Come back home

[Vikara]

Название: Come back home
Автор: Narana
Артер: Vikara
Бэта: Aki_a1, yoaura
Пейринг/персонажи: Ким Намджун/Ким Тэхён, Мин Юнги/Пак Чимин, остальные Бантаны в наличии
Жанр: superpower!AU, hurt/comfort, drama
Рейтинг: PG-13
Размер: ~35 000 слов
Предупреждение: 1) автор не сюжетник 2) "хёнами" персонажей зовут, когда надо автору >< 3) оос по желанию (с)
Примечание: воооооот такое спасибо моей альфа-группе! Белка, Крис, Соли - если бы не вы, ничего бы не было! Моему чудесному артеру, с которой мы прошли буквально огонь и воду))) Отдельное гранд мерси neks, которая с пониманием и терпением относилась к нашим косякам с расписанием! И прошу прощения у всех, кого заставила ждать.
Саммари: что воля, что неволя - всё равно? Или история о том, как Ким Намджун попал.

I.



Come back home

Первое, на что обратил внимание Намджун, — это разом исчезнувшая с улицы толпа. Ещё несколько минут назад ему то и дело приходилось лавировать между другими пешеходами, хаотично следующими вокруг по своим делам, толкаться с кем-то плечами, уворачиваться от не в меру напористых сограждан. Только что ему по колену прилетело дамской сумочкой так, что чуть не подкосились ноги. И вдруг людской поток схлынул. Городской гвалт теперь не перебивал мерный бит в наушниках, и музыка в них зазвучала слишком громко. Намджун поднял голову, замедляя шаг, и огляделся. Действительно, улица была практически пуста. Мимо неспешно прокатилась парочка велосипедистов, из круглосуточного магазина напротив вышел мужчина с пакетом наперевес и закурил по дороге, да дремал на скамейке салари-мен в обнимку с портфелем и с галстуком на лбу.

Было что-то категорически неправильное в привычном урбанистическом пейзаже вокруг, но мозг, разморённый полуденной жарой, обрабатывал информацию медленнее обычного, не давая найти лишнюю (или недостающую) деталь.

Намджун остановился, стянул наушники и задрал на лоб солнечные очки. В окружающее пространство вторглась тишина, естественная для предрассветных сумерек, но никак не для полудня посреди мегаполиса. Солнце тоже больше не припекало, будто бы вообще ещё не выкатилось из-за горизонта.

— What the hell? — пробормотал Намджун себе под нос.

— Говорите нормально, молодой человек, — отозвалась откуда-то сбоку пожилая кореянка, вынырнув буквально из-под локтя и недовольно на него зыркнув. Она пыталась поднять роллету над входом в раменную, но ту заклинило. Намджун, спокойный и невозмутимый, как сомнамбула, извинился по-корейски, помог ей справиться с заевшим механизмом и пошёл дальше. Мимо скамейки со спящим мужчиной (тоже азиатом), по тесной улице, которая пестрила надписями на корейском и могла свободно сойти за уголок K-town неподалёку от Бродвея, где сам Намджун точно находился ещё полчаса назад. Правда, по другую сторону моста Уильямсберг. Намджун уселся на бордюр, выстраивая мысленную картинку: должно же быть логическое объяснение у того, что он не там, где был только что, но совершенно не помнит момент перемещения. Для начала выяснить бы, куда, зачем и каким образом его забросило?

Уточнять у давешней старушки, проворным крабом таскавшей из раменной горшки с рыжими цветами на наружные подоконники, в каком городе или хотя бы в какой стране они находятся, Намджун счёл неразумным. В кармане пришедшим сообщением тренькнул телефон. «Где ты?7 Мы ждём! Репа ждёт!11», — гласило послание от Аарона.

— Начинайте без меня, — проговорил Намджун, снова оглядев незнакомую улицу, — я, кажется, промахнулся городом.

Хотя… незнакомую ли?

«Сегодня без меня, sorry, потом объясню», — набрал он в ответ и отправил. Спохватившись, ткнул в кнопку поиска собственного местонахождения и напряжённо уставился в экран. «Капелька», замигавшая, будто в раздумье, над Нью-Йорком, дёрнулась и осела над Hannam-Dong, Seoul, SouthKorea.

— Нет предела нечеловеческим возможностям, — пробормотал Намджун себе под нос. Лет десять назад, когда его способности только раскрывались, он совершил множество таких прыжков, исследуя максимально возможную дальность перемещения, его последствия для организма и необходимость сначала побывать в месте назначения привычным способом. Он с лёгкостью передвигался в пределах континента, а для точечного перемещения нужны были координаты и точное знание места — фотографии было достаточно. И всё равно существовала вероятность промахнуться улицей, а то и городом, или же приземлиться на крышу дома, или врезаться в случайного прохожего. Но чтобы вот так, без намерения, да ещё и на другой конец света…

Разве что кто-то очень хотел этого вместо него.

Намджун, чьё предчувствие оправдалось, с силой потёр лоб и поднялся. Квартира, которую некогда снимали они вместе с Джин-хёном, была всего в паре кварталов отсюда. Гадать, что за мистическая хрень приключилась и отчего его незаметно перекинуло на родину, всяко удобнее было там, чем посреди улицы да без штампа о прибытии в страну. С собой ли вообще документы — тоже было вопросом.

Вслед потянуло ароматными приправами из открывшейся раменной. Никогда не страдавший особой тоской по родине, Намджун глубоко вдохнул знакомый с детства запах и поёжился от удовольствия.

Мысль просто «прыгнуть» обратно в Нью-Йорк поблёкла, едва проявившись, как на засвеченном фото. Глупо не воспользоваться случаем и не устроить себе маленький отпуск, раз он всё равно уже здесь.

Намджун поправил лямки рюкзака на плечах, сверился с навигатором и зашагал вверх по улице. Висящие на шее наушники тихо зашуршали прерванной было мелодией трека, над которым Намджун работал в последнее время. Музыка органично сплеталась с шёпотом сонного Сеула, резонируя с ним. Если удастся через звук передать настроение чужого и загадочного для американцев города, совместив с интернациональным посылом «Come back home», это может быть бомбой. Заодно можно перетереть с новым приятелем Джина авторские права на название и возможность записать его нормально в студии: грудной голос парня укладывался в трек ровно и бескомпромиссно, как горячий асфальт из-под катка. Добавить к нему чей-нибудь более высокий вокал и рэп самого Намджуна, и андеграундная тусовка оторвёт новинку с руками. «Come back to my home, come back home», — ликующе и отрывисто, с придыханием, настаивал неизвестный парень под бит Намджуна, дёргая за что-то внутри. Намджун то и дело терял дорогу, забывая сверяться с навигатором, заплетался в собственных ногах, увязая в чужом голосе, как в густом терпко-сладком сиропе. В какой-то момент захотелось плюнуть на ведущую стрелку, как на помеху, и довериться не пойми откуда взявшемуся чувству направления. Слегка кружилась голова, дышалось полной грудью, ветер с близкой реки нёс не ожидаемый запах ила и рыбы, а мифическую свежесть разгорающегося утра. Намджуна штормило на всех уровнях так, что пришлось сесть прямо в прибрежную траву, отдышаться. Он добыл из рюкзака помятый блокнот и застрочил будущий текст, тугими ростками-обрывками толкавшийся на поверхность сознания: про молодость, усталость, жадность до жизни, возвращение к истокам как к сокровенному месту силы. Пока образы были разрозненными, но потом он спаяет их в нужном порядке, так, чтобы слова били под дых. Он разгладил листы, слегка смазывая чернила, и убрал блокнот обратно. Только тогда смог откинуться на локти и, уставившись в раскрасившееся рыже-голубым небо, прийти в себя, вывалиться в реальность из дурманом накатившей экзальтации.

Добро пожаловать домой, Ким Намджун. Давненько ты не заглядывал.

Указатель на карте нудно помигивал, предлагая свернуть вглубь района. Внутренний ориентир буквально толкал под колени: иди по набережной. Возможно, там крылась разгадка незапланированного турне на родину — иного объяснения странным ощущениям Намджун не видел. Он безуспешно попытался оттереть со штанов следы сидения в покрытой росой траве, но забил на это бесполезное дело и не спеша зашагал вдоль реки. Двадцатиминутной прогулки хватило на то, чтобы основательно надышаться речным воздухом, оценить разношёрстность пристроившихся у набережной жилых строений — от маленьких, даже на вид холодных домишек, до стеклянно-хромированных стройных высоток — и продрогнуть до костей в своей намокшей одежде. Он остановился напротив ненового, но добротно сработанного кирпичного здания, пожалуй, самого выразительного из увиденных. Красноватый фасад обещал тепло и защиту, а окна, не отягощённые балконами, пристально глядели на Намджуна и другой берег Хан за его спиной. Чувство пути, притащившее его сюда, словно на поводке, вдруг ушло. Намджун, приняв правила игры, внимательно всматривался в каждое окно, ожидая дальнейшего знака.

— Только синдрома «Сикстинской капеллы» мне тут не хватало, — пробурчал он через минут десять, разминая затёкшую от неудобного положения шею, когда разглядывание окошек с приличествующими занавесками, кадками цветов и игрушками на подоконниках не дало результата. И перескочил взглядом с пятого этажа на верхний девятый, где в распахнувшуюся створку высунулось изумлённое лицо Джин-хёна. О, вот и знак. Намджун, широко улыбнувшись, развёл руками, мол, принимай нежданного гостя. Джин обернулся к кому-то и, кажется, рявкнул вглубь квартиры. Потом изобразил на пальцах «911», что Намджун счёл правильным истолковать как предложение подняться, а не просьбу вызвать подмогу. Испуганным Джин не выглядел. А вот взбешённым — насколько можно было видеть отсюда — очень даже.

Пару минут назад Джин, рассеянно глядящий на реку, вдруг замолчал посреди своей неспешной, свежеприготовленной вместе с кофе шутки про уток, несколько раз переменился в лице и распахнул окно. Он замахал руками, зазывая кого-то зайти. А потом развернулся к Тэхёну, прилипшему ухом к столу и отчаянно зевающему. Чимин чуть не сполз под стол, чтобы не отсвечивать, — настолько чёрным был взгляд Джина.

— Ты его сюда притащил? — спросил Джин глухо, будто шок пополам с гневом не давали говорить нормально. Тэхён — суицидник! — даже не среагировал на угрозу, которой сквозила вся окаменевшая фигура Джина. Он, моментально проснувшись и нацепив очки (как будто они действительно помогали ему лучше видеть),оттеснил хёна от распахнутой створки и опасно свесился через подоконник, пытаясь разглядеть получше некоего «его» внизу, и благоговейно пробасил:

— Это он, да? Твой друг из Америки? — он шумно выдохнул и круглыми глазами уставился на Чимина, приглашая разделить своё изумление. Тот на всякий случай сделал шаг назад. — Хрена себе! У меня что — получилось?!

Джиновская кружка встретилась со столешницей с такой силой, что треснула. Недопитый кофе потёк на пол, но Джин, вцепившись в край стола, даже не обратил внимания. Гнев пятнами пополз по его шее вверх, портя красивое лицо. Дружно распахнулись и оглушительно захлопнулись дверцы кухонных шкафчиков, в бок Чимину больно врезался ящик стола. Чимин зашипел. Глаза Тэхёна заблестели, как всегда, когда рядом с ним выплёскивалась чья-то сила.

Чимин заозирался в поисках несуществующей подмоги. Чимин не представлял, как успокоить Джина — самого взрослого и разумного из них, — который сам обычно всех успокаивал, и любую междоусобицу способен был развести руками, как грозовую тучу. И Хосока не было, как назло. Джин сжимал кулаки, не предпринимая активных действий; Тэхён, на первый взгляд распиздяйски расслабленный, внутренне подобрался. Чимину ли не знать, чем такой вот активно демонстрируемый пофигизм заканчивается! Он, готовый бесславно погибнуть, но не дать сорваться этим двоим, вклинился между ними, удерживая на вытянутых руках.

— Ребята, давайте не сейчас. Или вообще не надо. У нас, я так понял, гости. Ну!

Давление на ладони с обеих сторон усилилось, Джин с Тэхёном напирали друг на друга.

— Лучше отойди, — предложил Тэхён.

— Нет, — упрямо проговорил Чимин. — Вы убьётесь тут нафиг. Парни напоминали готовых сцепиться котов, разве что хвостами по бокам не лупили. Невольно вспомнилось, что дерущихся кошек можно разлить только водой. Чимин покосился на оставшийся в кофеварке остывший напиток и нервно хмыкнул. Но идея показалась неплохой. Он качнулся, расталкивая парней, схватил прозрачную ёмкость с кофе и выставил её против них, как оружие.

— Я предупредил! — крикнул он.

— Он мой друг! — одновременно с ним рявкнул Джин и замахнулся на Тэхёна. Чтобы тут же рухнуть на пол, взвыв от боли. Чимин с воплем: «Оставь его!» — выплеснул кофе Тэхёну в лицо и упал около Джина на колени. Кофейник брякнулся на плитку и покатился, разливая остатки бурого напитка.

Джин лежал на боку, подвывая на одной ноте и обхватив руками голову, будто его череп раскалывался. Потом вдруг вдохнул резко, закашлялся, видимо подавившись, и повалился навзничь.

— Тэхён, прекрати! Хватит! — отчаянно крикнул Чимин и тут же наклонился к Джину. — Запрокинь голову. Убери руки, хён. Дай, дай посмотрю.

— Да всё уже, — раздражённо буркнул Тэхён.

Из угла губ Джина стекала по щеке кровь, в левом глазу лопнул сосуд. Он возил по лицу рукавами, размазывая красное ещё больше. Чимин ухватил со стола полотенце, попытался промокнуть его лицо, но вафельная тряпка не впитывала. Он метнулся к раковине и оглянулся через плечо. Тэхён снял заляпанные очки и задрал футболку до самого лба, стирая с лица кофейные разводы. Поймав взгляд Чимина, он откинул намокшую чёлку с глаз, посмотрел на всё ещё тяжело дышащего Джина и нехорошо улыбнулся.

— Они все тут твои друзья, — Тэхён пожал плечами. — У тебя нюх на хороших людей, хён. Спасибо, что подкинул идею.

Чимина продрало холодком. Когда Тэхён становился таким, находиться с ним рядом было жутковато.

— Чёрт возьми, Тэхён, — еле выговорил Джин, — что же ты, сука, творишь?

Ничто так не блокировало Джина, как боль. Он не был берсерком вроде Юнги, которого она подстёгивала, заставляя выламывать себе кости, лишь бы уйти из капкана. Джин был «травоядным», как и сам Чимин. А Тэхёну были прекрасно известны болевые пороги каждого.

Чимин помог подняться Джину, усадил его на стул и, будучи настороже, боком отошёл к раковине, чтобы сполоснуть испачканное полотенце. Из-за спины донеслось джиновское, больше усталое, чем ожесточённое, но бьющее наотмашь:

— Стоит решить, что ты нормальный парень, как ты тут же напоминаешь: ни черта подобного. Все мы тут по твоей прихоти. Ты — ярлык того, за что таких, как мы, до сих пор про себя ненавидят обычные люди. За что считают нас уродами и монстрами.

Джин говорил негромко, слова заглушались текущей водой. На каждой фразе Чимин внутренне сильнее сжимался. Миролюбивая натура Джина требовала решать проблемы по-хорошему, по возможности так, чтобы никто не ушёл обиженным. Тэхён же предпочитал проблемы устранять. А выживет ли кто-то после этого — его будто бы не интересовало.

— Вот и правильно. Не забывайся. — Тэхён натянул ворот футболки на нос, вдохнул кофейный запах, поморщился и стащил промокшую ткань через голову. Отчего до сих пор не прилетело Чимину, непонятно. Возможно, во внутренней иерархии наездов Тэхёна, поступок Чимина показался незначительным. Возможно, Тэхён просто не считал Чимина опасным для себя. Мысль о том, что Тэхён его берёг, казалась хоть и привлекательной, но неуместной.

— Он мне нужен, — продолжил Тэхён. — Вы все нужны мне. Кстати…

В этот момент раздался звонок, будто позабытый в пылу разборки гость тактично дождался подходящего момента.

Дверной замок негромко пиликнул, открываясь.

— Не заперто, — прошептал Джин. Он, точно на шарнирах, повернулся к Чимину: — Там мой друг пришёл. Его зовут Ким Намджун. Встреть, пожалуйста.

Дверь распахнулась прямо у него перед носом. То есть плавно открылась, приглашая внутрь, и закрылась за ним. Привет, Ким Сокджин. Намджун улыбнулся.

— Hello, America! — радостно пробасил выруливший из-за поворота полуголый парень (не Джин) и приветственно помахал какой-то тряпкой. Намджун на автомате махнул рукой в ответ. — Я в душ! Я быстро! — заверил тот и скрылся.

— Надеюсь, ты с Земли, — с подозрением уставился на поднятую Намджунову ладонь другой пацан (у этого майка так и норовила сползти с плеча, и он тоже не был Джином). Он вдруг засуетился вокруг Намджуна, успевшего только сказать «привет» и выбраться из кроссовок. — Я Пак Чимин, очень приятно. А ты без вещей? Устал с дороги? А у нас кофе… был. Ладно, ещё сварим. А вот и Джин-хён!

— Кто все эти люди, и что они делают в твоём новом жилище? — Намджун крепко обнял вышедшего к ним Джина. И только тогда, отстранившись, рассмотрел его ненормально яркий рот, заткнутый ватным тампоном нос и дико покрасневший глаз. — Jeez!

— Квартира не моя, — покачал головой Джин, слабо улыбнувшись. — И, думаю, я знаю, что тут делаешь ты. Только давай не здесь.

— Тэхён будет не в восторге, если вы вот так уйдёте, — пацан, назвавшийся Чимином, привалился к стене.

— Не будет, — согласился Джин. — Но его придури с меня на сегодня достаточно. Пусть придёт ко мне сам, если ему так прихочется.

— Хён, он ведь притащит вас… — почти взмолился Чимин.

— Не притащит, — перебил Джин. — Тэхён псих, но не идиот. — Он посмотрел на Намджуна, с недоумением переводящего взгляд с одного на другого. — Чимин-и, если мы останемся, пяткой чую, без тебя не обойдёмся. Побережём же нас всех. Ты с нами?

Чимин покачал головой и вздохнул тяжело:

— Тут побуду. Поговорю с ним.

— Спасибо, — Джин потрепал его по волосам и мягко подтолкнул Намджуна обратно к выходу. Ничего не понимая, тот перешнуровал кроссовки, и вдвоём с Джином они вышли из квартиры.

Намджун честно пытался прийти к сколько-нибудь конструктивной мысли, но сливался к банальному «он охуел?», на которое Джин отвечал подавленным «прости, мне очень жаль». Разговор буксовал почти час.

Довольно раннее августовское утро ещё не успело разгореться адской жарой. Прохладный ветер с реки не мешал сидеть прямо на земле, наслаждаясь неспешно катящимся к зениту солнцем. Если бы Намджун мог в тот момент наслаждаться хоть чем-то. Он вяло ковырял траву, пучками растущую по бокам от него, загонял землю под ногти и то и дело стряхивал со штанов насыпавшиеся комки. Джин сидел рядом, устроив подбородок на коленях. После его рассказа между ними повисла тишина — добавить Джину больше было нечего, а Намджун молчал, потому что, как и утром, ощущал всем своим внутренним чутьём: он там, где должен быть. Никаких тревожных звоночков.

— Давай ещё раз, — сделал очередную попытку Намджун. — Этот грёбаный чаровник завлёк меня сюда — через океан всего лишь! — силой мысли, ради того, чтобы я принял активное участие в благородной и тайной миссии, о которой ты не расскажешь мне, потому что тебе не велено поднимать эту тему под страхом физической расправы, а также потому, что этот, блядь, профессор Ксавьер купирует твою волю, и ты тупо не хочешь говорить. Вас таких «зачарованных» четверо, и я теперь в вашей лодке пятый, не считая самого этого Тэхёна, который рулит и не признаётся, куда именно. А свалить восвояси я не могу, потому что, как и вы, — не хочу. Я ничего не упускаю, хён?

— Голосом, — вымученно ответил Джин. — Он притянул тебя сюда с помощью той песни. Я скинул её тебе, не подумав, Намджун-а. Звучало больно хорошо. Вообще в голову не пришло, что он запомнил, как я говорил о тебе. Мне очень жаль, прости.

— Ну да, точно. Пением. Так он у вас типа сирена, — Намджун хмыкнул. — Тогда всё проще: давайте купим восковых свечей.

Джин вытаращился на него изумлённо:

— Думаешь, помолимся об избавлении, и поможет?

Намджун снова хмыкнул и, не удержавшись, хохотнул.

— Уши себе топлёным воском зальём. Тогда дивный голос сирены станет нам по барабану, и ей, оставшейся без обеда, придётся броситься в море. Такое на ней проклятье.

Джин будто бы всерьёз обдумал план и покачал головой:

— Он не сирена. Он только тебе пел, остальные как-то по-простому попались, — он договорил очень спокойно, даже меланхолично. Будто и не было той вспышки гнева и последовавшей за ней боли. От оставшегося во рту металлического привкуса Джин, морщась, пытался избавиться с помощью газировки. Подобное же умиротворение незаметно сошло и на Намджуна. Может быть, потому, что трава под руками закончилась, а солнце пригревало всё сильнее, хотя пока и без выматывающей духоты.

— Мы сидим тут на бережке, попиваем колу, а я даже не думаю всерьёз разбить ему нос и вернуться домой. Его работа?- Намджун повернул голову к Джину.

— Возможно, — чуть удивился тот. — Странно, что ты это замечаешь.

— Что именно?

— Тэхёна. Ну, то, что это чувство… может быть не совсем твоим.

— А ты разве нет? Это ведь неестественно — быть спокойным в такой ситуации.

— Ты прав. Вот только пока ты не сказал, я и не заметил ничего необычного.

— Отлично, — Намджун поднялся, растёр затёкшие ноги и отряхнул клочки травы со штанов. — Теперь я знаю, как чувствуют себя шизофреники с сохранной критикой. Надеюсь, голоса в голове меня минуют.

Джин тоже встал и положил руку ему на плечо. Так они и двинулись дальше, свернув с набережной на улочку между близко посаженных домов.

— В одном я уверен точно, — Намджун повёл носом, почуяв запах свежей выпечки. — Чувство лютого голода принадлежит мне целиком и полностью.

Джин засмеялся:

— Пошли уже обратно, накормлю тебя приветственным обедом. Хоть ты в наших краях насильно — с возвращением!

Когда они вернулись, дом пустовал. Оснащённая самой современной техникой, с хорошим ремонтом и новой мебелью, квартира всё же производила странное впечатление. Как дорогое общежитие, в каждой комнате которого жили совершенно разные, не имеющие общих интересов люди.

— С размахом устроились, — уважительно присвистнул Намджун, обойдя комнату за комнатой и вырулив наконец на кухню, где над плитой шаманил Джин.

— У Тэхёна богатые родители, которые предпочитают держать его от себя подальше.

— И мне даже понятно, почему, — саркастично согласился Намджун.

Джин не ответил, ловко орудуя лопатками и ложками поочерёдно в нескольких кастрюльках. Намджуну сто лет не готовили. От этого желудок бурчал вдовое активнее. Джин улыбался через плечо, хоть и наотрез отказался от помощи. Намджун не настаивал.

Чтобы переключиться, он болтали обо всём на свете, кроме их странной ситуации. Джин рассказывал новости про общих знакомых, Намджун делился планами и впечатлениями о жизни за океаном. Разговор тёк непринуждённо, будто общение за те четыре года, что прошли с отъезда Намджуна, не прекращалось ни на день.

Когда поздний завтрак подошёл к концу, а Намджун, сыто прикрыв глаза, откинулся на спинку стула, Джин вдруг вернулся к теме.

— Я не знаю, как долго продлится… как скоро мы понадобимся Тэхёну. Мы живём тут время от времени и как-то… сдружились, что ли? Это странно звучит, я понимаю. Но, я думаю, мы все не то чтобы против того, чтобы помочь ему.

— Ага, — вяло поддакнул Намджун. — Это здорово смахивает на стокгольмский синдром. Вас, по сути, держат в заложниках, а вы дружите со своим тюремщиком.

Джин поднялся, собрал со стола тарелки и сгрузил их в посудомоечную машину. Затем обернулся, опершись на неё пятой точкой, скрестил на груди руки и посмотрел внимательно и чуть раздражённо. Весь его вид (особенно в сочетании со всё ещё красноватым глазом и торчащим из ноздри тампончиком) выражал сдержанную воинственность.

— Мне не нравится то, что и как ты говоришь. Мы не подопытные мыши и не наивные дурачки, которыми, кажется, ты нас окрестил, даже не разобравшись в ситуации. Я не одобряю насильственные методы Тэхёна, но по-другому он не умеет. Ему нужна помощь, и любой из нас, я думаю, оказал бы её добровольно, попроси он по-нормальному.

— Вопрос в том, хён, что он не попросил. Никого из вас. И это делает его по меньшей мере мудаком, а по большей — преступником.

Джин просверлил его взглядом и покачал головой:

— Чувствую я, будут из-за тебя проблемы. Но, Намджун, запомни одно: не нарывайся. Тэхён страшно не любит, когда идут ему наперекор. А с твоим характером… Будь с ним осторожен. Особенно с тем, чтобы причинить ему вред. Пожалеешь.

— А я страшно не люблю, когда мне навязывают что-то,- Намджун поднялся из-за стола и запихнул руки в карманы джинсов. — И даже в благом деле не буду участвовать, если меня притащат на аркане.

— А я, можно подумать…

— А ты, хён, можно подумать, защищаешь его, — припечатал Намджун. Джин замер напротив него на полуфразе и сжал губы. — Тебе бы определиться, на чьей ты стороне: на своей или голосистого пацана, который, извини, ни тебя, ни остальных, походу, ни во что не ставит.

У Джина задёргался пострадавший глаз. Намджун понимал, что перегнул палку, но чужая покорность попросту пугала. Что, если этот Тэхён и ему мозги промоет? Станет ли Намджун так же беспрекословно принимать его волю? И как, чёрт возьми, не допустить этого?

Стандартной мелодией запиликал телефон Джина, прерывая скачущие мысли. Тот взглянул на дисплей, на Намджуна и принял вызов:

— Да, Тэхён?

— Хён, ты дома? — голос у пацана был низкий, но звучный, как колокол, такой же, как в записи Намджуна. Слышно его было, как по громкой связи. — Откроешь? У меня пакеты.

— А мой номер ты ухом набирал?

— Типа того.

— А Чимин? — продолжил нудить Джин.

— И у него пакеты. Ну, хён? — Тэхён на том конце слился в просительный скулёж.

— Давайте поднимайтесь, добытчики, — вздохнул Джин и сбросил вызов. Он осторожно сжал пальцами переносицу, умудряясь пробуравить Намджуна взглядом. Потёр глаз, вытащил окровавленный ватный комок из носа и выбросил в мусорку.

— Вот и он. Будь с ним осторожен, — Джин выглядел обеспокоенным и уставшим.

— Постараюсь, — Намджун и так наговорил хёну лишнего, так что не стал вступать в перепалку. Чужая нервозность наконец задела и его. Он порылся в кармане джинсов, выудил несколько монет, покрутил их между пальцами; развернулся на пятках и пошагал в сторону гостиной.

— И не ведись на его внешность, — Джин, оказалось, следовал за ним по пятам.

Намджун споткнулся на ровном паркете и изумлённо вытаращился на друга:

— Неужто такой красавчик?

— Единственный настоящий красавчик здесь я, — приосанился Джин. — А ты просто помни о том, что и внешность, и первое впечатление бывают обманчивы.

Вообще-то, Намджун уже заимел о Тэхёне первое впечатление: тот пацан без футболки, зато с дружелюбным оскалом в пол-лица и грудным «Hello, America!». Акцент, к слову, у него чудовищный.

Джин наставлял его ещё о чём-то, будто сопровождал в экспедицию в леса Амазонки, кишащие ядовитыми тварями. Туда не лезь, сюда не суйся, не вступай в диалог с аборигенами, опасайся больших хищных цветов. А Намджун полезет. И сунется. И перетереть им с Тэхёном есть что.

Он свернул обратно в коридор и радушно распахнул дверь, как раз тогда, когда за ней послышались переговаривающиеся голоса. Забрал объёмные пакеты у Чимина, который первым вошёл в дом. С любопытством заглянул внутрь, одобрительно присвистнул. Неловким движением порвал непрочный материал, так что половина продуктов повалилась на пол. Пропустив к месту бедствия загомонивших разом Чимина с Джином, громко и многоступенчато извинился на помеси английского с корейским и посмотрел прямо туда, где у двери шелестел уцелевшими пакетами Тэхён. Тот поглядывал на него, пытаясь разуться и помочь парням. Его глаза вспыхивали азартом и вызовом. Намджун широко, по-американски, улыбнулся в ответ. Потому что — да — внешность бывает обманчива. И это ему на руку.

запись создана: 04.09.2018 в 23:50

@темы: band: bangtan boys, Strong Heart - 2018

Comments

[Vikara]

Глаза у Чимина были роскошные. Огромные, когда он слушал интересную историю или увлечённо смотрел фильмы. Мило припухшие сразу со сна. Превращавшиеся в узкие щелочки, когда Чимин от души смеялся. Настороженные, когда Юнги явился на порог знакомой до каждого угла Тэхёновой квартиры, которую Чимин продолжал с ним делить. Тихое «привет, хён» похоронило под собой последние сомнения Юнги.

— Я больше не смогу причинить вред ни тебе, ни Хосоку, даже если бы захотел этого. Никому из тех, кто мне дорог. Это прямой приказ Тэхёна, а его нельзя нарушить, как ты знаешь. Если… — Юнги сбился, глядя на губы Чимина, которые сложились удивлённой «о». Да и следующую мысль было непросто даже сформулировать, не то что высказать. — Если ты захочешь начать сначала, мы можем попробовать. Если ты захочешь.

Чимин выглядел ошарашенным. Он смотрел на Юнги так, будто у того мало того, что рога выросли, так между ними ещё и засверкала корона Принца Тьмы. На его открытом лице отражались все эмоции и сомнения, что, должно быть, метались в его голове. Чимин рассеянно закусил губу, заставляя Юнги терять мысль.

— Ты поэтому отталкивал меня? — спросил он наконец. — Потому что не хотел навредить?

— Да. Я однажды уже чуть не убил человека, когда… — говорить об этом Чимину было неловко, но тот должен был знать, что могло его ждать. Поэтому Юнги продолжил. — Когда мы занимались любовью.

Чимин ожидаемо залился краской и отвёл глаза.

— Давай всё же пройдём? — предложил он и двинулся вглубь квартиры. Юнги потянулся за ним, как привязанный.

Чимин устроился на диване в гостиной лицом к Юнги, положив пухлую подушку себе на раскрытые «бабочкой» колени. Он смотрел на присевшего рядом Юнги с ожиданием. Что ещё нужно было сказать ему? Чёрт, может, он всё же зря всё затеял? Даже если его смертоносная сила не стояла больше между ними…

— Чимин-а, — Юнги потянулся, чтобы коснуться, нестерпимо хотелось разгладить большими пальцами морщинки в уголках чужих глаз и поцеловать их. Но даже его костлявая рука неуместно смотрелась на фоне нежной кожи Чимина. И так со всем в них обоих. Юнги отшатнулся назад. — Подумай, что я могу дать тебе? Ну, душу выну и на блюдечке принесу. Ну, убью любого, кто посмеет обидеть тебя. Ну, смотреть буду, как Маленький Принц на свою Розу. Нахуй оно тебе надо, Чимин-и? Сложности такие. А по-простому я не умею. Бери лучше…

— Хосока? — улыбнулся Чимин, когда Юнги осёкся. Хосок был толстым одеялом между ними. Туда, где не мешала сила, Юнги успешно приставлял его, надёжного и проверенного, как средневековая крепость. Обычно срабатывало, хоть оба они, и Чимин, и Хосок, реагировали на эти корявые попытки свести их зеркальным недоумением.

— Если ты ещё раз предложишь мне Хосок-хёна, я выставлю тебя за дверь и даже не дам обуться, — пригрозил Чимин и всплеснул руками. — И вообще! Я чего-то не понимаю. Ты пришёл ко мне, говоришь, что ради меня ты добровольно позволил повлиять на тебя Тэхёну, которого с трудом переносишь. А следом ты добавляешь, что не подходишь мне, и лучше бы я выбрал твоего лучшего друга. Я ничего не упускаю?

Желание провалиться сквозь дорогущий тэхёновский ламинат возникло резко. Можно было ещё воспользоваться подсказкой Чимина и свалить из квартиры, даже если бы пришлось шлёпать до дома в одних носках.

Чимин наблюдал за внутренней борьбой Юнги. Даже если тот был уверен, что на его лице ничего не отразилось, Чимин умудрился считать что-то одному ему понятное и сделать выводы:

— Может, я склонен всё упрощать, зато ты способен усложнить самые элементарные вещи, — он помолчал, тоже, видимо, готовясь сказать важное. Юнги обратился в слух. — Ты напугал меня тогда. Не своей силой, а безжалостностью. Я верю, что ты не причинил бы вреда ни мне, ни Хосок-хёну. Но твоя решимость доказать мне, что ты по-настоящему опасен… — Чимин покачал головой. — Ты был способен на всё тогда. Ты способен на всё вообще.

Вот оно. То, что Юнги пытался донести, то, что стояло между ними крепче выстроенных Юнги баррикад. Всё просто: он не подходит Чимину. Не с его дурным характером и жёсткостью тянуться к чистоте и нежности. Юнги закрыл глаза рукой, пытаясь справиться со рвущимися изнутри жалкими просьбами дать ему шанс. Никаких шансов. Не для такого, как он.

Голос Чимина раздался рядом, как будто тот был совсем близко:

— Ты не подходишь мне ровно настолько, насколько мне не подходит моя собственная сила. Я всегда говорил, что она слишком громадная и сложная для меня. Но она моя. Может, это моя судьба — владеть тем, что мне не по зубам?

Чимин действительно был близко. Его светлая чёлка падала на глаза, обычно он нетерпеливо зачёсывал волосы пятернёй назад, но сейчас он опирался на руки, подавшись к Юнги. Пальцы Юнги подрагивали, когда он протянул руку, чтобы убрать мешающие пряди с горящих ожиданием глаз. Отнять руку назад не было сил. Она будто примагнитилась к чужой тёплой коже. Чимин неуверенно улыбнулся. Всё существо Юнги рванулось к нему, и он сцеловал эту улыбку.

— Вот так лучше, — задохнувшись, проговорил Чимин в поцелуй. У Юнги же слова на сегодня, казалось, закончились. Он мог только ласкать непослушными пальцами нежную кожу, безмолвно обещая замолить все предыдущие промахи и грубость. Прижимать к себе Чимина было страшно и сладко. Юнги отвык касаться так кого-то, кто был ему небезразличен. Знание, что Чимин в его руках в безопасности, опьяняло. Подушка, оставшаяся зажатой между их телами, только больше дразнила. Какая-то вредная мысль, связанная с этой помехой, настойчиво пыталась достучаться до поплывшего сознания. Юнги отмахивался от неё, погрузившись в ощущения. Но когда он опрокинул Чимина на спину, она дёрнула его разрядом тока.

Это тот самый диван, на котором ночевал Намджун. Значит, именно здесь они с Тэхёном…

Юнги рывком скатился на пол, утянув за собой Чимина. Тот охнул, стукнувшись локтями. Ковёр смягчил удар, но падение отрезвило обоих.

— Ты чего? — осторожно спросил Чимин чуть севшим голосом.

— Там… Намджун с Тэхёном… кхм… — Юнги бы постыдиться из ниоткуда взявшегося косноязычия, но как корректно обозначить противоестественное, на его взгляд, действо между теми двоими, он не нашёлся. А ещё ему безумно понравилось наблюдать, как глаза Чимина постепенно наполняются пониманием. Тонкая кожа того и так налилась нежной краской от их возбуждающей возни, а тут и вовсе ярко вспыхнула. Чимин спрятал лицо в плечо Юнги. Они так и лежали, сплетясь конечностями. Дурацкая подушка, как приклеенная, осталась между ними, не давая обоим почувствовать чужую заинтересованность в продолжении. Будь она благословенна!

Просто лежать на ковре перед диваном в чужой квартире и безбоязненно обнимать Чимина — мог ли желать большего человек, чудом получивший свой второй шанс?

[Vikara]

Звуковой фон незаметно изменился, будто Намджун переключил радиоволну. Теперь он знал, чем такие моменты чреваты, поэтому тут же стянул наушники и огляделся. И, вымученно застонав, с размаху сел на корточки и обхватил руками голову.

Ну, конечно, никакого ему обшарпанного дома на углу Одиннадцатой улицы, в котором он обитал в крохотной, зато собственной квартирке. Глубоко задумавшись, он отдал мысленную команду «домой» и оказался на узкой неприметной улочке, ведущей к набережной реки Хан и — дому Тэхёна. В который раз за прошедший с возвращения в Америку месяц.

Намджун выругался на собственную зациклившуюся силу, которую всё никак не удавалось перенастроить на исходные географические данные. Он включил мысленно картинку своего настоящего дома, и на этот раз перемещение прошло без помех.

Он постоял на пороге своего жилища, оглядывая его и задумчиво вертя в пальцах связку ключей. Ну, славно же. Выкрашенные светлой краской стены, удобная мебель, включая отличный стол, заставленный звукозаписывающей техникой, и удобный раскладной диван-кровать. Барная стойка в углу и стройный холодильник, в котором всегда находилось, чем поживиться. Намджун обустраивался постепенно, придирчиво выбирая каждую вещь, которой предстояло поселиться в его доме. Он старался поддерживать относительный порядок, не захламлять пространство. Даже с соседями ему повезло: он не видел их, а они — его, так что ни шума, ни навязчивого общения не было. Всё — абсолютно всё! — работало на то, чтобы считать это место домом. И вот тебе. Стоило хлебнуть лучшей жизни, как Намджуна переклинило, то и дело перебрасывая туда, где окна приветливо горели светом и всегда находилась компания на ужин, обед или завтрак. Наверное, в этом вся загвоздка — Намджун просто отвык жить один.

Он щёлкнул замком и накинул на него цепочку. Что ж, придётся привыкать обратно.
Тем более что ставшего привычным круга общения он не был лишён начисто.

Он ежедневно созванивался по скайпу с Джином, который лез на стенку от скуки, вынужденный соблюдать постельный режим. На заднем плане часто мелькала любопытная мордашка получившего-таки свободу Чонгука. Выглядел тот… экзотично — с выбритым черепом, подживающим красным шрамом по его периметру и куцей «пальмочкой» на макушке. Чонгуку было до звезды на разговоры старших. Он усаживался так, чтобы видеть то, что происходило за спиной Намджуна, и залипал. Малой бредил Америкой и порой едва ли не ментальными пинками и щенячьими глазами выгонял Намджуна погулять. Легко было представить Чонгука, бледного, в привычных чёрных шмотках — впавшим в восторженный свун при виде знаменитого на весь мир нагромождения высоток. Намджун порой ловил себя на желании показать ему город «в натуре». Тем более что ему ведь это ничего бы не стоило. В такие моменты он тормозил себя. Не стоило привязываться сильнее, он и так уже, вон, домом промахивался. Так что Намджун включал камеру и шёл новыми и старыми маршрутами до рабочей студии или на прогулку. Город тогда ощущался иначе, Намджун будто бы снова смотрел на него незамыленным взглядом. А Чонгук едва не повизгивал от восторга, разглядывая простейшие вещи вроде табличек с пересечением улиц, играющих в футбол темнокожих мальчишек или забегаловок с фастфудом. Пусть порадуется. После того, как Чонгук, подобно улитке, самоотверженно и добровольно замуровал опасную часть силы внутри своей раковины, а потом столького времени провёл взаперти, яркие впечатления ему точно пойдут на пользу. Да и самому Намджуну было приятно выбраться лишний раз из студии. Тем более что виртуальное присутствие Чонгука создавало ощущение, что шатается по улицам Намджун не один.

Пару недель спустя в личку Намджуну прилетело письмо от Юнги, состоявшее по большей части из микса корейского и английского мата, а по сути сводившееся к тому, что Намджун мудак, раз их всех кинул и не показывается. Джин-хён с Чимином, видите ли, расстраиваются. Намджун перечитал текст пару раз, потёр имена, подвигал строчки и понял, что с этим можно работать. Юнги выдержал паузу в ответ на предложение посотрудничать, затем отписался исчерпывающим «всё сложно». Намджун сложил два на два — «всё сложно», больше похожее на статус отношений в соц. сети, и милашное селфи от Чимина с ним самим на фоне Юнги, работающего в своей студии. Ладно, есть вещи поважнее покорения андеграундной Америки.

Тему Тэхёна все старательно обходили, как спящего слона в маленькой комнате — аккуратно и по стеночке, замирая всякий раз, когда невольно касались животного неловким движением. На небрежно брошенное Намджуном «общаетесь?» Джин начинал сетовать на то, что тот «совсем отбился от рук, не слушает никого». Кто там пытается присесть Тэхёну на уши и почему тот отбился, Намджун не стал интересоваться. Чимин с Хосоком оказались большими любителями фото-пруфов и заспамили ими общий чат. Намджун переждал, пока «какао» успокоится, и не глядя промотал пару десятков фотографий. Единственное фото Тэхёна, от которого Намджун бы не отказался, и так отпечаталось на сетчатке. И дело было вовсе не в самом Тэхёне, а в пойманном им и Джином моменте. Окажись под рукой то фото — его можно было бы из вредности разрисовать, а затем порвать на кусочки и выбросить. Или сжечь, например.

А остальные, смотри-ка, общались с Тэхёном, ещё как. Будто и не было ничего. Будто одному Намджуну поперёк горла встал этот чокнутый малый, эта нашпигованная своей опасной силой и вкрадчивым голосом сирена, под чьё колдовское очарование он так бесславно попал. В памяти занозами сидели воспоминаниями, от которых хотелось рвануть через океан, найти его, встряхнуть и сказать:

Сделай так, чтобы я забыл тебя. Сделай, блядь, доброе дело.
или
За тобой должок, мудила. Как будешь расплачиваться?
или
Я хочу тебя в свою музыку

или что-то ещё — настолько же не имеющее права на существование. Так и не дописанный трек остался похороненным в недрах Намджунова телефона. Удалить его не поднималась рука. Доработать без Тэхёна было невозможно.

Может быть, однажды, лет двадцать спустя, Намджун наткнётся на забытый трек, найдёт Тэхёна, запишет его и захлопнет-таки кровящий незавершённостью гештальт. Лет через двадцать, не раньше. Когда сотрутся дочиста воспоминания о жарком августовском вечере на крыше заброшенного особняка и стоящем на краю знакомо-незнакомом человеке, улыбающемся светло и таинственно. О низком голосе, проникающем в самую душу, даже когда он не наполнен силой. Обо всех «ты волнуешь меня», «один раз, пожалуйста», «никто, никогда», «проваливай». О той единственной ночи, навязанной и подаренной. Об испачканных кровью сцепленных чужих пальцах.

Тэхён получил урок, который, может быть, чему-то его научит.

Намджун же скорее заведёт собаку или девушку (на парней его пока больше не тянуло), чем поддастся чужой остаточной магии и рванёт на другой континент. Да и зачем?

Ведь музыку можно уловить в любом городе. А люди не меняются.