Название: Из ничего (Ex nihilo)
Автор: Jusrecht
Переводчик: Jewel Girl
Бета: AgniBlade
Коллажист: Seele-Helga
Фандом: Super Junior
Пейринг: Шивон/Кюхён
Категория: Слэш
Жанр: Романтика, флафф
Рейтинг: NC-17
Размер: Миди, ~13 000 слов
Описание: Они изначально знали, что совершенно не подходят друг другу. Они слишком разные, и единственное, что их связывает — это секс и дикая, безумная жажда соперничества. Их первый раз оказался банальным — Кюхён завелся посреди выступления, и ему срочно потребовалась разрядка, а Шивон просто вовремя оказался у него под рукой. За первым разом последовал второй, третий, пятый, а потом Шивон перестал считать. Они ходили по стеклу, забыв осторожность, сводили друг друга с ума, доводили себя до исступления, лишь бы не потерять контроль, не упустить превосходства, не сломаться из-за нелепых чувств.
Это — их эквилибриум, их бесконечный сдвиг неустойчивого баланса, их расшатанный вальс на краю безумия. И возможно, это — любовь, совсем скоро они поймут.
Разрешение на перевод получено.
- 13 причин, почему они не подходят друг другу -
1. Немыслимое прошлое
Кюхён в полном одиночестве идет позади остальных, держит порядочную дистанцию, и, видя это, Шивон говорит: "Мы могли бы вести себя немного любезнее". Говорит совсем тихо, шепчет, чтобы его слова, проплывая, не смогли преодолеть разделяющее парней расстояние и застряли на периферии, отделяющей от Кюхёна их маленькую, раздраженную группу. Его слышат все, абсолютно все, кроме отстающего макнэ.
Донхэ поднимает голову первым, скорее всего потому, что сам повторял похожие слова из недели в неделю, никогда не страшась холодного молчания, которое всегда возникало после его речи. И пусть он не самый высокий, не самый старший, зато у него, пожалуй, самое доброе сердце. Во всяком случае, у него есть особая храбрость и способность побороть оцепенение страхом, которое так часто душит обыкновенную честность. Шивон перехватывает взгляд Донхэ и мгновенно чувствует себя немного смелее - дружеское участие помогает ему расправить плечи.
- Ну да, - небрежно бросает кто-то, и возможно, это Канин или Хичоль, или любой другой парень из группы. Это не имеет значения, потому что, кому бы ни принадлежали эти слова, интонацию все равно невозможно истолковать двояко - издевка и только.
- Он заслуживает второй шанс, - Шивон выдвигает еще один аргумент, продолжая отстаивать свое мнение. Чувство ущемленной справедливости заставляет его быть решительнее, но вся его добродетельность обрывается намертво, как только большинство одногруппников смеряют его злыми взглядами.
- Тебе легко говорить, - произносит Хёкдже или, скорее, выплевывает, судя по ярости в его голосе. - Ты же практически неприкасаем. Но знаешь, остальным не так повезло.
Шивон напрягается. Это старая рана, но воспоминания прописаны чернилами гуще крови, и со временем боль лишь прячется в панцирь, но исчезать - не исчезает.
- Ты не прав, - с трудом отвечает он, хотя последнее, что ему сейчас нужно - идти против всех. Снова.
- Как скажешь.
И почему-то чувство, так отчетливо напоминающее чувство стыда, заставляет Шивона умолкнуть и сглотнуть горечь, подступившую к горлу. Он изо всех сил старается не думать о двенадцати различных интерпретациях трусости и истинного права бороться за то, что правильно. Потому что когда вырастаешь в семье, где полно денег и когда тебе, в придачу к безупречной располагающей внешности, достается необъятное количество обожателей на каждом углу, приходится возводить вокруг себя тернистый забор чувства неловкости. И нет, Шивону пока не удалось выбраться из-за своей решетки.
Никто из девяти парней не говорит ни слова, но общего молчания вполне достаточно, чтобы подавить все остальные аргументы Шивона. Он не оглядывается назад. Он и так уже достаточно выделился, а Кюхёну в любом случае придется показать, чего он стоит, если, конечно, он все же захочет выжить.
2. Немыслимое сражение
Через несколько месяцев после аварии Кюхён понимает, что даже ниспосланная небесами благодать изнашивает себя. Разумеется, одногруппники любят его, если такое искаженное и искореженное чувство, рожденное из чрева вины, в последствие кровавой трагедии вообще можно назвать любовью. Факт остается фактом - в улыбках парней всегда будет присутствовать боль, потому что в их глазах он был и всегда будет их наказанием - за глупую мелочность, эгоизм и ограниченность. Кюхён - грубейший сигнал к пробуждению, пощечина, напоминающая о том, что ненависть с легкостью может убить. Именно поэтому Итук потакает почти каждой, даже незначительной, его просьбе. Именно поэтому Хичоль замолкает на полуслове, когда его вспыльчивый нрав пытается вырваться на свободу. Именно поэтому Йесон только улыбается своей спокойной непостижимой улыбкой, когда макнэ отпускает едкие шутки о том, что он - лучший певец в группе. Именно поэтому, когда честность, наконец-то, вырывается из заточения чувством вины и ударяет Кюхёна прямо в лицо, он думает, что заслужил большего.
Проблема в том, что, даже несмотря на плотные грозовые облака ярости, Кюхён не настолько слеп, чтобы считать самого себя безупречным. Заметить то, что его поведение уже несколько недель действует остальным на нервы, было легко, ведь даже Донхэ иногда бросал на макнэ недовольные взгляды, а, учитывая его добродушие, это говорило о многом. Но Кюхён не останавливался. Он продолжал накалять атмосферу, выталкивал и выталкивал парней на негатив, ведомый уже чем-то более страшным, чем простое желание поддразнить. А потом кто-то из ребят просто сорвался, и Кюхён выбежал из репетиционного зала, наорав на всех подряд. Ну, по крайней мере, он успел исчезнуть до того, как развязалась настоящая драка.
Это не должно меня волновать, - повторяет Кюхён сам себе, расхаживая взад-вперед по крыше офисного здания. Споры в группе - обычное дело, и какими бы чертовски солнечными и цветочно-привлекательными они ни казались со стороны, споры есть споры. Когда в группе тринадцать человек с абсолютно разными характерами, сложно удержаться от ругани хотя бы три дня подряд.
Только вот на этот раз это по-настоящему больно. Возможно потому, что только правда способна так глубоко ранить своими алмазными острыми гранями и жестоким равнодушием стекла. Как бы там ни было, Кюхён не готов принять правду, не готов отказаться от возможности вымещать свою злобу на подвижных целях. Именно поэтому, когда на крыше его находит Шивон, переполненный благими намерениями, которые буквально сотрясают воздух, Кюхён резко разворачивается и сквозь зубы шипит:
- Не надо.
Шивон выглядит удивленным и слегка оскорбленным, хоть и старается как можно надежнее скрыть эти эмоции за личиной крайне глубокой взволнованности. Достойная попытка. Все-таки роль хорошего парня - его специальность. И Кюхён ненавидит его за эту игру.
- "Не надо" что? - осторожно спрашивает Шивон. Кюхёну хочется поинтересоваться, правда ли он настолько глуп или только прикидывается. Скорее всего - и то, и другое.
- Не надо притворяться, что ты обо мне беспокоишься, - говорит он, чувствуя в горле сопротивление каждого слова. - Или что я тебе даже нравлюсь.
- Я действительно о тебе беспокоюсь, - отвечает Шивон, занимая скорее оборонительную позицию. Кюхён усмехается.
- Ну да, как-никак совсем недавно я чуть было не умер.
- Прекрати повторять это, - в голосе Шивона звучит первый намек на злость. Он раздражает слух, и Кюхён чувствует, как его губы искривляет дикая, жестокая ухмылка.
- Признай это. До той ночи ты меня даже не замечал. Я для тебя и не существовал вовсе. Одна мысль о том, что ты - да впрочем, кто угодно из вас - может обо мне "беспокоиться" не только смешна, но еще и чертовски обидна, знаешь, - Кюхён делает паузу, упиваясь раскаленной белой яростью, которая неистово бурлит в нем и затмевает собой все остальное. Он замечает, что его колотит мелкая дрожь, что его голос срывается, но никогда прежде в его арсенале не было ножа острее этих самых слов. - Что ж, спасибо Господу за эту аварию.
И эти слова так легко, так красиво и идеально слетают с губ, что Кюхён почти улыбается. Или всхлипывает. Или и то, и другое. И, конечно же, его фраза производит на Шивона сильный эффект. Аккуратно выстроенные между ними стены терпения трескаются, разваливаются и падают горой мусора на пол, а когда Шивон отвечает, его голос звучит настолько холодно и яростно, что Кюхёна в тот же момент пробирает до самых костей.
- Ты - жалкий кусок дерьма.
Кюхён смотрит на него, разрываясь между злостью и потрясением.
- Что?
- Попробуй поменьше носить эту рубашку несчастной жертвы и, может быть, ты увидишь, что твоя жизнь вертится не только вокруг этой проклятой аварии.
И это, естественно, уже второй удар за день.
Весь остаток вечера Кюхён проводит в помещении, нацепляя улыбку только по щелчку включения камеры. Целая бессонная ночь и большая часть следующего дня уходят на то, чтобы он, наконец-то, сумел признать, что два настолько болезненных удара были не такими уж несправедливыми. Он действительно вел себя как кусок дерьма, слишком часто разыгрывал карту грубого, испорченного и неуправляемого макнэ, чтобы добиться желаемого, слишком откровенно разочаровал абсолютно всех участников группы.
Да, он был не прав. Поэтому возможно, если до конца этой недели - и до конца следующей тоже - он будет стараться себя приструнить и прекратит жаловаться, при этом все равно оставаясь отчужденным и безразличным, возможно, всего лишь возможно, что одногруппники поймут - таков его способ попросить прощения. Хичоль закатит глаза. Хёкдже проклянет его неспособность извиниться прямо. Сонмин начнет бренчать на гитаре мелодии, которые напомнят Кюхёну музыкальные мотивы из его любимой игры, но он все равно притворится, что ничего не знает. Рёук без особого повода приготовит для него что-нибудь вкусное, а Итук только улыбнется своей понимающей, обреченной улыбкой, которая говорит о том, что лидерство, черт возьми, - круглосуточная работа, и, несмотря на то, что Чонсу иногда ужасно хочется поубивать всех этих несуразных парней за то, что они создают столько сложностей, он никогда не сделает этого, потому что слишком сильно их любит. И да, это истинная любовь, под каким бы искаженным и вывернутым углом на нее ни смотрел Кюхён.
Шивон... Шивон, вероятно, попытается улыбнуться Кюхёну слабой, неловкой улыбкой даже после того, что было сказано между ними. Все-таки он хороший парень, этого не отнять. А Кюхён отведет взгляд и отвернется, в основном потому, что есть слова, которые, что ни делай, уже не забрать, а чувство вины само по себе - странная штука.
3. Немыслимый поцелуй
Когда Кюхён проезжается кулаком по его лицу, Шивон думает, что ему изначально следовало ожидать чего-то подобного. Наступает момент пустоты, который заполняет лишь перепуганное, загнанное дыхание остальных участников группы, а затем Кюхён кричит, что есть сил.
- Сукин ты сын! Ты не имел никакого права! Думаешь, потому, что ты такой якобы невхеренно красивый, с тобой все захотят целоваться?
Шивон не падает на пол, но силы удара вполне достаточно для того, чтобы он сильно пошатнулся и вцепился пальцами в край столешницы, лишь бы устоять на ногах. Парень зачем-то пытается вспомнить, когда в последний раз его кто-то так сильно бил, но в ушах стоит ужасно противный, пусть и смутно знакомый, звон. Перед глазами все еще плывут черные пятна. Шивон моргает и видит, как Донхэ и Шиндон пытаются удержать Кюхёна от того, чтобы он превратил его лицо в кровавое месиво. Кюхён просто поразителен в гневе. Невероятен и слишком красив - гораздо красивее, чем это вообще позволительно.
Шивон крепко зажмуривает глаза, пуская под откос подобный ход мыслей. Его уши горят - Кюхён продолжает без устали швырять в него изысканные ругательства, и Шивон невольно сжимает кулаки до побеления костяшек пальцев. По венам все еще бежит адреналин - отголосок закончившегося три минуты назад выступления. Шивону нелегко сдерживаться - стоит лишь на секунду утратить самообладание, и он с полной силой ударит Кюхёна в ответ.
- Иди к черту, Шивон! К черту тебя и твою гребаную потребность ежесекундно быть шлюхой!
- Кровавый получился фансервис, - Шивон наконец-то открывает глаза, и собственный голос кажется ему слишком тихим и слишком опасным. - Веди себя как профессионал и успокойся, Кю.
Он разворачивается и выходит из комнаты, смахнув с плеча руку обеспокоенного Итука. Это похоже на бегство, но ничего другого не остается, потому что для продолжения спора у Шивона нет ни одного нормального объяснения собственного поступка. Разве что - безумная высота, на которой была установлена сцена или его неспособность здраво мыслить при виде восторженного Кюхёна во время их выступления, когда он выглядит настолько ярким и ошеломительно красивым, а на его губах играет дерзкая улыбка, и бледная кожа мерцает от пота.
В памяти Шивона вспыхивает тот момент, та доля секунды, когда Кюхён провел по губам кончиком языка - нарочито медленно и соблазнительно, настолько пошло, что Шивону не оставалось ничего иного, кроме как быстро его поцеловать. Разумеется, это самая жалкая попытка сфабриковать собственное оправдание. К тому же, она ничуть не умаляет жжения ссадины на лице.
4. Немыслимый первый раз
- Я тебе не верю.
Шивон стоит, прислонившись спиной к двери уборной, выражая собственным видом абсолютное удивление. Если бы сложившаяся ситуация была чуть менее унизительной, Кюхёна, вероятно сложило бы по полам от смеха, он бы смеялся громко и долго, даже до слез, возможно. Но сейчас смех - последняя реакция, о которой он может думать. Кюхён сжимает пальцами эмалированную кромку раковины и горит от стыда. С расстояния в пять мелких шагов Шивону прекрасно видно, насколько сильно он возбужден - слишком узкие брюки только подчеркивают его крепкий стояк, а на сцену возвращаться примерно через десять минут.
- Лучше уйди, - говорит Кюхён, и из-за сухости в горле его слова звучат хрипло и как-то ломко. Возбуждение давит, из-за него тянет внизу живота, и это практически невыносимо. Кюхёну настолько нужна разрядка, что он готов закричать и схватиться за голову. Он знает, что потрясенный, вызывающий взгляд Шивона будет сниться ему еще не одну ночь, но сейчас важнее всего это нервное, мучительное возбуждение, из-за которого не получается думать ни о чем другом. Кюхён даже не может вспомнить, из-за чего именно так сильно завелся.
Шивон стискивает зубы и, в три больших шага преодолев расстояние, отделяющее его от Кюхёна, решительно хватает его за запястье и затаскивает в одну из узких туалетных кабинок. Кюхён возмущенно вскрикивает, но Шивон только бросает ему короткое: "Замолчи" и сразу же прижимает парня к тончайшей стене, провоцируя тишину на острое, бездыханное мгновение.
- Что ты делаешь? - спрашивает Кюхён, как только к нему возвращаются дерзость и праведное негодование. Он стряхивает с себя сильные руки Шивона, и внезапно под кожей вспыхивает отголосок их недавней ссоры - саднящая рана, которая заживет еще явно не скоро. Кюхён делает глубокий вдох, но все, о чем получается думать - губы Шивона и тот вынужденный поцелуй.
- Замолчи, - раздраженно повторяет Шивон, и Кюхён уже готов снова вспомнить язык кулаков, когда парень вдруг зажимает его рот ладонью. - Замолчи или я не помогу тебе с этим.
Свободной рукой Шивон скользит вниз по животу Кюхёна, а затем накрывает его член и осторожно сжимает пальцы поверх брючной ткани, и в этот момент парень искренне рад тому, что его рот уже зажат - из горла вырывается слишком громкий стон удивления и удовольствия. Если бы не Шивон, кто-нибудь с легкостью мог бы услышать этот стон даже из коридора. У Кюхёна подгибаются ноги, он всем телом дрожит и едва ли не умоляет о том, чтобы все скорее прекратилось. Он даже не может назвать испытываемые ощущения удовольствием в полной мере - это нечто дикое и жесткое, почти болезненное. И Кюхёну отчаянно нужно больше.
Когда Шивон наконец-то расстегивает его ширинку и обхватывает член ладонью, Кюхён понимает, что вся его жалкая сдержанность и все попытки сопротивления только что пошли серым пеплом. Он жарко стонет, толкаясь в руку Шивона, и уже на третьем рывке выгибает спину, вдавливая пальцы в широкие плечи неожиданного партнера. Смутно осознавая то, что Шивон что-то шепчет над ухом, Кюхён может только моргать в ответ. Голос парня слишком глубокий и странный, как будто он с трудом балансирует на грани между здравомыслием и безумием, но в этот момент ослепляющей похоти абсолютно ничто не имеет смысла.
"Сильнее", - хочет жадно сказать Кюхён, но получается лишь коснуться кончиком языка ладони Шивона. Парень сбивается с заданного ритма и издает звук, очень похожий на стон, неприличный настолько, что Кюхён усмехается. Он снова проводит языком по ладони Шивона - дважды, трижды, не сводя взгляда с его потемневших глаз. Шивон сглатывает, нахмурившись, и Кюхён думает, что готов вот-вот кончить, возбужденный и окрыленный собственной маленькой победой. Весь былой гнев делает триумф только слаще и разгоняет по венам новый адреналин. Но вот Шивон уже быстрее движет сомкнутой ладонью, и Кюхён запрокидывает голову, прислоняясь затылком к стене, закрывает глаза и позволяет еще нескольким непристойным стонам слететь с языка. По краю сознания смутно проскальзывает мысль о том, что времени осталось совсем немного - может еще минут семь, и кто-нибудь обязательно начнет их искать. Или кто-нибудь просто так может зайти в уборную и услышать их, стать свидетелем жесткой близости. Запрет и пьянящая угроза опасности, спешка - особый кайф, и Кюхён окончательно слетает с катушек - выгибается в спине, задыхается в руках Шивона. Ему нужно кончить как можно скорее.
- В заднем кармане, - неожиданно говорит Шивон, и его глубокий, грубый шепот заставляет Кюхёна еще сильнее дрожать от желания, подаваясь навстречу рваным рывкам. - Достань платок. Ты же не хочешь обкончать сценическую одежду, правда?
Кюхён едва ли не смеется, но послушно тянется к джинсам парня. Конечно, это же Чхве Шивон, истинный джентльмен, идеально старомодный, с дурацким платком в заднем кармане брюк и охренительно горячими ладонями. Он поглаживает член Кюхёна, торопясь подвести его к грани, отводит руку от его рта и, выхватив выглаженный платок из дрожащих пальцев партнера, накрывает мягкой тканью головку его сочащегося смазкой члена. И когда он просто произносит его имя, это хриплое "Кюхён" звучит почти как приказ. Или как разрешение, а может и как чертовски высокомерная просьба: "Давай, пожалуйста. Можешь кончить в мою ладонь". Конечно же, именно это Кюхён и делает, позволив себе благодарный стон. Он сжимает предплечье Шивона, втягивает носом запах его дорогого одеколона, чувствует над ухом его дыхание и ощущает кожей его горячие прикосновения. Его слишком много, и все это так остро и дико, что Кюхён кусает костяшки пальцев, лишь бы сдержаться и не выкрикнуть имя партнера, пока Шивон продолжает вытягивать из него оргазм. Единственный очевидный, но пока еще не разыгранный сценарий - сценарий, по которому Шивон должным образом натягивает на себя Кюхёна, и на этот раз парень кричит, не сдерживаясь, заново возбуждаясь, едва представив себе эту картину.
5. Немыслимый импульс
Когда Кюхён не разговаривает с ним в течение нескольких дней, Шивон знает, что лучше не лезть и не пытаться что-либо исправить. Он даже не позволяет себе задавать лишних вопросов. Любые разговоры окажутся солью для раны, и Шивон понимает, что и сам захотел бы подобного избежать. Когда один парень теряет контроль над происходящим и невольно отдает этот самый контроль другому... Ну, по крайней мере, это слегка унизительно, а Кюхён кончил дважды, причем обрывочно выкрикивая имя Шивона на втором круге. Да от таких вещей кому угодно, хоть немного, но снесет крышу.
Поэтому Шивон напускает на себя хмурый вид, чтобы скрыть за недовольством смирение, и где-то глубоко среди обломков его души - трусость и мелкая пыль облегчения, ведь Кюхён не единственный, кто после случившегося потерял часть себя. К каким бы сложным и запутанным объяснениям ни прибегал Шивон, именно он оказался тем парнем, который собственной рукой помог одному из своих одногруппников кончить. Разумных объяснений для произошедшего нет, как нет оправданий и для второго раза, когда три недели спустя все повторилось. Факт оставался фактом, второй раз случился, и Шивон с готовностью выбросил из головы всякие "почему" и "как так", едва Кюхён расстегнул его ширинку и обхватил пальцами его член, чтобы вернуть услугу. Прежде чем Шивон вошел в комнату и еще до того, как он рухнул на чужую кровать, на языке вертелись бесформенные извинения, но все мысли умерли после первого же прикосновения. Возможно, Шивону было бы стыдно за то, что он так легко уступил контроль, но к тому моменту ему уже надоело просыпаться разгоряченным и возбужденным из-за того, что во снах к нему возвращались раскованные стоны Кю. По утрам Шивон задыхался, и жаркие воспоминания заполняли все его мысли, постепенно разрывая в клочья остатки желания что-либо контролировать. Кюхён ухмыльнулся, заставив Шивона кончить три раза за ночь, а затем они снова начали разговаривать.
Третий раз случился, когда они принимали душ, и Кюхён мучительно долго целовал Шивона, прижимая его спиной к холодной кафельной плитке, а затем опустился на колени и обслужил партнера губами и языком. На четвертый раз Шивон выяснил, что может кончить, просто наблюдая за тем, как Кюхён трахает самого себя пальцами. Естественно, за четвертым разом неизбежно последовал пятый, когда тремя днями позже Шивон сделал для себя еще несколько разных открытий - как глубоко духовных, так и совершенно банальных. Конечно же, в ходе безумных новых экспериментов, Кюхён самолично подкинул Шивону большую часть откровений, и, безусловно, особенно сильно с ума сводил тот факт, что вокальные навыки его драгоценного коллеги, являемые у микрофона, не имели ничего общего со стонами, которые он издавал в постели, когда Шивон вколачивал его в мягкий матрас.
А после пятого раза Шивон прекратил считать.
6. Немыслимые сложности
Одна из самых невыносимых черт Чхве Шивона - та нелепая застенчивость, которую он вдруг проявляет, когда речь заходит о его внешности или семейном благополучии. Впрочем, на последнее Кюхён может закрыть глаза, потому что богатство не дает автоматической гарантии на успех и кроме множества привилегий обеспечивает еще и высокую степень ответственности. В мире блеска и звездочек талант и усердный труд - главные карты, соседняя немаловажная масть - удача и хитрость, а значимое происхождение - та рубашка, которая вызывает лишь ехидные комментарии со стороны.
Первое же по-настоящему задевает Кюхёна. Люди не просто так превозносят и боготворят красоту, зачастую переходя границы разумного. Красота - козырной туз, он бьет другие карты, если и не всегда, то почти постоянно, его веса вполне достаточно для того, чтобы наклонить чашу весов в сторону обладателя хорошей внешности. Где угодно, в любой момент. Ничто не вызывает у людей такой зависти, как красота - случайное сочетание линий и форм, образующих совершенство. Ничто искусственно созданное не способствует природному молотку и долоту, которыми управляют музы.
То же самое относится и к их веселой группе из тринадцати человек. Не так уж просто находиться в одном коллективе с Чхве Шивоном и на ежедневной основе сталкиваться с прекрасным образцом мужественного совершенства в его лице. Кюхён нисколько не удивился бы, узнав, что каждый из них в той или иной мере успел выдумать себе какой-нибудь комплекс. Более того, он точно знает, что тоже не застрахован от падения со своего самолично присвоенного четвертого места.
Но сейчас все иначе.
- В этом никогда не было никаких сомнений, - Кюхён слышит свой голос и думает, что его легкий тон кажется слишком игривым. - Шивон - непревзойденный номер один среди всех нас.
Ведущий, от которого Кюхёну достался компрометирующий вопрос, как и ожидалось, смеется и добавляет к своей речи давно заученную шутку, после которой все гости студии тоже обязаны рассмеяться. Кюхён притворяется, что не видит, как застывает отрепетированная улыбка Шивона, как его сковывает тонкий лед дискомфорта, и держит язык за зубами, оставляя любые возможные реплики до конца съемок.
- Это правда, ты ведь знаешь? - шепчет он через полчаса, остановившись рядом с Шивоном на автостоянке. - Ты - номер один.
Тень раздражения появляется на красивом лице.
- Прекрати говорить об этом.
Кюхён почти спрашивает: "Почему?", но в последний момент сдерживает себя. Ему не нужно ничего спрашивать. Наука колкостей и тонких манипуляций сводится не только к вербальным методам - поведение тоже является важным фактором. Нужно только легко качнуть бедрами, нацепить слабую, но безошибочную усмешку, скрестить на груди руки и медленно постучать пальцами по предплечью. Кюхён молчит, но Шивон все равно ощущает язвительность, напрягается и уходит в себя. Все дело в технике и долгой, по-настоящему долгой, практике.
Это совсем незначительная победа, Кюхён понимает, но в данной ситуации возможность выбора между действием и бездействием - еще один оттиск его превосходства. Потому что теперь Кюхён знает, как Шивон выглядит за три секунды до момента оргазма. Он знает, насколько мягкий, интимный выдох срывается с его губ, если коснуться пальцами его сосков. Знает, как Шивон стонет, если поцеловать его член и провести языком по стволу от основания до самой головки. Знает, насколько темное, убийственное отчаяние загорается в его взгляде, когда он больше не может терпеть искушения, когда собирается повалить Кюхёна и отыметь его буквально до бессознательного состояния. И катись все к черту, если все это не придает слову "победа" совершенно особенного значения. В конце концов, именно мелкие детали наполняют мир столь разнообразным по своим параметрам содержанием.
Возможно, это всего лишь эго или странная тяга к парадоксам любого вида, но Кюхён никогда не ощущает себя более могущественным, чем в тот момент, когда лежит на спине с широко раздвинутыми ногами и наблюдает за тем, как само совершенство, не сводя с него похотливого темного взгляда, постепенно сгорает над ним, с каждым страстным выдохом и рваным толчком рассыпаясь на примитивные "хочу тебя" и "возьму".
"Мой номер один", - думает Кюхён и молчит, но лишь потому, что в этот момент выбирает бездействие.
7. Немыслимый характер
Пятнадцать минут назад у Шивона действительно была иная причина визита. Только вот он потерял ее, едва выяснил, что в общежитии нет никого кроме Кюхёна, и все комнаты абсолютно пусты. Шивон на самом деле пришел, чтобы поговорить с Итуком и на одиннадцатый этаж заглянул, разыскивая многострадального лидера, но Кюхён прервал его, даже не выслушав сбивчивые объяснения до конца. Его взгляд и полуулыбка, одновременно отражавшая безразличие и похоть, не предвещали ничего хорошего. Сперва был простой поцелуй, и Шивон помнит, что пытался сопротивляться аж около двух секунд, но затем почувствовал на языке острый привкус вина, и желание сопротивляться погибло быстрой, изящной смертью, едва Кюхён ловко проскользнул руками под рубашку Шивона. Все остальное оказалось проигранной битвой, не достойной ни слов, ни упоминания.
Такой быстрый проигрыш мог показаться душещипательным, но Шивон вдруг понимает, что ему все равно. Проигрыш не волновал его четырнадцать с половиной минут назад, не волнует он его и сейчас. Сейчас они находятся в общей комнате, на диване, который Хёкдже купил буквально три недели назад, и Шивон разглядывает лицо Кюхёна, пока парень охотно насаживается на его член. Шивон не может вспомнить, когда в последний раз видел нечто настолько прекрасное и непристойное вместе с тем.
- Ты настоящая шлюха.
Кюхён переводит на него взгляд, смотрит из-под полуопущенных век и взмахивает ресницами. Его губы трогает легкое подобие усмешки, а затем он проводит ногтями по груди Шивона, оставляя на его коже красные полосы.
- А ты - жалкий человек, которому нравится трахать эту самую шлюху.
- Я не единственный, кому это нравится.
- Нет, - мурлычет Кюхён, облизав губы, и ни на секунду не сводит с Шивона глаз. - Ты не единственный.
Шивон рычит, сильнее вдавливает пальцы в бедра Кюхёна и создает следы-полумесяцы от ногтей. Кюхён заставляет его кровь гореть. У него паршивый, колючий характер, в который, конечно же, сложно влюбиться, но дело совсем в другом - в чем-то жестоком и высокомерном, в том, что находит свое отражение в понимающих взглядах и надменных усмешках и провоцирует Шивона на то, чтобы закопать самого себя и отыметь Кюхёна в два раза жестче. Шивон просто хочет увидеть, как он сломается.
И Кюхён ломается - совершенно изысканно и прекрасно - крепко зажмуривает глаза и раскрывает губы, выдыхая стон, а затем выплескивается прямо на грудь Шивона, кончает без единого прикосновения к себе. Шивон кончает на пару секунд позже и удовлетворенно откидывается на спинку дивана, позволив себе, надменно усмехнувшись, торжествовать. Это - их эквилибриум, их бесконечный сдвиг неустойчивого баланса, их расшатанный вальс на краю безумия.
Шивон совершенно не удивляется, когда Кюхён подается вперед, наклоняется к его шее и начинает нежно посасывать кожу, чтобы затем болезненно прикусить. Это не такой сильный укус, чтобы появилась кровь, но Шивон судорожно выдыхает, чувствуя, как горит след от зубов и как распускается сигнальная метка, увидев которую, стилист изумленно изогнет бровь. Они с Кюхёном сводят друг друга с ума, и этого вполне достаточно для того, чтобы Шивон, разозлившись, решил поменять позицию и, опрокинув Кюхёна на спину, недовольно навис над ним.
- Я же просил, чтобы ты так не делал.
- А я решил наплевать, - говорит Кюхён, лаская языком мочку уха Шивона, и в этот момент парень точно знает, что, если бы можно было услышать ухмылку, она звучала бы в точности как бархатный голос Кю.
Единственная причина, по которой они не заходят на второй круг - телефон Шивона, который внезапно разрывается от звонка.
8. Немыслимое оправдание
Когда Итук входит в комнату, Кюхён стонет в подушку задушенные проклятия, а Шивон влажно ласкает языком его твердые чувствительные соски. Лидер замирает на пороге, и его лицо мгновенно искажает предательское удивление. Кюхён на долю секунды встречается с лидером взглядом, а затем он быстро выходит за дверь, оставив ее наполовину прикрытой, и Кюхён выдергивает себя из оцепенения, пока не стало слишком поздно попытаться хоть что-то исправить.
- Черт, Туки-хён, - резко шипит он, чувствуя, как страх и паника скребутся в самое горло. Шивон застывает - одна рука на ребрах Кюхёна, вторая - на пряжке его ремня. Тихо выругавшись, Кюхён выворачивается и выбирается из-под Шивона, едва ли не толкнув его ногой в грудь. Уже в дверях он натягивает на себя рубашку, и Шивон, наконец-то, избавляется от собственного оцепенения. По крайней мере, штаны все еще при них, и спасибо всевышнему хотя бы за это.
Итука нигде не видно. В практически слепой панике Кюхён бросается к следующей двери, на ходу выдумывая темные оправдания и объяснения, и чувствует слабое облегчение, заметив лидера около лифта. Кажется, что спасение еще можно догнать. Увидев Кюхёна, Итук потрясенно распахивает глаза, и в его взгляде читается легкий упрек и тень рассерженного разочарования. Макнэ не успевает даже открыть рта, как Итук затаскивает его обратно в комнату общежития.
- О чем ты только думал, выскочив в коридор в таком виде? - кричит Итук, едва захлопнув за собой дверь, и только в этот момент Кюхён понимает, что нацепил рубашку Шивона, да еще и наизнанку плюс ко всему. Если бы кто-то еще заметил его пару минут назад, безусловно, все стало бы только хуже. Но сейчас Кюхёну, в общем-то, все равно. Сейчас Итук смотрит на него, как на самое большое разочарование в его жизни, и разве что-нибудь может быть хуже?
- Прости, - отчаянно говорит Кюхён, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в ладони. Он должен отвлечься хотя бы на легкую боль, отвлечься от тяжелого чувства вины, которое душит его и прогрызается изнутри. Итук молчит. Прислоняется спиной к двери, скрещивает на груди руки и, качнув головой, безразлично откидывает русую челку, которая лезет в глаза. В этот момент он выглядит значительно старше своих лет, кажется по-настоящему уставшим.
- Почему вы ничего не сказали мне? - Итук спрашивает совсем тихо, но его вопрос разрезает воздух с легкостью хорошо заточенного ножа.
"Потому что тебя это никак не касается", - слышит Кюхён в своей голове, но когда речь идет об Итуке, он прячет когти, поэтому вместо того, чтобы грубить, он тяжело сглатывает и повторяет: - Мне очень жаль.
Итук поджимает губы, и в комнате снова воцаряет молчание. Кюхён, опустив голову, чтобы избежать осуждающего взгляда лидера, пялится на свои босые ноги и старается сконцентрироваться на своем дыхании. Он не слышит, скорее, чувствует, как Шивон осторожно подходит ближе и становится рядом с ним.
- Знаешь, ты последний, от кого я ожидал такого... - лидер останавливается на полуслове. В конце концов, Пак Чонсу - человек с добрым сердцем, а доброта не уходит на второй план только из-за того, что злость натягивает поводья тирана. - Ладно, - продолжает Итук прежде, чем успевает услышать корявые объяснения. - Неважно. Это в любом случае не мое дело. Просто... постарайтесь в будущем быть осторожнее. И пожалуйста, всегда обязательно закрывайте дверь.
Кюхён скованно кивает - в подобной ситуации сложно что-то сказать и потом не пожалеть о сказанном. Итук глубоко вздыхает и тянется к ручке двери, избегая того, чтобы смотреть на одногруппников.
- Я вас оставлю.
И это - его вердикт, большее, на что он способен в данный момент. Кюхён принимает тяжелое молчание, оставшееся после лидера, как часть наказания. Шивон тоже. Спустя минуту тишины и ужасных мысленных криков, Кюхён наконец-то сдается и медленно оборачивается, чтобы увидеть Шивона, который стоит чуть позади него, посреди комнаты, мрачно изучая пол под ногами.
- Теперь он думает, что мы встречаемся, - первая фраза, которую произносит Шивон.
- Мне все равно, - отвечает Кюхён, проведя ладонью по волосам. - А что? Тебя это беспокоит?
Шивон заметно напрягается, а в воздухе покалывает опасность, и Кюхён знает, что все это ему не кажется - грядет буря. Шивон переводит на него глубокий и затягивающий своей темнотой взгляд.
- Что между нами на самом деле?
- О, только не это, - шипит Кюхён, отрицая резкость своего тона. Сам факт того, что Шивон осмелился задать такой глупый вопрос, злит его, провоцирует на крик и ссору. - Дело не в тебе, ясно? И даже не в нас. Мы трахаемся потому, что хотим этого. И потому, что нам нужен секс. Черт, да если бы я мог физически трахаться со старкрафтом и получать от этого удовольствие, я бы уже давно начал, и ничего этого бы не произошло.
Шивон смотрит на него как на какого-то незнакомца.
- Хочешь сказать, тебе подойдет кто угодно? - в его голосе чувствуется холод льда. - До тех пор, пока он хорош в постели?
- Черт побери, Шивон, - Кюхён рычит, ударив кулаком в ближайшую стену. - Может, ты прекратишь сводить все на личности? Я привык к тебе, ясно? И честно говоря, ты не так уж плох, если только не ведешь себя как плаксивая стерва.
- Не так уж плох, значит? - переспрашивает Шивон, и Кюхёну кажется, что он готов зайтись истерическим смехом или же ударить его по лицу.
- Только не прикидывайся, что ты лучше. Ты спишь со мной только потому, что я всегда под рукой.
- Если это в твоем понимании означает "быть лучше", то да, возможно, я лучше.
Кюхён смотрит на него, чувствуя, как обрывается сердце, осмысливая мириады возможных значений фразы Шивона, а Шивон проходит мимо него и выскакивает из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.
9. Немыслимое откровение
Есть просто сражения, а есть их сражения. Эта попытка найти различия в противостояниях разных людей не поддается никакой логике, и на самом деле это действительно глупо и ужасно высокомерно. Шивон всегда старался вести себя относительно прилежно, но Кюхён с легкостью и слабой усмешкой разрушал все правила и убеждения, которых Шивон придерживался по жизни.
И, тем не менее, факт оставался фактом - у них никогда не было сражений в обычном понимании этого слова, как не было и обыкновенных нормальных стычек. Еженедельный перепихон, тайком украденные прикосновения и передергивание в общественных туалетах - вот их небольшие стычки. Когда же они противостояли друг другу по-настоящему, их грубые, масштабные сражения ломали сдержанность и вызывали внутренних монстров, а вместо ударов они прибегали к острым словам. И Шивон мог поклясться в том, что давным-давно все это начиналось как взаимовыгодная система. Они оба нуждались в моментах эмоционального выплеска, в ощутимых дружеских отношениях, в интимной близости. Их общая цель была ясна - эмоциональная и физическая разрядка посредством взаимного удовлетворения обоих сторон. Секс в качестве метода был не менее очевиден. Шивону казалось, что все это практично, и ослепительно, и абсолютно логично, хотя он с самого начала мог назвать сотню причин, по которым подобная система была опасной и, безусловно, неправильной. Впрочем, система безупречно работала. Шивон стал более собранным, начал лучше выступать на сцене, лучше играть на съемочных площадках, все было идеально за исключением одного: они с Кюхёном продолжали свою бессмысленную борьбу, а последнее сражение, даже по их меркам, выпадало из системы и было чем-то совершенно иным, пока еще не знакомым.
В течение нескольких дней никто из них не предпринимает никаких решительных действий. Шивон работает по своему графику с послушанием хорошо обученного солдата и находит себе нерушимое оправдание в слишком загруженном расписании и острой нехватке времени. Он с трудом находит время на отдых, так откуда же ему взять время на тяжелый и глубоко личный разговор с одним из своих одногруппников, который не менее занят.
После борьбы с Кюхёном Шивон обычно чувствовал к концу дня даже не злость, скорее досаду, но на этот раз все иначе. Эту ссору не удастся замять быстрым отсосом или грубым сексом на жестком ковре в квартире Шивона. Этот удар оказался больнее и глубже, он задел тайну, уязвимое место, которое вообще должно было остаться неприкасаемым. И примерно через неделю Шивон понимает, что его это пугает. Раньше у них был всего лишь секс - легко и просто, но теперь Шивон не знает, как называется то, что есть между ними. На ум приходит только "борьба", но борьба подразумевает, что человеку есть за что бороться, что он боится потерять то, что ценит и по-настоящему любит. И с этого момента Шивон боится сделать хоть один шаг вперед, потому что Кюхён - его приятель, его одногруппник, он айдол, а Super Junior - стеклянный лифт, который поднимает их высоко в небо, лифт, в котором они заключили свою сделку с дьяволом, осознанно пожертвовав любым правом на личную жизнь в обмен на славу и популярность. Поэтому нет, Шивон просто не может влюбиться в Кюхёна, он не имеет на это права. Только вот Кюхён всегда с легкостью рвал в клочья все убеждения, которых Шивон придерживался по жизни.
Шивон понимает, что всегда был немного влюблен в голос Кюхёна. В большинстве случаев он успокаивал и дарил удивительное очарование, Шивон слушал пение Кюхёна и чувствовал, как на его губах формируется мягкая улыбка, и как сердце начинает учащенно биться в клетке ребер. Но в то же время этот же самый голос мог запросто свести Шивона с ума. Как в ту самую ночь, когда Кюхён стонал и проклинал Шивона из-за того, что он отказался войти в него и лишь двигал в нем двумя пальцами, медленно, ради того, чтобы подольше послушать его голос и сбивчивые мольбы. Только вот Кюхён никогда ни о чем не просил и никогда не станет. Поэтому даже ту битву Шивон проиграл, сорвавшись, и это поражение было бы унизительным, если бы не прекрасный мелодичный стон, слетевший с губ Кюхёна в тот момент, когда Шивон наконец-то толкнулся в него на всю длину. Разумеется, после этого они оба не продержались долго.
Да, голос Кюхёна всегда имел особенное значение. Именно поэтому, когда во время выступления в Осаке Кюхён внезапно решает вновь поиграть, возобновить сражение, будто между ними ничего и не произошло, Шивон злится. Кюхён дразнит его, поет провокационную строчку песни, глядя ему в глаза, и Шивон, ощутив два быстрых удара сердца, приходит в ярость. Он ничего не делает в полсилы, и этот же принцип касается мести, поэтому Шивон просто игнорирует макнэ - сначала на концерте, потом дома, на фотосессии на следующий день и на репетиции еще через сутки. Он игнорирует его до тех пор, пока Кюхён не толкает его к зеркалу в студии, прямо на глазах у остальных парней.
- Прекрати на меня злиться, - шипит он над ухом Шивона, а затем отстраняется и уходит. Вместе с ним исчезает и тепло, и давление, и смысл существования Шивона - исчезает все. Спустя три впустую истраченные секунды, Шивон выдергивает себя из оцепенения и бежит вслед за макнэ. Он ловит его в коридоре и сразу же заталкивает в ближайшую комнату, которая оказывается подсобным помещением с кучей серых коробок и цветных проводов, развешанных по беленым стенам. Шивон бездумно целует Кюхёна и пытается все исправить.
- Прости, - шепчет он между поцелуями, мягко, почти отчаянно, даже при том, что не совсем понимает, почему извиняется именно он. Все, о чем он может думать - это Кюхён и его взгляд, то, как холодно и яростно он смотрел на него пару мгновений назад и как продолжает смотреть сейчас.
- Ты просто свинья, - зло огрызается Кюхён, и Шивон снова целует его, заставляя умолкнуть. Он замечает каждую мелочь происходящего - и то, как дрожат плечи Кюхёна, и то, как он сжимает в пальцах футболку на его спине, и даже собственное бешеное сердцебиение, подчиненное одной лишь без конца повторяющейся мысли: "Кюхён, Кюхён, Кюхён".
- Тебе придется загладить свою вину, - шепчет макнэ, не отрываясь от губ Шивона. Шивон улыбается, крепче обнимает его и прижимается к нему бедрами, трется о пах Кюхёна и наслаждается стоном, вырвавшимся из его горла.
- Черт, я сделаю для тебя что угодно. Поимею тебя, как ты захочешь. Только скажи...
Кюхён смотрит на него из-под ресниц, а затем приказывает:
- Встань на колени. И как следует поработай ртом.
Шивон с легкостью подчиняется, потому что он думал о любви и чувствах довольно долго, и сейчас, когда он видит лицо Кюхёна, эти самые чувства лишь оживают. И это пугает, а секс - знакомая территория, поэтому Шивон фокусируется на вкусе Кюхёна и старается убедить себя в том, что ему просто нравятся его стоны - хриплые, чувственные стоны, слетающие с прекрасных губ. Шивон притворяется, что влюблен лишь в голос Кюхёна, как будто влюбленность в какую-то отдельную деталь спасет его от влюбленности в самого человека. Шивон знает, что не спасет, но иногда ему просто нравится врезаться в стены.
10. Немыслимый риск
- Не хочешь сходить куда-нибудь?
Сперва Кюхён только мурлычет в ответ - Шивон покрывает поцелуями открытые участки его шеи, и это действительно отвлекает. Макнэ смутно осознает присутствие Шиндона и Сонмина в гостиной, но ощущение ладоней Шивона на бедрах и его горячее дыхание на затылке уже слишком привычны, поэтому он совершенно не дергается и даже не пытается отстраниться.
Возможно, всего лишь возможно, после первого прикосновения мягких и теплых губ Шивона, поток сбивчивых мыслей Кюхёна вспыхивает искрой и корчится где-то в углу запутанного лабиринта его сложной памяти. Но это настолько слабая, сомнительная искра, что она практически сразу гаснет и исчезает во тьме, ведь ни Кюхён, ни Шивон ни разу не говорили о том моменте, имевшем или не имевшем место три недели назад, в комнате с серыми коробками и кольцами проводов.
Кюхён домывает последнюю тарелку и наконец-то спрашивает:
- Куда?
- Не знаю, куда-нибудь, где подают хорошие десерты, может быть? - шепчет Шивон и, снова коснувшись губами шеи Кюхёна, проводит по ней языком. - Или мы можем пойти потанцевать.
- Ну да, это ведь совершенно изумительная идея, - с сарказмом отвечает Кюхён и, развернувшись в кольце рук Шивона, заглядывает в его глаза. На кухне достаточно много места, но они стоят слишком близко друг к другу, хотя с учетом всего, что произошло между ними за последний год, понятие "слишком близко" давно утратило всякий смысл. Кюхён не знает наверняка, когда именно границы между ним и Шивоном начали меркнуть, или когда простой физический комфорт превратился в нечто большее. На сцене они всегда вели откровенно честную игру - поцелуи в щеку, интимный шепот над самым ухом, руки на подставленных для объятий плечах - что угодно на радость фанатов. Только вот в какой-то момент все это просочилось и в реальную жизнь, и теперь они стоят, прижавшись друг другу в пустой комнате, где нет публики, которую нужно развлечь. А еще они об этом не говорят.
- Можем пригласить остальных, пусть присоединяются за компанию, - предлагает Шивон после короткой паузы.
- Разумеется, ведь десять парней заметить гораздо сложнее, да?
- Оставь свой сарказм и выслушай, - в голосе Шивона слышится нетерпение, беззлобное, скорее игривое - он тоже уже привык к манерам Кюхёна. - На прошлой неделе Кангта-хён рассказывал мне о новом клубе, который открылся неподалеку от нашего офиса. Каждую пятницу там проводится интересная акция: все гости клуба обязаны надевать маски. Хён был там уже несколько раз, и угадай что? Ничего страшного не случилось.
Кюхён облокачивается на раковину, позволяя заманчивой идее пойти развеяться напевать ему серенады.
- Даже несколько раз?
- И ничего страшного не случилось, - повторяет Шивон, сжимая руки на талии Кю.
- Клуб подразумевает танцы, правильно?
- Танцы, - шепчет Шивон над ухом, недвусмысленно раскачивая бедрами в медленном ритме. - И еще много чего интересного.
Кюхён растягивает губы в усмешке.
- Тогда мы не возьмем с собой Хёкдже - он нас пропалит.
- Договорились, - улыбается Шивон и легко целует Кюхёна в губы. Возможно, они сумасшедшие - сводят друг друга с ума, но совсем скоро, уже в клубе, Кюхён понимает, что ему все равно. Когда громкая музыка долбит в ушах, а мир теряется среди ярких вспышек и танцующих тел, ему абсолютно ни до чего нет дела. Маска на пол-лица - сомнительная страховка, ее слишком легко сорвать, но как только Кюхён открывает глаза и встречается взглядом с Шивоном, ему не остается ничего иного, кроме как рухнуть навстречу риску и укутаться в предложенное одеяло анонимности, каким бы фальшивым и тонким оно ни было.
Все это безрассудно, безумно и глупо, и они ни за что не должны подобного допускать, но Шивон кладет ладонь на затылок Кюхёна и, наклонившись, целует его прямо в губы - по-настоящему, на публике, посреди толпы людей, которые могут разоблачить их и уничтожить. Кюхён улыбается и смеется, задыхается от восторга, упиваясь объятиями оголенной опасности. Это чистой воды безумие, но Кюхён точно знает, что ему никогда не хватит этого чувства сполна.
Автор: Jusrecht
Переводчик: Jewel Girl
Бета: AgniBlade
Коллажист: Seele-Helga
Фандом: Super Junior
Пейринг: Шивон/Кюхён
Категория: Слэш
Жанр: Романтика, флафф
Рейтинг: NC-17
Размер: Миди, ~13 000 слов
Описание: Они изначально знали, что совершенно не подходят друг другу. Они слишком разные, и единственное, что их связывает — это секс и дикая, безумная жажда соперничества. Их первый раз оказался банальным — Кюхён завелся посреди выступления, и ему срочно потребовалась разрядка, а Шивон просто вовремя оказался у него под рукой. За первым разом последовал второй, третий, пятый, а потом Шивон перестал считать. Они ходили по стеклу, забыв осторожность, сводили друг друга с ума, доводили себя до исступления, лишь бы не потерять контроль, не упустить превосходства, не сломаться из-за нелепых чувств.
Это — их эквилибриум, их бесконечный сдвиг неустойчивого баланса, их расшатанный вальс на краю безумия. И возможно, это — любовь, совсем скоро они поймут.
Разрешение на перевод получено.
- 13 причин, почему они не подходят друг другу -
1. Немыслимое прошлое
Кюхён в полном одиночестве идет позади остальных, держит порядочную дистанцию, и, видя это, Шивон говорит: "Мы могли бы вести себя немного любезнее". Говорит совсем тихо, шепчет, чтобы его слова, проплывая, не смогли преодолеть разделяющее парней расстояние и застряли на периферии, отделяющей от Кюхёна их маленькую, раздраженную группу. Его слышат все, абсолютно все, кроме отстающего макнэ.
Донхэ поднимает голову первым, скорее всего потому, что сам повторял похожие слова из недели в неделю, никогда не страшась холодного молчания, которое всегда возникало после его речи. И пусть он не самый высокий, не самый старший, зато у него, пожалуй, самое доброе сердце. Во всяком случае, у него есть особая храбрость и способность побороть оцепенение страхом, которое так часто душит обыкновенную честность. Шивон перехватывает взгляд Донхэ и мгновенно чувствует себя немного смелее - дружеское участие помогает ему расправить плечи.
- Ну да, - небрежно бросает кто-то, и возможно, это Канин или Хичоль, или любой другой парень из группы. Это не имеет значения, потому что, кому бы ни принадлежали эти слова, интонацию все равно невозможно истолковать двояко - издевка и только.
- Он заслуживает второй шанс, - Шивон выдвигает еще один аргумент, продолжая отстаивать свое мнение. Чувство ущемленной справедливости заставляет его быть решительнее, но вся его добродетельность обрывается намертво, как только большинство одногруппников смеряют его злыми взглядами.
- Тебе легко говорить, - произносит Хёкдже или, скорее, выплевывает, судя по ярости в его голосе. - Ты же практически неприкасаем. Но знаешь, остальным не так повезло.
Шивон напрягается. Это старая рана, но воспоминания прописаны чернилами гуще крови, и со временем боль лишь прячется в панцирь, но исчезать - не исчезает.
- Ты не прав, - с трудом отвечает он, хотя последнее, что ему сейчас нужно - идти против всех. Снова.
- Как скажешь.
И почему-то чувство, так отчетливо напоминающее чувство стыда, заставляет Шивона умолкнуть и сглотнуть горечь, подступившую к горлу. Он изо всех сил старается не думать о двенадцати различных интерпретациях трусости и истинного права бороться за то, что правильно. Потому что когда вырастаешь в семье, где полно денег и когда тебе, в придачу к безупречной располагающей внешности, достается необъятное количество обожателей на каждом углу, приходится возводить вокруг себя тернистый забор чувства неловкости. И нет, Шивону пока не удалось выбраться из-за своей решетки.
Никто из девяти парней не говорит ни слова, но общего молчания вполне достаточно, чтобы подавить все остальные аргументы Шивона. Он не оглядывается назад. Он и так уже достаточно выделился, а Кюхёну в любом случае придется показать, чего он стоит, если, конечно, он все же захочет выжить.
2. Немыслимое сражение
Через несколько месяцев после аварии Кюхён понимает, что даже ниспосланная небесами благодать изнашивает себя. Разумеется, одногруппники любят его, если такое искаженное и искореженное чувство, рожденное из чрева вины, в последствие кровавой трагедии вообще можно назвать любовью. Факт остается фактом - в улыбках парней всегда будет присутствовать боль, потому что в их глазах он был и всегда будет их наказанием - за глупую мелочность, эгоизм и ограниченность. Кюхён - грубейший сигнал к пробуждению, пощечина, напоминающая о том, что ненависть с легкостью может убить. Именно поэтому Итук потакает почти каждой, даже незначительной, его просьбе. Именно поэтому Хичоль замолкает на полуслове, когда его вспыльчивый нрав пытается вырваться на свободу. Именно поэтому Йесон только улыбается своей спокойной непостижимой улыбкой, когда макнэ отпускает едкие шутки о том, что он - лучший певец в группе. Именно поэтому, когда честность, наконец-то, вырывается из заточения чувством вины и ударяет Кюхёна прямо в лицо, он думает, что заслужил большего.
Проблема в том, что, даже несмотря на плотные грозовые облака ярости, Кюхён не настолько слеп, чтобы считать самого себя безупречным. Заметить то, что его поведение уже несколько недель действует остальным на нервы, было легко, ведь даже Донхэ иногда бросал на макнэ недовольные взгляды, а, учитывая его добродушие, это говорило о многом. Но Кюхён не останавливался. Он продолжал накалять атмосферу, выталкивал и выталкивал парней на негатив, ведомый уже чем-то более страшным, чем простое желание поддразнить. А потом кто-то из ребят просто сорвался, и Кюхён выбежал из репетиционного зала, наорав на всех подряд. Ну, по крайней мере, он успел исчезнуть до того, как развязалась настоящая драка.
Это не должно меня волновать, - повторяет Кюхён сам себе, расхаживая взад-вперед по крыше офисного здания. Споры в группе - обычное дело, и какими бы чертовски солнечными и цветочно-привлекательными они ни казались со стороны, споры есть споры. Когда в группе тринадцать человек с абсолютно разными характерами, сложно удержаться от ругани хотя бы три дня подряд.
Только вот на этот раз это по-настоящему больно. Возможно потому, что только правда способна так глубоко ранить своими алмазными острыми гранями и жестоким равнодушием стекла. Как бы там ни было, Кюхён не готов принять правду, не готов отказаться от возможности вымещать свою злобу на подвижных целях. Именно поэтому, когда на крыше его находит Шивон, переполненный благими намерениями, которые буквально сотрясают воздух, Кюхён резко разворачивается и сквозь зубы шипит:
- Не надо.
Шивон выглядит удивленным и слегка оскорбленным, хоть и старается как можно надежнее скрыть эти эмоции за личиной крайне глубокой взволнованности. Достойная попытка. Все-таки роль хорошего парня - его специальность. И Кюхён ненавидит его за эту игру.
- "Не надо" что? - осторожно спрашивает Шивон. Кюхёну хочется поинтересоваться, правда ли он настолько глуп или только прикидывается. Скорее всего - и то, и другое.
- Не надо притворяться, что ты обо мне беспокоишься, - говорит он, чувствуя в горле сопротивление каждого слова. - Или что я тебе даже нравлюсь.
- Я действительно о тебе беспокоюсь, - отвечает Шивон, занимая скорее оборонительную позицию. Кюхён усмехается.
- Ну да, как-никак совсем недавно я чуть было не умер.
- Прекрати повторять это, - в голосе Шивона звучит первый намек на злость. Он раздражает слух, и Кюхён чувствует, как его губы искривляет дикая, жестокая ухмылка.
- Признай это. До той ночи ты меня даже не замечал. Я для тебя и не существовал вовсе. Одна мысль о том, что ты - да впрочем, кто угодно из вас - может обо мне "беспокоиться" не только смешна, но еще и чертовски обидна, знаешь, - Кюхён делает паузу, упиваясь раскаленной белой яростью, которая неистово бурлит в нем и затмевает собой все остальное. Он замечает, что его колотит мелкая дрожь, что его голос срывается, но никогда прежде в его арсенале не было ножа острее этих самых слов. - Что ж, спасибо Господу за эту аварию.
И эти слова так легко, так красиво и идеально слетают с губ, что Кюхён почти улыбается. Или всхлипывает. Или и то, и другое. И, конечно же, его фраза производит на Шивона сильный эффект. Аккуратно выстроенные между ними стены терпения трескаются, разваливаются и падают горой мусора на пол, а когда Шивон отвечает, его голос звучит настолько холодно и яростно, что Кюхёна в тот же момент пробирает до самых костей.
- Ты - жалкий кусок дерьма.
Кюхён смотрит на него, разрываясь между злостью и потрясением.
- Что?
- Попробуй поменьше носить эту рубашку несчастной жертвы и, может быть, ты увидишь, что твоя жизнь вертится не только вокруг этой проклятой аварии.
И это, естественно, уже второй удар за день.
Весь остаток вечера Кюхён проводит в помещении, нацепляя улыбку только по щелчку включения камеры. Целая бессонная ночь и большая часть следующего дня уходят на то, чтобы он, наконец-то, сумел признать, что два настолько болезненных удара были не такими уж несправедливыми. Он действительно вел себя как кусок дерьма, слишком часто разыгрывал карту грубого, испорченного и неуправляемого макнэ, чтобы добиться желаемого, слишком откровенно разочаровал абсолютно всех участников группы.
Да, он был не прав. Поэтому возможно, если до конца этой недели - и до конца следующей тоже - он будет стараться себя приструнить и прекратит жаловаться, при этом все равно оставаясь отчужденным и безразличным, возможно, всего лишь возможно, что одногруппники поймут - таков его способ попросить прощения. Хичоль закатит глаза. Хёкдже проклянет его неспособность извиниться прямо. Сонмин начнет бренчать на гитаре мелодии, которые напомнят Кюхёну музыкальные мотивы из его любимой игры, но он все равно притворится, что ничего не знает. Рёук без особого повода приготовит для него что-нибудь вкусное, а Итук только улыбнется своей понимающей, обреченной улыбкой, которая говорит о том, что лидерство, черт возьми, - круглосуточная работа, и, несмотря на то, что Чонсу иногда ужасно хочется поубивать всех этих несуразных парней за то, что они создают столько сложностей, он никогда не сделает этого, потому что слишком сильно их любит. И да, это истинная любовь, под каким бы искаженным и вывернутым углом на нее ни смотрел Кюхён.
Шивон... Шивон, вероятно, попытается улыбнуться Кюхёну слабой, неловкой улыбкой даже после того, что было сказано между ними. Все-таки он хороший парень, этого не отнять. А Кюхён отведет взгляд и отвернется, в основном потому, что есть слова, которые, что ни делай, уже не забрать, а чувство вины само по себе - странная штука.
3. Немыслимый поцелуй
Когда Кюхён проезжается кулаком по его лицу, Шивон думает, что ему изначально следовало ожидать чего-то подобного. Наступает момент пустоты, который заполняет лишь перепуганное, загнанное дыхание остальных участников группы, а затем Кюхён кричит, что есть сил.
- Сукин ты сын! Ты не имел никакого права! Думаешь, потому, что ты такой якобы невхеренно красивый, с тобой все захотят целоваться?
Шивон не падает на пол, но силы удара вполне достаточно для того, чтобы он сильно пошатнулся и вцепился пальцами в край столешницы, лишь бы устоять на ногах. Парень зачем-то пытается вспомнить, когда в последний раз его кто-то так сильно бил, но в ушах стоит ужасно противный, пусть и смутно знакомый, звон. Перед глазами все еще плывут черные пятна. Шивон моргает и видит, как Донхэ и Шиндон пытаются удержать Кюхёна от того, чтобы он превратил его лицо в кровавое месиво. Кюхён просто поразителен в гневе. Невероятен и слишком красив - гораздо красивее, чем это вообще позволительно.
Шивон крепко зажмуривает глаза, пуская под откос подобный ход мыслей. Его уши горят - Кюхён продолжает без устали швырять в него изысканные ругательства, и Шивон невольно сжимает кулаки до побеления костяшек пальцев. По венам все еще бежит адреналин - отголосок закончившегося три минуты назад выступления. Шивону нелегко сдерживаться - стоит лишь на секунду утратить самообладание, и он с полной силой ударит Кюхёна в ответ.
- Иди к черту, Шивон! К черту тебя и твою гребаную потребность ежесекундно быть шлюхой!
- Кровавый получился фансервис, - Шивон наконец-то открывает глаза, и собственный голос кажется ему слишком тихим и слишком опасным. - Веди себя как профессионал и успокойся, Кю.
Он разворачивается и выходит из комнаты, смахнув с плеча руку обеспокоенного Итука. Это похоже на бегство, но ничего другого не остается, потому что для продолжения спора у Шивона нет ни одного нормального объяснения собственного поступка. Разве что - безумная высота, на которой была установлена сцена или его неспособность здраво мыслить при виде восторженного Кюхёна во время их выступления, когда он выглядит настолько ярким и ошеломительно красивым, а на его губах играет дерзкая улыбка, и бледная кожа мерцает от пота.
В памяти Шивона вспыхивает тот момент, та доля секунды, когда Кюхён провел по губам кончиком языка - нарочито медленно и соблазнительно, настолько пошло, что Шивону не оставалось ничего иного, кроме как быстро его поцеловать. Разумеется, это самая жалкая попытка сфабриковать собственное оправдание. К тому же, она ничуть не умаляет жжения ссадины на лице.
4. Немыслимый первый раз
- Я тебе не верю.
Шивон стоит, прислонившись спиной к двери уборной, выражая собственным видом абсолютное удивление. Если бы сложившаяся ситуация была чуть менее унизительной, Кюхёна, вероятно сложило бы по полам от смеха, он бы смеялся громко и долго, даже до слез, возможно. Но сейчас смех - последняя реакция, о которой он может думать. Кюхён сжимает пальцами эмалированную кромку раковины и горит от стыда. С расстояния в пять мелких шагов Шивону прекрасно видно, насколько сильно он возбужден - слишком узкие брюки только подчеркивают его крепкий стояк, а на сцену возвращаться примерно через десять минут.
- Лучше уйди, - говорит Кюхён, и из-за сухости в горле его слова звучат хрипло и как-то ломко. Возбуждение давит, из-за него тянет внизу живота, и это практически невыносимо. Кюхёну настолько нужна разрядка, что он готов закричать и схватиться за голову. Он знает, что потрясенный, вызывающий взгляд Шивона будет сниться ему еще не одну ночь, но сейчас важнее всего это нервное, мучительное возбуждение, из-за которого не получается думать ни о чем другом. Кюхён даже не может вспомнить, из-за чего именно так сильно завелся.
Шивон стискивает зубы и, в три больших шага преодолев расстояние, отделяющее его от Кюхёна, решительно хватает его за запястье и затаскивает в одну из узких туалетных кабинок. Кюхён возмущенно вскрикивает, но Шивон только бросает ему короткое: "Замолчи" и сразу же прижимает парня к тончайшей стене, провоцируя тишину на острое, бездыханное мгновение.
- Что ты делаешь? - спрашивает Кюхён, как только к нему возвращаются дерзость и праведное негодование. Он стряхивает с себя сильные руки Шивона, и внезапно под кожей вспыхивает отголосок их недавней ссоры - саднящая рана, которая заживет еще явно не скоро. Кюхён делает глубокий вдох, но все, о чем получается думать - губы Шивона и тот вынужденный поцелуй.
- Замолчи, - раздраженно повторяет Шивон, и Кюхён уже готов снова вспомнить язык кулаков, когда парень вдруг зажимает его рот ладонью. - Замолчи или я не помогу тебе с этим.
Свободной рукой Шивон скользит вниз по животу Кюхёна, а затем накрывает его член и осторожно сжимает пальцы поверх брючной ткани, и в этот момент парень искренне рад тому, что его рот уже зажат - из горла вырывается слишком громкий стон удивления и удовольствия. Если бы не Шивон, кто-нибудь с легкостью мог бы услышать этот стон даже из коридора. У Кюхёна подгибаются ноги, он всем телом дрожит и едва ли не умоляет о том, чтобы все скорее прекратилось. Он даже не может назвать испытываемые ощущения удовольствием в полной мере - это нечто дикое и жесткое, почти болезненное. И Кюхёну отчаянно нужно больше.
Когда Шивон наконец-то расстегивает его ширинку и обхватывает член ладонью, Кюхён понимает, что вся его жалкая сдержанность и все попытки сопротивления только что пошли серым пеплом. Он жарко стонет, толкаясь в руку Шивона, и уже на третьем рывке выгибает спину, вдавливая пальцы в широкие плечи неожиданного партнера. Смутно осознавая то, что Шивон что-то шепчет над ухом, Кюхён может только моргать в ответ. Голос парня слишком глубокий и странный, как будто он с трудом балансирует на грани между здравомыслием и безумием, но в этот момент ослепляющей похоти абсолютно ничто не имеет смысла.
"Сильнее", - хочет жадно сказать Кюхён, но получается лишь коснуться кончиком языка ладони Шивона. Парень сбивается с заданного ритма и издает звук, очень похожий на стон, неприличный настолько, что Кюхён усмехается. Он снова проводит языком по ладони Шивона - дважды, трижды, не сводя взгляда с его потемневших глаз. Шивон сглатывает, нахмурившись, и Кюхён думает, что готов вот-вот кончить, возбужденный и окрыленный собственной маленькой победой. Весь былой гнев делает триумф только слаще и разгоняет по венам новый адреналин. Но вот Шивон уже быстрее движет сомкнутой ладонью, и Кюхён запрокидывает голову, прислоняясь затылком к стене, закрывает глаза и позволяет еще нескольким непристойным стонам слететь с языка. По краю сознания смутно проскальзывает мысль о том, что времени осталось совсем немного - может еще минут семь, и кто-нибудь обязательно начнет их искать. Или кто-нибудь просто так может зайти в уборную и услышать их, стать свидетелем жесткой близости. Запрет и пьянящая угроза опасности, спешка - особый кайф, и Кюхён окончательно слетает с катушек - выгибается в спине, задыхается в руках Шивона. Ему нужно кончить как можно скорее.
- В заднем кармане, - неожиданно говорит Шивон, и его глубокий, грубый шепот заставляет Кюхёна еще сильнее дрожать от желания, подаваясь навстречу рваным рывкам. - Достань платок. Ты же не хочешь обкончать сценическую одежду, правда?
Кюхён едва ли не смеется, но послушно тянется к джинсам парня. Конечно, это же Чхве Шивон, истинный джентльмен, идеально старомодный, с дурацким платком в заднем кармане брюк и охренительно горячими ладонями. Он поглаживает член Кюхёна, торопясь подвести его к грани, отводит руку от его рта и, выхватив выглаженный платок из дрожащих пальцев партнера, накрывает мягкой тканью головку его сочащегося смазкой члена. И когда он просто произносит его имя, это хриплое "Кюхён" звучит почти как приказ. Или как разрешение, а может и как чертовски высокомерная просьба: "Давай, пожалуйста. Можешь кончить в мою ладонь". Конечно же, именно это Кюхён и делает, позволив себе благодарный стон. Он сжимает предплечье Шивона, втягивает носом запах его дорогого одеколона, чувствует над ухом его дыхание и ощущает кожей его горячие прикосновения. Его слишком много, и все это так остро и дико, что Кюхён кусает костяшки пальцев, лишь бы сдержаться и не выкрикнуть имя партнера, пока Шивон продолжает вытягивать из него оргазм. Единственный очевидный, но пока еще не разыгранный сценарий - сценарий, по которому Шивон должным образом натягивает на себя Кюхёна, и на этот раз парень кричит, не сдерживаясь, заново возбуждаясь, едва представив себе эту картину.
5. Немыслимый импульс
Когда Кюхён не разговаривает с ним в течение нескольких дней, Шивон знает, что лучше не лезть и не пытаться что-либо исправить. Он даже не позволяет себе задавать лишних вопросов. Любые разговоры окажутся солью для раны, и Шивон понимает, что и сам захотел бы подобного избежать. Когда один парень теряет контроль над происходящим и невольно отдает этот самый контроль другому... Ну, по крайней мере, это слегка унизительно, а Кюхён кончил дважды, причем обрывочно выкрикивая имя Шивона на втором круге. Да от таких вещей кому угодно, хоть немного, но снесет крышу.
Поэтому Шивон напускает на себя хмурый вид, чтобы скрыть за недовольством смирение, и где-то глубоко среди обломков его души - трусость и мелкая пыль облегчения, ведь Кюхён не единственный, кто после случившегося потерял часть себя. К каким бы сложным и запутанным объяснениям ни прибегал Шивон, именно он оказался тем парнем, который собственной рукой помог одному из своих одногруппников кончить. Разумных объяснений для произошедшего нет, как нет оправданий и для второго раза, когда три недели спустя все повторилось. Факт оставался фактом, второй раз случился, и Шивон с готовностью выбросил из головы всякие "почему" и "как так", едва Кюхён расстегнул его ширинку и обхватил пальцами его член, чтобы вернуть услугу. Прежде чем Шивон вошел в комнату и еще до того, как он рухнул на чужую кровать, на языке вертелись бесформенные извинения, но все мысли умерли после первого же прикосновения. Возможно, Шивону было бы стыдно за то, что он так легко уступил контроль, но к тому моменту ему уже надоело просыпаться разгоряченным и возбужденным из-за того, что во снах к нему возвращались раскованные стоны Кю. По утрам Шивон задыхался, и жаркие воспоминания заполняли все его мысли, постепенно разрывая в клочья остатки желания что-либо контролировать. Кюхён ухмыльнулся, заставив Шивона кончить три раза за ночь, а затем они снова начали разговаривать.
Третий раз случился, когда они принимали душ, и Кюхён мучительно долго целовал Шивона, прижимая его спиной к холодной кафельной плитке, а затем опустился на колени и обслужил партнера губами и языком. На четвертый раз Шивон выяснил, что может кончить, просто наблюдая за тем, как Кюхён трахает самого себя пальцами. Естественно, за четвертым разом неизбежно последовал пятый, когда тремя днями позже Шивон сделал для себя еще несколько разных открытий - как глубоко духовных, так и совершенно банальных. Конечно же, в ходе безумных новых экспериментов, Кюхён самолично подкинул Шивону большую часть откровений, и, безусловно, особенно сильно с ума сводил тот факт, что вокальные навыки его драгоценного коллеги, являемые у микрофона, не имели ничего общего со стонами, которые он издавал в постели, когда Шивон вколачивал его в мягкий матрас.
А после пятого раза Шивон прекратил считать.
6. Немыслимые сложности
Одна из самых невыносимых черт Чхве Шивона - та нелепая застенчивость, которую он вдруг проявляет, когда речь заходит о его внешности или семейном благополучии. Впрочем, на последнее Кюхён может закрыть глаза, потому что богатство не дает автоматической гарантии на успех и кроме множества привилегий обеспечивает еще и высокую степень ответственности. В мире блеска и звездочек талант и усердный труд - главные карты, соседняя немаловажная масть - удача и хитрость, а значимое происхождение - та рубашка, которая вызывает лишь ехидные комментарии со стороны.
Первое же по-настоящему задевает Кюхёна. Люди не просто так превозносят и боготворят красоту, зачастую переходя границы разумного. Красота - козырной туз, он бьет другие карты, если и не всегда, то почти постоянно, его веса вполне достаточно для того, чтобы наклонить чашу весов в сторону обладателя хорошей внешности. Где угодно, в любой момент. Ничто не вызывает у людей такой зависти, как красота - случайное сочетание линий и форм, образующих совершенство. Ничто искусственно созданное не способствует природному молотку и долоту, которыми управляют музы.
То же самое относится и к их веселой группе из тринадцати человек. Не так уж просто находиться в одном коллективе с Чхве Шивоном и на ежедневной основе сталкиваться с прекрасным образцом мужественного совершенства в его лице. Кюхён нисколько не удивился бы, узнав, что каждый из них в той или иной мере успел выдумать себе какой-нибудь комплекс. Более того, он точно знает, что тоже не застрахован от падения со своего самолично присвоенного четвертого места.
Но сейчас все иначе.
- В этом никогда не было никаких сомнений, - Кюхён слышит свой голос и думает, что его легкий тон кажется слишком игривым. - Шивон - непревзойденный номер один среди всех нас.
Ведущий, от которого Кюхёну достался компрометирующий вопрос, как и ожидалось, смеется и добавляет к своей речи давно заученную шутку, после которой все гости студии тоже обязаны рассмеяться. Кюхён притворяется, что не видит, как застывает отрепетированная улыбка Шивона, как его сковывает тонкий лед дискомфорта, и держит язык за зубами, оставляя любые возможные реплики до конца съемок.
- Это правда, ты ведь знаешь? - шепчет он через полчаса, остановившись рядом с Шивоном на автостоянке. - Ты - номер один.
Тень раздражения появляется на красивом лице.
- Прекрати говорить об этом.
Кюхён почти спрашивает: "Почему?", но в последний момент сдерживает себя. Ему не нужно ничего спрашивать. Наука колкостей и тонких манипуляций сводится не только к вербальным методам - поведение тоже является важным фактором. Нужно только легко качнуть бедрами, нацепить слабую, но безошибочную усмешку, скрестить на груди руки и медленно постучать пальцами по предплечью. Кюхён молчит, но Шивон все равно ощущает язвительность, напрягается и уходит в себя. Все дело в технике и долгой, по-настоящему долгой, практике.
Это совсем незначительная победа, Кюхён понимает, но в данной ситуации возможность выбора между действием и бездействием - еще один оттиск его превосходства. Потому что теперь Кюхён знает, как Шивон выглядит за три секунды до момента оргазма. Он знает, насколько мягкий, интимный выдох срывается с его губ, если коснуться пальцами его сосков. Знает, как Шивон стонет, если поцеловать его член и провести языком по стволу от основания до самой головки. Знает, насколько темное, убийственное отчаяние загорается в его взгляде, когда он больше не может терпеть искушения, когда собирается повалить Кюхёна и отыметь его буквально до бессознательного состояния. И катись все к черту, если все это не придает слову "победа" совершенно особенного значения. В конце концов, именно мелкие детали наполняют мир столь разнообразным по своим параметрам содержанием.
Возможно, это всего лишь эго или странная тяга к парадоксам любого вида, но Кюхён никогда не ощущает себя более могущественным, чем в тот момент, когда лежит на спине с широко раздвинутыми ногами и наблюдает за тем, как само совершенство, не сводя с него похотливого темного взгляда, постепенно сгорает над ним, с каждым страстным выдохом и рваным толчком рассыпаясь на примитивные "хочу тебя" и "возьму".
"Мой номер один", - думает Кюхён и молчит, но лишь потому, что в этот момент выбирает бездействие.
7. Немыслимый характер
Пятнадцать минут назад у Шивона действительно была иная причина визита. Только вот он потерял ее, едва выяснил, что в общежитии нет никого кроме Кюхёна, и все комнаты абсолютно пусты. Шивон на самом деле пришел, чтобы поговорить с Итуком и на одиннадцатый этаж заглянул, разыскивая многострадального лидера, но Кюхён прервал его, даже не выслушав сбивчивые объяснения до конца. Его взгляд и полуулыбка, одновременно отражавшая безразличие и похоть, не предвещали ничего хорошего. Сперва был простой поцелуй, и Шивон помнит, что пытался сопротивляться аж около двух секунд, но затем почувствовал на языке острый привкус вина, и желание сопротивляться погибло быстрой, изящной смертью, едва Кюхён ловко проскользнул руками под рубашку Шивона. Все остальное оказалось проигранной битвой, не достойной ни слов, ни упоминания.
Такой быстрый проигрыш мог показаться душещипательным, но Шивон вдруг понимает, что ему все равно. Проигрыш не волновал его четырнадцать с половиной минут назад, не волнует он его и сейчас. Сейчас они находятся в общей комнате, на диване, который Хёкдже купил буквально три недели назад, и Шивон разглядывает лицо Кюхёна, пока парень охотно насаживается на его член. Шивон не может вспомнить, когда в последний раз видел нечто настолько прекрасное и непристойное вместе с тем.
- Ты настоящая шлюха.
Кюхён переводит на него взгляд, смотрит из-под полуопущенных век и взмахивает ресницами. Его губы трогает легкое подобие усмешки, а затем он проводит ногтями по груди Шивона, оставляя на его коже красные полосы.
- А ты - жалкий человек, которому нравится трахать эту самую шлюху.
- Я не единственный, кому это нравится.
- Нет, - мурлычет Кюхён, облизав губы, и ни на секунду не сводит с Шивона глаз. - Ты не единственный.
Шивон рычит, сильнее вдавливает пальцы в бедра Кюхёна и создает следы-полумесяцы от ногтей. Кюхён заставляет его кровь гореть. У него паршивый, колючий характер, в который, конечно же, сложно влюбиться, но дело совсем в другом - в чем-то жестоком и высокомерном, в том, что находит свое отражение в понимающих взглядах и надменных усмешках и провоцирует Шивона на то, чтобы закопать самого себя и отыметь Кюхёна в два раза жестче. Шивон просто хочет увидеть, как он сломается.
И Кюхён ломается - совершенно изысканно и прекрасно - крепко зажмуривает глаза и раскрывает губы, выдыхая стон, а затем выплескивается прямо на грудь Шивона, кончает без единого прикосновения к себе. Шивон кончает на пару секунд позже и удовлетворенно откидывается на спинку дивана, позволив себе, надменно усмехнувшись, торжествовать. Это - их эквилибриум, их бесконечный сдвиг неустойчивого баланса, их расшатанный вальс на краю безумия.
Шивон совершенно не удивляется, когда Кюхён подается вперед, наклоняется к его шее и начинает нежно посасывать кожу, чтобы затем болезненно прикусить. Это не такой сильный укус, чтобы появилась кровь, но Шивон судорожно выдыхает, чувствуя, как горит след от зубов и как распускается сигнальная метка, увидев которую, стилист изумленно изогнет бровь. Они с Кюхёном сводят друг друга с ума, и этого вполне достаточно для того, чтобы Шивон, разозлившись, решил поменять позицию и, опрокинув Кюхёна на спину, недовольно навис над ним.
- Я же просил, чтобы ты так не делал.
- А я решил наплевать, - говорит Кюхён, лаская языком мочку уха Шивона, и в этот момент парень точно знает, что, если бы можно было услышать ухмылку, она звучала бы в точности как бархатный голос Кю.
Единственная причина, по которой они не заходят на второй круг - телефон Шивона, который внезапно разрывается от звонка.
8. Немыслимое оправдание
Когда Итук входит в комнату, Кюхён стонет в подушку задушенные проклятия, а Шивон влажно ласкает языком его твердые чувствительные соски. Лидер замирает на пороге, и его лицо мгновенно искажает предательское удивление. Кюхён на долю секунды встречается с лидером взглядом, а затем он быстро выходит за дверь, оставив ее наполовину прикрытой, и Кюхён выдергивает себя из оцепенения, пока не стало слишком поздно попытаться хоть что-то исправить.
- Черт, Туки-хён, - резко шипит он, чувствуя, как страх и паника скребутся в самое горло. Шивон застывает - одна рука на ребрах Кюхёна, вторая - на пряжке его ремня. Тихо выругавшись, Кюхён выворачивается и выбирается из-под Шивона, едва ли не толкнув его ногой в грудь. Уже в дверях он натягивает на себя рубашку, и Шивон, наконец-то, избавляется от собственного оцепенения. По крайней мере, штаны все еще при них, и спасибо всевышнему хотя бы за это.
Итука нигде не видно. В практически слепой панике Кюхён бросается к следующей двери, на ходу выдумывая темные оправдания и объяснения, и чувствует слабое облегчение, заметив лидера около лифта. Кажется, что спасение еще можно догнать. Увидев Кюхёна, Итук потрясенно распахивает глаза, и в его взгляде читается легкий упрек и тень рассерженного разочарования. Макнэ не успевает даже открыть рта, как Итук затаскивает его обратно в комнату общежития.
- О чем ты только думал, выскочив в коридор в таком виде? - кричит Итук, едва захлопнув за собой дверь, и только в этот момент Кюхён понимает, что нацепил рубашку Шивона, да еще и наизнанку плюс ко всему. Если бы кто-то еще заметил его пару минут назад, безусловно, все стало бы только хуже. Но сейчас Кюхёну, в общем-то, все равно. Сейчас Итук смотрит на него, как на самое большое разочарование в его жизни, и разве что-нибудь может быть хуже?
- Прости, - отчаянно говорит Кюхён, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в ладони. Он должен отвлечься хотя бы на легкую боль, отвлечься от тяжелого чувства вины, которое душит его и прогрызается изнутри. Итук молчит. Прислоняется спиной к двери, скрещивает на груди руки и, качнув головой, безразлично откидывает русую челку, которая лезет в глаза. В этот момент он выглядит значительно старше своих лет, кажется по-настоящему уставшим.
- Почему вы ничего не сказали мне? - Итук спрашивает совсем тихо, но его вопрос разрезает воздух с легкостью хорошо заточенного ножа.
"Потому что тебя это никак не касается", - слышит Кюхён в своей голове, но когда речь идет об Итуке, он прячет когти, поэтому вместо того, чтобы грубить, он тяжело сглатывает и повторяет: - Мне очень жаль.
Итук поджимает губы, и в комнате снова воцаряет молчание. Кюхён, опустив голову, чтобы избежать осуждающего взгляда лидера, пялится на свои босые ноги и старается сконцентрироваться на своем дыхании. Он не слышит, скорее, чувствует, как Шивон осторожно подходит ближе и становится рядом с ним.
- Знаешь, ты последний, от кого я ожидал такого... - лидер останавливается на полуслове. В конце концов, Пак Чонсу - человек с добрым сердцем, а доброта не уходит на второй план только из-за того, что злость натягивает поводья тирана. - Ладно, - продолжает Итук прежде, чем успевает услышать корявые объяснения. - Неважно. Это в любом случае не мое дело. Просто... постарайтесь в будущем быть осторожнее. И пожалуйста, всегда обязательно закрывайте дверь.
Кюхён скованно кивает - в подобной ситуации сложно что-то сказать и потом не пожалеть о сказанном. Итук глубоко вздыхает и тянется к ручке двери, избегая того, чтобы смотреть на одногруппников.
- Я вас оставлю.
И это - его вердикт, большее, на что он способен в данный момент. Кюхён принимает тяжелое молчание, оставшееся после лидера, как часть наказания. Шивон тоже. Спустя минуту тишины и ужасных мысленных криков, Кюхён наконец-то сдается и медленно оборачивается, чтобы увидеть Шивона, который стоит чуть позади него, посреди комнаты, мрачно изучая пол под ногами.
- Теперь он думает, что мы встречаемся, - первая фраза, которую произносит Шивон.
- Мне все равно, - отвечает Кюхён, проведя ладонью по волосам. - А что? Тебя это беспокоит?
Шивон заметно напрягается, а в воздухе покалывает опасность, и Кюхён знает, что все это ему не кажется - грядет буря. Шивон переводит на него глубокий и затягивающий своей темнотой взгляд.
- Что между нами на самом деле?
- О, только не это, - шипит Кюхён, отрицая резкость своего тона. Сам факт того, что Шивон осмелился задать такой глупый вопрос, злит его, провоцирует на крик и ссору. - Дело не в тебе, ясно? И даже не в нас. Мы трахаемся потому, что хотим этого. И потому, что нам нужен секс. Черт, да если бы я мог физически трахаться со старкрафтом и получать от этого удовольствие, я бы уже давно начал, и ничего этого бы не произошло.
Шивон смотрит на него как на какого-то незнакомца.
- Хочешь сказать, тебе подойдет кто угодно? - в его голосе чувствуется холод льда. - До тех пор, пока он хорош в постели?
- Черт побери, Шивон, - Кюхён рычит, ударив кулаком в ближайшую стену. - Может, ты прекратишь сводить все на личности? Я привык к тебе, ясно? И честно говоря, ты не так уж плох, если только не ведешь себя как плаксивая стерва.
- Не так уж плох, значит? - переспрашивает Шивон, и Кюхёну кажется, что он готов зайтись истерическим смехом или же ударить его по лицу.
- Только не прикидывайся, что ты лучше. Ты спишь со мной только потому, что я всегда под рукой.
- Если это в твоем понимании означает "быть лучше", то да, возможно, я лучше.
Кюхён смотрит на него, чувствуя, как обрывается сердце, осмысливая мириады возможных значений фразы Шивона, а Шивон проходит мимо него и выскакивает из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.
9. Немыслимое откровение
Есть просто сражения, а есть их сражения. Эта попытка найти различия в противостояниях разных людей не поддается никакой логике, и на самом деле это действительно глупо и ужасно высокомерно. Шивон всегда старался вести себя относительно прилежно, но Кюхён с легкостью и слабой усмешкой разрушал все правила и убеждения, которых Шивон придерживался по жизни.
И, тем не менее, факт оставался фактом - у них никогда не было сражений в обычном понимании этого слова, как не было и обыкновенных нормальных стычек. Еженедельный перепихон, тайком украденные прикосновения и передергивание в общественных туалетах - вот их небольшие стычки. Когда же они противостояли друг другу по-настоящему, их грубые, масштабные сражения ломали сдержанность и вызывали внутренних монстров, а вместо ударов они прибегали к острым словам. И Шивон мог поклясться в том, что давным-давно все это начиналось как взаимовыгодная система. Они оба нуждались в моментах эмоционального выплеска, в ощутимых дружеских отношениях, в интимной близости. Их общая цель была ясна - эмоциональная и физическая разрядка посредством взаимного удовлетворения обоих сторон. Секс в качестве метода был не менее очевиден. Шивону казалось, что все это практично, и ослепительно, и абсолютно логично, хотя он с самого начала мог назвать сотню причин, по которым подобная система была опасной и, безусловно, неправильной. Впрочем, система безупречно работала. Шивон стал более собранным, начал лучше выступать на сцене, лучше играть на съемочных площадках, все было идеально за исключением одного: они с Кюхёном продолжали свою бессмысленную борьбу, а последнее сражение, даже по их меркам, выпадало из системы и было чем-то совершенно иным, пока еще не знакомым.
В течение нескольких дней никто из них не предпринимает никаких решительных действий. Шивон работает по своему графику с послушанием хорошо обученного солдата и находит себе нерушимое оправдание в слишком загруженном расписании и острой нехватке времени. Он с трудом находит время на отдых, так откуда же ему взять время на тяжелый и глубоко личный разговор с одним из своих одногруппников, который не менее занят.
После борьбы с Кюхёном Шивон обычно чувствовал к концу дня даже не злость, скорее досаду, но на этот раз все иначе. Эту ссору не удастся замять быстрым отсосом или грубым сексом на жестком ковре в квартире Шивона. Этот удар оказался больнее и глубже, он задел тайну, уязвимое место, которое вообще должно было остаться неприкасаемым. И примерно через неделю Шивон понимает, что его это пугает. Раньше у них был всего лишь секс - легко и просто, но теперь Шивон не знает, как называется то, что есть между ними. На ум приходит только "борьба", но борьба подразумевает, что человеку есть за что бороться, что он боится потерять то, что ценит и по-настоящему любит. И с этого момента Шивон боится сделать хоть один шаг вперед, потому что Кюхён - его приятель, его одногруппник, он айдол, а Super Junior - стеклянный лифт, который поднимает их высоко в небо, лифт, в котором они заключили свою сделку с дьяволом, осознанно пожертвовав любым правом на личную жизнь в обмен на славу и популярность. Поэтому нет, Шивон просто не может влюбиться в Кюхёна, он не имеет на это права. Только вот Кюхён всегда с легкостью рвал в клочья все убеждения, которых Шивон придерживался по жизни.
Шивон понимает, что всегда был немного влюблен в голос Кюхёна. В большинстве случаев он успокаивал и дарил удивительное очарование, Шивон слушал пение Кюхёна и чувствовал, как на его губах формируется мягкая улыбка, и как сердце начинает учащенно биться в клетке ребер. Но в то же время этот же самый голос мог запросто свести Шивона с ума. Как в ту самую ночь, когда Кюхён стонал и проклинал Шивона из-за того, что он отказался войти в него и лишь двигал в нем двумя пальцами, медленно, ради того, чтобы подольше послушать его голос и сбивчивые мольбы. Только вот Кюхён никогда ни о чем не просил и никогда не станет. Поэтому даже ту битву Шивон проиграл, сорвавшись, и это поражение было бы унизительным, если бы не прекрасный мелодичный стон, слетевший с губ Кюхёна в тот момент, когда Шивон наконец-то толкнулся в него на всю длину. Разумеется, после этого они оба не продержались долго.
Да, голос Кюхёна всегда имел особенное значение. Именно поэтому, когда во время выступления в Осаке Кюхён внезапно решает вновь поиграть, возобновить сражение, будто между ними ничего и не произошло, Шивон злится. Кюхён дразнит его, поет провокационную строчку песни, глядя ему в глаза, и Шивон, ощутив два быстрых удара сердца, приходит в ярость. Он ничего не делает в полсилы, и этот же принцип касается мести, поэтому Шивон просто игнорирует макнэ - сначала на концерте, потом дома, на фотосессии на следующий день и на репетиции еще через сутки. Он игнорирует его до тех пор, пока Кюхён не толкает его к зеркалу в студии, прямо на глазах у остальных парней.
- Прекрати на меня злиться, - шипит он над ухом Шивона, а затем отстраняется и уходит. Вместе с ним исчезает и тепло, и давление, и смысл существования Шивона - исчезает все. Спустя три впустую истраченные секунды, Шивон выдергивает себя из оцепенения и бежит вслед за макнэ. Он ловит его в коридоре и сразу же заталкивает в ближайшую комнату, которая оказывается подсобным помещением с кучей серых коробок и цветных проводов, развешанных по беленым стенам. Шивон бездумно целует Кюхёна и пытается все исправить.
- Прости, - шепчет он между поцелуями, мягко, почти отчаянно, даже при том, что не совсем понимает, почему извиняется именно он. Все, о чем он может думать - это Кюхён и его взгляд, то, как холодно и яростно он смотрел на него пару мгновений назад и как продолжает смотреть сейчас.
- Ты просто свинья, - зло огрызается Кюхён, и Шивон снова целует его, заставляя умолкнуть. Он замечает каждую мелочь происходящего - и то, как дрожат плечи Кюхёна, и то, как он сжимает в пальцах футболку на его спине, и даже собственное бешеное сердцебиение, подчиненное одной лишь без конца повторяющейся мысли: "Кюхён, Кюхён, Кюхён".
- Тебе придется загладить свою вину, - шепчет макнэ, не отрываясь от губ Шивона. Шивон улыбается, крепче обнимает его и прижимается к нему бедрами, трется о пах Кюхёна и наслаждается стоном, вырвавшимся из его горла.
- Черт, я сделаю для тебя что угодно. Поимею тебя, как ты захочешь. Только скажи...
Кюхён смотрит на него из-под ресниц, а затем приказывает:
- Встань на колени. И как следует поработай ртом.
Шивон с легкостью подчиняется, потому что он думал о любви и чувствах довольно долго, и сейчас, когда он видит лицо Кюхёна, эти самые чувства лишь оживают. И это пугает, а секс - знакомая территория, поэтому Шивон фокусируется на вкусе Кюхёна и старается убедить себя в том, что ему просто нравятся его стоны - хриплые, чувственные стоны, слетающие с прекрасных губ. Шивон притворяется, что влюблен лишь в голос Кюхёна, как будто влюбленность в какую-то отдельную деталь спасет его от влюбленности в самого человека. Шивон знает, что не спасет, но иногда ему просто нравится врезаться в стены.
10. Немыслимый риск
- Не хочешь сходить куда-нибудь?
Сперва Кюхён только мурлычет в ответ - Шивон покрывает поцелуями открытые участки его шеи, и это действительно отвлекает. Макнэ смутно осознает присутствие Шиндона и Сонмина в гостиной, но ощущение ладоней Шивона на бедрах и его горячее дыхание на затылке уже слишком привычны, поэтому он совершенно не дергается и даже не пытается отстраниться.
Возможно, всего лишь возможно, после первого прикосновения мягких и теплых губ Шивона, поток сбивчивых мыслей Кюхёна вспыхивает искрой и корчится где-то в углу запутанного лабиринта его сложной памяти. Но это настолько слабая, сомнительная искра, что она практически сразу гаснет и исчезает во тьме, ведь ни Кюхён, ни Шивон ни разу не говорили о том моменте, имевшем или не имевшем место три недели назад, в комнате с серыми коробками и кольцами проводов.
Кюхён домывает последнюю тарелку и наконец-то спрашивает:
- Куда?
- Не знаю, куда-нибудь, где подают хорошие десерты, может быть? - шепчет Шивон и, снова коснувшись губами шеи Кюхёна, проводит по ней языком. - Или мы можем пойти потанцевать.
- Ну да, это ведь совершенно изумительная идея, - с сарказмом отвечает Кюхён и, развернувшись в кольце рук Шивона, заглядывает в его глаза. На кухне достаточно много места, но они стоят слишком близко друг к другу, хотя с учетом всего, что произошло между ними за последний год, понятие "слишком близко" давно утратило всякий смысл. Кюхён не знает наверняка, когда именно границы между ним и Шивоном начали меркнуть, или когда простой физический комфорт превратился в нечто большее. На сцене они всегда вели откровенно честную игру - поцелуи в щеку, интимный шепот над самым ухом, руки на подставленных для объятий плечах - что угодно на радость фанатов. Только вот в какой-то момент все это просочилось и в реальную жизнь, и теперь они стоят, прижавшись друг другу в пустой комнате, где нет публики, которую нужно развлечь. А еще они об этом не говорят.
- Можем пригласить остальных, пусть присоединяются за компанию, - предлагает Шивон после короткой паузы.
- Разумеется, ведь десять парней заметить гораздо сложнее, да?
- Оставь свой сарказм и выслушай, - в голосе Шивона слышится нетерпение, беззлобное, скорее игривое - он тоже уже привык к манерам Кюхёна. - На прошлой неделе Кангта-хён рассказывал мне о новом клубе, который открылся неподалеку от нашего офиса. Каждую пятницу там проводится интересная акция: все гости клуба обязаны надевать маски. Хён был там уже несколько раз, и угадай что? Ничего страшного не случилось.
Кюхён облокачивается на раковину, позволяя заманчивой идее пойти развеяться напевать ему серенады.
- Даже несколько раз?
- И ничего страшного не случилось, - повторяет Шивон, сжимая руки на талии Кю.
- Клуб подразумевает танцы, правильно?
- Танцы, - шепчет Шивон над ухом, недвусмысленно раскачивая бедрами в медленном ритме. - И еще много чего интересного.
Кюхён растягивает губы в усмешке.
- Тогда мы не возьмем с собой Хёкдже - он нас пропалит.
- Договорились, - улыбается Шивон и легко целует Кюхёна в губы. Возможно, они сумасшедшие - сводят друг друга с ума, но совсем скоро, уже в клубе, Кюхён понимает, что ему все равно. Когда громкая музыка долбит в ушах, а мир теряется среди ярких вспышек и танцующих тел, ему абсолютно ни до чего нет дела. Маска на пол-лица - сомнительная страховка, ее слишком легко сорвать, но как только Кюхён открывает глаза и встречается взглядом с Шивоном, ему не остается ничего иного, кроме как рухнуть навстречу риску и укутаться в предложенное одеяло анонимности, каким бы фальшивым и тонким оно ни было.
Все это безрассудно, безумно и глупо, и они ни за что не должны подобного допускать, но Шивон кладет ладонь на затылок Кюхёна и, наклонившись, целует его прямо в губы - по-настоящему, на публике, посреди толпы людей, которые могут разоблачить их и уничтожить. Кюхён улыбается и смеется, задыхается от восторга, упиваясь объятиями оголенной опасности. Это чистой воды безумие, но Кюхён точно знает, что ему никогда не хватит этого чувства сполна.
-
-
11.04.2013 в 10:33-
-
11.04.2013 в 10:33-
-
11.04.2013 в 10:33-
-
11.04.2013 в 10:34-
-
11.04.2013 в 10:35-
-
12.04.2013 в 00:37Спасибо за перевод, фик шикарный
-
-
13.04.2013 в 08:08-
-
13.04.2013 в 08:43Karla Ama, пожалуйста~
-
-
14.04.2013 в 14:44Seele-Helga, последний коллаж вам особенно удался!
-
-
14.04.2013 в 18:28мне кажется, что я распалась на тысячу котиков. спасибо огромное за перевод
последний коллаж особенно чудесен
-
-
01.05.2013 в 01:42-
-
28.08.2014 в 14:43*посылает лучи любви переводчику и коллажисту* спасибо за такую прелесть!)