнан.
На самом деле таких людей Хангёль не любит особенно – двуличные и трусливые. От них обычно больше всего неприятностей.
– А вы не скажете, ну… что там? – нарушает молчание мужчина, Хангёль не помнит, как его зовут, хотя Джунхи ему говорил. Да и при встрече мужчина представился.
– А это имеет значение? – к таким вопросам Хангёль тоже привык. И давно выбрал самый оптимальный ответ. – Если так интересно, можете с этой тварью встретиться как-нибудь. Насколько я знаю, когда они нападают, жертва их видит.
Мужчина шумно сглатывает и замолкает.
– Пора, – командует Хангёль и открывает дверь. – Не отставайте.
Бессонная ночь накануне дает себя знать, ему сложнее обычного концентрироваться и прислушиваться. На улице снова туман, густой и плотный, но он стелется почти по земле, не мешая обзору. Главное, чтобы не поднялся, когда Хангёль будет возвращаться домой.
– Никогда не был на улице ночью, – шепотом делится мужчина. Но в окружающей тишине этот шепот почти оглушает, заставляет вздрогнуть.
Хангёль ничего не говорит, только смотрит выразительно через плечо. Мужчина тут же закрывает себе рот руками.
Но до бара они добираются без приключений. Только один раз приходится сделать небольшую петлю, чтобы обойти тварь, зависшую посреди улицы. Хангёль делает это так спокойно, что его клиент даже ничего не понимает.
– Оставшаяся часть платы, – мужчина протягивает ему дрожащей рукой конверт. – Как договаривались.
Хангёль убирает конверт во внутренний карман куртки. Ему немного грустно от мысли, что утром он отдаст эти деньги Джунхи. Но он не сомневается – дело того стоит.
Ючан вздыхает и откидывается на спинку стула, который отзывается на это неприятным скрипом. От неровных мелких рукописных строчек болят глаза, от неудобной позы – шея. Но он сам вызвался помочь. И когда Джунхи утром попросил поднять все контакты, которые могут вдруг оказаться полезными для дела Хангёля, Ючан только кивнул. Где нужные записи, он знает лучше, чем Джунхи или Кванрёль.
Проблема состоит только в том, что все они зашифрованы.
– Все еще возишься? – с усмешкой интересуется Кванрёль, выглянув в приемную. – Странно, что еще не выучил алгоритм. Весь день с этим сидишь.
– Если бы при шифровании кое-кто не совершал ошибок, все было бы гораздо проще, – фыркает Ючан и переворачивает страницу.
– Это ты на меня намекаешь? Или на Джунхи? – тут же выгибает бровь Кванрёль.
– На тебя, хён. Твой почерк, – ехидно тянет Ючан. – Кажется, сам ты алгоритм выучил не совсем верно.
– Мелкий, ты нарываешься, – качает головой Кванрёль. – Уволю.
– И на следующий же день захлебнешься в тонне бумаг. Через месяц начнутся проблемы с налоговой, полицией и администрацией, – Ючан даже не думает отрываться от своего занятия. – А даже если вдруг разберешься со всей этой бюрократией, что вряд ли, я все еще помню, что тут творилось, когда я только пришел, то у тебя не останется времени на расследования. Потому что не думаю, что Джунхи хён возьмет на себя мои обязанности, раз меня ты уволил, да еще и без его ведома.
– Ты охренел вконец, – вздыхает Кванрёль. – Хоть кофе тебя можно попросить сварить?
– Можно, проси, – кивает Ючан. Он поднимает голову и смотрит на Кванрёля с очень серьезным выражением лица. Но выдерживает только пару секунд, начиная хохотать. – Шучу, шучу. Хотя кофе на ночь – странная идея.
Он встает со стула и только тут вдруг понимает, что ночь уже действительно совсем скоро. Ючан косится сначала на часы, потом задирает голову и смотрит в окно. И прикусывает губу.
– Ючан? – зовет его Кванрёль. – Ты чего?
– Через полчаса стемнеет. – Ючан морщится и идет к плитке, чтобы приготовить кофе. – А Джунхи хён все еще не вернулся…
– Джунхи не дурак, не будет ночью шляться, – спокойно говорит Кванрёль и садится на диван. – Или вот-вот явится, или заночует в безопасном месте. В первый раз что ли?
Ючан только вздыхает. Он все это прекрасно понимает, но не волноваться у него не получается.
– А если бы я сейчас где-то шлялся, ты бы обо мне так же волновался? – с улыбкой спрашивает Кванрёль, забирая из рук Ючана чашку с кофе.
– Ты меня уволить обещал пять минут назад, зачем мне о тебе волноваться? – усмехается Ючан в ответ. Ему в общем-то как-то без разницы, что Кванрёль давно просек его не совсем ровное отношение к Джунхи. Вот то, что Джунхи не просекает, – это проблема, да.
Хотя не такая уж и большая, в сравнении с тем, что Джухи все еще не вернулся.
Кванрёль уходит к себе, а Ючан бездумно смотрит в записи. Не получается сосредоточиться, сопоставить символы и буквы с их значением, а уж тем более понять, нужная это информация или нет.
Так что, когда открывается дверь в офис, Ючан разве что на стуле не подпрыгивает.
– Привет, – улыбается Джунхи. Он открывает дверь, но внутрь не заходит, так и остается стоять, привалившись к дверному косяку.
– Господи, хён… – только и выдыхает Ючан. Потому что Джунхи весь в крови и грязи.
– Тихо-тихо, – Джунхи поднимает руку и все так же улыбается. – Все не так страшно, как кажется.
– Кванрёль хён! – Ючан подрывается на ноги, чуть не спотыкается о стул и впиливается бедром в угол стола. – Тащи аптечку – у нас тут ЧП!
– Да какое ЧП, – фыркает Джунхи и отлепляется от косяка. – Подумаешь, пара синяков. Зато! Зато я нашел его!
– Его? – тупо переспрашивает Ючан, обхватывая Джунхи за талию и помогая пройти внутрь.
– Парня, которого ищет Хангёль.
ГЛАВА 2
– Хён, мне кажется, родители этого не одобрят.
Хансоль вздыхает и не говорит вслух о том, что самого хёна родители тоже не одобряют. Незачем повторять в тысячный раз то, что все и так знают.
Ты можешь быть хоть сто раз умницей, красавцем, примерным сыном, вежливым и начитанным молодым человеком, но в тот момент, когда ты открыто признаёшься в своей не самой традиционной ориентации, ты перестаешь существовать для их элитного общества. Чжэоп хён вообще-то никогда особенно этого не скрывал, но и не выпячивал. Его родители поскандалили когда-то несколько лет назад, попытались как-то повлиять на сына, но смирились в итоге, хотя и переключили большую часть внимания на других своих детей. Это было грустно, но ожидаемо. Чжэоп тогда часто приходил к Хансолю в гости, сидел у него на подоконнике, болтая ногами в воздухе и рассуждал о том, что ему ещё повезло с семьей: от него не отказались, не сделали изгоем. Им просто нужно время привыкнуть. А Хансоль смотрел на него, кусая щеку изнутри, и думал о том, как быстро хён повзрослел и сможет ли он сам быть таким же рассудительным в шестнадцать. Когда через два года слухи поползли от дома к дому, из одного семейства в другое, Хансоль и не думал, что Чжэоп хён может стать ещё более взрослым и мудрым. Он ходил с гордо поднятой головой, не реагируя на косые взгляды и злые слова в спину. Потом, конечно, иногда плакал у Хансоля на подоконнике, но очень тихо и сдержанно.
Мама Хансоля, как в принципе впечатлительная личность, была в полном ужасе. Еще бы: симпатичный соседский мальчик, который многие годы присматривал за её драгоценным сыном, желанный гость в их доме, и вдруг гей. В тот раз, кажется, Хансоль первый раз серьезно с ней поспорил. Она плакала, заламывала руки и умоляла перестать общаться с соседом. А Хансоль никак не мог взять в толк, что изменилось и в чем проблема. Вмешался обычно отстраненный отец. Он спросил, как давно Хансоль в курсе, какая у Чжэопа ситуация в семье, и неожиданно встал на сторону сына. Хансоль видел, что отец не понимает такого и не одобряет, но старается быть терпимым, и зауважал его так, как не уважал в самом раннем детстве. Мама поплакала еще неделю, но потом стала даже здороваться с Чжэопом, когда встречала его где-нибудь.
И вот сейчас Чжэоп снова, как и обычно, сидит на подоконнике Хансоля, болтает ногами, всё так же не дотягиваясь ими до пола, и зовёт того вместе с собой в гости к новым знакомым. И Хансоль, в принципе, не против, он иногда думает о том, что маловато общается с людьми. Да и мама каждый раз, когда об этом заходит речь, пытается познакомить его с каким-нибудь чудесным молодым человеком, чьим-нибудь сыном, братом, сватом, который сможет благотворно на Хансоля повлиять. Нет уж, спасибо.
Но дело в том, что эти новые знакомые точно, на сто процентов, вообще никак не понравятся семейству Хансоля. Начиная хотя бы с того, что это особняк Пак Дэвона и сам Пак Дэвон. Они не знакомы лично и даже, кажется, не виделись никогда толком. Но слухи про этого Дэвона ходят самые разные. Что он странноватый, что общается с кем ни попадя, что блаженный, что бы это ни значило, что в один прекрасный день его семья, никому ничего толком не объяснив, поспешно отчалила из города в какие-то неведомые края, почему-то бросив младшего сына.
– Дэвон самый добрый человек из тех, кого я знаю, – говорит Чжэоп. – Ты просто обязан с ним познакомиться. Я уверен, что он тебе понравится.
Хансоль пожимает плечами.
– На постоянной основе там живёт парень, который называет себя Марко, и он, не поверишь, обычный человек.
– Как это? – удивляется Хансоль.
– Не знаю, если честно, – улыбается Чжэоп. – Как-то пока неловко было спрашивать. Но даже не учитывая эти два факта, Марко тот еще фрукт, я таких странных и забавных раньше не видел.
Воображение Хансоля пририсовывает загадочному Марко попугая на плечо и длинный хвост, как у мартышки. Он тихонько фыркает над своими мыслями.
– Еще там бывает Квансок хён. Помнишь его?
Хансоль помнит. Они встречались несколько раз на официальных приемах и больших праздниках старших семей. Квансок производил очень серьезное, но приятное впечатление. Хоть и ростом был хорошо если с Чжэопа. Очень странно, что такой, как он, делает в особняке Дэвона, который, судя по описаниям последних десяти минут, имеет все шансы оказаться самым необычным и сомнительным домом в их районе. Спрашивать, конечно же, бесполезно – Чжэоп и сам ничего пока не знает толком.
– А теперь там, вроде как, поселился Суун.
Поселился там – это значит, что все-таки ушел из дома. Или семья выгнала. С них бы сталось – Хансоль бы не удивился. Суун тоже был из тех, о ком старшие переговаривались, понижая голос и неодобрительно покачивая головами. Приятный и безобидный на первый взгляд, изящный и утонченный. Уже на второй взгляд начинало казаться, что с ним что-то не так. Таких называют “себе на уме”. Суун не был обычным подростком из семьи аристократов, он хотел знать об их мире слишком много. Задавал старшим неудобные вопросы, не смущаясь, высказывал вслух непопулярные в их среде мнения. Хансоль ждал, что странному парню такое однажды выйдет боком, и вот это, наконец, видимо, произошло. Собирая в кучу все, что было известно о Дэвоне и его доме, Сууну, кажется, очень повезло оказаться именно там.
– Повезло ему, – говорит Хансоль вслух.
– Ага, – кивает Чжэоп. – Подробностей тоже пока не знаю, но, кажется, сейчас это идеальное для него место. Так что, пойдешь со мной? Должно быть интересно.
– Нет, хён, не думаю, что это хорошая идея, – продолжает отпираться Хансоль. Интересно будет однозначно. Но он не уверен, что готов сейчас впустить в свою жизнь столько странных людей разом.
– Ладно, не буду настаивать, – Чжэоп спрыгивает с подоконника. – Потом поделюсь новостями.
“Мне не интересно!” – хочет крикнуть ему вслед Хансоль, продолжая упрямиться, но думает, что это будет не совсем правдой. Ему интересно. Просто пока не настолько, чтобы выбираться из своего маленького уютного мирка.
Чем ближе к Старому Городу, тем чище и опрятнее становится на улицах. Сейчас Суун старается не отходить далеко от набережной, чтобы снова не заблудиться случайно: ему совсем не понравилось плутать по кварталам обычных этой ночью. Но теперь он точно знает направление, и спасибо, что можно не думать хотя бы об этом. Настроение у него и так препаршивое. Именно поэтому он, в первую очередь, испытывает раздражение, когда видит нахохлившуюся фигуру в паре кварталов от ближайшего входа в Старый Город. Потому что это может быть только Дэвон. Ещё Квансок, конечно, но тот не появлялся сегодня днем и не знал о планах на ночную вылазку. Да и был куда меньше ростом, чего уж тут.
Если бы все сегодня пошло иначе, если бы у Сууна получилось, если бы он справился лучше и настроение не было бы таким гадким, он бы даже был рад Дэвону. Но нет.
– Хён, ну зачем? – вздыхает Суун, поравнявшись с ним. – Говорил же не встречать меня. Не надо со мной нянчиться.
Дэвон чуть улыбается – он вообще почти всегда улыбается, – наклоняет голову вбок и подстраивается под шаг Сууна.
– Мне не спалось и вышел пройтись немного, – говорит он спустя какое-то время.
– Ага, – почти огрызается Суун.
Они пересекают широкую улицу, которая визуально отделяет Старый Город от домов обычных, Суун прислушивается изо всех сил и всё-таки ловит тихий звон, когда они проходят над линией закопанных под брусчатку оберегов. Дэвон кивает сонному патрульному в караульной будке и тот провожает их долгим рассеянным взглядом. Суун знает, что тот смотрит, не потому что они совершают что-то неправильное и не потому что пытается их запомнить. А просто потому что ужасно хочет спать и нечего больше делать. Но всё равно нервно передергивает плечами.
– Как прошло? – спрашивает Дэвон, когда они отходят от границы подальше. Он смотрит участливо, и это немного раздражает.
– Плохо, – морщится Суун.
И тут же исправляет сам себя.
– Ну то есть нормально, ты не подумай ничего такого!
Он вздыхает и впервые со времени встречи прямо смотрит на Дэвона. У того уже на лице написаны вопросы, которые он собирается задавать. И Суун сам знает, что рассказать нужно. А еще вдруг вспоминает о том, что лучше сделать это сейчас, пока они наедине и рядом нет всяких умников, советников или офигенных шутников, которые нынче, кажется, окружают Сууна почти круглые сутки.
– Все живы, всё нормально, никаких приключений. Я нашел квэмуля, установил контакт, взял под контроль и прошел даже больше, чем обычно. Но потом что-то случилось, он сорвался и растворился быстрее, чем я смог снова сосредоточиться.
Суун сжимает кулаки в карманах пальто.
– Я пытался найти еще одного. Но меня облаяли собаки, потом я чуть не заблудился, озяб, наступил во что-то омерзительное, и спасибо, что не очень вонючее. Так что нормально все прошло. Но плохо.
Они почти на месте, и Суун даже думает немного замедлить шаг, чтобы закончить этот разговор на улице.
– Вообще, я так и думал, что рано пока тебе одному пробовать, – говорит Дэвон.
Ну да, конечно. Что еще он может сказать. Суун бы пнул что-нибудь от досады, но не хочет показывать свое состояние. Хотя можно поспорить, что Дэвон уже обо всем догадался.
– Главное, что тебя никто не видел. Никто же?
– Хён, ну ты смеёшься? – все-таки возмущается Суун, стараясь не повышать голоса. – Почти середина ночи! Районы обычных мертвее, чем кладбища, они даже окна ставнями на ночь закрывают наглухо почти все. А у нас – ну кому я нужен? Как выяснилось недавно, именно тем, кому мог бы быть, как раз больше всех наплевать.
Он чувствует, что в голосе прорезаются немного истеричные нотки, и радуется, что говорит почти шепотом, так что их едва ли слышно. Если честно, эта тема куда хуже всех остальных, и Суун вдыхает поглубже, стараясь не задумываться о ней. Они, наконец, добираются до особняка, Дэвон одаривает его еще одним участливым взглядом, отпирает двери и прикладывает палец к губам.
– Ладно, потом продолжим. А сейчас постарайся не шуметь. Сделать тебе чаю?
Издевается, что ли? Суун заламывает брови и все-таки корчит недовольную рожу. Ему требуется еще несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы не рявкнуть что-нибудь резкое. И все его самообладание, чтобы не хлопнуть дверью за собой.
Он правда замерз, не в духе, устал и больше всего на свете хочет сжечь ботинок, которым наступил во что-то, о чьем происхождении старается не задумываться. И не выдержит никаких нравоучений. И сочувствия. И вообще разговоров.
– Нет хён, нахер чай, – как можно вежливее отказывается Суун, – встретимся утром.
Он уходит в сторону лестницы на второй этаж, где находится комната, отданная в его распоряжение.
Дэвон ставит чайник и заваривает свежий чай. Суун может бухтеть сколько хочет, но сейчас на улице действительно зябко, и Дэвон продрог, пока ждал его. А болеть ему совсем некогда. Как, впрочем, все последние два года. Не обязательно, конечно, было вообще выходить, да и Суун не слишком обрадовался. Но иначе Дэвон просто не смог. Он даже спать пробовал лечь, но только проворочался бестолку и сорвался на улицу. Дело не в том, что он не доверяет Сууну, пусть они и мало знакомы. За того поручился Квансок, а его слово стоит многого. И не в том, что Дэвон стремится излишне опекать нового жильца, хотя чрезмерная забота – одна из его неудобных привычек. Дэвон просто переживает. Он слишком хорошо помнит, что значит оказаться одному. Пусть и в Старом Городе совершенно безопасно, да и без крыши над головой Суун в итоге не остался. Но момент, когда ты перестаешь быть частью своей семьи, действительно страшен. В их среде, где родственные связи играют огромное значение, мало кто умеет жить по-настоящему один. Скорее всего, Суун еще не успел осознать этого: слишком много всего случилось с момента бегства из дома, не было шанса остановиться и подумать. Но когда его все-таки накроет, Дэвон бы хотел быть рядом. Он допивает чай, ополаскивает посуду, чтобы не возиться с утра, проверяет, заперта ли входная дверь, и идет спать.
– Я бы спросил, где тебя носило, – бормочет Марко, когда Дэвон забирается к нему под бок, как ему кажется, почти бесшумно. – Но ответ слишком очевиден.
Дэвон вздыхает и лезет обниматься.
– Прости, что разбудил, я старался не шуметь.
– И как он справился? – интересуется Марко.
– Говорит, что почти. Хотя пришел с кислой рожей и весь нахохленный. Думаю, ему не очень нравится в городе. Сказал, что собаки облаяли, значит точно сунулся куда-то не туда. Не знаю, хорошая ли идея – отпускать его одного на такие вылазки. Но Квансок и Сэён считают, что уже можно.
Марко фыркает:
– Много Сэён понимает в городе, как будто. Сам-то за границу лишний раз нос не высовывает.
Подобные реплики в адрес Сэёна Дэвон давно пропускает мимо ушей, эти двое невзлюбили друг друга почти с первого взгляда и не упускали шанса ляпнуть что-нибудь едкое или подколоть. Дэвону быстро надоело играть в третью сторону и теперь он ждал, когда их самих утомит эта, с его точки зрения, детская вражда.
– А ты не думаешь, что слишком сильно его опекаешь? – вдруг меняет тему Марко, и Дэвон не сразу соображает, что речь уже не про Сэёна.
– Кого? Сууна?
– Мы же про него, вроде, разговариваем? – хмыкает Марко. – Он здесь всего третий день, а ты от него почти на отходишь. Еще и с разговорами лезешь постоянно. Это, знаешь ли, может раздражать.
Откатываясь в сторону, Дэвон кладет руку под голову.
– Вообще, конечно, могу предположить что-то в этом роде. Но ты знаешь, мне иногда сложно себя в этом контролировать. С другой стороны, мне сдали его на руки и велели присматривать, беречь и учить.
Марко фыркает и Дэвон знает, что тому хочется съязвить на тему Сэёна и “велели”. Но он просто молчит какое-то время.
– А ты и рад.
– В каком смысле?
– Рад получить ещё одного подопечного, – поясняет Марко совсем другим голосом.
И лучше бы он язвил про Сэёна. Потому что к этой теме Дэвон сейчас не готов. Так нечестно.
– Так нечестно, – говорит он вслух и закрывает глаза.
Марко чувствует себя немного мудаком. Он собирался шутливо поворчать на любимую в последнее время тему. И, кажется, начал не очень удачно. В темноте не видно, но смотреть не обязательно: он знает, что Дэвон сейчас болезненно хмурится. Его, вроде как, нужно погладить и сказать что-нибудь утешающее. Но у Марко на языке жжется фраза о том, что за последние два года он выходил на улицу примерно двадцать три раза. Если не считать заросшего сада за домом. Это совсем не обязательно говорить сейчас, просто он посчитал только сегодня. И оно жжется.
Когда они встречаются впервые, Марко зовут И Хёнгын, ему девятнадцать и он никак толком не может приспособиться к самостоятельной жизни. Он работает в небольшой пекарне и снимает крошечную комнату, в которую из мебели помещаются только кровать со стулом. У него две пары штанов, столько же ботинок, нет планов на ближайшее будущее, зато есть шаткий баланс между арендной платой, необходимостью ужинать каждый день и покупкой более теплой куртки на зиму. Шесть дней в неделю Марко просыпается до рассвета, собирается, стараясь никогда не прислушиваться к тому, что происходит по ту сторону окна, и выходит за порог с первыми лучами солнца. До открытия пекарни он месит тесто и выполняет мелкие поручения, а после – берет велосипед и переключается на доставку заказов. Когда кто-нибудь из немногочисленных знакомых спрашивает, нравится ли ему работа, Хёнгыну нечего сказать в ответ. Это просто работа, она не должна нравиться, за нее должны платить. Хотя, если признаться честно, велосипед и возможность много перемещаться по городу делают ее привлекательнее других вариантов.
Когда Хёнгын впервые видит Дэвона, тот очень быстро бежит. Хёнгын и подумать не мог, что кто-то из аристократов способен бегать с такой скоростью. Загадка разрешается через несколько секунд, когда следом за ним из-за угла выворачивают три или четыре здоровенные ничейные псины. И это выглядит очень паршиво. Потому что псы не заходятся лаем, как это обычно бывает у шавок, которые считают Хёнгына с его велосипедом своими злейшими врагами, а бегут молча, большими прыжками сокращая расстояние между собой и человеком. Оценивая ситуацию за секунды, кажется, впервые в жизни соображая с такой скоростью, Хёнгын в несколько сильных рывков по педалям добирается до высокой каменной ограды, забирается на нее при помощи велосипеда и адреналина и во всю мощь легких орет беглецу, чтобы тащил свою жопу сюда, если не хочет с ней расстаться. Он продолжает кричать и размахивать руками, а когда убеждается, что его заметили, ложится животом поперек ограды, надеясь на свое чувство равновесия, ловит горячую липкую ладонь парня и помогает взобраться наверх. Звук, с которым щелкают собачьи челюсти, когда те в прыжке пытаются поймать ускользающую добычу, потом несколько раз снится Хёнгыну в кошмарах. Он помогает пока ещё незнакомому парню сесть нормально и придерживает его, пока тот хватает воздух широко открытым ртом, пытаясь отдышаться. Псы беснуются под ними, наконец начиная лаять и выглядят очень, очень страшно.
– Спасибо, – сипит спасенный, рукавом размазывая по лицу пыль и выступившие слезы.
– Ага, – соглашается Хёнгын, отпуская его плечо в надежде, что тот не рухнет вниз.
– Дэвон.
Хёнгын не жаждет знакомиться – он не доверяет аристократам, – но особого выбора у него нет. Он представляется и пожимает протянутую руку, только сейчас замечая сломанный под самое мясо ноготь на указательном пальце.
– Правда огромное спасибо, – говорит Дэвон, прерываясь на судорожные вдохи. – Я уже думал, что все – конец.
Псы перестают прыгать и садятся внизу, выжидающе задрав морды.
– Чем ты их так разозлил? – спрашивает Хёнгын, запоздало вспоминая о том, что стоило бы, наверное, говорить более формально или хотя бы на вы.
– Понятия не имею, если честно, – откликается Дэвон, не обратив внимания на форму вопроса. – Возможно зашел куда-то, куда им не понравилось. Я плохо понимаю собак, никогда даже предположить не могу, что у них на уме.
– А я недолюбливаю, – признается Хёнгын, удивляясь собственной болтливости.
– Почему?
– Велосипед и собаки – хреновое сочетание.
И ой, он теперь не просто разговаривает не слишком уважительно, а еще и сквернословит при аристократе. Интересно, у них от такого уши отваливаются?
На самом деле, ему все равно и больше всего он надеется, что собаки скоро уйдут. Или кто-нибудь из прохожих вмешается и отгонит их прочь. Но улица, на которой они застряли, не самая оживленная. А те редкие люди, что изредка проходят мимо, жмутся к дальней ее стороне.
Они проводят на ограде больше часа, и Хёнгын безнадежно опаздывает с последними заказами, лежащими в ящике на багажнике. Можно, конечно, было бы попытаться пробраться по верху куда-нибудь дальше или спрыгнуть на другую сторону, рискуя потом разбираться с владельцем этой территории. Но Дэвон ничего такого не предлагает, а велосипед Хёнгына в заложниках у лохматых тварей, и поэтому он тоже помалкивает. Единственное, что он вообще говорит по своей воле, – это выражает надежду на то, что им удастся выбраться из ловушки до темноты. Дэвон смотрит на него довольно странно, но старательно кивает и поддакивает. Смысл этого странного взгляда Хёнгын понимает только три года спустя.
Собаки уходят сами.
ГЛАВА 3
Джунхи искренне не понимает, почему Ючан разводит такую панику, а Кванрёль смотрит настолько недовольно.
– Да что началось-то? – вздыхает Джунхи. – Как будто в первый раз кто-то из нас по лицу отхватил.
– Судя по твоему виду, – сухо констатирует Кванрёль, – ты не только по лицу отхватил. Переломы есть?
– Нет, – фыркает Джунхи.
– С душем сам справишься? – спрашивает Ючан, помогая добраться до этого самого душа.
Откровенно говоря, сильнее всего Джунхи получил по колену. Оно чертовски распухло и почти не гнется. Потому он и заявился так поздно, за каких-то пять минут до заката.
– Предлагаешь потереть мне спинку? – скалится Джунхи. И запоздало понимает, что с его перепачканным и местами опухшим лицом это выглядит, мягко говоря, не очень.
Ючан смотрит на него как на последнего идиота и хмурится.
– Я бы тебя сам отпиздил сейчас, хён, честное слово, – бурчит он, отпуская Джунхи и включая воду в душе.
– А я бы помог, – раздается из-за спины голос Кванрёля.
– Спасибо, на сегодня с меня хватит, – вздыхает Джунхи. – Запишитесь на следующую неделю.
– Грязную одежду просто брось на пол, я потом разберусь, – командует Ючан. Он выходит из ванной, но возвращается быстрее, чем Джунхи успевает расстегнуть пуговицы на жилетке. – Полотенце и белье.
– Даже штаны не дашь? – морщится Джунхи.
– Сначала твое колено обработаю, – пожимает плечами Ючан. Он с сомнением смотрит на попытки Джунхи раздеться, вздыхает и начинает ему помогать. А справившись со всеми пуговицами и застежками, отходит. – Дальше сам.
Джунхи не уверен, но ему кажется, что Ючан выглядит смущенно. Он даже почти уже открывает рот, чтобы озвучить свою мысль, но Ючан успевает раньше уйти в комнату.
После прохладного душа Джунхи даже начинает чувствовать себя сносно. Он с неодобрением смотрит на свое отражение в зеркале: синяки на теле – это ерунда, да и ссадина на скуле – не слишком страшно. Но вот наливающийся фингал под глазом настроение портит.
– Ну, рассказывай, – командует Кванрёль, едва Джунхи выходит из ванной. Судя по его выражению лица, ему есть очень много, что сказать про внешний вид Джунхи, но, спасибо, что сдерживается. – Мне казалось, ты просто пошел опросить возможных свидетелей. Район там, конечно, так себе, но не до такой же степени.
– Там почти никто ничего не видел, – Джунхи садится на кровать. На ней уже разложены средства первой помощи, а Ючан явно вознамерился играть в медсестру. Джунхи не спорит – все равно бесполезно, хотя, по его мнению, его травмы вообще внимания не стоят. Он поднимает взгляд обратно на Кванрёля и продолжает. – Но я получил интересную зацепку. Есть еще один парень, который занимается тем же, чем и Хангёль. И под описание подходит: небольшого роста, белобрысый, видит, судя по всему, всякое. Только не из богатеньких он. Я бы сказал ровно наоборот. То есть шмотки шмотками, но сути это не меняет.
Кванрёль выгибает бровь и пока не перебивает, не спрашивает ничего.
– Так что пришлось тащиться в трущобы, – Джунхи морщится и зажмуривает один глаз: Ючан в этот момент добирается до его колена с какой-то очень вонючей мазью. И, несмотря на все его старания быть аккуратным, от малейшего прикосновения все равно ощущение, будто гвозди в ногу забивают.
– А в трущобах не любят слишком любопытных, – вздыхает Кванрёль, в общем-то верно выстраивая дальнейшую цепочку событий.
– Ну да, хотя я все равно узнал все, что надо. На раковине блокнот – там адрес и имя. Завтра провожу туда Хангёля, – говорит Джунхи и тут же крупно вздрагивает, Ючан слишком сильно затягивает бинт на его колене. – Эй, вообще-то больно!
– Конечно, больно, – кивает Ючан, но бинт ослабляет. – Ты никуда завтра не пойдешь, ясно? Тебе вообще ходить не стоит пока. Я сам его отведу.
– Еще чего не хватало! – тут же ощетинивается Джунхи. – За Хангёля я не беспокоюсь, а вот тебе там делать нечего.
– Почему это? – вскидывает голову Ючан.
– Потому что твой длинный язык давно пора подрезать, – фыркает Кванрёль. – Он до добра тебя не доведет, помяни мое слово.
Ючан надувает губы и опускает голову. Но благоразумно молчит.
– Я отведу Хангёля, – решает Кванрёль.
– Быть не может, чтобы я ошибся, – качает головой Хангёль, когда Кванрёль посвящает его в курс дела. – Он не может быть из трущоб. Если я чему и научился на улицах, так это определять на глаз состояние чужого кошелька. И дело тут не в одежде.
– Все рано или поздно ошибаются, – пожимает плечами Кванрёль. – В данном случае я бы предпочел, чтобы ошибся ты. Не потому что хочется побыстрее разделаться с этим делом, хотя и это тоже, а потому что мне не нравится мысль, что вас таких, видящих всякое, двое. А если ошибся Джунхи и парень не тот, то значит вообще трое. Как минимум.
Сам Хангёль пока не понимает, как относится к такой перспективе. Знает, что хочет задать миллион вопросов, и, наверное, круто, если он все-таки такой не один. Но на самом деле, он пока даже не до конца в это верит.
– А он точно видит тварей? – нарушает молчание Хангёль спустя долгое время. Они идут лабиринтом мелких улочек, и это так же странно, как и то, что его вообще сопровождает Кванрёль. Куда логичней было бы это делать Джунхи.
– Он занимается тем же, чем занимаешься ты. По крайней мере, именно это мне сказал Джунхи, – как будто неохотно отзывается Кванрёль. – И вроде как, по словам тех, от кого Джунхи вообще про него узнал, – да, видит.
– Кстати о Джунхи хёне… – начинает Хангёль.
Но Кванрёль его перебивает, недовольно скривившись:
– Он немного пострадал, так сказать, издержки профессии. Ничего серьезного, но воспитательную беседу я с ним еще проведу. Это же насколько надо не уметь задавать вопросы, а?
– В смысле – пострадал? – окончательно теряется Хангёль.
– Отхватил пиздюлей, – фыркает Кванрёль. – От кого, не сказал. Но это пока тоже подождет.
– Ох… мне жаль, – прикусывает губу Хангёль.
Он сам достаточно часто бывал бит раньше, знает, насколько это неприятно. И мысль, что из-за него пострадал Джунхи, совсем не радует – Хангёль ведь даже какую-нибудь компенсацию нормально заплатить не сможет.
– Да забей, – машет рукой Кванрёль. – Впредь будет умнее.
Они еще черт знает сколько петляют по улочкам, все более грязным и узким, Хангёля так и подмывает спросить, в чем смысл, если можно гораздо быстрее пройти по прямой. Но наверняка ответ какой-нибудь настолько очевидный, что Кванрёль только посмотрит на него как на идиота, что не понимает простых вещей, и ответит какой-нибудь колкостью. Кванрёль вообще не любит глупые вопросы, то есть почти все, которые может задать Хангёль. Хангёль склоняется к тому, что Кванрёль просто не любит его самого. Хотя неизвестно, есть ли хоть кто-нибудь, кого Кванрёль любит.
– Пришли. – Кванрёль останавливается так резко, что Хангёль чуть не врезается ему в спину. – Надеюсь, удалось остаться незамеченными. Не хочу за этим Ыйчжином по всем трущобам ползать. Благо у него дом еще не в самой глуши.
– Ыйчжин? – переспрашивает Хангёль.
– Парня, которого ты ищешь, зовут И Ыйчжин. Ну, если Джунхи не ошибся, – поясняет Кванрёль.
– Какой дом его? – Хангёль пытается сохранять бесстрастное лицо, но получается это не очень. У него от одной мысли о предстоящей встрече ладони потеют. Если тварями правда можно управлять… – додумать эту мысль он пока не может, слишком нереальной она кажется.
– Подожди, вместе пойдем, – хмыкает Кванрёль. – Кто знает, как он нас встретит вообще.
Хангёль не спорит, просто пожимает плечами, будто ему без разницы. Не только, что Кванрёль идет с ним, а вообще все происходящее.
Только кусает изнутри щеку, когда они стучат в нужную дверь. Она заметно отличается от остальных на этаже: добротная, крепкая, без трещин и вмятин. И даже как будто кажется чище.
Им открывает небольшого роста парень с безбожно вытравленными волосами и в какой-то совершенно убогой одежде. У Хангёля при взгляде на него очень нехорошие подозрения.
– И Ыйчжин? – уточняет Кванрёль.
– Да, это я. Могу вам чем-то помочь? – Ыйчжин опирается плечом на дверной косяк, смотрит с легким налетом заинтересованности и улыбается.
– Нет, простите, – тут же отвечает Хангёль. – Хён, пойдем.
Он разворачивается на пятках и резво стартует к лестнице. Так резво, что Кванрёль его догоняет только пролетом ниже.
– А ну стоять! – рявкает Кванрёль и за плечо разворачивает Хангёля к себе. – Это что за сцена?
– Вы ошиблись, – морщится Хангёль. – Этот не тот, кто мне нужен. Он вообще не похож! Я сразу говорил, что не может он в трущобах жить.
– Ты нам фоторобот не рисовал, – фыркает Кванрёль. – Но это не объясняет твою истерику.
– Мою – что? – Хангёль скрещивает на груди руки. – Хён, я не устраиваю никакую истерику. Это не тот человек, которого я ищу. Не вижу смысла тратить его и наше время.
– Я смотрю, ты совсем дурак, – качает головой Кванрёль. Он почему-то говорит это почти весело. Но тут же снова хмурится. – А теперь слушай внимательно. Сейчас мы вернемся назад, ты извинишься, а потом вы поговорите. Потому что по всему, что нам про этого Ыйчжина известно, выходит, что он такой же как ты. Какая в жопу разница, тот это или не тот человек. К тому же мне не нравится мысль, что Джунхи отхватил просто так.
Последняя фраза звучит совсем неприятно. Хангёль отводит взгляд и поджимает губы.
– Все? Осознал? Готов к конструктивному разговору? – уточняет Кванрёль. Хангёль дергает уголком губ и ведет плечом, сбрасывая руку Кванрёля.
Он и сам теперь понимает, что поступил не слишком умно. Но только не понимает, почему. Ведь, по факту, ему просто нужен человек, который тоже видит тварей. Если Ыйчжин их конечно видит.
– Хорошо-хорошо, – Хангёль прикрывает глаза и трет их пальцами. Делает глубокий вдох и окончательно берет себя в руки. – Только не встревай, ладно?
Кванрёль хмыкает под нос. Получается это у него как-то обидно.
Хангёль прикрывает глаза, пока поднимает руку и стучит в дверь.
– И все-таки чем-то я помочь могу, – Ыйчжин открывает почти сразу и все так же улыбается, только вот, что за этой улыбкой скрывается, неясно.
– Возможно, – кивает Хангёль. – Извините, что так получилось. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Можно зайти?
– Представился бы для начала, – бурчит за его спиной Кванрёль. Не настолько тихо, чтобы Ыйчжин не услышал.
Хангёль чертыхается про себя, но представляется сам и представляет Кванрёля.
– Вы меня прям заинтриговали, – смеется Ыйчжин и пропускает их в квартиру. – Здесь редко бывают столь… занимательные гости.
Хангёль уверен, если у него и остается шанс упасть в глазах Ыйчжина еще ниже после такого нелепого знакомства, то он его использует сразу же. Потому что, едва перешагнув порог, замирает как вкопанный. Последнее, что Хангёль ожидает увидеть в трущобах, – аккуратная и чистая гостиная. И не важно, что мебель недорогая и исключительно практичная. Просто это вообще первая гостиная, в которой он оказывается.
– Присаживайтесь, – Ыйчжин делает вид, что не замечает ступор Хангёля, и указывает на диван. Сам он садится в кресло напротив. – Итак, я вас внимательно слушаю.
Хангёль откашливается, садится на диван, несколько нервно трет ладони о свои колени. Кванрёль садится рядом и с безмятежным видом оглядывается по сторонам. Хангёль набирает воздуха в легкие и просто выпаливает на одном дыхании:
– Мне сказали, что вы тоже видите тварей!
– Тварей? – переспрашивает Ыйчжин, чуть наклонив голову.
– Ну… вот то, что ночью вылезает. Полупрозрачные, похожие на человеческую тень. Которые людей убивают.
– Ты про квэмулей? – уточняет Ыйчжин, как-то разом избавляясь от официального тона.
– Я не знаю, как это называется, – качает головой Хангёль. – Я вообще не думал, что кто-то кроме меня их видит… Так вы – видите?
– Вижу, – улыбка так и не сходит с лица Ыйчжина, но общее выражение становится задумчивым. – Хангёль, расскажи-ка о себе. О своей семье, если точнее.
Хангёль поджимает губы. Он понятия не имеет, к чему такие вопросы. Это, как минимум, крайне невежливо.
– Это разве имеет значение? – хмуро уточняет он.
– Огромное, – кивает Ыйчжин.
Хангёль с ответом медлит. Он никак не может решить: просто послать Ыйчжина к чертям, или сначала объяснить, в чем именно тот не прав. С другой стороны, потом он явно отхватит от Кванрёля и такая перспектива совсем не радует.
У Хангёля не так уж много болевых точек, задев которые, можно довести его до бешенства. Но одна из них – семья.
– Ну? – подталкивает Ыйчжин. Он явно пока не собирается ничего пояснять.
На колено Хангёля опускается рука и сильно его сжимает. Он вздрагивает, на секунду скашивает взгляд на Кванрёля, видя, как тот отрицательно качает головой, и едва ли не слышит его предостерегающий голос: “Только попробуй снова психануть”.
– Я ничего не могу рассказать про свою семью, – мрачно говорит Хангёль и откидывается на спинку дивана, скрещивая на груди руки. – Я ее не знаю. Я из приюта.
– И никогда не пытался ничего выяснить? – удивляется Ыйчжин. – Мне казалось, это такая само собой разумеющаяся вещь – все, кто не знает своих родителей, их ищут. Никогда не понимал, зачем, правда.
– Я тоже не понимаю, зачем, так что нет – не искал, – Хангёль сжимает зубы и смотрит на Ыйчжина исподлобья.
– Ну тогда понятно, почему ты ничего не знаешь про квэмулей, – кивает Ыйчжин. – Способность их видеть передается генетически. И за этим строго следят. Только поэтому я спросил про семью.
– То есть вас таких много? – подает голос Кванрёль.
– Это относительно чего смотреть, – смеется Ыйчжин. – Относительно населения города – нет, не много. Относительно одного твоего друга – да, много. Точную цифру не скажу, не интересовался.
– Если за этим следят, то как так вышло, что за мной не уследили? – хмурится Хангёль.
– Хороший вопрос, – Ыйчжин становится серьезным. – Если бы ты родился здесь, каким бы образом это не вышло, тебя бы никогда не отправили в приют, не убедившись, что способностей у тебя нет. Мы своих не бросаем. Значит, вариант только один остается.
– Какой? – тупо переспрашивает Хангёль.
– Видимо, ты бастард, – пожимает плечами Ыйчжин. – Мать обычная, знать ни про что не знала, отец – кто-нибудь из напыщенных петухов из Старого Города. Заделал служанке ребенка, да и выставил, чтобы скандала избежать. Эти ублюдки свою честь ставят куда выше человеческих жизней. Ну а она и сдала тебя в приют, что вполне логично. Но это я так, навскидку. Детали может другие были, но общая суть, думаю, такая.
Хангёль шумно втягивает воздух носом. Не то чтобы он не рассматривал никогда такой вариант своего происхождения, но все равно становится тошно до ужаса.
– Мы можем этим заняться, – вдруг предлагает Кванрёль, тихо и не очень уверенно.
– К черту, – тут же отзывается Хангёль. Он сжимает челюсть, чувствует, что на щеках желваки выступают, но не может не злиться, не может взять себя в руки. – Если я узнаю, кто мой отец и что все было примерно так, – я его убью.
Ыйчжин вздыхает. И резковато оборачивается в сторону открывшейся входной двери.
– Оу… у нас гости? – спрашивает один из зашедших в квартиру парней, который чуть повыше. Второй хмурится и не слишком приветливо смотрит то на Хангёля, то на Кванрёля.
Хангёль рассеянно думает, что, наверное, стоит поздороваться, но ему на самом деле не до того. Он слишком сильно злится.
– Хён, какие-то проблемы? – подает голос второй.
– В некотором роде, – вздыхает Ыйчжин.
Хангёль чувствует, как напрягается рядом Кванрёль, видит, как оба парня одновременно начинают двигаться в их сторону, и, кажется, намерения у них не слишком добрые.
– Эй, стоп-стоп! Не в том плане! – поспешно добавляет Ыйчжин. – Не надо никого силой выставлять!
– Не уверен, что у них бы получилось, – тихонько фыркает Кванрёль.
– А может все-таки проверим? – спрашивает тот, что повыше.
– Можете оба выйти на улицу и проверять там что угодно, – морщится Ыйчжин. И в этот момент совсем не выглядит добродушным и безобидным, каким показался сначала. Он выдерживает паузу и гораздо мягче добавляет: – Чонха, где твои манеры, в конце концов? Садитесь, будем вместе решать, что делать дальше.
Хангёль не сразу понимает, что проблема – это собственно он сам.
 |  |
@темы: Strong Heart - 2018
-
-
14.08.2018 в 02:20-
-
14.08.2018 в 02:29-
-
14.08.2018 в 02:32-
-
14.08.2018 в 02:33-
-
14.08.2018 в 02:35-
-
14.08.2018 в 02:37-
-
14.08.2018 в 02:39-
-
14.08.2018 в 02:43-
-
14.08.2018 в 02:45-
-
14.08.2018 в 09:08-
-
14.08.2018 в 09:11-
-
14.08.2018 в 09:33-
-
14.08.2018 в 09:37-
-
14.08.2018 в 09:41-
-
14.08.2018 в 09:42-
-
14.08.2018 в 09:44-
-
14.08.2018 в 09:46-
-
14.08.2018 в 09:47-
-
14.08.2018 в 09:48-
-
14.08.2018 в 09:51-
-
14.08.2018 в 09:52-
-
14.08.2018 в 09:54-
-
14.08.2018 в 09:55-
-
14.08.2018 в 09:56-
-
14.08.2018 в 09:58-
-
14.08.2018 в 09:59-
-
20.08.2018 в 06:50крч я знаю из этой кодлы двух с половиной людей в лицо, еще про полутора слышал, а остальные это такой тёмный лес для меня шо я первое время путался в именах и путал Хангёля с Хёнгыном и до кучи с Кванрёлем
(а чо, буквы в именах одинаковые, так шо сойдет)но потом я нарисовал себе на руке хрен знает откуда выкатившейся ручкой схему и начал чо то приблизительно понимать.я короче просто рандомные факты о своих впечатлениях писать буду, не по списку и алфавиту, а как в голову придёт.
внезапный Рокхён внезапен и очень его жалко потому что ну как так ну чо такое ну посоны мы так не договаривались. (когда я про него читал я выл китом и хотел залезть в текст и обнять)
Ыйчжин суров грозен и котятен. прям на протяжение всего фика меня радовал до искр из глаз
ЮЧАН С ДЖУНХИ ПИДРИЛЫ ВАЩЕ ТАКИЕ СКВИШОВЫЕ И ШЛАДКИЕ И ЮЧАН ТАКОЙ ВАЩЕ ПРОСТО БЛИН МЕЛКИЙ УПЫРЬ ЧО ТАКОЕ ТО
*выдохнул*
обнять и плакать их короче. от счастья. и до кучи ленточкой перевязать и печеньем накормить.
на флэшбеке Хёнгына я истошно орал с балкона и курил пока не затошнило. я впечатлительный, да. хорошо, что у него всё хорошо и вокруг всё хорошо и тоже дайте я его в пледик заверну и никому обижать не дам особенно всяким пидрилам которые ходят с задранным носом если вы понимаете о ком я
КСТАТИ О ПИДРИЛАХ С ЗАДРАННЫМ НОСОМ. нэжно люблю Сэёна на самом деле (он как раз один из тех двух с половиной) так шо прям порадовался его наличию но местами хотел настучать ему по тыкве канделябром
*на этом моменте я дочитал до того как Джунён лезет целоваться к Хансолю*
МАЛЬЧИК МОЙ КАК Я РАД КАК РАД ШО ТЫ СМОГ *разбрасывает лепестки роз вокруг себя* Я БОЛЕЛ ЗА ТЕБЯ КАК НЕ БОЛЕЛ ДАВНО ЗА КОГО БЫ ТО НИ БЫЛО ТЫ СМОГ ТЫ ДОБИЛСЯ спасибо суся что Хансоль не оказался вообще в ноль непрошибаемым ахахах ха ха ПИДРИЛА
ПЛАСТМАССОВЫЙ МИР ПОБЕДИЛ ДЖУНЁН ОКАЗАЛСЯ СИЛЬНЕЙ
*раскидывает лепестки*
Чжэоп блин тоже тот еще кучерявый парень xd мелкий но хороший и смешной ♥
КОРОТЫШКА-АРИСТОКРАТ КВАНСОК *скатывается под кровать* ГОСПОДИ ЭТО ЛУЧШЕЕ ОПИСАНИЕ ВСЕГО ТЕКСТА КЛЯНУСЬ СВОИМ ПЛЮШЕВЫМ ЕНОТОМ
вще периодически я забывал о том что все эти парни немного по разную сторону баррикад но меня периодически возвращали в реальность всякие детали вроде упоминания того что кто то не стремается шарахаться по городу после заката а кто то не заработает на одну комнату даже за всю жизнь и в компании.
Люди всегда боятся, но всегда в итоге привыкают. Ко всему.
и это единственная цитата которую я вставлю в свои бессмысленные вопли потому что она такая правдивая что просто да.
Чонха с Кёнтаком которые подкатывают к Чжэопу в два рыла заставили меня бить поварёшкой в тазик и истошно орать потому что я не знал за кого болеть оба пидрилы можно всех троих упаковать и оставить пожалуйста спасибо
*соскребает с пола остатки лепестков* ХАНГЁЛЬ ДИТЯ МОЁ Я ТАК СЧАСТЛИВ ШО ТЫ НАШЁЛ СУУНА СУУН НАШЁЛ ТЕБЯ И ВООБЩЕ СПАСИБО ЧТО САМИ СПРАВИЛИСЬ И МОЛОДЦЫ
я серьёзно чуть губу до крови не прокусил когда Суун так легко на всё согласился и начал себя "расхваливать" на все лады (я б на месте Хангёля от восторга зааорал бы и в окно укатился)
ВЕРНЁМСЯ К ТЕМ ТРОИМ КОТОРЫХ Я УПОМЯНУЛ АБЗАЦЕМ ВЫШЕ
я думал у меня сердце остановится честное слово но увидел коллаж и помер нахой даже не дочитав кусок
если бы Чжэоп выбрал кого-то одного я бы очень ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ РАССТРОИЛСЯ НО НЕТ СПАСИБО ПОЖАЛУЙСТА ДО СВИДАНИЯ
в общем я сначала на всё это дело смотрел с недоверием и непониманием потому что а) не люблю кучу народу и б) не люблю читать какориджи но тут прям надо было вчитаться смириться и топать дальше по сюжету вместе с весёлыми геюгами которые вообще должны своим радужным сиянием отпугивать квэмулей. могли бы вот правда. я конечно видел в шапке что все геи НО ЧТОБЫ ВСЕ НАСТОЛЬКО ГЕЯМИ БЫЛИ.
короче вы прям очень постарались. молодцы и котики ♥
я короче так и не понял кого я забыл упомянуть но я надеюсь вы меня простите потому что семь утра и я только дочитал xdddd
отдельное спасибо Викаре за коллажи. очень красивенькие вхарактерные и подходящие по настроению к тексту. рну и конечно же карточки с подписями для таких дебилов как я ГДЕ НОРМАЛЬНО ВИДНО ЛИЦА спасибо господи
-
-
23.08.2018 в 18:08-
-
25.08.2018 в 22:15к середине прониклась всеми, мэджик прекрасного языка и ритма текста♥ и мир, чудесно прописанный, органичный, мрачноватый
спасибоспасибоспасибо т_______т
и марко ещё, вот очень люблю таких и не борюсь с этим
этот чувак ворвался в мой биаслист разнося всё в клочья и не отпускает уже несколько месяцев)
и их история с Дэвоном отдельная боль и радость
от каждого появления филдога просто растекалась в сироп. просто вот аааааааааааааа зашипперила с ыйджином и что вы мне сделаете
ахахахах! вообще не было такого даже в плане!)
Ыйчжин должен был обломаться об Сэёна и там всякий лавхейт, все дела. но что-то пошло не так
Сэёну вообще в этом тексте повезло меньше, чем хотелось бы(
джунён котятонька ♥
мы сперва поржали, что он будет идеальным сыном маминой подруги, а в итоге как-то так оно и сложилось) очень было весело про него и за него писать. и я, блин, успел забыть шутку про горничную! хдд
спасибо вам за то что читали, и за чудесный отзыв!
теперь окончательно есть ощущение, что не зря за это всё брались!)